Олаф Локнит
Сокровища небес
Пролог
Город Неожиданностей
Середина лета 1264 года.
Шадизар, Замора
Как только ни называли это не такое уж большое, но зато не в меру шумное и грязноватое поселение у подножия Карпашских гор! И Столицей Воров, и Логовом Обмана, и Распроклятой Дырой, и Зловонным-Пятном-На-Лике-Земли, и Приютом Авантюристов, и даже Храмом-Лжи-Под-Открытым-Небом, хотя последнее нисколько не соответствует истине. Святилища покровителя города располагались вовсе не под открытым небом, а в предназначенных для того местах – шадизарские обыватели уважали своего небесного Хранителя и никогда не забывали делиться с ним полученной добычей или долей от выгодной сделки.
Говоря по правде, Шадизар стоило бы назвать «Городом Причудливых Обстоятельств». Упомянутые обстоятельства порой сплетались в столь диковинную цепь, что приходилось изрядно постараться, дабы определить конец и начало этой цепи, не говоря уж о причинах, в силу которых возникало то или иное звено событий.
Вряд ли кому пришло в голову связать между собой ряд мелких происшествий, имевших место на протяжении трех последних дней в разных городских кварталах.
Скажем, что может быть общего между пребывающей в крайне расстроенных чувствах содержательницей процветающего веселого дома и заурядным уличным воришкой, между парочкой охотников за старинными рукописями и практикующим кофийским волшебником, между предсказательницей будущего и вышибалой в средней руки таверне?
Между тем кое-что общее у этих личностей имелось. Место проживания – таверна «Уютная нора» в Третьем Обманном переулке квартала Нарикано. Небольшой постоялый двор, черепичная крыша коего дала этим летом приют незаурядному (но, если придерживаться строгой буквы закона, преступному) сообществу на вольных хлебах.
Верховодил в компании Джай Сигдим по прозвищу Проныра, в таверне хозяйничала бывшая наемница на покое, бритунийка Лорна, и до последнего времени дела шайки были вполне благополучны.
Если бы не стечение обстоятельств… Ох уж эти обстоятельства!
Камешком, сдвинувшим лавину, послужил невинный с виду хрустальный флакон, заполненный ярко-оранжевой жидкостью и издалека напоминавший созревший плод апельсинового дерева. Флакончик оказался в руках карманника Ши Шелама, испытывавшего порой прямо-таки непреодолимую тягу к розыгрышам и пытавшегося из любой ситуации извлечь хоть какую-то выгоду.
Итогом его предприимчивости стало соглашение с госпожой Кэто Сувейбой, владелицей борделя «Алмазный водопад», также желавшей заполучить флакон с удивительным зельем. Ши и двое его друзей – Джай Проныра и асир Райгарх, вышибала «Уютной норы» – провели не самую худшей из ночей в «Водопаде», не заплатив за сие увеселение ни единого медного кафара.
Однако госпожа Сувейба не поучила желаемого – Ши подсунул ей наскоро состряпанную подделку, обладавшую таким же цветом и вкусом.
На следующий день обман раскрылся. Причем во всей неприглядной очевидности – прекрасная Кэто лишилась своих золотисто-рыжеватых кос, покрылась чешуей и стала напоминать гигантскую ящерицу.
Неудивительно, что госпожа Сувейба впала в ярость. Будучи накоротке с магическим искусством, она пожелала надолго испортить жизнь своим обидчикам.
Возмездие не заставило себя ждать: Ши превратился в девушку Шеллу, Райгарх перестал обращать внимание на женщин и обратил свой взгляд на созданий своего же пола… Что до Джая, то Проныра просто исчез. Вышел из занимаемой им комнаты на втором этаже таверны и сгинул.
В тот миг никто не обратил внимания на это странное обстоятельство. У компании из «Уютной норы» хватало иных забот. Например, Хисс и его подружка Кэрли – дружная парочка, промышлявшая розысками и перепродажей старинных книг – который день метались по городу в поисках исчезнувшего неведомо куда фолианта в черной кожаной обложке. Нынешней ночью они забрались в дом колдуна Рилеранса, прослышав, что в его библиотеке имеется нечто похожее, и едва не стали добычей охранявшей усадьбу стражи. Хисс и Кэрли сумели удрать, прихватив с собой несколько рукописей, но являлась хоть одна требуемой – этого они пока сказать не могли…
Шадизар, Замора
Как только ни называли это не такое уж большое, но зато не в меру шумное и грязноватое поселение у подножия Карпашских гор! И Столицей Воров, и Логовом Обмана, и Распроклятой Дырой, и Зловонным-Пятном-На-Лике-Земли, и Приютом Авантюристов, и даже Храмом-Лжи-Под-Открытым-Небом, хотя последнее нисколько не соответствует истине. Святилища покровителя города располагались вовсе не под открытым небом, а в предназначенных для того местах – шадизарские обыватели уважали своего небесного Хранителя и никогда не забывали делиться с ним полученной добычей или долей от выгодной сделки.
Говоря по правде, Шадизар стоило бы назвать «Городом Причудливых Обстоятельств». Упомянутые обстоятельства порой сплетались в столь диковинную цепь, что приходилось изрядно постараться, дабы определить конец и начало этой цепи, не говоря уж о причинах, в силу которых возникало то или иное звено событий.
Вряд ли кому пришло в голову связать между собой ряд мелких происшествий, имевших место на протяжении трех последних дней в разных городских кварталах.
Скажем, что может быть общего между пребывающей в крайне расстроенных чувствах содержательницей процветающего веселого дома и заурядным уличным воришкой, между парочкой охотников за старинными рукописями и практикующим кофийским волшебником, между предсказательницей будущего и вышибалой в средней руки таверне?
Между тем кое-что общее у этих личностей имелось. Место проживания – таверна «Уютная нора» в Третьем Обманном переулке квартала Нарикано. Небольшой постоялый двор, черепичная крыша коего дала этим летом приют незаурядному (но, если придерживаться строгой буквы закона, преступному) сообществу на вольных хлебах.
Верховодил в компании Джай Сигдим по прозвищу Проныра, в таверне хозяйничала бывшая наемница на покое, бритунийка Лорна, и до последнего времени дела шайки были вполне благополучны.
Если бы не стечение обстоятельств… Ох уж эти обстоятельства!
Камешком, сдвинувшим лавину, послужил невинный с виду хрустальный флакон, заполненный ярко-оранжевой жидкостью и издалека напоминавший созревший плод апельсинового дерева. Флакончик оказался в руках карманника Ши Шелама, испытывавшего порой прямо-таки непреодолимую тягу к розыгрышам и пытавшегося из любой ситуации извлечь хоть какую-то выгоду.
