Луганцева Татьяна. Дама сердца Железного Дровосека

   В зале снова повисла тишина. Окружающие не знали о существовании журнала «Отчий дом» и предвкушали дальнейшее развитие событий. Многие уже подозревали, что перед ними сумасшедшая.
   – Девушка все-таки стукнулась при падении сильнее, чем нам показалось вначале, – улыбнулся Джон. – Присаживайтесь в зале, пожалуйста. А лично я не знаком ни с кем с именем Витольд.
   Элли села на свободное место и еще довольно долго ощущала на себе внимание аудитории, то есть все время. А про себя она признала, что была права: Джон Ерохин – полный сноб, и ему действительно не нужно его прошлое. А вообще, по тому, как актер себя вел, скорее можно было предположить, что ошибался как раз ее умирающий отчим, настолько отчужденно прозвучали слова, мол, не знаю никакого Витольда… Но ведь Владислав не страдал психическим расстройством! И от кого же тогда пришли деньги на операцию?
   Элли сидела, погруженная в свои мысли, краем уха слушая вопросы, которые задавали Джону, и его ответы. Ей все это не нравилось. Не нравилось, как грамотно и спокойно он отвечал, не нравилась его абсолютно правильная речь. На ее настроении не могло не сказаться и то, с каким «акробатическим этюдом» она появилась в аудитории, а также то, как ее осадил гость столицы.
   «Что я вообще здесь делаю?» – вздыхала Элина, между делом считая взгляды, которые бросал на нее Джон. Актер спокойно и равномерно обводил глазами зал, смотрел и в ту сторону, где находилась она. И все же ее не покидало чувство, что звезда из всех выделяет именно ее. Или же она принимает желаемое за действительное?
   Когда пресс-конференция закончилась, Элли не стала участвовать во всеобщем ликовании и аплодисментах, а поспешила удалиться. По дороге какой-то представитель СМИ с микрофоном привязался к ней:
   – Скажите, как вас зовут? Вы будете героиней приколов.
   Она стукнула парня его же микрофоном и побежала дальше. «Вот только этого мне и не хватало! То есть именно этого я и боялась!» – мелькнула неприятная мысль.
   Единственным желанием Элины было как можно скорее вырваться из цепких объятий стыда, добраться до дома и больше никогда в жизни не надевать чужие вещи. Даже на улице она страдала от удивленных и насмешливых взглядов, скользивших по ее туго обтянутой одеждой фигуре. Наверное, поэтому Элли сделала то, чего раньше никогда не делала, – села в машину, которая затормозила рядом. Водитель приоткрыл дверцу и предложил подвезти. Они лишь кивнула и юркнула на заднее сиденье, так как очень неуютно чувствовала себя в людном месте.
   – Вы выглядите очень встревоженно, и поэтому я и остановился, – произнес водитель. И пояснил: – Вообще-то я извозом не занимаюсь.
   – Да? – рассеянно ответила не склонная к пустой болтовне Элина, не глядя на мужчину.
   – Откуда идете? – спросил тот.
   – А вам какое дело? – напряглась она.
   – Да я так… Может, помочь чем? Вид у вас… озабоченный…
   – Вы лучше смотрите на дорогу!
   – Хорошо. – Мужчина пожал плечами и умолк.
   Элли снова погрузилась в невеселые размышления о том, как бы ее коллеги не увидели по телику сюжетик с ее клоунским участием в пресс-конференции. Вышла из задумчивости через некоторое время и наконец посмотрела в окно. А за ним простирался совсем даже не городской вид, наоборот, совершенно сельский пейзаж – с полями, лесами и отдаленными домиками-«скворечниками», взявшими в плотное кольцо Москву (москвичи в выходные дни напоминали десант, хлынувший из мегаполиса за глотком свежего воздуха).
   – Куда мы едем? – ошалела от увиденного Элли.
   – Э…
   – Чего вы там мычите? Вы куда меня завезли? – Кровь ударила женщине в голову, и тут же перед ее глазами стеной встали кровавые маньяки, охотящиеся за ее телом, а затем и душой.
   – Выпустите меня! – закричала она. И добавила, решив, что всему виной ее легкомысленный наряд: – Вы меня не за ту принимаете!
   Но водитель не реагировал. Тогда на волне ужаса Элли открыла дверь и выскочила из машины прямо на ходу. Даже при другом раскладе, в более спокойном состоянии, она сделала бы то же самое. Потому что для нее было легче выпрыгнуть из машины на полном ходу и умереть, чем быть изнасилованной.
