Ломер Кит. Берег динозавров

   Я с трудом развернулся и заставил себя проделать десяток шагов, отделявших меня от ее распростертого тела.
   - Поднимайся, - произнес я, но услышал лишь еле различимый хрип.
   Потом дотронулся до нее ногой.
   Кукла. Сломанная кукла, которая никогда уже не откроет глаза и не заговорит.
   Я присел рядом. Она ничего не весила, и мне без труда удалось перевернуть безжизненное тело на спину. Отряхнул пыль с ее лица. Из уголка рта вниз сбегал грязный ручеек. Веки почти сомкнулись, но я заметил, как отражается солнце в непотускневших еще глазах.
   Глазах Меллии...
   И назад, в чистенькую комнату.
   Карг сделал запись и взглянул на Меллию. Тело ее напряглось под путами.
   Три параметра есть. Нужно еще три.
   - Подожди, - сказал я. - С нее хватит. Что ты делаешь? Хочешь ее убить?
   В его взгляде мелькнуло легкое удивление.
   - Вполне естественно, что приходится выбирать максимальные стрессовые ситуации, мистер Рэвел. Мне необходимо получить точные показатели, я ведь намерен дать объективную оценку силы вашей привязанности.
   - Она не сможет перенести новую нагрузку.
   - Непосредственно агент Гейл ничего не испытывает, - объяснил он со своей обычной холодной рассудительностью. - Ощущения исходят от вас, а она только усиливает ваши страдания. Вторичные муки, так сказать.
   Он сдержанно улыбнулся и замкнул цепь.
   Боль! Острая и одновременно далекая.
   Нога у меня была сломана ниже колена. Перелом тяжелый множественный, осколки размозженной кости прорвали воспаленную, кровоточащую плоть.
   Ногу затянуло в лебедку рудовоза; меня высвободили и притащили сюда умирать.
   Но умереть я не мог.
   В пустой городской квартире меня ждала женщина. Я пришел сюда, в порт, чтобы заработать на жизнь. Работа была опасной, но она давала деньги, необходимые для покупки хлеба и угля.
   Некоторым, но не мне.
   Я оторвал от робы рукав, перевязал ногу. Боль притупилась, отступила на задний план. Отдохну немного, а затем отправлюсь в город.
   Конечно, было бы легче и гораздо приятнее умереть здесь, но она может подумать, что я ее бросил.
   Однако сперва нужно отдохнуть.
   Я лишком поздно понял, что попал в ловушку. Я открыл дверь, чтобы впустить сон - желанного гостя, но за ним незаметно проскользнула смерть.
   Я представил себе дымные сумерки большого города и ее лицо, в ожидании обращенное в сторону порта. В напрасном ожидании.
   Это было лицо Меллии.
   Я вновь оказался в ярко освещенной комнате. Меллия обмякла на стуле пыток.
   - Ты славно проводишь измерения, карг, - сказал я. - Заставляешь меня смотреть, как ее доводят до бешенства, мучают убивают. Но одних физических страданий недостаточно для твоих сенсоров, и ты переходишь к мучениям духовным, причиняемым предательством и крушениям надежд.
   - Бросьте этот мелодраматический тон, мистер Рэвел. Усиление стимулов играет существенную роль. Это же очевидно.
   - Замечательно. Что дальше?
   Вместо ответа он замкнул цепь.
   Клубящийся дым, едкий, резкий запах взрыва, камни, покрытые пылью, горящие дерево, смола, плоть... Рев пламени, грохот падающих стен и приглушенный вой - крайнее выражение чувств человечества, оказавшегося в чрезвычайной ситуации. Слабый, малозаметный звук на фоне оглушающего шума моторов и свиста падающих бомб.
   Я отпихнул в сторону обвалившуюся балку, взобрался на кучу обломков и поплелся к дому; половина его все еще стояла рядом с разверзшейся ямой, в которой из поврежденной трубы стекали нечистоты. Одной стены спальни не существовало. На другой, оклеенной выцветшими желтыми обоями, косо висела картина. Я вспомнил день, когда купил ее, как мы несколько часов вставляли ее в рамку, как выбирали для нее место...