Итогом его предприимчивости стало соглашение с госпожой Кэто Сувейбой, владелицей борделя «Алмазный водопад», также желавшей заполучить флакон с удивительным зельем. Ши и двое его друзей – Джай Проныра и асир Райгарх, вышибала «Уютной норы» – провели не самую худшей из ночей в «Водопаде», не заплатив за сие увеселение ни единого медного кафара.
Однако госпожа Сувейба не поучила желаемого – Ши подсунул ей наскоро состряпанную подделку, обладавшую таким же цветом и вкусом.
На следующий день обман раскрылся. Причем во всей неприглядной очевидности – прекрасная Кэто лишилась своих золотисто-рыжеватых кос, покрылась чешуей и стала напоминать гигантскую ящерицу.
Неудивительно, что госпожа Сувейба впала в ярость. Будучи накоротке с магическим искусством, она пожелала надолго испортить жизнь своим обидчикам.
Возмездие не заставило себя ждать: Ши превратился в девушку Шеллу, Райгарх перестал обращать внимание на женщин и обратил свой взгляд на созданий своего же пола… Что до Джая, то Проныра просто исчез. Вышел из занимаемой им комнаты на втором этаже таверны и сгинул.
В тот миг никто не обратил внимания на это странное обстоятельство. У компании из «Уютной норы» хватало иных забот. Например, Хисс и его подружка Кэрли – дружная парочка, промышлявшая розысками и перепродажей старинных книг – который день метались по городу в поисках исчезнувшего неведомо куда фолианта в черной кожаной обложке. Нынешней ночью они забрались в дом колдуна Рилеранса, прослышав, что в его библиотеке имеется нечто похожее, и едва не стали добычей охранявшей усадьбу стражи. Хисс и Кэрли сумели удрать, прихватив с собой несколько рукописей, но являлась хоть одна требуемой – этого они пока сказать не могли…
Глава 1
Песчаная скрижаль
– Осталась последняя, – сказала Кэрли. Голос у нее внезапно осип, и слова прозвучали неразборчиво. Девушка откашлялась и повторила четче: – Последняя. Будешь открывать?
Хисс провел пальцами по заскорузлой обложке книги, при дневном свете приобретшей зеленоватый оттенок, и ничего не ответил. Кэрли терпеливо ждала, понимая, что в таком деле торопить приятеля не следует.
Они сидели в крохотном садике на задворках «Уютной норы», перед ними на столике из бамбуковых жердин красовалась разложенная сегодняшняя добыча, и настроение у обоих было прескверным.
Из семи книг – больших фолиантов в черных кожаных обложках – ни одна не подходила под описание разыскиваемой Леуком рукописи.
Хиссу и Кэрли достались созданный полторы сотни лет назад редчайший список второго тома «Психургической некромантии и обрядовой символики» стигийского мага Аззорета, «Иероглифика мистерий Ктеис» кого-то из учеников или последователей Скелоса, считавшиеся безнадежно утерянными лет тридцать тому, «Начала ономастики» Харконна Кофийского, два отлично выполненных бестиария кхитайской работы, потрепанные записки какого-то неведомого исследователя Черных Королевств и еще много иных пергаментных раритетов, кои по достоинству оценит высокомудрое и предприимчивое общество книгочеев с улицы Ишлаз.
Однако трактат на старокофийском под названием «Россыпь сочтенных песчинок» просочился у компаньонов сквозь пальцы.
У Кэрли еще оставалась робкая надежда, что заполученный с такими сложностями том из шкафа с ловушками не обманет их ожиданий. Он так внушительно выглядел, так поблескивал стертой бронзой по углам накладок! Он просто обязан оказаться чем-нибудь потрясающим, иначе все их ночные мучения и последующая беготня с прятками по рассветным улицам Шадизара идут псу под хвост.
Побегать им пришлось изрядно. Рилеранс не собирался так запросто расставаться с наглецами, сунувшимися в его библиотеку, и пустил по их следам целую маленькую армию из стражников вкупе с кофийскими бойцовыми псами. От собак молодые люди отделались возле дома старшины цеха мясников Пайгута – на его дворе обитало с три десятка жутких тварей, больше смахивающих на голодную волчью стаю, чем на мирных четвероногих друзей человека. Заслышав крики и лай, Пайгутова свора вылетела из ворот и радостно набросилась на противника, не различая правых и виноватых, преследователей и убегающих.
Хисс и Кэрли вовремя взобрались на крышу соседнего дома, с чувством выполненного долга полюбовались на вспыхнувшее побоище и отправились восвояси – к одной неприметной таверне, стоящей в Третьем Обманном переулке квартала Нарикано. Туда они добрались без приключений, убедились, что большая часть слуг и постояльцев еще спит, кое-кто отсутствует, развлекаясь в городе, и обосновались в садовой беседке. Местечко тихое, прохладное, наполненное сухим шелестом выгоревших листьев. Драгоценный белый шиповник Лорны отцвел с луну назад, тавернщица дотошно собрала в мешок все лепестки до единого, утверждая, будто знает рецепт особой бритунийской настойки – глотнешь и умрешь счастливым. Компания на всякий случай не поверила и с нетерпением ждала, когда хозяйка выполнит свое обещание.
Загадочная книга лежала поверх зеленовато-кремовых ребристых стеблей кхитайского деревца и, как положено рукописи, хранила упорное молчание. Хисс пристально смотрел на нее, словно пытался силой взгляда преодолеть толстую кожу обложки и добраться до строчек на желтоватых листах пергамента. Кэрли не выдержала и легонько толкнула его локтем – открывай, не томи!
На свет появился короткий нож с рукоятью черного дерева. Слегка изогнутое лезвие во второй раз подцепило верхнюю бронзовую застежку, изображавшую леопарда в прыжке, и откинуло ее в сторону. Раздался еле слышный щелчок.
Хисс справился с нижним зажимом, приподнял тяжелую обложку (Кэрли затаила дыхание, прикусив кончик языка)… и вдруг выпустил ее из рук.
– Открывай ты, – молодой человек резко повернулся к напарнице. – Мне… как-то не по себе.
– А… я тоже боюсь, – робко заикнулась девушка, но любопытство пересилило. Она аккуратно распахнула книгу (оковка переплета глухо стукнула по дереву) и с жадным нетерпением уставилась на первый лист, где обычно переписчики разноцветными буквами выводили заглавие.
