Лорд Джеффри. Крысы и ангелы

   — Но кто же? Кто, Чарди?
   — Может быть, некая автоматическая система, запущенная в давние времена… может быть, люди… Такие же, как мы с тобой, Бронта, только им больше повезло — они оказались наверху… Во всех отношениях, — добавил Блейд, помолчав.
   — Дерьмо херувима! Да это… это же…
   Странник внимательно посмотрел на Бронта, потом взял за плечо, развернул к себе.
   — Скажи-ка мне, парень, если кэшей действительно посылают люди — те, что сверху, — что бы ты с ними сделал? Я имею в виду этих людей, а не кэшей?
   Юноша судорожно сглотнул, и в глазах его сверкнули яростные огоньки. Нет, не огоньки, подумал Блейд, скорее — дьявольское пламя! Бронта вдруг успокоился, только лицо у него сделалось как замороженное. Оно было бледным, совсем белым — и на нем полыхали темным огнем зрачки.
   — Я бы с ними поговорил, с этими людьми, — произнес Бронта, с трудом двигая застывшими губами. — Я бы с ними поговорил, Чарди! Вот так! — он резко выбросил руку вперед и рявкнул; — Дуд-ут! Кх-эшш! Кх-эшш!

Расследование третье

   — Как поживает твой пациент, апатам?
   — Который, Сийра?
   — Тот, которому виделись нехорошие сны. Помнишь, ты рассказывал мне о нем?
   — Да, конечно! С ним все в порядке, милая. Сегодня он был у меня в последний раз.
   — Он больше не видит снов?
   — Видит, но другие. Те, которые я ему внушил. Приятные и теплые, как летнее небо… И посмотри, что он принес!
   — О!..
   — Это тебе. В твоих черных волосах серебристый гребень будет выглядеть великолепно.
   — Какая красота! Спасибо тебе — и тому, кто его сделал! Это ведь кость, апатам? Резная кость? А зеленые камни — изумруды?
   — Да, дочка. Резная кость, изумруды и серебро… Красиво, правда?
   — Очень! А почему он подарил тебе именно это?
   — Мы много раз беседовали… тот человек — художник, мастер… он говорил о себе, я — о себе… и о тебе тоже. Так он узнал, что у меня есть дочь, и выточил из кости эту вещицу. Подарок от чистого сердца, знак благодарности…
   — Но почему мастер не сделал что-нибудь для тебя, апатам?
   — Хм-м… Видишь ли, он — умный человек, натура тонко чувствующая… недаром его посещали такие сны… Он знает, что сердце отца больше порадует подарок, преподнесенный дочери. А свою плату я уже получил, дочка.
   — Какую же?
   — Странный вопрос! Я ведь сказал — мой пациент излечился!
   — Да, действительно… Что еще нужно целителю душ?
   — Ничего.
   — Апатам, я смотрю на этот гребень и думаю…
   — Да, Сийра?
   — Почему люди делают одни вещи и не делают других? Ну, ты понимаешь… Можно рисовать картины, писать музыку или стихи, можно делать такие вот прекрасные вещи, как этот гребень… можно даже сшить себе одежду, построить дом или яхту… но никто не станет трудиться над грузовым катамараном…
   — Но это же так просто, Сийра! Разве тебе не говорили учителя?..
   — Ты — лучше учителей…
   — Ну, спасибо, милая… я польщен! Так вот, человеку прилично делать то, что украшает жизнь. Музыка или стихи, изысканная одежда или удобный дом, яхта с расписным парусом и резными бортами, редкостная мебель или яркий цветник под окном — все это дарит радость, все это приятно для глаз, для слуха… И акт творения красоты приносит счастье! Ну, а какая же красота в грузовом катамаране или в мониторе связи? В топотуне или в амфибии, в которой путешествуют по болотам? Впрочем, и они могут иметь пристойный вид, но это — красота функциональности, лишенная тепла живой руки, не греющая душу… Нет, дочка, человек должен заниматься человеческим ремеслом, а машины пусть делают машины! Во всяком случае, так повелось исстари, со времен Редукции.
