Страница:
— Бодождешь — увидишь, — коротко ответил Ай-Душка-Шизик.
— Господин посол? — Магнан откашлялся. — Взгляните, он в наручниках.
— Значит, таков обычай, — резко сказал Петлякат.
— И эта канава, — продолжал Магнан. — Она начинается рядом с Ретифом, а обрывается прямо у пасти этого жуткого руконога…
— Мистер Магнан, вы — прекрасный экскурсовод, но я тоже не слепой. Между прочим, — Петлякат понизил голос, — вы случайно не захватили с собой фляжку?
— Что? Нет, господин посол. Могу предложить вам антигриппозный аэрозоль, если хотите. И все-таки эта канава…
— Жарко, не правда ли, Ваша Надменность? — Петлякат повернулся к Папе.
— Нечем дышать…
— Дебе не нравидзя наша богода? — угрожающе спросил Папа.
— Нет, нет, очень нравится. Я с детства обожаю жару.
— Ваша Надменность, — обратился к первосвященнику Магнан, — вы не могли бы сказать, что будет с Ретифом?
— Его ждед большая чездь.
— Все мы гордимся, что одному из нас выпало счастье познать хугскую философию, приняв непосредственное участие в отправлении религиозного обряда, — назидательным тоном заявил Петлякат и свистящим шепотом добавил:
— Сядьте на место, Магнан, и прекратите болтать!
Папа вновь заговорил по-хугски; монахи схватили Ретифа, сняли с него наручники, ловко уложили в желоб лицом вниз. Барабанная дробь усилилась. Ретифа подтолкнули, он почувствовал, что начал скользить вниз.
— Господин посол! — взвизгнул Магнан. — Мне кажется, они хотят скормить его этому чудовищу!
— Какая чушь! — презрительно сказал Петлякат. — Наверняка все, что происходит, символично. И должен вам заметить, мистер Магнан, ваше поведение недостойно опытного дипломата.
— Стойте! — голос Магнана сорвался. Ретиф, скользивший все быстрее и быстрее, услышал топот ног, тяжелый всплеск. Костлявые пальцы обхватили его за голени; повернув голову, он увидел белое, перекошенное от страха лицо Магнана. Желоб закончился, и два человека, описав в воздухе короткую изящную дугу, упали в челюсти Бронзового Бога.
— Не вытягивай рук и сомкни ноги, — сказал Франтспурт. Ретиф пролетел между огромными зубами, задохнулся на секунду горячим воздухом, затем неожиданно со всего размаху ударился о сетку из тоненьких упругих нитей, которая сначала подалась, а затем отшвырнула его назад. Он упал на сетку еще раз, схватился за веревочную лестницу, висевшую справа от него, и только сейчас почувствовал тяжесть тела Магнана, вцепившегося ему в ноги мертвой хваткой.
— В яблочко! — взвизгнул чей-то тоненький голос над его ухом. — А теперь сматываемся отсюда, пока хуги не разобрались, что к чему!
Ретиф поставил ногу на ступеньку веревочной лестницы, наклонился, поднял Магнана за шиворот, поставил рядом с собой. Жара была удушающей, хоть они и находились в самом начале глотки Бронзового Бога.
— Что… что… что… про… про… про… — заикаясь, пробормотал Магнан, пытаясь ухватиться за веревку.
— Скорее, Ретиф! — нетерпеливо сказал Франтспурт. — Из ноздрей ведет потайной ход!
Ретиф помог Магнану вскарабкаться по лестнице. Они вошли в тоннель, проложенный в металле, и, следуя за спизмом, начали спускаться по шероховатым ступенькам. Снизу до них доносились недоуменные голоса хугских стражников.
— Полный порядок, — сказал Франтспурт. — Передохните немного, а потом я познакомлю вас с ребятами.
Они зашли в пещеру с самодельным каменным полом, освещенную лампами, в которых тускло горели ароматичные масла. Сотни глаз, расположенных на концах тонких трубочек, уставились на пришельцев. Красным спизмам из клана Франтспурта не сиделось на месте — они перемещались подобно крабам на средиземноморском побережье. В углах пещеры стояли бледно-голубые спизмы на длинных ногах; в нишах и на полках сидели крохотные зеленые спизмы, а рядом с ними — оранжевые с белыми пятнами. Темно-вишневые спизмы свисали с потолка, как сталактиты, махая в воздухе тремя ногами.
Магнан изо всех сил вцепился Ретифу в руку.
— Г-господи п-помилуй, Ретиф! — задыхаясь, пробормотал он. — Может, мы умерли, и моя тетушка Минерва оказалась права…
— Знакомься, Ретиф! — весело воскликнул Франтспурт, вспрыгивая на каменный пьедестал в центре пещеры. — Это — наши ребята. Мы с ними не один пуд соли вместе съели, и хоть сейчас они очень стесняются, ни один не отказался помочь, когда стало известно, что ты попал в беду.
— Поблагодари их от моего имени и от имени мистера Магнана. Ощущения были незабываемыми, правда, мистер Магнан?
— По крайней мере я никогда их не забуду. — Магнан шумно сглотнул. — Но послушайте, Ретиф, как вам удается разговаривать с нечистой силой? Вы… надеюсь, вы… не заключили договор с дьяволом?
— Эй, Ретиф! — громко сказал Франтспурт. — Твой друг, кажется, напичкан расовыми предрассудками?
— Конечно нет! — возмущенно воскликнул Магнан. — Лучшие мои друзья, независимо от цвета шерсти, отъявленные негодяи… э-э… я хочу сказать, в нашей профессии приходится встречаться…
— Мистер Магнан немного не в своей тарелке, — объяснил Ретиф. — Он никак не думал, что ему придется играть активную роль в событиях сегодняшнего дня.
