Второе: расхаживая по коридорам, я не узнаю ничего полезного. Оммодурад не из тех, кто повсюду оставляет следы обмана, чтобы все гости могли их видеть.
И третье: мне не стоило начинать с попытки штурмовать эту крепость, располагая всего двумя отрядами и пистолетом 38-го калибра. Фостер здесь. Это сообщил Кохи. Да и реакция Великого Властителя, когда я упомянул об этом, подтверждала моё предположение. Что же в Фостере такого, что привлекает к нему столь пристальный интерес Высших? Когда я его отыщу, надо будет расспросить его. Но для того, чтобы найти Фостера, мне нужно свернуть с протоптанной дорожки.
Я подошёл к широкому двухстворчатому окну и высунулся из него. Выглянувшая из-за облака, почти полная Синти синела в южном небе. Я посмотрел вверх и увидел украшенный искусной резьбой фасад с радами окон, упирающийся в ограждённый балкон, который освещался бледным светом расположенной за ним комнаты. Если мои расчёты были верны, то это — логово Оммодурада. Парадная дверь охранялась, как вход в гарем, зато в тылу гулял ветер.
Я задумался. Риск велик., но здесь был тот элемент неожиданности, благодаря которому мой замысел мог завершиться удачно. Завтра же Властитель Властителей может передумать и перевести меня в другую комнату… или даже в подвал. Наконец, мысль о том, что по стенам можно лазить, валлонианам приходит значительно реже, чем их мимолётному гостю с Земли.
Когда импульс говорит, что пришла пора действовать, слишком долгие раздумья до добра не доводят. Я передвинул по толстому ковру шкаф и забаррикадировал дверь, чтобы немного задержать возможного случайного гостя. Потом извлёк из пистолета магазин, зарядил его девятью патронами, — новенькими, ещё в смазке, — вставил его со щелчком в рукоятку и сунул пистолет в кобуру. Он приятно оттягивал ремень. Я застегнул кобуру и подошёл к окну.
Тучи снова закрыли Синти, что было мне на руку. Я вылез на карниз. Рисунок резьбы на камне обеспечивал мне хорошую опору, и я добрался до следующего подоконника даже не вспотев. По сравнению с моим последним восхождением в Лиме это был пустяк.
Я передохнул, обогнул тёмное окно, — на тот случай, если по другую сторону стекла страдают бессонницей, — и продолжил карабкаться вверх. Достигнув балкона, я пережил и довольно неприятный момент, когда пришлось, отклонившись назад, хвататься за его край и искать на выложенном гладкой плиткой полу за что бы зацепиться… Наконец я подтянулся и перебросил тело через ограждение из металлической решётки с орнаментом.
Балкон был узким, но длинным, около двадцати футов. На него выходило шесть высоких стеклянных дверей. Три были тёмными, а в трех через тяжёлые портьеры пробивался свет. Я подобрался поближе и попытался найти в портьерах щель, чтобы заглянуть внутрь. Черта с два! Я приложил к стеклу ухо и услышал какой-то звук, напоминавший отдалённый грохот вулкана. Похоже, то были раскаты оммодурадовского баса. Медведь был в своей берлоге.
Я пошёл вдоль неосвещённых дверей и поддавшись внезапному порыву, попробовал одну из ручек. Она поддалась, дверь бесшумно отворилась. Мой пульс участился вдвое, и я стал вглядываться в абсолютно тёмное помещение. Войти в логово дракона, не имея при себе хотя бы зажигалки, чтобы не споткнуться там о скамеечку для ног, мог только болван.
Я проглотил комок в горле, сжал рукоятку пистолета и вошёл внутрь.
Вдруг по моему лицу скользнула мягкая складка занавески. Я выставил пистолет и прижался к стенке с такой быстротой, что любой домушник умер бы от зависти. Сердце судорожно подпрыгнуло, а по телу пробежали мурашки.
Мне понадобилась целая минута, чтобы внушить себе, что я тот крутой мужик с планеты Земля, который подвергал свою единственную короткую жизнь большему риску, чем эти валлониане за целую половину своего бессмертия. А теперь должен выручить своего приятеля Фостера из беды, вернуть ему память и наставить Два Мира на путь истинный, с которого они сошли за 600 лет до того, как Александр Македонский начал искать об кого бы почесать кулаки.
Я остановился в ожидании, что у меня наберётся достаточно уверенности, чтобы ворваться в соседнюю комнату и предложить Оммодураду побороться до двух побед из трех схваток. Я теперь слышал его голос за перегородкой. Эх, разобрать бы, что он говорит…
Я медленно двинулся вдоль стены и нашёл тяжёлую дверь закрытой на замок. Здесь пытаться было бесполезно. Пройдя ощупью ещё дальше, я наткнулся на другую дверь, тихонько нажал ручку и осторожно приоткрыл её.
Это оказался встроенный шкаф, увешанный старой одеждой. Но здесь было слышно лучше. Может, это двойной шкаф с дверьми, выходящими не только в комнату, где находился я, но и в соседнюю, где рокотал голос Великого Властителя? По-видимому, что-то заставило его забыть о своём отвращении к болтовне. Я слышал паузы, которые, вероятно, заполнялись ответами другого человека, не обладающего такими голосовыми данными, как у Оммодурада.
Я пробрался сквозь висящую одежду и ощупал стены шкафа. Мне не повезло: другой двери не было. Я приложил ухо к стене и уловил отдельные слова:
— …кольцо… Окк-Хамилот… подвалы.
Звучало интригующе. Мне хотелось бы расслышать это подробнее. Как бы подобраться ближе? Повинуясь внутреннему побуждению, я поднял руку вверх, упёрся в низкий потолок… и ощутил под ладонью валик, который обрамлял панель, закрывающую вход в нишу.
В надежде на удачу я скрестил пальцы, поднялся на цыпочки и толкнул панель. Она не пошевелилась. Я пошарил в темноте, наткнулся на низкую полку, уставленную обувью, и обследовал её. Она была съёмной. Я выдвинул её на фут—другой, свалил часть обуви на пол и взобрался на неё ногами.
Панель была фута два в ширину без признаков петель или задвижки. Я толкнул её ещё раз, потом, сжав зубы, надавил изо всех сил. Раздался ужасающе громкий треск, и панель поднялась. Я проморгался от посыпавшейся в глаза пыли и сунул в образовавшееся отверстие руку, чтобы обследовать его. Рука наткнулась только на настил из грубых досок.
