Страница:
Два светских сердцееда — никто имеющий глаза в этом факте не усомнится. Оба высокие, поджарые, гибкие, широкоплечие. Если каштановые волосы Джеймса слегка курчавились, то волосы Саймона, некогда белокурые и приобретшие с возрастом светло-коричневый оттенок, лежали на голове шелковистыми волнами. Светлокожий Саймон был голубоглаз, а Джеймс обладал томными карими глазами, которыми он умело пользовался для достижения своих целей.
Им обоим была свойственна непринужденная грация людей, привыкших вращаться в светском обществе, и казалось, они родились с ней. Впрочем, так оно и было. Они были братьями по духу, светскими повесами; и пока Джеймс представлял своих друзей, сомнения в этом окончательно рассеялись.
К ним присоединился Чарли Хастингс, третий член их команды — светловолосый джентльмен чуть поменьше ростом, столь же красивый и бесшабашный.
Порция окинула взглядом гостей, заполнивших просторную гостиную, которые располагались группами на стульях и диванах с чайными чашками в руках. К вечеру поджидали леди Хэммонд с дочерьми, с их приездом все будут в сборе.
Джеймс подвел Саймона к хозяину — своему отцу, Гарольду, лорду Глоссапу, крепко сложенному джентльмену средних лет, который очень сердечно приветствовал всех гостей. Рядом с ним стоял Джордж Бакстед, типичный деревенский сквайр, старинный друг Гарольда. Здесь также находился Эмброз Келвин, джентльмен несколько иного типа. Эмброзу было между тридцатью и сорока, по всей видимости, он нацелился на политическую карьеру, чем, как подозревала Порция, и объяснялось его присутствие на рауте.
Чарли, которого уже представили хозяевам дома, отошел в сторону. Когда Джеймс и Саймон повернулись, они обнаружили, что мисс Люси Бакстед уже взяла их друга в плен. Умная, живая, двадцатилетняя, хорошенькая и черноволосая мисс Бакстед была счастлива подать Саймону руку, однако тут же устремила свой взор на Джеймса.
Элегантно извинившись, Джеймс отвел Саймона, чтобы продолжить представления. Чарли пришлось отвлечь мисс Бакстед. Порция заметила, какими взглядами обменялись друзья, когда приблизились к следующей группе.
Здесь находилась мать Джеймса, хозяйка дома, Кэтрин, леди Глоссап. Увядающая матрона с блеклыми светлыми волосами и вылинявшими глазами, она в известной мере сохранила манеры, демонстрировавшие превосходство, которым она на самом деле не обладала. Кэтрин Глоссап не была суровой или нелюбезной, просто ее мечтам не суждено было сбыться. Рядом с ней сидела миссис Элен Бакстед — крупная, важного вида леди, чья спокойная доброжелательность свидетельствовала о том, что она вполне довольна своей судьбой.
Обе леди любезно улыбнулись, когда Саймон поклонился. Он перебросился с ними несколькими словами, затем повернулся, чтобы пожать руку джентльмену, стоявшему рядом. Мистер Мортон Арчер был банкиром и весьма богатым и влиятельным человеком. Второй сын второго сына, он вынужден был самостоятельно прокладывать себе путь в свет и преуспел в этом. Казалось, уверенность, словно патина, осела на нем самом, на его богатой одежде и тщательно уложенных волосах.
Мистер Арчер принадлежал к поколению лорда и леди Глоссап и был отцом еще одной Кэтрин, более известной как Китти, вышедшей замуж за Генри, старшего сына Глоссапов. Было ясно, что мистер Арчер смотрел на это как на обстоятельство, позволяющее ему войти в светские круги, к чему он так стремился.
У него возбужденно заблестели глаза, когда ему представляли Саймона. Он с удовольствием бы поговорил подольше, но Джеймс искусно оторвал его от приятеля. В следующей группе находилась Китти Глоссап, молодая хозяйка — белокурая, миниатюрная, но слегка полноватая, отличавшаяся фарфоровым розовато-белым цветом лица, с удивительно ясными голубыми глазами. Ее маленькие руки пребывали в постоянном движении, то же самое можно было сказать о ее чуть подкрашенных губах, которые то складывались в улыбку, то обиженно поджимались. При этом Китти болтала не переставая. Она была безумно счастлива, когда оказывалась в центре внимания. Порция пришла к выводу, что у нее мало общего с тщеславной и взбалмошной Китти, однако та не слишком отличалась от остальных представительниц света.
Китти до этого беседовала с леди Келвин и мистером Десмондом Уинфилдом. Синтия, леди Келвин, была весьма строгой, но влиятельной вдовой с хорошими связями, отличалась уравновешенностью и тщательно следила за воспитанием своих детей — сына Эмброза и дочери Друсиллы. Дочь графа, она вращалась в тех же кругах, что и Кинстеры и Эшфорды. Она царственно улыбнулась Саймону и подала ему руку.
Мистер Уинфилд прибыл всего лишь за несколько часов до этого. Порции мало что удалось о нем узнать. Внешне он выглядел как весьма независимого вида джентльмен, сдержанный и слегка задумчивый. У нее сложилось впечатление, что он был приглашен через Арчеров. Интересно, предназначался ли он для их старшей, пока еще незамужней, дочери Уинифред?
СамаУинифред находилась в соседней группе, куда Джеймс подвел Саймона, где были также Генри Глоссап — старший брат Джеймса, Уинифред Арчер, Альфреда Арчер, мать Китти, а значит, теща Генри, и Друсилла Келвин.
Будучи давним другом Джеймса, Саймон посещал Глоссап-Холл часто и хорошо знал Генри. Они пожали друг другу руки как давние знакомые. Генри был старше, спокойнее и солиднее Джеймса. Он был человеком, на плечи которого легла ответственность за имение.
Альфреда Арчер повела себя несколько экспансивно, и Порции даже показалось, что она услышала, как лязгнула защитная броня Саймона. Миссис Арчер имела репутацию ловкой свахи, умеющей использовать брак для продвижения по социальной лестнице. Уинифред, напротив, проявила спокойствие, поприветствовав Саймона мягкой и вежливой улыбкой, не более того.
Друсилла вообще ни во что не вмешивалась. Она была почти такого же возраста, как и Порция, но на этом сходство заканчивалось. Друсилла была робкой, застенчивой и чрезвычайно серьезной для своего возраста. Похоже, девушка скорее считала себя компаньонкой матери, нежели ее дочерью. По этой причине ее мало интересовали Саймон или Джеймс.
