Страница:
Плотно сжатый неподвижный рот Джоан выражал ее решимость не плакать. «Что толку? – говорила она. – Никому до этого нет дела; никто не придет». И в самом деле, она не могла плакать. Ригидность челюстей и напряженность горла сильно затрудняли плач, так что он вызывал боль и даже затруднял дыхание, ограничивая проход воздуха. Вследствие этого у нее была вздута грудь и неглубокое дыхание. Первый раз ей удалось заплакать, когда она попыталась сделать ртом сосательные движения. Чувствуя свою расстроенность и ограниченность, Джоан разрыдалась самым жалостливым образом. Ее не способность плакать, затруднения с дыханием и с движениями рта были выражением ее неспособности заявить о своей потребности в любви и в исполнении надежд. Ее лесбийская связь давала ей только возможность общения и некоторое сексуальное удовлетворение.
Джоан утверждала, что ее отношения с отцом были лишены всякого чувства, что он просто игнорировал ее существование. Однако в другой раз она проговорилась, что в семье она считалась любимицей отца и что отец даже называл ее «принцессой». У меня появилось подозрение, что ее отрицание чувств представляло собой способ подавления своих сексуальных переживаний, связанных с отцом. Это объясняло тот факт, почему отец и дочь чувствовали себя неловко, оставаясь наедине. Во время одной из наших бесед с Джоан она осознала, что у нее было желание близости с отцом, и эта догадка сильно ее рассердила. Она повернулась ко мне с выражением угрозы, как будто это я был виноват и в ее чувствах, и в их расстройстве. Этот случай помог ей понять, что ее лесбийская ориентация служила средством защиты против страха разочарования и возможности быть отвергнутой мужчиной. Однако именно ее враждебность к мужчинам, основанная на воспоминании о том, что она была отвергнута своим отцом, делала неизбежными последующие разочарования и отказы. Нужно было снять эту враждебность, а для этого нужно было понять ее природу. Враждебность Джоан по отношению к мужчинам имела прямое отношение к выражению ее плотно сжатого неподвижного рта.
Разгадка пришла во сне, который Джоан увидела в период лечения. «Мне приснилось, что я – в постели с женщиной, и что у нее – пенис, который я сосу. Это было очень приятно. Потом вдруг все изменилось, и у нее уже не было пениса. Я почувствовала злость и расстройство». Толкование этого сна выявило всю сложность проблемы. «Женщина с пенисом» – это уроборический символ Великой Матери, сочетающей в себе мужские и женские черты и представляющей предсознательное состояние, предшествовавшее разделению противоположностей.
Первая сцена отражала удовольствие, получаемое от пребывания в матке и в период после родов, и выражала желание Джоан вернуться в эту ситуации. Во второй сцене проявилась реальность в форме осознания существования различий (женщина – без пениса), а сама сцена связана с расстройством чувств (фрустрацией) и с гневом, вызванным потерей объекта желания (пенис, он же сосок). Чувство гнева говорит о наличии враждебных импульсов, направленных против пениса; если принять во внимание, что он исчез, то сцену можно истолковать как проявление желания его откусить.
Поскольку сон закончился переживанием гнева и расстройства, то можно предположить, что именно эти эмоции были характерными для Джоан в тот период ее жизни. Переживая свою лесбийскую связь, Джоан чувствовала гнев и расстройство по поводу того, что у женщин нет пениса. Однако она не могла проявить сексуальность по отношению к мужчине, потому что тот факт, что у него есть пенис, мог побудить ее его откусить. В личности лесбианки подавление враждебного импульса по отношению к пенису блокирует любое эротические желание, связанное с этим органом. Создавая в воображении образ «женщины без пениса», Джоан могла отрицать свое желание его откусить и свою вину, вызванную появлением такого желания. Это желание откусить и проглотить пенис символически удовлетворяется в куннилинге; при этом лесбианка не переживает страха по поводу такого желания, поскольку пенис отсутствует. Конечно, все это осуществляется в виде неосознанных фантазий. Сжатый неподвижный рот Джоан выражал желание защититься от побуждения кусать, сосать и от потребности плакать; сама она согласилась с таким толкованием этого явления, сказав: «Да, я знаю, что испытываю сильное желание укусить, только я не сознавала, что это желание направлено на пенис». Страх укусить играет важную роль в происхождении и развитии оргастической импотенции у женщин. В то же время важность способности укусить подтверждается многими выражениями вроде: «вонзить зубы», «урвать кусочек» и т. п. В каком-то смысле женщина действительно «кусает» пенис, так как она сливается с ним и захватывает его. Трудно представить себе возможность достижения оргазма, если женщина будет бояться таких импульсов захвата и «кусания».
Отношения между Джоан и отцом были омрачены из-за переноса на него ее неисполненных оральных потребностей. Ее сексуальные чувства к отцу усложнялись и усиливались ее желанием оральной завершенности. Так «Эдипова проблема» становится неразрешимой, если она осложняется оральными и генитальными чувствами. Проблема гомосексуала (как мужчины, так и женщины) состоит в неспособности отказаться от предыдущего ради последующего, от исполнения желаний на детском, инфантильном уровне – ради взрослого функционирования. Этот конфликт отразился в другом сне, который пересказала Джоан: «Моя подруга Б. пригласила меня быть третьей участницей в развлечениях пары лесбианок. Я должна была мастурбировать стоя и при этом сосать свой большой палец. Она подошла ко мне поближе, но я сказала, что мне неинтересно». Сон характерен тем, что в нем отвергнута гомосексуальная позиция.
