Страница:
В туалете она бесцеремонно залезла в тот же бак с грязными полотенцами и выкопала свои испачканные трусы. Теперь для нее эти трусики стали бесценными, она бережно положила их в зип-бэг и плотно застегнула его. Затем завернула пакет в чистое полотенце, показывать такой натюрморт доктору, который всё еще мог торчать в коридоре, она не собиралась. Надо бы выйти с пустыми руками. Втянув в себя живот, Джессика засунула сверток в джинсы и посмотрелась в зеркало. Чертов обтягивающий «Левайс»! Края ее дранных низкобедренных джинсов, последнего писка моды тинэйджеров, едва прикрывали лобок. Под такими даже маленький сверток выпирал, словно большое мужское достоинство, весьма подозрительно смотрящееся под девичьим голеньким животиком. И еще эта дурацкая короткая кофточка «пупок наружу». Была б хоть обычная футболка навыпуск, всё ж не так заметно было бы…
Джессика набрала полную грудь воздуха и пулей выскочила из больницы. Почти бегом пролетела вертолетную площадку. Вот то место, где она спускалась со склона на встречу своему «спасителю». Напоминающие кораллы ветви синелистой манзаниты весьма инквизиторски переплетались с блестящим львиным шипом, а серебристые кусты-дикообразы с шиповником, ежевикой и тёмно-зеленой барсучьей расческой — густым кустарником с ветвями, похожими на колючую проволку. Словно флажки на заградительной полосе, в зарослях висели красные перья индейской кисти, и сигнальными огнями торчали розовые метёлки иван-чая. Джессика саркастически улыбнулась. И как она решилась продираться сквозь такое? Сбавив темп, она вскоре обнаружила вьющуюся серпантином довольно широкую тропу, видать набитую любителями конных прогулок. Зайдя в лес, она наконец вытащила из джинсов свое сокровище, и зажав сверток в руке, пыхтя и обливаясь потом, пошла вверх к своей дороге.
Домой она добралась без приключений. Возможно из-за остаточного действия транквилизатора, напрочь убившего в ней тревожность, а скорее всего из-за настувшего в ее душе перелома, своего мазафакера (мамаёба, если по-русски) она больше не боялась. Даже наоборот. Знаете, как бывает — стоит человеку раз переступить через себя, а попросту принять волевое, окончательное решение, и запуганный хлюпик трансформируется в дерзкого бойца. Едва открыв дверь, она поняла, что тепрь мамочкин сожитель сам ее боится — залететь в тюрягу, пусть даже только за избиение, в его ситуации очень просто. И пойми, где она всю ночь была… Может в участке? Мамашин дружок тихонько уселся на диван в ливинг-руме (зале), и виновато моргая, обнял подушку. Пускаться в объяснения или разряжать ситуацию Джессике не хотелось. Хотелось попользоваться моментом:
— Мне деньги нужны. Баксов сто хотя бы.
— Здравствуй, Джесс! Гуд монинг. Ты не обижайся… То я в шутку. Просто получилось всё как-то по-дурацки… Я не хотел тебя бить. Мозги по пьяне заклинило, вот силы и не расчитал…
— Заткнись! Мне деньги нужны.
Мамашин бойфренд пошел в свою комнату и стал там довольно громко рыться. Потом двигать что-то тяжелое. Потом скрипеть матрасом. Наверное забыл, где заначку на кокаин последний раз прятал. Небось у мамани своровал, своих то у него отродясь не было. Наконец бойфренд появился в дверях с уже вдвойне виноватой рожей:
— Извини, Джесс, у меня только 83 доллара…
Джессика вырвала деньги из рук бойфренда, прошла в свою комнату и заперла дверь на ключ. Быстро скинула джинсы и кофточку, одела чистое бельё, а старую одежду сложила в полиэтилленовый мешок для мусора. Туда же следом улетел и свёрток с трусами. После горного марша ее тело пошипывало и зудело, на кожу налипло достаточно пыли, превратившейся в гразные разводы, но в душ она решила предусмотрительно не ходить — чёрт его знает, чего они там в полиции исследовать будут, вдруг что-нибудь важное смоется. Ну вроде всё, пора. Она пошла к машине, а сожитель застыл в проёме дверей, удивлённо таращась на ее мешок.
— Джесс, ты чё обиделась? Ты чё, вещи забираешь? Уходишь, да?
— Не дождешься, выродок! Сам вали отсюда, пока шериф не приехал, — крикнула ему в ответ Джессика и завела мотор.
В участок, местный шерифс-департмент, она добралась минут за сорок. Это в городах такие заведения в пяти минутах езды. Старый коп внимателно выслушал её историю, но составлять протокол не спешил. Он не сомневался, что Джессике накануне здорово досталось, хотя разбивать случившее на два совершенно независимых инцидента ему казалось глупостью. Он отложил в сторону свой блокнот, откинулся на спинку своего кресла с колесиками, и мелко перебирая ногами, вплотную подъехал к девушке. Потом привстал, нагло вторгся в «интимное жизненное пространство», что подсознательно и ревностно мы оберегаем вокруг себя, и пристально, в упор, уставился в ее глаза. Джессике стало крайне неуютно:
— Сэр, вы что мне не верите?!
— Не верю. Что тебя трахнули насильно — верю! Кто трахнул то? Приятель, папаша, отчим? А ну признавайся давай!!! И не надо сюда доктора Лейдена приплетать. Небось с дружками обкурилась марихуаны с крэком — такую глупость на нормальную голову не выдумать. Чего, его миллионы отсудить захотела?
— Я вам правду говорю.
Старый полицай тяжело вздохнул и потянулся к телефону. Минут пять трепался с кем-то, потом достал небольшой розовый листочек. Нацарапал пару слов и вручил его Джессике.
— Поедешь в Эльдорадо Хиллз. Вот по этому адресу в Кайзеровском госпитале пойдешь в отделение амбулаторной гинекологии. Потом поедешь в Пласервилль в районное полицейское отделение. Там сдашь свои зассаные шмотки или какие еще там у тебя вещдоки имеются. Только запомни — вначале на обследование, потом в полицию. Если ты в другом районе свое изнасилованное дупло не засветишь, то боюсь, что у нас твоей легенде ни один коп не поверит. А так материал на ДНК у тебя возьмут в Эльдорадо Каунти, и Плэйсерским полицаям, хочешь, не хочешь, этим делом заниматься придется. Я протокола составлять не буду — ну получишь ты условный срок за свою брехню и сбежишь куда-нибудь во Флориду. А мне здесь жить! Как потом достойному человеку в глаза смотреть буду? Не хочу на себя черной метки вешать — я коп честный!