Помимо леди Озбалдестон и лорда Недерфилда, рядом с которыми сидела Порция, присутствовали Освальд Глоссап — младший брат Джеймса, и Суонстон Арчер — младший брат Китти. Оба были одного возраста и необычайно похожи. Одетые в невероятно тесные полосатые жилеты и фраки, они мнили себя важными персонами, ходили с самодовольным видом и на всех остальных смотрели свысока.
Саймон поприветствовал их коротким кивком и наградил взглядом, в котором явно сквозило неодобрение.
А затем они с Джеймсом направились к дивану, где расположились леди Озбалдестон и лорд Недерфилд — чуть в отдалении от других, чтобы иметь возможность без помех наблюдать и комментировать увиденное.
Порция поднялась, когда друзья приблизились, — не только из чувства вежливости, но и потому, что ей не нравилось, когда над ней кто-то нависает, тем более сразу двое мощных мужчин.
Леди Озбалдестон на приветствие и поклон Саймона ответила постукиванием трости и сразу же пристала к нему с расспросами:
— Как поживает ваша матушка?
По своему богатому опыту зная, что спасения не будет, Саймон ответил достойным похвалы ровным тоном. Леди О. потребовала отчета о его младших сестрах и об отце; пока он удовлетворял ее ненасытное любопытство, Порция обменялась улыбкой с Джеймсом и вовлекла его и дедушку в обсуждение вопроса о наиболее приятных прогулках в этих краях. Наконец леди О. отпустила Саймона. Обратившись к лорду Недерфилду, он с улыбкой сказал ему несколько слов, возобновляя их прежнее знакомство. После этого Саймон, оказавшийся рядом с Порцией, снова повернулся к леди О. и похолодел.
Порция почувствовала это, проследила за взглядом леди О. — и испытала то же самое ощущение. Взгляд василиска, державшего в страхе свет в течение пятидесяти лет, был направлен на них.
На них обоих.
Они стояли, прикованные магическим взглядом к месту, не решаясь пошевелиться.
Брови леди О. медленно поползли вверх:
— Вы знакомы, не так ли?
Порция почувствовала, как забилось ее сердце и вспыхнули щеки. Уголком глаза она заметила, что Саймон чувствовал себя не лучше. Несмотря на то что каждый из них знал о существовании другого, они не помнили, чтобы когда-либо благожелательно приветствовали друг друга. Она открыла было рот, но Саймон опередил ее:
— Мисс Эшфорд и я встречались ранее.
Если бы они не стояли на виду у всех, Порция пнула бы его ногой. Холодную надменность его тона можно было расценить так, словно их встречи были тайными.
— Мистер Кинстер был настолько любезен, что подвез меня от деревни. Я пешком дошла до площадки обозрения, — небрежно пояснила девушка.
— В самом деле? — Взгляд черных глаз какое-то время не отпускал их, затем леди кивнула и стукнула тростью. — Понятно!
Раньше чем Порция смогла понять, что-то может означать, леди О. добавила:
— Очень хорошо. — Она показала на пустую чашку, стоявшую на столе. — Можете принести мне еще чая, сэр.
С явным удовольствием, которое Порция прекрасно понимала, Саймон обворожительно улыбнулся, прихватил чашку и блюдце и зашагал в ту сторону, где неподалеку от леди Глоссап располагалась тележка на колесиках. Джеймсу было велено оказать ту же услугу его дедушке. Воспользовавшись моментом, Порция извинилась и направилась через комнату к Уинифред Арчер и Друсилле Келвин — к тем гостям, к которым Саймон, как она полагала, вряд ли присоединится.
Хотя она и поклялась, что внимательно присмотрится к каждому перспективному джентльмену, это вовсе не означало, что она собиралась посвятить этому все время на вечере.
Саймон принес леди Озбалдестон чашку дымящегося чая и под благовидным предлогом откланялся. Старая ведьма отпустила его, неодобрительно хмыкнув. Взяв и себе чаю, он присоединился к Чарли и Люси Бакстед, расположившимся у окна.
Чарли приветливо улыбнулся ему, не переставая разглагольствовать. Он намеренно заморочил голову мисс Бакстед. Не то чтобы он затевал нечто серьезное, просто Чарли любил пофлиртовать. Золотоволосый, кудрявый и кареглазый, он говорил с модной манерной медлительностью, и светские дамы, обладавшие вкусом и проницательностью, добивались его общества.
Однако очень скоро дамы убеждались, что Чарли — это одни сплошные разговоры и полное отсутствие инициативы. Нельзя сказать, чтобы он вообще бездействовал, просто он редко прибегал к действию.
Даже мисс Бакстед, несмотря на свою наивность, казалась весьма беспечной, насмешливо парируя несколько игривые, но не выходящие за рамки приличий реплики Чарли.
Саймон улыбался, попивая чай. Им с Чарли было известно, что с мисс Бакстед они находятся в полной безопасности, ибо взоры ее наивных глаз всецело предназначались Джеймсу.
Прислушиваясь к беседе, Саймон принялся наблюдать за компаниями гостей. Очевидно, целью собрания было подтвердить связи — с Арчерами, семейством Китти, Бакстедами, старыми друзьями, а также Келвинами и Хэммондами, весьма полезными родственниками. Саймон по достоинству оценил стратегию Джеймса, предусмотрительно пригласившего друзей, чтобы они спасали его от Люси Бакстед. Он нисколько не сердился на Джеймса. В конце концов, для этого друзья и существуют. Однако он не задумывался, чем сам заполнит время до того момента, когда благополучно распрощается с Джеймсом и продолжит путь к Сомерсету.
Он принялся изучать трех леди, стоявших у других окон: Уинифред Арчер, Друсиллу Келвин и Порцию. Последней исполнилось двадцать четыре года, на несколько лет меньше, чем Китти, чей звонкий смех долетал до него, перекрывая гомон негромких разговоров.
Порция бросила взгляд на Китти, затем снова вернулась к беседе с Уинифред и Друсиллой. Уинифред стояла спиной к сестре и не подала виду, что слышит ее ликование. Уинифред была постарше. Саймон определил, что ей около двадцати девяти лет.
Он посмотрел на группу, возглавляемую Китти, и увидел, как Десмонд Уинфилд бросил взгляд на Порцию. Или на Уинифред? Десмонд подобрался, намереваясь подойти к ним.
Китти положила ладонь ему на рукав и о чем-то спросила, он повернулся к ней и что-то тихо ответил.