Гомосексуальность, во всех ее формах, выражает отношения главенства и подчинения. При этом деление партнеров на «активных» и «пассивных» не имеет постоянного характера, поскольку те, которые однажды были «активными», в другой раз могут быть «пассивными» (с тем же или с новыми партнерами), а иногда смена ролей происходит и во время одного акта. Однако во всякой гомосексуальной связи один из партнеров является главенствующим (доминирующим) лицом, а другой – подчиненным; это отражает взаимодействие их личностей, рассматриваемых в целом. На это можно возразить, отметив, что то же самое часто наблюдается и у гетеросексуальных партнеров. Однако дело в том, что этот элемент, если он существует в гетеросексуальных отношениях, только искажает их, а гомосексуальная связь (по моему убеждению) вообще не может быть «союзом равных». Равенство присуще гетеросексуальности, поскольку только при таких взаимоотношениях один партнер может относиться к другому с полным уважением.
Возникает и такой вопрос: испытывают ли лесбианки такое же чувство презрения к мужчинам, как гомосексуалисты к женщинам? Если отвечать в широком смысле – то да, испытывают. Презрение женщин-лесбианок к мужчинам развивается из осознания их импотенции, их эгоизма и их страхов. Это чувство лесбианки отражает сознательное или бессознательное отношение ее матери к ее отцу, и здесь она, конечно, находится полностью на стороне матери, а потом «разыгрывает» ее бессознательные фантазии. Если мать бессознательно желает «быть мужчиной» и относится к своей женской природе без всякого уважения – то она тем самым подталкивает свою дочь к гомосексуальности. Впрочем, презрительное отношение к мужчинам имеет и исключения. Оно пропадает при встрече с сексуальным мужчиной, который не притворяется и представляет собой надежную опору, благодаря своей мужественности. Несколько лет назад мне пришлось лечить лесбианку, которая была редактором одного из ведущих журналов страны. Она имела степень «доктора философии» по специальности «психология», и это, наряду с острым умом и хорошей литературной подготовкой, обеспечивало ей чувство превосходства надо мной. К сожалению, я не попытался сразу же опровергнуть эту позицию, и это и привело к полной неудаче лечения.
По отношению к женщинам лесбианка испытывает смешанные чувства. Она сознает свою неполноценность и приниженность по сравнению с обычными женщинами и в то же время чувствует свое превосходство над ними; иначе, без этого чувства превосходства, она не сможет поддерживать гомосексуальные отношения; это будет слишком унизительным для нее. Чувство превосходства над женщинами, переходящее в презрение, возникает как результат переживаний в связи с неудачной женской судьбой ее матери. Для лесбианки (как и для гомосексуалиста) стремление «среднего представителя общества», дорожащего своим положением и репутацией, – нечто чуждое и далекое; то, что для нормального человека составляет высший смысл его деятельности в обществе, для них – пустой звук, претензии ничтожеств. Однако в присутствии женщины, наделенной подлинной сексуальностью, эти чувства презрения и превосходства быстро улетучиваются.
Гомосексуальность – это форма секса, заключающая в себе элемент принужденности (компульсивности). Правда, компульсивность, в каком-то виде, присуща и многим гетеросексуальным связям. Компульсивность гомосексуальности возникает как потребность в стимулировании тела, т. е. в раскрытии подавленных сексуальных чувств. Чтобы пояснить сказанное, заметим, что мы не приписываем компульсивности, например, голодному человеку, который ест с удовольствием или наслаждением; компульсивен тот, кто в процессе еды удовлетворяет какие-то другие потребности, помимо голода. Подобным образом и гомосексуал ищет полового контакта не потому, что он сексуально возбужден; скорее можно сказать, он ищет контакта, чтобы возбудиться. Таким образом, гомосексуальность – это чувственное явление, возникающее в результате подавления сексуальных переживаний.
Если сексуальное чувство было подавлено в детстве, то сознание сексуальности все равно остается. Гомосексуал не проходит через обычный латентный период. В детстве для него характерно повышенное любопытство в отношении взрослой сексуальности, превращающееся в конце концов в необычную сексуальную озабоченность, которой окрашены и образ мыслей и поведение гомосексуала. Это выглядит так, как будто сексуальные чувства, утраченные телом, вдруг ожили в мечтах и в воображении. Все, о чем рассказывает гомосексуал, окрашено влиянием его сексуального воображения. Нормальная личность уделяет больше внимания своим телесным чувствам, а не символам и фантазиям, потому что ей присущи эти чувства, чего нельзя сказать о гомосексуале.
Анализ лесбийских отношений показывает, с большой убедительностью, что в них доминирует садомазохистский тип поведения. Этот фактор отметил, например, Э. Берглер, который правильно указал на его большое значение и увидел в нем ключ к решению проблемы гомосексуальности. Действительно, личность любого гомосексуала содержит существенный компонент мазохизма либо садизма, так как эти качества связаны как две стороны одной монеты. Откуда же возникает мазохизм? Берглер утверждает, что он основан на детском чувстве мегаломании, когда ребенок представляет себя центром Вселенной и отвергает с гневом все попытки противоречия или отказа в удовлетворении его потребностей. Поскольку его мышечная система еще не настолько развита, чтобы выразить этот гнев в виде агрессивного поведения, ребенок начинает кричать, плакать, плеваться и т. п. Такое поведение вызывает, как правило, недовольство матери и новые наказания и отчуждение (депривацию). В результате возникает конфликт, от которого ребенок только теряет. В конце концов его враждебность и агрессия обращаются внутрь, создавая состояние, называемое «психическим мазохизмом».