   В обугленном дверном проеме я увидел нелепую фигуру с черным лицом и головой, покрытой волосами только с одной стороны. В руках она держала что-то, напоминавшее сломанную куклу; я подошел ближе и узнал лицо своего ребенка - бескровное, с голубыми ноздрями и провалившимися глазами. Лоб пересекла глубокая вмятина, словно по мягкой, как пластилин, плоти нанесли удар ломом. Я заглянул в глаза Меллии; рот ее был открыт, из него рвался резкий, настойчивый вой...
   Я очнулся среди тишины и ярких огней.
   Потерявшая сознание Меллия стонала и пыталась сорвать путы.
   - Придержи шаг, карг, - сказал я. - У тебя полвечности в распоряжении. Откуда такая жадность?
   - Все идет отлично, мистер Рэвел. Прогресс налицо. Очень хороший след, я имею в виду последний. Тяжелое испытание для любимого человека чрезвычайно интересно!
   - Ты вытянешь из нее силы.
   Он посмотрел на меня так, как лаборант смотрит на очередной образец.
   - Мистер Рэвел, если я приду к такому же выводу, то ваши худшие опасения сбудутся.
   - Она же человек, а не машина, карг, тебе ведь именно это было нужно, помнишь? Зачем наказывать ее за то, что она не является тем, кем быть не может?
   - Наказание - чисто человеческое понятие. Если я обнаруживаю, что инструмент непрочен, пытаюсь закалить его жарой или давлением. А если он не выдерживает нагрузки - избавлюсь от него.
   - Притормози немного. Дай ей время восстановить силы.
   - Вы тяните время, мистер Рэвел. Это очевидно.
   - Хватит на сегодня, черт тебя возьми! Остановись!
   - Я должен провести еще один опыт, который даст наиболее достоверную информацию - мучения и смерть того, кого она любит больше жизни. Интересное это явление, мистер Рэвел. Я имею в виду человеческие чувства. Ни одна сила во Вселенной не сравнится с ними. Но у нас еще будет время обсудить эти вопросы. В конце концов, я должен придерживаться графика работы.
   Я выругался. Он поднял брови и...
   Рот мой наполнился теплой соленой водой, которая поднималась все выше, накрывая меня с головой. Я задержал дыхание. Давление воды прижало меня к сломавшейся переборке, которая сыграла роль капкана - высвободиться я не мог. Молочно-зеленая вода волной захлестывала меня, замедляла свой бег, останавливалась, затем отступила...
   Ноздри освобождались, я фыркал, хватал воздух, набирал полные легкие, неистово кашлял...
   Когда волна откатывалась, вода доходила мне до подбородка.
   Из-за медленной утечки прогулочный катер оказался без топлива и налетел на скалу. Базальтовая глыба протаранила корпус прямо на уровне ватерлинии. Рухнувшая во время удара балка прижала меня к наружной переборке.
   Я отделался парой синяков, даже ребра были целы. Но пошевелиться не мог.
   Первый прилив вызывал у меня панику. Я разодрал себе кожу, пытаясь освободиться, но безрезультатно. Вода поплескалась на уровне талии и отступила.
   И тут появилась она. Страх на ее лице сменился облегчением, а облегчение - ужасом, когда ей стало понятно, в какую ловушку я попал. Она принялась за дело, пытаясь спасти меня.
   Это было полчаса назад.
   Пальцы ее были сломаны и кровоточили, но она работала, ей удалось сдвинуть с места балку, но под водой находилась другая, которая не отпускала меня.
   Еще за полчаса она сможет сдвинуть и вторую.
   Но у нас не было этого получаса.
   Увидев, что я застрял, она поднялась на палубу и привлекла внимание людей, отдыхавших на берегу. Один из них бросился к машине и, вздымая тучи песка, отправился в полицию.