   — Значит, я не могу сама собрать связное устройство или того же топотуна?
   — Почему же… человеку доступно все, и лишь его воля имеет значение и смысл. Ты можешь собрать топотуна или какой-нибудь станок, но это будет расценено как странная причуда. Такими делами занимаются машины под управлением компьютеров, и мы не вмешиваемся в их работу.
   — А кто же управляет компьютерами?
   — Никто. Это самопрограммирующиеся системы. Им поставили задачу, и они ее выполняют. Мы вообще их не видим. Ты же знаешь, что когда-то их убрали под землю, в опустевшие города древних, где они исправно трудятся до сих пор.
   — Но они не могут выйти из-под контроля?
   — Нелепая мысль, Сийра! Столь же нелепая, как сны моего пациента-художника! Они знают, что поверхность земли — для людей, знают, что обязаны выдавать продукцию и поддерживать порядок в своем подземном мире. В том и состоит смысл их существования.
   — Значит, где-то под нами — целая механическая машинная вселенная?
   — Вполне вероятно… древние строили гигантские города в эпоху перенаселения.
   — Как интересно! А можно ли спуститься вниз, апатам? Туда, к машинам?
   — Еще одна нелепая мысль, Сийра! Во-первых, почти все входы запечатаны; во-вторых, тот, кто захотел бы туда проникнуть, он… он… он просто лишился бы уважения в глазах людей! Даже более того — потерял бы свой человеческий статус и во мнении машин! Представляешь, какой ужас!
   — Ты смеешься надо мной, апатам…
   — Смеюсь, дочка. Ты задаешь сегодня очень смешные вопросы.
 

***

 
   По земному счету времени шел шестой день очередного хряпа. Блейд, как всегда, когда ему хотелось уединения, удалился в широкий конец жилой пещеры, к темным жерлам тоннелей, ведущим в неведомые глубины. Был час между первой и второй едой; большинство обитателей крысиных нор отсыпалось, и даже водоносы не мешали страннику.
   Эта экспедиция была для него совершенно рядовой, ничем не похожей на те командировки, в которые он отправлялся с конкретными заданиями, вооруженный каким-нибудь экзотическим устройством вроде спейсера или телепортатора. Обычно его походы в иные миры совершались дважды в год — весной или летом, затем — осенью или зимой. Подобный порядок стал уже привычным за десять лет странствий, и, когда пришел урочный срок, лорд Лейтон отправил своего испытателя в иной мир в полном соответствии с графиком.
   Блейду казалось, что его светлость был несколько рассеян. Вероятно, старик еще не оправился от предыдущей неудачи, от того, что произошло во время девятнадцатого старта. Тогда Блейд попытался вновь достичь Азалты, технологические достижения которой весьма интересовали военных, но потерпел полный провал — несмотря на использование спейсера. Впрочем, сам он вовсе не считал ту свою экспедицию неудачной; в определенном смысле ему пришлось претерпеть самые волнующие и невероятные приключения за всю свою жизнь! Еще бы! Встретить в ином мире своего аналога! Да и мир тот трудно было считать иным, настолько он оказался похож на Землю…
   Следующее, двадцатое странствие, выглядело еще более удивительным. Блейд совершил словно бы во сне — а быть может, то и был сон, навеянный компьютером? Во всяком случае, эта экспедиция не принесла его светлости никакой прибыли, ни научной, ни материальной. В обеих предыдущих командировках, как и в этой, Блейду пришлось обходиться без приятной компании Малыша Тила (так он называл третью модель телепортатора), ибо Лейтон всерьез занимался модернизацией этого устройства. Он начал серию экспериментов, пытаясь объяснить странные трансформации, которые происходили при пересылке с живыми объектами. Теоретически Малыш Тил мог переслать из реальностей Измерения Икс все, что угодно, но если камни, металл и пластмасса доходили до приемной камеры без всяких изменений, то с людьми дело обстояло совершенно иначе. Первый и единственный опыт такого рода Блейд произвел в Киртане, во время восемнадцатого странствия, отправив на Землю Асту Лартам, юную монахиню из местного монастыря. Она благополучно перебралась в Лондон — если не считать того, что несколько помолодела, лет так на пятнадцать или шестнадцать. Блейд, впрочем, не огорчился; теперь у него была дочь, Анна Мария, прелестная двухгодовалая малышка с синими глазами.