Мазохист – это тот, кто (как будто бы) получает удовольствие от боли и страданий. Классический пример мазохиста – индивидуум, желающий получать побои во время сексуальных действий, так что его сексуальное удовольствие обусловливается применением побоев. Раньше (до исследования В. Райха) полагали, что мазохист действительно получает удовольствие от боли, но Райх показал, что тот ищет не боли, а сексуального возбуждения, и получает удовольствие от сексуального возбуждения, сопровождаемого побоями, но не от самих побоев. Можно достаточно просто определить физический механизм, создающий эту странную ассоциацию боли и удовольствия: «Если ты меня бьешь – ты исполняешь мой сексуальный каприз; ты меня только побьешь, но не станешь меня кастрировать!». Таким образом, мазохист стремится к наказанию, поскольку оно избавляет его от более ужасной беды – кастрации. Если учесть результаты клинических наблюдений, подтверждающих, что все гомосексуалы, и мужчины, и женщины, страдают обостренным страхом кастрации, то становится понятным их распространенная склонность к мазохизму.
Есть еще и психические мазохисты, отличающиеся тем, что в описанной выше ситуации они используют не физические страдания и боль, а душевные терзания, так что у них разрядка сексуального возбуждения стимулируется не битьем, а унижениями. Механизм явления тот же самый: «Ты меня унижаешь и обижаешь и тем самым признаешь мою сексуальную природу; поэтому ты не станешь меня за нее наказывать, т. е. не будешь меня кастрировать». В обоих вариантах суть проблемы мазохизма состоит в неспособности выразить сексуальные чувства без использования унижения, обиды, боли, страдания, что ведет к потере индивидуумом уважения к себе. Мазохизм можно описать как психическое состояние, определяемое потерей самоуважения. Оно сопровождается сильным чувством приниженности, которое, однако, компенсируется внутренним убеждением в собственном превосходстве. Можно, конечно, сказать, что это – упрощенное представление проблемы, но клинические исследования документально подтверждают факт утраты самоуважения в каждом случае лечения мазохизма.
В своем труде «Гомосексуальность: болезнь или образ жизни?» Берглер высказывает предположение, что в условиях жизни в обществе определенная степень мазохизма (в составе личности) неизбежна: «Объективная реальность сталкивается с субъективными представлениями, содержащими иллюзии и заблуждения, и в результате реальность, конечно, побеждает». Мазохистами могли бы стать почти все дети, и этого не происходит только потому, что некоторые из них умудряются как-то приспособиться к суровой действительности, используя «дипломатические» черты характера. Почему одним удается приспособиться, а другим – нет, это, по словам Берглера, «спорный вопрос». Мне же эта точка зрения не нравится, потому что она не учитывает влияние поведения родителей, а это противоречит моему врачебному опыту, показывающему, что мазохизм всегда берет начало от пренебрежения родителями личностью ребенка.
Поэтому считать, что ребенку свойственна «мегаломания» (как утверждает Берглер) – значит, искажать действительность. Ведь ребенок не применяет в своем мышлении категорию «сверхъестественного»; да он, пожалуй, вряд ли вообще мыслит. На всякую ситуацию он отвечает переживанием либо удовольствия – либо страдания, либо удовлетворения – либо расстройства чувств (фрустрации), не отличаясь этим от детенышей других млекопитающих. Ребенок представляет собой от рождения животный организм, и также от рождения ему присуще чувство, что для него правильно, а что – нет. Если к его правам относятся с уважением, то из него вырастает счастливое дитя, хорошо приспособленное к действительности: таким же он остается, и став взрослым (это показала М. Риббл в книге «Права ребенка»). Трудность заключается в том (как подчеркивал Фрейд), что ребенок – сексуальное существо, и его нельзя понять, если не учитывать это важное качество. И, конечно, тот, кто отвергает сексуальность в самом себе, не сможет согласиться, что она присуща детям.
Между тем, сексуальность ребенка выражается во всех функциях его тела; при этом она распределена по всему телу, а не сосредоточена в гениталиях. Первым примером установления связи между телесной функцией и эротическим удовольствием является кормление грудью, но и всякая другая телесная функция несет в себе компонент удовольствия, который можно назвать эротическим.
Итак, не являются ли все телесные удовольствия эротическими по своему смыслу? Всякая потеря телесного удовольствия переживается ребенком как физическое отчуждение (депривация) или как физический урон, на который он реагирует всеми доступными ему средствами, и эту проблему не следует запутывать, применяя взрослую психологию к детскому поведению. На этой стадии ребенок не переживает депривацию как ущерб для своей нарцисстической гордости, которая развивается позже, как продукт сильного «Я», обретающего существование в процессе переживаний. У мазохиста гордость отсутствует просто потому, что у него никогда не было случая раз вить в себе (и в своем теле) это чувство. Сексуальность нельзя отлучить от тела, так же, как тело нельзя отделить от личности. Тело гомосексуала утратило свои добрые чувства удовольствия, т. е. сексуальные чувства; соответственно, сам гомосексуал – это человек, не имеющий гордости; на личностном уровне он превращается в мазохиста. Однако такой путь развития не является неизбежным для ребенка. Возникший конфликт между культурой и природой родители могут разрешить иначе, не нанося ущерба чувству самоуважения ребенка; для этого нужно, чтобы они решали свои собственные проблемы, сохраняя достоинство и самоуважение. Изучая исследовательские работы по сексуальности, я был неприятно поражен отсутствием в них этих понятий: ведь именно самоуважение отличает зрелую сексуальность от сексуальной искушенности. Оно содержит в себе чувство гордости за себя и за свое тело и является необходимым элементом переживания сексуального оргазма.