Чарли с Люси Бакстед над чем-то весело смеялись. Не зная, что послужило причиной их веселья, Саймон улыбнулся обоим, поднял чашку и сделал пару глотков чая.
Он снова обратил взор на Порцию.
Она стояла в потоке солнечного света, и темно-синие блики переливались на ее черных как смоль волосах.
Ему показалось, что он даже чувствует аромат, исходивший от ее пышных волос и так дразнивший его, когда он нес девушку по тропе. Это подстегнуло память, и Саймон вспомнил также другие детали — ее вес, некоторое напряжение тела и женственно округлые формы. Воспоминания вызвали у него легкий жар.
Саймон ощутил в ней женщину, чего никогда не было прежде. Однако он слишком хорошо знал, какую птичку держит в руках, не забыл про ее острый язычок и взрывной характер. И тем не менее он хотел ее… Саймон посмотрел на Люси Бакстед. Эта женщина идеально подходила на роль жены: она вела себя разумно, была послушна и управляема.. Он задумчиво вглядывался… однако его мысль ускользала в другом направлении.
— Простите меня, я должен удалиться. — Саймон натянуто улыбнулся.
Поклонившись Люси и кивнув Чарли, он вернул, чашку леди Глоссап, принес извинения и ушел.
Поднимаясь по лестнице, он снова вспомнил о Порции и ее неожиданной реакции на его действия. Нужно признать, что Глоссап-Холл открыл перед ним совершенно неожиданные перспективы. И не было никаких причин к тому, чтобы ими не воспользоваться.
Помимо того, будет чертовски интересно узнать, чему некоей чрезвычайно образованной женщине еще предстоит научиться у жизни.
Глава 2
Им обоим была свойственна непринужденная грация людей, привыкших вращаться в светском обществе, и казалось, они родились с ней. Впрочем, так оно и было. Они были братьями по духу, светскими повесами; и пока Джеймс представлял своих друзей, сомнения в этом окончательно рассеялись.
К ним присоединился Чарли Хастингс, третий член их команды — светловолосый джентльмен чуть поменьше ростом, столь же красивый и бесшабашный.
Порция окинула взглядом гостей, заполнивших просторную гостиную, которые располагались группами на стульях и диванах с чайными чашками в руках. К вечеру поджидали леди Хэммонд с дочерьми, с их приездом все будут в сборе.
Джеймс подвел Саймона к хозяину — своему отцу, Гарольду, лорду Глоссапу, крепко сложенному джентльмену средних лет, который очень сердечно приветствовал всех гостей. Рядом с ним стоял Джордж Бакстед, типичный деревенский сквайр, старинный друг Гарольда. Здесь также находился Эмброз Келвин, джентльмен несколько иного типа. Эмброзу было между тридцатью и сорока, по всей видимости, он нацелился на политическую карьеру, чем, как подозревала Порция, и объяснялось его присутствие на рауте.
Чарли, которого уже представили хозяевам дома, отошел в сторону. Когда Джеймс и Саймон повернулись, они обнаружили, что мисс Люси Бакстед уже взяла их друга в плен. Умная, живая, двадцатилетняя, хорошенькая и черноволосая мисс Бакстед была счастлива подать Саймону руку, однако тут же устремила свой взор на Джеймса.
Элегантно извинившись, Джеймс отвел Саймона, чтобы продолжить представления. Чарли пришлось отвлечь мисс Бакстед. Порция заметила, какими взглядами обменялись друзья, когда приблизились к следующей группе.
Здесь находилась мать Джеймса, хозяйка дома, Кэтрин, леди Глоссап. Увядающая матрона с блеклыми светлыми волосами и вылинявшими глазами, она в известной мере сохранила манеры, демонстрировавшие превосходство, которым она на самом деле не обладала. Кэтрин Глоссап не была суровой или нелюбезной, просто ее мечтам не суждено было сбыться. Рядом с ней сидела миссис Элен Бакстед — крупная, важного вида леди, чья спокойная доброжелательность свидетельствовала о том, что она вполне довольна своей судьбой.
Обе леди любезно улыбнулись, когда Саймон поклонился. Он перебросился с ними несколькими словами, затем повернулся, чтобы пожать руку джентльмену, стоявшему рядом. Мистер Мортон Арчер был банкиром и весьма богатым и влиятельным человеком. Второй сын второго сына, он вынужден был самостоятельно прокладывать себе путь в свет и преуспел в этом. Казалось, уверенность, словно патина, осела на нем самом, на его богатой одежде и тщательно уложенных волосах.
Мистер Арчер принадлежал к поколению лорда и леди Глоссап и был отцом еще одной Кэтрин, более известной как Китти, вышедшей замуж за Генри, старшего сына Глоссапов. Было ясно, что мистер Арчер смотрел на это как на обстоятельство, позволяющее ему войти в светские круги, к чему он так стремился.
У него возбужденно заблестели глаза, когда ему представляли Саймона. Он с удовольствием бы поговорил подольше, но Джеймс искусно оторвал его от приятеля. В следующей группе находилась Китти Глоссап, молодая хозяйка — белокурая, миниатюрная, но слегка полноватая, отличавшаяся фарфоровым розовато-белым цветом лица, с удивительно ясными голубыми глазами. Ее маленькие руки пребывали в постоянном движении, то же самое можно было сказать о ее чуть подкрашенных губах, которые то складывались в улыбку, то обиженно поджимались. При этом Китти болтала не переставая. Она была безумно счастлива, когда оказывалась в центре внимания. Порция пришла к выводу, что у нее мало общего с тщеславной и взбалмошной Китти, однако та не слишком отличалась от остальных представительниц света.
Китти до этого беседовала с леди Келвин и мистером Десмондом Уинфилдом. Синтия, леди Келвин, была весьма строгой, но влиятельной вдовой с хорошими связями, отличалась уравновешенностью и тщательно следила за воспитанием своих детей — сына Эмброза и дочери Друсиллы. Дочь графа, она вращалась в тех же кругах, что и Кинстеры и Эшфорды. Она царственно улыбнулась Саймону и подала ему руку.
Мистер Уинфилд прибыл всего лишь за несколько часов до этого. Порции мало что удалось о нем узнать. Внешне он выглядел как весьма независимого вида джентльмен, сдержанный и слегка задумчивый. У нее сложилось впечатление, что он был приглашен через Арчеров. Интересно, предназначался ли он для их старшей, пока еще незамужней, дочери Уинифред?
СамаУинифред находилась в соседней группе, куда Джеймс подвел Саймона, где были также Генри Глоссап — старший брат Джеймса, Уинифред Арчер, Альфреда Арчер, мать Китти, а значит, теща Генри, и Друсилла Келвин.