“Самое время убраться отсюда, — подумал я, — Пойти поспать несколько часов, а утром сердечно распрощаться с Оммодурадом. И через несколько месяцев, после того, как я налажу дела в моем новом имении и привлеку на свою сторону соседних Властителей, вернуться сюда уже с настоящим войском”.
Наклонив голову, я напряжённо прислушивался. Оммодурад замолчал, несколько слов произнёс другой голос. Последовал тяжёлый удар, затем раздались шаги и какой-то металлический звук. После короткой паузы снова послышался голос Великого Властителя… другой голос ему что-то ответил.
Я вытянулся, ухватился за край отверстия и подтянулся. Наклонившись вперёд, я поднял ноги и перекатился на грубый настил. Шаря перед собой в темноте, я пополз вперёд, нащупал стенку, двинулся вдоль неё и завернул за угол., Голоса вдруг стали значительно громче. И тут я увидел почему: впереди была вентиляционная отдушина, которая пропускала внутрь слабый свет в клеточку. Я подполз к отверстию, лёг плашмя, посмотрел сквозь него и увидел трех человек.
Оммодурад стоял спиной ко мне, его гигантская фигура в пурпурной одежде закрывала почти все поле зрения. Рядом с ним стоял тощий, рыжеволосый человек с покатыми плечами и кривой ногой, которая была когда-то поломана и, видно, неправильно срослась. Он скалил зубы в гримасе нетерпения и сжимал рукой какой-то жезл. Третьим был Фостер.
Фостер стоял, широко расставив ноги, как во время землетрясения, и держа перед собой руки, закованные в кандалы. Он непреклонно смотрел на рыжего, как дровосек, выбирающий дерево для рубки.
— Я ничего не знаю об этих преступлениях, — произнёс он.
Оммодурад шагнул в сторону и пропал из поля зрения. Рыжий сделал поторапливающий жест. Фостер развернулся и, неуклюже двигаясь, тоже исчез из виду, Я услышал, как открылась и закрылась дверь. Я лежал в своём тайнике и прислушивался к противоречивым внутренним побуждениям, которые настойчиво требовали к себе внимания. Бесполезно кричать “Стой, вор!” или выскочить из отдушины и с громкими радостными возгласами побежать вслед за Фостером. Не намного умнее и другое — выбраться отсюда, рвануть вниз и выгнать своих телохранителей на штурм покоев Оммодурада.
Единственное, что принесёт пользу, — собрать побольше информации. Мне не повезло, я опоздал к смотровому отверстию на несколько минут и не услышал, о чём был тот разговор. Но я ещё могу воспользоваться своим преимуществом.
Я ощупал крышку отдушины и нашёл в углах зажимы. Они легко отошли, и металлическая решётка упала мне на руки. Я отложил её в сторону и высунул голову. Комната была пуста. Ну что ж, пришла пора рискнуть. Я развернулся, опустил ноги в отверстие и мягко спрыгнул на пол. Потом сунул руку в отдушину и поставил решётку на место — так, на всякий случай. Передо мной предстала роскошная комната: пурпурные драпировки, королевская мебель. Я полазил по отделениям секретера, заглянул в несколько шкафов, под кровать. Непохоже, что я так легко найду здесь ключ к разгадке.
Я подошёл к стеклянной двери, ведущей на балкон, открыл её и оставил распахнутой на случай, если мне придётся в спешке ретироваться. С противоположной стороны была ещё одна дверь. Я подошёл и подёргал её — закрыто.
Теперь я конкретно знал, что искать — ключ. Я снова порылся в секретере, потом заглянул в ящик небольшого стола рядом с широкой кушеткой и вытащил оттуда симпатичный стальной ключик, который, может, выглядел несколько…
Я вставил его в замок. Ключ был именно от этого замка. Удача пока сопутствовала вше. Дверь распахнулась — и я оказался на пороге тёмной комнаты. Нашарил выключатель, включил свет и закрыл за собой дверь.
Комната выглядела так, как обычно изображают жилище колдуна. Стены без окон увешаны полками с книгами. С высокого потолка свисает чёрная драпировка и словно парит над голым полом из тёмного полированного дерева. На узких столах — груды книг, вдоль одной из стен — какие-то аппараты, а в дальнем углу я увидел мягкую кушетку с укреплённым на конце тяжёлым куполообразным устройством, похожим на сушилку для волос. Я. узнал его — аппарат для восстановления памяти, первый, с которым я столкнулся на Валлоне.
Я пересёк комнату и обследовал его. Последний такой аппарат, который я видел на космическом корабле, в комнате неподалёку от библиотеки, был простой, дешёвой модификацией. Этот же отличался роскошной отделкой — с мягкой обивкой, сверкающими металлическими креплениями и таким количеством шкал и лампочек, какого не найти в самом последнем образце новейших достижений в области автомобилестроения. Теперь можно будет решить проблему, которая не давала мне покоя. Я привёз память Фостера, но без аппарата, который мог бы её прочесть. Так что для него память была бы не подарком, а шаткой. Сейчас же мне оставалось лишь выкрасть Фостера у Оммодурада и привести сюда.
Я вдруг почувствовал себя усталым, беззащитным, беспомощным и совершенно одиноким, Я рисковал все больше и больше, все безрассуднее совал голову в железную петлю, которую Великий Властитель держит наготове для своих врагов… Я не имел ничего даже похожего на план действий, никакого представления о том, что происходит вокруг. Что вызвало интерес Оммодурада к Фостеру? Почему он прячется здесь и отпугивает от себя весь Валлон слухами о магии и чарах? Какова его связь с тем катаклизмом, что постиг Два Мира… которые уже сократились до одного и, к тому же, весьма неприглядного?
И почему я, простой парень по имени Лиджен, оказался втянутым во все это по самые уши, в то время как мог преспокойно сидеть дома в чистенькой федеральной тюрьме?
Ответ на последний вопрос не представлял особых затруднений: когда-то у меня был приятель, спокойный такой тип по имени Фостер, который протянул мне руку, когда я, стоя на краю пропасти, собираясь совершить значительно более серьёзную ошибку, чем обычно. Он был джентльменом в самом лучшем смысле этого слова. И обращался со мной тоже как с джентльменом. Вместе с ним мы попали в необычное приключение, которое сделало нас богатыми и показало мне, что выпрямить спину и принять то, что уготовано тебе Судьбой, никогда не поздно.