Листа не существовало. Кто-то яростно выдрал его из книги, оставив разлохмаченную кромку. Пропал и первый десяток страниц, тоже оторванных, что называется, «с мясом».
– Кхм, – Кэрли озадаченно наклонила голову и покрутила спускавшийся с виска каштановый локон. – Кто-то настолько не любил чтение? Или ему не понравилось содержание?
– Листай дальше, – здраво решил Хисс.
Девушка послушно переложила справа налево несколько пустых листов и обрадованно зацокала языком, наткнувшись на выведенные быстрым косым почерком строки. Писавший явно торопился, потому что буквы налезали друг на друга, текст перекашивался то влево, то вправо, украшался кляксами, разводами и жирными зачеркиваниями. На полях кое-где скалились размашисто нарисованные морды хищных зверей и черепа.
– Чьи-то личные записи, – уверенно заявила Кэрли и, прищурившись, внимательно вгляделась в строчки. – Немедийский язык, только самую каплю устаревший. Так, наверно, писали и выражались лет с полсотни назад. Может, это и есть, что нам нужно?
– «Удивительный случай, – медленно проговорил Хисс, разбирая хитросплетения незнакомого почерка. – Девчонка, помещенная в сухой колодец, продолжает оставаться в живых. Видно, сыграло роль низкое происхождение, дарующее поразительную выносливость. Девчонка не кричит – неужели умудрилась ничего не сломать при падении? Распорядился спустить ей еды и воды. Посмотрим, нельзя ли обернуть сие досадное происшествие на пользу. Допустим, определить степень живучести этой особы…»
– Чего? – оторопела Кэрли, выслушав. – Хисс, я ничего не понимаю!
Ее приятель торопливо пролистнул с пяток страниц, остановился на проведенной вдоль среза листа волнистой черте и вполголоса прочел:
– «…Такая досада – пришлось расстаться с Эскель! Она была самой хорошенькой, продолжая оставаться миловидной посейчас, спустя три дня. Своеобразно миловидной, ибо хранение тела на леднике ненадолго спасает его от прикосновения смерти. Придется немедленно начать бальзамирование. Ее очаровательная головка займет достойное место в сокровищнице. Да, чуть не забыл! Девчонка из колодца (ее, как выяснилось, зовут Мирна) пыталась сбежать, выбравшись по скинутой кем-то веревке. Поймана на Закатном холме и приведена обратно. Новая головная боль – выяснять, кто был сообщником. Мирну до выяснения обстоятельств – в нижний подвал вместе с животными. Там ей самое место. Маленькая, хитрая, грязная тварь…»
Кэрли неожиданно протянула руку, распахнув книгу почти на середине, наклонилась и очень спокойным голосом произнесла попавшийся ей на глаза отрывок;
– «…Оддир (на вид – десяти лет, сам точно не знает) и Тала по прозвищу Козочка (двенадцати лет, для своего возраста на удивление хорошо развита и сообразительна). Мальчишка похож на мышонка – пищит, хнычет, просится домой, пугается темноты и громких звуков. После поселения в клетку впал в непрекращающуюся истерику. Годится только на кухню, к празднеству начала осенней охоты.
Тала испробована в качестве прислужницы. Первые два раза много кричала, выказывала сопротивление, прикидывалась безумной и хотела повеситься на шнуре от балдахина. После надлежащего внушения успокоилась и начала относиться к своим обязанностям с подобающим рвением. К началу зимы вполне сможет заменить столь неудачно потерянную незабвенную Эскель…» – Кэрли поперхнулась и растерянно спросила: – Кому это принадлежало, Хисс? Кто это писал? Зачем? О чем? Это вымысел? Страшная сказка, бредни выжившего из ума писаки?
– Именно что выжившего, – Хисс захлопнул книгу и брезгливо оттолкнул ее подальше, словно фолиант мог его укусить. – Пока ты читала, я вспомнил и сообразил. Эта история случилась лет за двадцать до того, как нас с тобой угораздило появиться на свет. Ты наверняка слышала это имя – Рюцциль из Айгена. Да слышала, слышала, о нем до сих пор говорят шепотом!
– Рюцциль Людоед, – Кэрли заерзала, отодвигаясь подальше от мирно лежащей рукописи. – Рюцциль Немедиец, глава дворянства в графстве Айген. Рюцциль Шилале, считавшийся образчиком немедийского рыцарского духа. Рюцциль – убийца детей, чернокнижник, алхимик и кто он там еще… Помнится, когда открылась правда о том, чем занимается в подвалах своего имения месьор Рюцциль, тогдашний, король Немедии даже не решился собирать суд Высшей Палаты и выносить это дело на общее обсуждение. Замок Шилале окружила королевская гвардия, его взяли штурмом за одну ночь и сожгли всех, кто там находился – владельца, его родственников, друзей, стражей, слуг и даже тех, кто оставался в подвалах. Чтобы ни одна живая душа не разнесла слухов по стране. Народу и дворянству объявили, будто в замке началась чума. Шилале потом срыли до основания, место перепахали и засыпали солью. Король Вюртель, как я слышала, до конца жизни обвинял себя в том, что допустил резню в Айгене, но, мол, иного выхода не существовало. Получается… – Кэрли дотронулась до края обложки, тут же отдернув палец, словно обожглась, – у нас тут нечто вроде дневника Рюцциля? Как он мог уцелеть?
– Подделка? – Хисс неохотно потер между пальцами края листов, всмотрелся в слегка выцветшие чернила и решил: – Не исключено. Однако подделка, сработанная во времена жизни Рюцциля, возможно, сразу после его смерти. Пергамент старой выделки, и начертания букв тоже не нынешние.
– Интересно, что сталось с мальчиком Оддиром? – вполголоса, обращаясь к самой себе, поинтересовалась Кэрли.
– Съели его на пиру в честь начала охотничьего сезона, – огрызнулся Хисс. – Под видом молочного поросенка с яблоками или годовалого ягненка в винном соусе. Что еще с ним могло случиться? Рюцциль, если верить легендам, любил подавать ничего не подозревающим гостям такие блюда. Потом, когда Шилале уничтожили, многие из бывших друзей месьора Рюцциля давали зарок до конца жизни не есть мяса или, вспомнив его изысканные обеды, незамысловато лезли в петлю головой.
– Тьфу на тебя! – девушка быстро отвернулась, прижала руку ко рту и сдавленно закашляла. Отдышавшись, спросила: – И что предлагаешь делать… с этим? Продать поскорее?
– Продавать мы ее не станем, – после некоторого тягостного размышления проговорил молодой человек. – Конечно, мы могли бы выручить за нее оч-чень даже кругленькую сумму, только… Зря мы ее утащили. Есть вещи, которым лучше лежать спокойно за семью замками.