Будучи давним другом Джеймса, Саймон посещал Глоссап-Холл часто и хорошо знал Генри. Они пожали друг другу руки как давние знакомые. Генри был старше, спокойнее и солиднее Джеймса. Он был человеком, на плечи которого легла ответственность за имение.
Альфреда Арчер повела себя несколько экспансивно, и Порции даже показалось, что она услышала, как лязгнула защитная броня Саймона. Миссис Арчер имела репутацию ловкой свахи, умеющей использовать брак для продвижения по социальной лестнице. Уинифред, напротив, проявила спокойствие, поприветствовав Саймона мягкой и вежливой улыбкой, не более того.
Друсилла вообще ни во что не вмешивалась. Она была почти такого же возраста, как и Порция, но на этом сходство заканчивалось. Друсилла была робкой, застенчивой и чрезвычайно серьезной для своего возраста. Похоже, девушка скорее считала себя компаньонкой матери, нежели ее дочерью. По этой причине ее мало интересовали Саймон или Джеймс.
Помимо леди Озбалдестон и лорда Недерфилда, рядом с которыми сидела Порция, присутствовали Освальд Глоссап — младший брат Джеймса, и Суонстон Арчер — младший брат Китти. Оба были одного возраста и необычайно похожи. Одетые в невероятно тесные полосатые жилеты и фраки, они мнили себя важными персонами, ходили с самодовольным видом и на всех остальных смотрели свысока.
Саймон поприветствовал их коротким кивком и наградил взглядом, в котором явно сквозило неодобрение.
А затем они с Джеймсом направились к дивану, где расположились леди Озбалдестон и лорд Недерфилд — чуть в отдалении от других, чтобы иметь возможность без помех наблюдать и комментировать увиденное.
Порция поднялась, когда друзья приблизились, — не только из чувства вежливости, но и потому, что ей не нравилось, когда над ней кто-то нависает, тем более сразу двое мощных мужчин.
Леди Озбалдестон на приветствие и поклон Саймона ответила постукиванием трости и сразу же пристала к нему с расспросами:
— Как поживает ваша матушка?
По своему богатому опыту зная, что спасения не будет, Саймон ответил достойным похвалы ровным тоном. Леди О. потребовала отчета о его младших сестрах и об отце; пока он удовлетворял ее ненасытное любопытство, Порция обменялась улыбкой с Джеймсом и вовлекла его и дедушку в обсуждение вопроса о наиболее приятных прогулках в этих краях. Наконец леди О. отпустила Саймона. Обратившись к лорду Недерфилду, он с улыбкой сказал ему несколько слов, возобновляя их прежнее знакомство. После этого Саймон, оказавшийся рядом с Порцией, снова повернулся к леди О. и похолодел.
Порция почувствовала это, проследила за взглядом леди О. — и испытала то же самое ощущение. Взгляд василиска, державшего в страхе свет в течение пятидесяти лет, был направлен на них.
На них обоих.
Они стояли, прикованные магическим взглядом к месту, не решаясь пошевелиться.
Брови леди О. медленно поползли вверх:
— Вы знакомы, не так ли?
Порция почувствовала, как забилось ее сердце и вспыхнули щеки. Уголком глаза она заметила, что Саймон чувствовал себя не лучше. Несмотря на то что каждый из них знал о существовании другого, они не помнили, чтобы когда-либо благожелательно приветствовали друг друга. Она открыла было рот, но Саймон опередил ее:
— Мисс Эшфорд и я встречались ранее.
Если бы они не стояли на виду у всех, Порция пнула бы его ногой. Холодную надменность его тона можно было расценить так, словно их встречи были тайными.
— Мистер Кинстер был настолько любезен, что подвез меня от деревни. Я пешком дошла до площадки обозрения, — небрежно пояснила девушка.
— В самом деле? — Взгляд черных глаз какое-то время не отпускал их, затем леди кивнула и стукнула тростью. — Понятно!
Раньше чем Порция смогла понять, что-то может означать, леди О. добавила:
— Очень хорошо. — Она показала на пустую чашку, стоявшую на столе. — Можете принести мне еще чая, сэр.
С явным удовольствием, которое Порция прекрасно понимала, Саймон обворожительно улыбнулся, прихватил чашку и блюдце и зашагал в ту сторону, где неподалеку от леди Глоссап располагалась тележка на колесиках. Джеймсу было велено оказать ту же услугу его дедушке. Воспользовавшись моментом, Порция извинилась и направилась через комнату к Уинифред Арчер и Друсилле Келвин — к тем гостям, к которым Саймон, как она полагала, вряд ли присоединится.
Хотя она и поклялась, что внимательно присмотрится к каждому перспективному джентльмену, это вовсе не означало, что она собиралась посвятить этому все время на вечере.
Саймон принес леди Озбалдестон чашку дымящегося чая и под благовидным предлогом откланялся. Старая ведьма отпустила его, неодобрительно хмыкнув. Взяв и себе чаю, он присоединился к Чарли и Люси Бакстед, расположившимся у окна.
Чарли приветливо улыбнулся ему, не переставая разглагольствовать. Он намеренно заморочил голову мисс Бакстед. Не то чтобы он затевал нечто серьезное, просто Чарли любил пофлиртовать. Золотоволосый, кудрявый и кареглазый, он говорил с модной манерной медлительностью, и светские дамы, обладавшие вкусом и проницательностью, добивались его общества.
Однако очень скоро дамы убеждались, что Чарли — это одни сплошные разговоры и полное отсутствие инициативы. Нельзя сказать, чтобы он вообще бездействовал, просто он редко прибегал к действию.
Даже мисс Бакстед, несмотря на свою наивность, казалась весьма беспечной, насмешливо парируя несколько игривые, но не выходящие за рамки приличий реплики Чарли.
Саймон улыбался, попивая чай. Им с Чарли было известно, что с мисс Бакстед они находятся в полной безопасности, ибо взоры ее наивных глаз всецело предназначались Джеймсу.
Прислушиваясь к беседе, Саймон принялся наблюдать за компаниями гостей. Очевидно, целью собрания было подтвердить связи — с Арчерами, семейством Китти, Бакстедами, старыми друзьями, а также Келвинами и Хэммондами, весьма полезными родственниками. Саймон по достоинству оценил стратегию Джеймса, предусмотрительно пригласившего друзей, чтобы они спасали его от Люси Бакстед. Он нисколько не сердился на Джеймса. В конце концов, для этого друзья и существуют. Однако он не задумывался, чем сам заполнит время до того момента, когда благополучно распрощается с Джеймсом и продолжит путь к Сомерсету.