   Она почувствовала сильный удар об асфальт и боль в боку. Несколько раз ее перевернуло по острым камням и колючей траве обочины и окончательно выбросило с трассы. Прохладная жижа в кювете, куда она влетела, не дала ей окончательно потерять сознание.
   – Черт, больно… – прохрипела Элина и проползла, подтягиваясь на руках, несколько метров. В голове сильно шумело, но она слышала визг тормозов и больше всего сейчас боялась, что похититель настигнет ее. «Ехал бы дальше. Подумал бы, что я убилась… Испугался бы…»
   – Господи, как вы? Что же вы наделали? Как же это… – услышала она голос мужчины-водителя.
   Ужас сковал сердце Элли. Неожиданно ладонь нащупала в траве большой булыжник. И как только чужие руки коснулись ее, она собрала последние силы и что есть силы стукнула нападавшего наотмашь этим булыжником с криком:
   – Отстань от меня!
   Удар пришелся в голову преследователя, тот охнул и рухнул рядом.
   – Подонок, – прошептала Элли. Затем попыталась встать на ноги и выбраться на трассу, но сил на рывок уже не было, она опять опустилась на землю, чтобы перевести дух.
   Мужчина застонал. Элина покосилась на него. Шелковистые темные волосы, рассыпанные по лицу, смуглая кожа, невероятно рельефные, красивые руки и алая кровь, сочившаяся из виска. Элли дрожащей рукой отвела волосы с идеального лица.
   – Джон?! Или как там тебя… Что же это?! Ты?!
   Она подумала, что сходит с ума. Невзрачная кепка и очки валялись рядом. Вот кого она не ожидала увидеть, так это его, голливудскую звезду.
   Джон медленно сел, держась рукой за голову, между пальцев стекали тонкие струйки крови.
   – Ну, ты даешь… Просто амазонка! – поднял он на нее взгляд… Это произошло сразу. Вот тот волшебный случай, когда за одну секунду пропадаешь, глядя человеку в глаза. Невероятное ощущение проснувшегося в тебе вулкана, прыжка с парашютом и удара электрическим током, причем одновременно. Все сошлось в одной точке Вселенной. Многие люди так и проживают свою жизнь, ни разу не испытав ничего подобного и чувствуя себя совсем даже неплохо. Так, как Элли.
   Но в этот момент Элина испытала нечто неприятное. А кому понравится, если внутри вдруг без предупреждения взрывается вулкан? Да и с парашютом она прыгать не хотела, ее вытолкнули из кабины самолета в спину подло и внезапно, да и без парашюта. А вместо парашюта было чувство невозможности оторваться от глаз мужчины. Словно только это и удерживало на весу, словно только это и могло спасти ее жизнь. Она впервые увидела его так близко, глаза оказались очень темными и безумно выразительными. В жизни Джон был еще лучше, как-то «живее», чем на экране.
   – Откуда я знала, что это вы? Почему не сказали? Я же кричала: выпустите! – выдохнула она.
   – Пока я сообразил, что ответить, уже щелкнула… то есть хлопнула, дверца. Я чуть с ума не сошел! Не ожидал, что ты такое подумаешь и вот так вот запросто выбросишься из машины, – ответил Джон.
   – А что я должна была думать? Везут не по адресу, куда-то за город, на просьбу остановиться водитель не реагирует… Я смертельно испугалась!
   – Ладно, извини, что напугал, – оторвал от головы ладонь Джон и посмотрел на нее, всю испачканную в крови.
   – Тебя перевязать надо, – смягчилась Элина. – А то меня привлекут за покушение на звезду…
   Джон, недолго думая, снял с себя рубашку и разорвал ее полосками.
   Элли ничего не оставалось, как тупо смотреть на его голый торс, который был безупречен. Не видя своими глазами, можно было предположить, что на экране его «вытягивают» с помощью фотошопа. А тут уж было не подкопаться. И она покраснела, словно школьница. Но собралась под несколько насмешливым взглядом мужчины, взяла себя в руки и нарванными полосками ткани как смогла перебинтовала ему голову.
   – Извини!
   – Проехали… – улыбнулся Джон. – Кстати, мое тело – все, до кончиков пальцев, – застраховано на приличную сумму. Так требовалось в контрактах.