   В эту, двадцать первую экспедицию ему пришлось отправиться без Малыша Тила, над которым сейчас колдовал Лейтон. Странник уже предчувствовал, что в будущем ему придется испытать телепортатор на живых существах, что, с его точки зрения, было бы не слишком моральным деянием. Жаль, однако, что сейчас с ним нет Малыша. Он с удовольствием отправил бы Лейтону пару-другую кэшей и заслужил бы вечную благодарность и его светлости, и британских промышленников, такие роботы на Земле еще и не снились. Видимо, их удалось бы избавить от неприятных манер и приставить к станкам — и тогда… О, тогда началась бы эпоха великого расцвета!
   Хотя как сказать… Блейд, размеренно вышагивая по площадке перед тоннелями, призадумался. Предположим, кэши появятся на фабриках, в полях, в рудниках… Что же останется людям? Не той ничтожной прослойке интеллектуалов, на которых держатся земная цивилизация и культура, а простым людям, работникам? Тем, которые продают не мозги, а руки и спины? Тем, которые привыкли трудиться и получать за свой труд положенное? Мало или много — это уже другой вопрос, но — положенное! Честно заработанное! Что, к примеру, скажут профсоюзы? Не приведет ли появление универсальных роботов к серьезному конфликту?
   Усмехнувшись, он замедлил шаги, поглядывая на три фигурки, направлявшиеся к нему от жилых нор. К чему беспокоиться насчет профсоюзов, промышленников, рабочих и фермеров! Все равно кэша в земную реальность ему не утащить! Правда, он мог бы попытаться взять с собой плату… или хотя бы микросхему…
   Три фигурки приблизились настолько, что он узнал свое семейство -Сейру, Дилси и Нести. Их лица были еще неразличимы в полумраке, но пышная грива темных волос позволила безошибочно угадать его молодую подругу, — а два высоких парня рядом с ней могли быть только старшими со-мужьями. Младший, Бронта, наверняка сидит в своей мастерской, потроша очередного кэша. По приказу вождя ему натащили из депо множество корпусов, сравнительно новых, старых и совсем древних, выкопанных из-под завалов мусора, — Джаки хотел убедиться, что источник их происхождения одинаков. Блейд, впрочем, в этом не сомневался; его больше занимала проблема отработки второй гипотезы, насчет экологической катастрофы. Но чтобы разобраться с ней, приходилось ждать конца хряпа и новой битвы.
 

***

 
   Сейра подбежала к нему — юная, улыбающаяся, чистенькая. Дилси и Кести тоже выглядели не в пример лучше — постепенно обычай умываться по утрам входил в жизнь обитателей Ньюстарда — Блейд с охотой объяснял всем и каждому, что именно такого правила придерживаются в Смоуте, а местные ни в чем не хотели уступать соседнему анклаву.
   — Мы идем охотиться на земляных червей, — радостно сообщила Сейра. -Ты как?
   Только теперь Блейд заметил, что все трое вооружены раздвоенными металлическими шестами и тащат с собой большие пластиковые мешки. Про охоту на червей странник был уже изрядно наслышан, но ни разу не принимал участие в этом увлекательном сафари. Сейчас он решил рискнуть.
   — Конечно, девочка, я пойду с вами. Палки у меня нет, но я готов нести все мешки.
   — Договорились, — Дилси ухмыльнулся. — Мы ловим, ты тащишь. Ну, вперед, червоеды!
   Он явно чувствовал себя главным охотником.