Он принялся изучать трех леди, стоявших у других окон: Уинифред Арчер, Друсиллу Келвин и Порцию. Последней исполнилось двадцать четыре года, на несколько лет меньше, чем Китти, чей звонкий смех долетал до него, перекрывая гомон негромких разговоров.
Порция бросила взгляд на Китти, затем снова вернулась к беседе с Уинифред и Друсиллой. Уинифред стояла спиной к сестре и не подала виду, что слышит ее ликование. Уинифред была постарше. Саймон определил, что ей около двадцати девяти лет.
Он посмотрел на группу, возглавляемую Китти, и увидел, как Десмонд Уинфилд бросил взгляд на Порцию. Или на Уинифред? Десмонд подобрался, намереваясь подойти к ним.
Китти положила ладонь ему на рукав и о чем-то спросила, он повернулся к ней и что-то тихо ответил.
Чарли с Люси Бакстед над чем-то весело смеялись. Не зная, что послужило причиной их веселья, Саймон улыбнулся обоим, поднял чашку и сделал пару глотков чая.
Он снова обратил взор на Порцию.
Она стояла в потоке солнечного света, и темно-синие блики переливались на ее черных как смоль волосах.
Ему показалось, что он даже чувствует аромат, исходивший от ее пышных волос и так дразнивший его, когда он нес девушку по тропе. Это подстегнуло память, и Саймон вспомнил также другие детали — ее вес, некоторое напряжение тела и женственно округлые формы. Воспоминания вызвали у него легкий жар.
Саймон ощутил в ней женщину, чего никогда не было прежде. Однако он слишком хорошо знал, какую птичку держит в руках, не забыл про ее острый язычок и взрывной характер. И тем не менее он хотел ее… Саймон посмотрел на Люси Бакстед. Эта женщина идеально подходила на роль жены: она вела себя разумно, была послушна и управляема.. Он задумчиво вглядывался… однако его мысль ускользала в другом направлении.
— Простите меня, я должен удалиться. — Саймон натянуто улыбнулся.
Поклонившись Люси и кивнув Чарли, он вернул, чашку леди Глоссап, принес извинения и ушел.
Поднимаясь по лестнице, он снова вспомнил о Порции и ее неожиданной реакции на его действия. Нужно признать, что Глоссап-Холл открыл перед ним совершенно неожиданные перспективы. И не было никаких причин к тому, чтобы ими не воспользоваться.
Помимо того, будет чертовски интересно узнать, чему некоей чрезвычайно образованной женщине еще предстоит научиться у жизни.
Глава 2
— Я никогда бы не подумала, что вы трус.
Эти слова, негромко сказанные женщиной с провокационной манерной медлительностью, заставили Порцию остановиться на лестничной площадке западного крыла. В течение получаса она играла на фортепиано в музыкальной комнате, расположенной на первом этаже; сейчас пришло время собраться в гостиной перед обедом, именно туда Порция и направлялась.
По лестнице западного крыла дамы ходили не слишком часто, поскольку их комнаты располагались в восточном крыле.
— Но вероятно, это была лишь уловка?
Слова прозвучали совсем ласково; произнесла их Китти.
— Ничего подобного! — сквозь зубы процедил Джеймс. — Я не играю в такие игры и никогда не стану играть с вами.
Они стояли у подножия лестницы. Порция их не видела, но отчетливо ощутила отвращение, испытываемое Джеймсом. Голос его прерывался от отчаяния.
Китти засмеялась. Она отказывалась верить, что какой-то мужчина, тем более такой, как Джеймс, не желает ее.
И тогда Порция спокойно и решительно начала спускаться по лестнице.
Они услышали шаги и повернулись в ее сторону. Но если Джеймс выглядел смущенным, то на лице Китти отразилось лишь раздражение от того, что им помешали. Когда Джеймс узнал Порцию, он, не сдерживаясь, облегченно вздохнул.
— Доброе утро, мисс Эшфорд! Вы заблудились?
Она не заблудилась, это Китти загнала Джеймса в угол. Порция изобразила недоумение, словно удивляясь собственной рассеянности.
— Да, вероятно… Я думала, что знаю, однако… — Она неопределенно помахала рукой.
Джеймс проскользнул мимо Китти.
— Позвольте мне… я как раз направлялся в гостиную. Полагаю, вы именно туда хотите пройти?
Он предложил ей взять себя под руку, взгляды их встретились, и девушка увидела в его глазах мольбу.
— Да, пожалуйста. Я буду очень признательна, если вы меня проводите. — Порция доброжелательно улыбнулась, затем повернулась к Китти.
Улыбки со стороны Китти не последовало, она лишь сухо кивнула.
Порция вскинула брови:
— Вы не присоединитесь к нам, миссис Глоссап?
Девушка почувствовала, как напрягся Джеймс. Китти отмахнулась:
— Я скоро приду, а вы идите, — И, повернувшись, она направилась к лестнице.
Джеймс расслабился. Порция позволила ему повести себя в сторону центрального корпуса. Она взглянула на него — лицо его было хмурым и бледным.
— Вы хорошо себя чувствуете, мистер Глоссап?
Он взглянул на нее, затем улыбнулся — нужно сказать, очаровательно.
— Называйте меня Джеймсом. — И, кивнув, добавил: — Благодарю вас.
Приподняв брови, Порция не удержалась от вопроса:
— Она часто так… пристает?
Поколебавшись, он ответил:
— Кажется, она становится все хуже.
Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Порция продолжила:
— Вам лишь остается льнуть к другим дамам, пока у нее это не пройдет.
Джеймс бросил на нее быстрый взгляд, но так и не понял — смеется она над ним или нет. Она же позволяла ему вести себя через весь дом, пряча улыбку и удивляясь, как имеющий репутацию повесы Джеймс Глоссап может полагать, будто она способна защитить его добродетель.
Гостиная сияла огнями. Когда они перешагнули порог, Порция увидела Саймона, стоявшего возле камина и беседовавшего с Чарли и двумя юными созданиями — Аннабелл и Сесилией, дочерьми леди Хэммонд. Сама леди Хэммонд, весьма приятная дама, сидела на стуле возле леди Озбалдестон.
Саймон встретился взглядом с Порцией. Джеймс извинился и пошел переговорить с отцом. Остановившись для того, чтобы поприветствовать леди Хэммонд, подругу ее матери, Порция присоединилась к Саймону и Чарли, а также к Аннабелл и Сесилии.