   – Рада за тебя. А вот мое, похоже, никому не нужно. Ой, это я так… – Элина поднялась на ноги и осмотрелась. – И куда теперь?
   – К машине.
   – Я не вожу, а ты ранен.
   – Ерунда, я смогу, – поднялся на ноги Джон, слегка пошатнувшись.
   – А куда ты меня вез? – спросила Элли. – Да и зачем?
   – Ты задала очень интересный вопрос, и я хотел бы поговорить с тобой на эту тему без свидетелей.
   – Понятно, мистер Витольд, – усмехнулась она.
   – Зови меня Джон, я так больше привык.
   – Как скажешь. Ха, на конференции ты говорил только на английском, а сейчас просто на чистейшем русском.
   – Кажется, ты знаешь обо мне все. Откуда? – Джон заковылял к машине.
   – Я падчерица твоего брата, – ответила Элли. – Ты не знал про нас?
   Джон внимательно посмотрел на нее.
   – Я знал, что брат женился на женщине с ребенком. Так ты и есть тот ребенок?
   – Да. И спасибо, что пытался спасти своего брата. На твои деньги ему сделали операцию, вообще сделали все возможное… Я любила его. Он был спокойным, уравновешенным и умным человеком.
   – Они хорошо жили с твоей матерью? – спросил Джон, открывая перед ней дверцу.
   – Они жили в любви, просто прекрасно. То есть если ты хочешь спросить, был ли твой брат счастлив, то да. Но ему не хватало… Думаю, он очень хотел увидеть тебя и попросить прощения, уж не знаю, за что, – честно ответила Элина.
   Джон сел за руль и сложил на нем руки.
   – Я очень сожалею, что Влад умер. И ему не за что передо мной извиняться.
   – Не знаю, почему, но я рада это слышать. А зачем ты вез меня именно сюда? – не унималась Элли.
   – Я остановился в небольшом отеле под Москвой, хотел тебя туда привезти и расспросить про брата, – тронулся в путь Джон.
   – Под Москвой? А мне сказали, что в том же отеле, где пресс-конференция была.
   – Это для журналистов. Там бы мне покоя не было.
   – А охрана?
   – Нет. Я, знаешь, надеваю очечки, кепочку, меняю мимику, представляюсь другим именем, и меня никто не узнает. Хотя бывают и срывы в конспирации.
   – Ты опять меня везешь в сторону от Москвы.
   – Так я же сказал – к себе. Расскажешь мне о Владиславе. Я хочу узнать все о нем из первоисточника. Я не собираюсь больше возвращаться в Россию.
   – Уедешь назад в Америку?
   – Нет, это тоже не мой дом. Остановлюсь в Европе, и больше обо мне никто ничего не узнает, – откровенно сказал Джон, сам не ожидая от себя такого.
   – Ты уже сделал столько, я имею в виду – публичного, что тебя долго не забудут.
   – Мировая классика кинематографа? – рассмеялся Джон. – Понимаешь, в Европе еще можно найти такое место, где тебе дадут спокойно жить.
   – А вот на то, чтобы везти меня к себе в отель, я разрешения не давала, – надулась Эллина. – Ты даже не спросил у меня. Я, наверное, по-твоему, должна просто визжать от радости? О, эти светлые минуты я буду вспоминать всю жизнь и передавать, как байку, из поколения в поколение своим внукам…
   – Я очень прошу посвятить сегодняшний вечер мне. И не бойся, я не начну совращать падчерицу брата, – покосился на нее мужчина.
   – А я и не боюсь. Тоже мне! Только попробовал бы! – пытаясь скрыть смущение, ответила Элина.
   – А завтра утром ты покажешь мне могилу брата, и больше я тебя не побеспокою, – добавил Джон.
   Элина сжалась и замолчала. Потом кивнула.
   – Хорошо. Все это еще так свежо, не хотелось бы бередить сердце… Но ради памяти Влада я проведу этот вечер с тобой и сопровожу завтра на кладбище.
   – Вот и славно. Может, скажешь, как тебя зовут?
   – Элина. Или просто Элли.
   – Да? – удивился Джон. – Как девочку, путешествовавшую вместе со своими друзьями в поисках волшебника Гудвина?
   – Именно так. Я знаю, что ты играл Железного Дровосека без сердца. Я смотрела тот фильм много раз. У нас все девчонки в классе влюбились в тебя и говорили, что с таким красавчиком и без сердца стали бы дружить и любить его.
