Ломер Кит. Пока гром не грянул

   Брем снял с шеи медальон и вложил мне в руку. Он сказал, чтобы я хранила его. И если Брем когда-нибудь понадобится мне, то я особым образом должна сжать медальон между пальцами… и Брем придет. Я в ответ сказала, что, пока он не согласится показаться врачу, я не стану с ним встречаться. Он отвез меня домой. На этом наши отношения с Бремом прекратились.
   — А медальон? — спросил Тримейн. — Он все еще у вас?
   Мисс Кэрролл несколько заколебалась, но затем приложила руку к шее и сняла серебряный диск, висящий на изящной золотой цепочке.
   — Теперь ты видишь, Джеймс, что я за старая дура.
   — Могу я поближе взглянуть на него?
   Она протянула Медальон. Серебряный диск был довольно тяжелый и совершенно гладкий.
   — Мне хотелось бы изучить более тщательно, — сказал Тримейн. — Я могу взять его с собой?
   Мисс Кэрролл кивнула.
   — Есть еще кое-что, — сказала она. — Возможно, это совершенно не важно…
   — Я буду признателен за любую мелочь.
   — Брем боится грозы.

3

   Неподалеку от центральной улицы Элсби рядом с Тримейном затормозил автомобиль.
   Открылась дверца, из нее высунулся Джесс, посмотрел на Тримейна и спросил:
   — Успехи есть, Джимми?
   Тримейн покачал головой:
   — Мне некуда торопиться. Боюсь, идея насчет Брема — пустышка.
   — Странная штука с этим Бремом. Понимаешь, он до сих пор нигде не появился. Я начинаю немного беспокоиться. Не хочешь смотаться со мной и посмотреть?
   — Конечно, хочу. Только так, чтобы до наступления полной темноты я успел вернуться в отель.
   Когда машина отъехала от тротуара, Джесс спросил:
   — Джимми, чего ради полиция штата лазает здесь и все вынюхивает? Из того, что ты рассказал мне, я понял, что ты работаешь тут в одиночку.
   — Я тоже так думал, Джесс. Но похоже, Граммонд желает обскакать меня. Он чует, что это дело попадет в газеты, и не хочет остаться в стороне.
   — Ну что ж, полиция штата может быть весьма ловкой в таких делах. Никак не возьму в толк, почему ты предпочитаешь держать их в стороне. Если здесь работает шпионская сеть…
   — Мы боремся неизвестно с чем. Я не знаю, что стоит за этим делом и сколько человек в нем замешано. Возможно, это сеть большевистских агентов… а может, тут кто-то покрупнее. У меня ощущение, что за последние несколько лет мы и без того наделали достаточно ошибок. Не хочу запороть это дело.
   На западе погас последний розовый луч солнца, когда Джесс въехал в открытые ворота и медленно протащился меж старых деревьев к невысокому, но широкому дому. В окнах было темно. Тримейн и Джесс вылезли из машины, обошли дом кругом, потом поднялись на крыльцо и постучали в дверь. Под окном, выходящим на крыльцо, виднелось черное пятно обуглившегося деревянного пола, краска на стене в том месте вздулась пузырями.
   Где-то застрекотал сверчок и резко замолчал. Джесс наклонился, подобрал стреляный патрон от дробовика и посмотрел на Тримейна.
   — Мне это не нравится, — медленно сказал Джесс. — Как ты думаешь, эти бестолочи?..
   Он дернул дверь. Она открылась. Звякнул сломанный засов. Джесс обернулся к Тримейну.
   — Возможно, это не просто детские шалости, — сказал полицейский. — У тебя есть пистолет?
   — В машине.
   — Лучше захвати его.
   Тримейн вернулся к машине, сунул пистолет в карман пиджака и вслед за Джессом вошел в дом. Там было тихо и пустынно. Джесс включил фонарик и при его свете осмотрел кухню. На покрытом клеенкой столе стояла пустая тарелка.
   — В доме никого нет, — сказал Джесс. — Кто угодно решил бы, что Брем исчез неделю назад.
   — Не очень-то уютно… — Тримейн замолчал. Издали донесся тонкий визг.