– Тогда сжечь! – азартно предложила Кэрли. – Гикол наверняка уже растопил большой очаг, сунем в пламя – и дело с концом!
Хисс посмотрел на коварную книгу, уделил внимание небу, постепенно заполнявшемуся вылинявшей голубизной, и окрестным кустам. Кэрли, скрывая нетерпение, выкопала каблуками сандалий под столом две глубоких борозды.
– Мы ее спрячем, – твердо сказал Хисс. – Когда суматоха уляжется, сядем еще разок и как следует подумаем. Ты будешь смеяться, но мне начинает казаться, будто самое лучшее – подбросить книгу обратно к дому Рилеранса. Пусть подавится, коли ему так нравится перечитывать на сон грядущий всяческие ужасы.
Кэрли нахмурилась, решая. Предложение компаньона выглядело разумным. Сейчас не до дневников сумасшедшего убийцы, жившего с полвека назад.
– Хорошо, – согласилась она. – Где будем прятать? К нашим услугам тайник на чердаке, два – в саду, три или четыре укромных местечка в таверне, и еще с десяток захоронок во владениях наших разнообразных знакомых, вряд ли подозревающих об этом. Кстати, как полагаешь, мы должны рассказать о нашем сомнительном сокровище Джаю… или Аластору?
– Вообще-то не помешало… – задумчиво протянул Хисс, но договорить не сумел. Над головами компаньонов хлопнуло открывающееся окно, из него появилась взъерошенная голова Джая и сердито осведомилась:
– Где вас демоны носили целую ночь? И, если приспичило секретничать, говорили бы тише. Вопли разносятся на полгорода! С кем вас угораздило сцепиться? Хотя погодите, я сейчас спущусь. Вина принести?
– И раздобудь поесть чего-нибудь, – попросила Кэрли.
– Угу, – Джай кивнул и скрылся в темном проеме, занавешенном туранским ковриком с вышитыми на нем птицами крайне беспечного вида.
– Я бы успела добежать до Карпашских ворот и вернуться обратно, пока Джай изволит спускаться по лестнице, – недовольно бросила Кэрли. Приятели подождали еще немного, но предводитель шайки из таверны «Уютная нора» не показывался. Хисс недоуменно пожал плечами и встал:
– Наверное, зацепился языками с Лорной. Расскажем ему попозже. Пошли, я придумал, где укрыть книгу. Потом прогуляемся в город, послушаем, что носится в воздухе. Заодно перекусим и навестим Ишлаз.
Тайник, выбранный Хиссом, около года назад соорудили Ши, он сам и Кэрли. Он представлял из себя небольшой деревянный сундучок, пропитанный для лучшей сохранности купленным в гномском квартале особым составом из смолы, растертых в порошок камней и настоев каких-то трав. Сундучок вкопали в землю под корнями особенно густо разросшегося барбарисового куста, изо всех сил стараясь не повредить растение. На крышке уложили пласт дерна, поросший мелкими цветами камнеломки. Знающему человеку достаточно потянуть укрытую в определенном месте тонкую цепь, чтобы крохотный кусок лужайки приподнялся и сдвинулся в сторону, открывая доступ к сундуку.
К нынешнему дню в нем хранились резная вендийская шкатулка (к сожалению, пустая) и набор фальшивых печатей гильдии оружейников Бельверуса. К ним присоединилась завернутая в лоскут вытершегося красного бархата толстая книга. Остальные фолианты Хисс и Кэрли схоронили в другом секрете, прятавшемся рядом с вечно полуразвалившейся поленницей и надежно замаскированном россыпями опилок.
Две книги, кхитайский сборник с изображениями диковинных животных и «Начала ономастики», Хисс прихватил с собой, намереваясь сегодня же продать их кому-нибудь из торговцев рукописями с Ишлаза, дабы возместить расходы компаньонов.
Джай не появился. Для очистки совести компаньоны заглянули в таверну, где наткнулись на Ферузу и громогласно распоряжавшуюся в кухне Лорну.
– Ты Проныру не видела? – вопрос Хисса отвлек гадалку от ежеутреннего колдовства над чашками, кувшином горячей воды и лакированной коробочкой, наполненной мелко нарезанными лепестками ярко-красных цветов. Феруза готовила из них старинный туранский напиток, пить который могли немногие, в том числе она сама, Джай и, как ни странно, Райгарх.
– Вечером был здесь, – предсказательница по-кошачьи зевнула, вежливо прикрыв рот широким рукавом халата. – Разве не его голос только что доносился сверху?
– Его, – подтвердил Хисс. – Он обещал спуститься, но застрял по дороге.
– Проще всего сходить и глянуть, где он прохлаждается, – вмешалась Кэрли и, превращая слова в дела, взбежала на второй этаж постоялого двора.
Феруза принялась заливать сложенные в глиняную чашку лепестки тонкой струйкой кипятка, и по обеденной зале таверны поплыл горьковато-острый запах летней степи. Хисс принюхался и звонко чихнул. Гадалка тихонько рассмеялась, тряхнув распущенными рыже-золотистыми локонами.
– Его нету, – свесилась через перила лепившейся к стенам большого зала галереи Кэрли. Озадаченно развела руками и добавила: – Комната стоит нараспашку… ну, а Джай точно испарился.
– Наверное, спустился по другой лестнице, – предположила туранка. Глянула на слегка обеспокоенных Хисса с Кэрли и поинтересовалась: – Вам срочно нужно куда-то убежать? Хотите, я передам ему, что вы торопились и не смогли дождаться?
– Идет, – согласилась Кэрли. – Пусть в следующий раз пошевеливается.
Компаньоны исчезли быстрее, чем гадалка успела сделать первый глоток из своей чашки. Феруза неспешно пила сладковатый настой, размышляя над тем, куда могло занести не ночевавшего сегодня в «Норе» Малыша. Мальчик из варварской страны как-то подозрительно быстро усваивал неписаные городские законы. Ши (или Джай?) сплетничал, будто Малыш уже обзавелся симпатичной приятельницей, и Феруза от души надеялась, что незнакомка не навлечет на лохматую и не слишком осмотрительную голову Медвежонка каких-нибудь неприятностей.