   – А ты?
   – Что – я?
   – Что сказала ты? – поинтересовался актер.
   – А я сказала тогда, что нельзя любить человека без сердца, какой бы красавчик он ни был.
   – То есть ты бы с Дровосеком не осталась? – покосился на нее Джон, улыбаясь.
   – Я бы – нет, – свела на переносице брови Элли, стараясь выглядеть очень серьезно и неприступно.
   – Даже чтобы помочь ему обрести сердце? Иногда любовь одного человека творит чудеса и с другим человеком.
   – Сердце нельзя обрести. Оно либо есть, либо его нет. А уж поселится ли в этом сердце любовь – другой вопрос. Да и в сказке выяснилось, что сердце Дровосеку не понадобилось. Оно у него, оказывается, было, только он его не чувствовал.
   – Ладно, тебя не переспоришь.
 
   Остановился Джон в маленьком полупустом пансионе, в номере, занимающем крыло первого этажа. Вопрос о пребывании в его апартаментах гостьи актер тут же урегулировал с помощью шуршащих бумажек – американских долларов.
   – Это как-то неправильно – в номере с мужчиной… – поежилась Элли.
   – А что так?
   – Я впервые в такой ситуации.
   – Скромница? А со мной их и не сосчитать! – засмеялся Джон. И тут же спохватился: – Извини! Проходи и располагайся где хочешь.
   – Кто бы сомневался, что с тобой такое не в первый раз… – хмуро откликнулась она, осматриваясь.
   Вообще-то апартаментами этот номер назвать было нельзя. Гостиничка-то и одной звезды не набрала бы. Все было оформлено в самом простом, деревенском стиле – широкие деревянные доски пола, деревянные же панели на стенах, обычная деревянная простая мебель и одна широкая кровать.
   – М-да… – протянула Элли. – А как же райдер?
   – Это ананасы в брюте после печени в гранатах на оранжевых тарелках с зеленым ободком? – уточнил Джон.
   – Ну, уж не знаю, что просил ты…
   – Я в быту непритязателен. Нет, у меня был период «медных труб», но я его давно пережил. Единственным требованием моего продюсера всегда было наличие бешеного числа телохранителей. Дело в том, что некоторые поклонники…
   – Поклонницы, – сразу поправила Элина.
   – Твоя правда, мужчины такими глупостями не балуются. Так вот, некоторые мои поклонницы впадают в какое-то странное состояние и готовы оторвать от меня кусочек, ну хоть маленький… И пару раз у них это почти получилось. – Джон повернулся спиной и показал отметины на коже. – Железное ограждение было продавлено, десять полицейских затоптаны толпой и оказались в больнице. Хотя заявлялись и мужчины с угрозами – мол, жены во время секса называли их моим именем. А мыльные пузыри голубого цвета и коврик из шкуры уссурийского тигра мне никогда не нужны были.
   – Очень интересно. – Элли опустилась на стул и скрестила руки на коленках. – Слушай, а давай я по-быстрому расскажу тебе все о брате, напишу адрес кладбища и номер могилы, тебя завтра туда вмиг домчит любой таксист, а сама уеду, пока не стемнело. От греха подальше, так сказать…
   Джон подошел к ней и присел на корточки.
   – Ты такая напряженная, словно на допросе. Тебя что-то смущает? Ты же мне почти как родственница. Или наслушалась россказней про голливудские оргии с алкоголем, девочками и героином? Так я не употребляю. С девочками проблем нет, к тебе не полезу.
   – Меня смущает твой голый торс, – ляпнула первое же пришедшее на язык Элина.
   – Я оденусь, – не сдвинулся с места Джон.
   – Двуспальная кровать.
   – Не буду домогаться.
   – Двуспальная кровать! – с упорством повторила Элли.
   – Я раздвину ее, и будут две односпальные, – улыбнулся Джон.
   – И не улыбайся.
   – Почему? – изумился актер.
   – У тебя очень располагающая улыбка.
   – Ты влюбилась в меня, что ли? – усмехнулся Джон.
   – Много чести! Просто как-то необычно… ну, оказаться с человеком, который до того блистал на экране и известен во всем мире, в одном номере, – пояснила Элли. – Ты же должен понять мое состояние…
   – А если откинуть все условности? У меня нет рогов, копыт, я такой же человек, как и ты. Что с того, что моя рожа мелькала на экране? У каждого своя работа.