— Кстати, о сегодняшнем дне, — сказал Франтспурт. — Надо как можно скорее вывести вас на поверхность. Помпы начнут работать с минуты на минуту.
— Куда вы собираетесь уйти, когда вас начнут выкуривать?
— Мы проложили маршрут по канализационным трубам, которые выходят на большое поле в нескольких милях от города. Остается надеяться, что там нас не будут поджидать вооруженные стражники.
— А где находятся помпы? — спросил Ретиф.
— Наверху, в животе Ик-Руки-Ноги.
— Кто ими управляет?
— Несколько священников. Почему ты спрашиваешь?
— Как можно туда попасть?
— В живот ведут несколько потайных ходов. Но сейчас нельзя терять времени на осмотр достопримечательностей…
— Ретиф, вы что, с ума сошли?! — вскричал Магнан. — Если священники нас увидят, нам крышка! На той самой кастрюле, где нас сварят в масле!
— Мы попытаемся увидеть их первыми. Франтспурт, ты сможешь найти дюжину-другую добровольцев?
— Для того, чтобы залезть в бронзового бога? Не знаю, Ретиф. Ребята очень суеверны…
— Мне необходимо, чтобы они совершили отвлекающий маневр, пока мистер Магнан с моей помощью не начнет переговоры…
— Кто, я? — пискнул Магнан.
— Переговоры? — Франтспурт презрительно фыркнул. — Великие небеса, Ретиф, разве с хугами можно о чем-нибудь договориться?
— Кха, гм… — Магнан откашлялся, прочищая горло. — Вы плохо представляете себе, мистер Франтспурт, на что способен истинный дипломат.
— Ну что ж… — Франтспурт повернулся к своей аудитории, что-то прожужжал, потом соскочил с пьедестала. Его тут же окружили спизмы самых разнообразных размеров и расцветок. — Мы готовы, Ретиф! Вперед!
Изнутри живот Ик-Руки-Ноги был похож на гигантскую пещеру. В дальнем ее конце хугские рабочие бросали в топку огромной печи старые башмаки, связки журналов, ломаные изделия из пластика. В пещере царил полумрак, лишь отблески света играли на металлических стенах. От чадного воздуха слезились глаза.
Франтспурт, стоявший рядом с Магнаном и Ретифом, глубоко вздохнул.
— Страшно подумать, что будет, когда они начнут качать дым в наши жилища…
— Где священники? — шепотом спросил Ретиф.
Спизм протянул руку-проволоку к башенке, находившейся наверху узкой лестницы, огороженной перилами.
— У них там командный пункт.
Ретиф посмотрел по сторонам.
— Послушай, Франтспурт. Расставь своих ребят по местам и жди. Дай мне пять минут. Потом показывайтесь рабочим по очереди и стройте им рожи пострашнее.
Франтспурт повернулся, что-то прожужжал, и спизмы исчезли в темноте.
— Может, подождете меня здесь? — предложил Ретиф Магнану.
— Куда это вы собрались?
— Хочу навестить духовных лиц и провести с ними душеспасительную беседу.
— А я останусь один? С этими упырями-спазмами? Ни за что!
— Хорошо, пойдемте со мной. Только не шумите, а то в животе бога ко всем прочим запахам прибавится запах горелых дипломатов.
Поднявшись по узкой лестнице, Ретиф сделал несколько шагов от двери, ведущей в башенку, осторожно заглянул в пыльное окно. Скучающий хугский священник со свитком в руках сидел, развалившись, в кресле; монах в черной рясе стоял рядом с ним в почтительной позе. Внезапно по бронзовому животу Ик-Руки-Ноги прокатился скорбный протяжный стон.
— Что такое? — Магнан подпрыгнул, чуть не упал, уцепился за Ретифа.
— Наши союзники пошли в наступление, — тихо сказал Ретиф.
Хуги, нервно оглядываясь по сторонам, перестали топить печь. Раздался еще один протяжный стон. Один из рабочих бросил лопату, что-то забормотал себе под нос. Священник подошел к окну, посмотрел вниз, сделал знак монаху, который тут же выскочил на лестницу, перегнулся через перила и заговорил на хугском языке. Ему ответил хор голосов. Двое рабочих пошли к выходу. Монах закричал им вслед; по всему помещению прокатилось громкое эхо. Затем наступила мертвая тишина, которую нарушил хриплый вопль, перешедший в нечто напоминающее предсмертные рыдания. Монах подскочил на месте, резко повернулся, кинулся к дверям в башенку. Нога его соскользнула со ступеньки, он упал между стойками перил, едва успев ухватиться за одну из них, и в этот момент увидел перед собой изумленное лицо Магнана.
У монаха отвалилась нижняя челюсть. Он набрал полную грудь воздуха, собираясь заорать…
Магнан сорвал с себя лилово-розовый кушак, скомкал его, сунул хугу в рот. Издав звук, напоминающий хрюканье свиньи, монах отпустил стойку перил, полетел вниз и с гулким стуком ударился о кучу сваленных под лестницей автомобильных шин. Рабочие с громкими воплями побежали к выходу. Ретиф быстро сделал два шага, вошел в открытую дверь башенки. Священник, стоявший у окна, резко повернулся, вскрикнул, кинулся к микрофону, стоявшему на столике в углу. Ретиф вытащил из саронга пистолет, направил дуло на священника.
— Если вы сделаете сообщение сейчас, оно будет неполным, — сказал он.
— Гдо ды? — Хуг протянул руку к ящику стола.
— У вас там лежит Библия? — поинтересовался Ретиф. — Я предлагаю сначала поговорить на светские темы.
— Бозлушай, ды, наверное, не знаешь, з гем разговариваешь. Я — Его Неназыдноздь Архиебизгоб Уй-Шудги-Жудги, и у меня огромные звязи…
— Верю. И не пытайтесь убежать; за дверью стоит мой сообщник, а он страшен в гневе.