Психологический метод изучения мазохистского поведения имеет свои ограничения, поскольку не учитывает состояние тела, а оно лежит в основе всех нарушений. Строение тела мазохиста характеризуется сильным напряжением мышц, которое затрудняет выражение чувств. Эти напряжения особенно заметны в области таза; они подавляют сильное сексуальное возбуждение, которое вызывает у мазохиста переживание страха. Подавление сексуальных переживаний распространяется на все чувства, связанные с удовольствием, и, в конечном счете, сказывается на общей чувствительности тела. Так мазохист попадает в сеть, сотканную из напряжений, из которой уже не может выпутаться. Потому-то он и желает, чтобы его побили: он хочет снова ощутить свое тело, хотя бы посредством боли; ведь если чувствуешь боль – значит, сможешь почувствовать и удовольствие, так как эти чувства неразделимы; здесь боль используется как средство для получения удовольствия.
Многие люди испытывают потребность в эмоциональном стимулировании посредством грустных переживаний; это подтверждается успехом, который имеют у зрителей «мыльные оперы», разные печальные истории и сентиментальные фильмы. Потребность же «разбудить» свое тело, «оживить» его и вернуть ему ощущения является еще более настоятельной, и для ее удовлетворения люди готовы на что угодно, так как нет ничего хуже, чем очерствелость тела и связанные с ним чувства пустоты и депрессии. Так что не стоит слишком строго судить гомосексуалистов; наоборот, это люди, заслуживающие снисхождения и нуждающиеся в помощи. Гомосексуальность – это состояние, которое (как показали Берглер и другие исследователи) может «быть излечено», т. е. склонность к гомосексуальной деятельности может быть сильно уменьшена и даже ликвидирована; невозможно только полностью устранить физические проявления нарушений. Чем значительнее нарушения – тем серьезнее должно быть лечение, результат которого зависит от степени подавления чувств. Если утрата чувствительности тела достигла уже такой глубины, как в случае с Джоном, то решение проблемы затрудняется; в остальных случаях благоприятный результат достигается сравнительно легко. Конечно, многое зависит от умения и проницательности врача, который должен проявить также теплоту и способность глубокого понимания состояния пациента; ведь гомосексуал – не чудовище, а эмоционально больная личность. Объективно рассматривая его поведение, мы критически оцениваем его поступки, выясняем их мотивацию, оцениваем его объяснения; при этом субъективные переживания гомосексуала, связанные с оценкой своего поведения, не всегда совпадают с оценками врача. Содержат ли гомосексуальные отношения чувство любви, хотя бы в какой-то степени, и является ли гомосексуальный акт выражением любви? Если ответить на эти вопросы отрицательно, то придется отказаться от собственного утверждения о том, что секс является выражением любви; к тому же и сам гомосексуал описывает свои чувства к партнеру, применяя слова любви. Так, Джон постоянно говорил о своей любви к другу, и у меня не было причин сомневаться в подлинности его чувств, хотя они были полны противоречий, представляя собой причудливую смесь любви и ненависти, желания и негодования. Нельзя сказать, что Джон не понимал своих чувств; но он был не в состоянии что– либо с ними сделать. Свои переживания он описывал так: «Сохраняя связь с М., я в конце концов убедил себя, что все идет, как надо, и вообще все не так уж и плохо. В то же время в душе я его ненавидел за то, что я потерял из-за него свободу (хотя мне и хотелось, чтобы между нами все оставалось, как есть); и одновременно я любил его и не хотел его связывать. Может быть, все мои несчастья – это расплата за то горе, которое я причинил своей матери? Любил ли я М. по-матерински, давал ли ему что-то? Мне казалось, что он уже стал частью меня, но эта часть отделилась и находится далеко. Впрочем, от меня ушло многое. Так все и идет, от одного к другому, все проходит и теряется, увлечения приходят, потом забываются». Эту исповедь можно понять, если разобраться в ее противоречиях: здесь и ненависть к тем, кого любишь, и отвергание желаемого, и обида на того, кто похож на тебя самого; это и есть гомосексуальность – противоречивый, ненормальный образ жизни, и в то же время – единственный, знакомый гомосексуалу. Если мы хотим ему помочь – нам придется принять его таким, каков он есть. Конечно, это не значит, что мы одобряем его поведение; но мы должны попытаться понять его отчаянную нужду в объекте любви, поскольку его желание физической близости с другим ничем не отличается от желаний других людей. Беда в том, что способность выражения этих чувств у него жестко ограничена. Ведь любовь получает полноценное выражение только в гетеросексуальных отношениях, которые для гомосексуала недоступны, из-за его отягощенности чувством вины и греха. Однако потребность любить и быть любимым не пропадает, и она должна найти выход; и она находит эти выходы, используя всякие окольные и скрытые пути, сопровождаемая презрением к тому, без которого нельзя обойтись, и ненавистью к самому себе за эту зависимость. Поистине, трагический способ существования и тяжкие оковы для личности!
Беда еще и в том, что трагедия захватывает не только самого гомосексуала. Его сексуальность приносится в жертву ради искупления сексуальной вины кого-то другого, поэтому окружающие тоже не остаются безучастными. Проблемы мазохизма и гомосексуальности преследуют многих людей, присутствуя в их подсознании; об этом мы поговорим в следующей главе.
