Страница:
Пит свесил голову и закрыл глаза:
– Ничего не могу понять. Вощеный и Дот были с нами в Тарзаке, но и они заболели.
– А Повариха Джо?
– Уехала с конюхами.
Паки положил руку на плечо Шайнеру Питу, бросив взгляд в сторону костров, где дрессировщики готовились к вечерней трапезе.
– А что, собственно, с людьми?
– Ничего страшного, но несколько человек жаловались на боли в животе, тошноту и головокружение. Шайнер Пит кивнул и покачал головой:
– И в Мийре то же самое. Черт, один к одному. Мейндж говорит, что, если у кого-либо будут те же симптомы, их надо срочно изолировать от тех, у кого еще нет. Больных оставьте в Мийре, а остальные уходите, чем скорее, тем лучше, строить дорогу в Белошапковых горах. – Пит указал на дорогу, ведущую в Тарзак. – Это значит, что во время Гастролей зараза пошла гулять дальше. Теперь ее надо ждать во всех городах.
Крошка Вилл прижалась к мужу:
– Неужели Мейндж не может ничего сделать?
Шайнер Пит покачал головой, затем посмотрел на Паки:
– Я могу забрать ваших больных. Паки смотрел на костры:
– Все равно ситуация дерьмовая, – и он посмотрел на Пита. – Коль Мейндж настаивает, чтобы больных изолировать от здоровых, я кого-нибудь из них посажу вместо кучера, а ты останешься с нами. – Он опять посмотрел на костры. – Кажется, пора сообщить об этом людям. – Паки зашагал в сторону лагеря.
* * *
Вечером следующего дня колонна свернула прочь от Мийры в сторону Великой топи. Поселок полыхал, словно огромный факел, и запах гари еще долго стоял в воздухе. В последующие дни, пока колонна двигалась по дороге на Куумик, навстречу несколько раз тянулись подводы с больными.
Когда они достигли того места, где дорога пересекала Нагорье, оказалось, что конюхи и другие члены строительной бригады уже приступили к работе. Им приходилось буквально вгрызаться в скалы, прокладывая путь к замерзшим озерам у подножия Белошапковых гор. В ту ночь Крошка Вилл с мужем сидели за одним костром вместе с Паки и старшим конюхом Погонщиком Саггсом. Погонщик вручил Паки карту, и пока главный дрессировщик изучал ее, говорил, глядя на огонь:
– Мы наметили уже полмаршрута, но дорога эта, скажу я вам, не подарок. – Погонщик пошарил у себя за спиной, поднял камень и протянул его Шайнеру Питу. – Нам придется прогрызть как минимум четыре гребня из такого камня. Орешек, который не всякому по зубам.
Крошка Вилл посмотрела на камень у Пита в руках. Он был матовый, с черными вкраплениями, но свет костра все-таки проходил сквозь него. Вилл вопросительно посмотрела на мужа:
– А как он называется?
– Унди Феддер говорит, что это пегматит. Прозрачный минерал – это кварц, прокладывать сквозь него дорогу – все равно что рубить кусок стекла. Но выбора нет – или через горы, или в обход через гнусные топи.
Паки взял в руки камень, повертел его так и сяк и вернул Погонщику.
– Выходит, нужна гремучая смесь Стина?
– Придется, если нет другого выхода.
Вонючая слизь гниющих опахаловых деревьев, смешанная с древесным углем и обработанная кислотой убойного дерева после того, как ее высушивали до консистенции густого желе, превращалась во взрывчатку. Взрывалась она от чего угодно – стоило ее нагреть, потрясти, поднести к ней огонь или же просто сама по себе. Рецепт взрывчатки придумал Маккорки из Мийры. Стин из Куумика наладил производство, и какое-то время эту гремучую смесь использовали на рудниках – пока сам Стин не взлетел вместе с ней на воздух. Но его имя так при ней и осталось.
Вскоре после того, как прокладка дороги пошла полным ходом, бригада вышла из джунглей на редколесье и степные просторы Нагорья. С каждым изгибом, с каждым поворотом трассы люди приближались к подножию Белошапковых гор. Пять раз пришлось отправлять в Мийру подводы с больными. Правда, вместе с той подводой вернулись несколько человек – те, кто сумел выздороветь от загадочной болезни.
Вскоре ночи стали такими холодными, что слонам потребовались попоны. К этому времени пятеро дрессировщиков вместе с животными покинули лагерь. Двое направили стопы на север, в Изумрудную долину, трое – на юг, в Куумик, работать в рудниках.
При мысли, что для прокладки дороги к подножию Белошапковых гор у них осталось всего двадцать три слона, по спине Крошки Вилл всякий раз пробегал холодок. Перед глазами у нее стоял Здоровяк Вилли и целая процессия серых гигантов, горделиво вышагивающих вокруг арены. Этот образ и пронизывающий ее до костей холод слились в сердце Вилл в решимость, более того – в осознание своего предначертания стать хранительницей прошлого, как своего личного, так и всего цирка.
Дрессировщицу Слим Ким и ее слониху по кличке Тори разнесло в клочья, когда при прокладке дороги сквозь первый гребень гремучая смесь Стина неожиданно для всех взорвалась сама по себе. Слонов осталось всего двадцать два.
Прошло несколько месяцев, на смену заболевшим возвращались те, кто выздоровел. От Дурня Джо Паки и его люди узнали, что те, кому не посчастливилось выздороветь, потихоньку пополняют кладбище Мийры. К этому времени строители уже добрались до последнего, самого неприступного из пегматитовых гребней. Стены его были слишком круты и отвесны, но дороги в обход все равно не построить. Люди работали зубилами и молотками. Острые как бритва осколки разлетались во все стороны, и руки рабочих были покрыты кровоточащими ранами. Не успела бригада приступить к работе, как Тай Муати лишилась левого глаза – его, словно стрелой, пронзил осколок пегматита.
Привезли гремучую смесь. Трижды Шайнер Пит выходил работать с пиротехниками – теми, кто умел обращаться с коварной взрывчаткой. На четвертый раз он остался последним и единственным представителем этой редкой профессии.
Уже четвертый раз в тот день Шайнер Пит уходил в образовавшуюся расселину с ведром гремучей смеси и заливал ее в трещины горной породы. Как только все трещины были заполнены смесью, в них вставлялись смазанные взрывчаткой веревки; сам Пит спешил вниз – там концы веревок связывались вместе и поджигались.
Пока Пит готовился к взрыву, Крошка Вилл стояла рядом. Вместе с другими дрессировщиками и животными ей пришлось отойти далеко назад от места работ. Пока Пит разговаривал с Паки, Крошка Вилл рассматривала образовавшиеся в пегматите трещины. Ей хорошо был виден склон гребня, пятна гремучей смеси, залитые в них. Вилл уже доводилось быть свидетелем применения «гремучки», и поэтому она сумела оценить разницу и в количестве взрывчатки, и в длине запальных шнуров.