   — Я начинаю нервничать, — заметил Джесс. — Проклятая бродячая собака…
   Вдали загромыхало низкое рычание.
   — А это что за чертовщина? — спросил Тримейн.
   Джесс посветил на пол.
   — Смотри! — воскликнул он.
   В кольце света на деревянном полу виднелась россыпь темных капель.
   — Это кровь, Джесс… — Тримейн внимательно осмотрел пол. Широкие половицы без малейшей щели между ними были совершенно чистыми, если не считать темных пятен.
   — Может, он резал цыпленка? Тут все-таки кухня.
   — Капли крови не только здесь. — Тримейн проследовал за цепочкой темных пятен до самой стены, где она неожиданно обрывалась.
   — Ну, что ты обо всем этом думаешь, Джимми?
   Раздался вопль, слабый крик отчаяния, разорвавший тишину.
   Джесс уставился на Тримейна.
   — Я слишком стар, чтобы начать верить в призраков, — заявил он. — Как ты считаешь, эти распроклятые мальчишки спрятались здесь и устраивают розыгрыши?
   — Я считаю, — ответил Тримейн, — что нам лучше убраться отсюда и задать несколько вопросов Халлу Гаскину.
 
   Вернувшись в участок, Джесс провел Тримейна к камере. Долговязый подросток, развалившийся на железных нарах, сонно прищурился на посетителей из-под копны сальных волос.
   — Халл, это мистер Тримейн, — сказал Джесс. Выбрал из связки большой ключ, отомкнул дверь камеры. — Он хочет поговорить с тобой.
   — Я ни в чем не виноват, — угрюмо заявил Халл. — Что плохого, если мы подожгли комми?
   — Брем — коммунист, да? — спокойно поинтересовался Тримейн. — А как ты это узнал?
   — Он иностранец, разве не так? — бросил в ответ парень. — А еще мы слыхали…
   — Так что вы слышали?
   — Они ищут тут шпиков.
   — Кто ищет здесь шпионов?
   — Копы.
   — Кто это сказал?
   Парень глянул на Тримейна, потом уставился в угол камеры.
   — Копы сами болтали об этом, — сказал он.
   — А ну, Халл, раскалывайся! — потребовал Джесс. — Мистер Тримейн не может тратить на тебя всю ночь.
   — Они запарковались к востоку от города, на триста второй дороге, за рощей. Подозвали меня и назадавали кучу вопросов. Сказали, что я могу помочь им схватить шпиков. Хотели знать про всех странных чуваков в округе.
   — И ты упомянул о Бреме?
   Парень опять метнул короткий взгляд на Тримейна.
   — Они сказали, что вычислили: шпики где-то к северу от города. Ну, Брем
   — чужак, и он живет как раз там, разве нет?
   — Что-нибудь еще?
   Парень уставился в пол.
 
   — Во что ты стрелял, Халл? — спросил Тримейн. Парень исподлобья посмотрел на него. — Ты знаешь, откуда взялась кровь на кухонном полу?
   — Не знаю, о чем вы болтаете, — ответил Халл. — Мы охотились на белок.
   — Халл, мистер Брем мертв?
   — О чем это вы? — выпалил Халл. — Он был…
   — Он был — что?
   — Ничего…
   — Халл, начальнику полиции не понравится, если ты что-то утаишь от него, — заметил Тримейн. — Он обязан выяснить, как было дело.
   Джесс посмотрел на парнишку.
   — Халл на удивление тупой малый, — сказал он. — Но все-таки не настолько глуп. Давай выкладывай, Халл!
   Парнишка облизал пересохшие губы.
   — У меня была папина двустволка тридцатого калибра, и двенадцатый калибр у Финки Ли…
   — Сколько времени тогда было?
   — Сразу после заката.
   — Примерно девятнадцать тридцать, — подсказал Джесс. — За полчаса до того, как заметили огонь.
   — Это не я стрелял. Это Финка. Старик Брем бросился на него, и тот пальнул с бедра. Но он не убил старика. Мы видели, как старик…
   — Когда это случилось, ты был на крыльце. Куда кинулся Брем?..