Когда неприятностей дома стало уж слишком много, я помчался вслед за ним и обнаружил его ещё в более скверной ситуации, чем моя собственная. После самой мучительной ссылки, какую только может вынести человек, он вернулся домой и обнаружил, что его мир повергнут в дикость, он так и не смог возвратить себе свою память. А сейчас Фостер — в цепях, без друзей, без надежды…, но всё равно не сломленный, всё равно уверенно стоящий на ногах…
Однако в одном он ошибался: у него всё-таки оставалась небольшая надежда. Так, ничего особенного: один невезучий парень, склонный принимать неверные решения, зато находящийся рядом и свободный. У меня был пистолет и возможность тихо возвратиться в свою спальню. И если я не буду пороть горячку, то при небольшом везении, — скажем, таком, какое обеспечило нашим победу над ирландской командой “Айриш Суипстейкс”, — я все же смогу осуществить задуманное.
Сейчас пора было возвращаться в отдушину. С минуты на минуту мог вернуться Оммодурад. Вдруг он расскажет что-нибудь ещё и случайно выдаст уязвимое место своей непробиваемой крепости. Я подошёл к двери, выключил свет, повернул ручку… и оцепенел. Оммодурад уже был в комнате. Он снял свой пурпурный плащ, отбросил его в сторону и подошёл к бару в стене. Я прилип к щели между дверью и косяком, не смея шевельнуться даже, чтобы закрыть дверь.
— Но мой господин, — прозвучал голос рыжего, — я знаю, что он помнит…
— Нет, — пророкотал Оммодурад. — Утром я опустошу его мозг до состояния чистого желе…
— Позвольте мне, грозный господин. С помощью стали я добьюсь от него правды.
— Таких, как он, твоя сталь не берет, — прорычал бас.
— Великий Властитель, я прошу лишь один час… завтра в церемониальном зале. Я окружу его свидетельствами прошлого…
— Довольно! — Оммодурад ударил кулаком по бару так, что подпрыгнули стаканы. — И на таких мозгляках и глупцах, как ты, зиждется наша могучая империя! Это преступление перед богами, и пусть кара падёт на его голову!
Властитель отшвырнул стакан и резко дёрнул головой в сторону съёжившегося человека.
— Но я уступаю твоей просьбе. А сейчас — вон, скудоумный пустослов!
Рыжий быстро поклонился и, подобострастно улыбаясь, вышел. Оммодурад пробормотал что-то себе под нос, прошёлся по комнате туда-сюда, постоял, вглядываясь в ночь, потом обратил внимание на раскрытую балконную дверь и, ругаясь, захлопнул её. Я затаил дыхание, но он не стал проверять другие двери.
Потом великан сбросил одежды, лёг на широкую кушетку, дотронулся до какого-то выключателя, и комната погрузилась в темноту. Через пять минут я услышал тяжёлое сонное дыхание.
И всё-таки я кое-что узнал: завтра был для Фостера последний день. Так или иначе Оммодурад и рыжий, договорившись между собой, уничтожат его. Времени оставалось совсем мало. Но поскольку весь мой замысел срывался, это уже не имело значения.
Передо мной встал выбор: пройти на цыпочках через комнату к отдушине и постараться прошмыгнуть в неё, не разбудив бронтозавра в постели… попытаться проскользнуть через балконную дверь в футе от того места, где он спал…, остаться на месте и переждать. Последний вариант имел то преимущество, что не вынуждал прямо сейчас на какие-то рискованные шаги. Я мог свернуться калачиком на полу или, что ещё лучше, на мягкой кушетке.
И тут в моей голове начала вырисовываться одна идея. Я порылся в кармане, вытащил оттуда два цилиндрика — памяти двух человек, проживших не одну сотню лет. Один, с чёрными и золотыми полосками, принадлежал Фостеру, другой же был памятью незнакомца, который умер в космосе три тысячи лет назад…
Этот цилиндр, едва достигавший трех дюймов в длину, заключал в себе все воспоминания человека, который являлся доверенным лицом Фостера, когда тот ещё был Кулкланом, и который знал, что случилось на борту корабля и какую цель преследовала экспедиция, и какова была обстановка на Валлоне, когда они улетали.
Мне нужны были эти сведения. Мне нужны были любые сведения, которые я мог бы где-нибудь получить, чтобы хоть как-то укрепить своё положение к тому моменту, когда придёт пора раскрыть карты. Цилиндрик мог рассказать мне о многом, включая, возможно, причину такой заинтересованности Оммодурада в Фостере.
Подключить его было нетрудно. Достаточно сунуть цилиндрик в приёмное отверстие сбоку аппарата, занять своё место и надеть шлем на голову… Примерно через час я очнусь с записанными в моем мозгу воспоминаниями другого человека, которые я смогу использовать так, как мне заблагорассудится.
Терять такую возможность было бы преступлением. Аппарат, который я здесь обнаружил, являлся, возможно, последним на всем Валлоне. Я случайно набрёл на ту единственную комнату во дворце, которая могла бы помочь мне в осуществлении моего плана. Мне очень повезло, и я не мог упускать своей удачи,
Я подошёл к мягкому стулу, нашёл сбоку его углубление и сунул туда немаркированный цилиндр, который зафиксировался со щелчком.
Я лёг на кушетку, подтянул к себе шлем и отрегулировал его положение по отношению к моей голове…
Меня пронзила мгновенная боль, как при фронтальной лоботомии, выполняемой без анестезии.
Затем наступила тьма.
ГЛАВА XVIII
И третье: мне не стоило начинать с попытки штурмовать эту крепость, располагая всего двумя отрядами и пистолетом 38-го калибра. Фостер здесь. Это сообщил Кохи. Да и реакция Великого Властителя, когда я упомянул об этом, подтверждала моё предположение. Что же в Фостере такого, что привлекает к нему столь пристальный интерес Высших? Когда я его отыщу, надо будет расспросить его. Но для того, чтобы найти Фостера, мне нужно свернуть с протоптанной дорожки.
Я подошёл к широкому двухстворчатому окну и высунулся из него. Выглянувшая из-за облака, почти полная Синти синела в южном небе. Я посмотрел вверх и увидел украшенный искусной резьбой фасад с радами окон, упирающийся в ограждённый балкон, который освещался бледным светом расположенной за ним комнаты. Если мои расчёты были верны, то это — логово Оммодурада. Парадная дверь охранялась, как вход в гарем, зато в тылу гулял ветер.
Я задумался. Риск велик., но здесь был тот элемент неожиданности, благодаря которому мой замысел мог завершиться удачно. Завтра же Властитель Властителей может передумать и перевести меня в другую комнату… или даже в подвал. Наконец, мысль о том, что по стенам можно лазить, валлонианам приходит значительно реже, чем их мимолётному гостю с Земли.