На пороге появился задыхающийся Магнан. Уй-Шутки-Жутки попятился.
— Чдо… чдо ды хочешь?
— Насколько я понимаю, — сказал Ретиф, — в разгар праздника среды бог должен обратиться к народу с пророческими заявлениями.
— Зовершенно верно. Я гаг раз зобиралзя брозмодредь дегзд, гогда ды го мне ворвалзя. Даг чдо извини…
— Именно о тексте мне и хотелось с вами поговорить. Необходимо внести в него некоторые изменения.
— Чдо дагое? Махинации зо звядым бизанием?
— Ни в коем случае; просто надо будет вставить в него несколько добрых слов о наших друзьях и, возможно, короткое рекламное объявление о ДКЗ…
— Богохульздво! Ерезь! Ревизионизм! Я нигогда не зовершу дагого звядодадздва!
Ретиф щелкнул предохранителем.
— З другой здороны, — торопливо сказал архиепископ, — возможно, в чем-до я змогу бойди дебе навздречу. Згольго ды бладишь?
— Я не могу взять грех на душу и предложить взятку святому отцу. Вы сделаете это ради всеобщего благополучия.
— Чдо именно?
— Начнем с кампании, которую вы проводите против спизмов…
— Ах, да! Мы брегразно борабодали! Благодаря узилиям незравненного Ай-Душги-Шизига, взе зпизмы до единого будуд уничдожены! Добродедель воздоржездвует!
— Боюсь, Дипломатический Корпус Земли неодобрительно отнесется к геноциду. Я думаю, нам удастся договориться о том, что хуги и спизмы поделят сферы влияния…
— Договор з зилами дьмы? Ды зошел з ума!
— Не надо так волноваться, Ваша Ненасытность, — миролюбиво произнес Магнан. — Я уверен, что согласившись сотрудничать с ними, вы поднимете свой авторитет, завоюете прекрасную репутацию…
— Ды бредлагаешь, чдобы церговь бошла на гомбромиз з греховоднигами?
— Не совсем так, — все тем же тоном сказал Магнан. — Можно составить план мирного сосуществования…
— Я, Архиебизгоб Хуга, нигогда не зоглашузь зодрудничадь з Одродьями Заданы!
— Ну-ну, Ваша Ненасытность. Если б вы сидели с ними за одним столом, вы бы сами убедились, что эти отродья — славные ребята…
За дверью послышались какие-то звуки, и на пороге появился Франтспурт красный мохнатый шар, поводящий во все стороны глазами на тонких трубочках. Из-за его плеча выглядывал голубой спизм на длинных ногах.
— Неплохо сработано, Ретиф, — сказал Франтспурт. — Я вижу, ты заловил еще одного хуга. Сбрось его с лестницы вслед за первым, и пойдем отсюда. Теперь мы успеем удрать до того, как они пустят дым.
— Скажи, Франтспурт, твои ребята не смогли бы развернуть трубы, идущие от помп? Надо заблокировать тоннели и пустить дым в другом направлении.
— Ха! Это мысль! И я знаю, в каком направлении! — Он повернулся, что-то прожужжал голубому спизму, который тут же бросился вниз по лестнице со всех ног.
Архиепископ забился в угол: бормоча какие-то молитвы, он непрерывно крестился дрожащими руками. В башенку, с любопытством глядя на прелата, заходили спизмы: голубые, зеленые, оранжевые.
— На бомощь! — срывающимся хриплым голосом крикнул священник. — На меня набала нечиздая зила!
Магнан придвинул кресло к столу.
— Присаживайтесь, Ваша Ненасытность, — успокаивающе сказал он. — Давайте попробуем выработать modus vivendi, удовлетворяющий обе враждующие стороны.
— Договоридьзя з Изчадиями Ада? Эдо означаед гонец Цергви!
— Напротив, Ваша Ненасытность. Если вам когда-нибудь удастся уничтожить оппозицию, вы останетесь без работы. Надо сделать так, чтобы защитить интересы каждой из сторон.
— В чем-до вы бравы, — неохотно согласился Уй-Шутки-Жутки. — Но гнузная деядельноздь эдих демонов должна здрого гондролировадьзя, и, гонечно, Бабой.
— Послушай, мои ребята тоже хотят жить, — запротестовал Франтспурт.
— Можеде бродавадь любовные зелья и бродивозачадочные зредздва, — сказал архиепископ. — Церговь годова бозмодредь зквозь бальцы на дорговлю женщинами и наргодигами. Но знабжадь бродугдами бидания незовершенноледних здрого забрещаедся. Это однозидзя и г збирдным набидкам, за изглючением хорошо выдержанных вин, поздавляемых звященнигам изглючидельно в медицинзких целях.
— Ладно, мы согласны, — сказал Франтспурт. — Но вам, священникам, с этой минуты придется прекратить свою пропаганду. Я совсем не хочу, чтобы спизмов изображали исчадиями ада.
— О, я думаю, вам нетрудно будет написать картины, где у спизмов будут крылышки и ореолы вокруг голов, — предложил Магнан. — В конце концов, Ваша Ненасытность, вы должны возместить спизмам моральные убытки, которые они потерпели по вашей вине.
— Черди з грыльями? — простонал Уй-Шутки-Жутки. — Бридедзя менядь взю зимволигу… но эдо реально.
— И мы должны получить гарантии, что земля с двух футов от поверхности и ниже принадлежит нам. Можете забирать себе поверхность и атмосферу впридачу, если, конечно, вы разрешите нам иногда совершать прогулки и дышать свежим воздухом.
— Вболне разумно, — согласился архиепископ. — Замо-зобой, наш договор вздубид в зилу дольго бозле одобрения его Бабой.