— У меня это… У меня страховки нет. Сколько эта гинекология стоит?
— Тю, дура! Я ж тебе направление от шерифа дал. Бесплатно всё! Вали, пока сперма в твоей норе совсем не сопрела. Если ты правду сказала, то ужучишь мужчинку, кем бы он не был.
Через час Джессика, задрав и раздвинув ноги, возлежала в гинекологическом кресле, а молодой доктор крутился вокруг нее, то чего-то вымеряя, то фотографируя всю срамоту самым крупным планом на здоровый поляроид, словно кадр сезона в порнографический журнал. Впрочем, право на фотодокументацию она дала сама, подписавшись на каких-то формах с длинным непонятным текстом на адвокатском языке. Потом доктор недовольно цокал языком — от отсутствия опыта он вподряд запорол уже второй рэйп-кит. Это так специальный стерильный набор называется, в небольшой одноразовой коробочке есть всё необходимое для забора биоматериала при изнасилованиях. Из всех дырок взяты необходимые мазки, смазы, смывы. В специальную пробирку надергали волос с головы, а в другую кучеряшек, с того, что пониже, липкими плёнками прошлись по лобку, животу, по заднице. Ну ка, прижмитесь губами к этому кружочку. Ну и что, что липкий, ничего, что противно — целуй его взасос. Теперь отпечатаем кожу щек. Затем прямо из пузыря катетером выпущена моча, наплевано слюны в баночку, набраны пробирки с кровью. Наконец медицинским почерком, абсолютно нечитабельным и напоминающим кардиограмму при тяжелой аритмии, накорябано страницы полторы. Под этой шифрофкой подписывается врач, затем просит Джессику поставить рядышком и её каракулю.. Всё, вы свободны, счёт пришлём полицейскому управлению.
А вот и само полицейское управление. После врачебного освидетельствования настроение дрянненькое, но это еще цветочки, перед тем, что предстоит. Увидев, что следователь женщина, Джессика облегченно вздохнула. А зря — лучше бы мужик был, эти своих жертв-пострадавших полегче пытают. А так придется второй раз изнасиловаться — первый раз физически на месте преступления, второй раз морально на снятии показаний у детектива. Вообще-то это самый натуральный допрос, просто слово такое применяют к подозреваемым, а не к потерпевшим, хоть методы часто общие. Кто-кто, девочка, говоришь тебя изнасиловал? Доктор Лейден!? А не пройти ли тебе на полиграф? Ну чего боишься, бояться тебе нечего, коли правду говоришь. На детекторе лжи полиграфист довёл Джессику до слёз. Так не бывает — слишком правдиво! Иш как чернила по ленте кидает! Ты, наверное, контрамеры принимаешь. Признавайся, мошенница, где такому научилась?! После процедуры в пользу Джессики вступилась сама следачка, вполне справедливо урезонивая излишне ретивого полиграфиста: ну посмотри ты на нее, ведь совсем соплячка, образование ниже уровня моря. Какие тут могут быть контрамеры? Пуще всего на свете полиграфисты ненавидят давать заключение в пользу испытуемого — аллергия у них на слова «диссепции не обнаружено». Это так брехня по научному называется. Но за неимением малейших зацепок пришлось признать, что детектор лжи Джессика прошла. Делать нечего — трусики и одежда изымаются из личной собственности мисс Шумейкер в полную собственность Штата Калифорния, как вещественные доказательства. Дело об изнасиловании взято в производство.
Вообще-то результаты полиграфии на суде не предъявишь — нужны настоящие доказательства, а не гадания на кофейной гуще, пусть и исполненные чувствительной электроникой. Дело за малым — взять биопробу у многоуважаемого доктора Лейдена и закрыть этот балаган. То есть или закрыть самого доктора в тюрьму, или закрыть заведённое на него дело. И если во втором случае достопочтенный господин председатель «Хайлэндеров за справедливость» справедливо сочтёт своё достоинство униженным, то сразу открыть следующее дело против молодой мошенницы. Но не могла следачка сама заявиться к доктору с такой просьбой — она мать двоих детей, и роды обоих принимал всё тот же доктор Лейден. А ведь еще стоит спираль, порой побаливают придатки, и гинекологов в этой глуши не густо… В нарушение всех инструкций она кое-как уговорила знакомого офицера из отдела по кражам, посулив отдежурить за него в любой день. Уговорила просто съездить к доктору, поговорить и попросить без всяких казенных бумажек пройти тест на ДНК. Делов-то — палочкой по слизистой рта мазнуть. За такую услугу мужик цену заломил порядочную — дежурство на День Благодарения, второй по значимости праздник после Рождества, когда вся Америка за изобильными столами сидит и традиционной индюшатиной объедается.
На следующий день коп подъехал к доктору на амбулаторный прием. Не в форме, конечно. Детективы в форме вообще не ходят. Через регистратуру передал свою визитку и сел себе скромненько в очередь среди удивленных женщин. Наконец вызывают мужика к гинекологу. На лице у доктора живое удивление, поведение вполне естесственное.
— Вы, наверное, расследуете что-нибудь связанное с нашей организацией? Тогда извините, сейчас я занимаюсь врачебными делами, а не председательскими. Если вопрос не срочный, то лучше нам встретиться в нашей адвокатской конторе.
— Да нет. Тут дело такое… Вас одна малолетка в изнасиловании обвиняет.
— Меня!? Так я всем туда руками лажу! Что за бред?
— Да не руками, а… Ну сами понимаете. Тут вообще мерзкая история — вроде как вы ей наркоз дали и потом… Короче доктор, не могли бы вы пройти тест на ДНК, чтобы развеять всё это недоразумение. Мы тихонько…
— А вот тихонько не надо! Я председательствую в такой организации, я требую, чтоб всё было абсолютно легально, открыто и по закону! Так, завтра я занят, послезавтра тоже… Давайте через недельку я приеду к вам в джейл, ну куда пьяных водителей дорожный патруль свозит. Там у вас круглосуточно дежурит медсестра, которая забирает кровь на алкоголь-наркотики перед видеокамерой и в присутствии свидетелей, ваших же ментов. Вот там я официально сдам свою кровь, чтобы раз и на всегда покончить с этой гнусной инсинуацией.
Затем доктор подробно описал события той ночи, рассказал, как бескорыстно, хотя и в обход правил, он помог одной молодой психопатке, попавшей в трудное положение. Вот ведь какая собака оказалась — кусает протянутую руку помощи. Разумеется все её рассказы об изнасиловании глупость и бред воспаленного ума — чистый фрейдизм в смеси с юношеским роматизмом. А может и вправду она корысти ради на него наговаривает. Ладно, он человек благородный, его задача развеять подозрения, а наказывать эту сумашедшую или пусть даже преступницу, он не собирается. Бог ей судья. Такой поворот дела полицейского вполне устроил. Он пожал доктору руку и на том раскланялся, ликуя в душе, как пустяково он отыгрался от праздничного дежурства.