   — Он… заскочил в дом.
   — И тогда вы подпалили дом. Что за блестящая идея пришла в ваши тупые башки?
   Халл промолчал. Немного подождав, Джесс и Тримейн вышли из камеры.
   — Вероятно, Брем удрал, Джимми, — предположил Джесс. — Он, возможно, испугался и уехал из города.
   — Брем не кажется человеком, который легко поддается панике. — Тримейн взглянул на часы: — Мне пора идти, Джесс. Утром я заскочу к тебе.
   Тримейн пересек улицу, зашел в тускло освещенный бар «Парадиз», сел на табурет у стойки и заказал себе виски с содовой. Мелкими глотками он осушил стакан и дальше просто сидел, разглядывая темные отражения в зеркале. Теперь, когда тут крутится полиция, идея провести тихую и незаметную разведку в районе Элсби пошла прахом. Не слишком хорошо для Брема. Интересно было бы знать, где старик… и жив ли он. В прежние годы Брем выглядел достаточно нормальным: большой, здоровый на вид мужчина средних лет, обычно довольно приветливый, хотя и немногословный. В свое время он усиленно пытался научить Тримейна чему-то…
   Тримейн сунул руку в карман пиджака и достал медальон мисс Кэрролл. Медальон был размером с корпус наручных часов. Тримейн задумчиво крутил его меж пальцев, когда ему на плечо опустилась чья-то тяжелая рука. От толчка Тримейн ударился грудью о стойку. Он выпрямился, обернулся и уставился в покрытое шрамами лицо.
   — Я слышал, что ты вернулся в город, — сказал широкоплечий мужчина в кожаной куртке, толкнувший его.
   К ним подскочил бармен:
   — Послушай, Гаскин, мне совсем не нужны неприятности…
   — Продерни отсюда! — Гаскин, прищурясь, уставился на Тримейна, его верхняя губа приподнялась, продемонстрировав дыру между зубами. — Я слышал, ты пытаешься пихнуть моего мальчика мордой в большое дерьмо. Лазаешь по тюряге, суешь поганый нос не в свое дело…
 
   Тримейн положил медальон в карман и встал с табурета. Гаскин подтянул штаны, оглянулся вокруг. Полдюжины пьяниц широко раскрытыми глазами смотрели на него. Он опять, прищурясь, уставился на Тримейна. От его давно не стиранной одежды воняло.
   — Науськал копов на него. А мальчик с друзьями просто охотился и позабавился немного. А теперь он в тюряге!
   Тримейн отошел от стойки и направился к выходу. Динамит Гаскин схватил его за руку:
   — Не так быстро! Кажется, за мной должок. Я…
   — Должок ты сейчас получишь сполна, — сказал Тримейн. Он с левой крепко въехал Гаскину по ребрам, а с правой нанес сильный удар по челюсти. Гаскин резко выгнулся, перелетел через стойку бара и упал на спину. Затем перекатился на живот и встал на четвереньки, мотая головой.
   — Подымайся! — крикнул кто-то из зевак.
   — Класс! — заявил другой.
   — Я вызываю полицию! — завопил бармен.
   — Не суетись, — донесся голос от двери. В бар медленно вошел одетый в синюю форму полицейский из подразделения штата. Его пальцы прилипли к кобуре, стальные подковки на башмаках клацали при каждом шаге. Полицейский, широко расставив ноги, остановился напротив Тримейна.
   — Похоже, мистер Тримейн, вы нарушаете общественный порядок, — заявил он.
   — И вы, конечно же, не в курсе, кто натравил его на меня? Я не ошибся?
   — поинтересовался Тримейн.
   — Это грязная клевета, — ухмыльнулся коп. — Мне придется сегодня же отправить письмо своему конгрессмену.
   Гаскин, пошатываясь, встал, стер кровь со щеки, потом проскочил мимо полицейского и далеко занес правую руку для удара. Тримейн отступил в сторону и крепко заехал кулаком в ухо Гаскину. Коп отошел назад к стойке бара. Гаскин закружился, молотя кулаками направо и налево. Тримейн ответил прямым ударом правой — Гаскин отлетел к стойке, кинулся опять на Тримейна, нанес нокаутирующий удар… и Тримейн нырнул ему под руку и провел апперкот, который отбросил Гаскина назад и перекатил через стол. В окружении разбитых стаканов Гаскин рухнул на пол. Тримейн встал над ним.