— Кстати, кто займет место Папы, если с Ай-Душка-Шизиком что-нибудь случится? — небрежно спросил Франтспурт.
— Эдо буду я, — ответил Уй-Шутки-Жутки. — Бочему ды збрашиваешь?
— Просто так, — сказал Франтспурт.
Снизу послышались тяжелые удары. Магнан подскочил на месте.
— Что это?
— Бомбы, — пояснил архиепископ. — Жаль, чдо богибнед много зпизмов, но дагова воля Иг-Руги-Ноги.
— Мне кажется, старый руконог в последнюю минуту передумал уничтожать спизмов, — насмешливо сказал Франтспурт. — Мы подсоединили трубы к городской канализации, так что сейчас во всех квартирах из унитазов идет дым.
— Бредадельздво! — завопил архиепископ, вскакивая с кресла и махая в воздухе руками. — Я борываю наш договор…
— Нельзя нарушать обещания, Ваша Ненасытность, — укоризненно произнес Магнан. — К тому же мистер Ретиф вооружен…
— Идите к микрофону, Ваша Ненасытность, — сказал Ретиф. — Я считаю, пришла пора незамедлительно объявить о наступлении новой эры. И не надо говорить о нашем участии в этом деле, пусть вся честь достанется вам одному.
— Как жаль, что Ай-Душка-Шизик упал с платформы, когда изо рта Ик-Руки-Ноги пошел дым, — сказал посланник Петлякат, подцепив на вилку очередной кусок шашлыка. — Хотя, признаться, это была достойная смерть для столь высокого государственного деятеля. Как трагично скользнул он по желобу и исчез в дыму!
— Да, взе необходимые догуменды для ганонизации уже бодгодовлены. — Его новая Надменность, Папа Уй-Шутки-Жутки, явно нервничая, посмотрел на сидящего рядом с ним спизма. — Он будед ангелом-храниделем обращенных в издинную веру дьяволов, демонов и брочей нечиздой зилы.
— Вы пропустили самое интересное, Магнан, — сказал Петлякат, пережевывая пищу. — И вы тоже, Ретиф. Вам следовало бы послушать, как деликатна я внушил Папе религиозную идею о возможности мирного сосуществования двух различных рас на одной планете. Так что, пока вы отсутствовали, хугская философия претерпела радикальные изменения, и произошло это, смею надеяться, только благодаря моим скромным усилиям.
— Ха! — буркнул Папа себе под нос.
— Честно говоря, — продолжал Петлякат, — я даже не ожидал, что оракул выскажется с такой определенностью, не говоря уже о проявленной им щедрости…
— Щедрозди? — встрепенулся Уй-Шутки-Жутки, и по выражению его лица было понятно, что он лихорадочно перебирает в уме все условия договора.
— Ну, конечно! Вы ведь отдали все права на добычу полезных ископаемых тем, кого раньше угнетали, — широкий жест доброй воли с вашей стороны.
— Болезных изгобаемых? Гагих болезных изгобаемых?
Франтспурт в шикарной новой мантии Главного Представителя Спизменных дел при Папском Дворе небрежно сказал:
— Он имеет в виду залежи золота, серебра, платины, радия и урана, а также алмазные, изумрудные и рубиновые копи, находящиеся в недрах земли. Наша планета — настоящая сокровищница. Мы будем доставлять металлы и минералы на поверхность, прямо к грузовым звездолетам, так что помощь хугов нам не понадобится.
Папа побагровел.
— Ды… ды знал об эдих изгобаемых? — прерывающимся голосом спросил он.
— Разве Его бывшая Надменность ничего вам не говорил? — вмешался Петлякат. — Ведь нас направили на Хуг с дипломатической миссией сразу после того, как космическая разведка донесла о богатейших залежах полезных ископаемых на этой планете…
— А мы изгодовили нашего главного Бога из бронзы, бричем имбордированной бронзы, — с горечью сказал Папа.
— Просто Струсили при одной мысли о спизмах и не захотели вести раскопки, — театральным шепотом пояснил Франтспурт.
Небо на востоке потемнело. Полыхнула молния, прогремел гром. Крупная капля дождя упала в тарелку Петляката на шашлык.
— Ого! Пойдемте во дворец, — предложил Франтспурт. — Знаю я эти грозы, сейчас такое начнется…
Яркая вспышка осветила статую Ик-Руки-Ноги, выделяющуюся темным пятном на фоне иссиня-черного неба. Тарелки запрыгали по столу от громовых раскатов. Папа и его гости торопливо встали, и в это время третья молния, ослепительно вспыхнув прямо над их головами, ударила в плечо гигантского идола. Посыпались искры; могучая правая рука с растопыренными в салюте пальцами медленно согнулась в локте, описала дугу и остановилась, прижав большой палец к носу. Вновь посыпались искры, как при электрической сварке. Папа бросил на бога недоуменный взгляд, запрокинул голову и долгое время пытливо смотрел на небо.
— Между нами, мирянами, говоря, — хриплым шепотом спросил он, — гаг вы думаеде, эдод феномен имеед гагое-нибудь озобое значение?
— Будь я на месте Вашей Надменности, — с благоговейным ужасом сказал Франтспурт, — я бы поостерегся. И, кстати… э-э… от имени спизмов я намереваюсь сделать безвозмездный вклад в папскую казну.
— Гмм. Я зоглазен. А деберь боговорим о болезных изгобаемых. Мне гажедзя, двадцадь броцендов з дохода — невызогий налог за…
Углубившись в беседу, они медленно пошли по длинному коридору. Петлякат в сопровождении Магнана отправился готовить доклад в Главное Управление Сектора. Ретиф вышел на террасу, закурил. Вдалеке торжественно возвышалась гигантская фигура Ик-Руки-Ноги, показывающая папскому дворцу нос.
Ретиф улыбнулся и, чтобы не остаться у бога в долгу, приставил к своему носу растопыренные пальцы.