Дней через восемь доктор Лейден приехал в Плэйсер Джейл — местный гибрид следственного изолятора с КПЗ, вытрезвителем и тюрьмой на короткие сроки. Дежурный полицейский несколько удивился, когда узнал причину появления доктора, но без лишних вопросов вызвал сопровождающего и наказал провести его к медсестре. На потолке в углу комнаты и над столом, где проводился забор крови чернели полусферы, скывающие видеокамеры. Лениво облокотившись у стены стояли два матёрых копа, за столом сидела медсестра и возилась над тощей рукой какого-то наркомана. Его вены были порядком исколоты, склерозированы, и попасть в них даже ей, берущей кровь втечении многих лет по восемь часов в день, было трудно. А наркоману похоже совсем наплевать, что там с его рукой делают, в дурманящем угаре он ронял голову на стол, а потом медленно поднимал ее. Со стола к его нижней губе тянулась ниточка вязкой слюны.
— Не могу я у него с локтевого сгиба кровь взять. Ребята, стяните с него штаны, с ноги возьму. Сэр, пока они возятся, садитесь. Вам на ДНК, тут дело то секундное, сейчас мазок слизистой…
— Не надо мазок! Берите кровь на нормальный тест.
— Ну давайте я вам палец кольну, мне капелька всего нужна.
— Нет уж, берите как всем — из вены. И чтоб с росписью свидетелей и под видеозапись. Камеры то работают?
— Не знаю… Должны вроде.
За все годы работы такой клиент попался впервые, чтоб настолько щепетильно требовал документирования этой процедуры. Камеры работали, а полицаи, защелкнув наркомана в наручники и цепной пояс с кандалами, бросили его на пол, и теперь стояли, обнажив авторучки, готовые своими свидетельскими подписями заверить сей важный момент. Доктор достал водительские права и оголил левую руку. Вена у него очень хорошо выделялась под кожей, была упругая и эластичная, не то что заросшие жилы у мычащего под ногами задохлика. Сестричка убедилась, что фотография Пола Лейдена на правах совпадает с фэйсом сидящего перед ней человека, записала на сопровождающем бланке номер документа, удостоверевшего личность, а потом без проблем за секунды взяла пару миллилитров крови. Брать больше смысла не имело. Доктор сам прижал маленькую спиртовую подушечку к укольной точке, а когда медсестра потянулась к нему с полоской пластыря, то лепить его вежливо отказался, сославшись, что ненавидит отдирать пластырь и не любит, когда тот щипает и тянет кожу на сгибе руки.
Вскоре на следовательском столе лежало три заключения — ДНК-проба крови доктора Лейдена, взятой в Плэйсерской кутузке; ДНК-тест влагалищного мазка Джессики Шумейкер, взятой в рэйп-офисе Кайзеровского гинекологического отделения; и местные Плейсеровские ДНК-исследования пятен на трусиках всё той же Джессики. Биологическое происхождение материала из влагалища потерпевшей и на её исподнем полностью совпадало, но совершенно не имело ни малейшего отношения к ДНК крови, взятой из вены доктора. Сомнений быть не могло — все пробы выполнялись в соответствии с законом с соблюдением мельчайших процедурных формальностей. На почетного члена местной общины, коммюнити-лидера, опытного доктора гинекологии, председателя уважаемой правозащитной организации и просто честного гражданина мистера Лейдена уголовное дело об изнасиловбании было сразу же закрыто за отсутствием улик.
Состояние Джессики описать невозможно. После всего пережитого в душе молодой девушки обрушилась даже вера в справедливость социальных основ — ведь заступиться и искать правду в такой ситуации ей было не у кого. Каким-то образом неясные слухи просочились в народ, и мнение большинства людей о молодой интриганке сложилось крайне негативное. Это в долинной Калифорнии в гигантских супермаркетах продавцу до покупателя дела нет, а тут за её спиной начали шептаться. Прямо как в русской деревенской глубинке. Знакомые отвернулись от нее, а пастырь местной церкви Свидетелей Иеговы пару раз тормозил свой джип у ее дома и довольно громко просил Джессику покаятся и пойти по пути господню. Не выдержав, Джессика приперлась в Сакраменто в штаб-квартиру ФБР Штата — на такой глупый и безрезультатный невротический поступок американец может решиться только от крайней безысходности.
ФБР — вообще-то это ЭфБиАй, Federal Bureau of Investigation, Федеральное Бюро Расследований, организация к юрисдикциии штата Калифорния отношения не имеющая. Изнасилованиями там не занимаются в принципе. То есть если надо, то конечно займутся — ну там если арабский террорист трахнет Первую Лэди (жену Президента США ) или если колумбийская мафия или японская якудза понасилует её дочек. Да и то тут ФБРовская роль будет на подхвате — первую скрипку всё равно Сикрет Сёрвис сыграет. Ну можно представить себе теоретического супенасильника, который на завтрак насилует кого-нибудь в Бостоне, на обед в Сан-Диего, на ужин в Майями, а на следующий завтрак уже в Гонолулу. Тут явно за рамки одного штата дело выходит, а вот ночной инцидент в одной единственной самой малонаселенной и нищей каунти… Девушка — вы не по адресу. Вот если бы серийные убийцы, фальшивомонетчики, шпионы или организованая преступность… А так ваши жалобы нам слышать не досуг — не верить заключению Пласервилльской полиции основаной нет, уголовное дело закрыто, а вот открывать новое дело, да аж на федеральном уровне, по такому поводу просто глупость. Это официально-бюрократический ответ. А неофициальный: дочка, как агент Бюро, я ничего сделать не могу, а вот как лицо частное, тебе верю. Это так сказал Скотт Феррари, следак из Хомисайд Дивижин, в этом случае совсем не профильного, убойного отдела, на которого по чистой случайности наткнулась Джессика. Скотт выпроводил зарёванную Джессику за тяжеленные стальные ворота, а после ланча вообще забыл об этом деле.