Глава 7.
Джоан утверждала, что ее отношения с отцом были лишены всякого чувства, что он просто игнорировал ее существование. Однако в другой раз она проговорилась, что в семье она считалась любимицей отца и что отец даже называл ее «принцессой». У меня появилось подозрение, что ее отрицание чувств представляло собой способ подавления своих сексуальных переживаний, связанных с отцом. Это объясняло тот факт, почему отец и дочь чувствовали себя неловко, оставаясь наедине. Во время одной из наших бесед с Джоан она осознала, что у нее было желание близости с отцом, и эта догадка сильно ее рассердила. Она повернулась ко мне с выражением угрозы, как будто это я был виноват и в ее чувствах, и в их расстройстве. Этот случай помог ей понять, что ее лесбийская ориентация служила средством защиты против страха разочарования и возможности быть отвергнутой мужчиной. Однако именно ее враждебность к мужчинам, основанная на воспоминании о том, что она была отвергнута своим отцом, делала неизбежными последующие разочарования и отказы. Нужно было снять эту враждебность, а для этого нужно было понять ее природу. Враждебность Джоан по отношению к мужчинам имела прямое отношение к выражению ее плотно сжатого неподвижного рта.
Разгадка пришла во сне, который Джоан увидела в период лечения. «Мне приснилось, что я – в постели с женщиной, и что у нее – пенис, который я сосу. Это было очень приятно. Потом вдруг все изменилось, и у нее уже не было пениса. Я почувствовала злость и расстройство». Толкование этого сна выявило всю сложность проблемы. «Женщина с пенисом» – это уроборический символ Великой Матери, сочетающей в себе мужские и женские черты и представляющей предсознательное состояние, предшествовавшее разделению противоположностей.
Первая сцена отражала удовольствие, получаемое от пребывания в матке и в период после родов, и выражала желание Джоан вернуться в эту ситуации. Во второй сцене проявилась реальность в форме осознания существования различий (женщина – без пениса), а сама сцена связана с расстройством чувств (фрустрацией) и с гневом, вызванным потерей объекта желания (пенис, он же сосок). Чувство гнева говорит о наличии враждебных импульсов, направленных против пениса; если принять во внимание, что он исчез, то сцену можно истолковать как проявление желания его откусить.
Поскольку сон закончился переживанием гнева и расстройства, то можно предположить, что именно эти эмоции были характерными для Джоан в тот период ее жизни. Переживая свою лесбийскую связь, Джоан чувствовала гнев и расстройство по поводу того, что у женщин нет пениса. Однако она не могла проявить сексуальность по отношению к мужчине, потому что тот факт, что у него есть пенис, мог побудить ее его откусить. В личности лесбианки подавление враждебного импульса по отношению к пенису блокирует любое эротические желание, связанное с этим органом. Создавая в воображении образ «женщины без пениса», Джоан могла отрицать свое желание его откусить и свою вину, вызванную появлением такого желания. Это желание откусить и проглотить пенис символически удовлетворяется в куннилинге; при этом лесбианка не переживает страха по поводу такого желания, поскольку пенис отсутствует. Конечно, все это осуществляется в виде неосознанных фантазий. Сжатый неподвижный рот Джоан выражал желание защититься от побуждения кусать, сосать и от потребности плакать; сама она согласилась с таким толкованием этого явления, сказав: «Да, я знаю, что испытываю сильное желание укусить, только я не сознавала, что это желание направлено на пенис». Страх укусить играет важную роль в происхождении и развитии оргастической импотенции у женщин. В то же время важность способности укусить подтверждается многими выражениями вроде: «вонзить зубы», «урвать кусочек» и т. п. В каком-то смысле женщина действительно «кусает» пенис, так как она сливается с ним и захватывает его. Трудно представить себе возможность достижения оргазма, если женщина будет бояться таких импульсов захвата и «кусания».
Отношения между Джоан и отцом были омрачены из-за переноса на него ее неисполненных оральных потребностей. Ее сексуальные чувства к отцу усложнялись и усиливались ее желанием оральной завершенности. Так «Эдипова проблема» становится неразрешимой, если она осложняется оральными и генитальными чувствами. Проблема гомосексуала (как мужчины, так и женщины) состоит в неспособности отказаться от предыдущего ради последующего, от исполнения желаний на детском, инфантильном уровне – ради взрослого функционирования. Этот конфликт отразился в другом сне, который пересказала Джоан: «Моя подруга Б. пригласила меня быть третьей участницей в развлечениях пары лесбианок. Я должна была мастурбировать стоя и при этом сосать свой большой палец. Она подошла ко мне поближе, но я сказала, что мне неинтересно». Сон характерен тем, что в нем отвергнута гомосексуальная позиция.
Гомосексуальность, во всех ее формах, выражает отношения главенства и подчинения. При этом деление партнеров на «активных» и «пассивных» не имеет постоянного характера, поскольку те, которые однажды были «активными», в другой раз могут быть «пассивными» (с тем же или с новыми партнерами), а иногда смена ролей происходит и во время одного акта. Однако во всякой гомосексуальной связи один из партнеров является главенствующим (доминирующим) лицом, а другой – подчиненным; это отражает взаимодействие их личностей, рассматриваемых в целом. На это можно возразить, отметив, что то же самое часто наблюдается и у гетеросексуальных партнеров. Однако дело в том, что этот элемент, если он существует в гетеросексуальных отношениях, только искажает их, а гомосексуальная связь (по моему убеждению) вообще не может быть «союзом равных». Равенство присуще гетеросексуальности, поскольку только при таких взаимоотношениях один партнер может относиться к другому с полным уважением.