   Блейд кивнул, улыбнулся в ответ, и они углубились в один из проходов -тот, который вел прямиком к дичи.
   Земляные черви действительно жили в земле, хотя вокруг был сплошной камень. Существовали, однако, обширные гроты, куда просачивалась вода, питавшая лишайники и мхи. Там эта подземная растительность цвела пышным цветом — куда активнее, чем в жилой пещере. Отмиравшие корни и стебли образовывали что-то вроде почвы, довольно толстым слоем покрывавшей дно каверн; в ней-то и водились черви, главный источник мясной пищи Ньюстарда. Они были потрясающе живучи; любого можно было разрезать бластером на куски, которые продолжали шевелиться и со временем вновь превращались в целых особей. Охотились на них чрезвычайно просто: раскапывали в подходящем месте грунт, прижимали изживающуюся тварь рогаткой, а затем совали живьем в мешок, откуда червь перекочевывая прямиком в кастрюлю. Главное, требовалось знать, где копать; но Дики был большим мастером по этой части, проявлявшим и охотничий азарт, и незаурядную интуицию.
   — Ходят слухи, — начал он, поворачиваясь к Блейду, — что вы с Бронтой распотрошили кэша и обнаружили что-то интересное?
   — Да. Там есть маленькие детальки, помеченными цифрами… обычными цифрами, вполне понятными любому грамотею вроде тебя.
   — А зачем?
   — Видишь ли, детальки внешне похожи, совсем неразличимы, можно сказать. Но по внутреннему строению каждая отлична от другой, каждая выполняет свою функцию. Вот их и пронумеровали, чтобы знать, какая для чего служит.
   — Кто? — голос Дилси был серьезен.
   — Те, кто делает кэшей-убийц, я думаю.
   — Люди?
   — Может быть, люди, может быть, машины… Очень сложные машины, которые умеют собрать что угодно — хоть кэша, хоть бластер.
   Дилси помрачнел, мысль о том, что где-то находятся люди, посылающие в Ньюстард и другие анклавы убийц, ему явно не нравилась. Обитатели крысиных нор Дыры в одном радикально отличались от крыс — между собой они не грызлись. Тут существовал иной способ выплеснуть свою ненависть.
   — Если кэшей делают машины, Чарди, — те сложные машины, о которых ты говоришь, — то зачем помечать цифрами детальки? Эти штучки, которые Бронта называет мокрицами? Ведь такие пометки больше подходят для людей, а? Как ты полагаешь?
   «Ну и Дилси! Молодец!» — подумал Блейд. Он сам долго ломал голову над этим вопросом. Цифровая маркировка предполагала, что кэшей собирают люди, для полностью автоматизированных поточных линий можно было бы придумать что-нибудь пооригинальнее. Впрочем, не исключалось, что микросхемы производят по древней, давно отработанной технологии, когда-то рассчитанной на ручную сборку. Тогда строителями убийц могли оказаться и машины, с тупым упорством воспроизводящие все операции некогда заданного цикла.
   — Я сказал, что не знаю, кто делает кэшей, — произнес странник, — и вряд ли мы сумеем это выяснить, если не доберемся до самих мастерских.
   — Ты хочешь?..
   — Да. Я собираюсь раскопать это дело до конца. — Блейд помолчал, потом спросил: — Пойдешь со мной, Дилси?
   — Хм-м… Нелегкая дорога… За Гладкими Коридорами можно нарваться и на кэшей, и на что-нибудь похуже… — он задумался. — Но я пойду, Чарди, я пойду! Очень уж хочется узнать, кто шлет сюда эту пакость! Чтоб им дьявол яйца открутил!
   — Я тоже пойду! — Сейра просунулась вперед, подтолкнув Блейда под локоть. — И Бронта хочет, я знаю!
   — Ну, тогда остался последний вопрос… — странник повернул голову. — Кести, что ты скажешь?
   Тот покачал головой.
   — Кэши — творения Сатаны, и тот поставил на них свои дьявольские отметки, чтобы ввести нас в заблуждение. Не поддавайтесь на его лукавство!
   Блейд усмехнулся
   — Я рад, что ты крепок в вере, дружище. Будем считать, что мы отправимся прямо к черту на рога. Ты пойдешь?
   — А ты что, сомневаешься? — Кести даже фыркнул от возмущения.
   Воздух заметно потеплел, насытился влагой и неприятными запахами гнили и сероводорода, путники добрались до местных лесов и саванн. Перед ними лежал огромный грот, освещенный гораздо щедрее жилой пещеры Ньюстарда: фосфоресцирующие мхи полностью покрывали стены и потолок, а под ними недвижно застыла на удивление высокая растительность — человеку по колено. Блейд ступил на этот подземный луг, заметив, что почва ощутимо прогибается под нотами После твердости камня это казалось непривычным, он сделал шаг, другой и оглянулся на своих спутников. Их лица в призрачном неоновом сиянии отливали синевой.
   Дилси уверенно двинулся вперед.
   — За мной, червоеды! Сейчас мы его достанем! Отличного крупного червячка! Тут! — он притопнул ногой, погрузившейся в гниющий лишайник по щиколотку — Начинаем копать! А ты, Чарди, готовь мешок.
   Троица охотников заработала шестами, влажные стебли полетели во все стороны, и вдруг Сейра вскрикнула.
   — Вот он! Держу!
   — Аг-га! — Дилси отбросил свою рогатину, наклонился и ловко подцепил обеими руками нечто белесое, бесцветное, извивающееся. — Мешок!
   Блейд подставил мешок, и добыча тяжело плюхнулась на дно. Червь был длиной с мужскую руку и соответствующей толщины, выглядел он премерзко, и страннику совсем не хотелось его есть — ни в вареном, ни в тушеном, ни в жареном виде. Впрочем, диета из лишайника и грибов тоже не вызывала у него энтузиазма.
   Его спутники с азартом рванулись дальше, на самую середину просторного грота. Дилси, воодушевленный первым успехом, стал внимательно изучать поросль, то тыкая в нее шестом, то принюхиваясь, то ковыряя почву носком башмака. Он походил сейчас на гончую, берущую след зайца, и Блейд, вспомнив о зайцах — а также о кроликах, енотах, барсуках и даже мышах, — тоскливо вздохнул. Любая из этих тварей была куда аппетитнее той, что сидела сейчас в его мешке.
   Они провели в охотничьих угодьях Ньюстарда часа полтора, разыскав с десяток червей. Добыча была богатой, и Дилси, главный герой дня, гордо вышагивал впереди маленького отряда, вслух размышляя на разные кулинарные темы. Сейра охотно поддерживала этот светский разговор, молчальник Кести, по обыкновению, не вмешивался, а Блейд мысленно путешествовал по Пикадилли, заглядывая во все знакомые ресторанчики. Зрелище бифштексов, ростбифов, пудингов и устриц в винном соусе было великолепным, но, к сожалению, он не чувствовал ни вкуса, ни даже запаха — так что к моменту, когда они вернулись домой, странник был готов съесть червя сырым. Сейра, однако, настояла на жарком с грибами
 

***

 
   К лакомому блюду пожаловал сам вождь. То была его привилегия и святая обязанность — откушать при случае с каждой семьей, укрепляя тем самым демократические традиции племени. Кроме того, Бронта приходился ему родным племянником, Дилси и Кести являлись сыновьями его троюродных братьев или сестер, а с Сейрой тоже сыскалась бы какая-нибудь родственная связь. Блейд, конечно, был чужим, но ведь Джаки подарил ему отличный дудут! Это делало их почти что побратимами, так что предводитель Ньюстарда мог с полным правом претендовать на добрую порцию червя.
   Червь, кстати, оказался совеем неплох на вкус, и странник, изголодавшийся по мясному, не скоро оторвался от котелка. Он провел в Дыре уже больше двух недель и чувствовал, что постепенно привыкает к крысиному существованию, затхлость в воздухе уже почти не замечалась, смачный запах, которым тянуло от грибной плантации, уже не внушал особого отвращения, варево из лишайника казалось по крайней мере не хуже овсянки. Поистине человек способен выжить всюду и везде! Даже в этих мрачных катакомбах, без солнца, без зеленых лесов, бирюзовых морей и приличной еды.
   Когда с обедом было покончено, Джаки подмигнул честной компании и извлек из своего мешка объемистую бутыль, в которой отсвечивала ядовито-фиолетовым некая жидкость. Мужчины оживились. Бутыль пустили по кругу, и вскоре всем пятерым своды пещеры стали казаться выше, огонь костра — ярче, а кэши — еще омерзительнее. Души их преисполнились отваги.
   — Д-добр-рраться б-бы д-до тех, н-навер-ррху, — изрек Бронта. — Я б-бы вррраз перр-рерр-резал им г-глотки!
   — Мы как раз и собираемся это сделать, — сообщил Блейд, на которого солидная порция самогона из лишайника не оказала особого воздействия — во всяком случае, он не заикался. — Если Джаки не против…
   — Дж-жаки н-не пртв, — милостиво кивнул вождь, неверными движениями взбалтывая остатки живительной влаги. Он приложился, потом сунул бутыль Блейду. — Дж-жаки не пртв… мможет, Дж-жаки и с-сам пйдт…
   — Что? — переспросил странник, передавая бутылку Дилси.
   — Сам пйдт… пойдт… пой-дет! — вождь, наконец, справился с трудным словом.
   — Мы в-все пй-дем, — подтвердил Дилси. — Пглядим, что за шт-ники нав-вверху… мех-ханич-ческие г-гады, л-люди или хр-рувимы!
   Очень точное изложение возможных альтернатив, подумал Блейд. Там, наверху, и в самом деле могли оказаться либо бездушные машины, либо люди -отъявленные мерзавцы, разумеется, либо ангелы, заслуженно изгнавшие греховный род людской с поверхности земли.
   Ангелы! Он мрачно усмехнулся. Там — ангелы, а тут — крысы! И между ними — роботы-убийцы, вонялка, неведомый хлопбряк и Бог знает что еще… Нет, это фантазии! Чистые фантазии!
   — Значит, Джаки не против такого похода, — уточнил странник.
   — Н-не пртв, — вождь с сожалением отставил пустую бутыль в сторону. — Мжт, ещ-ще? Бр-рнта сбег-гает… Эй, Бр-рнта, с-сыиок!
   — Хрр… — ответил Бронта, и Джаки, поглядев на него, покровительственно заметил:
   — Н-не та пшла м-мддежь, н-не та… Пжлуй, хват!
   — Хватит, — согласился Блейд, поглядывая на Дилси, которого тоже неудержимо клонило к земле. — Лучше мы потолкуем о том, что может встретиться нам наверху.
   Молчальник Кести вдруг выпрямился, сделал строгое лицо и нараспев произнес:
   — Таам — Боожья ообитеель… таам — херуувимы слаавят Твоорцаа…
   Он рухнул лицом вниз и захрапел.
   — Я б-бы этих хер-рувимов, — сказал Джаки, задумчиво озирая молодежь. — Я б-бы их…
   Вождь замолчал, нежно поглаживая блестящую трубу дудута, тот, как всегда, был рядом.
   Блейд поднялся и в три захода перетащил своих приятелей в спальную нору. Там каждого пришлось взгромоздить на топчан — что он и проделал с заботливостью сердобольной леди из Армии Спасения. Дилси, философ, хрипел и ругался в пьяном забытьи; Кести, борец с кознями дьявола, тоненько посвистывал носом; юный Бронта, слесарь, механик и мастер на все руки, храпел не по возрасту солидно. Блейд испытывал к ним странные чувства -отцовские, братские и еще какие-то, которым на Земле нет ни названия, ни определения — ибо их источником была Сейра, жена всех четверых. Любопытную семью заимел он в этой Дыре!