Дело было ко Дню Независимости, когда вся пьяная Америка взрывает и стреляет, пылает и искрится. В основном праздничными салютами, которые тут запускают не только на стадионах и пустырях, но и с каждого двора. Правда огнестрельных трупов в этот день порой полугодовой урожай, но праздник 4-го Июля в общем мирный, типа 7-го Ноября, если кто еще помнит советские пережитки.. Бобыль и разведёнка Дядюшка Скотти в этот день самый желанный гость у многодетной четы Доу. Никто лучше него не может запускать такие громкие и яркие салюты, а выпивши виски, ходить на руках и крутить сальто. Это не от какой-то там спецтренировки, как раз по работе Скотту больше приходится протирать штаны, разъезжая на машине или просиживая долгие часы в офисе. Просто в молодости он служил подрывником в «Морских Котиках», диверсионном корпусе спецназавцев-подводников, ну и сохранил кое-какую форму и навыки. А так он мужик мирный, если исключить обязательные стрельбы, то пистолета касается не чаще раза в квартал. Но для Доу-младших он всё равно живой супермэн. Ну вот отгремел фейверк, и детское время кончилось, взрослые садятся за стол объедаться говяжьими стэйками, а недовольные такой дискриминацией дети отправлены спать. Виски уже можно не разводить, а плеснуть чистоганом прямо на кубики льда. За столом всего трое, судмедэксперт Айван Доу, или просто Ванька-Иван-Ivan-Айван (если читать по-английски), его жена Нэнси, детский доктор, ну и господин Феррари, следователь по убийствам. Понятно, что тема разбовора вертится вокруг медицинской криминалистики, единственное, что более-менее понятно всем троим. И тут Скотт вспоминает про недавний визит отчаяшевсяй девчушки откуда-то из верхней глуши.
Выслушав историю, Айван Доу, надо понимать в таких случаях лицо самое компетентное, решил пофантазировать на тему «как?». Как такое в принципе возможно? Теоретических возможностей оказалось несколько. Первая — лаборант, непосредственно выполнявший ДНК-анализ, просто был с похмелья, или в тот день у него ушла жена, или он по пути на работу попал в аварию по своей вине, или получил стандартную повестку об увольнении через две недели. Да не это важно — короче, пробирки он перепутал. Вторая возможность крутилась вокруг того, что доктор Лейден еще и фокусник-иллюзионист на пол ставки. А третья возможность была самая невозможная — доктор каким-то образом сумел заменить кровь в своей вене на чужую. Ну и последняя, самая реальная возмость была проста, как пять центов — всё это лажа и выдумки молодой психопатки, впрочем в этом суждении федеральный Шеф Медикал-Депьюти не слишком отличался от пласервилльских ментов. Подвыпивший Скотт пожал своему другу руку — хоть ты доктор и трупный, но и в живых делах явно просекаешь. Суждения друзей в этом вопросе стопроцентно совпадали и выходило, что самое лучшая концовка: «пошла вон», а если даже всё это и правда, то «не лучше ли остаться обиженным», и «блаженны плачущие, ибо утешатся…»
Но тут мужики наступили на самое больное место Нэнси Доу, весьма убежденной протестантки. Разгневанная Нэнси обрушила целый Ниагарский Водопад слов на головы обоих мужиков, обвинив их в отсутстствии христианской добродетели (что терпимо) и элементарном непрофессионализме (что уж слишком). Ну ладно, циники мы — работа такая, согласны, каемся, а вот что касается самих расследований — не тебе нас учить. Однако Нэнси не унималась: А вы токсикологический анализ потерпевшей видели? Нет!!! Так вот и заткнитесь, тоже мне засратые Шерлок Холмс и Доктор Ватсон. А вместо своего инфантильного покаяния лучше бы, как честные граждане и сострадательные христиане, поискали правду, да помогли несчастной девушке.
Вообще-то следователь Феррари в данном случае действительно сделать ничего не мог. А вот судмедэксперт Доу — мог. Не то что бы он воспылал желанием помочь неизвестной стрждущей душе или пытался чего-то там доказать своей жене. Нет, ему ужасно захотелось провентиллировать саму возможность обмана ДНК-теста, хотя он понимал, что юридических оснований для расследования в данной области у него почти нет. Но тут ключевое слово «почти» — ведь любой эксперт по натуре своей горит внести посильный вклад в развитие мировой криминаллистики, а Бюро подобные копания обычно поощеряет. Хотя тоже часто неофициально. Как бы там ни было, но выйдя после праздников на работу, Доу дал делу номер и ведылил в производство по разделу «коллатеральные расследования в методических целях», ну что-то около «совсем не важное, в личное время». Одно преумущество — на такую науку можно без оглядки тратить казённые ресурсы, в разумных пределах, конечно.
Прежде всего Айван Доу заказал полную копию дела, а потом «засупинил» все медицинские и лабораторные протоколы. Так как запрос был не срочный, то самих бумаг пришлось ждать неделю, а когда те наконец пришли, то оказались удручающе правильными, подкопаться не к чему. Но всё таки доктор Доу — Шеф-Депьюти, а значит кое-какая власть над районными лабораториями у него имеется. Задача простая — забрать весь материал себе на повторное исследование, но так, чтоб не поругаться с местными. Выглядеть эсс-холом (assholeбукв. дырка от задницы, типа «козлёл» по-русски ), способным пристебаться и до столба, среди коллег ему не хотелось. Он заказал из архива журнал-подшивку последних сертификационных инспекций и нашел интересный пунктик — настенный термометер-регулятор в лаборатории, где тестировалась кровь доктора Лейдена не был калиброван. То есть микроклимат там регулировался самим лаборантом по критерию «жарко-холодно», а не электроникой, выставленной на «стандартные условия». Сказалась ли эта мелочь на точности тестов? Конечно же нет! Реакции то идут в закрытых термостатах, где и одна десятая градуса считается недопустимым отклонением. Такой «вопиющий» факт на суде любой адвокат в унитаз спустит, однако формальный повод на повторное исследование имеется. Доктор позвонил в эту лабораторию, оказывается, что термометр так и не починили, тоже сочли мелочью. Тогда он заранее успокоил коллег, что придет запрос с его конторы, только пожалуйста, никаких дисциплинарных акций — всё это только науки ради, материал по такому-то делу перешлите в Сакраменто, а терморегулятор микроклимата всеже требуется откалибровать до следующей инспекции.
Вскоре беленький микроавтобус с животрепещущей надписью «Каунти Коронер» (районная труповозка ) привез дымящееся пластмассовое ведро, портативный сосуд Дюара, где в жидком азоте плавало несколько пробирок — кровушка доктора Лейдена, кровушка Джессики и интимное содержимое ее несчастной пиписьки. В герметичной прозрачной коробке, заполненной аргоном, (инертным газом, чтобы снизить естественное окисление), по кулечкам разложена ее одежда, вот знаменитые трусики, вот пленки-липучки, волосы и другие пробы. Сверху лежит конверт с поляроидными фотографиями ее срамного места во всей красе. Техник расписался в формах приема/передачи вещдоков и утащил всё это добро в холодильник. Пробирки выловили, подписали новые номерные бирки и на длинных нитках, словно удочки, тут же закинули в настоящий Дюар — двухметровый котёл с легонько кипящим жидким азотом. Всяких проб в таких котлах — тысячи, на морозце, когда воздух жидкий, их сохранность гарантирантирвана на века. Впрочем этим лежать не долго.