Потихоньку гадалка радовалась, что тогда, почти две луны назад, не ошиблась в выборе и сумела настоять на своем. Компания из «Норы» – лучшее среди худшего, что мог подбросить мальчику суматошный, яркий и обманчивый Шадизар. Малыш скоро научится его порядкам и… Любопытно, что ждет его потом? Феруза как-то пыталась спросить у тарока о дальнейшей судьбе Конана, но получила те же символы, что и в первые дни знакомства. Меч, перечеркнутый двумя молниями. Уходящая за горизонт дорога. Протянутые друг к другу ладони. Сверкающая чаша в женской руке. Замок на скале. Рассыпанные монеты. Войны, вечное странствие за недостижимой целью, друзья, приключения, женщины, утекающее сквозь пальцы золото. Тарок прав – мальчишка рожден для чего угодно, кроме мирной жизни и пребывания на одном месте.
От Малыша мысли Ферузы плавно перешли на принесенного им на постоялый двор диковинного зверя пекудо в желтоватой чешуе. Зверек, освоившись, начал вести себя непринужденно и нахально – подкапывался под стены, кусал за ноги гостей и прислугу, не успевших вовремя убраться с его пути, задушил одного из Лорниных цыплят, но, ко всеобщему восторгу, ловко ловил мышей и крыс. Добычу пекудо не ел, а рядком выкладывал возле крыльца. Лорна, видя с утра эдакие подношения, только вздыхала.
Гадалка наведалась на кухню, где хозяйка обнаружила недостачу трех телячьих окороков и вовсю препиралась со слугами – отыскала чистую миску, в которую незамедлительно полетели кусочки мяса, разбитое яйцо и остатки зелени. Вернувшись в зал, Феруза присела в углу, тихо постукивая согнутым пальцем по краю миски и зовя: «Пушок, Пушок, ты где?»
Зверек выкатился откуда-то из-под лестницы, сунулся в миску вытянутой мордой, фыркнул и с аппетитом зачавкал, разбрызгивая вокруг белые капли. Феруза нерешительно погладила его по закованной в броню спине, гадая, куда мог подеваться Джай. Ему давно пора объявиться в таверне и потребовать завтрака…
Вместо Проныры в зал спустился проснувшийся Аластор, и Феруза очень быстро напрочь позабыла о своих тревогах. К тому же она собиралась сегодня нанести визит к одной не слишком знатной, но богатой даме, желавшей наилучшим способом устроить свое будущее, а идти туда надо на другой конце города, и туранка совершенно не собиралась проделывать долгий путь в одиночестве.
Торговца Забдара наверняка интересовало происхождение расписанного золотом и кроваво-красной киноварью бестиария, однако он смог удержаться от расспросов, ехидно бросив на прощание: «Никак дряхлая бабушка оставила в наследство?» «Бабушкиным», «теткиным» или «дедушкиным наследством» именовали любую ценную вещь, происхождение которой владелец предпочитал держать в тайне.
– Куда теперь? – безнадежно вопросила Кэрли, когда парочка компаньонов выбралась на Ишлаз и зашагала вниз по склону холма. – Столько бегали, высунув язык, а книги не нашли.
– Займемся библиотеками при храмах, – как можно увереннее ответил компаньон.
– Так нас туда и пустили, – недоверчиво фыркнула девушка. – Жрецы, как и колдуны, слишком дорожат своими секретами и книгохранилищами, чтобы распахивать их для каких-то уличных проходимцев.
– Допустим, не проходимцев, – оскорбился Хисс. – Я знаю кое-кого из служителей при храме Митры, которые ценят золото не меньше нас, грешных…
– Опять копаться в пыльных архивах? – Кэрли подхватила юбки и нарочито потрясла ими, словно выбивая из складок упомянутую пыль, долженствующую заклубиться вокруг нее серым облаком.
– Предложи что-нибудь другое, – раздраженно откликнулся ее спутник. – Нет, коли тебе надоела возня с книгами, мы можем пойти в «Цветок папируса», отыскать этого Леука и заявить, что работа нам не по силам. Само собой, придется вернуть задаток, а уж какие слухи о нас пойдут – сама сообразишь!..
Хисс провел пальцами по заскорузлой обложке книги, при дневном свете приобретшей зеленоватый оттенок, и ничего не ответил. Кэрли терпеливо ждала, понимая, что в таком деле торопить приятеля не следует.
Они сидели в крохотном садике на задворках «Уютной норы», перед ними на столике из бамбуковых жердин красовалась разложенная сегодняшняя добыча, и настроение у обоих было прескверным.
Из семи книг – больших фолиантов в черных кожаных обложках – ни одна не подходила под описание разыскиваемой Леуком рукописи.
Хиссу и Кэрли достались созданный полторы сотни лет назад редчайший список второго тома «Психургической некромантии и обрядовой символики» стигийского мага Аззорета, «Иероглифика мистерий Ктеис» кого-то из учеников или последователей Скелоса, считавшиеся безнадежно утерянными лет тридцать тому, «Начала ономастики» Харконна Кофийского, два отлично выполненных бестиария кхитайской работы, потрепанные записки какого-то неведомого исследователя Черных Королевств и еще много иных пергаментных раритетов, кои по достоинству оценит высокомудрое и предприимчивое общество книгочеев с улицы Ишлаз.
Однако трактат на старокофийском под названием «Россыпь сочтенных песчинок» просочился у компаньонов сквозь пальцы.
У Кэрли еще оставалась робкая надежда, что заполученный с такими сложностями том из шкафа с ловушками не обманет их ожиданий. Он так внушительно выглядел, так поблескивал стертой бронзой по углам накладок! Он просто обязан оказаться чем-нибудь потрясающим, иначе все их ночные мучения и последующая беготня с прятками по рассветным улицам Шадизара идут псу под хвост.
Побегать им пришлось изрядно. Рилеранс не собирался так запросто расставаться с наглецами, сунувшимися в его библиотеку, и пустил по их следам целую маленькую армию из стражников вкупе с кофийскими бойцовыми псами. От собак молодые люди отделались возле дома старшины цеха мясников Пайгута – на его дворе обитало с три десятка жутких тварей, больше смахивающих на голодную волчью стаю, чем на мирных четвероногих друзей человека. Заслышав крики и лай, Пайгутова свора вылетела из ворот и радостно набросилась на противника, не различая правых и виноватых, преследователей и убегающих.
Хисс и Кэрли вовремя взобрались на крышу соседнего дома, с чувством выполненного долга полюбовались на вспыхнувшее побоище и отправились восвояси – к одной неприметной таверне, стоящей в Третьем Обманном переулке квартала Нарикано. Туда они добрались без приключений, убедились, что большая часть слуг и постояльцев еще спит, кое-кто отсутствует, развлекаясь в городе, и обосновались в садовой беседке. Местечко тихое, прохладное, наполненное сухим шелестом выгоревших листьев. Драгоценный белый шиповник Лорны отцвел с луну назад, тавернщица дотошно собрала в мешок все лепестки до единого, утверждая, будто знает рецепт особой бритунийской настойки – глотнешь и умрешь счастливым. Компания на всякий случай не поверила и с нетерпением ждала, когда хозяйка выполнит свое обещание.