   Станция береговой охраны находилась в пятнадцати милях от нас. Может быть, где-то ближе отыщется телефон, но вряд ли он поможет в воскресный полдень.
   Машина будет на станции через пятнадцать минут, и еще минимум полчаса необходимо на то, чтобы прибыл катер. То есть, не раньше, чем через пятнадцать минут.
   Но у меня не было пятнадцати минут.
   Она попыталась соорудить мне дыхательный аппарат при помощи банки из-под консервов, но это ничего не дало, а на борту не нашлось ни фунта шланга, через который я смог бы дышать.
   Пришла следующая волна. На этот раз я пробыл под водой более минуты, и, когда она отступила, мне пришлось запрокинуть голову, насколько это было возможно, чтобы наполнить легкие воздухом.
   Она, не мигая, смотрела в мои глаза, пока мы ждали следующей волны...
   В яркий солнечный день, в сотне футах от безопасного берега и в десяти минутах от спасения мы ждали смерти...
   И она пришла.
   Теперь я знал все шесть координат.
   33
   - Интересно, - произнес карг. - Очень интересно. Но...
   Он смотрел на Меллию. Она висела в путах, абсолютно не двигаясь.
   - Умерла, - заключил он. - Жаль.
   Карг взглянул на меня и, видно, прочел что-то в моих глазах, протянул руку, и тут я поймал его в поле умственной силы. Он замер.
   - Кровопийца, - выдохнул я.
   Карг смотрел на меня, и я видел, что до него начинает доходить серьезность совершенной ошибки. Я наслаждался этим, но не так, как хотел бы смаковать вкус победы.
   - Вы задумали это с самого начала, - догадался он. - Да, теперь все ясно. Вы довольно хитро обыграли меня, мистер Рэвел. Я сильно недооценивал вас. И теперь ваше положение в сделке, конечно же, сильно изменилось. Естественно, я осознаю нынешнюю ситуацию и готов действовать с учетом текущей реальности...
   - Кровопийца! - оборвал я его. - Ты не знаешь и половины того, что произошло.
   - Я немедленно освобожу вас, - не унимался карг. - Помещу на остров, где будут учтены все ваши пожелания. Также вам будет предоставлена подходящая особа, чтобы заменить женщину...
   - Успокойся, карг. Тебе уже ничего не придется делать. Ты просто оказался не у дел.
   - Вы человек, - угрюмо заметил карг. - И согласитесь на вознаграждение. Назовите его.
   - Я уже получил все, что хотел - шесть координат для определения точки в шести измерениях.
   Наконец, в многократно удвоенном мозге смотревшего на меня кибера родилась ужасная догадка:
   - Не может быть! Вы не станете разрушать темпоральный двигатель!
   Я улыбнулся ему, чувствуя, что напрасно трачу время, - нелепо пытаться мучить машину.
   - Будьте разумны, мистер Рэвел. Взвесьте последствия. Освобождение сил, сдерживаемых двигателем, приведет к взрыву энтропической энергии, который разложит Конечную Власть на составляющие...
   - Именно на это я и рассчитываю.
   - И вас вместе с ней!
   - Однако рискнуть стоит.
   И тогда он попытался нанести мне удар. Это была неплохая попытка. Луч мысленной силы его множественного мозга рассек внешние слои защитного поля и оказался почти на расстоянии контакта, прежде чем я сумел сдержать его и отшвырнуть в сторону.
   Затем я замкнул главные энерговоды темподвигателя на самих себя.
   Взрыв выплеснул энергию наружу через все шесть измерений - три пространственных и три временных. Здание, в котором я находился, растворилось в смерче темпоральной дезинтеграции. Я балансировал на гребне волны подобно серфингисту, стремящемуся обогнать приливный вал.
   Время проносилось надо мной с ревом водопада и, наконец, ослепленный, оглушенный и парализованный, я был выброшен на берег вечности...