Девушки были свежи, как глоток весеннего воздуха, и воплощали собой невинность, однако чувствовали себя как дома и были исполнены решимости стать душой компании. Порция знала их в течение многих лет. Они восторженно приветствовали ее.
— О, дорогая! Я и не знала, что вы здесь!
— Это так чудесно! Я уверена, что мы отлично повеселимся!
Широко открытые глаза, радостные улыбки… Было невозможно не ответить им тем же. После обычных вопросов о семье и друзьях разговор перешел на то, какие радостные события грядут в ближайшие дни и какие красоты можно увидеть поблизости от Глоссап-Холла.
— Здесь обширнейшие сады со множеством прогулочных дорожек. Я читала об этом в путеводителе, — призналась Аннабелл.
— И еще здесь есть озеро! В книге говорится, что это не рукотворный водоем, оно заполнено естественными родниками и очень глубокое. — Сесилия поморщилась. — Слишком глубокое, чтобы плавать на плоскодонке.
— Ну что ж, — вступил в беседу Чарли, — зато вам не захочется рисковать свалиться в него. Оно чертовски холодное, ручаюсь!
— Боже милостивый! — Аннабелл повернулась к Чарли. — А вы падали в него?
Порция заметила, как Чарли переглянулся с Саймоном и как насмешливо скривились губы последнего. Она проследила за передвижениями людей по залу. Вошла Китти и остановилась, разглядывая собравшихся. Генри отделился от небольшой группы гостей и через зал направился к ней. Наклонив голову, он что-то тихо сказал жене.
Китти выпрямилась и вскинула голову. Она метнула на него гневный взгляд, что-то коротко ответила, отвернулась и со свирепым выражением направилась в сторону Эмброза и Друсиллы Келвин.
Генри молча наблюдал за тем, как Китти шла через зал. Ни один мускул на его лице не дрогнул, он полностью контролировал себя, однако возникало ощущение того, что он испытывает боль.
Было ясно, что в этом союзе не все благополучно.
Порция вернулась к беседе, которая оставалась все такой же оживленной.
— Вы уже посетили его? — с горящими глазами спросила Аннабелл.
Очевидно, она что-то пропустила. Порция вопросительно посмотрела на Саймона. Он повел бровями, однако согласился ее выручить.
— Порция еще не успела, она пока не приобщилась к красотам Глоссап-Холла, так же как и вы обе. А что касается храма… — Он снова перевел глаза налицо Порции. — Должен признаться, что я предпочитаю беседку у озера. Для некоторых это может показаться скучноватым, но тишина над озером очень успокаивает.
— Мы непременно должны побывать там, — деловито стала строить планы Сесилия. — И еще я слышала, что где-то поблизости находится площадка обозрения.
— Там я была. — Стараясь не встречаться взглядом с Саймоном, Порция внесла свой вклад в то, чтобы утолить жажду девушек узнать как можно больше.
Обсуждения продолжались вплоть до самого обеда. Сидя за длинным столом и помня о данной ею клятве, Порция обратила все свое внимание на изучение обстановки. Так кого же она должна рассматривать? Все сидящие за столом мужчины были, по крайней мере теоретически, подходящими по положению, иначе они бы здесь не присутствовали. Часть из них были женаты и таким образом сразу исключались. Кое-кого из оставшихся она знала лучше.
Пока все ели и разговаривали, девушка обводила их взглядом, оценивая возможности каждого.
Порция остановила взор на Саймоне, который сидел поодаль. Он предпринимал попытки разговорить Друсиллу, которая выглядела чрезвычайно сдержанной и строгой, к тому же чувствовала себя неуютно. Порция нахмурилась; несмотря на их частые разногласия и стычки, она знала, что манеры Саймона отполированы до блеска и он никогда не позволит себе неучтивого обращения с людьми. Не приходилось сомневаться, что дело тут в Друсилле.
Порция задержала взгляд на Саймоне, обратив внимание на золотистый блеск в его волосах, на длинные, элегантные пальцы, сжимавшие бокал с вином, на спокойно сложенные губы, когда он откинулся назад, оставив Друсиллу в покое.
Она пялилась на него слишком долго, и он почувствовал ее взгляд. Саймон посмотрел в ее сторону, но Порция успела опустить глаза и положить в рот салат, а затем она повернулась к сидевшему рядом с ней мистеру Бакстеду.
Лишь после того как Саймон отвернулся, она вздохнула свободнее. Порция чувствовала себя неуютно, она неожиданно осознала, насколько странной была ее реакция на него. Кто-либо, подходящий по возрасту и положению…
К тому времени, когда дамы поднялись и направились в гостиную, предоставив джентльменам отдать должное портвейну, Порция мысленно внесла в список три имени. Семейные вечера — определенно отличный полигон для оттачивания тактики и стратегии в поисках мужа. Ни один из кандидатов не попадал в число тех, кому она могла бы безоговорочно отдать руку, однако они являли собой отличные образцы, на которых она могла попрактиковаться.
Джеймс Глоссап и Чарли Хастингс определенно относились к тому сорту джентльменов, качества которых она должна оценить по достоинству.
Что касается Саймона, то, хотя она знала его всю жизнь, хотя все последние десять лет они только и делали, что вызывали раздражение друг у друга, хотя у нее никогда и в мыслях не было вносить его в список, если бы она не дала клятву, не зная при этом, что он будет присутствовать на вечере, — все эти причины были недостаточны для того, чтобы закрыть глаза на его перспективные качества потенциального мужа.
Качества, которые ей также необходимо изучить и оценить.
Когда она шла в гостиную вслед за леди О., ей вдруг пришло в голову, что он относится к клану Кинстеров и что его супружеские качества могут стать критерием, по которому она будет оценивать качества остальных.
Данная мысль несколько обеспокоила Порцию. Но в отсутствие джентльменов она сумела выбросить ее из головы и развлечься разговорами с девицами Хэммонд и Люси Бакстед. Позже, когда джентльмены вернулись и беседа приняла общий характер. Порция оказалась в группе с Уинифред Арчер и Десмондом Уинфилдом. Оба производили приятное впечатление, были слегка сдержанны, хотя ни один из них не страдал отсутствием уверенности, но уже через пять минут Порция готова была поспорить на свое лучшее платье, что между ними возникло или, во всяком случае, рождается взаимопонимание. Судить об отношении Уинифред она не могла, а вот Десмонд, несмотря на свои образцовые манеры, буквально не сводил с Уинифред глаз.