Возникает и такой вопрос: испытывают ли лесбианки такое же чувство презрения к мужчинам, как гомосексуалисты к женщинам? Если отвечать в широком смысле – то да, испытывают. Презрение женщин-лесбианок к мужчинам развивается из осознания их импотенции, их эгоизма и их страхов. Это чувство лесбианки отражает сознательное или бессознательное отношение ее матери к ее отцу, и здесь она, конечно, находится полностью на стороне матери, а потом «разыгрывает» ее бессознательные фантазии. Если мать бессознательно желает «быть мужчиной» и относится к своей женской природе без всякого уважения – то она тем самым подталкивает свою дочь к гомосексуальности. Впрочем, презрительное отношение к мужчинам имеет и исключения. Оно пропадает при встрече с сексуальным мужчиной, который не притворяется и представляет собой надежную опору, благодаря своей мужественности. Несколько лет назад мне пришлось лечить лесбианку, которая была редактором одного из ведущих журналов страны. Она имела степень «доктора философии» по специальности «психология», и это, наряду с острым умом и хорошей литературной подготовкой, обеспечивало ей чувство превосходства надо мной. К сожалению, я не попытался сразу же опровергнуть эту позицию, и это и привело к полной неудаче лечения.
По отношению к женщинам лесбианка испытывает смешанные чувства. Она сознает свою неполноценность и приниженность по сравнению с обычными женщинами и в то же время чувствует свое превосходство над ними; иначе, без этого чувства превосходства, она не сможет поддерживать гомосексуальные отношения; это будет слишком унизительным для нее. Чувство превосходства над женщинами, переходящее в презрение, возникает как результат переживаний в связи с неудачной женской судьбой ее матери. Для лесбианки (как и для гомосексуалиста) стремление «среднего представителя общества», дорожащего своим положением и репутацией, – нечто чуждое и далекое; то, что для нормального человека составляет высший смысл его деятельности в обществе, для них – пустой звук, претензии ничтожеств. Однако в присутствии женщины, наделенной подлинной сексуальностью, эти чувства презрения и превосходства быстро улетучиваются.
Гомосексуальность – это форма секса, заключающая в себе элемент принужденности (компульсивности). Правда, компульсивность, в каком-то виде, присуща и многим гетеросексуальным связям. Компульсивность гомосексуальности возникает как потребность в стимулировании тела, т. е. в раскрытии подавленных сексуальных чувств. Чтобы пояснить сказанное, заметим, что мы не приписываем компульсивности, например, голодному человеку, который ест с удовольствием или наслаждением; компульсивен тот, кто в процессе еды удовлетворяет какие-то другие потребности, помимо голода. Подобным образом и гомосексуал ищет полового контакта не потому, что он сексуально возбужден; скорее можно сказать, он ищет контакта, чтобы возбудиться. Таким образом, гомосексуальность – это чувственное явление, возникающее в результате подавления сексуальных переживаний.
Если сексуальное чувство было подавлено в детстве, то сознание сексуальности все равно остается. Гомосексуал не проходит через обычный латентный период. В детстве для него характерно повышенное любопытство в отношении взрослой сексуальности, превращающееся в конце концов в необычную сексуальную озабоченность, которой окрашены и образ мыслей и поведение гомосексуала. Это выглядит так, как будто сексуальные чувства, утраченные телом, вдруг ожили в мечтах и в воображении. Все, о чем рассказывает гомосексуал, окрашено влиянием его сексуального воображения. Нормальная личность уделяет больше внимания своим телесным чувствам, а не символам и фантазиям, потому что ей присущи эти чувства, чего нельзя сказать о гомосексуале.
Анализ лесбийских отношений показывает, с большой убедительностью, что в них доминирует садомазохистский тип поведения. Этот фактор отметил, например, Э. Берглер, который правильно указал на его большое значение и увидел в нем ключ к решению проблемы гомосексуальности. Действительно, личность любого гомосексуала содержит существенный компонент мазохизма либо садизма, так как эти качества связаны как две стороны одной монеты. Откуда же возникает мазохизм? Берглер утверждает, что он основан на детском чувстве мегаломании, когда ребенок представляет себя центром Вселенной и отвергает с гневом все попытки противоречия или отказа в удовлетворении его потребностей. Поскольку его мышечная система еще не настолько развита, чтобы выразить этот гнев в виде агрессивного поведения, ребенок начинает кричать, плакать, плеваться и т. п. Такое поведение вызывает, как правило, недовольство матери и новые наказания и отчуждение (депривацию). В результате возникает конфликт, от которого ребенок только теряет. В конце концов его враждебность и агрессия обращаются внутрь, создавая состояние, называемое «психическим мазохизмом».
Мазохист – это тот, кто (как будто бы) получает удовольствие от боли и страданий. Классический пример мазохиста – индивидуум, желающий получать побои во время сексуальных действий, так что его сексуальное удовольствие обусловливается применением побоев. Раньше (до исследования В. Райха) полагали, что мазохист действительно получает удовольствие от боли, но Райх показал, что тот ищет не боли, а сексуального возбуждения, и получает удовольствие от сексуального возбуждения, сопровождаемого побоями, но не от самих побоев. Можно достаточно просто определить физический механизм, создающий эту странную ассоциацию боли и удовольствия: «Если ты меня бьешь – ты исполняешь мой сексуальный каприз; ты меня только побьешь, но не станешь меня кастрировать!». Таким образом, мазохист стремится к наказанию, поскольку оно избавляет его от более ужасной беды – кастрации. Если учесть результаты клинических наблюдений, подтверждающих, что все гомосексуалы, и мужчины, и женщины, страдают обостренным страхом кастрации, то становится понятным их распространенная склонность к мазохизму.