– Всем встать. Отходим еще дальше, – скомандовала она остальным дрессировщикам.
Толстяк Майк Кубоски только расхохотался в ответ:
– Да я с места не могу сдвинуться. Первый раз присел за весь день!
Крошка Вилл посмотрела на Толстяка Майка, на его слониху, Балерину, затем на других дрессировщиков.
– Если мы останемся здесь, нас завалит камнями и нам всем крышка. – Вилл указала рукой вниз. – Вот увидите, некоторые глыбы полетят прямо сюда.
Вокруг нее раздался взрыв хохота. Расстояние до расселины было немалое. Не сказав ни слова, Крошка Вилл взяла Рег и отвела ее на сотню ярдов ниже. Другие дрессировщики посмеялись между собой – мол, что поделаешь, детский каприз, но все-таки пошли вслед за Вилл в безопасное место. Все – кроме Толстяка Майка и его Балерины.
Шайнер Пит и Паки оглянулись – странно, что заставило слонов отойти дальше вниз по склону? – но затем вернулись к прежнему занятию. Паки укрылся за высоким выступом, а
Пит соединил концы шнуров, продев их между двумя камнями. Он уже приготовился резким движением сдвинуть камни, но… Крошка Вилл вскочила с места, увидев, как сверху на Пита вот-вот обрушится огромная глыба. Он так и не успел привести заряд в действие. Вилл прикусила губу и повернулась к бывшей певичке, а теперь шорнику Канарейке Мэри.
– Мэри, я вижу, как на то место, где сейчас стоит Пит, обрушивается глыба!
Певица обняла Вилл за плечи:
– Не волнуйся, моя милая. Самое главное – это заложить заряды. Тем более теперь мы все на безопасном расстоянии.
– Нет, – покачала головой Вилл, – ты не понимаешь. Со мной такое уже случалось раньше. За несколько секунд до того, как Стаб сорвался с утеса ущелья Змеиной горы, я видела его падение. Я вижу то, что должно произойти. – Вилл указала в сторону Толстяка и Балерины. – Там сейчас произойдет нечто ужасное. Не знаю, откуда мне это известно, но я это вижу. – Затем Вилл указала в сторону Шайнера Пита. – А вот там упадет самая крупная глыба. Я это вижу. Вижу как явь!
Мэри похлопала ее по руке, и в этот момент Пит резким движением сжал концы шнуров двумя камнями.
Раздался оглушительный грохот, и к небу взметнулся столб серой пыли. А еще выше взлетел целый фонтан осколков кварца, камней и валунов различной величины. Не одна глыба обрушилась на то место, где до этого стояли слоны и где предпочел остаться Толстяк со своей Балериной. Но взгляд Крошки Вилл сейчас был прикован к другому – взмыв вверх, огромный валун сделал в воздухе сальто, а затем начал падение на Шайнера Пита.
Пит сидел, сжавшись в комок у самой скалы, закрыв руками лицо. В ушах стоял оглушительный грохот, многократным эхом отражающийся от гор. Крошка Вилл закричала на падающую глыбу, вскочила с места и замахала руками. События развивались у всех на глазах. Молодая женщина, обезумев, бежит к расселине. Гигантская глыба – весом никак не менее пяти тонн – меняет в воздухе траекторию падения и обрушивается в нескольких метрах от Шайнера Пита. Толстяк и его Балерина превратились в кровавое месиво.
В ту ночь Шайнер Пит и Крошка Вилл пытались согреться под одеялом, устроившись поближе к костру.
– Говорят, ты двигала камень. Крошка Вилл кивнула:
– Похоже на то. После этого я дважды пыталась сдвинуть небольшие предметы, но у меня ничего не получилось. Не знаю даже, в чем тут дело. Ссендиссиане никогда не рассказывали мне о том, что с помощью мысли можно двигать предметы.
– Это понятно. Они только ведут разговоры при помощи мыслей. Перемещениями они не занимаются. Пит пожал ей руку:
– Скорее всего это был обман зрения.
Крошка Вилл вздохнула, закрыла глаза и кивнула:
– Наверное.
Она вспомнила происшедшие события и расплакалась. Пит обнял ее за плечи:
– Ты все думаешь о Балерине.
– Пит, у нас остался всего двадцать один слон. Всего двадцать один!
Глава 18
– Ничего не могу понять. Вощеный и Дот были с нами в Тарзаке, но и они заболели.
– А Повариха Джо?
– Уехала с конюхами.
Паки положил руку на плечо Шайнеру Питу, бросив взгляд в сторону костров, где дрессировщики готовились к вечерней трапезе.
– А что, собственно, с людьми?
– Ничего страшного, но несколько человек жаловались на боли в животе, тошноту и головокружение. Шайнер Пит кивнул и покачал головой:
– И в Мийре то же самое. Черт, один к одному. Мейндж говорит, что, если у кого-либо будут те же симптомы, их надо срочно изолировать от тех, у кого еще нет. Больных оставьте в Мийре, а остальные уходите, чем скорее, тем лучше, строить дорогу в Белошапковых горах. – Пит указал на дорогу, ведущую в Тарзак. – Это значит, что во время Гастролей зараза пошла гулять дальше. Теперь ее надо ждать во всех городах.
Крошка Вилл прижалась к мужу:
– Неужели Мейндж не может ничего сделать?
Шайнер Пит покачал головой, затем посмотрел на Паки:
– Я могу забрать ваших больных. Паки смотрел на костры:
– Все равно ситуация дерьмовая, – и он посмотрел на Пита. – Коль Мейндж настаивает, чтобы больных изолировать от здоровых, я кого-нибудь из них посажу вместо кучера, а ты останешься с нами. – Он опять посмотрел на костры. – Кажется, пора сообщить об этом людям. – Паки зашагал в сторону лагеря.
* * *
Вечером следующего дня колонна свернула прочь от Мийры в сторону Великой топи. Поселок полыхал, словно огромный факел, и запах гари еще долго стоял в воздухе. В последующие дни, пока колонна двигалась по дороге на Куумик, навстречу несколько раз тянулись подводы с больными.
Когда они достигли того места, где дорога пересекала Нагорье, оказалось, что конюхи и другие члены строительной бригады уже приступили к работе. Им приходилось буквально вгрызаться в скалы, прокладывая путь к замерзшим озерам у подножия Белошапковых гор. В ту ночь Крошка Вилл с мужем сидели за одним костром вместе с Паки и старшим конюхом Погонщиком Саггсом. Погонщик вручил Паки карту, и пока главный дрессировщик изучал ее, говорил, глядя на огонь:
– Мы наметили уже полмаршрута, но дорога эта, скажу я вам, не подарок. – Погонщик пошарил у себя за спиной, поднял камень и протянул его Шайнеру Питу. – Нам придется прогрызть как минимум четыре гребня из такого камня. Орешек, который не всякому по зубам.