   34
   Сознание возвращалось медленно, неуверенно. Сначала я увидел свет, сумрачный и дымно-красный; подумал о пожарах, бомбах, раздробленных костях, идущих ко дну кораблях, о смерти от холода, голода и усталости...
   Славные были у меня сны.
   Но ужасы здесь ни при чем - это просто закат над водой. Но закат необычный - таких никогда не видел. Мост оранжевого цвета, серебристый в зените и сгущавшийся до вишневого в точке соприкосновения с горизонтом дугой пролегал по иссиня-черному небу.
   Это был закат мира.
   Я медленно сел, испытывая боль от малейшего движения.
   Пляж. Серый песок. Ни деревьев, ни травы, ни водорослей, ни испуганных крабов, ни отпечатков лап рептилий. Но я узнал место.
   Берег Динозавров. Только вот динозавры давно вымерли. Вместе с человеком и гарденией, яйцами и цыплятами.
   Земля после того, как исчезла жизнь. Идеальное место для человека, желающего приобрести недвижимость.
   Холм почти исчез, стерся до едва заметного горба в серых дюнах, которые уходили на восток, исчезая вдали. Но все-таки берег был узнаваем. Собственно, как раз потому-то это место и выбрали некогда для релейной темпостанции. Меняли свои ложа океаны, поднимались и опускались континенты, но Берег Динозавров оставался практически неизменным.
   Интересно, сколько миллионов лет прошло с тех пор, как ветер и море уничтожили последние следы человеческой деятельности? Об этом можно было только догадываться. Я проверил различные частоты аварийного перехода эфир молчал по всем диапазонам.
   Да, мне удалось уничтожить адскую машину, каннибальский механизм, который жил тем, что пожирал сам себя, и взрыв вышвырнул меня за его пределы, в вечность. Я выполнил свою миссию, использовав все возможности, чтобы отыскать силу, толкнувшую время новой эры в хаос, и нейтрализовать ее.
   И остался жив.
   Карг, фанатичный сверхкалека, был безжалостен; я его превзошел, использовав все и всех для достижения намеченной цели.
   И все же потерпел неудачу.
   Собранная мной ценная информация, которая могла бы в конце концов спасти положением уже никому не поможет. Она умрет со мной на сером берегу в конце времени, разве что произойдет чудо.
   - Четко мыслишь, Рэвел, - произнес я вслух; голос прозвучал потерянно и одиноко.
   На берегу было холодно. Непривычно огромное Солнце не давало тепла. Интересно, поглотило ли оно уже Меркурий? Исчерпала ли свои ресурсы цепная водородная реакция, стала ли Венера расплавленным миром, скользящим по поверхности умирающего чудовища, заполнившего половину неба?
   Меня интересовало многое. И ответ пришел сам собой.
   Сама идея казалась довольно простой, но в ее осуществлении заключались кое-какие сложности.
   Я активизировал некоторые сенсоры, встроенные в нервную систему, и пошел вдоль берега. Волны лениво накатывались и отступали; унылый шум прибоя, казалось, повествовал о том, что они делают это на протяжении многих миллиардов лет и что такое занятие им порядком надоело. Мне были понятны из чувства.
   Место, которое я искал, находилось меньше чем в полумиле вдоль побережья. Пару секунд я подсчитывал, где окажется линия прилива, прежде чем вспомнил, что теперь ни о каких приливах не может быть и речи. Луна сначала удалилась на максимальное расстояние, превратившись в горошину на небе, а затем начала свое долгое падение на Землю. Миллионы лет назад она достигла предела Роше, и умиравшая Земля любовалась великолепными ночами, когда ее спутник взорвался и образовавшаяся пыль приняла форму кольца, мостом, протянувшегося от горизонта к горизонту.
   Размышлять было некогда. Меня ждала работа.
