Луганцева Татьяна. Антракт для душегуба

   – Я уже не думаю о ней.
   – Может, и не думаешь, но осадочек-то остался. Короче, я тебе скину эсэмэску с адресом театра и временем, когда балерина будет тебя там ждать.
   – Только не сегодня! – сразу же сказал Габриэль.
   – Какое там сегодня… Ты на себя-то посмотри! С тебя денег в два раза больше возьмут – за моральный ущерб. Ты же неделю не брился, сидишь тут, как медведь в берлоге…
   – Ну и как зовут твою балерину?
   – А… а… – Константин вроде бы растерялся, начал даже заикаться.
   – Что?
   – Ее зовут… Вот черт, забыл! Да как-то не до имен нам было… – почесал затылок Константин под смешок друга.
   – Казанова, твою мать!

Глава 7

   Варя лишь к утру провалилась в крепкий сон и проснулась уже после полудня. Еще бы, ведь легла-то глубокой ночью. В три часа дня она уже была на репетиции в театре.
   – Чего вид хмурый? – спросил Александр.
   – Да всю ночь ворочалась, а днем, наоборот, переспала… А еще спина болит и голова кружится, – честно ответила Варвара.
   – Ты не заболела ли часом? Может, грипп? – забеспокоился Лавров.
   – Да нет, вчера упала неудачно. Думаю, из-за этого.
   – Все твои каблучищи! Итак ноги в напряжении, да еще и в повседневной жизни на таких орудиях пыток ходишь! – возмутился Саша.
   – Нам, балеринам, роста не хватает, да и привыкла я. И вообще, женщина на каблуках – это всегда красиво.
   – Ты и без каблуков – произведение искусства.
   – Спасибо за комплимент.
   – А равновесие? Была бы в туфлях на низких, устойчивых каблучках, так не упала бы, на ногах устояла! – продолжал возмущаться Александр.
   Они сидели в репетиционном зале после часа репетиций, и он разминал ступни своей любимой балерине. А прямо перед глазами порхала весьма энергично и несколько агрессивно Аллочка. Тут же репетировали и другие артисты балета, но почему-то видно было только ее.
   – Удивительная у девушки способность… – задумчиво обронил Саша.
   – Какая? – спросила Варя.
   – Быть занозой в заднице, – с улыбкой добавил Лавров.
   Варвара засмеялась:
   – Но в работоспособности ей не откажешь. Энергия просто через край бьет!
   – Этого у нее не отнять. Молодость! Не хватает немного…
   – Опыта? Так он придет.
   – Души ей не хватает. И каких-то других эмоций, помимо страсти и похоти. Нельзя же все так вот, только в одну колею. Ты разные чувства, а она… Где же любовь? Нежность? Переживания?
   – А недавно говорил, что и я уступаю Аллочке, – слегка надулась Варя.
   – И ты, не дослушав, вылетела от меня как ужаленная. Я бежал за тобой, звал, аж голос сорвал! Обиделась на меня ни за что, дурочка.
   – Я действительно вела себя как дура. Извини, ты имеешь право высказать свое мнение, – покорно скрестила руки и ноги Варвара.
   – Ты – танцовщица от бога, и ты можешь все! Мы вместе десять лет, как ты могла подумать, что я могу тебя обидеть? Речь шла совсем о другом. Спектакль новый для Аллочки готовят. И знаешь какой? Эротического жанра. Абсолютно голой она его танцевать будет. Понятно? Вот я и сказал, что ты так не сможешь. Или я ошибаюсь? Может, я что-то недопонял в твоем характере, и ты тоже легко согласишься прыгать по сцене в чем мать родила? – притворно удивился Александр.
   – И правда, я – дура… – ахнула Абрикосова. – Извини, Саша! У меня какой-то кризис, да еще жуткое самомнение, вот я и взбрыкнула! Прости! Действительно, как я могла подумать про тебя такое?
   Они громко рассмеялись, чем привлекли к себе внимание окружающих. И злобное Аллы в том числе.
   – Ладно, прощаю, – хитро улыбнулся Саша.
   – Чего не танцуем? Ножки болят? – подошла к ним Алла.
   – Старость не радость, – произнесла Варя, видимо, то, что готово было сорваться с уст юной красотки.
   – Так уходи на почетную пенсию, лелей свою старость, уступай дорогу дерзкой молодости! – стрельнула глазами Алла.
   – Ушла бы, да не могу, – притворно вздохнула Абрикосова.
   – Почему? Может, помочь чем? – подбоченилась стройная красотка.