Крошка Вилл посмотрела на камень у Пита в руках. Он был матовый, с черными вкраплениями, но свет костра все-таки проходил сквозь него. Вилл вопросительно посмотрела на мужа:
– А как он называется?
– Унди Феддер говорит, что это пегматит. Прозрачный минерал – это кварц, прокладывать сквозь него дорогу – все равно что рубить кусок стекла. Но выбора нет – или через горы, или в обход через гнусные топи.
Паки взял в руки камень, повертел его так и сяк и вернул Погонщику.
– Выходит, нужна гремучая смесь Стина?
– Придется, если нет другого выхода.
Вонючая слизь гниющих опахаловых деревьев, смешанная с древесным углем и обработанная кислотой убойного дерева после того, как ее высушивали до консистенции густого желе, превращалась во взрывчатку. Взрывалась она от чего угодно – стоило ее нагреть, потрясти, поднести к ней огонь или же просто сама по себе. Рецепт взрывчатки придумал Маккорки из Мийры. Стин из Куумика наладил производство, и какое-то время эту гремучую смесь использовали на рудниках – пока сам Стин не взлетел вместе с ней на воздух. Но его имя так при ней и осталось.
Вскоре после того, как прокладка дороги пошла полным ходом, бригада вышла из джунглей на редколесье и степные просторы Нагорья. С каждым изгибом, с каждым поворотом трассы люди приближались к подножию Белошапковых гор. Пять раз пришлось отправлять в Мийру подводы с больными. Правда, вместе с той подводой вернулись несколько человек – те, кто сумел выздороветь от загадочной болезни.
Вскоре ночи стали такими холодными, что слонам потребовались попоны. К этому времени пятеро дрессировщиков вместе с животными покинули лагерь. Двое направили стопы на север, в Изумрудную долину, трое – на юг, в Куумик, работать в рудниках.
При мысли, что для прокладки дороги к подножию Белошапковых гор у них осталось всего двадцать три слона, по спине Крошки Вилл всякий раз пробегал холодок. Перед глазами у нее стоял Здоровяк Вилли и целая процессия серых гигантов, горделиво вышагивающих вокруг арены. Этот образ и пронизывающий ее до костей холод слились в сердце Вилл в решимость, более того – в осознание своего предначертания стать хранительницей прошлого, как своего личного, так и всего цирка.
Дрессировщицу Слим Ким и ее слониху по кличке Тори разнесло в клочья, когда при прокладке дороги сквозь первый гребень гремучая смесь Стина неожиданно для всех взорвалась сама по себе. Слонов осталось всего двадцать два.
Прошло несколько месяцев, на смену заболевшим возвращались те, кто выздоровел. От Дурня Джо Паки и его люди узнали, что те, кому не посчастливилось выздороветь, потихоньку пополняют кладбище Мийры. К этому времени строители уже добрались до последнего, самого неприступного из пегматитовых гребней. Стены его были слишком круты и отвесны, но дороги в обход все равно не построить. Люди работали зубилами и молотками. Острые как бритва осколки разлетались во все стороны, и руки рабочих были покрыты кровоточащими ранами. Не успела бригада приступить к работе, как Тай Муати лишилась левого глаза – его, словно стрелой, пронзил осколок пегматита.
Привезли гремучую смесь. Трижды Шайнер Пит выходил работать с пиротехниками – теми, кто умел обращаться с коварной взрывчаткой. На четвертый раз он остался последним и единственным представителем этой редкой профессии.
Уже четвертый раз в тот день Шайнер Пит уходил в образовавшуюся расселину с ведром гремучей смеси и заливал ее в трещины горной породы. Как только все трещины были заполнены смесью, в них вставлялись смазанные взрывчаткой веревки; сам Пит спешил вниз – там концы веревок связывались вместе и поджигались.
Пока Пит готовился к взрыву, Крошка Вилл стояла рядом. Вместе с другими дрессировщиками и животными ей пришлось отойти далеко назад от места работ. Пока Пит разговаривал с Паки, Крошка Вилл рассматривала образовавшиеся в пегматите трещины. Ей хорошо был виден склон гребня, пятна гремучей смеси, залитые в них. Вилл уже доводилось быть свидетелем применения «гремучки», и поэтому она сумела оценить разницу и в количестве взрывчатки, и в длине запальных шнуров.
– Всем встать. Отходим еще дальше, – скомандовала она остальным дрессировщикам.
Толстяк Майк Кубоски только расхохотался в ответ:
– Да я с места не могу сдвинуться. Первый раз присел за весь день!
Крошка Вилл посмотрела на Толстяка Майка, на его слониху, Балерину, затем на других дрессировщиков.
– Если мы останемся здесь, нас завалит камнями и нам всем крышка. – Вилл указала рукой вниз. – Вот увидите, некоторые глыбы полетят прямо сюда.
Вокруг нее раздался взрыв хохота. Расстояние до расселины было немалое. Не сказав ни слова, Крошка Вилл взяла Рег и отвела ее на сотню ярдов ниже. Другие дрессировщики посмеялись между собой – мол, что поделаешь, детский каприз, но все-таки пошли вслед за Вилл в безопасное место. Все – кроме Толстяка Майка и его Балерины.
Шайнер Пит и Паки оглянулись – странно, что заставило слонов отойти дальше вниз по склону? – но затем вернулись к прежнему занятию. Паки укрылся за высоким выступом, а
Пит соединил концы шнуров, продев их между двумя камнями. Он уже приготовился резким движением сдвинуть камни, но… Крошка Вилл вскочила с места, увидев, как сверху на Пита вот-вот обрушится огромная глыба. Он так и не успел привести заряд в действие. Вилл прикусила губу и повернулась к бывшей певичке, а теперь шорнику Канарейке Мэри.
– Мэри, я вижу, как на то место, где сейчас стоит Пит, обрушивается глыба!
Певица обняла Вилл за плечи:
– Не волнуйся, моя милая. Самое главное – это заложить заряды. Тем более теперь мы все на безопасном расстоянии.
– Нет, – покачала головой Вилл, – ты не понимаешь. Со мной такое уже случалось раньше. За несколько секунд до того, как Стаб сорвался с утеса ущелья Змеиной горы, я видела его падение. Я вижу то, что должно произойти. – Вилл указала в сторону Толстяка и Балерины. – Там сейчас произойдет нечто ужасное. Не знаю, откуда мне это известно, но я это вижу. – Затем Вилл указала в сторону Шайнера Пита. – А вот там упадет самая крупная глыба. Я это вижу. Вижу как явь!
Мэри похлопала ее по руке, и в этот момент Пит резким движением сжал концы шнуров двумя камнями.