   Я нашел место и взял пробу. Следы обнаружились на глубине восемнадцати футов. Неплохо, учитывая, сколько прошло времени. Стекловидная корочка давным-давно снова стала песком, но оставалась слабая, трудноразличимая прерывистая линия, обозначавшая границы чаши.
   Восемнадцать футов - четыре фута песка, четырнадцать - твердой почвы.
   Мне предстояло всего лишь проделать в них дыру. В активе имелось две руки, сильная спина и неограниченное количество времени.
   Я взялся за дело, выгребая песок пригоршнями.
   35
   Будь данная проблема посложнее, мне было бы гораздо легче решить ее. Я был готов преодолеть всевозможные технические препятствия; мог без опасения вступить в борьбу со сверхмозгом, отразить удар энергетического оружия; не боялся даже бронированных людоедов.
   Выгребание песка относилось к совершенно другой категории.
   Я очертил круг диаметром в десять футов прямо над целью. Двое суток ушло на освобождение его от песка. Правда, к концу этой работы из-за того, что песок ложился под малым углом, диаметр ямы увеличился до двадцати футов. Итак, я мог приступать к настоящей работе.
   На то, чтобы сделать в скальных породах первую трещину, у меня ушло полтора дня. В трех милях дальше вдоль берега мне удалось найти камень, достаточно большой и в то же время не слишком тяжелый. Ширина его составляла четыре фута; нетрудно представить себе, сколько раз мне надо было приподнять, толкнуть, приподнять, толкнуть и снова приподнять, прежде чем установить его на насыпи, выросшей вдоль границы раскопок. Полчаса ушло на выгребание песка, осыпавшегося за время моего отсутствия. Затем, подняв свой двухсотфутовый орехокол, я сделал пару шагов вперед и бросил его вниз.
   Потом еще раз.
   И еще.
   Наконец подошвы мои коснулись обнажившегося камня. Я снова поднял глыбу и бросил ее вниз острым концом. Высота падения составляла лишь три фута, однако в результате все же откололся тонкий слой песчаника. Я убрал его и проделал все еще раз.
   При шестом ударе камень раскололся. Теперь я поднимал меньшую его часть и швырял ее с вершины песчаной насыпи высотой почти в восемь футов. Результаты были обнадеживающими.
   К концу пятого дня я продолбил в центре песчаной ямы неровное круглое отверстие более фута глубиной.
   К этому времени меня уже начал по-настоящему мучить голод. Морская вода темно-зеленого цвета, в которой не было ни водорослей, ни рыб, представляла собой насыщенный раствор всех элементов: специальным устройством, имплантированным мне как агенту Центра Некса, удалось извлечь из нее пользу. Особого удовольствия это не доставляло, однако как-то поддерживало силы.
   По мере продвижения вглубь высота падения возрастала, и удары становились все эффективнее, но одновременно усложнялась проблема извлечения обломков и подъема валуна. Достигнув шестифутовой отметки, я начала прорубать в стене шахты ступеньки. Груда кусков песчаника росла, уровень опускался. Восемь футов, десять, двенадцать... Тут валун ударился о более твердый слой ракушечника. Работа пошла еле-еле. Под ракушечником начиналась смесь известняка с глиной, легкая для рытья, но очень влажная.
   Всего четыре фута вязкой глины... Я набирал пригоршню, при помощи одной руки карабкался по отвесной стене высотой в десять футов, выбрасывая глину, снова спускался... Работа шла уже под футом воды, под двумя футами... Три фута воды. Жижа просачивалась со всех сторон, заполняя углубление почти с такой же скоростью, с какой мне удавалось ее выгребать. Но цель была близка. Я глубоко вдохнул и, пошарив руками в месиве глины и ракушек, нашел то, что искал, но не успел достать.
   Это удалось сделать во время третьего нырка.
   Только разжав кулак и посмотрев на добытый предмет, я осознал, насколько малой была вероятность найти его здесь и притом в целом виде.
