Я неожиданно понял, почему запнулась Бритни, когда подыскивала аналогию. Потому что подумала о любви и утратах… и что лучше взяться за руки перед лицом смерти, чем встретить ее в одиночку.
Вот и получается, что, несмотря на все мои попытки этого избежать, я нашел того, кого смогу взять за руку. Просто у нее не было рук. Вместо них она предложила мне картинки.
Наверное, мне следовало бы вернуться к контейнеру и сразу начать упаковывать вещи. Но я продолжал сидеть, отчасти жалея себя, отчасти растягивая последние секунды бездеятельности, повторить которые мне, возможно, уже будет не суждено.
Порыв ветра дернул парашют, все еще присоединенный к контейнеру. Я похлопал руками по песку, вызывая миниатюрные лавины и вспоминая дюны Келсо. Перед смертью я, наверное, попробую заставить и эти дюны зазвучать. Бритни была права: я убегал от многого, в том числе от собственной души. А может быть, много лет назад я так и оставил ее в тех песках.
Я подбросил горсть песка и посмотрел, как ее рассеивает ветер, вновь думая о том, что надо вставать и изобретать способ превращения себя в собственную вьючную лошадь. Но меня удерживала инерция. Сидя здесь, я тратил мало кислорода. Жалость к себе проходила, сменяясь умиротворенностью, какой я не испытывал уже очень давно. Есть нечто успокаивающее в зрелище песка, гонимого ветром.
Моя дюна была частью гребня, тянувшегося, насколько я мог видеть, более или менее в направлении исследовательской базы. По словам Бритни, непрекращающийся ветер на Титане был следствием притяжения Сатурна, гнавшего в его атмосфере своеобразную приливную волну. Не такой уж он был и сильный, но при слабой гравитации и плотном воздухе его вполне хватало, чтобы выстроить дюны в длинные «вельветовые» гребни - достаточно широкие и тянущиеся на большую часть пути до исследовательской базы. Достаточно широкие…
Идея начала обретать форму.
- Бритни, - поинтересовался я. - Что ты знаешь о катании на досках по песку?
Как выяснилось, знала она немного, но идею ухватила быстро. И все же миновало еще почти семьдесят два часа, прежде чем мы оказались готовы отправиться в путь, и нам никогда бы это не удалось без фьюзора и снаряжения из контейнера.
Наилучшим строительным материалом оказались ящики, которые я разрезал на полосы электрическим резаком. Бритни разработала «пескодинамичный» дизайн, к которому я добавил румпель и полосу на днище наподобие киля, что давало нам возможность идти галсами - хотя, по ее мнению, если ветер окажется встречным, будет проще его переждать, оставаясь на месте.
- По большей части ветер будет дуть или сзади, или слегка по правому борту, - сообщила она тоном старого морского волка. - А я спроектировала сани для максимальной эффективности при таком способе передвижения под парусом.
Главной ее заботой было трение. Теоретически, мне следовало бы чем-нибудь смазать днище, но если и имелся способ изготовить смазочный состав из перцового экстракта и концентрата лайма, нам он не был известен.
- Используй доски разной толщины, - посоветовала Бритни. - Парусов у нас избыток, и мы почти все время будем двигаться вдоль гребней, а не пересекать их. Лишний вес тут не имеет значения.
Затем я извлек из стен контейнера несколько зажимов, чтобы оснастить наши сани ящиками для груза. В одном из них я проделал дыру и пропустил сквозь нее шноркель для фьюзора, набил оставшееся место припасами и настроил фьюзор так, чтобы его избыточное тепло не давало припасам замерзнуть. В другие ящики я сложил запас кислорода, дистиллятор, инструменты и все прочее, что могло нам понадобиться. Чипы с фильмами я тоже прихватил. У ученых на базе есть проигрыватель, и Бритни станет не единственной, кто оценит такой подарок.
Затем, пустив в ход ремни, вырезанные из чьей-то очень дорогой «шкуры», я смастерил из них нечто вроде плетеного стула, подарив себе возможность поспать, пока Бритни будет у руля.
После этого нам осталось лишь заняться полотнищами и сервомоторами, а также запасными электрокабелями на тот случай, если кабели, ведущие от фьюзора к моторам, оборвутся. При необходимости я мог бы управлять парусами и вручную, но тогда нам пришлось бы останавливаться, когда мне понадобится выспаться.
Наконец пришло время отчаливать. При установке парусов возник момент, когда я испугался, что сани отправятся в путь без меня. Реальной опасности не было - Бритни могла управлять сервомоторами по радио, да и ветер был легким. Но все же поволноваться мне пришлось.
План был таков: я почти все время провожу в санях, отдыхаю, экономлю кислород и отправляюсь размяться, лишь когда мне надоедает сидеть или когда надо облегчить сани, чтобы перевалить через большую дюну.
Мы стартовали по лощине между дюнами, затем медленно поднялись по склону, чтобы поймать сильный ветер на гребне. Обернувшись, я увидел серебристый корпус контейнера, окруженный разбросанным оборудованием и кусками упаковочных ящиков. Да, очень по-людски оставлять за собой такой беспорядок. Пусть это и был для меня «дом вдали от дома», все же я с облегчением бросил на него прощальный взгляд. Интересно, как быстро песок его скроет?