Раздался оглушительный грохот, и к небу взметнулся столб серой пыли. А еще выше взлетел целый фонтан осколков кварца, камней и валунов различной величины. Не одна глыба обрушилась на то место, где до этого стояли слоны и где предпочел остаться Толстяк со своей Балериной. Но взгляд Крошки Вилл сейчас был прикован к другому – взмыв вверх, огромный валун сделал в воздухе сальто, а затем начал падение на Шайнера Пита.
Пит сидел, сжавшись в комок у самой скалы, закрыв руками лицо. В ушах стоял оглушительный грохот, многократным эхом отражающийся от гор. Крошка Вилл закричала на падающую глыбу, вскочила с места и замахала руками. События развивались у всех на глазах. Молодая женщина, обезумев, бежит к расселине. Гигантская глыба – весом никак не менее пяти тонн – меняет в воздухе траекторию падения и обрушивается в нескольких метрах от Шайнера Пита. Толстяк и его Балерина превратились в кровавое месиво.
В ту ночь Шайнер Пит и Крошка Вилл пытались согреться под одеялом, устроившись поближе к костру.
– Говорят, ты двигала камень. Крошка Вилл кивнула:
– Похоже на то. После этого я дважды пыталась сдвинуть небольшие предметы, но у меня ничего не получилось. Не знаю даже, в чем тут дело. Ссендиссиане никогда не рассказывали мне о том, что с помощью мысли можно двигать предметы.
– Это понятно. Они только ведут разговоры при помощи мыслей. Перемещениями они не занимаются. Пит пожал ей руку:
– Скорее всего это был обман зрения.
Крошка Вилл вздохнула, закрыла глаза и кивнула:
– Наверное.
Она вспомнила происшедшие события и расплакалась. Пит обнял ее за плечи:
– Ты все думаешь о Балерине.
– Пит, у нас остался всего двадцать один слон. Всего двадцать один!
Глава 18
Третий Гастрольный Сезон прошел как-то тихо и незаметно. Единственным знаменательным событием стала беременность Поварихи Джо. Повариху пришлось в срочном порядке отправить в Мийру – в своем новом «интересном положении» она уже не могла справляться с полевой кухней. В месяц Громовик четвертого года Великой Катастрофы дорога наконец достигла покрытого льдами гребня. С его самой высокой точки Крошке Вилл как на ладони были видны искрящиеся пятна замерзших озер у подножия Белошапковых гор.
Если с гребня смотреть на восток, через простиравшуюся где-то внизу Великую топь, далеко-далеко, у самого горизонта в туманной дымке пряталась Мийра. Крошка Вилл печально покачала головой, глядя на извилистую царапину на теле планеты, которую их бригада окрестила Дорогой Слоновьего Отребья. Одиннадцать человек, мужчин и женщин, отдали ей жизнь в буквальном смысле слова. Еще девятнадцать унесли болезни. Другие тридцать скончались в Мийре во время эпидемии. Кроме Балерины, дорога к Белошапковым горам отняла еще двух слонов – Приму и Матроску. Обе не пережили холода. Теперь их осталось всего девятнадцать. А ведь до озер еще предстояло дойти.
Вилл повернулась и зашагала к лагерю, разбитому в расселине, защищавшей, насколько возможно, от пронизывающего ледяного ветра. Вокруг костров сидели, сбившись группами, бесформенные, закутанные в одеяла фигуры. Завернувшись в одеяло, Паки Дерн тем временем проверял, хорошо ли слоны укрыты попонами, хватает ли им пищи. Не успела Вилл дойти по замерзшей земле до Пита, как ее перехватил Паки Дерн.
– Крошка Вилл, завтра запряжешь Рег в повозку и поедешь в Мийру.
Вилл удивленно раскрыла глаза:
– Зачем? Ведь у нас есть лошади.
– Да, но не на этот раз. Рег плохо переносит холод, и если мы не отправим ее отсюда, долго она не протянет. – Паки кивнул в сторону костров. – Заодно отвезешь больных. – Паки положил ей на плечо руку. – Пит, того и гляди, совсем сляжет. И еще четверо. – Паки посмотрел на слонов. – Иди поспи немного. К сожалению, не могу пожалеть вас всех сразу. Завтра тебе придется в одиночку командовать парадом.
Спустя три дня уже в долине, где знойный воздух окутывал ее сонным покрывалом, Вилл потихоньку дремала, сидя верхом на шее Рег. Слониху впрягли в грузовую повозку, в которой лежали больные, мужчины и женщины. Был среди них и Шайнер Пит. По дороге Куумик – Мийра Рег степенно вышагивала на север, подходя все ближе и ближе к дому. Время от времени, чувствуя, что Крошка Вилл задремала, Рег останавливалась и принималась жевать придорожную траву. И тогда Крошка Вилл, спохватившись, постукивала ее по холке стеком, и Рег неторопливо бралась с места. Вскоре Вилл вновь начинала клевать носом.
Мысленно она представляла себя шагах в ста впереди слона, призывая животное идти следом. Крошке Вилл грезилось, будто она идет впереди и видит то, что не видно другим. Странное сновидение. Вот она остановилась посреди дороги и поджидает Рег. Какое-то время спустя из-за поворота показалась телега с больными. И кто же сидел верхом на шее у Рег? Конечно же, она сама, Крошка Вилл.
Вилл отвернулась и принялась мысленно разглядывать полосу небес между деревьями. Взмахнув руками, она воспарила над лесом. Взмывая все выше и выше, пока наконец, оглянувшись, не увидела Белошапковые горы. А затем еще выше, пока небо над ней не стадо темным. И тогда она посмотрела вниз. Царапины на поверхности планеты – дело рук их дорожно-строительной бригады – стали почти неразличимы. Но впереди, рядом со Столовым озером, Вилл разглядела домики Мийры. Один полыхал, а от трех уже остались лишь обгорелые кострища. Дальше за домами виднелась широкая полоса, пропаханная в джунглях при падении третьего шаттла. В самом конце полосы уже появилась редкая поросль. Лес постепенно заявлял о своих правах.
Вилл ощутила вокруг себя некую силу – исходившую из неизвестных источников. Ощутила шестым чувством. Подобное воздействие недоступно зрению.
– Кто вы? – спросила Вилл.
– А ты? – почувствовала она ответ. – Кто ты такая?
Вилл вспомнила голоса, и в голове у нее тотчас все пошло кругом: Хасси, Нхиссия, ссендиссиане. Но ведь они погибли в корабле еще задолго до падения.
– Мы дети ссендиссиан.
А какие они сильные! То один толкнет ее, то другой. Она казалась себе совершенно беспомощной.
Вилл посмотрела вниз, пытаясь отыскать взглядом влекомую слоном подводу. Пока она искала Рег, неведомые силы тянули ее вниз. Вилл кувырком полетела вниз с высоты. Великая Топь неслась навстречу ей с головокружительной скоростью.