Когда импульс говорит, что пришла пора действовать, слишком долгие раздумья до добра не доводят. Я передвинул по толстому ковру шкаф и забаррикадировал дверь, чтобы немного задержать возможного случайного гостя. Потом извлёк из пистолета магазин, зарядил его девятью патронами, — новенькими, ещё в смазке, — вставил его со щелчком в рукоятку и сунул пистолет в кобуру. Он приятно оттягивал ремень. Я застегнул кобуру и подошёл к окну.
Тучи снова закрыли Синти, что было мне на руку. Я вылез на карниз. Рисунок резьбы на камне обеспечивал мне хорошую опору, и я добрался до следующего подоконника даже не вспотев. По сравнению с моим последним восхождением в Лиме это был пустяк.
Я передохнул, обогнул тёмное окно, — на тот случай, если по другую сторону стекла страдают бессонницей, — и продолжил карабкаться вверх. Достигнув балкона, я пережил и довольно неприятный момент, когда пришлось, отклонившись назад, хвататься за его край и искать на выложенном гладкой плиткой полу за что бы зацепиться… Наконец я подтянулся и перебросил тело через ограждение из металлической решётки с орнаментом.
Балкон был узким, но длинным, около двадцати футов. На него выходило шесть высоких стеклянных дверей. Три были тёмными, а в трех через тяжёлые портьеры пробивался свет. Я подобрался поближе и попытался найти в портьерах щель, чтобы заглянуть внутрь. Черта с два! Я приложил к стеклу ухо и услышал какой-то звук, напоминавший отдалённый грохот вулкана. Похоже, то были раскаты оммодурадовского баса. Медведь был в своей берлоге.
Я пошёл вдоль неосвещённых дверей и поддавшись внезапному порыву, попробовал одну из ручек. Она поддалась, дверь бесшумно отворилась. Мой пульс участился вдвое, и я стал вглядываться в абсолютно тёмное помещение. Войти в логово дракона, не имея при себе хотя бы зажигалки, чтобы не споткнуться там о скамеечку для ног, мог только болван.
Я проглотил комок в горле, сжал рукоятку пистолета и вошёл внутрь.
Вдруг по моему лицу скользнула мягкая складка занавески. Я выставил пистолет и прижался к стенке с такой быстротой, что любой домушник умер бы от зависти. Сердце судорожно подпрыгнуло, а по телу пробежали мурашки.
Мне понадобилась целая минута, чтобы внушить себе, что я тот крутой мужик с планеты Земля, который подвергал свою единственную короткую жизнь большему риску, чем эти валлониане за целую половину своего бессмертия. А теперь должен выручить своего приятеля Фостера из беды, вернуть ему память и наставить Два Мира на путь истинный, с которого они сошли за 600 лет до того, как Александр Македонский начал искать об кого бы почесать кулаки.
Я остановился в ожидании, что у меня наберётся достаточно уверенности, чтобы ворваться в соседнюю комнату и предложить Оммодураду побороться до двух побед из трех схваток. Я теперь слышал его голос за перегородкой. Эх, разобрать бы, что он говорит…
Я медленно двинулся вдоль стены и нашёл тяжёлую дверь закрытой на замок. Здесь пытаться было бесполезно. Пройдя ощупью ещё дальше, я наткнулся на другую дверь, тихонько нажал ручку и осторожно приоткрыл её.
Это оказался встроенный шкаф, увешанный старой одеждой. Но здесь было слышно лучше. Может, это двойной шкаф с дверьми, выходящими не только в комнату, где находился я, но и в соседнюю, где рокотал голос Великого Властителя? По-видимому, что-то заставило его забыть о своём отвращении к болтовне. Я слышал паузы, которые, вероятно, заполнялись ответами другого человека, не обладающего такими голосовыми данными, как у Оммодурада.
Я пробрался сквозь висящую одежду и ощупал стены шкафа. Мне не повезло: другой двери не было. Я приложил ухо к стене и уловил отдельные слова:
— …кольцо… Окк-Хамилот… подвалы.
Звучало интригующе. Мне хотелось бы расслышать это подробнее. Как бы подобраться ближе? Повинуясь внутреннему побуждению, я поднял руку вверх, упёрся в низкий потолок… и ощутил под ладонью валик, который обрамлял панель, закрывающую вход в нишу.
В надежде на удачу я скрестил пальцы, поднялся на цыпочки и толкнул панель. Она не пошевелилась. Я пошарил в темноте, наткнулся на низкую полку, уставленную обувью, и обследовал её. Она была съёмной. Я выдвинул её на фут—другой, свалил часть обуви на пол и взобрался на неё ногами.
Панель была фута два в ширину без признаков петель или задвижки. Я толкнул её ещё раз, потом, сжав зубы, надавил изо всех сил. Раздался ужасающе громкий треск, и панель поднялась. Я проморгался от посыпавшейся в глаза пыли и сунул в образовавшееся отверстие руку, чтобы обследовать его. Рука наткнулась только на настил из грубых досок.
“Самое время убраться отсюда, — подумал я, — Пойти поспать несколько часов, а утром сердечно распрощаться с Оммодурадом. И через несколько месяцев, после того, как я налажу дела в моем новом имении и привлеку на свою сторону соседних Властителей, вернуться сюда уже с настоящим войском”.
Наклонив голову, я напряжённо прислушивался. Оммодурад замолчал, несколько слов произнёс другой голос. Последовал тяжёлый удар, затем раздались шаги и какой-то металлический звук. После короткой паузы снова послышался голос Великого Властителя… другой голос ему что-то ответил.
Я вытянулся, ухватился за край отверстия и подтянулся. Наклонившись вперёд, я поднял ноги и перекатился на грубый настил. Шаря перед собой в темноте, я пополз вперёд, нащупал стенку, двинулся вдоль неё и завернул за угол., Голоса вдруг стали значительно громче. И тут я увидел почему: впереди была вентиляционная отдушина, которая пропускала внутрь слабый свет в клеточку. Я подполз к отверстию, лёг плашмя, посмотрел сквозь него и увидел трех человек.
Оммодурад стоял спиной ко мне, его гигантская фигура в пурпурной одежде закрывала почти все поле зрения. Рядом с ним стоял тощий, рыжеволосый человек с покатыми плечами и кривой ногой, которая была когда-то поломана и, видно, неправильно срослась. Он скалил зубы в гримасе нетерпения и сжимал рукой какой-то жезл. Третьим был Фостер.
Фостер стоял, широко расставив ноги, как во время землетрясения, и держа перед собой руки, закованные в кандалы. Он непреклонно смотрел на рыжего, как дровосек, выбирающий дерево для рубки.