   — Поднимайся, тюремная пташка! — сказал Тримейн. — Разминка — это как раз то, что мне было нужно.
   — Ну ладно, ты достаточно повеселился, — заявил полицейский. — Я забираю тебя, Тримейн.
   Джеймс посмотрел на него.
   — Прости, ищейка, — сказал он. — Мне сейчас некогда.
   Пораженный блюститель порядка потянулся за револьвером.
   — Джимми, что здесь происходит? — В дверях бара стоял Джесс, сжимая в руке массивный кольт. Он перевел взгляд с Тримейна на полицейского штата.
   — Здесь немного не твоя юрисдикция, — сказал Джесс. — Думаю, тебе лучше убраться отсюда до того, как сопрут твой велосипед.
   Коп некоторое время с ненавистью смотрел на Джесса, потом убрал пистолет и медленно, с достоинством вышел из бара. Джесс сунул кольт в кобуру и взглянул на Гаскина, который сидел на полу, приложив ладонь к кровоточащим губам.
   — Что это тебе за вожжа под хвост попала, Динамит?
   — Думаю, парни из штата подговорили его, — сказал Тримейн. — Они выискивают предлог, чтобы убрать меня из дела.
   Джесс поманил к себе Гаскина:
   — Вставай, Динамит. Я поселю тебя в камеру по соседству с отпрыском.
   Когда они вышли из бара, Джесс сказал:
   — Джимми, ты заполучил здесь могущественных врагов. И в этом твоя большая ошибка. С ребятами из штата стоило бы держать свой норов в узде. Думаю, может, тебе стоит уехать за границу штата? Давай отвезу быстренько на автовокзал и направлю твою машину следом за…
   — Я не могу уехать сейчас, Джесс. Еще толком не приступил к делу.

4

   Вернувшись в отель, Тримейн сначала занялся царапиной на подбородке, потом открыл чемодан и достал детектор.
   Затренькал телефон.
   — Тримейн? Мне только что звонил Граммонд. Ты что, с ума сошел? Я…
   — Фред, — оборвал его Джеймс. — Я думал, ты собираешься снять этих копов из полиции штата с моей шеи.
   — Слушай меня, Тримейн. Ты немедленно отстраняешься от работы! Не лезь ни во что! Будет лучше, если ни на минуту не покинешь номер в отеле. Это приказ!
   — Фред, не пытайся сорвать на мне злость! — рявкнул Тримейн.
   — Я приказал тебе отстраниться от дела! Все! — В трубке раздались короткие гудки. Тримейн повесил трубку и, засунув руку в карман, рассеянно подошел к окну.
   Пальцы нащупали в кармане какие-то обломки, и он вытащил то, что осталось от медальона мисс Кэрролл. Серебряный диск был разбит — расколот в центре. Это, должно быть, случилось во время драки с Динамитом. Медальон выглядел…
   Тримейн, прищурясь, уставился на разбитую мозаику деталей. Лабиринт тончайших проволочек, крохотных конденсаторов, стеклянных штучек…
   Внизу на мостовой завизжали покрышки. Тримейн выглянул в окно. У тротуара затормозил черный автомобиль, его дверцы распахнулись. Четыре человека в форме выскочили из машины и направились ко входу в отель. Тримейн кинулся к телефону. Дежурный на полицейском коммутаторе ответил ему.
   — Джесса мне, быстро! — рявкнул Джеймс.
   В трубке зазвучал голос начальника местной полиции.
   — Джесс, прошел слух, что я крутой парень. У отеля тачка, полная копов из штата. Я убираюсь по черной лестнице. Помешай им чем только сможешь.
   Тримейн бросил трубку, схватил чемодан и выскочил в коридор. На лестнице заднего хода было темно. Спотыкаясь и чертыхаясь, Тримейн добрался до служебного выхода. В переулке, куда он выбежал, никого не было.