Крошка Вилл открыла глаза. Рег вновь улучила минутку, чтобы предаться придорожному чревоугодию. Крошка Вилл легонько ударила ее стеком по плечу, и слониха нехотя двинулась в путь.
Крошка Вилл почувствовала мысли Шайнера Пита – он пытался достучаться до нее.
– Что-то не так, Вилл?
– Нет-нет, просто мне пригрезился дурной сон. Не волнуйся. Постарайся уснуть. – Она почувствовала, как Пит вновь выпадает в забытье. Лихорадка брала свое. И Крошка Вилл опять устремила взгляд в бескрайнюю ширь неба.
«Мне кажется, что это был сон», – подумала она. Похлопав Рег по холке, Крошка Вилл предалась своим странным видениям.
Еще через три дня их подвода добралась до Мийры. Рег поставили в крааль, а Крошку Вилл пришлось уложить в постель рядом с Питом. Теперь они вдвоем оказались в цепких объятиях смертельной лихорадки.
Крошка Вилл и Шайнер Пит вдвоем парили над облаками.
– Видишь, Пит, я была права.
Пит описал круг вокруг Крошки Вилл:
– Ты была права, согласен.
Он выровнял свое положение и посмотрел вниз:
– Ого, мы уже над Тарзаком.
Пит посмотрел на сияющее облачко – Крошку Вилл.
– Интересно, а какую мы можем развить скорость. – И он устремился через море Барабу к Срединному континенту.
– Пит, может, не надо?
Но Пит уже унесся далеко вперед и не слышал ее. Крошке Вилл пришлось догонять его. Где-то далеко внизу под ними, подобно огромному зеркалу, сияло море. На его поверхности они разглядели четыре рыбацких шхуны из Тарзака.
– Пит, давай попробуем еще быстрее. Насколько хватит сил.
И два легких сияющих облачка устремились на восток. Какое-то время им были видны только море и небо, но затем впереди темной полосой замаячил Срединный континент. Они сбавили скорость.
– Посмотри! – воскликнул Пит. – Это Мбвебве! Здесь совершил посадку второй шаттл!
Где-то внизу под ними мерцали огоньки. Но Пит и Крошка Вилл пока еще купались в лучах солнца. Был вечер, предвестник длинных ночей Мбвебве. Вскоре огоньки превратились в свет факелов, а сами факелы – в пожары, которыми полыхали деревянные дома. Внизу можно было разглядеть мужчин и женщин – с факелами в руках они шли к какому-то все еще целому дому. Крошка Вилл вскрикнула и устремилась вперед, навстречу ночи. Некоторое время ее окружала тьма, лишь редкие звезды проглядывали где-то в вышине. Крошка Вилл чувствовала, что плачет.
– Пит!
– Что?
– Пит, ну почему здесь нет луны? Мне ее так не хватает!
В темноте они схватились за руки и устремились вдогонку солнцу.
Вечером девятого числа месяца Трясуна Паки Дерн стоял в дверях хижины Мейнджа Рейнджера. Хозяин дома вместе с Бархатными Пальчиками сидели за заваленным бумагами столом.
– Никак не мог раньше. Ну как, с мальчишкой все в порядке?
Мейндж сидел на подушке скрестив ноги и подперев лицо ладонями. Не поднимая глаз, он кивнул:
– С ним все в порядке, Паки. Ты теперь у нас отец – мальчишка кровь с молоком, настоящий богатырь. – Пальчики посмотрел на Паки. – Лихорадка не берет детей. По крайней мере тех, кто родился на Момусе.
– А Повариха? Вид у нее – как из гроба. Мейндж покачал головой и опустил руки:
– Ничего не могу сказать. Пока ничего определенного. – Ветеринар потер усталые глаза и указал на ворох бумаг перед собой. – Все, что можно, мы уже перепробовали. И решили закончить эксперимент. – Мейндж посмотрел на бумаги. – Ничего. Никаких тебе результатов. – Одним движением руки он смахнул бумаги на дощатый пол. – Господи, да я ощущаю себя не врачом, а шаманом! Жгу дома, заговариваю нарывы… – Он посмотрел на Маккорки. – Такое впечатление, что абсолютно все бесполезно. Что это? Вирус? Бактерии? Какой-то сглаз? Мы точно знаем, инфекция не передается от человека к человеку. Тогда что это? Скольких насекомых мы изучили?
Пальчики покачал головой:
– Не знаю. Тыщи две пока. Но их гораздо больше. Мейндж посмотрел на Паки:
– Мы собрали целый миллиард кореньев, листьев, образцов коры, ягод – и все бесполезно. Черт, ведь у нас нет даже самого обыкновенного микроскопа! Ничего! Имей мы возможность делать анализы крови, мы смогли бы выяснить, отчего ребятишки, рожденные здесь, невосприимчивы к этой заразе. Бархатные Пальчики поник головой.
– Что же нам теперь делать? – отрешенно вопрошал он. – Мосдоу из Аркадии все ломает голову, как изготовить линзы из тамошнего благородного кварца, но боюсь, что через них мы мало что увидим. Тут, наверное, даже старый добрый электронный микроскоп был бы без толку… Впрочем, не до жиру, где тот микроскоп? – остался в другой жизни. – Пальчики сидел неподвижно, лишь дыхание выдавало в нем признаки жизни.
Мейндж встал из-за стола и, подойдя к Паки, печально посмотрел в открытую дверь на дымящиеся угли недавно сожженного дома.
– Иногда мне хочется нацепить маску, набедренную повязку и пойти изгонять злых духов.
Мейндж шагнул в темноту и отправился к дощатому строению, в котором размещался лазарет. Теперь это было единственное пристанище тех, чьи дома уничтожил огонь.
Проходя мимо, Мейндж указал на следы пожарища:
– Я им тысячу раз говорил, что поджогами не поможешь. Уже давным-давно пора понять. – Мейндж беспомощно всплеснул руками. – И все равно, не проходит и ночи, чтобы кто-нибудь не бросил зажженный факел в пустое жилище.
Паки проследовал за ним в лазарет. При свете четырех свечей были видны длинные ряды дощатых коек.
– Никак не могу взять в толк, почему некоторые все же выздоравливают, хотя большинство сгорает буквально на глазах? Почему новорожденные обладают врожденным иммунитетом? – Мейндж разговаривал сам с собой. Пройдя вдоль ряда коек, он остановился возле Шайнера Пита и Крошки Вилл. Паки встал с ним рядом.
Оба они лежали тихо – даже умиротворенно. Здоровый цвет лица вернулся к ним, жар спал. Но зато они вели разговоры о странных вещах – о том, как их сознание путешествует вокруг планеты, об огромных зеленых ящерицах, виденных ими в Великой топи, о том, что они нашли змеиные яйца, спрятанные Вако-Вако посреди Великой топи, и разговаривали с ними.