Есть еще и психические мазохисты, отличающиеся тем, что в описанной выше ситуации они используют не физические страдания и боль, а душевные терзания, так что у них разрядка сексуального возбуждения стимулируется не битьем, а унижениями. Механизм явления тот же самый: «Ты меня унижаешь и обижаешь и тем самым признаешь мою сексуальную природу; поэтому ты не станешь меня за нее наказывать, т. е. не будешь меня кастрировать». В обоих вариантах суть проблемы мазохизма состоит в неспособности выразить сексуальные чувства без использования унижения, обиды, боли, страдания, что ведет к потере индивидуумом уважения к себе. Мазохизм можно описать как психическое состояние, определяемое потерей самоуважения. Оно сопровождается сильным чувством приниженности, которое, однако, компенсируется внутренним убеждением в собственном превосходстве. Можно, конечно, сказать, что это – упрощенное представление проблемы, но клинические исследования документально подтверждают факт утраты самоуважения в каждом случае лечения мазохизма.
В своем труде «Гомосексуальность: болезнь или образ жизни?» Берглер высказывает предположение, что в условиях жизни в обществе определенная степень мазохизма (в составе личности) неизбежна: «Объективная реальность сталкивается с субъективными представлениями, содержащими иллюзии и заблуждения, и в результате реальность, конечно, побеждает». Мазохистами могли бы стать почти все дети, и этого не происходит только потому, что некоторые из них умудряются как-то приспособиться к суровой действительности, используя «дипломатические» черты характера. Почему одним удается приспособиться, а другим – нет, это, по словам Берглера, «спорный вопрос». Мне же эта точка зрения не нравится, потому что она не учитывает влияние поведения родителей, а это противоречит моему врачебному опыту, показывающему, что мазохизм всегда берет начало от пренебрежения родителями личностью ребенка.
Поэтому считать, что ребенку свойственна «мегаломания» (как утверждает Берглер) – значит, искажать действительность. Ведь ребенок не применяет в своем мышлении категорию «сверхъестественного»; да он, пожалуй, вряд ли вообще мыслит. На всякую ситуацию он отвечает переживанием либо удовольствия – либо страдания, либо удовлетворения – либо расстройства чувств (фрустрации), не отличаясь этим от детенышей других млекопитающих. Ребенок представляет собой от рождения животный организм, и также от рождения ему присуще чувство, что для него правильно, а что – нет. Если к его правам относятся с уважением, то из него вырастает счастливое дитя, хорошо приспособленное к действительности: таким же он остается, и став взрослым (это показала М. Риббл в книге «Права ребенка»). Трудность заключается в том (как подчеркивал Фрейд), что ребенок – сексуальное существо, и его нельзя понять, если не учитывать это важное качество. И, конечно, тот, кто отвергает сексуальность в самом себе, не сможет согласиться, что она присуща детям.
Между тем, сексуальность ребенка выражается во всех функциях его тела; при этом она распределена по всему телу, а не сосредоточена в гениталиях. Первым примером установления связи между телесной функцией и эротическим удовольствием является кормление грудью, но и всякая другая телесная функция несет в себе компонент удовольствия, который можно назвать эротическим.
Итак, не являются ли все телесные удовольствия эротическими по своему смыслу? Всякая потеря телесного удовольствия переживается ребенком как физическое отчуждение (депривация) или как физический урон, на который он реагирует всеми доступными ему средствами, и эту проблему не следует запутывать, применяя взрослую психологию к детскому поведению. На этой стадии ребенок не переживает депривацию как ущерб для своей нарцисстической гордости, которая развивается позже, как продукт сильного «Я», обретающего существование в процессе переживаний. У мазохиста гордость отсутствует просто потому, что у него никогда не было случая раз вить в себе (и в своем теле) это чувство. Сексуальность нельзя отлучить от тела, так же, как тело нельзя отделить от личности. Тело гомосексуала утратило свои добрые чувства удовольствия, т. е. сексуальные чувства; соответственно, сам гомосексуал – это человек, не имеющий гордости; на личностном уровне он превращается в мазохиста. Однако такой путь развития не является неизбежным для ребенка. Возникший конфликт между культурой и природой родители могут разрешить иначе, не нанося ущерба чувству самоуважения ребенка; для этого нужно, чтобы они решали свои собственные проблемы, сохраняя достоинство и самоуважение. Изучая исследовательские работы по сексуальности, я был неприятно поражен отсутствием в них этих понятий: ведь именно самоуважение отличает зрелую сексуальность от сексуальной искушенности. Оно содержит в себе чувство гордости за себя и за свое тело и является необходимым элементом переживания сексуального оргазма.