   Однажды, в другом времени, я прыгнул с темпоральной станции Берега Динозавров вдоль собственной линии жизни и оказался на палубе атакованного корабля как раз вовремя, чтобы помочь каргу застрелить своего двойника, выполнявшего задание. И использовал его аварийный запас, чтобы вернуться на Берег Динозавров, плюхнуться в заболоченную яму, отмечавшую место, где когда-то, за тысячу лет до того, находилась станция.
   Туда же, конечно, плюхнулся и труп. Возбужденный, с полным ртом густой клейкой грязи, я не особенно задумывался тогда о судьбе своего мертвого альтер эго. А он погрузился в жижу и спокойно лежал, ожидая, пока геологические изменения не замуруют его намертво.
   Так он оказался под четырнадцатью футами скальных пород и четырьмя песка. От него, конечно, ничего не осталось - ни пряжи от пояса, ни гвоздя от ботинка.
   Но то, что я держал сейчас в руке, сохранилось.
   Это был дюймовый кубик из синтетического материала, известного под названием "этерниум", совершенно не подверженного хронодеградации, включавшей в себя кристалл настройки, энергоблок и миниатюрный генератор поля захвата - аварийный привод, находившийся во мне во время выполнения задания, память которую стерли после отчета, но она пробудилась при чрезвычайных обстоятельствах.
   Я выкарабкался из шахты, взобрался на кучу камней и, стоя на холодном ветру, попытался свыкнуться с мыслью, что выиграл в этой безвыигрышной игре. Бросив последний взгляд на усталое старое солнце, пустой пляж, шахту, которую проделал с таким трудом, я почти пожалел, что должен покинуть это место так быстро.
   Затем установил в сознании код нужной операции; зажатый в руке кубик обжег ладонь, поле сомкнулось вокруг меня...
   36
   Кто-то тряс меня. Я попытался собрать силы, чтобы застонать, но ничего не вышло, зато открылись глаза.
   Я смотрел в свое собственное лицо.
   Несколько вихрем пролетевших мгновений мне казалось, что мой младший "я" преспокойно выбрался из трясины и готовился теперь свершить возмездие за то, что я навлек на него смерть.
   Но затем я заметил морщины, впалые щеки...
   Одежда на этом новом "я" была такая же, как и на мне, - общепринятая станционная униформа, правда, новая. Она свободно болталась на его костлявой фигуре. К тому же над правым глазом красовался приличный синяк, а я не помнил, чтобы когда-нибудь у меня такой был.
   - Слушай внимательно, - произнес мой голос. - Мне не нужно тратить время, рассказывая тебе, кто ты и кто я. Я - это ты, но на скачок вперед. Я прошел полный круг. Тупик. Замкнутая петля. Выхода никакого. За исключением, быть может, одного. Он не особенно мне нравится, но я не вижу альтернативы. В прошлый раз на этом самом месте велся такой же разговор, только тогда прибывшим был я. Другая наша копия сделала мне предложение, которое я собираюсь адресовать сейчас тебе.
   Я открыл было рот, но он махнул рукой:
   - Не утруждай себя вопросами - я сам задавал их в прошлый раз. Думал, что можно найти другой путь. Отправился дальше - и снова очутился здесь, и выступаю уже в роли встречающей стороны.
   - Тогда, может быть, ты помнишь, что мне не мешало бы отдохнуть немного, - сказал я. - У меня все болит.
   - Да, ты находился не совсем в фокусе, - сообщил он без заметного сочувствия. - Просвистел, как хлыст. Но все на месте. Давай, поднимайся.
   Я приподнялся на локте и потряс головой как в знак отрицания, так и для того, чтобы развеять хоть немного туман. Это было ошибкой - в голове загудело. Он рывком поднял меня на ноги, и я увидел, что снова нахожусь в транспортационном зале темпостанции.
   - Да, - проговорил он. - Назад в родной порт. Или в его зеркальное отражение. Все одно: поле темпорального скачка действует в замкнутой петле. Снаружи ничего.