— Господин посол? — Магнан откашлялся. — Взгляните, он в наручниках.
— Значит, таков обычай, — резко сказал Петлякат.
— И эта канава, — продолжал Магнан. — Она начинается рядом с Ретифом, а обрывается прямо у пасти этого жуткого руконога…
— Мистер Магнан, вы — прекрасный экскурсовод, но я тоже не слепой. Между прочим, — Петлякат понизил голос, — вы случайно не захватили с собой фляжку?
— Что? Нет, господин посол. Могу предложить вам антигриппозный аэрозоль, если хотите. И все-таки эта канава…
— Жарко, не правда ли, Ваша Надменность? — Петлякат повернулся к Папе.
— Нечем дышать…
— Дебе не нравидзя наша богода? — угрожающе спросил Папа.
— Нет, нет, очень нравится. Я с детства обожаю жару.
— Ваша Надменность, — обратился к первосвященнику Магнан, — вы не могли бы сказать, что будет с Ретифом?
— Его ждед большая чездь.
— Все мы гордимся, что одному из нас выпало счастье познать хугскую философию, приняв непосредственное участие в отправлении религиозного обряда, — назидательным тоном заявил Петлякат и свистящим шепотом добавил:
— Сядьте на место, Магнан, и прекратите болтать!
Папа вновь заговорил по-хугски; монахи схватили Ретифа, сняли с него наручники, ловко уложили в желоб лицом вниз. Барабанная дробь усилилась. Ретифа подтолкнули, он почувствовал, что начал скользить вниз.
— Господин посол! — взвизгнул Магнан. — Мне кажется, они хотят скормить его этому чудовищу!
— Какая чушь! — презрительно сказал Петлякат. — Наверняка все, что происходит, символично. И должен вам заметить, мистер Магнан, ваше поведение недостойно опытного дипломата.
— Стойте! — голос Магнана сорвался. Ретиф, скользивший все быстрее и быстрее, услышал топот ног, тяжелый всплеск. Костлявые пальцы обхватили его за голени; повернув голову, он увидел белое, перекошенное от страха лицо Магнана. Желоб закончился, и два человека, описав в воздухе короткую изящную дугу, упали в челюсти Бронзового Бога.
— Не вытягивай рук и сомкни ноги, — сказал Франтспурт. Ретиф пролетел между огромными зубами, задохнулся на секунду горячим воздухом, затем неожиданно со всего размаху ударился о сетку из тоненьких упругих нитей, которая сначала подалась, а затем отшвырнула его назад. Он упал на сетку еще раз, схватился за веревочную лестницу, висевшую справа от него, и только сейчас почувствовал тяжесть тела Магнана, вцепившегося ему в ноги мертвой хваткой.
— В яблочко! — взвизгнул чей-то тоненький голос над его ухом. — А теперь сматываемся отсюда, пока хуги не разобрались, что к чему!
Ретиф поставил ногу на ступеньку веревочной лестницы, наклонился, поднял Магнана за шиворот, поставил рядом с собой. Жара была удушающей, хоть они и находились в самом начале глотки Бронзового Бога.
— Что… что… что… про… про… про… — заикаясь, пробормотал Магнан, пытаясь ухватиться за веревку.
— Скорее, Ретиф! — нетерпеливо сказал Франтспурт. — Из ноздрей ведет потайной ход!
Ретиф помог Магнану вскарабкаться по лестнице. Они вошли в тоннель, проложенный в металле, и, следуя за спизмом, начали спускаться по шероховатым ступенькам. Снизу до них доносились недоуменные голоса хугских стражников.
— Полный порядок, — сказал Франтспурт. — Передохните немного, а потом я познакомлю вас с ребятами.
Они зашли в пещеру с самодельным каменным полом, освещенную лампами, в которых тускло горели ароматичные масла. Сотни глаз, расположенных на концах тонких трубочек, уставились на пришельцев. Красным спизмам из клана Франтспурта не сиделось на месте — они перемещались подобно крабам на средиземноморском побережье. В углах пещеры стояли бледно-голубые спизмы на длинных ногах; в нишах и на полках сидели крохотные зеленые спизмы, а рядом с ними — оранжевые с белыми пятнами. Темно-вишневые спизмы свисали с потолка, как сталактиты, махая в воздухе тремя ногами.
Магнан изо всех сил вцепился Ретифу в руку.
— Г-господи п-помилуй, Ретиф! — задыхаясь, пробормотал он. — Может, мы умерли, и моя тетушка Минерва оказалась права…
— Знакомься, Ретиф! — весело воскликнул Франтспурт, вспрыгивая на каменный пьедестал в центре пещеры. — Это — наши ребята. Мы с ними не один пуд соли вместе съели, и хоть сейчас они очень стесняются, ни один не отказался помочь, когда стало известно, что ты попал в беду.
— Поблагодари их от моего имени и от имени мистера Магнана. Ощущения были незабываемыми, правда, мистер Магнан?
— По крайней мере я никогда их не забуду. — Магнан шумно сглотнул. — Но послушайте, Ретиф, как вам удается разговаривать с нечистой силой? Вы… надеюсь, вы… не заключили договор с дьяволом?
— Эй, Ретиф! — громко сказал Франтспурт. — Твой друг, кажется, напичкан расовыми предрассудками?
— Конечно нет! — возмущенно воскликнул Магнан. — Лучшие мои друзья, независимо от цвета шерсти, отъявленные негодяи… э-э… я хочу сказать, в нашей профессии приходится встречаться…
— Мистер Магнан немного не в своей тарелке, — объяснил Ретиф. — Он никак не думал, что ему придется играть активную роль в событиях сегодняшнего дня.
— Кстати, о сегодняшнем дне, — сказал Франтспурт. — Надо как можно скорее вывести вас на поверхность. Помпы начнут работать с минуты на минуту.