– Жар был сильным. Он всегда сильный. У нас есть несколько случаев осложнений на мозг. – Мейндж покачал головой. – Ограниченные телепатические способности нескольких ребятишек из нашего цирка я в свое время обсуждал с нашим врачом и ссендиссианкой Нхиссией. Но даже ссендиссиане не способны мысленно бродить вне тела, совершая путешествия в пространстве и времени. Заболевшие всегда горят как в огне – к ним страшно даже прикоснуться. По всей видимости, поврежден мозг.
Паки потер подбородок и посмотрел на ветеринара:
– А змеи Вако умели передвигать предметы усилием мысли?
– Ты имеешь в виду телекинез? – Мейндж покачал головой. – Вряд ли.
– А вот Крошка Вилл может. Ребята из нашей бригады видели, как она передвинула огромный камень. Мейндж недоверчиво выгнул брови:
– И сколько из них заболели?
– Не знаю, но…
– А ты сам-то это видел?
Паки отрицательно покачал головой.
Мейндж вслед за Паки направился к выходу.
– Эх, я бы что угодно сейчас отдал за какой-нибудь паршивый термометр!
Хотя подводы со льдом начали регулярно проезжать через Мийру по дороге в Тарзак, четвертые Гастроли прошли без участия жителей Изумрудной долины. Пока эпидемия косила людей, было не до веселья. Слишком много появилось новых могил, много народу все еще в лазарете, а те, кто выздоровел, слишком слабы. Те, кто был в состоянии стоять на ногах, собрались на крошечной городской площади, где Паки и Роббер устроили нечто вроде представления. А неделю спустя сам Паки оказался в лазарете.
Было тринадцатое число месяца Ветряка, пятого года Великой Катастрофы. Крошка Вилл поднялась с постели и, слегка пошатываясь, вышла на солнце. Ощутив тепло солнечных лучей, она засунула руку под одежду, чтобы пощупать выпирающую над впалым животом грудную клетку. Теперь жители Мийры были все как один – кожа да кости.
Паки все еще прикован к постели: слишком слаб, чтобы встать на ноги.
Еле передвигая ноги, Крошка Вилл направилась вверх по улице к дому Паки. Сидя на каменном крылечке перед входом, Повариха Джо грудью кормила сына.
– Повариха, как там поживает наш Паки?
Повариха кивком указала на свободный конец скамьи:
– Присаживайся, Крошка Вилл. Кажется, будто тебя вот-вот ветром сдует.
Крошка Вилл покачала головой:
– На солнышке хорошо. А если я сяду, очень много сил уйдет у меня, чтобы встать. – Она кивнула в сторону двери. – Как там Паки?
В глазах Поварихи появилось странное выражение.
– Не знаю. Мейндж говорит, что жар спал. Но Паки все равно лежит в постели, словно помереть собрался. В рот ничего не берет – отказывается есть.
Крошка Вилл почувствовала головокружение и прижала руку ко лбу:
– Может, мне все-таки лучше сесть. – Она сделала три шага, отделявшие ее от скамьи, и тяжело опустилась на нее.
– Ну как, лучше тебе?
– Лучше, но ноги меня что-то плохо пока держат. Повариха взяла ребенка поудобнее и посмотрела на Вилл:
– А ты уверена, что тебе вообще можно вставать? Будь у тебя сейчас зеркало, ты бы со страху в обморок грохнулась, глядя на себя.
– Если бы да кабы.
– А как Пит?
Вилл покачала головой:
– Еще слаб, хотя постепенно выкарабкивается. – Вилл заглянула в темный дверной проем дома Паки, а затем снова посмотрела на Повариху Джо. – Ничего, если я зайду посмотреть на него?
– Он ни с кем не разговаривает. Даже со мной.
Крошка Вилл уперлась рукой о стенку дома и заставила себя подняться. Держась за стену, она вошла и остановилась у двери.
– Паки!
Не получив ответа, она прошла к окну справа от себя и сняла с него закрывавшее свет одеяло. Комната тотчас наполнилась солнцем.
– Завесь окно.
Обернувшись на еле слышный голос, Крошка Вилл увидела Паки, вернее, то, что от него осталось.
– Кто ты теперь у нас, Паки? Крот? Даже света боишься?
– Завесь окно и уходи отсюда.
Но Крошка Вилл проковыляла к другому окну и с него сдернула одеяло.
– Паки, чтобы одеться, в комнате должно быть светло. Как можно одеваться в темноте?
– Одеваться? – Начальник слонов смотрел на нее запавшими глазами. – Зачем мне одеваться? А ты, если у тебя осталась хоть капля здравого смысла, тоже иди и ложись.
Если с гребня смотреть на восток, через простиравшуюся где-то внизу Великую топь, далеко-далеко, у самого горизонта в туманной дымке пряталась Мийра. Крошка Вилл печально покачала головой, глядя на извилистую царапину на теле планеты, которую их бригада окрестила Дорогой Слоновьего Отребья. Одиннадцать человек, мужчин и женщин, отдали ей жизнь в буквальном смысле слова. Еще девятнадцать унесли болезни. Другие тридцать скончались в Мийре во время эпидемии. Кроме Балерины, дорога к Белошапковым горам отняла еще двух слонов – Приму и Матроску. Обе не пережили холода. Теперь их осталось всего девятнадцать. А ведь до озер еще предстояло дойти.
Вилл повернулась и зашагала к лагерю, разбитому в расселине, защищавшей, насколько возможно, от пронизывающего ледяного ветра. Вокруг костров сидели, сбившись группами, бесформенные, закутанные в одеяла фигуры. Завернувшись в одеяло, Паки Дерн тем временем проверял, хорошо ли слоны укрыты попонами, хватает ли им пищи. Не успела Вилл дойти по замерзшей земле до Пита, как ее перехватил Паки Дерн.
– Крошка Вилл, завтра запряжешь Рег в повозку и поедешь в Мийру.
Вилл удивленно раскрыла глаза:
– Зачем? Ведь у нас есть лошади.
– Да, но не на этот раз. Рег плохо переносит холод, и если мы не отправим ее отсюда, долго она не протянет. – Паки кивнул в сторону костров. – Заодно отвезешь больных. – Паки положил ей на плечо руку. – Пит, того и гляди, совсем сляжет. И еще четверо. – Паки посмотрел на слонов. – Иди поспи немного. К сожалению, не могу пожалеть вас всех сразу. Завтра тебе придется в одиночку командовать парадом.
Спустя три дня уже в долине, где знойный воздух окутывал ее сонным покрывалом, Вилл потихоньку дремала, сидя верхом на шее Рег. Слониху впрягли в грузовую повозку, в которой лежали больные, мужчины и женщины. Был среди них и Шайнер Пит. По дороге Куумик – Мийра Рег степенно вышагивала на север, подходя все ближе и ближе к дому. Время от времени, чувствуя, что Крошка Вилл задремала, Рег останавливалась и принималась жевать придорожную траву. И тогда Крошка Вилл, спохватившись, постукивала ее по холке стеком, и Рег неторопливо бралась с места. Вскоре Вилл вновь начинала клевать носом.