— Я ничего не знаю об этих преступлениях, — произнёс он.
Оммодурад шагнул в сторону и пропал из поля зрения. Рыжий сделал поторапливающий жест. Фостер развернулся и, неуклюже двигаясь, тоже исчез из виду, Я услышал, как открылась и закрылась дверь. Я лежал в своём тайнике и прислушивался к противоречивым внутренним побуждениям, которые настойчиво требовали к себе внимания. Бесполезно кричать “Стой, вор!” или выскочить из отдушины и с громкими радостными возгласами побежать вслед за Фостером. Не намного умнее и другое — выбраться отсюда, рвануть вниз и выгнать своих телохранителей на штурм покоев Оммодурада.
Единственное, что принесёт пользу, — собрать побольше информации. Мне не повезло, я опоздал к смотровому отверстию на несколько минут и не услышал, о чём был тот разговор. Но я ещё могу воспользоваться своим преимуществом.
Я ощупал крышку отдушины и нашёл в углах зажимы. Они легко отошли, и металлическая решётка упала мне на руки. Я отложил её в сторону и высунул голову. Комната была пуста. Ну что ж, пришла пора рискнуть. Я развернулся, опустил ноги в отверстие и мягко спрыгнул на пол. Потом сунул руку в отдушину и поставил решётку на место — так, на всякий случай. Передо мной предстала роскошная комната: пурпурные драпировки, королевская мебель. Я полазил по отделениям секретера, заглянул в несколько шкафов, под кровать. Непохоже, что я так легко найду здесь ключ к разгадке.
Я подошёл к стеклянной двери, ведущей на балкон, открыл её и оставил распахнутой на случай, если мне придётся в спешке ретироваться. С противоположной стороны была ещё одна дверь. Я подошёл и подёргал её — закрыто.
Теперь я конкретно знал, что искать — ключ. Я снова порылся в секретере, потом заглянул в ящик небольшого стола рядом с широкой кушеткой и вытащил оттуда симпатичный стальной ключик, который, может, выглядел несколько…
Я вставил его в замок. Ключ был именно от этого замка. Удача пока сопутствовала вше. Дверь распахнулась — и я оказался на пороге тёмной комнаты. Нашарил выключатель, включил свет и закрыл за собой дверь.
Комната выглядела так, как обычно изображают жилище колдуна. Стены без окон увешаны полками с книгами. С высокого потолка свисает чёрная драпировка и словно парит над голым полом из тёмного полированного дерева. На узких столах — груды книг, вдоль одной из стен — какие-то аппараты, а в дальнем углу я увидел мягкую кушетку с укреплённым на конце тяжёлым куполообразным устройством, похожим на сушилку для волос. Я. узнал его — аппарат для восстановления памяти, первый, с которым я столкнулся на Валлоне.
Я пересёк комнату и обследовал его. Последний такой аппарат, который я видел на космическом корабле, в комнате неподалёку от библиотеки, был простой, дешёвой модификацией. Этот же отличался роскошной отделкой — с мягкой обивкой, сверкающими металлическими креплениями и таким количеством шкал и лампочек, какого не найти в самом последнем образце новейших достижений в области автомобилестроения. Теперь можно будет решить проблему, которая не давала мне покоя. Я привёз память Фостера, но без аппарата, который мог бы её прочесть. Так что для него память была бы не подарком, а шаткой. Сейчас же мне оставалось лишь выкрасть Фостера у Оммодурада и привести сюда.
Я вдруг почувствовал себя усталым, беззащитным, беспомощным и совершенно одиноким, Я рисковал все больше и больше, все безрассуднее совал голову в железную петлю, которую Великий Властитель держит наготове для своих врагов… Я не имел ничего даже похожего на план действий, никакого представления о том, что происходит вокруг. Что вызвало интерес Оммодурада к Фостеру? Почему он прячется здесь и отпугивает от себя весь Валлон слухами о магии и чарах? Какова его связь с тем катаклизмом, что постиг Два Мира… которые уже сократились до одного и, к тому же, весьма неприглядного?
И почему я, простой парень по имени Лиджен, оказался втянутым во все это по самые уши, в то время как мог преспокойно сидеть дома в чистенькой федеральной тюрьме?
Ответ на последний вопрос не представлял особых затруднений: когда-то у меня был приятель, спокойный такой тип по имени Фостер, который протянул мне руку, когда я, стоя на краю пропасти, собираясь совершить значительно более серьёзную ошибку, чем обычно. Он был джентльменом в самом лучшем смысле этого слова. И обращался со мной тоже как с джентльменом. Вместе с ним мы попали в необычное приключение, которое сделало нас богатыми и показало мне, что выпрямить спину и принять то, что уготовано тебе Судьбой, никогда не поздно.
Когда неприятностей дома стало уж слишком много, я помчался вслед за ним и обнаружил его ещё в более скверной ситуации, чем моя собственная. После самой мучительной ссылки, какую только может вынести человек, он вернулся домой и обнаружил, что его мир повергнут в дикость, он так и не смог возвратить себе свою память. А сейчас Фостер — в цепях, без друзей, без надежды…, но всё равно не сломленный, всё равно уверенно стоящий на ногах…
Однако в одном он ошибался: у него всё-таки оставалась небольшая надежда. Так, ничего особенного: один невезучий парень, склонный принимать неверные решения, зато находящийся рядом и свободный. У меня был пистолет и возможность тихо возвратиться в свою спальню. И если я не буду пороть горячку, то при небольшом везении, — скажем, таком, какое обеспечило нашим победу над ирландской командой “Айриш Суипстейкс”, — я все же смогу осуществить задуманное.
Сейчас пора было возвращаться в отдушину. С минуты на минуту мог вернуться Оммодурад. Вдруг он расскажет что-нибудь ещё и случайно выдаст уязвимое место своей непробиваемой крепости. Я подошёл к двери, выключил свет, повернул ручку… и оцепенел. Оммодурад уже был в комнате. Он снял свой пурпурный плащ, отбросил его в сторону и подошёл к бару в стене. Я прилип к щели между дверью и косяком, не смея шевельнуться даже, чтобы закрыть дверь.
— Но мой господин, — прозвучал голос рыжего, — я знаю, что он помнит…
— Нет, — пророкотал Оммодурад. — Утром я опустошу его мозг до состояния чистого желе…
— Позвольте мне, грозный господин. С помощью стали я добьюсь от него правды.
— Таких, как он, твоя сталь не берет, — прорычал бас.