— Куда вы собираетесь уйти, когда вас начнут выкуривать?
— Мы проложили маршрут по канализационным трубам, которые выходят на большое поле в нескольких милях от города. Остается надеяться, что там нас не будут поджидать вооруженные стражники.
— А где находятся помпы? — спросил Ретиф.
— Наверху, в животе Ик-Руки-Ноги.
— Кто ими управляет?
— Несколько священников. Почему ты спрашиваешь?
— Как можно туда попасть?
— В живот ведут несколько потайных ходов. Но сейчас нельзя терять времени на осмотр достопримечательностей…
— Ретиф, вы что, с ума сошли?! — вскричал Магнан. — Если священники нас увидят, нам крышка! На той самой кастрюле, где нас сварят в масле!
— Мы попытаемся увидеть их первыми. Франтспурт, ты сможешь найти дюжину-другую добровольцев?
— Для того, чтобы залезть в бронзового бога? Не знаю, Ретиф. Ребята очень суеверны…
— Мне необходимо, чтобы они совершили отвлекающий маневр, пока мистер Магнан с моей помощью не начнет переговоры…
— Кто, я? — пискнул Магнан.
— Переговоры? — Франтспурт презрительно фыркнул. — Великие небеса, Ретиф, разве с хугами можно о чем-нибудь договориться?
— Кха, гм… — Магнан откашлялся, прочищая горло. — Вы плохо представляете себе, мистер Франтспурт, на что способен истинный дипломат.
— Ну что ж… — Франтспурт повернулся к своей аудитории, что-то прожужжал, потом соскочил с пьедестала. Его тут же окружили спизмы самых разнообразных размеров и расцветок. — Мы готовы, Ретиф! Вперед!
Изнутри живот Ик-Руки-Ноги был похож на гигантскую пещеру. В дальнем ее конце хугские рабочие бросали в топку огромной печи старые башмаки, связки журналов, ломаные изделия из пластика. В пещере царил полумрак, лишь отблески света играли на металлических стенах. От чадного воздуха слезились глаза.
Франтспурт, стоявший рядом с Магнаном и Ретифом, глубоко вздохнул.
— Страшно подумать, что будет, когда они начнут качать дым в наши жилища…
— Где священники? — шепотом спросил Ретиф.
Спизм протянул руку-проволоку к башенке, находившейся наверху узкой лестницы, огороженной перилами.
— У них там командный пункт.
Ретиф посмотрел по сторонам.
— Послушай, Франтспурт. Расставь своих ребят по местам и жди. Дай мне пять минут. Потом показывайтесь рабочим по очереди и стройте им рожи пострашнее.
Франтспурт повернулся, что-то прожужжал, и спизмы исчезли в темноте.
— Может, подождете меня здесь? — предложил Ретиф Магнану.
— Куда это вы собрались?
— Хочу навестить духовных лиц и провести с ними душеспасительную беседу.
— А я останусь один? С этими упырями-спазмами? Ни за что!
— Хорошо, пойдемте со мной. Только не шумите, а то в животе бога ко всем прочим запахам прибавится запах горелых дипломатов.
Поднявшись по узкой лестнице, Ретиф сделал несколько шагов от двери, ведущей в башенку, осторожно заглянул в пыльное окно. Скучающий хугский священник со свитком в руках сидел, развалившись, в кресле; монах в черной рясе стоял рядом с ним в почтительной позе. Внезапно по бронзовому животу Ик-Руки-Ноги прокатился скорбный протяжный стон.
— Что такое? — Магнан подпрыгнул, чуть не упал, уцепился за Ретифа.
— Наши союзники пошли в наступление, — тихо сказал Ретиф.
Хуги, нервно оглядываясь по сторонам, перестали топить печь. Раздался еще один протяжный стон. Один из рабочих бросил лопату, что-то забормотал себе под нос. Священник подошел к окну, посмотрел вниз, сделал знак монаху, который тут же выскочил на лестницу, перегнулся через перила и заговорил на хугском языке. Ему ответил хор голосов. Двое рабочих пошли к выходу. Монах закричал им вслед; по всему помещению прокатилось громкое эхо. Затем наступила мертвая тишина, которую нарушил хриплый вопль, перешедший в нечто напоминающее предсмертные рыдания. Монах подскочил на месте, резко повернулся, кинулся к дверям в башенку. Нога его соскользнула со ступеньки, он упал между стойками перил, едва успев ухватиться за одну из них, и в этот момент увидел перед собой изумленное лицо Магнана.
У монаха отвалилась нижняя челюсть. Он набрал полную грудь воздуха, собираясь заорать…
Магнан сорвал с себя лилово-розовый кушак, скомкал его, сунул хугу в рот. Издав звук, напоминающий хрюканье свиньи, монах отпустил стойку перил, полетел вниз и с гулким стуком ударился о кучу сваленных под лестницей автомобильных шин. Рабочие с громкими воплями побежали к выходу. Ретиф быстро сделал два шага, вошел в открытую дверь башенки. Священник, стоявший у окна, резко повернулся, вскрикнул, кинулся к микрофону, стоявшему на столике в углу. Ретиф вытащил из саронга пистолет, направил дуло на священника.
— Если вы сделаете сообщение сейчас, оно будет неполным, — сказал он.
— Гдо ды? — Хуг протянул руку к ящику стола.
— У вас там лежит Библия? — поинтересовался Ретиф. — Я предлагаю сначала поговорить на светские темы.
— Бозлушай, ды, наверное, не знаешь, з гем разговариваешь. Я — Его Неназыдноздь Архиебизгоб Уй-Шудги-Жудги, и у меня огромные звязи…
— Верю. И не пытайтесь убежать; за дверью стоит мой сообщник, а он страшен в гневе.