Мысленно она представляла себя шагах в ста впереди слона, призывая животное идти следом. Крошке Вилл грезилось, будто она идет впереди и видит то, что не видно другим. Странное сновидение. Вот она остановилась посреди дороги и поджидает Рег. Какое-то время спустя из-за поворота показалась телега с больными. И кто же сидел верхом на шее у Рег? Конечно же, она сама, Крошка Вилл.
Вилл отвернулась и принялась мысленно разглядывать полосу небес между деревьями. Взмахнув руками, она воспарила над лесом. Взмывая все выше и выше, пока наконец, оглянувшись, не увидела Белошапковые горы. А затем еще выше, пока небо над ней не стадо темным. И тогда она посмотрела вниз. Царапины на поверхности планеты – дело рук их дорожно-строительной бригады – стали почти неразличимы. Но впереди, рядом со Столовым озером, Вилл разглядела домики Мийры. Один полыхал, а от трех уже остались лишь обгорелые кострища. Дальше за домами виднелась широкая полоса, пропаханная в джунглях при падении третьего шаттла. В самом конце полосы уже появилась редкая поросль. Лес постепенно заявлял о своих правах.
Вилл ощутила вокруг себя некую силу – исходившую из неизвестных источников. Ощутила шестым чувством. Подобное воздействие недоступно зрению.
– Кто вы? – спросила Вилл.
– А ты? – почувствовала она ответ. – Кто ты такая?
Вилл вспомнила голоса, и в голове у нее тотчас все пошло кругом: Хасси, Нхиссия, ссендиссиане. Но ведь они погибли в корабле еще задолго до падения.
– Мы дети ссендиссиан.
А какие они сильные! То один толкнет ее, то другой. Она казалась себе совершенно беспомощной.
Вилл посмотрела вниз, пытаясь отыскать взглядом влекомую слоном подводу. Пока она искала Рег, неведомые силы тянули ее вниз. Вилл кувырком полетела вниз с высоты. Великая Топь неслась навстречу ей с головокружительной скоростью.
Крошка Вилл открыла глаза. Рег вновь улучила минутку, чтобы предаться придорожному чревоугодию. Крошка Вилл легонько ударила ее стеком по плечу, и слониха нехотя двинулась в путь.
Крошка Вилл почувствовала мысли Шайнера Пита – он пытался достучаться до нее.
– Что-то не так, Вилл?
– Нет-нет, просто мне пригрезился дурной сон. Не волнуйся. Постарайся уснуть. – Она почувствовала, как Пит вновь выпадает в забытье. Лихорадка брала свое. И Крошка Вилл опять устремила взгляд в бескрайнюю ширь неба.
«Мне кажется, что это был сон», – подумала она. Похлопав Рег по холке, Крошка Вилл предалась своим странным видениям.
Еще через три дня их подвода добралась до Мийры. Рег поставили в крааль, а Крошку Вилл пришлось уложить в постель рядом с Питом. Теперь они вдвоем оказались в цепких объятиях смертельной лихорадки.
Крошка Вилл и Шайнер Пит вдвоем парили над облаками.
– Видишь, Пит, я была права.
Пит описал круг вокруг Крошки Вилл:
– Ты была права, согласен.
Он выровнял свое положение и посмотрел вниз:
– Ого, мы уже над Тарзаком.
Пит посмотрел на сияющее облачко – Крошку Вилл.
– Интересно, а какую мы можем развить скорость. – И он устремился через море Барабу к Срединному континенту.
– Пит, может, не надо?
Но Пит уже унесся далеко вперед и не слышал ее. Крошке Вилл пришлось догонять его. Где-то далеко внизу под ними, подобно огромному зеркалу, сияло море. На его поверхности они разглядели четыре рыбацких шхуны из Тарзака.
– Пит, давай попробуем еще быстрее. Насколько хватит сил.
И два легких сияющих облачка устремились на восток. Какое-то время им были видны только море и небо, но затем впереди темной полосой замаячил Срединный континент. Они сбавили скорость.
– Посмотри! – воскликнул Пит. – Это Мбвебве! Здесь совершил посадку второй шаттл!
Где-то внизу под ними мерцали огоньки. Но Пит и Крошка Вилл пока еще купались в лучах солнца. Был вечер, предвестник длинных ночей Мбвебве. Вскоре огоньки превратились в свет факелов, а сами факелы – в пожары, которыми полыхали деревянные дома. Внизу можно было разглядеть мужчин и женщин – с факелами в руках они шли к какому-то все еще целому дому. Крошка Вилл вскрикнула и устремилась вперед, навстречу ночи. Некоторое время ее окружала тьма, лишь редкие звезды проглядывали где-то в вышине. Крошка Вилл чувствовала, что плачет.
– Пит!
– Что?
– Пит, ну почему здесь нет луны? Мне ее так не хватает!
В темноте они схватились за руки и устремились вдогонку солнцу.
Вечером девятого числа месяца Трясуна Паки Дерн стоял в дверях хижины Мейнджа Рейнджера. Хозяин дома вместе с Бархатными Пальчиками сидели за заваленным бумагами столом.
– Никак не мог раньше. Ну как, с мальчишкой все в порядке?
Мейндж сидел на подушке скрестив ноги и подперев лицо ладонями. Не поднимая глаз, он кивнул:
– С ним все в порядке, Паки. Ты теперь у нас отец – мальчишка кровь с молоком, настоящий богатырь. – Пальчики посмотрел на Паки. – Лихорадка не берет детей. По крайней мере тех, кто родился на Момусе.
– А Повариха? Вид у нее – как из гроба. Мейндж покачал головой и опустил руки:
– Ничего не могу сказать. Пока ничего определенного. – Ветеринар потер усталые глаза и указал на ворох бумаг перед собой. – Все, что можно, мы уже перепробовали. И решили закончить эксперимент. – Мейндж посмотрел на бумаги. – Ничего. Никаких тебе результатов. – Одним движением руки он смахнул бумаги на дощатый пол. – Господи, да я ощущаю себя не врачом, а шаманом! Жгу дома, заговариваю нарывы… – Он посмотрел на Маккорки. – Такое впечатление, что абсолютно все бесполезно. Что это? Вирус? Бактерии? Какой-то сглаз? Мы точно знаем, инфекция не передается от человека к человеку. Тогда что это? Скольких насекомых мы изучили?
Пальчики покачал головой:
– Не знаю. Тыщи две пока. Но их гораздо больше. Мейндж посмотрел на Паки:
– Мы собрали целый миллиард кореньев, листьев, образцов коры, ягод – и все бесполезно. Черт, ведь у нас нет даже самого обыкновенного микроскопа! Ничего! Имей мы возможность делать анализы крови, мы смогли бы выяснить, отчего ребятишки, рожденные здесь, невосприимчивы к этой заразе. Бархатные Пальчики поник головой.