Джессика набрала полную грудь воздуха и пулей выскочила из больницы. Почти бегом пролетела вертолетную площадку. Вот то место, где она спускалась со склона на встречу своему «спасителю». Напоминающие кораллы ветви синелистой манзаниты весьма инквизиторски переплетались с блестящим львиным шипом, а серебристые кусты-дикообразы с шиповником, ежевикой и тёмно-зеленой барсучьей расческой — густым кустарником с ветвями, похожими на колючую проволку. Словно флажки на заградительной полосе, в зарослях висели красные перья индейской кисти, и сигнальными огнями торчали розовые метёлки иван-чая. Джессика саркастически улыбнулась. И как она решилась продираться сквозь такое? Сбавив темп, она вскоре обнаружила вьющуюся серпантином довольно широкую тропу, видать набитую любителями конных прогулок. Зайдя в лес, она наконец вытащила из джинсов свое сокровище, и зажав сверток в руке, пыхтя и обливаясь потом, пошла вверх к своей дороге.
Домой она добралась без приключений. Возможно из-за остаточного действия транквилизатора, напрочь убившего в ней тревожность, а скорее всего из-за настувшего в ее душе перелома, своего мазафакера (мамаёба, если по-русски) она больше не боялась. Даже наоборот. Знаете, как бывает — стоит человеку раз переступить через себя, а попросту принять волевое, окончательное решение, и запуганный хлюпик трансформируется в дерзкого бойца. Едва открыв дверь, она поняла, что тепрь мамочкин сожитель сам ее боится — залететь в тюрягу, пусть даже только за избиение, в его ситуации очень просто. И пойми, где она всю ночь была… Может в участке? Мамашин дружок тихонько уселся на диван в ливинг-руме (зале), и виновато моргая, обнял подушку. Пускаться в объяснения или разряжать ситуацию Джессике не хотелось. Хотелось попользоваться моментом:
— Мне деньги нужны. Баксов сто хотя бы.
— Здравствуй, Джесс! Гуд монинг. Ты не обижайся… То я в шутку. Просто получилось всё как-то по-дурацки… Я не хотел тебя бить. Мозги по пьяне заклинило, вот силы и не расчитал…
— Заткнись! Мне деньги нужны.
Мамашин бойфренд пошел в свою комнату и стал там довольно громко рыться. Потом двигать что-то тяжелое. Потом скрипеть матрасом. Наверное забыл, где заначку на кокаин последний раз прятал. Небось у мамани своровал, своих то у него отродясь не было. Наконец бойфренд появился в дверях с уже вдвойне виноватой рожей:
— Извини, Джесс, у меня только 83 доллара…
Джессика вырвала деньги из рук бойфренда, прошла в свою комнату и заперла дверь на ключ. Быстро скинула джинсы и кофточку, одела чистое бельё, а старую одежду сложила в полиэтилленовый мешок для мусора. Туда же следом улетел и свёрток с трусами. После горного марша ее тело пошипывало и зудело, на кожу налипло достаточно пыли, превратившейся в гразные разводы, но в душ она решила предусмотрительно не ходить — чёрт его знает, чего они там в полиции исследовать будут, вдруг что-нибудь важное смоется. Ну вроде всё, пора. Она пошла к машине, а сожитель застыл в проёме дверей, удивлённо таращась на ее мешок.
— Джесс, ты чё обиделась? Ты чё, вещи забираешь? Уходишь, да?
— Не дождешься, выродок! Сам вали отсюда, пока шериф не приехал, — крикнула ему в ответ Джессика и завела мотор.
В участок, местный шерифс-департмент, она добралась минут за сорок. Это в городах такие заведения в пяти минутах езды. Старый коп внимателно выслушал её историю, но составлять протокол не спешил. Он не сомневался, что Джессике накануне здорово досталось, хотя разбивать случившее на два совершенно независимых инцидента ему казалось глупостью. Он отложил в сторону свой блокнот, откинулся на спинку своего кресла с колесиками, и мелко перебирая ногами, вплотную подъехал к девушке. Потом привстал, нагло вторгся в «интимное жизненное пространство», что подсознательно и ревностно мы оберегаем вокруг себя, и пристально, в упор, уставился в ее глаза. Джессике стало крайне неуютно:
— Сэр, вы что мне не верите?!
— Не верю. Что тебя трахнули насильно — верю! Кто трахнул то? Приятель, папаша, отчим? А ну признавайся давай!!! И не надо сюда доктора Лейдена приплетать. Небось с дружками обкурилась марихуаны с крэком — такую глупость на нормальную голову не выдумать. Чего, его миллионы отсудить захотела?
— Я вам правду говорю.
Старый полицай тяжело вздохнул и потянулся к телефону. Минут пять трепался с кем-то, потом достал небольшой розовый листочек. Нацарапал пару слов и вручил его Джессике.
— Поедешь в Эльдорадо Хиллз. Вот по этому адресу в Кайзеровском госпитале пойдешь в отделение амбулаторной гинекологии. Потом поедешь в Пласервилль в районное полицейское отделение. Там сдашь свои зассаные шмотки или какие еще там у тебя вещдоки имеются. Только запомни — вначале на обследование, потом в полицию. Если ты в другом районе свое изнасилованное дупло не засветишь, то боюсь, что у нас твоей легенде ни один коп не поверит. А так материал на ДНК у тебя возьмут в Эльдорадо Каунти, и Плэйсерским полицаям, хочешь, не хочешь, этим делом заниматься придется. Я протокола составлять не буду — ну получишь ты условный срок за свою брехню и сбежишь куда-нибудь во Флориду. А мне здесь жить! Как потом достойному человеку в глаза смотреть буду? Не хочу на себя черной метки вешать — я коп честный!
— У меня это… У меня страховки нет. Сколько эта гинекология стоит?
— Тю, дура! Я ж тебе направление от шерифа дал. Бесплатно всё! Вали, пока сперма в твоей норе совсем не сопрела. Если ты правду сказала, то ужучишь мужчинку, кем бы он не был.