   – Сашу не могу оставить. Партнер он, каких поискать, и ему хочется танцевать с балериной, а не с озабоченной сучкой, – совершенно спокойно, словно пребывая в состоянии медитации, не меняя позы, чем-то напоминавшей позу в йоге, сказала Варвара.
   Лавров рассмеялся. А Алла, побагровев, прошипела:
   – А ты не завидуй мне, бесчувственная кукла! Ишь, богиня танца… Когда у тебя мужик-то был последний раз, персик ты наш сушеный?!
   Перова резко отвернулась и продолжила свой темпераментный, но несколько истеричный танец, который после этого короткого разговора стал еще более истеричным, каким-то ломаным.
   – Хорошо ты ей врезала, – похвалил Саша.
   – А знаешь, что мне кажется? – задумалась Абрикосова.
   – Что?
   – По-моему, она очень хочет встать в пару именно с тобой. Я чувствую это каждой клеточкой своего сморщенного от старости тела, – усмехнувшись, пояснила Варя.
   – Я тоже ощущаю ее повышенное внимание к своей особе, – кивнул Лавров. – И ведь знает, что я гей…
   – Разве Аллу что-то остановит? – вздохнула Варя.
   – Да, наверное. Мужики о ней такое рассказывают…
   – В смысле?
   – Ну, о том, что девица творит в постели, – понизил голос Саша. – Может, она считает, что сумеет излечить меня от гомосексуализма? У нее ума хватит!
   – Фи…
   – Да-да.
   – А что, вполне вероятно. Даже наверняка она и правда думает, что и ты не устоишь, сменишь ориентацию. Смотри, так и жгет нас глазами, – хихикнула Варвара.
   – Ну уж нет, ничего Алла не добьется! – как-то чересчур серьезно отреагировал Саша. И столь же серьезно добавил: – И знаешь, если бы что-то случилось со мной и стал бы я натуралом, то женился бы только на тебе.
   – Чего так? – развеселилась Варя под злобными взглядами Аллочки.
   – Ты самая стильная и прекрасная! Женщина-богиня, женщина-загадка!
   – Ой, говори, Саша, говори… Мне так всего этого не хватает – того, что у Аллочки с избытком.
   – Нет, того, что у Аллочки с избытком, не дай тебе бог! – хмыкнул Лавров. – Ты отдохнула? Как ноги?
   – Немного пришла в себя, все нормально. Давай еще порепетируем.
   – Пошли. Я всегда к твоим услугам…
 
   После часа тренировок, во время которых Абрикосовой снова опять пришлось терпеть боль, в чем она не признавалась, в зал заглянул охранник.
   – Варвара Валерьевна, вас какая-то женщина у служебного входа спрашивает.
   Балерину несколько удивило сообщение мужчины. Потому что в их театре было заведено так: кто бы кого ни искал, эта информация до артистов не доходила. Актеры народ чувствительный, а поклонники всякие бывают. И вот сейчас во всеуслышание было объявлено, что Абрикосову спрашивает какая-то женщина.
   – Поклонница? Просит автограф? – Варвара вытерла пот тыльной стороной ладони.
   – Нет, не похожа. Она в инвалидной коляске и находится, сразу видно, в очень тяжелом психологическом состоянии. И не просит о всяких там обычных глупостях: получить автограф, увидеть, передать цветы, игрушку. Сказала, что очень надо поговорить. – Охранник немного смутился.
   Все репетировавшие остановились. Перова засмеялась и громко прокомментировала:
   – Вот, нашей Варечке уже коляску инвалидную подогнали. Это – знак!
   Абрикосова, только что присевшая на скамью, резко встала со словами:
   – Я выйду к ней. Извините за прерванную репетицию.
   – Мне пойти с тобой? – спросил Александр.
   – Сама справлюсь, – заверила его Варя.
   Она пробежала по коридору, спустилась в холл и рядом с гардеробом увидела женщину лет пятидесяти, действительно сидевшую в инвалидной коляске. Сразу стало понятно, что именно она ее и спрашивала.
   – Добрый день, – поздоровалась балерина с незнакомкой.
   Это была миловидная дама интеллигентного вида с грустными зелеными глазами и аккуратно уложенными светлыми волосами. Женщина нервно перебирала в руках носовой платок, что выдавало ее внутреннее волнение.
   – Вы Варвара Абрикосова? – спросила незнакомка, словно оттягивая начало неприятного разговора.
   – Да.
   – Господи, какая хрупкая и грациозная! – воскликнула дама и вдруг заплакала.
   Вот чего-чего, а этого Варя не ожидала. И растерялась.