   Тримейн подошел к углу отеля, перебежал на другую сторону дороги, сунул чемодан на заднее сиденье машины и скользнул за руль. Завел мотор, отъехал от тротуара и посмотрел в зеркальце заднего вида. Все было спокойно.
   Четыре квартала, отделявших его от дома мисс Кэрролл, он проскочил за несколько минут. Экономка провела его в гостиную.
   — О да, мисс Кэрролл еще не спит, — сказала она. — До девяти она никогда не ложится. Я сейчас сообщу о вашем визите.
 
   Тримейн мерил шагами комнату. Когда он совершал по гостиной третий круг, вошла мисс Кэрролл.
   — Я бы не осмелился побеспокоить вас, если бы не очень важные обстоятельства, — обратился к ней Тримейн. — Пока ничего не могу объяснить. Вы сказали, что доверяете мне. Не могли бы вы сейчас поехать со мной? Это касается Брема… и, возможно, не только его.
   Старая леди спокойно взглянула на него:
   — Мне нужно взять накидку.
   В машине Тримейн сказал:
   — Мисс Кэрролл, мы едем к мистеру Брему. Полагаю, вы знаете, что случилось в его доме?
   — Нет, Джеймс. Я теперь редко выхожу на улицу. Так что случилось?
   — Банда хулиганствующих подростков прошлой ночью отправилась на охоту. У них было два ружья. Один из подростков выстрелил в Брема. И Брем после этого исчез. Но я не думаю, что он мертв.
   Мисс Кэрролл судорожно вздохнула:
   — Ты сказал… ты считаешь, что он еще жив…
   — Он должен быть жив. До меня это только что дошло. Признаю, что немного поздновато. Этот медальон, который Брем дал вам… Вы когда-нибудь пробовали им воспользоваться?
   — Воспользоваться? Зачем?.. Нет, Джеймс, я не верю в магию.
   — Это не магия. Это электроника. Много лет назад Брем рассказывал мне про радио. Хотел научить меня. Сейчас я разыскиваю в Элсби передатчик. Прошлой ночью этот передатчик работал. Думаю, он принадлежит Брему.
   В машине надолго повисло молчание.
   — Джеймс, — наконец сказала мисс Кэрролл. — Я не понимаю.
   — И я тоже, мисс Кэрролл. Все еще пытаюсь сложить эту головоломку. Но позвольте мне спросить о той ночи, когда Брем привез вас в свой дом. Вы сказали, что он бросился на кухню и открыл люк в полу…
   — Разве я сказала «в полу»? Я ошиблась, Джеймс. Панель была в стене.
   — Похоже, мои выводы оказались поспешными. В какой стене?
   — Он прошел через всю кухню. Там стоял стол с подсвечником. Брем обогнул стол и надавил рукой на стену над ящиком для дров. Панель скользнула вбок. За ней было совершенно темно. Брем нагнул голову из-за того, что отверстие было слишком маленьким для него, и вошел внутрь…
   — Это должна быть восточная стена… слева от задней двери?
   — Да.
   — Мисс Кэрролл, а вы можете точно вспомнить, что той ночью говорил вам Брем? Что-то о борьбе с чем-то, не так ли?
   — Шестьдесят лет я старалась выкинуть Брема из памяти, Джеймс. Но я помню каждое его слово.
   Она ненадолго умолкла.
 
   — Я сидела рядом с ним в легкой двухместной коляске. Стоял теплый весенний вечер. Я сказала ему, что люблю его, и… и он ответил мне. Сказал, что ему следовало намного раньше объясниться со мной, но он все никак не мог решиться. А потом рассказал мне то, что, по его мнению, я должна была знать.
   По словам Брема, его жизнь ему не принадлежала. Он происходил не… не из нашего мира. Был агентом могущественной державы и преследовал банду преступников… — Старая леди секунду помолчала. — Эту часть его объяснений я почти не смогла понять. Боюсь, она была слишком несообразной. Он бессвязно рассказывал о злобных созданиях, которые скрываются в полумраке пещеры. Его долг — каждую ночь вести беспрестанную битву с темными силами.