– Что же нам теперь делать? – отрешенно вопрошал он. – Мосдоу из Аркадии все ломает голову, как изготовить линзы из тамошнего благородного кварца, но боюсь, что через них мы мало что увидим. Тут, наверное, даже старый добрый электронный микроскоп был бы без толку… Впрочем, не до жиру, где тот микроскоп? – остался в другой жизни. – Пальчики сидел неподвижно, лишь дыхание выдавало в нем признаки жизни.
Мейндж встал из-за стола и, подойдя к Паки, печально посмотрел в открытую дверь на дымящиеся угли недавно сожженного дома.
– Иногда мне хочется нацепить маску, набедренную повязку и пойти изгонять злых духов.
Мейндж шагнул в темноту и отправился к дощатому строению, в котором размещался лазарет. Теперь это было единственное пристанище тех, чьи дома уничтожил огонь.
Проходя мимо, Мейндж указал на следы пожарища:
– Я им тысячу раз говорил, что поджогами не поможешь. Уже давным-давно пора понять. – Мейндж беспомощно всплеснул руками. – И все равно, не проходит и ночи, чтобы кто-нибудь не бросил зажженный факел в пустое жилище.
Паки проследовал за ним в лазарет. При свете четырех свечей были видны длинные ряды дощатых коек.
– Никак не могу взять в толк, почему некоторые все же выздоравливают, хотя большинство сгорает буквально на глазах? Почему новорожденные обладают врожденным иммунитетом? – Мейндж разговаривал сам с собой. Пройдя вдоль ряда коек, он остановился возле Шайнера Пита и Крошки Вилл. Паки встал с ним рядом.
Оба они лежали тихо – даже умиротворенно. Здоровый цвет лица вернулся к ним, жар спал. Но зато они вели разговоры о странных вещах – о том, как их сознание путешествует вокруг планеты, об огромных зеленых ящерицах, виденных ими в Великой топи, о том, что они нашли змеиные яйца, спрятанные Вако-Вако посреди Великой топи, и разговаривали с ними.
– Жар был сильным. Он всегда сильный. У нас есть несколько случаев осложнений на мозг. – Мейндж покачал головой. – Ограниченные телепатические способности нескольких ребятишек из нашего цирка я в свое время обсуждал с нашим врачом и ссендиссианкой Нхиссией. Но даже ссендиссиане не способны мысленно бродить вне тела, совершая путешествия в пространстве и времени. Заболевшие всегда горят как в огне – к ним страшно даже прикоснуться. По всей видимости, поврежден мозг.
Паки потер подбородок и посмотрел на ветеринара:
– А змеи Вако умели передвигать предметы усилием мысли?
– Ты имеешь в виду телекинез? – Мейндж покачал головой. – Вряд ли.
– А вот Крошка Вилл может. Ребята из нашей бригады видели, как она передвинула огромный камень. Мейндж недоверчиво выгнул брови:
– И сколько из них заболели?
– Не знаю, но…
– А ты сам-то это видел?
Паки отрицательно покачал головой.
Мейндж вслед за Паки направился к выходу.
– Эх, я бы что угодно сейчас отдал за какой-нибудь паршивый термометр!
Хотя подводы со льдом начали регулярно проезжать через Мийру по дороге в Тарзак, четвертые Гастроли прошли без участия жителей Изумрудной долины. Пока эпидемия косила людей, было не до веселья. Слишком много появилось новых могил, много народу все еще в лазарете, а те, кто выздоровел, слишком слабы. Те, кто был в состоянии стоять на ногах, собрались на крошечной городской площади, где Паки и Роббер устроили нечто вроде представления. А неделю спустя сам Паки оказался в лазарете.
Было тринадцатое число месяца Ветряка, пятого года Великой Катастрофы. Крошка Вилл поднялась с постели и, слегка пошатываясь, вышла на солнце. Ощутив тепло солнечных лучей, она засунула руку под одежду, чтобы пощупать выпирающую над впалым животом грудную клетку. Теперь жители Мийры были все как один – кожа да кости.
Паки все еще прикован к постели: слишком слаб, чтобы встать на ноги.
Еле передвигая ноги, Крошка Вилл направилась вверх по улице к дому Паки. Сидя на каменном крылечке перед входом, Повариха Джо грудью кормила сына.
– Повариха, как там поживает наш Паки?
Повариха кивком указала на свободный конец скамьи:
– Присаживайся, Крошка Вилл. Кажется, будто тебя вот-вот ветром сдует.
Крошка Вилл покачала головой:
– На солнышке хорошо. А если я сяду, очень много сил уйдет у меня, чтобы встать. – Она кивнула в сторону двери. – Как там Паки?
В глазах Поварихи появилось странное выражение.
– Не знаю. Мейндж говорит, что жар спал. Но Паки все равно лежит в постели, словно помереть собрался. В рот ничего не берет – отказывается есть.
Крошка Вилл почувствовала головокружение и прижала руку ко лбу:
– Может, мне все-таки лучше сесть. – Она сделала три шага, отделявшие ее от скамьи, и тяжело опустилась на нее.
– Ну как, лучше тебе?
– Лучше, но ноги меня что-то плохо пока держат. Повариха взяла ребенка поудобнее и посмотрела на Вилл:
– А ты уверена, что тебе вообще можно вставать? Будь у тебя сейчас зеркало, ты бы со страху в обморок грохнулась, глядя на себя.
– Если бы да кабы.
– А как Пит?
Вилл покачала головой:
– Еще слаб, хотя постепенно выкарабкивается. – Вилл заглянула в темный дверной проем дома Паки, а затем снова посмотрела на Повариху Джо. – Ничего, если я зайду посмотреть на него?
– Он ни с кем не разговаривает. Даже со мной.
Крошка Вилл уперлась рукой о стенку дома и заставила себя подняться. Держась за стену, она вошла и остановилась у двери.
– Паки!
Не получив ответа, она прошла к окну справа от себя и сняла с него закрывавшее свет одеяло. Комната тотчас наполнилась солнцем.
– Завесь окно.
Обернувшись на еле слышный голос, Крошка Вилл увидела Паки, вернее, то, что от него осталось.
– Кто ты теперь у нас, Паки? Крот? Даже света боишься?
– Завесь окно и уходи отсюда.
Но Крошка Вилл проковыляла к другому окну и с него сдернула одеяло.
– Паки, чтобы одеться, в комнате должно быть светло. Как можно одеваться в темноте?
– Одеваться? – Начальник слонов смотрел на нее запавшими глазами. – Зачем мне одеваться? А ты, если у тебя осталась хоть капля здравого смысла, тоже иди и ложись.