   – Что с вами? Успокойтесь! Я могу чем-то помочь?
   – Можете, да, вы мне очень можете помочь, но не знаю, захотите ли, – закивала женщина, вытирая слезы.
   – Я постараюсь вам помочь, – успокоила ее Варвара. И подбодрила собеседницу: – Что вы хотите? Рассказывайте!
   – Я боюсь, что начну говорить, и вы сразу же разозлитесь на меня, убежите, а мне вас не догнать, – довольно странно начала дама.
   – Я попытаюсь не убежать, – слегка улыбнулась заинтригованная Варвара.
   – Смотрите, вы обещали… По крайней мере, дослушайте меня до конца. Я явилась сюда со слабой надеждой… весьма слабой надеждой на понимание и с большой надеждой на вашу доброту… Знаете, я уже пару лет совсем из дома не выхожу, но вот пришлось… Дело в том, что вас ограбил вчера мой сын.
   Варвара удар выдержала, хотя он был ощутимым и всколыхнул весьма неприятное воспоминание. Голос ее, когда балерина заговорила, неожиданно зазвенел:
   – Да, действительно, вчера в троллейбусе молодой человек украл у меня кошелек. Очень прискорбно, что это был ваш сын.
   – Хорошо, что вы сразу же не убежали, – вздохнула женщина. – Но плохо, что не спрашиваете, зачем я к вам приехала. Но тогда я сама… Если вы – мать, вы меня поймете. Я на все готова, чтобы как-то загладить его поступок. Понимаете? На все!
   – Я вас понимаю и чувствую себя сейчас очень неловко, – честно ответила Варвара. – Но что я могу для вас сделать? И что тут вообще поделаешь?
   Балерина развела руками.
   – Мне сказать открытым текстом? – спросила дама.
   – Совершенно верно. И побыстрее, покороче нельзя? У меня еще два часа репетиции, а мышцы сейчас остынут, придется начинать все заново.
   – Заберите заявление, – попросила женщина.
   Варвара не нашлась что ответить и как-то обмякла, прислонившись к колонне. А женщина затараторила, явно боясь упустить шанс уболтать потерпевшую:
   – Я поясню. Видите ли, у нас очень бедная семья. Я не давлю на жалость, говорю как есть! Работала одна я, муж давно инвалид, а сын учился. И тут случилось неожиданное – у меня отказали ноги. Как выяснилось, из-за болезни почек. И сын, не сказав нам с мужем ни слова, решил сам добыть деньги для моего лечения таким вот жутким, нетривиальным способом. Он ограбил не только вас, но и еще несколько человек. Выбирал жертвы в торговых комплексах по дорогой одежде, представительному виду. И даже накопил треть суммы, что была мне необходима. Честное слово, мы с отцом ничего не знали! А если бы узнали, постарались бы удержать. Эмиль очень хороший мальчик. Он бы никогда не сделал ничего плохого, если бы не трагедия, случившаяся со мной. Но я пришла не для того, чтобы повествовать о своем несчастье, о болезни, это просто небольшое отступление, мотивация неблаговидного поступка сына. Я его не оправдываю, мы с мужем оба в шоке. И готовы отдать вам деньги, компенсировать нанесенный материальный и моральный вред. Только не губите Эмилю жизнь! Дайте ему шанс исправиться! Так все ужасно получилось! Просто мерзко! Я могу понять ваши чувства. Наверное, вы его ненавидите? Собственно, я сама воров ненавижу… Думаете, посадите его и спасете других людей от вора? А я, как мать, прошу вас спасти его. Он у меня единственный… Извините, я сбивчиво говорю. Очень переживаю. Простите его! – Женщина молитвенно сложила руки на груди.
   – Вас как зовут? – спросила Варвара после минутного замешательства. Ей очень не нравился разговор. Да и вся ситуация в целом напрягала.
   – Яна Григорьевна.
   – Я вас прекрасно поняла, Яна Григорьевна, но вряд ли смогу что-то сделать. Все показания запротоколированы, есть свидетели, все против вашего Эмиля. Вам тогда и других надо упрашивать… – развела руками Варя.
   Но Яна Григорьевна с ней не согласилась:
   – Свидетели будут ни к чему, если откажется от претензий потерпевшая. То есть вы. Ради бога, заберите свое заявление! Вы имеете на это право. Помогите нам! Без заявления потерпевшей Эмилю тюрьма не грозит!
   – Хорошо, я схожу завтра к следователю и заберу заявление, – кивнула Варя. – Только не надо меня благодарить! Я сама себе не нравлюсь за этот поступок, сама не знала, что так быстро соглашусь. Поэтому ничего не говорите, чтобы не передумала.