А потом мы оказались на гребне.
- Ух ты! - воскликнула Бритни, поиграв сервомоторами. - Два километра в час. Если только мы не попадем в очередную бурю, быстрее этот кораблик вряд ли поплывет.
При такой скорости у нас уйдет почти два местных дня, чтобы пересечь дюны. А если ветер переменится, то и дольше. Целый земной месяц. А потом еще несколько дней пешком. К тому времени я хотя бы избавлюсь от большей части снаряжения. И с помощью резака даже смогу изготовить нечто вроде рюкзака из кусков паруса, чтобы нести все необходимое. Тогда за плечами у меня и Бритни уже окажется месячное путешествие через пески.
Я уселся на стул, наблюдая, как ветер наполняет паруса. Доберемся ли мы? Впервые шансы стали в нашу пользу, и я ничего больше не могу сделать, чтобы перетасовать колоду получше. Не говоря уже о том, что при любом итоге мы сейчас делаем то, чего до нас не пытался сделать никто. А часто ли вам выпадает возможность сказать такое?
При нормальной силе тяжести сиденье оказалось бы неудобным, но здесь ремни поглощали толчки и виляние саней, превращая их в плавное, почти гипнотическое покачивание. Пусть не идеально, но вполне терпимо.
На гребне дюны Бритни слегка изменила курс, чтобы следовать вдоль равнины, а не пересекать ее. Блинчатый купол позади нас превратился в оранжево-черную массу, уже заметно отдалившуюся. Дюны впереди растворялись за горизонтом.
Я откинулся на спинку, размышляя об огромных расстояниях. О разнице между уединением и открытым пространством, между одиночеством и тем, когда ты один.
- Ты много фильмов скачала из Корабля? - поинтересовался я. - Выбери какой-нибудь и покажи. - Я потянулся, стараясь устроиться как можно удобнее. - Только чтобы фильм был хороший.
Дюна под нами загудела.
Этот звук не очень-то напоминал гобой, но меня и такой вполне устраивал.
Перевел с английского Андрей НОВИКОВ
© Richard A.Lovett. The Sands of Titan. 2007. Печатается с разрешения автора. Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2007 г.
Вот и получается, что, несмотря на все мои попытки этого избежать, я нашел того, кого смогу взять за руку. Просто у нее не было рук. Вместо них она предложила мне картинки.
Наверное, мне следовало бы вернуться к контейнеру и сразу начать упаковывать вещи. Но я продолжал сидеть, отчасти жалея себя, отчасти растягивая последние секунды бездеятельности, повторить которые мне, возможно, уже будет не суждено.
Порыв ветра дернул парашют, все еще присоединенный к контейнеру. Я похлопал руками по песку, вызывая миниатюрные лавины и вспоминая дюны Келсо. Перед смертью я, наверное, попробую заставить и эти дюны зазвучать. Бритни была права: я убегал от многого, в том числе от собственной души. А может быть, много лет назад я так и оставил ее в тех песках.
Я подбросил горсть песка и посмотрел, как ее рассеивает ветер, вновь думая о том, что надо вставать и изобретать способ превращения себя в собственную вьючную лошадь. Но меня удерживала инерция. Сидя здесь, я тратил мало кислорода. Жалость к себе проходила, сменяясь умиротворенностью, какой я не испытывал уже очень давно. Есть нечто успокаивающее в зрелище песка, гонимого ветром.
Моя дюна была частью гребня, тянувшегося, насколько я мог видеть, более или менее в направлении исследовательской базы. По словам Бритни, непрекращающийся ветер на Титане был следствием притяжения Сатурна, гнавшего в его атмосфере своеобразную приливную волну. Не такой уж он был и сильный, но при слабой гравитации и плотном воздухе его вполне хватало, чтобы выстроить дюны в длинные «вельветовые» гребни - достаточно широкие и тянущиеся на большую часть пути до исследовательской базы. Достаточно широкие…
Идея начала обретать форму.
- Бритни, - поинтересовался я. - Что ты знаешь о катании на досках по песку?
Как выяснилось, знала она немного, но идею ухватила быстро. И все же миновало еще почти семьдесят два часа, прежде чем мы оказались готовы отправиться в путь, и нам никогда бы это не удалось без фьюзора и снаряжения из контейнера.
Наилучшим строительным материалом оказались ящики, которые я разрезал на полосы электрическим резаком. Бритни разработала «пескодинамичный» дизайн, к которому я добавил румпель и полосу на днище наподобие киля, что давало нам возможность идти галсами - хотя, по ее мнению, если ветер окажется встречным, будет проще его переждать, оставаясь на месте.
- По большей части ветер будет дуть или сзади, или слегка по правому борту, - сообщила она тоном старого морского волка. - А я спроектировала сани для максимальной эффективности при таком способе передвижения под парусом.
Главной ее заботой было трение. Теоретически, мне следовало бы чем-нибудь смазать днище, но если и имелся способ изготовить смазочный состав из перцового экстракта и концентрата лайма, нам он не был известен.