Через час Джессика, задрав и раздвинув ноги, возлежала в гинекологическом кресле, а молодой доктор крутился вокруг нее, то чего-то вымеряя, то фотографируя всю срамоту самым крупным планом на здоровый поляроид, словно кадр сезона в порнографический журнал. Впрочем, право на фотодокументацию она дала сама, подписавшись на каких-то формах с длинным непонятным текстом на адвокатском языке. Потом доктор недовольно цокал языком — от отсутствия опыта он вподряд запорол уже второй рэйп-кит. Это так специальный стерильный набор называется, в небольшой одноразовой коробочке есть всё необходимое для забора биоматериала при изнасилованиях. Из всех дырок взяты необходимые мазки, смазы, смывы. В специальную пробирку надергали волос с головы, а в другую кучеряшек, с того, что пониже, липкими плёнками прошлись по лобку, животу, по заднице. Ну ка, прижмитесь губами к этому кружочку. Ну и что, что липкий, ничего, что противно — целуй его взасос. Теперь отпечатаем кожу щек. Затем прямо из пузыря катетером выпущена моча, наплевано слюны в баночку, набраны пробирки с кровью. Наконец медицинским почерком, абсолютно нечитабельным и напоминающим кардиограмму при тяжелой аритмии, накорябано страницы полторы. Под этой шифрофкой подписывается врач, затем просит Джессику поставить рядышком и её каракулю.. Всё, вы свободны, счёт пришлём полицейскому управлению.
А вот и само полицейское управление. После врачебного освидетельствования настроение дрянненькое, но это еще цветочки, перед тем, что предстоит. Увидев, что следователь женщина, Джессика облегченно вздохнула. А зря — лучше бы мужик был, эти своих жертв-пострадавших полегче пытают. А так придется второй раз изнасиловаться — первый раз физически на месте преступления, второй раз морально на снятии показаний у детектива. Вообще-то это самый натуральный допрос, просто слово такое применяют к подозреваемым, а не к потерпевшим, хоть методы часто общие. Кто-кто, девочка, говоришь тебя изнасиловал? Доктор Лейден!? А не пройти ли тебе на полиграф? Ну чего боишься, бояться тебе нечего, коли правду говоришь. На детекторе лжи полиграфист довёл Джессику до слёз. Так не бывает — слишком правдиво! Иш как чернила по ленте кидает! Ты, наверное, контрамеры принимаешь. Признавайся, мошенница, где такому научилась?! После процедуры в пользу Джессики вступилась сама следачка, вполне справедливо урезонивая излишне ретивого полиграфиста: ну посмотри ты на нее, ведь совсем соплячка, образование ниже уровня моря. Какие тут могут быть контрамеры? Пуще всего на свете полиграфисты ненавидят давать заключение в пользу испытуемого — аллергия у них на слова «диссепции не обнаружено». Это так брехня по научному называется. Но за неимением малейших зацепок пришлось признать, что детектор лжи Джессика прошла. Делать нечего — трусики и одежда изымаются из личной собственности мисс Шумейкер в полную собственность Штата Калифорния, как вещественные доказательства. Дело об изнасиловании взято в производство.
Вообще-то результаты полиграфии на суде не предъявишь — нужны настоящие доказательства, а не гадания на кофейной гуще, пусть и исполненные чувствительной электроникой. Дело за малым — взять биопробу у многоуважаемого доктора Лейдена и закрыть этот балаган. То есть или закрыть самого доктора в тюрьму, или закрыть заведённое на него дело. И если во втором случае достопочтенный господин председатель «Хайлэндеров за справедливость» справедливо сочтёт своё достоинство униженным, то сразу открыть следующее дело против молодой мошенницы. Но не могла следачка сама заявиться к доктору с такой просьбой — она мать двоих детей, и роды обоих принимал всё тот же доктор Лейден. А ведь еще стоит спираль, порой побаливают придатки, и гинекологов в этой глуши не густо… В нарушение всех инструкций она кое-как уговорила знакомого офицера из отдела по кражам, посулив отдежурить за него в любой день. Уговорила просто съездить к доктору, поговорить и попросить без всяких казенных бумажек пройти тест на ДНК. Делов-то — палочкой по слизистой рта мазнуть. За такую услугу мужик цену заломил порядочную — дежурство на День Благодарения, второй по значимости праздник после Рождества, когда вся Америка за изобильными столами сидит и традиционной индюшатиной объедается.
На следующий день коп подъехал к доктору на амбулаторный прием. Не в форме, конечно. Детективы в форме вообще не ходят. Через регистратуру передал свою визитку и сел себе скромненько в очередь среди удивленных женщин. Наконец вызывают мужика к гинекологу. На лице у доктора живое удивление, поведение вполне естесственное.
— Вы, наверное, расследуете что-нибудь связанное с нашей организацией? Тогда извините, сейчас я занимаюсь врачебными делами, а не председательскими. Если вопрос не срочный, то лучше нам встретиться в нашей адвокатской конторе.
— Да нет. Тут дело такое… Вас одна малолетка в изнасиловании обвиняет.
— Меня!? Так я всем туда руками лажу! Что за бред?
— Да не руками, а… Ну сами понимаете. Тут вообще мерзкая история — вроде как вы ей наркоз дали и потом… Короче доктор, не могли бы вы пройти тест на ДНК, чтобы развеять всё это недоразумение. Мы тихонько…
— А вот тихонько не надо! Я председательствую в такой организации, я требую, чтоб всё было абсолютно легально, открыто и по закону! Так, завтра я занят, послезавтра тоже… Давайте через недельку я приеду к вам в джейл, ну куда пьяных водителей дорожный патруль свозит. Там у вас круглосуточно дежурит медсестра, которая забирает кровь на алкоголь-наркотики перед видеокамерой и в присутствии свидетелей, ваших же ментов. Вот там я официально сдам свою кровь, чтобы раз и на всегда покончить с этой гнусной инсинуацией.
Затем доктор подробно описал события той ночи, рассказал, как бескорыстно, хотя и в обход правил, он помог одной молодой психопатке, попавшей в трудное положение. Вот ведь какая собака оказалась — кусает протянутую руку помощи. Разумеется все её рассказы об изнасиловании глупость и бред воспаленного ума — чистый фрейдизм в смеси с юношеским роматизмом. А может и вправду она корысти ради на него наговаривает. Ладно, он человек благородный, его задача развеять подозрения, а наказывать эту сумашедшую или пусть даже преступницу, он не собирается. Бог ей судья. Такой поворот дела полицейского вполне устроил. Он пожал доктору руку и на том раскланялся, ликуя в душе, как пустяково он отыгрался от праздничного дежурства.