   – Я вам передам с кем-нибудь деньги…
   – Нет, ни в коем случае! Я если и наступаю себе на горло сейчас, то точно не ради денег. Я достаточно зарабатываю и от вас ничего не возьму! – в категоричной форме заявила Варвара.
   – А я настаиваю, чтобы вы взяли деньги! Вы пострадавшая и имеете полное право! – возразила дама.
   – Но я не хочу! Да и вам на операцию средства нужны, – изо всех сил отнекивалась Абрикосова.
   – Я умоляю вас взять деньги! Я требую! А с операцией мы сами разберемся.
   Женщина не сдавалась, словно согласие Вари принять взятку могло послужить гарантией того, что она точно заберет свое заявление.

Глава 8

   После этого неприятного разговора Варвара закончила репетицию и ушла со сцены с дикой болью в спине. Тревожить Сашу она не захотела, а вот сама встревожилась сильно. «Нехорошая боль, что-то надо делать. Для начала хотя бы сходить к врачу», – решила она, не в силах даже сдвинуться с места. Так и сидела в гримерке на пуфике, сложив руки на коленях.
   К ней заглянула… Аллочка собственной персоной. Вот уж кого Варя не хотела сейчас видеть.
   – Можно к тебе?
   – Что ж, заходи, – кивнула Абрикосова.
   По выражению ее лица было ясно, что она не испытывает большого удовольствия от присутствия столь неожиданной гостьи.
   Алла прошла в гримерную и осмотрелась, словно была здесь первый раз. Ее явно не смущал неласковый прием.
   – Клево тут у тебя. Грамоты… Твои? – спросила Перова.
   – Ну а ты как думаешь? Это же моя гримерная. Да и не делай вид, что ты впервые их видишь.
   – Ладно, проехали… Я тоже побеждала в конкурсах, не лыком шита. И потом у меня еще все впереди.
   – Не сомневаюсь, – поддержала беседу ни о чем Варвара, про себя отметив: «Хорошо, Аллочка не добавила, что у меня все позади».
   – Сегодня на репетиции ты была… не очень… – стрельнула на нее глазами Перова.
   – Не дождешься! – сразу же пресекла ее инсинуации Варя.
   И незваная гостья рассмеялась:
   – Мы так и будем врагами?
   – Нам есть что делить.
   – Но ведь не любимого же мужчину! Черт с ней со сценой, хватит на обеих. Я предлагаю мировую, – Алла лукаво посмотрела на Варю.
   Все-таки она была очень красива. Особенно черные блестящие волосы и выразительные глаза. Да, соперница была чрезвычайно привлекательна, этого у нее не отнять.
   – Из твоих уст предложение это звучит как-то неискренне, – честно отметила Варвара, уже долгое время не меняя позы.
   – Просто ты ко мне предвзято относишься, – парировала Алла. – Могу я воспользоваться твоим гримом? Я свой испортила. Перевернула вазу с цветами на столик.
   – Да, конечно, бери что хочешь, мне не жалко, – кивнула хозяйка гримерки.
   Перова уселась за перешедшее к Варваре по наследству зеркало, в котором отражались многие великие балерины в различных образах, и начала совершенно беззастенчиво пользоваться всем, что лежало, щедро накладывая на лицо крем-пудру, румяна, темные тени и помаду.
   – Ну и как тебе я? – уточнила она через некоторое время.
   – На мой взгляд, чересчур.
   – Значит, хорошо, – удовлетворенно хмыкнула Алла, продолжая усердно краситься.
   – А правда, что ты согласилась танцевать голой? – вдруг спросила Варя, не понимая, как на такое можно было пойти. То есть опуститься до такого.
   – Правда. А что, ты тоже претендуешь? Тебе есть что показать? – покосилась на нее Алла.
   – Боже упаси! Данный жанр – полностью твой!
   – Да, я люблю освобождаться от одежды, люблю свободу. Я не стесняюсь своего тела!
   Варвара передернула плечами. Она поднялась и стала собираться, так как боль немного отпустила спину.
   И тут дверь гримерки приоткрылась, заглянула администраторша.
   – Извините, мне сказали, что Алла Александровна здесь… Ее вызывает к себе директор.
   Было видно, что она удивилась, увидев вместе балерин-соперниц.