   — Какую именно битву? И с кем — с призраками, демонами или еще с кем-то?
   — Не знаю. Злые силы, которые не проникнут в наш мир, пока Брем после наступления темноты встречает их у портала и противостоит им.
   — Почему он не подыщет себе помощника?
   — Только он может противостоять им. Я плохо знаю психопатологию, но клинические симптомы паранойи мне известны. Я отодвинулась от Брема. Он сел, склонившись вперед, в его взгляде была решимость. Я начала плакать и просить отвезти меня домой. Он повернулся ко мне, и я увидела боль и страдание в его глазах. Я любила Брема… и одновременно боялась его. И он не стал поворачивать лошадей. Ночь приближалась, и враги ждали его.
   — А потом, когда вы добрались до дома Брема…
   — Тот все нахлестывал лошадей, и помню, как я рыдала, вцепившись в коляску. А затем мы уже были около дома. Брем, не сказав ни слова, выпрыгнул из коляски и вбежал в дом. Зажег керосиновую лампу и повернулся ко мне. Откуда-то донесся призывный вой — словно выло раненое животное. Брем закричал — что-то неразборчивое — и бросился в заднюю часть дома. Я взяла лампу и пошла за ним. В кухне он подскочил к стене и нажал на нее. Панель открылась. Брем взглянул на меня. Его лицо было совершенно белым. «Ради Высших Богов, Линда Кэрролл, я умоляю тебя…» — сказал он. Я закричала. И его лицо стало твердым, и он спустился вниз, а я все кричала и кричала… — Мисс Кэрролл закрыла глаза и судорожно вздохнула.
   — Очень жаль, мисс Кэрролл, что я вынужден попросить вас кое-что вспомнить, — сказал Тримейн. — Но мне необходимо знать все.
   Издали слабо донесся вой сирены. В зеркале заднего вида отразились тусклые огни фар. Но полицейская машина отставала где-то на полмили. Тримейн надавил на педаль газа. Мощный автомобиль устремился вперед.
   — Джеймс, ты ожидаешь каких-то неприятностей на дороге?
   — Встреча с полицией штата не очень желательна для меня, мисс Кэрролл. Догадываюсь, они не слишком довольны Джессом. И теперь жаждут крови. Но думаю, смогу опередить их.
   — Джеймс, — спросила леди, сев прямо и оглянувшись назад, — если это сотрудники полиции, разве ты не должен остановиться?
   — Не могу, мисс Кэрролл. Сейчас я не могу тратить на них время. Если в моей идее хоть что-то есть, мы должны как можно скорее добраться…
 
   Машина проскочила в ворота и заскрежетала покрышками, останавливаясь у крыльца. Дом Брема, мрачный и неосвещенный, смутной громадиной стоял перед ними. Тримейн выскочил из машины, обогнул ее и помог выйти мисс Кэрролл. Твердость ее походки сильно поразила его. В блеклом свете сгущающихся сумерек Тримейн мельком увидел профиль старой дамы.
   Когда-то, должно быть, она была очень красива…
   Он сунул руку в бардачок и достал фонарик.
   — Мы не должны медлить ни секунды, — заявил Тримейн. — Та машина отстала от нас не больше чем на минуту. — Он полез на заднее сиденье и вытащил наружу тяжелый чемодан. — Надеюсь, мисс Кэрролл, вы помните, что именно Брем делал с той панелью.
   Они поднялись на крыльцо, и фонарик Тримейна высветил сломанный запор. Тримейн со своей спутницей прошли по темной прихожей и попали в кухню.
   — Это было здесь, — сказала мисс Кэрролл.
   Снаружи донесся шум мотора — машина, мчавшаяся по шоссе, затормозила, въехав во двор. Холодный свет фар упал на стену кухни. Тримейн кинулся к месту, на которое указала мисс Кэрролл, поставил чемодан на пол и принялся ощупывать стену.
   — Посвети мне, Джеймс, — спокойно попросила мисс Кэрролл. — Нажимать надо здесь. — Она показала более точно.