Психологический метод изучения мазохистского поведения имеет свои ограничения, поскольку не учитывает состояние тела, а оно лежит в основе всех нарушений. Строение тела мазохиста характеризуется сильным напряжением мышц, которое затрудняет выражение чувств. Эти напряжения особенно заметны в области таза; они подавляют сильное сексуальное возбуждение, которое вызывает у мазохиста переживание страха. Подавление сексуальных переживаний распространяется на все чувства, связанные с удовольствием, и, в конечном счете, сказывается на общей чувствительности тела. Так мазохист попадает в сеть, сотканную из напряжений, из которой уже не может выпутаться. Потому-то он и желает, чтобы его побили: он хочет снова ощутить свое тело, хотя бы посредством боли; ведь если чувствуешь боль – значит, сможешь почувствовать и удовольствие, так как эти чувства неразделимы; здесь боль используется как средство для получения удовольствия.
Многие люди испытывают потребность в эмоциональном стимулировании посредством грустных переживаний; это подтверждается успехом, который имеют у зрителей «мыльные оперы», разные печальные истории и сентиментальные фильмы. Потребность же «разбудить» свое тело, «оживить» его и вернуть ему ощущения является еще более настоятельной, и для ее удовлетворения люди готовы на что угодно, так как нет ничего хуже, чем очерствелость тела и связанные с ним чувства пустоты и депрессии. Так что не стоит слишком строго судить гомосексуалистов; наоборот, это люди, заслуживающие снисхождения и нуждающиеся в помощи. Гомосексуальность – это состояние, которое (как показали Берглер и другие исследователи) может «быть излечено», т. е. склонность к гомосексуальной деятельности может быть сильно уменьшена и даже ликвидирована; невозможно только полностью устранить физические проявления нарушений. Чем значительнее нарушения – тем серьезнее должно быть лечение, результат которого зависит от степени подавления чувств. Если утрата чувствительности тела достигла уже такой глубины, как в случае с Джоном, то решение проблемы затрудняется; в остальных случаях благоприятный результат достигается сравнительно легко. Конечно, многое зависит от умения и проницательности врача, который должен проявить также теплоту и способность глубокого понимания состояния пациента; ведь гомосексуал – не чудовище, а эмоционально больная личность. Объективно рассматривая его поведение, мы критически оцениваем его поступки, выясняем их мотивацию, оцениваем его объяснения; при этом субъективные переживания гомосексуала, связанные с оценкой своего поведения, не всегда совпадают с оценками врача. Содержат ли гомосексуальные отношения чувство любви, хотя бы в какой-то степени, и является ли гомосексуальный акт выражением любви? Если ответить на эти вопросы отрицательно, то придется отказаться от собственного утверждения о том, что секс является выражением любви; к тому же и сам гомосексуал описывает свои чувства к партнеру, применяя слова любви. Так, Джон постоянно говорил о своей любви к другу, и у меня не было причин сомневаться в подлинности его чувств, хотя они были полны противоречий, представляя собой причудливую смесь любви и ненависти, желания и негодования. Нельзя сказать, что Джон не понимал своих чувств; но он был не в состоянии что– либо с ними сделать. Свои переживания он описывал так: «Сохраняя связь с М., я в конце концов убедил себя, что все идет, как надо, и вообще все не так уж и плохо. В то же время в душе я его ненавидел за то, что я потерял из-за него свободу (хотя мне и хотелось, чтобы между нами все оставалось, как есть); и одновременно я любил его и не хотел его связывать. Может быть, все мои несчастья – это расплата за то горе, которое я причинил своей матери? Любил ли я М. по-матерински, давал ли ему что-то? Мне казалось, что он уже стал частью меня, но эта часть отделилась и находится далеко. Впрочем, от меня ушло многое. Так все и идет, от одного к другому, все проходит и теряется, увлечения приходят, потом забываются». Эту исповедь можно понять, если разобраться в ее противоречиях: здесь и ненависть к тем, кого любишь, и отвергание желаемого, и обида на того, кто похож на тебя самого; это и есть гомосексуальность – противоречивый, ненормальный образ жизни, и в то же время – единственный, знакомый гомосексуалу. Если мы хотим ему помочь – нам придется принять его таким, каков он есть. Конечно, это не значит, что мы одобряем его поведение; но мы должны попытаться понять его отчаянную нужду в объекте любви, поскольку его желание физической близости с другим ничем не отличается от желаний других людей. Беда в том, что способность выражения этих чувств у него жестко ограничена. Ведь любовь получает полноценное выражение только в гетеросексуальных отношениях, которые для гомосексуала недоступны, из-за его отягощенности чувством вины и греха. Однако потребность любить и быть любимым не пропадает, и она должна найти выход; и она находит эти выходы, используя всякие окольные и скрытые пути, сопровождаемая презрением к тому, без которого нельзя обойтись, и ненавистью к самому себе за эту зависимость. Поистине, трагический способ существования и тяжкие оковы для личности!
Беда еще и в том, что трагедия захватывает не только самого гомосексуала. Его сексуальность приносится в жертву ради искупления сексуальной вины кого-то другого, поэтому окружающие тоже не остаются безучастными. Проблемы мазохизма и гомосексуальности преследуют многих людей, присутствуя в их подсознании; об этом мы поговорим в следующей главе.
Глава 7.
Скрытая гомосексуальность.
Некоторые пациенты в ходе анализов обнаруживают скрытую склонность к гомосексуальности; об этом знает каждый психиатр. Эти люди поддерживают сексуальные отношения только с лицами другого пола, никогда не участвуют в гомосексуальных актах, никогда не испытывают влечения к лицам своего пола; но случается какое-то событие ( или сон), которое вдруг обнаруживает скрытые гомосексуальные чувства, и такое переживание производит шокирующее действие. Пациент начинает сомневаться в своей мужественности, так что психиатру приходится его успокаивать. Рассмотрим пример.