Загадочная книга лежала поверх зеленовато-кремовых ребристых стеблей кхитайского деревца и, как положено рукописи, хранила упорное молчание. Хисс пристально смотрел на нее, словно пытался силой взгляда преодолеть толстую кожу обложки и добраться до строчек на желтоватых листах пергамента. Кэрли не выдержала и легонько толкнула его локтем – открывай, не томи!
На свет появился короткий нож с рукоятью черного дерева. Слегка изогнутое лезвие во второй раз подцепило верхнюю бронзовую застежку, изображавшую леопарда в прыжке, и откинуло ее в сторону. Раздался еле слышный щелчок.
Хисс справился с нижним зажимом, приподнял тяжелую обложку (Кэрли затаила дыхание, прикусив кончик языка)… и вдруг выпустил ее из рук.
– Открывай ты, – молодой человек резко повернулся к напарнице. – Мне… как-то не по себе.
– А… я тоже боюсь, – робко заикнулась девушка, но любопытство пересилило. Она аккуратно распахнула книгу (оковка переплета глухо стукнула по дереву) и с жадным нетерпением уставилась на первый лист, где обычно переписчики разноцветными буквами выводили заглавие.
Листа не существовало. Кто-то яростно выдрал его из книги, оставив разлохмаченную кромку. Пропал и первый десяток страниц, тоже оторванных, что называется, «с мясом».
– Кхм, – Кэрли озадаченно наклонила голову и покрутила спускавшийся с виска каштановый локон. – Кто-то настолько не любил чтение? Или ему не понравилось содержание?
– Листай дальше, – здраво решил Хисс.
Девушка послушно переложила справа налево несколько пустых листов и обрадованно зацокала языком, наткнувшись на выведенные быстрым косым почерком строки. Писавший явно торопился, потому что буквы налезали друг на друга, текст перекашивался то влево, то вправо, украшался кляксами, разводами и жирными зачеркиваниями. На полях кое-где скалились размашисто нарисованные морды хищных зверей и черепа.
– Чьи-то личные записи, – уверенно заявила Кэрли и, прищурившись, внимательно вгляделась в строчки. – Немедийский язык, только самую каплю устаревший. Так, наверно, писали и выражались лет с полсотни назад. Может, это и есть, что нам нужно?
– «Удивительный случай, – медленно проговорил Хисс, разбирая хитросплетения незнакомого почерка. – Девчонка, помещенная в сухой колодец, продолжает оставаться в живых. Видно, сыграло роль низкое происхождение, дарующее поразительную выносливость. Девчонка не кричит – неужели умудрилась ничего не сломать при падении? Распорядился спустить ей еды и воды. Посмотрим, нельзя ли обернуть сие досадное происшествие на пользу. Допустим, определить степень живучести этой особы…»
– Чего? – оторопела Кэрли, выслушав. – Хисс, я ничего не понимаю!
Ее приятель торопливо пролистнул с пяток страниц, остановился на проведенной вдоль среза листа волнистой черте и вполголоса прочел:
– «…Такая досада – пришлось расстаться с Эскель! Она была самой хорошенькой, продолжая оставаться миловидной посейчас, спустя три дня. Своеобразно миловидной, ибо хранение тела на леднике ненадолго спасает его от прикосновения смерти. Придется немедленно начать бальзамирование. Ее очаровательная головка займет достойное место в сокровищнице. Да, чуть не забыл! Девчонка из колодца (ее, как выяснилось, зовут Мирна) пыталась сбежать, выбравшись по скинутой кем-то веревке. Поймана на Закатном холме и приведена обратно. Новая головная боль – выяснять, кто был сообщником. Мирну до выяснения обстоятельств – в нижний подвал вместе с животными. Там ей самое место. Маленькая, хитрая, грязная тварь…»
Кэрли неожиданно протянула руку, распахнув книгу почти на середине, наклонилась и очень спокойным голосом произнесла попавшийся ей на глаза отрывок;
– «…Оддир (на вид – десяти лет, сам точно не знает) и Тала по прозвищу Козочка (двенадцати лет, для своего возраста на удивление хорошо развита и сообразительна). Мальчишка похож на мышонка – пищит, хнычет, просится домой, пугается темноты и громких звуков. После поселения в клетку впал в непрекращающуюся истерику. Годится только на кухню, к празднеству начала осенней охоты.
Тала испробована в качестве прислужницы. Первые два раза много кричала, выказывала сопротивление, прикидывалась безумной и хотела повеситься на шнуре от балдахина. После надлежащего внушения успокоилась и начала относиться к своим обязанностям с подобающим рвением. К началу зимы вполне сможет заменить столь неудачно потерянную незабвенную Эскель…» – Кэрли поперхнулась и растерянно спросила: – Кому это принадлежало, Хисс? Кто это писал? Зачем? О чем? Это вымысел? Страшная сказка, бредни выжившего из ума писаки?
– Именно что выжившего, – Хисс захлопнул книгу и брезгливо оттолкнул ее подальше, словно фолиант мог его укусить. – Пока ты читала, я вспомнил и сообразил. Эта история случилась лет за двадцать до того, как нас с тобой угораздило появиться на свет. Ты наверняка слышала это имя – Рюцциль из Айгена. Да слышала, слышала, о нем до сих пор говорят шепотом!
– Рюцциль Людоед, – Кэрли заерзала, отодвигаясь подальше от мирно лежащей рукописи. – Рюцциль Немедиец, глава дворянства в графстве Айген. Рюцциль Шилале, считавшийся образчиком немедийского рыцарского духа. Рюцциль – убийца детей, чернокнижник, алхимик и кто он там еще… Помнится, когда открылась правда о том, чем занимается в подвалах своего имения месьор Рюцциль, тогдашний, король Немедии даже не решился собирать суд Высшей Палаты и выносить это дело на общее обсуждение. Замок Шилале окружила королевская гвардия, его взяли штурмом за одну ночь и сожгли всех, кто там находился – владельца, его родственников, друзей, стражей, слуг и даже тех, кто оставался в подвалах. Чтобы ни одна живая душа не разнесла слухов по стране. Народу и дворянству объявили, будто в замке началась чума. Шилале потом срыли до основания, место перепахали и засыпали солью. Король Вюртель, как я слышала, до конца жизни обвинял себя в том, что допустил резню в Айгене, но, мол, иного выхода не существовало. Получается… – Кэрли дотронулась до края обложки, тут же отдернув палец, словно обожглась, – у нас тут нечто вроде дневника Рюцциля? Как он мог уцелеть?