   – Ну вот, так всегда… Мне некогда! – фыркнула Алла и растянула слишком красные губы в улыбке, причем глаза ее оставались абсолютно холодными, даже без тени приветливости, без намека на улыбку. – Ладно, зайду к своему котику, поинтересуюсь, что ему надо. Может, еще какую камасутру мне предложит? До свидания, Варвара. Не хворай!
   – Всего хорошего, Алла. Постараюсь, твоими молитвами, – ответила Варя и вздохнула с явным облегчением, когда Перова удалилась.
   Присутствие Перовой раздражало ее необъяснимо, как едкий запах духов. Аура Аллы просто подавляла, а сама она была ей очень неприятна. Мысль, что та может вернуться и на ее глазах продолжить ковыряться в чужой косметике, помогла собраться, несмотря на боль в спине, побыстрее, лишь бы покинуть гримерку.
   Абрикосова вышла из театра и остановилась в раздумье. Шел дождичек, тяжелые тучи тяжело нависли над серым городом. С большой неохотой балерина подумала, что надо идти на остановку, а потом трястись в троллейбусе до дома. Да еще после того, как ее именно в троллейбусе обокрали. Перед глазами возникли абсолютно отрешенное лицо пойманного с поличным воришки и образ его крайне обеспокоенной матери.
   «Интересно, соврала женщина или все же нет? Может, она просто пытается отмазать отпрыска от тюрьмы и приписать законченному негодяю и наркоману черты этакого Робин Гуда? Мол, сыночек спасал больную мать…» – размышляла Варвара под моросящим дождем, надвинув капюшон плаща.
   И тут она заметила высокого незнакомца в темной одежде. Мужчина неловко переминался с ноги на ногу, явно тоже не испытывая особого удовольствия от сырой погоды.
   – Э… я… – произнес он, осторожно приближаясь.
   Варваре стало не по себе. На поклонника незнакомец не очень был похож, а вдруг это маньяк? Лица его почти не было видно в вечернем полумраке.
   – Да? – постаралась выглядеть смелой Варя, но на всякий случай отступая на шаг.
   – Вы же это, балерина?
   – Да, я балерина, – выдохнула Абрикосова. Все-таки перед ней поклонник.
   – Я вот по делу, – мялся мужчина.
   – По какому?
   – Ну, вы знаете… я от… – незнакомец закашлялся.
   И тут Варя сообразила: мужик привез взятку от матери воришки, который ее обокрал. «Дама же предупреждала, что попросит кого-то передать деньги. И уже выполнила обещание. Торопится… Конечно, я ведь сказала, что завтра пойду и заберу заявление, вот Яна Григорьевна и решила задобрить меня. Господи, как безумно болят спина и голова! Если бы Эмиль меня не толкнул, я бы не упала, и у меня ничего бы не болело, так что вообще-то по большому счету вполне могу компенсировать себе причиненный вред. А чего мужик-то мнется как школьник? Ах, ну да, дело же щекотливое».
   – Я… это… – опять заговорил, вернее, замямлил незнакомец.
   – Ну не здесь же? – усмехнулась Варя, решив взять деньги, чтобы только от нее отстали.
   – Нет, конечно! – вдруг засмеялся мужчина. Кстати, голос у него был приятный, низкий, с легкой хрипотцой. – Что же нам в подворотне таланты показывать? Я могу вас к себе отвезти…
   – К себе? Я вас совсем не знаю, – нахмурилась Варя.
   – Так это не страшно! Я вас тоже не знаю, но уже наслышан и заинтересован.
   – Ну да, в определенных кругах я известна, но вас что-то в числе своих поклонников не припомню, – честно сказала балерина.
   – Так я пьяный был, и не до баб мне было, – честно признался Габриэль (а это был именно он), вспомнив, что теоретически должен был ее уже видеть в том ночном клубе, где и подцепил гибкую танцовщицу Константин. Сейчас ему было немного не по себе – ведь приехал за суперской проституткой, а видел худенькую и дрожащую молодую женщину с пытливым взглядом и упрямо сдвинутыми бровями.
   – Не знала, что балерин называют бабами, да еще приходят на представление пьяными, – удивилась Варвара.
   – Я про клуб.
   – Я не хожу по клубам, – сказала Абрикосова, не понимая, что за странные речи ведет незнакомец.
   – Я тоже не хожу, я там работаю, – подмигнул ей Габриэль. – Знаете анекдот? Чукчу спросили, что он прочитал за последнее время, а тот в ответ: чукча не читатель, чукча – писатель.
   «Странный юмор», – подумала Варвара, из вежливости улыбаясь.
   «Чопорная училка какая-то, а не секс-дива», – тоже был весьма удивлен Габриэль. И предложил: