Выцветшие глаза Джима уставились в лицо Рибы.
– Вы плакали по Джереми, когда его собственной плоти и крови, его родным, не терпелось поплясать на его могиле. Вот эта любовь поистине бесценна. Стекло, кварц или алмаз, этот камень – твой.
Вот уже пять дней Риба не звонила Тиму. Он, конечно, беспокоится о ней, но она не доверяла самой себе. Если Чанс все еще там, если она вновь услышит его голос, хватит ли у нее воли не побежать немедленно обратно, чтобы увидеть его хищную улыбку, согреться в коричневых от загара руках.
Кто-то тихо постучал в дверь номера. Сердце Рибы подскочило за мгновение до того, как она сообразила, что это, конечно, не может быть Чанс. Он просто не знает, где она.
– Кто там? – спросила Риба, мгновенно насторожившись.
По всей комнате расставлены коробки с редкостями, а те, что не поместились, заперты в багажнике взятой напрокат машины. Жаль, что она не последовала примеру Джереми и не наняла телохранителей.
– Это Глори, Риба.
Риба, не задумываясь, метнулась к порогу.
– Чанс с тобой? – выдохнула она, распахивая дверь. Карие глаза сверкали надеждой.
Лицо Глори со времени их первой встречи сильно изменилось, усталость и печаль словно прибавили ей лет.
– Я собиралась задать тебе тот же вопрос.
– Что ты хочешь сказать?
– Чанс пропал, – глухо пробормотала Глори. – Можно войти? Я с ног валюсь.
Риба втянула Глори в комнату и, захлопнув дверь, машинально вылила в пластиковую чашку весь оставшийся в термосе кофе и молча вручила Глори. Та несколькими глотками выпила тепловатую жидкость и отдала ей чашку.
– Спасибо, – вздохнула Глори, опускаясь на уродливый пластмассовый стул. – Может, мне еще Удастся выжить.
Ясные зеленые глаза пристально глядели на Рибу.
– Что, черт возьми, произошло между тобой и Чансом? – с без обиняков спросила она.
– Он хотел получить Чайна Куин, – глухо пробормотала Риба, потрясенная глубиной разочарования, охватившего ее. Несколько безумных мгновений она надеялась, что Чанс тоскует по ней так же сильно, как она по нему. Но это, конечно, не так. Он даже не подумал ее искать. – Я отдала ему шахту.
– Почему у меня такое чувство, словно ты скрываешь что-то? – осведомилась Глори, подозрительно сузив глаза. – Так вот, крошка. Я не собираюсь ничего утаивать. Шесть дней назад я проснулась, а на душе была такая теплынь оттого, что брату наконец повезло найти настоящую любовь. Но не успела я опомниться, как в комнату ворвался Чанс, злой, словно тысяча чертей. В жизни не видела его таким. В жизни. Даже, когда погиб Лак.
Глори прикрыла глаза.
– Господи милостивый, что ты с ним сделала, Риба?
– Почему ты не спросишь, что он сделал со мной? – резко спросила Риба, гневно сверкнув глазам, вновь переживая стыд и боль.
– И что же?
– Он хотел Чайна Куин гораздо больше, чем меня. Поэтому я и исполнила его желание. Теперь он единственный владелец шахты.
– Я все еще хочу знать.
– Он мог выбрать, меня или Куин. Угадай, что он выбрал?
Глори снова закрыла глаза.
– Боже… что сделал тебе Чанс, отчего ты так его ненавидишь?
– Я вовсе не ненавижу его, – напряженно пробормотала Риба.
– Что-то мне так не кажется, – странно засмеялась Глори, пристально глядя на стоящую перед ней женщину. – Чайна Куин воплощает все, что Чанс, как он думал, хочет от жизни. А ты… – Она пожала плечами. –…ты – женщина, которую он искал всю жизнь. И стояла перед ним, гордая, как королева, и объявляла, что он может получить либо тебя, либо шахту, но не то и другое вместе. Ведешь себя, словно Чайна Куин – твоя соперница. Кем, черт возьми, ты себя вообразила?
– Никем, – прошептала Риба дрожащим голосом. – В этом вся проблема. – Я никто. Но тебе этого не понять, верно? Есть мужчина, который хочет и любит только тебя, такой, как ты есть, не за то, чем владеешь или будешь владеть. Я считала, что Чанс хочет лишь меня, пока не явилась ты и не призналась, что ему нужна лишь вторая половина проклятой шахты.
– О, нет, – выдохнула Глори, наконец-то поняв все. – Чудо, что Чанс не убил меня!
Она вскочила и обняла Рибу.
– Ты все еще любишь его, правда?
Риба кивнула, не в силах говорить.
– Тогда помоги найти его, пока он не выкинул что-нибудь от отчаяния. Я позвонила всем, кого смогла вспомнить, но никто о нем не слышал. Он не встречался с друзьями, уехал из отеля и не оставил никаких следов отъезда из Лос-Анджелеса.
– Но ты же нашла меня, – возразила Риба. – И его отыщешь.
– Солнышко, ты оставила след из оплаченных чеков и квитанций за обслуживание, так что только слепой не смог бы обнаружить тебя. Чанс словно под землю провалился.
Холодный озноб прошел по спине Рибы.
– Чайна Куин. Нет, – быстро добавила она, – он не мог! Это слишком опасно. Мы едва там не погибли.
Но, уговаривая себя, Риба все же подбежала к телефону и набрала номер Тима.
– Где ты? – спросил он. – Чанс с тобой?
– Нет. Он не звонил?
– Смеешься? Видела бы ты его после того, как повесила трубку! В жизни не видел такого… такого дикого бешенства. Джину все еще трясет при одном воспоминании об этом. И откровенно говоря, меня тоже.
– Он никого не избил, ничего не вытворял? – спросила Риба, вспомнив, на что способен выведенный из себя Чанс. Однако именно страх за Чанса заставил голос задрожать.
– Ничего подобного. Именно его спокойствие и пугало больше всего. Он ни с кем, кроме Джины, не говорил. На ней был крест, подаренный тобой на Рождество. Чанс остановился перед ней, коснулся креста и спросил: «Ты не возражаешь? Мне он понадобится там, куда я отправляюсь». Потом он разорвал цепь одним движением, словно гнилую нитку, забрал крест и ушел.
– Ушел в Чайна Куин, – тупо пробормотала Риба.
Чанс выбрал, но выбрал не ее. Она отдала ему Чайна Куин, и он, не задумываясь, принял дар. О чем же теперь говорить?
Риба машинально объяснила Тиму, где находится, и повесила трубку.
– Ну? – спросила Глори.
– Твой брат, без всякого сомнения, решил посмотреть на свои владения, – сообщила Риба.
– Это очень опасно?
– Да, – шепнула Риба, – очень.
– Тогда немедленно вытащи его оттуда!
Несмотря на то, что на темных ресницах повисли капли слез, Риба рассмеялась.
– И как же мне удастся это, Глори? – И, охваченная внезапной яростью, обернулась к сестре Чанса. – Неужели не понимаешь? Он не хочет меня. Он оставил Чайна Куин себе!
Глори, как ни старалась, не смогла проникнуть за холодную броню, которой оградила Риба свое сердце. Они вместе вылетели в Лос-Анджелес, и Риба нарушила молчание лишь однажды, чтобы объяснить, как добраться до Чайна Куин. Сама она наотрез отказалась поехать туда с Глори. Чанс сделал выбор, и больше говорить было не о чем. Закрыв глаза, напрягшись всем телом, Риба сидела в самолете и думала о человеке, который хотел эту неподатливую землю больше, чем ее.
Она не видела Глори вот уже две недели, с тех пор как они расстались в аэропорту. Та позвонила всего лишь раз, чтобы подтвердить догадку Рибы: Чанс был в Чайна Куин и пробирался сквозь тьму в поисках несравненных розовых турмалинов Палы. Мысли о Чансе, одиноком, в бесконечной подземной ночи, беззащитном перед малейшим толчком неугомонной земли, посылали холодный озноб по коже, а сердце было готово вот-вот остановиться.
Она надеялась, что приезд в «Хотел дел Коронадо», сможет заставить ее ненадолго забыться, охладить эмоции, которые удавалось скрыть лишь безмерным усилием воли. Распродажа коллекции Джереми поможет положить конец этому отрезку ее жизни, конец тоске и несбывшимся желаниям, попыткам найти ответ, почему лишь один добрый старик посчитал ее достойной любви. Но в душе продолжал тлеть страх за Чанса, страх и бешенство. Несколько долгих минут Риба сидела не шевелясь, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, и думала о Долине Смерти и Чансе.
Стук в дверь заставил ее встрепенуться. Риба моргнула и оглядела комнату, пытаясь понять, где находится. Только увидев просторный номер с обоями из золотой парчи и старомодной мебелью, она все вспомнила. «Хотел дел Коронадо», Сан-Диего. Коллекция Джереми. Аукцион. Огромный успех. Цены взлетели до небес. Все было продано. Разочарованные претенденты, которым ничего не досталось, ринулись к ней со списками, завалив заказами и обеспечив «Обже д'Арт» известность, славу и богатство. Магазин в скором времени начнет приносить по-настоящему неплохие прибыли!
Снова стук.
– Риба, – спросил Тим, – ты готова?
Нет. Но она не могла сказать этого. Придется встать и вновь быть спокойной, сдержанной и профессиональной. Нужно идти вниз и танцевать с незнакомыми мужчинами, когда одна лишь мысль о том, что ее может коснуться кто-то, кроме Чанса, заставляла ее съеживаться. Что может он отыскать в холодной, непроглядной темноте Чайна Куин, равноценное живому теплу влюбленной женщины?
Может, он будет стоять внизу, ждать ее? Что если время, проведенное в ледяных объятиях Куин, заставило Чанса понять, что Риба любит его?
Риба встала, подошла к двери и повернула ручку. Тим шагнул через порог и остановился как вкопанный, оценивающе, по-мужски, свистнув.
Ее платье из шелка цвета золотого песка было скроено по косой. Матовая поверхность задерживала и усиливала почти незаметные переливы света, обрисовывавшие линии ее тела. Элегантное, идеально скроенное, оно обнажало правое плечо Рибы и ниспадало с левого плеча на пол, соблазнительно-таинственно шурша при каждом движении ее тела. На платье сверкала лишь одна застежка – идущий сверху вниз ряд из бриллиантов-»слезок» чуть пониже левого плеча. Такие же бриллианты переливались в ушах. Густые медового цвета волосы были забраны наверх; блестящие пряди удерживались невидимыми золотыми гребнями.
– Хорошо, что я люблю свою жену, – вздохнул Тим. – Ты выглядишь куда прекраснее и эффектнее, чем все, что мы распродали сегодня на аукционе.
Уголки рта Рибы поднялись в короткой печальной улыбке.
– Спасибо.
Она хотела надеть наряд из черного шелка – эмблемы «Обже д'Арт», но не стоило надевать траур на бал в честь Джереми. Она взяла под руку Тима:
– Пойдем, покончим со всем этим.
– Эй, ты ведь идешь на бал, а не на похороны!
Риба ничего не ответила. Сегодня – последняя ночь, когда коллекция Джереми будет собрана вместе. Она даже выставила Тигриного Бога и Зеленый Комплект вместе с серебристо-зеленым алмазом в горной породе. Да, это оказался действительно алмаз, вне всякого сомнения, как и чувствовала Риба. Он неярко блестел среди бесчисленных оттенков зеленого, но бесценные свойства заставляли его превращать свет в сверкающую серебряно-зеленую красоту. Кристалл такой же уникальный, как человек, которого она любила.
Приглушенные голоса элегантно одетых людей легким шелестом разносились в строго обставленном вестибюле отеля. Пробиваясь сквозь молчание Рибы, Тим проводил ее в обставленный в стиле Георга Седьмого бальный зал, где должны были состояться танцы. Потолок зала высотой в тридцать футов был покрыт отполированными вручную сосновыми панелями. Парчовые обои и тяжелые золотистые занавеси создавали ту викторианскую атмосферу, которой так славился отель.
Обычно этот зал использовался как ресторан, но сегодня здесь давался вечер памяти Джереми Синклера. Почти треть комнаты занимали стеклянные витрины и выложенные бархатом ящики, в которых огромным ожерельем сверкала коллекция Джереми. Женщины в роскошных нарядах скользили между витрин в сопровождении мужчин в смокингах. Среди приглашенных, не привлекая внимания, бродили хорошо одетые люди; прекрасно сшитые пиджаки из черного шелка надежно скрывали оружие.
Риба не смогла скрыть подавленности, окутавшей хрупкие плечи и потянувшей в непроглядную тьму, когда оглядела зал в поисках человека с серебристо-зелеными глазами и дикой грацией и не увидела его. Чанс должен знать, что она здесь, воздает последнюю дань Джереми Бувье Синклеру. Если бы он хотел ее видеть, обязательно пришел бы.
Но среди всех этих людей не было ни одного, хотя бы отдаленно напоминавшего Чанса Уокера.
– Какого черта?! – выпалил Тим, глядя туда, где находилась коллекция Джереми. Риба повернулась и увидела рыжеволосого великана, несущего под мышкой словно коробку для завтрака, оправленный в металл стеклянный ящик. Не обращая внимания на любопытствующие взгляды собравшихся, мужчина поставил ящик на пол и спокойно открыл его. За его спиной стоял другой мужчина с волосами рыжевато-песочного цвета, чьи мощные плечи и покрытые шрамами руки лучше всяких слов говорили о нелегкой профессии шахтера. Он держал картонную коробку. Рядом оказался и третий: он окидывал толпу оценивающим взглядом человека, знавшего в жизни немало бед.
Внезапно сжавшие ее ладонь пальцы Тима побудили Рибу направиться к странной троице. Что-то в их суровой, не располагающей к шуткам внешности напомнило ей о Чансе. Она сообразила, что уже видела их раньше. Собственно говоря, с самого ее появления в «дел Коронадо» с коллекцией Джереми она натыкалась на них буквально на каждом шагу. Они не только до самого конца присутствовали на аукционе, но и номер их оказался почти напротив ее комнаты.
– Может, позвать охрану? – тихо спросил Тим.
Риба покачала головой, неотразимо привлеченная аурой напряженности и возбуждения, исходившей от мужчин.
Рыжеволосый незнакомец открыл картонку толстыми ловкими пальцами и сунул туда руки.
– Подожди, – спокойно ответила Риба. – Давай посмотрим, что они… Ох!
Но ее голос затерялся во взволнованных восклицаниях окружающих. В огромных ладонях мужчины лежа,-ла друза турмалина Палы в материнской породе кристаллов кварца. Розовые отростки были покрыты трещинами, причиненными неустанными подвижками земной коры, однако камни не рассыпались и торжествующе сверкали, спасенные от гибели и вынесенные на поверхность. Драгоценные кристаллы размером с кисть Рибы и длиннее сверкали как фейерверк буйно-розового цвета с трепещущими, словно живыми зелеными маковками.
Чайна Куин вновь возродилась под жесткими и нежными руками Чанса.
Видение затуманилось, а на смену ему пришли слезы, обжегшие глаза Рибы. Она никогда не сможет состязаться со сверкающей роскошью кристаллов турмалина, их розовой тайной. Чанс сделал достойный выбор. И-самое худшее в том, что она не могла его осуждать. Видеть эти камни, их светящееся совершенство – значит, полностью и окончательно понять, почему мужчины рискуют жизнью в темных подземных тоннелях. Красота, а не богатство. Красота богов.
И рядом с ней Риба была ничем. Совсем ничем.
Подняв голову, Риба заметила, что рыжеволосый мужчина наблюдает за ней. Рука его поднялась в коротком странном приветствии, потом он нагнулся, поднял пустую картонку и молча вышел. Но слов и не нужно было. Турмалины оказались достаточно ясным посланием. Чанс выиграл. Она проиграла. Все кончено. Только сейчас Риба осознала, что до этого момента под страхом и яростью таилась уверенность, что ее Тигриный Бог вернется и предъявит права на свою женщину. Так была уверена и… так ошибалась.
– Здесь нет имени владельца, – заметил Тим, возвращаясь к Рибе. – Никакой метки, только маленькая карточка с тремя буквами: «НДП».
– Не для продажи, – пробормотала Риба. – Что же касается имени владельца…
Она грустно вздохнула.
– Неужели ты еще сомневаешься?
– Чанс?
– Кто еще мог бы это, сделать? – хрипло спросила она. – Тигриный Бог.
Ни один из тех, кто слышал ее сейчас, не мог бы сказать нежное ли это слово или просто эпитет. Да и сама Риба в этот момент ни в чем не была уверена.
Она набрала в грудь воздуха, медленно выпустила его. Риба отдала бы весь Зеленый Комплект, кроме одного камня, лишь бы найти в себе силы повернуться, выйти из зала, из отеля, из собственной кожи. Но это невозможно. В память о Джереми она обязана пить шампанское, танцевать и смеяться над жизнью и собственными потерями так же холодно, как это делал Чанс. И именно это она намеревается делать, пока выдержат нервы.
– Ну что, открываем бал? – спросила Риба, обращаясь к Тиму: спина гордо выпрямлена, голова высоко поднята, светло-карие глаза блестят от слез, которым она не позволяла пролиться.
Тим поднял руку Рибы к губам, поклонился и повел ее на середину зала. Она повернулась лицом к возвышению, на котором ожидали музыканты, кивнула дирижеру и снова обернулась к Тиму. На несколько минут это свободное пространство принадлежало им, но тут же появились другие пары, привлеченные прекрасной музыкой и грациозными движениями женщины в платье цвета золотой пыли.
В конце танца Риба положила руку на плечо Тима и позволила увести себя прочь, величественная, словно настоящая королева. Он посадил ее за один из столов у окна, выходившего на расстилающийся внизу газон отеля.
– Спасибо, Тим. Теперь возвращайся к Джине.
Риба улыбнулась, смягчая приказной тон и заставляя его звучать почти как приглашение.
Тим нерешительно помялся:
– Уверена, что хочешь побыть одна?
– Совершенно. Найди Джину, потанцуйте и постарайтесь хорошо провести время.
– А что будешь делать ты?
– Пить шампанское, – сказала она, подав знак проходившему официанту.
– Риба…
– Иди, – мягко, но непреклонно сказала она.
Тим снова поколебался, но все же отошел, наткнувшись при этом на рыжеволосого великана. Риба взглянула на незнакомца, поняла, что тот наблюдает за ней, и подняла в молчаливом вопросе брови цвета темного меда. Гигант, немного выждав, приблизился к ней.
– Ред Дей, мэм. Муж Глори. Не хотите потанцевать?
– Не очень, – холодновато ответила Риба, поднося к губам бокал с шампанским и глядя на великана с вежливым любопытством. Хотя Реду было уже лет пятьдесят, он выглядел достаточно крепким, чтобы гнуть руками листовую сталь.
– Слава Богу, – вздохнул Ред, усаживаясь на стул напротив. – Из меня танцор, как из э-э-э… грязи пуля.
Риба вновь присмотрелась к нему, гадая, где могла слышать это имя раньше. Нет, не как мужа Глори, но в связи с турмалинами… Да-да, в тот день, когда Чанс держал в руках китайский флакончик и яркое розовое свечение переливалось и сияло глубоким озерцом, когда низкий голос рассказывал о вдовствующей императрице, одержимой турмалинами Палы.
– Вы коллекционер. Собираете рубеллиты, если я верно помню.
– Чистая правда, – кивнул Ред; голубые глаза зажглись энтузиазмом. – Вы…
– Эта турмалиновая друза ваша? – перебила она, не желая отвечать ни на один вопрос о себе.
– Хотел бы. Чертовски красивая штука, верно?
– Чертовски верно, – саркастически согласилась Риба, салютуя Реду бокалом с шампанским, и, сделав очередной глоток, поморщилась. Именно в эту ночь ей хотелось напиться, забыть обо всем, ничего не чувствовать, а дорогое шампанское имело вкус золы. Но ничего нельзя было поделать, приходилось глотать мерзкую бурду.
– Может, Чанс согласится продать ее вам.
Ред медленно покачал головой.
– Я предлагал ему все что угодно, угрожал, что после смерти он обязательно окажется в аду.
– Если вам нужно помочь осуществить эту угрозу, – пробормотала Риба, блеснув белоснежными зубами, – у меня всегда наготове несколько предложений.
Смех Реда громовым раскатом прокатился по залу.
– Где Чанс отыскал вас, маленькая леди?
– В Долине Смерти. А потом, – сухо добавила Риба, – он променял меня на шахту, называемую Чайна Куин.
Ред почти испуганно встрепенулся:
– Но он сказал, что шахта не его.
– И солгал. В этом ему нет равных.
Риба немного резко поставила бокал, так что янтарная жидкость расплескалась.
– Чанс Уокер в жизни слова неправды не сказал, – покачал головой Ред, неловко ерзая на маленьком стуле. – Он также не крадет и не мошенничает. Правда, сомневаюсь, что он свято следует остальным заповедям Господним.
Риба ничего не могла сказать на это, кроме молчаливого «аминь». Долгое время они с Редом безмолвно сидели, прислушиваясь к музыке, томной и медлительной, как лунный свет, играющий на жемчужинах, наблюдая, как женщины, словно многоцветные переливающиеся камни сверкают в темных оправах мужских рук.
Неожиданно совсем рядом незнакомый мужской голос спросил:
– Нельзя ли пригласить вас на танец?
Голова Рибы резко дернулась. Мужчина, стоявший чуть сзади, был еще выше Чанса – ростом не меньше шести футов шести дюймов, сложен, как Геракл, и красив, как Аполлон. Она невзлюбила его с первого взгляда, не за то, кем он был… скорее, за то, кем не был. Он не был Чансом.
– Нет, – ответил за нее Ред, – ей не хочется танцевать.
– Ошибаетесь, – почти рявкнула Риба, немедленно решив, что примет приглашение, – леди только и мечтает о том, чтобы потанцевать.
Ред перевел взгляд с рассерженного лица Рибы на победно улыбающуюся мужскую физиономию.
– Позволь для ясности объяснить, Мелбурн. Леди протанцует с тобой. Один танец. Ты меня слышишь?
Мелбурн равнодушно пожал плечами и протянул Рибе руку. Риба грациозно поднялась с кресла, и Мелбурн повел ее на середину зала. Для такого широкоплечего великана он двигался удивительно легко, хотя, казалось, слишком крепко прижимал ее к себе. Риба деликатно отстранилась, намекая на то, что ей хотелось бы быть чуть подальше от партнера. Но ладонь Мелбурна скользнула по спине, притягивая ее ближе. На этот раз Риба с силой оттолкнула его.
– Это вальс, а не борцовская схватка, – сухо заявила она, глядя в глаза Мелбурна, синие, ярко сияющие на загорелом лице, обрамленном каштановыми волосами.
– Тогда перестаньте вырываться, – посоветовал он, терпеливо улыбаясь. – Уж очень трудно держать даму на вытянутой руке.
Риба проглотила запальчивый ответ, поняв, что он прав, она пыталась отстраниться от него как можно дальше и сама удивилась собственной инстинктивной реакции. Неужели она действительно сошла с ума?! Бал, веселье, роскошный зал, она танцует с одним из самых красивых мужчин, когда-либо виденных в жизни, а между тем ей едва удалось подавить тошноту, когда его рука легла ей на бедро. С Рибой в жизни такого не бывало.
– Простите, – извинилась она, пытаясь побороть безрассудное неприятие близости к любому мужчине, кроме Чанса.
– Где он? – вздохнул Мелбурн.
– Кто?
– Мужчина, которому вы принадлежите. Это не Ред. Он заполучил Глори, и Господь знает, о лучшей женщине ни одному мужчине мечтать не приходится.
– Что заставляет вас думать, будто я вообще принадлежу какому-то мужчине? – сухо осведомилась она. – На дворе двадцатый век, неужели не помните?
Мелбурн покачал головой и рассмеялся.
– Возможно, но некоторые вещи никогда не меняются. Стоило мне положить руку вам на плечо, как я сразу понял: вы кому-то принадлежите. Язык тела не лжет, этому научил меня один человек, преподав жестокий урок.
Риба оцепенела. Чанс сказал это в Долине Смерти. И неожиданно она ясно поняла, кто преподал урок Мел-бурну. И вместе с этим пришло ошеломительное осознание того, что Чанс вновь оказался прав. Язык тела не лжет. Она принадлежала ему, но он вовсе не желал сделать ее своей. Риба с трудом, хотя душа ныла и хотелось плакать, боролась против собственных глубинных инстинктов, вынуждая тело расслабиться в руках человека, который не был Чансом Уокером.
Конечно, ей не совсем это удалось, но она по крайней мере больше не пыталась заставить Мелбурна отстраниться от нее как можно дальше. Музыка смолкла. Начался другой танец, и Мелбурн, заглянув ей в глаза, спросил:
– Хотите проверить, под стать ли нрав Реда его шевелюре?
Риба попыталась выдавить ответную улыбку, искренне жалея, что не может ответить Мелбурну в том же легком, небрежном, поддразнивающем тоне. Но она не могла. Сам Тигриный Бог предъявил на нее права, хотя больше ее не хотел. Печально усмехнувшись, Риба покачала головой:
– Нет. Я думаю просто оставить вас в покое, чтобы дать возможность скрасить жизнь какой-нибудь счастливицы. – И тут же почувствовала, как великан напряженно вздрогнул, поняв, что ему отказано. Он задумчиво поглядел на Рибу, но ничего не сказал и повел ее к столу, за которым ожидал Ред, очевидно, с каждой минутой терявший терпение.
– А ты смышленее, чем выглядишь, – заметил он, улыбаясь.
Несмотря на колкость, было очевидно, что он питал искреннюю симпатию к молодому человеку. Просто ему не понравилось, что Мелбурн танцевал с Рибой.
– Для кого ты ее сторожишь? – вскинулся тот, решив, очевидно, выяснить все раз и навсегда.
– Вы плакали по Джереми, когда его собственной плоти и крови, его родным, не терпелось поплясать на его могиле. Вот эта любовь поистине бесценна. Стекло, кварц или алмаз, этот камень – твой.
* * *
Риба растянулась на слишком мягкой постели номера в мотеле и устало потерла глаза. Она знала, что отсюда отправится в другой город, к другому коллекционеру, что жизнь продолжается. Но больше сил не оставалось. Дни были чересчур длинны, ночи – бесконечны. Мысли беспорядочно метались, покой оставался недостижимым. Одиночество и ярость, бешенство и отчаяние разрывали душу. Сны населяли призраки Чайна Куин, ухмыляющегося мрачного кикитука, пожиравшего черными клыками душу Чанса.Вот уже пять дней Риба не звонила Тиму. Он, конечно, беспокоится о ней, но она не доверяла самой себе. Если Чанс все еще там, если она вновь услышит его голос, хватит ли у нее воли не побежать немедленно обратно, чтобы увидеть его хищную улыбку, согреться в коричневых от загара руках.
Кто-то тихо постучал в дверь номера. Сердце Рибы подскочило за мгновение до того, как она сообразила, что это, конечно, не может быть Чанс. Он просто не знает, где она.
– Кто там? – спросила Риба, мгновенно насторожившись.
По всей комнате расставлены коробки с редкостями, а те, что не поместились, заперты в багажнике взятой напрокат машины. Жаль, что она не последовала примеру Джереми и не наняла телохранителей.
– Это Глори, Риба.
Риба, не задумываясь, метнулась к порогу.
– Чанс с тобой? – выдохнула она, распахивая дверь. Карие глаза сверкали надеждой.
Лицо Глори со времени их первой встречи сильно изменилось, усталость и печаль словно прибавили ей лет.
– Я собиралась задать тебе тот же вопрос.
– Что ты хочешь сказать?
– Чанс пропал, – глухо пробормотала Глори. – Можно войти? Я с ног валюсь.
Риба втянула Глори в комнату и, захлопнув дверь, машинально вылила в пластиковую чашку весь оставшийся в термосе кофе и молча вручила Глори. Та несколькими глотками выпила тепловатую жидкость и отдала ей чашку.
– Спасибо, – вздохнула Глори, опускаясь на уродливый пластмассовый стул. – Может, мне еще Удастся выжить.
Ясные зеленые глаза пристально глядели на Рибу.
– Что, черт возьми, произошло между тобой и Чансом? – с без обиняков спросила она.
– Он хотел получить Чайна Куин, – глухо пробормотала Риба, потрясенная глубиной разочарования, охватившего ее. Несколько безумных мгновений она надеялась, что Чанс тоскует по ней так же сильно, как она по нему. Но это, конечно, не так. Он даже не подумал ее искать. – Я отдала ему шахту.
– Почему у меня такое чувство, словно ты скрываешь что-то? – осведомилась Глори, подозрительно сузив глаза. – Так вот, крошка. Я не собираюсь ничего утаивать. Шесть дней назад я проснулась, а на душе была такая теплынь оттого, что брату наконец повезло найти настоящую любовь. Но не успела я опомниться, как в комнату ворвался Чанс, злой, словно тысяча чертей. В жизни не видела его таким. В жизни. Даже, когда погиб Лак.
Глори прикрыла глаза.
– Господи милостивый, что ты с ним сделала, Риба?
– Почему ты не спросишь, что он сделал со мной? – резко спросила Риба, гневно сверкнув глазам, вновь переживая стыд и боль.
– И что же?
– Он хотел Чайна Куин гораздо больше, чем меня. Поэтому я и исполнила его желание. Теперь он единственный владелец шахты.
– Я все еще хочу знать.
– Он мог выбрать, меня или Куин. Угадай, что он выбрал?
Глори снова закрыла глаза.
– Боже… что сделал тебе Чанс, отчего ты так его ненавидишь?
– Я вовсе не ненавижу его, – напряженно пробормотала Риба.
– Что-то мне так не кажется, – странно засмеялась Глори, пристально глядя на стоящую перед ней женщину. – Чайна Куин воплощает все, что Чанс, как он думал, хочет от жизни. А ты… – Она пожала плечами. –…ты – женщина, которую он искал всю жизнь. И стояла перед ним, гордая, как королева, и объявляла, что он может получить либо тебя, либо шахту, но не то и другое вместе. Ведешь себя, словно Чайна Куин – твоя соперница. Кем, черт возьми, ты себя вообразила?
– Никем, – прошептала Риба дрожащим голосом. – В этом вся проблема. – Я никто. Но тебе этого не понять, верно? Есть мужчина, который хочет и любит только тебя, такой, как ты есть, не за то, чем владеешь или будешь владеть. Я считала, что Чанс хочет лишь меня, пока не явилась ты и не призналась, что ему нужна лишь вторая половина проклятой шахты.
– О, нет, – выдохнула Глори, наконец-то поняв все. – Чудо, что Чанс не убил меня!
Она вскочила и обняла Рибу.
– Ты все еще любишь его, правда?
Риба кивнула, не в силах говорить.
– Тогда помоги найти его, пока он не выкинул что-нибудь от отчаяния. Я позвонила всем, кого смогла вспомнить, но никто о нем не слышал. Он не встречался с друзьями, уехал из отеля и не оставил никаких следов отъезда из Лос-Анджелеса.
– Но ты же нашла меня, – возразила Риба. – И его отыщешь.
– Солнышко, ты оставила след из оплаченных чеков и квитанций за обслуживание, так что только слепой не смог бы обнаружить тебя. Чанс словно под землю провалился.
Холодный озноб прошел по спине Рибы.
– Чайна Куин. Нет, – быстро добавила она, – он не мог! Это слишком опасно. Мы едва там не погибли.
Но, уговаривая себя, Риба все же подбежала к телефону и набрала номер Тима.
– Где ты? – спросил он. – Чанс с тобой?
– Нет. Он не звонил?
– Смеешься? Видела бы ты его после того, как повесила трубку! В жизни не видел такого… такого дикого бешенства. Джину все еще трясет при одном воспоминании об этом. И откровенно говоря, меня тоже.
– Он никого не избил, ничего не вытворял? – спросила Риба, вспомнив, на что способен выведенный из себя Чанс. Однако именно страх за Чанса заставил голос задрожать.
– Ничего подобного. Именно его спокойствие и пугало больше всего. Он ни с кем, кроме Джины, не говорил. На ней был крест, подаренный тобой на Рождество. Чанс остановился перед ней, коснулся креста и спросил: «Ты не возражаешь? Мне он понадобится там, куда я отправляюсь». Потом он разорвал цепь одним движением, словно гнилую нитку, забрал крест и ушел.
– Ушел в Чайна Куин, – тупо пробормотала Риба.
Чанс выбрал, но выбрал не ее. Она отдала ему Чайна Куин, и он, не задумываясь, принял дар. О чем же теперь говорить?
Риба машинально объяснила Тиму, где находится, и повесила трубку.
– Ну? – спросила Глори.
– Твой брат, без всякого сомнения, решил посмотреть на свои владения, – сообщила Риба.
– Это очень опасно?
– Да, – шепнула Риба, – очень.
– Тогда немедленно вытащи его оттуда!
Несмотря на то, что на темных ресницах повисли капли слез, Риба рассмеялась.
– И как же мне удастся это, Глори? – И, охваченная внезапной яростью, обернулась к сестре Чанса. – Неужели не понимаешь? Он не хочет меня. Он оставил Чайна Куин себе!
Глори, как ни старалась, не смогла проникнуть за холодную броню, которой оградила Риба свое сердце. Они вместе вылетели в Лос-Анджелес, и Риба нарушила молчание лишь однажды, чтобы объяснить, как добраться до Чайна Куин. Сама она наотрез отказалась поехать туда с Глори. Чанс сделал выбор, и больше говорить было не о чем. Закрыв глаза, напрягшись всем телом, Риба сидела в самолете и думала о человеке, который хотел эту неподатливую землю больше, чем ее.
* * *
Через несколько дней ярость улеглась, но ледяная раковина, в которой было заключено сердце Рибы, осталась нетронутой. По ночам она перебирала снимки коллекции Джереми, вспоминая Долину Смерти и двух мужчин, которых так по-разному любила… и все равно потеряла. Воспоминания причиняли боль, но это все же было лучше, чем просыпаться по ночам, выкрикивая имя Чанса, пытаясь предостеречь его насчет прожорливого жадного кикитука, с глазами из растрескавшихся розовых кристаллов.Она не видела Глори вот уже две недели, с тех пор как они расстались в аэропорту. Та позвонила всего лишь раз, чтобы подтвердить догадку Рибы: Чанс был в Чайна Куин и пробирался сквозь тьму в поисках несравненных розовых турмалинов Палы. Мысли о Чансе, одиноком, в бесконечной подземной ночи, беззащитном перед малейшим толчком неугомонной земли, посылали холодный озноб по коже, а сердце было готово вот-вот остановиться.
Она надеялась, что приезд в «Хотел дел Коронадо», сможет заставить ее ненадолго забыться, охладить эмоции, которые удавалось скрыть лишь безмерным усилием воли. Распродажа коллекции Джереми поможет положить конец этому отрезку ее жизни, конец тоске и несбывшимся желаниям, попыткам найти ответ, почему лишь один добрый старик посчитал ее достойной любви. Но в душе продолжал тлеть страх за Чанса, страх и бешенство. Несколько долгих минут Риба сидела не шевелясь, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, и думала о Долине Смерти и Чансе.
Стук в дверь заставил ее встрепенуться. Риба моргнула и оглядела комнату, пытаясь понять, где находится. Только увидев просторный номер с обоями из золотой парчи и старомодной мебелью, она все вспомнила. «Хотел дел Коронадо», Сан-Диего. Коллекция Джереми. Аукцион. Огромный успех. Цены взлетели до небес. Все было продано. Разочарованные претенденты, которым ничего не досталось, ринулись к ней со списками, завалив заказами и обеспечив «Обже д'Арт» известность, славу и богатство. Магазин в скором времени начнет приносить по-настоящему неплохие прибыли!
Снова стук.
– Риба, – спросил Тим, – ты готова?
Нет. Но она не могла сказать этого. Придется встать и вновь быть спокойной, сдержанной и профессиональной. Нужно идти вниз и танцевать с незнакомыми мужчинами, когда одна лишь мысль о том, что ее может коснуться кто-то, кроме Чанса, заставляла ее съеживаться. Что может он отыскать в холодной, непроглядной темноте Чайна Куин, равноценное живому теплу влюбленной женщины?
Может, он будет стоять внизу, ждать ее? Что если время, проведенное в ледяных объятиях Куин, заставило Чанса понять, что Риба любит его?
Риба встала, подошла к двери и повернула ручку. Тим шагнул через порог и остановился как вкопанный, оценивающе, по-мужски, свистнув.
Ее платье из шелка цвета золотого песка было скроено по косой. Матовая поверхность задерживала и усиливала почти незаметные переливы света, обрисовывавшие линии ее тела. Элегантное, идеально скроенное, оно обнажало правое плечо Рибы и ниспадало с левого плеча на пол, соблазнительно-таинственно шурша при каждом движении ее тела. На платье сверкала лишь одна застежка – идущий сверху вниз ряд из бриллиантов-»слезок» чуть пониже левого плеча. Такие же бриллианты переливались в ушах. Густые медового цвета волосы были забраны наверх; блестящие пряди удерживались невидимыми золотыми гребнями.
– Хорошо, что я люблю свою жену, – вздохнул Тим. – Ты выглядишь куда прекраснее и эффектнее, чем все, что мы распродали сегодня на аукционе.
Уголки рта Рибы поднялись в короткой печальной улыбке.
– Спасибо.
Она хотела надеть наряд из черного шелка – эмблемы «Обже д'Арт», но не стоило надевать траур на бал в честь Джереми. Она взяла под руку Тима:
– Пойдем, покончим со всем этим.
– Эй, ты ведь идешь на бал, а не на похороны!
Риба ничего не ответила. Сегодня – последняя ночь, когда коллекция Джереми будет собрана вместе. Она даже выставила Тигриного Бога и Зеленый Комплект вместе с серебристо-зеленым алмазом в горной породе. Да, это оказался действительно алмаз, вне всякого сомнения, как и чувствовала Риба. Он неярко блестел среди бесчисленных оттенков зеленого, но бесценные свойства заставляли его превращать свет в сверкающую серебряно-зеленую красоту. Кристалл такой же уникальный, как человек, которого она любила.
Приглушенные голоса элегантно одетых людей легким шелестом разносились в строго обставленном вестибюле отеля. Пробиваясь сквозь молчание Рибы, Тим проводил ее в обставленный в стиле Георга Седьмого бальный зал, где должны были состояться танцы. Потолок зала высотой в тридцать футов был покрыт отполированными вручную сосновыми панелями. Парчовые обои и тяжелые золотистые занавеси создавали ту викторианскую атмосферу, которой так славился отель.
Обычно этот зал использовался как ресторан, но сегодня здесь давался вечер памяти Джереми Синклера. Почти треть комнаты занимали стеклянные витрины и выложенные бархатом ящики, в которых огромным ожерельем сверкала коллекция Джереми. Женщины в роскошных нарядах скользили между витрин в сопровождении мужчин в смокингах. Среди приглашенных, не привлекая внимания, бродили хорошо одетые люди; прекрасно сшитые пиджаки из черного шелка надежно скрывали оружие.
Риба не смогла скрыть подавленности, окутавшей хрупкие плечи и потянувшей в непроглядную тьму, когда оглядела зал в поисках человека с серебристо-зелеными глазами и дикой грацией и не увидела его. Чанс должен знать, что она здесь, воздает последнюю дань Джереми Бувье Синклеру. Если бы он хотел ее видеть, обязательно пришел бы.
Но среди всех этих людей не было ни одного, хотя бы отдаленно напоминавшего Чанса Уокера.
– Какого черта?! – выпалил Тим, глядя туда, где находилась коллекция Джереми. Риба повернулась и увидела рыжеволосого великана, несущего под мышкой словно коробку для завтрака, оправленный в металл стеклянный ящик. Не обращая внимания на любопытствующие взгляды собравшихся, мужчина поставил ящик на пол и спокойно открыл его. За его спиной стоял другой мужчина с волосами рыжевато-песочного цвета, чьи мощные плечи и покрытые шрамами руки лучше всяких слов говорили о нелегкой профессии шахтера. Он держал картонную коробку. Рядом оказался и третий: он окидывал толпу оценивающим взглядом человека, знавшего в жизни немало бед.
Внезапно сжавшие ее ладонь пальцы Тима побудили Рибу направиться к странной троице. Что-то в их суровой, не располагающей к шуткам внешности напомнило ей о Чансе. Она сообразила, что уже видела их раньше. Собственно говоря, с самого ее появления в «дел Коронадо» с коллекцией Джереми она натыкалась на них буквально на каждом шагу. Они не только до самого конца присутствовали на аукционе, но и номер их оказался почти напротив ее комнаты.
– Может, позвать охрану? – тихо спросил Тим.
Риба покачала головой, неотразимо привлеченная аурой напряженности и возбуждения, исходившей от мужчин.
Рыжеволосый незнакомец открыл картонку толстыми ловкими пальцами и сунул туда руки.
– Подожди, – спокойно ответила Риба. – Давай посмотрим, что они… Ох!
Но ее голос затерялся во взволнованных восклицаниях окружающих. В огромных ладонях мужчины лежа,-ла друза турмалина Палы в материнской породе кристаллов кварца. Розовые отростки были покрыты трещинами, причиненными неустанными подвижками земной коры, однако камни не рассыпались и торжествующе сверкали, спасенные от гибели и вынесенные на поверхность. Драгоценные кристаллы размером с кисть Рибы и длиннее сверкали как фейерверк буйно-розового цвета с трепещущими, словно живыми зелеными маковками.
Чайна Куин вновь возродилась под жесткими и нежными руками Чанса.
Видение затуманилось, а на смену ему пришли слезы, обжегшие глаза Рибы. Она никогда не сможет состязаться со сверкающей роскошью кристаллов турмалина, их розовой тайной. Чанс сделал достойный выбор. И-самое худшее в том, что она не могла его осуждать. Видеть эти камни, их светящееся совершенство – значит, полностью и окончательно понять, почему мужчины рискуют жизнью в темных подземных тоннелях. Красота, а не богатство. Красота богов.
И рядом с ней Риба была ничем. Совсем ничем.
Подняв голову, Риба заметила, что рыжеволосый мужчина наблюдает за ней. Рука его поднялась в коротком странном приветствии, потом он нагнулся, поднял пустую картонку и молча вышел. Но слов и не нужно было. Турмалины оказались достаточно ясным посланием. Чанс выиграл. Она проиграла. Все кончено. Только сейчас Риба осознала, что до этого момента под страхом и яростью таилась уверенность, что ее Тигриный Бог вернется и предъявит права на свою женщину. Так была уверена и… так ошибалась.
– Здесь нет имени владельца, – заметил Тим, возвращаясь к Рибе. – Никакой метки, только маленькая карточка с тремя буквами: «НДП».
– Не для продажи, – пробормотала Риба. – Что же касается имени владельца…
Она грустно вздохнула.
– Неужели ты еще сомневаешься?
– Чанс?
– Кто еще мог бы это, сделать? – хрипло спросила она. – Тигриный Бог.
Ни один из тех, кто слышал ее сейчас, не мог бы сказать нежное ли это слово или просто эпитет. Да и сама Риба в этот момент ни в чем не была уверена.
Она набрала в грудь воздуха, медленно выпустила его. Риба отдала бы весь Зеленый Комплект, кроме одного камня, лишь бы найти в себе силы повернуться, выйти из зала, из отеля, из собственной кожи. Но это невозможно. В память о Джереми она обязана пить шампанское, танцевать и смеяться над жизнью и собственными потерями так же холодно, как это делал Чанс. И именно это она намеревается делать, пока выдержат нервы.
– Ну что, открываем бал? – спросила Риба, обращаясь к Тиму: спина гордо выпрямлена, голова высоко поднята, светло-карие глаза блестят от слез, которым она не позволяла пролиться.
Тим поднял руку Рибы к губам, поклонился и повел ее на середину зала. Она повернулась лицом к возвышению, на котором ожидали музыканты, кивнула дирижеру и снова обернулась к Тиму. На несколько минут это свободное пространство принадлежало им, но тут же появились другие пары, привлеченные прекрасной музыкой и грациозными движениями женщины в платье цвета золотой пыли.
В конце танца Риба положила руку на плечо Тима и позволила увести себя прочь, величественная, словно настоящая королева. Он посадил ее за один из столов у окна, выходившего на расстилающийся внизу газон отеля.
– Спасибо, Тим. Теперь возвращайся к Джине.
Риба улыбнулась, смягчая приказной тон и заставляя его звучать почти как приглашение.
Тим нерешительно помялся:
– Уверена, что хочешь побыть одна?
– Совершенно. Найди Джину, потанцуйте и постарайтесь хорошо провести время.
– А что будешь делать ты?
– Пить шампанское, – сказала она, подав знак проходившему официанту.
– Риба…
– Иди, – мягко, но непреклонно сказала она.
Тим снова поколебался, но все же отошел, наткнувшись при этом на рыжеволосого великана. Риба взглянула на незнакомца, поняла, что тот наблюдает за ней, и подняла в молчаливом вопросе брови цвета темного меда. Гигант, немного выждав, приблизился к ней.
– Ред Дей, мэм. Муж Глори. Не хотите потанцевать?
– Не очень, – холодновато ответила Риба, поднося к губам бокал с шампанским и глядя на великана с вежливым любопытством. Хотя Реду было уже лет пятьдесят, он выглядел достаточно крепким, чтобы гнуть руками листовую сталь.
– Слава Богу, – вздохнул Ред, усаживаясь на стул напротив. – Из меня танцор, как из э-э-э… грязи пуля.
Риба вновь присмотрелась к нему, гадая, где могла слышать это имя раньше. Нет, не как мужа Глори, но в связи с турмалинами… Да-да, в тот день, когда Чанс держал в руках китайский флакончик и яркое розовое свечение переливалось и сияло глубоким озерцом, когда низкий голос рассказывал о вдовствующей императрице, одержимой турмалинами Палы.