– Подделка? – Хисс неохотно потер между пальцами края листов, всмотрелся в слегка выцветшие чернила и решил: – Не исключено. Однако подделка, сработанная во времена жизни Рюцциля, возможно, сразу после его смерти. Пергамент старой выделки, и начертания букв тоже не нынешние.
– Интересно, что сталось с мальчиком Оддиром? – вполголоса, обращаясь к самой себе, поинтересовалась Кэрли.
– Съели его на пиру в честь начала охотничьего сезона, – огрызнулся Хисс. – Под видом молочного поросенка с яблоками или годовалого ягненка в винном соусе. Что еще с ним могло случиться? Рюцциль, если верить легендам, любил подавать ничего не подозревающим гостям такие блюда. Потом, когда Шилале уничтожили, многие из бывших друзей месьора Рюцциля давали зарок до конца жизни не есть мяса или, вспомнив его изысканные обеды, незамысловато лезли в петлю головой.
– Тьфу на тебя! – девушка быстро отвернулась, прижала руку ко рту и сдавленно закашляла. Отдышавшись, спросила: – И что предлагаешь делать… с этим? Продать поскорее?
– Продавать мы ее не станем, – после некоторого тягостного размышления проговорил молодой человек. – Конечно, мы могли бы выручить за нее оч-чень даже кругленькую сумму, только… Зря мы ее утащили. Есть вещи, которым лучше лежать спокойно за семью замками.
– Тогда сжечь! – азартно предложила Кэрли. – Гикол наверняка уже растопил большой очаг, сунем в пламя – и дело с концом!
Хисс посмотрел на коварную книгу, уделил внимание небу, постепенно заполнявшемуся вылинявшей голубизной, и окрестным кустам. Кэрли, скрывая нетерпение, выкопала каблуками сандалий под столом две глубоких борозды.
– Мы ее спрячем, – твердо сказал Хисс. – Когда суматоха уляжется, сядем еще разок и как следует подумаем. Ты будешь смеяться, но мне начинает казаться, будто самое лучшее – подбросить книгу обратно к дому Рилеранса. Пусть подавится, коли ему так нравится перечитывать на сон грядущий всяческие ужасы.
Кэрли нахмурилась, решая. Предложение компаньона выглядело разумным. Сейчас не до дневников сумасшедшего убийцы, жившего с полвека назад.
– Хорошо, – согласилась она. – Где будем прятать? К нашим услугам тайник на чердаке, два – в саду, три или четыре укромных местечка в таверне, и еще с десяток захоронок во владениях наших разнообразных знакомых, вряд ли подозревающих об этом. Кстати, как полагаешь, мы должны рассказать о нашем сомнительном сокровище Джаю… или Аластору?
– Вообще-то не помешало… – задумчиво протянул Хисс, но договорить не сумел. Над головами компаньонов хлопнуло открывающееся окно, из него появилась взъерошенная голова Джая и сердито осведомилась:
– Где вас демоны носили целую ночь? И, если приспичило секретничать, говорили бы тише. Вопли разносятся на полгорода! С кем вас угораздило сцепиться? Хотя погодите, я сейчас спущусь. Вина принести?
– И раздобудь поесть чего-нибудь, – попросила Кэрли.
– Угу, – Джай кивнул и скрылся в темном проеме, занавешенном туранским ковриком с вышитыми на нем птицами крайне беспечного вида.
* * *
До Хисса и Кэрли долетели поскрипывание половиц под тяжестью шагов, обыденная возня поспешно собирающегося человека и стук захлопывающейся двери. Приятели ждали. Хисс, поборов отвращение, дотянулся до книги в черном переплете и неприязненно переворошил страницы, остановившись где-то на середине. Наткнувшись на картинку, наглядно показывавшую способы расчленения человеческого трупа, он скривился и захлопнул фолиант.– Я бы успела добежать до Карпашских ворот и вернуться обратно, пока Джай изволит спускаться по лестнице, – недовольно бросила Кэрли. Приятели подождали еще немного, но предводитель шайки из таверны «Уютная нора» не показывался. Хисс недоуменно пожал плечами и встал:
– Наверное, зацепился языками с Лорной. Расскажем ему попозже. Пошли, я придумал, где укрыть книгу. Потом прогуляемся в город, послушаем, что носится в воздухе. Заодно перекусим и навестим Ишлаз.
Тайник, выбранный Хиссом, около года назад соорудили Ши, он сам и Кэрли. Он представлял из себя небольшой деревянный сундучок, пропитанный для лучшей сохранности купленным в гномском квартале особым составом из смолы, растертых в порошок камней и настоев каких-то трав. Сундучок вкопали в землю под корнями особенно густо разросшегося барбарисового куста, изо всех сил стараясь не повредить растение. На крышке уложили пласт дерна, поросший мелкими цветами камнеломки. Знающему человеку достаточно потянуть укрытую в определенном месте тонкую цепь, чтобы крохотный кусок лужайки приподнялся и сдвинулся в сторону, открывая доступ к сундуку.
К нынешнему дню в нем хранились резная вендийская шкатулка (к сожалению, пустая) и набор фальшивых печатей гильдии оружейников Бельверуса. К ним присоединилась завернутая в лоскут вытершегося красного бархата толстая книга. Остальные фолианты Хисс и Кэрли схоронили в другом секрете, прятавшемся рядом с вечно полуразвалившейся поленницей и надежно замаскированном россыпями опилок.
Две книги, кхитайский сборник с изображениями диковинных животных и «Начала ономастики», Хисс прихватил с собой, намереваясь сегодня же продать их кому-нибудь из торговцев рукописями с Ишлаза, дабы возместить расходы компаньонов.
Джай не появился. Для очистки совести компаньоны заглянули в таверну, где наткнулись на Ферузу и громогласно распоряжавшуюся в кухне Лорну.
– Ты Проныру не видела? – вопрос Хисса отвлек гадалку от ежеутреннего колдовства над чашками, кувшином горячей воды и лакированной коробочкой, наполненной мелко нарезанными лепестками ярко-красных цветов. Феруза готовила из них старинный туранский напиток, пить который могли немногие, в том числе она сама, Джай и, как ни странно, Райгарх.
– Вечером был здесь, – предсказательница по-кошачьи зевнула, вежливо прикрыв рот широким рукавом халата. – Разве не его голос только что доносился сверху?