   Тримейн опять навалился на стену. Ничего не произошло. Снаружи донесся стук закрывшихся дверей машины; приглушенный голос пролаял команду.
   — Вы уверены?..
   — Да. Попытайся еще раз, Джеймс.
   Тримейн принялся энергично шлепать ладонью по стене в поисках скрытой задвижки.
   — Немного выше, Джеймс. Брем был высокого роста. Панель открывается под…
   Тримейн потянулся выше, заколотил по стене, стал на цыпочки, стукнул чуть в стороне…
   Тихий щелчок — и часть стены в три фута высотой и четыре шириной бесшумно откатилась вбок. Тримейн увидел хорошо смазанные металлические ползунки, а за ними ступени, ведущие вниз.
   — Джеймс, они уже на крыльце, — предупредила его мисс Кэрролл.
   — Свет! — Тримейн схватил фонарь и поставил ногу на порог. Потом потянулся за чемоданом и подтащил его к себе. — Скажите им, что я похитил вас, мисс Кэрролл. И большое спасибо вам.
   Пожилая леди подала ему руку:
   — Помоги мне, Джеймс. Однажды я не решилась сделать это. Теперь я не повторю ту глупость.
   Тримейн заколебался, потом вылез в кухню и помог мисс Кэрролл забраться внутрь. В прихожей загрохотали тяжелые шаги. Луч фонаря высветил черную кнопку с шестью контактами. Тримейн нажал на нее. Панель скользнула на место.
   Джеймс направил фонарик на ступеньки.
   — Ну что ж, мисс Кэрролл, — сказал он. — Давайте спускаться.
 
   Через пятнадцать ступенек лестница закончилась. Дальше шел коридор с изогнутыми стенами из черного стекла и полом из грубо оструганных досок. Совершенно прямой коридор был длиной в двадцать футов и упирался в старомодную пятистворчатую дверь. Тримейн попробовал повернуть круглую медную ручку. Дверь отворилась, и за ней открылось помещение, формой похожее на естественную пещеру, с влажными стенами из желтого камня, низким неровным сводом и утоптанным земляным полом.
   В центре на приземистом треножнике стояли какие-то механизмы из черного металла и стекла, чем-то напоминающие пулеметы. Они были нацелены на глухую стену. Рядом с треножником в древнем деревянном кресле-качалке полулежал мужчина. Его рубашка была окровавлена, и темная лужица растеклась под ним.
   — Брем! — вскрикнула мисс Кэрролл. Она подошла к креслу и взяла мужчину за руку, пристально вглядываясь ему в лицо.
   — Он мертв? — нервно спросил Тримейн.
   — Руки холодные… но пульс есть.
   Возле двери стояла керосиновая лампа. Тримейн зажег ее и подошел к креслу. Вытащил перочинный нож и срезал с раны пиджак и рубашку. Дробь угодила Брему в бок — там была неглубокая рваная рана размером с ладонь.
   — Кровотечение уже остановилось, — заметил Тримейн. — Я бы сказал, что выстрел пришелся по касательной. — Он продолжил осмотр. — Рука тоже задета, но не так глубоко. И, думаю, сломана пара ребер. Если он не потерял слишком много крови…
   Тримейн стянул пиджак и расстелил на полу.
   — Давайте переложим Брема сюда и попытаемся привести в чувство.
   Брем, лежащий на спине на полу, показался Тримейну даже больше шести футов четырех дюймов и гораздо моложе своих без малого ста лет. Мисс Кэрролл опустилась на колени рядом со стариком и принялась растирать его руки, что-то тихо приговаривая.
   Неожиданно пронзительный крик прорезал воздух.
   Тримейн, пораженный, резко дернулся. Глаза мисс Кэрролл расширились.
   Крик превратился в низкий рокот, стал громче, перешел в визг и оборвался.
   — Именно эти звуки я слышала той ночью, — вздохнула мисс Кэрролл. — Позже я решила, что мне почудилось, но я помню… Джеймс, что все это значит?
   — Возможно, это значит, что Брем был не настолько безумен, как вы думали, — ответил Тримейн.
   — Джеймс! Посмотри на стену… — судорожно выдохнула мисс Кэрролл.