Ее воображаемый карандаш готов был уже вычеркнуть Десмонда из своего списка, но затем Порция передумала. Возможно, с учетом своей относительной неопытности она должна рассматривать его не как потенциального мужа, а как образец мужских качеств, которые одобряют такие леди, как Уинифред, а она, при всей своей молчаливости, числилась среди тех, кто обладает здравым смыслом.
Учиться, наблюдая за успехами и неудачами других, — в этом также проявление мудрости.
Китти, одетая в блестящее аквамариновое платье, излучала очарование, переходя от одной группы к другой. Не осталось даже следа от ее былой хмурости, теперь она была в своей стихии.
Генри разговаривал с Саймоном и Джеймсом. Кажется, его сейчас нисколько не беспокоило поведение Китти.
Может, она неверно истолковала их разговор перед обедом?
Кто-то подошел к ней сбоку; повернувшись, Порция увидела Эмброза Келвина. Он вежливо поклонился.
— Мисс Эшфорд, рад встретить вас здесь. Я видел вас несколько раз на вечерах в Лондоне, но не имел удовольствия познакомиться с вами.
— В самом деле, сэр? Как я понимаю, большую часть времени вы проводите в столице?
У Эмброза были темно-карие глаза и светло-каштановые волосы. Правильные черты лица дополнялись патрицианской осанкой, которую смягчали вежливость и галантность. Он наклонил голову.
Эти слова, негромко сказанные женщиной с провокационной манерной медлительностью, заставили Порцию остановиться на лестничной площадке западного крыла. В течение получаса она играла на фортепиано в музыкальной комнате, расположенной на первом этаже; сейчас пришло время собраться в гостиной перед обедом, именно туда Порция и направлялась.
По лестнице западного крыла дамы ходили не слишком часто, поскольку их комнаты располагались в восточном крыле.
— Но вероятно, это была лишь уловка?
Слова прозвучали совсем ласково; произнесла их Китти.
— Ничего подобного! — сквозь зубы процедил Джеймс. — Я не играю в такие игры и никогда не стану играть с вами.
Они стояли у подножия лестницы. Порция их не видела, но отчетливо ощутила отвращение, испытываемое Джеймсом. Голос его прерывался от отчаяния.
Китти засмеялась. Она отказывалась верить, что какой-то мужчина, тем более такой, как Джеймс, не желает ее.
И тогда Порция спокойно и решительно начала спускаться по лестнице.
Они услышали шаги и повернулись в ее сторону. Но если Джеймс выглядел смущенным, то на лице Китти отразилось лишь раздражение от того, что им помешали. Когда Джеймс узнал Порцию, он, не сдерживаясь, облегченно вздохнул.
— Доброе утро, мисс Эшфорд! Вы заблудились?
Она не заблудилась, это Китти загнала Джеймса в угол. Порция изобразила недоумение, словно удивляясь собственной рассеянности.
— Да, вероятно… Я думала, что знаю, однако… — Она неопределенно помахала рукой.
Джеймс проскользнул мимо Китти.
— Позвольте мне… я как раз направлялся в гостиную. Полагаю, вы именно туда хотите пройти?
Он предложил ей взять себя под руку, взгляды их встретились, и девушка увидела в его глазах мольбу.
— Да, пожалуйста. Я буду очень признательна, если вы меня проводите. — Порция доброжелательно улыбнулась, затем повернулась к Китти.
Улыбки со стороны Китти не последовало, она лишь сухо кивнула.
Порция вскинула брови:
— Вы не присоединитесь к нам, миссис Глоссап?
Девушка почувствовала, как напрягся Джеймс. Китти отмахнулась:
— Я скоро приду, а вы идите, — И, повернувшись, она направилась к лестнице.
Джеймс расслабился. Порция позволила ему повести себя в сторону центрального корпуса. Она взглянула на него — лицо его было хмурым и бледным.
— Вы хорошо себя чувствуете, мистер Глоссап?
Он взглянул на нее, затем улыбнулся — нужно сказать, очаровательно.
— Называйте меня Джеймсом. — И, кивнув, добавил: — Благодарю вас.
Приподняв брови, Порция не удержалась от вопроса:
— Она часто так… пристает?
Поколебавшись, он ответил:
— Кажется, она становится все хуже.
Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Порция продолжила:
— Вам лишь остается льнуть к другим дамам, пока у нее это не пройдет.
Джеймс бросил на нее быстрый взгляд, но так и не понял — смеется она над ним или нет. Она же позволяла ему вести себя через весь дом, пряча улыбку и удивляясь, как имеющий репутацию повесы Джеймс Глоссап может полагать, будто она способна защитить его добродетель.
Гостиная сияла огнями. Когда они перешагнули порог, Порция увидела Саймона, стоявшего возле камина и беседовавшего с Чарли и двумя юными созданиями — Аннабелл и Сесилией, дочерьми леди Хэммонд. Сама леди Хэммонд, весьма приятная дама, сидела на стуле возле леди Озбалдестон.
Саймон встретился взглядом с Порцией. Джеймс извинился и пошел переговорить с отцом. Остановившись для того, чтобы поприветствовать леди Хэммонд, подругу ее матери, Порция присоединилась к Саймону и Чарли, а также к Аннабелл и Сесилии.
Девушки были свежи, как глоток весеннего воздуха, и воплощали собой невинность, однако чувствовали себя как дома и были исполнены решимости стать душой компании. Порция знала их в течение многих лет. Они восторженно приветствовали ее.
— О, дорогая! Я и не знала, что вы здесь!
— Это так чудесно! Я уверена, что мы отлично повеселимся!
Широко открытые глаза, радостные улыбки… Было невозможно не ответить им тем же. После обычных вопросов о семье и друзьях разговор перешел на то, какие радостные события грядут в ближайшие дни и какие красоты можно увидеть поблизости от Глоссап-Холла.
— Здесь обширнейшие сады со множеством прогулочных дорожек. Я читала об этом в путеводителе, — призналась Аннабелл.
— И еще здесь есть озеро! В книге говорится, что это не рукотворный водоем, оно заполнено естественными родниками и очень глубокое. — Сесилия поморщилась. — Слишком глубокое, чтобы плавать на плоскодонке.
— Ну что ж, — вступил в беседу Чарли, — зато вам не захочется рисковать свалиться в него. Оно чертовски холодное, ручаюсь!
— Боже милостивый! — Аннабелл повернулась к Чарли. — А вы падали в него?