— Великий Властитель, я прошу лишь один час… завтра в церемониальном зале. Я окружу его свидетельствами прошлого…
— Довольно! — Оммодурад ударил кулаком по бару так, что подпрыгнули стаканы. — И на таких мозгляках и глупцах, как ты, зиждется наша могучая империя! Это преступление перед богами, и пусть кара падёт на его голову!
Властитель отшвырнул стакан и резко дёрнул головой в сторону съёжившегося человека.
— Но я уступаю твоей просьбе. А сейчас — вон, скудоумный пустослов!
Рыжий быстро поклонился и, подобострастно улыбаясь, вышел. Оммодурад пробормотал что-то себе под нос, прошёлся по комнате туда-сюда, постоял, вглядываясь в ночь, потом обратил внимание на раскрытую балконную дверь и, ругаясь, захлопнул её. Я затаил дыхание, но он не стал проверять другие двери.
Потом великан сбросил одежды, лёг на широкую кушетку, дотронулся до какого-то выключателя, и комната погрузилась в темноту. Через пять минут я услышал тяжёлое сонное дыхание.
И всё-таки я кое-что узнал: завтра был для Фостера последний день. Так или иначе Оммодурад и рыжий, договорившись между собой, уничтожат его. Времени оставалось совсем мало. Но поскольку весь мой замысел срывался, это уже не имело значения.
Передо мной встал выбор: пройти на цыпочках через комнату к отдушине и постараться прошмыгнуть в неё, не разбудив бронтозавра в постели… попытаться проскользнуть через балконную дверь в футе от того места, где он спал…, остаться на месте и переждать. Последний вариант имел то преимущество, что не вынуждал прямо сейчас на какие-то рискованные шаги. Я мог свернуться калачиком на полу или, что ещё лучше, на мягкой кушетке.
И тут в моей голове начала вырисовываться одна идея. Я порылся в кармане, вытащил оттуда два цилиндрика — памяти двух человек, проживших не одну сотню лет. Один, с чёрными и золотыми полосками, принадлежал Фостеру, другой же был памятью незнакомца, который умер в космосе три тысячи лет назад…
Этот цилиндр, едва достигавший трех дюймов в длину, заключал в себе все воспоминания человека, который являлся доверенным лицом Фостера, когда тот ещё был Кулкланом, и который знал, что случилось на борту корабля и какую цель преследовала экспедиция, и какова была обстановка на Валлоне, когда они улетали.
Мне нужны были эти сведения. Мне нужны были любые сведения, которые я мог бы где-нибудь получить, чтобы хоть как-то укрепить своё положение к тому моменту, когда придёт пора раскрыть карты. Цилиндрик мог рассказать мне о многом, включая, возможно, причину такой заинтересованности Оммодурада в Фостере.
Подключить его было нетрудно. Достаточно сунуть цилиндрик в приёмное отверстие сбоку аппарата, занять своё место и надеть шлем на голову… Примерно через час я очнусь с записанными в моем мозгу воспоминаниями другого человека, которые я смогу использовать так, как мне заблагорассудится.
Терять такую возможность было бы преступлением. Аппарат, который я здесь обнаружил, являлся, возможно, последним на всем Валлоне. Я случайно набрёл на ту единственную комнату во дворце, которая могла бы помочь мне в осуществлении моего плана. Мне очень повезло, и я не мог упускать своей удачи,
Я подошёл к мягкому стулу, нашёл сбоку его углубление и сунул туда немаркированный цилиндр, который зафиксировался со щелчком.
Я лёг на кушетку, подтянул к себе шлем и отрегулировал его положение по отношению к моей голове…
Меня пронзила мгновенная боль, как при фронтальной лоботомии, выполняемой без анестезии.
Затем наступила тьма.
ГЛАВА XVIII
Я стоял рядом с королевским ложем, на котором лежал Кулклан, король Ртр, и видел, что наступает чаг, которого я ждал столь долго, — с ним происходил Переход…
Шёл третий час ночи вахты. На борту все спали, кроме меня. Нужно поторопиться, чтобы утром их поставить перед свершившимся фактом.
Я встряхнул спящего, который когда-то был королём Ртром, а сейчас, по закону Перехода, этого уже не знал. Он медленно очнулся, повёл вокруг себя глазами чистыми, как у новорождённого.
— Встань! — скомандовал я.
Король подчинился.
— Следуй за мной.
Он собрался что-то спросить у меня, как это обычно делают все, очнувшиеся после Перехода. Я жестом приказал ему сохранять молчание. С покорностью ягнёнка он следовал за мной по затенённым коридорам к клетке с Охотниками. При моем приближении они оживились в голодном нетерпении, так, как я их надрессировал.
Я взял руку Кулклана и сунул её в клетку. Охотники облепили её, запоминая свою жертву. Он следил за ними, широко раскрыв наивные глаза.
— Эй, пустоголовый, то, что ты сейчас чувствуешь — это боль, — произнёс я. — Это то, что ты часто будешь испытывать в будущем.
Охотники сделали своё дело, и я установил автоматический замок клетки, чтобы он открылся в нужное время.
В своей комнате я переодел этого агнца в простую пурпурную тунику и повёл его к подвесному устройству, в котором был закреплён его спасательный модуль.
Но меня настигло проклятье Богов: кто-то побывал здесь до меня. Я не стал медлить, налетел на него как коршун и ударил рукояткой кинжала в спину. Потом оттащил тело и спрятал за широким основанием колонны. Едва я успел убрать его, как из темноты появились другие люди его свиты, вызванные каким-то неведомым мне устройством. Они спросили про Ртра, почему он расхаживал ночью, облачённый в цвета Аммэрлна из Брос-Ильонда. Меня охватило глубокое отчаяние, я понял, что мой блестящий замысел провалился из-за их радения.
Тем не менее я весьма зло ответил, что я, Аммэрлн, визирь и соратник Ртра, все делаю с согласия моего господина, за исключением, может, того, что двигаюсь и говорю.
Но они упорствовали, и больше всех — Голад. И тут кто-то увидел спрятанное тело, и я в мгновение ока был окружён.
Тогда я обнажил длинный кинжал и поднёс его к горлу Кулклана.
— Отойдите от меня, или ваш король умрёт, — молвил я. Они испугались и отпрянули.