– Вы коллекционер. Собираете рубеллиты, если я верно помню.
– Чистая правда, – кивнул Ред; голубые глаза зажглись энтузиазмом. – Вы…
– Эта турмалиновая друза ваша? – перебила она, не желая отвечать ни на один вопрос о себе.
– Хотел бы. Чертовски красивая штука, верно?
– Чертовски верно, – саркастически согласилась Риба, салютуя Реду бокалом с шампанским, и, сделав очередной глоток, поморщилась. Именно в эту ночь ей хотелось напиться, забыть обо всем, ничего не чувствовать, а дорогое шампанское имело вкус золы. Но ничего нельзя было поделать, приходилось глотать мерзкую бурду.
– Может, Чанс согласится продать ее вам.
Ред медленно покачал головой.
– Я предлагал ему все что угодно, угрожал, что после смерти он обязательно окажется в аду.
– Если вам нужно помочь осуществить эту угрозу, – пробормотала Риба, блеснув белоснежными зубами, – у меня всегда наготове несколько предложений.
Смех Реда громовым раскатом прокатился по залу.
– Где Чанс отыскал вас, маленькая леди?
– В Долине Смерти. А потом, – сухо добавила Риба, – он променял меня на шахту, называемую Чайна Куин.
Ред почти испуганно встрепенулся:
– Но он сказал, что шахта не его.
– И солгал. В этом ему нет равных.
Риба немного резко поставила бокал, так что янтарная жидкость расплескалась.
– Чанс Уокер в жизни слова неправды не сказал, – покачал головой Ред, неловко ерзая на маленьком стуле. – Он также не крадет и не мошенничает. Правда, сомневаюсь, что он свято следует остальным заповедям Господним.
Риба ничего не могла сказать на это, кроме молчаливого «аминь». Долгое время они с Редом безмолвно сидели, прислушиваясь к музыке, томной и медлительной, как лунный свет, играющий на жемчужинах, наблюдая, как женщины, словно многоцветные переливающиеся камни сверкают в темных оправах мужских рук.
Неожиданно совсем рядом незнакомый мужской голос спросил:
– Нельзя ли пригласить вас на танец?
Голова Рибы резко дернулась. Мужчина, стоявший чуть сзади, был еще выше Чанса – ростом не меньше шести футов шести дюймов, сложен, как Геракл, и красив, как Аполлон. Она невзлюбила его с первого взгляда, не за то, кем он был… скорее, за то, кем не был. Он не был Чансом.
– Нет, – ответил за нее Ред, – ей не хочется танцевать.
– Ошибаетесь, – почти рявкнула Риба, немедленно решив, что примет приглашение, – леди только и мечтает о том, чтобы потанцевать.
Ред перевел взгляд с рассерженного лица Рибы на победно улыбающуюся мужскую физиономию.
– Позволь для ясности объяснить, Мелбурн. Леди протанцует с тобой. Один танец. Ты меня слышишь?
Мелбурн равнодушно пожал плечами и протянул Рибе руку. Риба грациозно поднялась с кресла, и Мелбурн повел ее на середину зала. Для такого широкоплечего великана он двигался удивительно легко, хотя, казалось, слишком крепко прижимал ее к себе. Риба деликатно отстранилась, намекая на то, что ей хотелось бы быть чуть подальше от партнера. Но ладонь Мелбурна скользнула по спине, притягивая ее ближе. На этот раз Риба с силой оттолкнула его.
– Это вальс, а не борцовская схватка, – сухо заявила она, глядя в глаза Мелбурна, синие, ярко сияющие на загорелом лице, обрамленном каштановыми волосами.
– Тогда перестаньте вырываться, – посоветовал он, терпеливо улыбаясь. – Уж очень трудно держать даму на вытянутой руке.
Риба проглотила запальчивый ответ, поняв, что он прав, она пыталась отстраниться от него как можно дальше и сама удивилась собственной инстинктивной реакции. Неужели она действительно сошла с ума?! Бал, веселье, роскошный зал, она танцует с одним из самых красивых мужчин, когда-либо виденных в жизни, а между тем ей едва удалось подавить тошноту, когда его рука легла ей на бедро. С Рибой в жизни такого не бывало.
– Простите, – извинилась она, пытаясь побороть безрассудное неприятие близости к любому мужчине, кроме Чанса.
– Где он? – вздохнул Мелбурн.
– Кто?
– Мужчина, которому вы принадлежите. Это не Ред. Он заполучил Глори, и Господь знает, о лучшей женщине ни одному мужчине мечтать не приходится.
– Что заставляет вас думать, будто я вообще принадлежу какому-то мужчине? – сухо осведомилась она. – На дворе двадцатый век, неужели не помните?
Мелбурн покачал головой и рассмеялся.
– Возможно, но некоторые вещи никогда не меняются. Стоило мне положить руку вам на плечо, как я сразу понял: вы кому-то принадлежите. Язык тела не лжет, этому научил меня один человек, преподав жестокий урок.
Риба оцепенела. Чанс сказал это в Долине Смерти. И неожиданно она ясно поняла, кто преподал урок Мел-бурну. И вместе с этим пришло ошеломительное осознание того, что Чанс вновь оказался прав. Язык тела не лжет. Она принадлежала ему, но он вовсе не желал сделать ее своей. Риба с трудом, хотя душа ныла и хотелось плакать, боролась против собственных глубинных инстинктов, вынуждая тело расслабиться в руках человека, который не был Чансом Уокером.
Конечно, ей не совсем это удалось, но она по крайней мере больше не пыталась заставить Мелбурна отстраниться от нее как можно дальше. Музыка смолкла. Начался другой танец, и Мелбурн, заглянув ей в глаза, спросил:
– Хотите проверить, под стать ли нрав Реда его шевелюре?
Риба попыталась выдавить ответную улыбку, искренне жалея, что не может ответить Мелбурну в том же легком, небрежном, поддразнивающем тоне. Но она не могла. Сам Тигриный Бог предъявил на нее права, хотя больше ее не хотел. Печально усмехнувшись, Риба покачала головой:
– Нет. Я думаю просто оставить вас в покое, чтобы дать возможность скрасить жизнь какой-нибудь счастливицы. – И тут же почувствовала, как великан напряженно вздрогнул, поняв, что ему отказано. Он задумчиво поглядел на Рибу, но ничего не сказал и повел ее к столу, за которым ожидал Ред, очевидно, с каждой минутой терявший терпение.
– А ты смышленее, чем выглядишь, – заметил он, улыбаясь.
Несмотря на колкость, было очевидно, что он питал искреннюю симпатию к молодому человеку. Просто ему не понравилось, что Мелбурн танцевал с Рибой.
– Для кого ты ее сторожишь? – вскинулся тот, решив, очевидно, выяснить все раз и навсегда.