Дней через восемь доктор Лейден приехал в Плэйсер Джейл — местный гибрид следственного изолятора с КПЗ, вытрезвителем и тюрьмой на короткие сроки. Дежурный полицейский несколько удивился, когда узнал причину появления доктора, но без лишних вопросов вызвал сопровождающего и наказал провести его к медсестре. На потолке в углу комнаты и над столом, где проводился забор крови чернели полусферы, скывающие видеокамеры. Лениво облокотившись у стены стояли два матёрых копа, за столом сидела медсестра и возилась над тощей рукой какого-то наркомана. Его вены были порядком исколоты, склерозированы, и попасть в них даже ей, берущей кровь втечении многих лет по восемь часов в день, было трудно. А наркоману похоже совсем наплевать, что там с его рукой делают, в дурманящем угаре он ронял голову на стол, а потом медленно поднимал ее. Со стола к его нижней губе тянулась ниточка вязкой слюны.
— Не могу я у него с локтевого сгиба кровь взять. Ребята, стяните с него штаны, с ноги возьму. Сэр, пока они возятся, садитесь. Вам на ДНК, тут дело то секундное, сейчас мазок слизистой…
— Не надо мазок! Берите кровь на нормальный тест.
— Ну давайте я вам палец кольну, мне капелька всего нужна.
— Нет уж, берите как всем — из вены. И чтоб с росписью свидетелей и под видеозапись. Камеры то работают?
— Не знаю… Должны вроде.
За все годы работы такой клиент попался впервые, чтоб настолько щепетильно требовал документирования этой процедуры. Камеры работали, а полицаи, защелкнув наркомана в наручники и цепной пояс с кандалами, бросили его на пол, и теперь стояли, обнажив авторучки, готовые своими свидетельскими подписями заверить сей важный момент. Доктор достал водительские права и оголил левую руку. Вена у него очень хорошо выделялась под кожей, была упругая и эластичная, не то что заросшие жилы у мычащего под ногами задохлика. Сестричка убедилась, что фотография Пола Лейдена на правах совпадает с фэйсом сидящего перед ней человека, записала на сопровождающем бланке номер документа, удостоверевшего личность, а потом без проблем за секунды взяла пару миллилитров крови. Брать больше смысла не имело. Доктор сам прижал маленькую спиртовую подушечку к укольной точке, а когда медсестра потянулась к нему с полоской пластыря, то лепить его вежливо отказался, сославшись, что ненавидит отдирать пластырь и не любит, когда тот щипает и тянет кожу на сгибе руки.
Вскоре на следовательском столе лежало три заключения — ДНК-проба крови доктора Лейдена, взятой в Плэйсерской кутузке; ДНК-тест влагалищного мазка Джессики Шумейкер, взятой в рэйп-офисе Кайзеровского гинекологического отделения; и местные Плейсеровские ДНК-исследования пятен на трусиках всё той же Джессики. Биологическое происхождение материала из влагалища потерпевшей и на её исподнем полностью совпадало, но совершенно не имело ни малейшего отношения к ДНК крови, взятой из вены доктора. Сомнений быть не могло — все пробы выполнялись в соответствии с законом с соблюдением мельчайших процедурных формальностей. На почетного члена местной общины, коммюнити-лидера, опытного доктора гинекологии, председателя уважаемой правозащитной организации и просто честного гражданина мистера Лейдена уголовное дело об изнасиловбании было сразу же закрыто за отсутствием улик.
Состояние Джессики описать невозможно. После всего пережитого в душе молодой девушки обрушилась даже вера в справедливость социальных основ — ведь заступиться и искать правду в такой ситуации ей было не у кого. Каким-то образом неясные слухи просочились в народ, и мнение большинства людей о молодой интриганке сложилось крайне негативное. Это в долинной Калифорнии в гигантских супермаркетах продавцу до покупателя дела нет, а тут за её спиной начали шептаться. Прямо как в русской деревенской глубинке. Знакомые отвернулись от нее, а пастырь местной церкви Свидетелей Иеговы пару раз тормозил свой джип у ее дома и довольно громко просил Джессику покаятся и пойти по пути господню. Не выдержав, Джессика приперлась в Сакраменто в штаб-квартиру ФБР Штата — на такой глупый и безрезультатный невротический поступок американец может решиться только от крайней безысходности.
ФБР — вообще-то это ЭфБиАй, Federal Bureau of Investigation, Федеральное Бюро Расследований, организация к юрисдикциии штата Калифорния отношения не имеющая. Изнасилованиями там не занимаются в принципе. То есть если надо, то конечно займутся — ну там если арабский террорист трахнет Первую Лэди (жену Президента США ) или если колумбийская мафия или японская якудза понасилует её дочек. Да и то тут ФБРовская роль будет на подхвате — первую скрипку всё равно Сикрет Сёрвис сыграет. Ну можно представить себе теоретического супенасильника, который на завтрак насилует кого-нибудь в Бостоне, на обед в Сан-Диего, на ужин в Майями, а на следующий завтрак уже в Гонолулу. Тут явно за рамки одного штата дело выходит, а вот ночной инцидент в одной единственной самой малонаселенной и нищей каунти… Девушка — вы не по адресу. Вот если бы серийные убийцы, фальшивомонетчики, шпионы или организованая преступность… А так ваши жалобы нам слышать не досуг — не верить заключению Пласервилльской полиции основаной нет, уголовное дело закрыто, а вот открывать новое дело, да аж на федеральном уровне, по такому поводу просто глупость. Это официально-бюрократический ответ. А неофициальный: дочка, как агент Бюро, я ничего сделать не могу, а вот как лицо частное, тебе верю. Это так сказал Скотт Феррари, следак из Хомисайд Дивижин, в этом случае совсем не профильного, убойного отдела, на которого по чистой случайности наткнулась Джессика. Скотт выпроводил зарёванную Джессику за тяжеленные стальные ворота, а после ланча вообще забыл об этом деле.