– Его, – подтвердил Хисс. – Он обещал спуститься, но застрял по дороге.
– Проще всего сходить и глянуть, где он прохлаждается, – вмешалась Кэрли и, превращая слова в дела, взбежала на второй этаж постоялого двора.
Феруза принялась заливать сложенные в глиняную чашку лепестки тонкой струйкой кипятка, и по обеденной зале таверны поплыл горьковато-острый запах летней степи. Хисс принюхался и звонко чихнул. Гадалка тихонько рассмеялась, тряхнув распущенными рыже-золотистыми локонами.
– Его нету, – свесилась через перила лепившейся к стенам большого зала галереи Кэрли. Озадаченно развела руками и добавила: – Комната стоит нараспашку… ну, а Джай точно испарился.
– Наверное, спустился по другой лестнице, – предположила туранка. Глянула на слегка обеспокоенных Хисса с Кэрли и поинтересовалась: – Вам срочно нужно куда-то убежать? Хотите, я передам ему, что вы торопились и не смогли дождаться?
– Идет, – согласилась Кэрли. – Пусть в следующий раз пошевеливается.
Компаньоны исчезли быстрее, чем гадалка успела сделать первый глоток из своей чашки. Феруза неспешно пила сладковатый настой, размышляя над тем, куда могло занести не ночевавшего сегодня в «Норе» Малыша. Мальчик из варварской страны как-то подозрительно быстро усваивал неписаные городские законы. Ши (или Джай?) сплетничал, будто Малыш уже обзавелся симпатичной приятельницей, и Феруза от души надеялась, что незнакомка не навлечет на лохматую и не слишком осмотрительную голову Медвежонка каких-нибудь неприятностей.
Потихоньку гадалка радовалась, что тогда, почти две луны назад, не ошиблась в выборе и сумела настоять на своем. Компания из «Норы» – лучшее среди худшего, что мог подбросить мальчику суматошный, яркий и обманчивый Шадизар. Малыш скоро научится его порядкам и… Любопытно, что ждет его потом? Феруза как-то пыталась спросить у тарока о дальнейшей судьбе Конана, но получила те же символы, что и в первые дни знакомства. Меч, перечеркнутый двумя молниями. Уходящая за горизонт дорога. Протянутые друг к другу ладони. Сверкающая чаша в женской руке. Замок на скале. Рассыпанные монеты. Войны, вечное странствие за недостижимой целью, друзья, приключения, женщины, утекающее сквозь пальцы золото. Тарок прав – мальчишка рожден для чего угодно, кроме мирной жизни и пребывания на одном месте.
От Малыша мысли Ферузы плавно перешли на принесенного им на постоялый двор диковинного зверя пекудо в желтоватой чешуе. Зверек, освоившись, начал вести себя непринужденно и нахально – подкапывался под стены, кусал за ноги гостей и прислугу, не успевших вовремя убраться с его пути, задушил одного из Лорниных цыплят, но, ко всеобщему восторгу, ловко ловил мышей и крыс. Добычу пекудо не ел, а рядком выкладывал возле крыльца. Лорна, видя с утра эдакие подношения, только вздыхала.
Гадалка наведалась на кухню, где хозяйка обнаружила недостачу трех телячьих окороков и вовсю препиралась со слугами – отыскала чистую миску, в которую незамедлительно полетели кусочки мяса, разбитое яйцо и остатки зелени. Вернувшись в зал, Феруза присела в углу, тихо постукивая согнутым пальцем по краю миски и зовя: «Пушок, Пушок, ты где?»
Зверек выкатился откуда-то из-под лестницы, сунулся в миску вытянутой мордой, фыркнул и с аппетитом зачавкал, разбрызгивая вокруг белые капли. Феруза нерешительно погладила его по закованной в броню спине, гадая, куда мог подеваться Джай. Ему давно пора объявиться в таверне и потребовать завтрака…
Вместо Проныры в зал спустился проснувшийся Аластор, и Феруза очень быстро напрочь позабыла о своих тревогах. К тому же она собиралась сегодня нанести визит к одной не слишком знатной, но богатой даме, желавшей наилучшим способом устроить свое будущее, а идти туда надо на другой конце города, и туранка совершенно не собиралась проделывать долгий путь в одиночестве.
* * *
Забдар, владелец книжной лавки в начале улицы Ишлаз, оценил принесенный Хиссом и Кэрли фолиант кхитайской работы в восемьдесят империалов. После ожесточенной торговли цена выросла до ста двадцати, но, выйдя из лавки, Хисс продолжал ворчать, призывая в свидетели всех богов и утверждая, будто продешевил и за книгу вполне можно было выручить сто пятьдесят замечательных золотых кругляшков, украшенных хитросплетениями туранской вязи и изображением трех слегка изогнутых сабель. Кэрли вполголоса обозвала приятеля Верховным Жабопоклонником. Это подействовало – Хисс опомнился, пробормотав: «О чем бишь я?..»Торговца Забдара наверняка интересовало происхождение расписанного золотом и кроваво-красной киноварью бестиария, однако он смог удержаться от расспросов, ехидно бросив на прощание: «Никак дряхлая бабушка оставила в наследство?» «Бабушкиным», «теткиным» или «дедушкиным наследством» именовали любую ценную вещь, происхождение которой владелец предпочитал держать в тайне.
– Куда теперь? – безнадежно вопросила Кэрли, когда парочка компаньонов выбралась на Ишлаз и зашагала вниз по склону холма. – Столько бегали, высунув язык, а книги не нашли.
– Займемся библиотеками при храмах, – как можно увереннее ответил компаньон.
– Так нас туда и пустили, – недоверчиво фыркнула девушка. – Жрецы, как и колдуны, слишком дорожат своими секретами и книгохранилищами, чтобы распахивать их для каких-то уличных проходимцев.
– Допустим, не проходимцев, – оскорбился Хисс. – Я знаю кое-кого из служителей при храме Митры, которые ценят золото не меньше нас, грешных…
– Опять копаться в пыльных архивах? – Кэрли подхватила юбки и нарочито потрясла ими, словно выбивая из складок упомянутую пыль, долженствующую заклубиться вокруг нее серым облаком.
– Предложи что-нибудь другое, – раздраженно откликнулся ее спутник. – Нет, коли тебе надоела возня с книгами, мы можем пойти в «Цветок папируса», отыскать этого Леука и заявить, что работа нам не по силам. Само собой, придется вернуть задаток, а уж какие слухи о нас пойдут – сама сообразишь!..