- Используй доски разной толщины, - посоветовала Бритни. - Парусов у нас избыток, и мы почти все время будем двигаться вдоль гребней, а не пересекать их. Лишний вес тут не имеет значения.
Затем я извлек из стен контейнера несколько зажимов, чтобы оснастить наши сани ящиками для груза. В одном из них я проделал дыру и пропустил сквозь нее шноркель для фьюзора, набил оставшееся место припасами и настроил фьюзор так, чтобы его избыточное тепло не давало припасам замерзнуть. В другие ящики я сложил запас кислорода, дистиллятор, инструменты и все прочее, что могло нам понадобиться. Чипы с фильмами я тоже прихватил. У ученых на базе есть проигрыватель, и Бритни станет не единственной, кто оценит такой подарок.
Затем, пустив в ход ремни, вырезанные из чьей-то очень дорогой «шкуры», я смастерил из них нечто вроде плетеного стула, подарив себе возможность поспать, пока Бритни будет у руля.
После этого нам осталось лишь заняться полотнищами и сервомоторами, а также запасными электрокабелями на тот случай, если кабели, ведущие от фьюзора к моторам, оборвутся. При необходимости я мог бы управлять парусами и вручную, но тогда нам пришлось бы останавливаться, когда мне понадобится выспаться.
Наконец пришло время отчаливать. При установке парусов возник момент, когда я испугался, что сани отправятся в путь без меня. Реальной опасности не было - Бритни могла управлять сервомоторами по радио, да и ветер был легким. Но все же поволноваться мне пришлось.
План был таков: я почти все время провожу в санях, отдыхаю, экономлю кислород и отправляюсь размяться, лишь когда мне надоедает сидеть или когда надо облегчить сани, чтобы перевалить через большую дюну.
Мы стартовали по лощине между дюнами, затем медленно поднялись по склону, чтобы поймать сильный ветер на гребне. Обернувшись, я увидел серебристый корпус контейнера, окруженный разбросанным оборудованием и кусками упаковочных ящиков. Да, очень по-людски оставлять за собой такой беспорядок. Пусть это и был для меня «дом вдали от дома», все же я с облегчением бросил на него прощальный взгляд. Интересно, как быстро песок его скроет?
А потом мы оказались на гребне.
- Ух ты! - воскликнула Бритни, поиграв сервомоторами. - Два километра в час. Если только мы не попадем в очередную бурю, быстрее этот кораблик вряд ли поплывет.
При такой скорости у нас уйдет почти два местных дня, чтобы пересечь дюны. А если ветер переменится, то и дольше. Целый земной месяц. А потом еще несколько дней пешком. К тому времени я хотя бы избавлюсь от большей части снаряжения. И с помощью резака даже смогу изготовить нечто вроде рюкзака из кусков паруса, чтобы нести все необходимое. Тогда за плечами у меня и Бритни уже окажется месячное путешествие через пески.
Я уселся на стул, наблюдая, как ветер наполняет паруса. Доберемся ли мы? Впервые шансы стали в нашу пользу, и я ничего больше не могу сделать, чтобы перетасовать колоду получше. Не говоря уже о том, что при любом итоге мы сейчас делаем то, чего до нас не пытался сделать никто. А часто ли вам выпадает возможность сказать такое?
При нормальной силе тяжести сиденье оказалось бы неудобным, но здесь ремни поглощали толчки и виляние саней, превращая их в плавное, почти гипнотическое покачивание. Пусть не идеально, но вполне терпимо.
На гребне дюны Бритни слегка изменила курс, чтобы следовать вдоль равнины, а не пересекать ее. Блинчатый купол позади нас превратился в оранжево-черную массу, уже заметно отдалившуюся. Дюны впереди растворялись за горизонтом.
Я откинулся на спинку, размышляя об огромных расстояниях. О разнице между уединением и открытым пространством, между одиночеством и тем, когда ты один.
- Ты много фильмов скачала из Корабля? - поинтересовался я. - Выбери какой-нибудь и покажи. - Я потянулся, стараясь устроиться как можно удобнее. - Только чтобы фильм был хороший.
Дюна под нами загудела.
Этот звук не очень-то напоминал гобой, но меня и такой вполне устраивал.
Перевел с английского Андрей НОВИКОВ
© Richard A.Lovett. The Sands of Titan. 2007. Печатается с разрешения автора. Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2007 г.
[1] Минус 178 градусов по Цельсию. (Здесь и далее прим. перев.)
[2] Ash - в переводе с английского «пепел», а птица Феникс, согласно известной легенде, бросалась в пламя и возрождалась из пепла.
[3] Энцелад - спутник Сатурна, на котором зонд «Кассини» в 2005 году обнаружил водяные вулканы, выбрасывающие пар и кристаллы льда на высоту до 500 километров.
[4] Терминатор - граница дня и ночи, перемещающаяся по поверхности планеты.
[5] Фемтосекунда равна 10- 15секунды.
[6] Цитируется одно из известных стихотворений английского поэта и писателя Джона Мейсфилда (1878 - 1967) «Морская лихорадка» (перевод Михаила Генина).