На пороге появился задыхающийся Магнан. Уй-Шутки-Жутки попятился.
— Чдо… чдо ды хочешь?
— Насколько я понимаю, — сказал Ретиф, — в разгар праздника среды бог должен обратиться к народу с пророческими заявлениями.
— Зовершенно верно. Я гаг раз зобиралзя брозмодредь дегзд, гогда ды го мне ворвалзя. Даг чдо извини…
— Именно о тексте мне и хотелось с вами поговорить. Необходимо внести в него некоторые изменения.
— Чдо дагое? Махинации зо звядым бизанием?
— Ни в коем случае; просто надо будет вставить в него несколько добрых слов о наших друзьях и, возможно, короткое рекламное объявление о ДКЗ…
— Богохульздво! Ерезь! Ревизионизм! Я нигогда не зовершу дагого звядодадздва!
Ретиф щелкнул предохранителем.
— З другой здороны, — торопливо сказал архиепископ, — возможно, в чем-до я змогу бойди дебе навздречу. Згольго ды бладишь?
— Я не могу взять грех на душу и предложить взятку святому отцу. Вы сделаете это ради всеобщего благополучия.
— Чдо именно?
— Начнем с кампании, которую вы проводите против спизмов…
— Ах, да! Мы брегразно борабодали! Благодаря узилиям незравненного Ай-Душги-Шизига, взе зпизмы до единого будуд уничдожены! Добродедель воздоржездвует!
— Боюсь, Дипломатический Корпус Земли неодобрительно отнесется к геноциду. Я думаю, нам удастся договориться о том, что хуги и спизмы поделят сферы влияния…
— Договор з зилами дьмы? Ды зошел з ума!
— Не надо так волноваться, Ваша Ненасытность, — миролюбиво произнес Магнан. — Я уверен, что согласившись сотрудничать с ними, вы поднимете свой авторитет, завоюете прекрасную репутацию…
— Ды бредлагаешь, чдобы церговь бошла на гомбромиз з греховоднигами?
— Не совсем так, — все тем же тоном сказал Магнан. — Можно составить план мирного сосуществования…
— Я, Архиебизгоб Хуга, нигогда не зоглашузь зодрудничадь з Одродьями Заданы!
— Ну-ну, Ваша Ненасытность. Если б вы сидели с ними за одним столом, вы бы сами убедились, что эти отродья — славные ребята…
За дверью послышались какие-то звуки, и на пороге появился Франтспурт красный мохнатый шар, поводящий во все стороны глазами на тонких трубочках. Из-за его плеча выглядывал голубой спизм на длинных ногах.
— Неплохо сработано, Ретиф, — сказал Франтспурт. — Я вижу, ты заловил еще одного хуга. Сбрось его с лестницы вслед за первым, и пойдем отсюда. Теперь мы успеем удрать до того, как они пустят дым.
— Скажи, Франтспурт, твои ребята не смогли бы развернуть трубы, идущие от помп? Надо заблокировать тоннели и пустить дым в другом направлении.
— Ха! Это мысль! И я знаю, в каком направлении! — Он повернулся, что-то прожужжал голубому спизму, который тут же бросился вниз по лестнице со всех ног.
Архиепископ забился в угол: бормоча какие-то молитвы, он непрерывно крестился дрожащими руками. В башенку, с любопытством глядя на прелата, заходили спизмы: голубые, зеленые, оранжевые.
— На бомощь! — срывающимся хриплым голосом крикнул священник. — На меня набала нечиздая зила!
Магнан придвинул кресло к столу.
— Присаживайтесь, Ваша Ненасытность, — успокаивающе сказал он. — Давайте попробуем выработать modus vivendi, удовлетворяющий обе враждующие стороны.
— Договоридьзя з Изчадиями Ада? Эдо означаед гонец Цергви!
— Напротив, Ваша Ненасытность. Если вам когда-нибудь удастся уничтожить оппозицию, вы останетесь без работы. Надо сделать так, чтобы защитить интересы каждой из сторон.
— В чем-до вы бравы, — неохотно согласился Уй-Шутки-Жутки. — Но гнузная деядельноздь эдих демонов должна здрого гондролировадьзя, и, гонечно, Бабой.
— Послушай, мои ребята тоже хотят жить, — запротестовал Франтспурт.
— Можеде бродавадь любовные зелья и бродивозачадочные зредздва, — сказал архиепископ. — Церговь годова бозмодредь зквозь бальцы на дорговлю женщинами и наргодигами. Но знабжадь бродугдами бидания незовершенноледних здрого забрещаедся. Это однозидзя и г збирдным набидкам, за изглючением хорошо выдержанных вин, поздавляемых звященнигам изглючидельно в медицинзких целях.
— Ладно, мы согласны, — сказал Франтспурт. — Но вам, священникам, с этой минуты придется прекратить свою пропаганду. Я совсем не хочу, чтобы спизмов изображали исчадиями ада.
— О, я думаю, вам нетрудно будет написать картины, где у спизмов будут крылышки и ореолы вокруг голов, — предложил Магнан. — В конце концов, Ваша Ненасытность, вы должны возместить спизмам моральные убытки, которые они потерпели по вашей вине.
— Черди з грыльями? — простонал Уй-Шутки-Жутки. — Бридедзя менядь взю зимволигу… но эдо реально.
— И мы должны получить гарантии, что земля с двух футов от поверхности и ниже принадлежит нам. Можете забирать себе поверхность и атмосферу впридачу, если, конечно, вы разрешите нам иногда совершать прогулки и дышать свежим воздухом.
— Вболне разумно, — согласился архиепископ. — Замо-зобой, наш договор вздубид в зилу дольго бозле одобрения его Бабой.
— Кстати, кто займет место Папы, если с Ай-Душка-Шизиком что-нибудь случится? — небрежно спросил Франтспурт.