— Вы полагаете, что я, Аммэрлн, мудрейший из мудрых, взошёл на борт этого корабля из любви к дальним странствиям? — бушевал я. — Давно я ждал этого задуманного мною часа. Я выманил короля в путешествие на его королевской яхте вместе со своим верным визирем для того, чтобы Переход застал его вдали от двора. И тогда древняя несправедливость будет исправлена. Существуют люди, которые рождены, чтобы править миром, как дерево рождается для солнечного света. И я один из них. Долгое время вот этот сейчас лишённый памяти человек не позволял мне получить то, что было предназначено мне судьбой. И вот я разом восстанавливаю справедливость. Под нами находится зелёный мир, населённый дикарями. Многие прибегали к кровной мести в отношении людей, только что претерпевших Переход. Но я не таков. Вместо этого я отпущу его на свободу, и пусть он живёт в том мире, пусть он там снова вознесётся до королевского величия… если такова будет воля судьбы…
Но среди них не нашлось ни одного мудрого человека, и они обнажили оружие. Я крикнул им, что разделю все по справедливости, и каждому достанется его доля.
Они оставили мои слова без внимания и бросились на меня. Тогда я повернулся к Кулклану и нацелился длинным кинжалом ему в горло. Голад бросился вперёд; прикрывая его собой, и упал замертво на месте. Они теснили меня, и я поразил тех, которые оказались ближе всего. И хотя я нанёс им много ран, они продолжали безрассудно нападать и спереди, и сзади. Я кружился волчком и наносил удары по этим танцующим теням, которые исчезали в темноте.
В конце концов я настиг их всех в тех углах, куда они забились. И предал каждого мечу. Наконец я огляделся и обнаружил, что Ртр исчез, а с ним несколько его телохранителей. Я пришёл в ярость оттого, что какие-то мужланы обвели меня, как молокососа, вокруг пальца.
Они, наверное, находятся в комнате для регистрации памяти и пытаются вернуть ему воспоминания о прошедшей славе, которую я так долго замышлял отнять у него. Я чуть не заплакал, поняв, что мой хитрый замысел провалился. Пылая, от гнева, я действительно застал их там. Их было всего двое, и хотя они загородили мне вход, став плечом к плечу, их жалкие ножи не могли сравниться с моим длинным кинжалом. Я нанёс каждому из них по смертельному удару и подошёл к кушетке, чтобы забрать цилиндр, помеченный ненавистными мне черно-золотистыми цветами Кулклана, уничтожить эту память, а с ней и её владельца… навсегда.
Тут я услышал какой-то звук. Я быстро обернулся. Из полумрака, качаясь, появилась ужасная фигура, и на какое-то мгновение я увидел блеск стали в окровавленной руке проклятого Голада, которого я посчитал мёртвым. Потом я почувствовал у себя между рёбрами холод металла…
Голад лежал у стены. Лицо его было зеленоватым по сравнению с пропитанной кровью туникой. Когда он говорил, воздух свистел в его продырявленном горле.
— Это твоих рук дело, предатель, которого когда-то так чтил сам король, — прошептал он. — У тебя нет ни капли жалости к тему, кто справедливо и славно правил в Окк-Хамилоте.
— Если бы ты, кровожадный пёс, не лишил меня того, что мне было уготовано судьбой, — прохрипел я, — вся эта слава была бы моей.
— Ты напал на беспомощного, — задыхаясь проговорил Голад. — Искупи свою вину, верни королю Ртру его память, которая стоит дороже его жизни.
— Дай мне только собраться с силами. Я встану и сброшу его с кровати. И тогда я умру в мире.
— Ты же когда-то был его другом, — прошептал Голад. — Когда вы были молодыми, ты сражался вместе с ним бок о бок. Вспомни… и пожалей его. Как можно оставить его в этой обители смерти, одного, без памяти!
— Я натравил на него Охотников! — торжествующе воскликнуля. — Они заставят короля Ртра разделить с нами эту могилу до скончания века!
Я собрался с волей, напряг остатки сил и встал… И когда моя рука потянулась, чтобы выдернуть из гнезда цилиндр с записью памяти короля, я почувствовал на своей щиколотке окровавленные пальцы Голода. Тут силы меня оставили, И я полетел головой вперёд в тот тёмный колодец смерти, откуда обратного пути нет.
Я очнулся и долго лежал в темноте, не шевелясь, пытаясь восстановить фрагменты этого странного сна, полного насилия и смерти. Я до сих пор чувствовал неприятный осадок от горьких эмоций. Но мне надо было обдумать более важные вещи, чем сон. Несколько секунд я не мог вспомнить, что я должен был сделать, затем вдруг вспомнил, где нахожусь. Я лежал на кушетке под шлемом…
Но аппарат не сработал.
Я пораскинул мозгами, попытался воспользоваться новым набором воспоминаний, но ничего не вышло. Может, мой земной разум слишком чужд для восприятия копии валлонианской памяти и поэтому не среагировал на неё. Итак, ещё одна моя блестящая идея провалилась. Однако, во всяком случае, я хорошо отдохнул. Пора было идти. Но вначале надо убедиться, что Оммодурад ещё спит. Я сделал усилие, чтобы сесть…
Никакого результата.
У меня на мгновение закружилась голова от того, что нечто, обязанное отреагировать на мои намерения подняться, не подчинялось мне. Я лежал абсолютно неподвижно, размышляя над феноменом.
Я попытался двинуться… но ни одна мышца не дёрнулась. Меня парализовало… или я связан… или, в лучшем случае, все это мне просто кажется. Нужно попытаться ещё раз.
Шёл третий час ночи вахты. На борту все спали, кроме меня. Нужно поторопиться, чтобы утром их поставить перед свершившимся фактом.
Я встряхнул спящего, который когда-то был королём Ртром, а сейчас, по закону Перехода, этого уже не знал. Он медленно очнулся, повёл вокруг себя глазами чистыми, как у новорождённого.
— Встань! — скомандовал я.
Король подчинился.
— Следуй за мной.
Он собрался что-то спросить у меня, как это обычно делают все, очнувшиеся после Перехода. Я жестом приказал ему сохранять молчание. С покорностью ягнёнка он следовал за мной по затенённым коридорам к клетке с Охотниками. При моем приближении они оживились в голодном нетерпении, так, как я их надрессировал.
Я взял руку Кулклана и сунул её в клетку. Охотники облепили её, запоминая свою жертву. Он следил за ними, широко раскрыв наивные глаза.
— Эй, пустоголовый, то, что ты сейчас чувствуешь — это боль, — произнёс я. — Это то, что ты часто будешь испытывать в будущем.
Охотники сделали своё дело, и я установил автоматический замок клетки, чтобы он открылся в нужное время.
В своей комнате я переодел этого агнца в простую пурпурную тунику и повёл его к подвесному устройству, в котором был закреплён его спасательный модуль.