   Покачивая головой и усмехаясь, Блейд возвратился к костру, где все еще сидел Джаки. Сейра поила его моховым отваром, заменявшим в этих краях чай, и вождь трезвел прямо на глазах. Странник опустился рядом и принял из рук своей подружки консервную банку с обжигающим горьковатым напитком.
   — Ты и в самом деле с-собираешъся наверх? — вдруг спросил Джаки. Против ожидания, он почти не заикался.
   — Собираюсь, — кивнул Блейд.
   Вождь покачал головой, подкинул в едва тлевший костерок сушеные корни лишайника; его лицо, смутно белевшее в полумраке, стало задумчивым.
   — Беспокойные люди в этом вашем Смоуте, — сказал он.
   — Нет, дружище… это я один такой… Вот видишь — пришел к вам…
   — Пришел, и хорошо. Теперь у нас появились эти… как их… Задница господня! Такое ученое слово, которое говорит Дилси! А, новые перспективы…
   — Ты сам-то не против новых перспектив?
   — Ни в коем случае! — Джаки обвел взглядом сумрачную пещеру, потом глаза его остановились на Сейре; сжавшись в комочек у костра, она слушала разговор мужчин, — Без них, без этих перспектив, скучно жить, Чарди… Дерьмо херувима! Одно и тоже, одно и то же! Хряп — драка, хряп — драка! И хотя мы каждый раз побеждаем…
   — Не побеждаем, нет, — Блейд покачал головой. — Это лишь иллюзия, Джаки.
   Вождь вскинулся.
   — Какая такая люзия? Я говорю: каждый раз мы пускаем этот блошиный корм в распыл! Что ты болтаешь, Чарди?
   Блейд опустил глаза. За последние шесть дней он провел кое-какие демографические исследования, и результаты его не порадовали. Теперь предстояло изложить их вождю.
   — Скажи, Джаки, сколько младенцев рождается в Ньюстарде за… предположим, за тридцать хряпов? — он выбрал время, примерно соответствующее году.
   — И думать нечего… Два за хряп, не меньше… значит, всего шестьдесят.
   — А сколько из них выживает?
   Вождь нахмурился.
   — Ну, около половины… Да, половина ух точно, клянусь яйцами Сатаны!
   — Так и будем считать — тридцать, — кивнул Блейд; эти цифры вполне согласовывались с полученными им данными. — Теперь прикинем, сколько же гибнет за это время народу в драках с кэшами. Тебе это известно, Джаки?
   — Ну, по-разному бывает… Иногда никого не убьют, как в прошлый раз, иногда — одного-двоих… А если какая задрючка приключится, вроде там хлоп-бряка, то и троих-четверых уложат…
   — А за тридцать хряпов?
   Джаки помрачнел.
   — Человек пятьдесят…
   — Теперь ясно? Ты понял, кто выигрывает?
   После победоносного сражения в депо Блейду тоже казалось, что крысы вполне успешно справляются с фокстерьерами. Хитрые крысы, ловкие крысы, умелые крысы! Крысы, до которых не добраться тупым железным черепашкам на нелепых треножниках… Возможно, думал он, люди и кэши находятся в пате: первым не пробраться на поверхность мимо всяческих неприятных сюрпризов, вторым никогда не достичь стальной стены шлюза. Но после подсчетов, о которых странник сейчас сообщил Джаки, ситуация отнюдь не выглядела патовой. Людей медленно, но верно уничтожали; и тогда, когда Ньюстард сможет выставить только три или две сотни бойцов, уничтожение пойдет стремительными темпами.
   — Надо разведать дорогу наверх, — произнес Блейд. — Теперь ты понимаешь, что нет другого выхода?
   — Понимаю, — вождь угрюмо кивнул. — Идите, разве я против! Только мне с вами выбраться не удастся… Это я так сболтнул, по пьяному делу…
   — Слишком много хлопот тут?
   — Слишком много, задница божья…
   Они помолчали; Сейра налила мужчинам еще по банке мохового варева.