— Эдо буду я, — ответил Уй-Шутки-Жутки. — Бочему ды збрашиваешь?
— Просто так, — сказал Франтспурт.
Снизу послышались тяжелые удары. Магнан подскочил на месте.
— Что это?
— Бомбы, — пояснил архиепископ. — Жаль, чдо богибнед много зпизмов, но дагова воля Иг-Руги-Ноги.
— Мне кажется, старый руконог в последнюю минуту передумал уничтожать спизмов, — насмешливо сказал Франтспурт. — Мы подсоединили трубы к городской канализации, так что сейчас во всех квартирах из унитазов идет дым.
— Бредадельздво! — завопил архиепископ, вскакивая с кресла и махая в воздухе руками. — Я борываю наш договор…
— Нельзя нарушать обещания, Ваша Ненасытность, — укоризненно произнес Магнан. — К тому же мистер Ретиф вооружен…
— Идите к микрофону, Ваша Ненасытность, — сказал Ретиф. — Я считаю, пришла пора незамедлительно объявить о наступлении новой эры. И не надо говорить о нашем участии в этом деле, пусть вся честь достанется вам одному.
— Как жаль, что Ай-Душка-Шизик упал с платформы, когда изо рта Ик-Руки-Ноги пошел дым, — сказал посланник Петлякат, подцепив на вилку очередной кусок шашлыка. — Хотя, признаться, это была достойная смерть для столь высокого государственного деятеля. Как трагично скользнул он по желобу и исчез в дыму!
— Да, взе необходимые догуменды для ганонизации уже бодгодовлены. — Его новая Надменность, Папа Уй-Шутки-Жутки, явно нервничая, посмотрел на сидящего рядом с ним спизма. — Он будед ангелом-храниделем обращенных в издинную веру дьяволов, демонов и брочей нечиздой зилы.
— Вы пропустили самое интересное, Магнан, — сказал Петлякат, пережевывая пищу. — И вы тоже, Ретиф. Вам следовало бы послушать, как деликатна я внушил Папе религиозную идею о возможности мирного сосуществования двух различных рас на одной планете. Так что, пока вы отсутствовали, хугская философия претерпела радикальные изменения, и произошло это, смею надеяться, только благодаря моим скромным усилиям.
— Ха! — буркнул Папа себе под нос.
— Честно говоря, — продолжал Петлякат, — я даже не ожидал, что оракул выскажется с такой определенностью, не говоря уже о проявленной им щедрости…
— Щедрозди? — встрепенулся Уй-Шутки-Жутки, и по выражению его лица было понятно, что он лихорадочно перебирает в уме все условия договора.
— Ну, конечно! Вы ведь отдали все права на добычу полезных ископаемых тем, кого раньше угнетали, — широкий жест доброй воли с вашей стороны.
— Болезных изгобаемых? Гагих болезных изгобаемых?
Франтспурт в шикарной новой мантии Главного Представителя Спизменных дел при Папском Дворе небрежно сказал:
— Он имеет в виду залежи золота, серебра, платины, радия и урана, а также алмазные, изумрудные и рубиновые копи, находящиеся в недрах земли. Наша планета — настоящая сокровищница. Мы будем доставлять металлы и минералы на поверхность, прямо к грузовым звездолетам, так что помощь хугов нам не понадобится.
Папа побагровел.
— Ды… ды знал об эдих изгобаемых? — прерывающимся голосом спросил он.
— Разве Его бывшая Надменность ничего вам не говорил? — вмешался Петлякат. — Ведь нас направили на Хуг с дипломатической миссией сразу после того, как космическая разведка донесла о богатейших залежах полезных ископаемых на этой планете…
— А мы изгодовили нашего главного Бога из бронзы, бричем имбордированной бронзы, — с горечью сказал Папа.
— Просто Струсили при одной мысли о спизмах и не захотели вести раскопки, — театральным шепотом пояснил Франтспурт.
Небо на востоке потемнело. Полыхнула молния, прогремел гром. Крупная капля дождя упала в тарелку Петляката на шашлык.
— Ого! Пойдемте во дворец, — предложил Франтспурт. — Знаю я эти грозы, сейчас такое начнется…
Яркая вспышка осветила статую Ик-Руки-Ноги, выделяющуюся темным пятном на фоне иссиня-черного неба. Тарелки запрыгали по столу от громовых раскатов. Папа и его гости торопливо встали, и в это время третья молния, ослепительно вспыхнув прямо над их головами, ударила в плечо гигантского идола. Посыпались искры; могучая правая рука с растопыренными в салюте пальцами медленно согнулась в локте, описала дугу и остановилась, прижав большой палец к носу. Вновь посыпались искры, как при электрической сварке. Папа бросил на бога недоуменный взгляд, запрокинул голову и долгое время пытливо смотрел на небо.
— Между нами, мирянами, говоря, — хриплым шепотом спросил он, — гаг вы думаеде, эдод феномен имеед гагое-нибудь озобое значение?
— Будь я на месте Вашей Надменности, — с благоговейным ужасом сказал Франтспурт, — я бы поостерегся. И, кстати… э-э… от имени спизмов я намереваюсь сделать безвозмездный вклад в папскую казну.
— Гмм. Я зоглазен. А деберь боговорим о болезных изгобаемых. Мне гажедзя, двадцадь броцендов з дохода — невызогий налог за…
Углубившись в беседу, они медленно пошли по длинному коридору. Петлякат в сопровождении Магнана отправился готовить доклад в Главное Управление Сектора. Ретиф вышел на террасу, закурил. Вдалеке торжественно возвышалась гигантская фигура Ик-Руки-Ноги, показывающая папскому дворцу нос.
Ретиф улыбнулся и, чтобы не остаться у бога в долгу, приставил к своему носу растопыренные пальцы.