Но меня настигло проклятье Богов: кто-то побывал здесь до меня. Я не стал медлить, налетел на него как коршун и ударил рукояткой кинжала в спину. Потом оттащил тело и спрятал за широким основанием колонны. Едва я успел убрать его, как из темноты появились другие люди его свиты, вызванные каким-то неведомым мне устройством. Они спросили про Ртра, почему он расхаживал ночью, облачённый в цвета Аммэрлна из Брос-Ильонда. Меня охватило глубокое отчаяние, я понял, что мой блестящий замысел провалился из-за их радения.
Тем не менее я весьма зло ответил, что я, Аммэрлн, визирь и соратник Ртра, все делаю с согласия моего господина, за исключением, может, того, что двигаюсь и говорю.
Но они упорствовали, и больше всех — Голад. И тут кто-то увидел спрятанное тело, и я в мгновение ока был окружён.
Тогда я обнажил длинный кинжал и поднёс его к горлу Кулклана.
— Отойдите от меня, или ваш король умрёт, — молвил я. Они испугались и отпрянули.
— Вы полагаете, что я, Аммэрлн, мудрейший из мудрых, взошёл на борт этого корабля из любви к дальним странствиям? — бушевал я. — Давно я ждал этого задуманного мною часа. Я выманил короля в путешествие на его королевской яхте вместе со своим верным визирем для того, чтобы Переход застал его вдали от двора. И тогда древняя несправедливость будет исправлена. Существуют люди, которые рождены, чтобы править миром, как дерево рождается для солнечного света. И я один из них. Долгое время вот этот сейчас лишённый памяти человек не позволял мне получить то, что было предназначено мне судьбой. И вот я разом восстанавливаю справедливость. Под нами находится зелёный мир, населённый дикарями. Многие прибегали к кровной мести в отношении людей, только что претерпевших Переход. Но я не таков. Вместо этого я отпущу его на свободу, и пусть он живёт в том мире, пусть он там снова вознесётся до королевского величия… если такова будет воля судьбы…
Но среди них не нашлось ни одного мудрого человека, и они обнажили оружие. Я крикнул им, что разделю все по справедливости, и каждому достанется его доля.
Они оставили мои слова без внимания и бросились на меня. Тогда я повернулся к Кулклану и нацелился длинным кинжалом ему в горло. Голад бросился вперёд; прикрывая его собой, и упал замертво на месте. Они теснили меня, и я поразил тех, которые оказались ближе всего. И хотя я нанёс им много ран, они продолжали безрассудно нападать и спереди, и сзади. Я кружился волчком и наносил удары по этим танцующим теням, которые исчезали в темноте.
В конце концов я настиг их всех в тех углах, куда они забились. И предал каждого мечу. Наконец я огляделся и обнаружил, что Ртр исчез, а с ним несколько его телохранителей. Я пришёл в ярость оттого, что какие-то мужланы обвели меня, как молокососа, вокруг пальца.
Они, наверное, находятся в комнате для регистрации памяти и пытаются вернуть ему воспоминания о прошедшей славе, которую я так долго замышлял отнять у него. Я чуть не заплакал, поняв, что мой хитрый замысел провалился. Пылая, от гнева, я действительно застал их там. Их было всего двое, и хотя они загородили мне вход, став плечом к плечу, их жалкие ножи не могли сравниться с моим длинным кинжалом. Я нанёс каждому из них по смертельному удару и подошёл к кушетке, чтобы забрать цилиндр, помеченный ненавистными мне черно-золотистыми цветами Кулклана, уничтожить эту память, а с ней и её владельца… навсегда.
Тут я услышал какой-то звук. Я быстро обернулся. Из полумрака, качаясь, появилась ужасная фигура, и на какое-то мгновение я увидел блеск стали в окровавленной руке проклятого Голада, которого я посчитал мёртвым. Потом я почувствовал у себя между рёбрами холод металла…
Голад лежал у стены. Лицо его было зеленоватым по сравнению с пропитанной кровью туникой. Когда он говорил, воздух свистел в его продырявленном горле.
— Это твоих рук дело, предатель, которого когда-то так чтил сам король, — прошептал он. — У тебя нет ни капли жалости к тему, кто справедливо и славно правил в Окк-Хамилоте.
— Если бы ты, кровожадный пёс, не лишил меня того, что мне было уготовано судьбой, — прохрипел я, — вся эта слава была бы моей.
— Ты напал на беспомощного, — задыхаясь проговорил Голад. — Искупи свою вину, верни королю Ртру его память, которая стоит дороже его жизни.
— Дай мне только собраться с силами. Я встану и сброшу его с кровати. И тогда я умру в мире.
— Ты же когда-то был его другом, — прошептал Голад. — Когда вы были молодыми, ты сражался вместе с ним бок о бок. Вспомни… и пожалей его. Как можно оставить его в этой обители смерти, одного, без памяти!
— Я натравил на него Охотников! — торжествующе воскликнуля. — Они заставят короля Ртра разделить с нами эту могилу до скончания века!
Я собрался с волей, напряг остатки сил и встал… И когда моя рука потянулась, чтобы выдернуть из гнезда цилиндр с записью памяти короля, я почувствовал на своей щиколотке окровавленные пальцы Голода. Тут силы меня оставили, И я полетел головой вперёд в тот тёмный колодец смерти, откуда обратного пути нет.
Я очнулся и долго лежал в темноте, не шевелясь, пытаясь восстановить фрагменты этого странного сна, полного насилия и смерти. Я до сих пор чувствовал неприятный осадок от горьких эмоций. Но мне надо было обдумать более важные вещи, чем сон. Несколько секунд я не мог вспомнить, что я должен был сделать, затем вдруг вспомнил, где нахожусь. Я лежал на кушетке под шлемом…
Но аппарат не сработал.
Я пораскинул мозгами, попытался воспользоваться новым набором воспоминаний, но ничего не вышло. Может, мой земной разум слишком чужд для восприятия копии валлонианской памяти и поэтому не среагировал на неё. Итак, ещё одна моя блестящая идея провалилась. Однако, во всяком случае, я хорошо отдохнул. Пора было идти. Но вначале надо убедиться, что Оммодурад ещё спит. Я сделал усилие, чтобы сесть…
Никакого результата.
У меня на мгновение закружилась голова от того, что нечто, обязанное отреагировать на мои намерения подняться, не подчинялось мне. Я лежал абсолютно неподвижно, размышляя над феноменом.
Я попытался двинуться… но ни одна мышца не дёрнулась. Меня парализовало… или я связан… или, в лучшем случае, все это мне просто кажется. Нужно попытаться ещё раз.