   - Я видел это, помнишь?
   - Да, когда был здесь в первый раз. Ты прыгнул тогда в последний сегмент своей жизни, - тупик, не имевший будущего. Хотя ты проявил смекалку и отыскал выход, они и здесь обошли тебя. Ты боролся отчаянно, однако круг по-прежнему замкнут. Доказательство - твое присутствие здесь.
   - А я считал, что завлекаю его в ловушку. На самом деле все было наоборот?
   - Да. И теперь наш ход, если только ты не собираешься сдаться.
   - Не собираюсь, - ответил я.
   - Мной... нами... просто играли. Ты должен разбить цикл. Именно ты.
   Он вытащил из висевшей на бедре кобуры пистолет и протянул его мне.
   - Возьми. Выстрелишь мне в голову.
   Слова застряли у меня в горле. Мой будущий "я" горько улыбнулся.
   - Молчи. Я сам использовал все твои аргументы около недели назад. Именно таковы размеры темпорального островка, предоставленного в наше распоряжение. Но все, что ты скажешь ничего не изменит. Только таким образом мы можем существенно повлиять на ход событий.
   - Ты с ума сошел, парень, - сумел наконец сказать я, испытывая некоторую неловкость от разговора с самим собой, пусть даже этот "я" смотрел на меня с расстояния четыре фута и нуждается в бритье. - Я не самоубийца. Даже если "я", которого убиваю, - это не ты.
   - Именно на это они и рассчитывают. Что ж, я оправдал их ожидания, отказавшись. Губы его растянулись в саркастической усмешке, которую так часто видели другие на моем лице.
   - А если бы я согласился, - продолжил он, - возможно, спас бы себе жизнь.
   Он подбросил пистолет на ладони, твердо посмотрев на меня.
   - Будь у меня уверенность, что дело может изменить твоя смерть, моя рука не дрогнула бы.
   - Ты думаешь, что...
   - Нет. Ты в прошлом, так сказать. Твоя смерть ничего не изменит. Но если ты убьешь меня, то нарушишь жизненное равновесие и, возможно, твое... наше будущее выйдет из тупика. Не самая удачная ставка, но единственно возможная.
   - А если я предложу другой вариант?
   Он устало взглянул на меня.
   - Какой?
   - Можно выпрыгнуть вместе, использовав станционную кабину.
   - Уже испробовано, - ответил он кратко.
   - Тогда ты прыгнешь, а я подожду здесь.
   - Тоже пробовали.
   - Тогда застрелись сам!
   - Нет смысла.
   - Мы просто прокручиваем старую запись, а? Включая и этот разговор?
   - Смотри-ка, начал соображать.
   - А что, если ты разнообразишь ответы?
   - А что от этого изменится? Впрочем, это тоже пробовали сделать. Все перепробовано. У нас была масса времени - я не знаю, сколько, но достаточно, чтобы проиграть эту сцену со всеми возможными вариациями. Она всегда заканчивается одинаково: ты выпрыгиваешь один, проходишь через все, через что прошел я, и возвращаешься, чтобы стать мной.
   - Почему ты в этом так уверен?
   - Соседняя комната полна костей, - произнес он с нехорошей улыбкой. Наших костей. Плюс последний труп, на котором еще осталось немного гнилого мяса. Чувствуешь запах? То же ждет и меня. Голодная смерть. Так что решай.
   - Кошмар, - покачал я головой. - Пойду просплюсь.
   Я было повернулся, но он схватил меня за руку и вложил в ладонь пистолет.
   - Пора кончать, пока у меня не лопнуло терпение!
   - Давай прибегнем к здравому смыслу, - предложил я. - Твоя смерть ничего не изменит. Все, что я могу один, мы еще лучше сможем сделать вместе.
   - Ты не понимаешь. Единственный оставшийся у нас шанс - это внесение в сценарий непредвиденного изменения.
   - А что случится, если я снова прыгну?