Дело было ко Дню Независимости, когда вся пьяная Америка взрывает и стреляет, пылает и искрится. В основном праздничными салютами, которые тут запускают не только на стадионах и пустырях, но и с каждого двора. Правда огнестрельных трупов в этот день порой полугодовой урожай, но праздник 4-го Июля в общем мирный, типа 7-го Ноября, если кто еще помнит советские пережитки.. Бобыль и разведёнка Дядюшка Скотти в этот день самый желанный гость у многодетной четы Доу. Никто лучше него не может запускать такие громкие и яркие салюты, а выпивши виски, ходить на руках и крутить сальто. Это не от какой-то там спецтренировки, как раз по работе Скотту больше приходится протирать штаны, разъезжая на машине или просиживая долгие часы в офисе. Просто в молодости он служил подрывником в «Морских Котиках», диверсионном корпусе спецназавцев-подводников, ну и сохранил кое-какую форму и навыки. А так он мужик мирный, если исключить обязательные стрельбы, то пистолета касается не чаще раза в квартал. Но для Доу-младших он всё равно живой супермэн. Ну вот отгремел фейверк, и детское время кончилось, взрослые садятся за стол объедаться говяжьими стэйками, а недовольные такой дискриминацией дети отправлены спать. Виски уже можно не разводить, а плеснуть чистоганом прямо на кубики льда. За столом всего трое, судмедэксперт Айван Доу, или просто Ванька-Иван-Ivan-Айван (если читать по-английски), его жена Нэнси, детский доктор, ну и господин Феррари, следователь по убийствам. Понятно, что тема разбовора вертится вокруг медицинской криминалистики, единственное, что более-менее понятно всем троим. И тут Скотт вспоминает про недавний визит отчаяшевсяй девчушки откуда-то из верхней глуши.
Выслушав историю, Айван Доу, надо понимать в таких случаях лицо самое компетентное, решил пофантазировать на тему «как?». Как такое в принципе возможно? Теоретических возможностей оказалось несколько. Первая — лаборант, непосредственно выполнявший ДНК-анализ, просто был с похмелья, или в тот день у него ушла жена, или он по пути на работу попал в аварию по своей вине, или получил стандартную повестку об увольнении через две недели. Да не это важно — короче, пробирки он перепутал. Вторая возможность крутилась вокруг того, что доктор Лейден еще и фокусник-иллюзионист на пол ставки. А третья возможность была самая невозможная — доктор каким-то образом сумел заменить кровь в своей вене на чужую. Ну и последняя, самая реальная возмость была проста, как пять центов — всё это лажа и выдумки молодой психопатки, впрочем в этом суждении федеральный Шеф Медикал-Депьюти не слишком отличался от пласервилльских ментов. Подвыпивший Скотт пожал своему другу руку — хоть ты доктор и трупный, но и в живых делах явно просекаешь. Суждения друзей в этом вопросе стопроцентно совпадали и выходило, что самое лучшая концовка: «пошла вон», а если даже всё это и правда, то «не лучше ли остаться обиженным», и «блаженны плачущие, ибо утешатся…»
Но тут мужики наступили на самое больное место Нэнси Доу, весьма убежденной протестантки. Разгневанная Нэнси обрушила целый Ниагарский Водопад слов на головы обоих мужиков, обвинив их в отсутстствии христианской добродетели (что терпимо) и элементарном непрофессионализме (что уж слишком). Ну ладно, циники мы — работа такая, согласны, каемся, а вот что касается самих расследований — не тебе нас учить. Однако Нэнси не унималась: А вы токсикологический анализ потерпевшей видели? Нет!!! Так вот и заткнитесь, тоже мне засратые Шерлок Холмс и Доктор Ватсон. А вместо своего инфантильного покаяния лучше бы, как честные граждане и сострадательные христиане, поискали правду, да помогли несчастной девушке.
Вообще-то следователь Феррари в данном случае действительно сделать ничего не мог. А вот судмедэксперт Доу — мог. Не то что бы он воспылал желанием помочь неизвестной стрждущей душе или пытался чего-то там доказать своей жене. Нет, ему ужасно захотелось провентиллировать саму возможность обмана ДНК-теста, хотя он понимал, что юридических оснований для расследования в данной области у него почти нет. Но тут ключевое слово «почти» — ведь любой эксперт по натуре своей горит внести посильный вклад в развитие мировой криминаллистики, а Бюро подобные копания обычно поощеряет. Хотя тоже часто неофициально. Как бы там ни было, но выйдя после праздников на работу, Доу дал делу номер и ведылил в производство по разделу «коллатеральные расследования в методических целях», ну что-то около «совсем не важное, в личное время». Одно преумущество — на такую науку можно без оглядки тратить казённые ресурсы, в разумных пределах, конечно.
Прежде всего Айван Доу заказал полную копию дела, а потом «засупинил» все медицинские и лабораторные протоколы. Так как запрос был не срочный, то самих бумаг пришлось ждать неделю, а когда те наконец пришли, то оказались удручающе правильными, подкопаться не к чему. Но всё таки доктор Доу — Шеф-Депьюти, а значит кое-какая власть над районными лабораториями у него имеется. Задача простая — забрать весь материал себе на повторное исследование, но так, чтоб не поругаться с местными. Выглядеть эсс-холом (assholeбукв. дырка от задницы, типа «козлёл» по-русски ), способным пристебаться и до столба, среди коллег ему не хотелось. Он заказал из архива журнал-подшивку последних сертификационных инспекций и нашел интересный пунктик — настенный термометер-регулятор в лаборатории, где тестировалась кровь доктора Лейдена не был калиброван. То есть микроклимат там регулировался самим лаборантом по критерию «жарко-холодно», а не электроникой, выставленной на «стандартные условия». Сказалась ли эта мелочь на точности тестов? Конечно же нет! Реакции то идут в закрытых термостатах, где и одна десятая градуса считается недопустимым отклонением. Такой «вопиющий» факт на суде любой адвокат в унитаз спустит, однако формальный повод на повторное исследование имеется. Доктор позвонил в эту лабораторию, оказывается, что термометр так и не починили, тоже сочли мелочью. Тогда он заранее успокоил коллег, что придет запрос с его конторы, только пожалуйста, никаких дисциплинарных акций — всё это только науки ради, материал по такому-то делу перешлите в Сакраменто, а терморегулятор микроклимата всеже требуется откалибровать до следующей инспекции.
Вскоре беленький микроавтобус с животрепещущей надписью «Каунти Коронер» (районная труповозка ) привез дымящееся пластмассовое ведро, портативный сосуд Дюара, где в жидком азоте плавало несколько пробирок — кровушка доктора Лейдена, кровушка Джессики и интимное содержимое ее несчастной пиписьки. В герметичной прозрачной коробке, заполненной аргоном, (инертным газом, чтобы снизить естественное окисление), по кулечкам разложена ее одежда, вот знаменитые трусики, вот пленки-липучки, волосы и другие пробы. Сверху лежит конверт с поляроидными фотографиями ее срамного места во всей красе. Техник расписался в формах приема/передачи вещдоков и утащил всё это добро в холодильник. Пробирки выловили, подписали новые номерные бирки и на длинных нитках, словно удочки, тут же закинули в настоящий Дюар — двухметровый котёл с легонько кипящим жидким азотом. Всяких проб в таких котлах — тысячи, на морозце, когда воздух жидкий, их сохранность гарантирантирвана на века. Впрочем этим лежать не долго.