Порция заметила, как Чарли переглянулся с Саймоном и как насмешливо скривились губы последнего. Она проследила за передвижениями людей по залу. Вошла Китти и остановилась, разглядывая собравшихся. Генри отделился от небольшой группы гостей и через зал направился к ней. Наклонив голову, он что-то тихо сказал жене.
Китти выпрямилась и вскинула голову. Она метнула на него гневный взгляд, что-то коротко ответила, отвернулась и со свирепым выражением направилась в сторону Эмброза и Друсиллы Келвин.
Генри молча наблюдал за тем, как Китти шла через зал. Ни один мускул на его лице не дрогнул, он полностью контролировал себя, однако возникало ощущение того, что он испытывает боль.
Было ясно, что в этом союзе не все благополучно.
Порция вернулась к беседе, которая оставалась все такой же оживленной.
— Вы уже посетили его? — с горящими глазами спросила Аннабелл.
Очевидно, она что-то пропустила. Порция вопросительно посмотрела на Саймона. Он повел бровями, однако согласился ее выручить.
— Порция еще не успела, она пока не приобщилась к красотам Глоссап-Холла, так же как и вы обе. А что касается храма… — Он снова перевел глаза налицо Порции. — Должен признаться, что я предпочитаю беседку у озера. Для некоторых это может показаться скучноватым, но тишина над озером очень успокаивает.
— Мы непременно должны побывать там, — деловито стала строить планы Сесилия. — И еще я слышала, что где-то поблизости находится площадка обозрения.
— Там я была. — Стараясь не встречаться взглядом с Саймоном, Порция внесла свой вклад в то, чтобы утолить жажду девушек узнать как можно больше.
Обсуждения продолжались вплоть до самого обеда. Сидя за длинным столом и помня о данной ею клятве, Порция обратила все свое внимание на изучение обстановки. Так кого же она должна рассматривать? Все сидящие за столом мужчины были, по крайней мере теоретически, подходящими по положению, иначе они бы здесь не присутствовали. Часть из них были женаты и таким образом сразу исключались. Кое-кого из оставшихся она знала лучше.
Пока все ели и разговаривали, девушка обводила их взглядом, оценивая возможности каждого.
Порция остановила взор на Саймоне, который сидел поодаль. Он предпринимал попытки разговорить Друсиллу, которая выглядела чрезвычайно сдержанной и строгой, к тому же чувствовала себя неуютно. Порция нахмурилась; несмотря на их частые разногласия и стычки, она знала, что манеры Саймона отполированы до блеска и он никогда не позволит себе неучтивого обращения с людьми. Не приходилось сомневаться, что дело тут в Друсилле.
Порция задержала взгляд на Саймоне, обратив внимание на золотистый блеск в его волосах, на длинные, элегантные пальцы, сжимавшие бокал с вином, на спокойно сложенные губы, когда он откинулся назад, оставив Друсиллу в покое.
Она пялилась на него слишком долго, и он почувствовал ее взгляд. Саймон посмотрел в ее сторону, но Порция успела опустить глаза и положить в рот салат, а затем она повернулась к сидевшему рядом с ней мистеру Бакстеду.
Лишь после того как Саймон отвернулся, она вздохнула свободнее. Порция чувствовала себя неуютно, она неожиданно осознала, насколько странной была ее реакция на него. Кто-либо, подходящий по возрасту и положению…
К тому времени, когда дамы поднялись и направились в гостиную, предоставив джентльменам отдать должное портвейну, Порция мысленно внесла в список три имени. Семейные вечера — определенно отличный полигон для оттачивания тактики и стратегии в поисках мужа. Ни один из кандидатов не попадал в число тех, кому она могла бы безоговорочно отдать руку, однако они являли собой отличные образцы, на которых она могла попрактиковаться.
Джеймс Глоссап и Чарли Хастингс определенно относились к тому сорту джентльменов, качества которых она должна оценить по достоинству.
Что касается Саймона, то, хотя она знала его всю жизнь, хотя все последние десять лет они только и делали, что вызывали раздражение друг у друга, хотя у нее никогда и в мыслях не было вносить его в список, если бы она не дала клятву, не зная при этом, что он будет присутствовать на вечере, — все эти причины были недостаточны для того, чтобы закрыть глаза на его перспективные качества потенциального мужа.
Качества, которые ей также необходимо изучить и оценить.
Когда она шла в гостиную вслед за леди О., ей вдруг пришло в голову, что он относится к клану Кинстеров и что его супружеские качества могут стать критерием, по которому она будет оценивать качества остальных.
Данная мысль несколько обеспокоила Порцию. Но в отсутствие джентльменов она сумела выбросить ее из головы и развлечься разговорами с девицами Хэммонд и Люси Бакстед. Позже, когда джентльмены вернулись и беседа приняла общий характер. Порция оказалась в группе с Уинифред Арчер и Десмондом Уинфилдом. Оба производили приятное впечатление, были слегка сдержанны, хотя ни один из них не страдал отсутствием уверенности, но уже через пять минут Порция готова была поспорить на свое лучшее платье, что между ними возникло или, во всяком случае, рождается взаимопонимание. Судить об отношении Уинифред она не могла, а вот Десмонд, несмотря на свои образцовые манеры, буквально не сводил с Уинифред глаз.
Ее воображаемый карандаш готов был уже вычеркнуть Десмонда из своего списка, но затем Порция передумала. Возможно, с учетом своей относительной неопытности она должна рассматривать его не как потенциального мужа, а как образец мужских качеств, которые одобряют такие леди, как Уинифред, а она, при всей своей молчаливости, числилась среди тех, кто обладает здравым смыслом.
Учиться, наблюдая за успехами и неудачами других, — в этом также проявление мудрости.
Китти, одетая в блестящее аквамариновое платье, излучала очарование, переходя от одной группы к другой. Не осталось даже следа от ее былой хмурости, теперь она была в своей стихии.
Генри разговаривал с Саймоном и Джеймсом. Кажется, его сейчас нисколько не беспокоило поведение Китти.
Может, она неверно истолковала их разговор перед обедом?
Кто-то подошел к ней сбоку; повернувшись, Порция увидела Эмброза Келвина. Он вежливо поклонился.
— Мисс Эшфорд, рад встретить вас здесь. Я видел вас несколько раз на вечерах в Лондоне, но не имел удовольствия познакомиться с вами.
— В самом деле, сэр? Как я понимаю, большую часть времени вы проводите в столице?
У Эмброза были темно-карие глаза и светло-каштановые волосы. Правильные черты лица дополнялись патрицианской осанкой, которую смягчали вежливость и галантность. Он наклонил голову.