   – Слишком гладко говоришь…
   – Еще добавь – актер, язык чересчур подвешен.
   – Так сам и добавил, – посмотрела на него Элли, и снова ее взгляд задержался дольше обычного.
   А вот его ситуация, похоже, совершенно не смущала и не стесняла.
   «Конечно, Джон привык к всеобщему вниманию. И на меня смотрит с усмешкой. Я-то как раз совсем не актриса, скрыть ничего не смогу, на моем лице все эмоции, как на промокашке. Конечно, он сейчас видит, какое действие производит на меня. Даже спросил, уж не влюбилась ли я в него. А вообще – глупости! Это непростительно для моего возраста. Веду себя как шестнадцатилетняя дурочка в первой влюбленности. Что Джон обо мне подумает? Тут уж или молоденькая и неопытная, или не первой свежести, но зато с опытом и сексуальной раскрепощенностью. А со мной…» – Лицо Элли приобрело выражение обреченности.
   – У тебя чего так лицо вытянулось? Ты о чем думаешь? – спросил, заметив это, Джон.
   – О том, что ни черта у меня нет опыта. А это непростительно в моем-то возрасте…
   – Какого опыта? – не понял актер.
   – Сексуального, – глухо произнесла она.
   – Чего ты вдруг об этом? Или я навеял? – рассмеялся мужчина.
   «Точно издевается!» – решила Элина.
   – Сама не знаю, почему именно сейчас я об этом подумала. На меня тут все плохо влияет. Уходить мне надо!
   – Никуда уходить не надо. Сейчас мы пойдем в баньку, настоящую, русскую… Не смотри на меня так, по очереди пойдем. Тут при гостинице очень приличная банька. И банщик профессиональный, он меня уже знает.
   – Звучит заманчиво. Тем более что я, как русский человек, никогда не посещала русскую баню, – вздохнула Элли.
   – Непростительное упущение! – В глазах Джона заплясали смешинки.

Глава 7

   Элли чувствовала себя так, словно родилась заново, прошла какое-то очищение. Она на самом деле никогда не парилась раньше в бане, и Джон очень подробно посвятил ее в банное искусство. Такой вот казус – привлек ее первый раз к исконно русской процедуре человек, много лет уже не живущий в России и позабывший про свою национальность. Актер объяснил, сколько сделать заходов, на какой ступеньке и по сколько минут посидеть. А также передал ее размягшее тело в опытные руки банщика Олега, здоровенного мужика с красным лицом и огромными ручищами.
   – Он же мужчина! – ахнула она и наотрез отказалась входить с ним вдвоем в баню.
   Олег, усмехнувшись, вытер об себя руки.
   – Да что вы, дамочка, в самом деле?! Я двадцать пять лет голых людей парю. Нужны мне ваши прелести… Чего я там не видел? Для меня ваше тело как хлеб для пекаря.
   И вот он уже разложил ее на деревянных полатях, несколько раз оходил веником, разработал неожиданно чуткими и ловкими пальцами каждую мышцу и каждую биологическую точку. Потом намазал тело какой-то вкусно пахнущей жидковатой массой и сделал массаж.
   – Термоядерная смесь! – пустился Олег в пояснения. – Моя баба изобрела. И творог здесь, и мед, и прополис, и измельченные кофейные зерна, и еще какие-то травы. Фирменный рецепт! Поры раскрываются, все лишнее из организма уходит, кожа верхняя отшелушивается, и ко всем рецепторам кровь приливает из-за красного перца. Идет активное омоложение…
   Окончательным этапом рождения заново стало купание в ледяной купели, где распаренные поры сузились, а кожа успокоилась. Правда, сердце чуть не остановилось. Элли даже и предположить не могла, что будет так визжать.
   – Скромная у вас женщина, так и не скинула с причинных мест полотенчико, – не удержавшись, сообщил Олег Джону, уже отдыхающему в предбаннике.
   – А она без опыта! – хохотнул Джон.
   – Зато у тебя опыта на десятерых, – огрызнулась Элли, краснея.
   – Садись, разговор говорить будем, – пригласил ее актер устраиваться в плетеном кресле с мягкими подушками.
   Они оба были одеты в гостиничные длинные махровые халаты и белые одноразовые тапочки для посещения бани и сауны. Воздух в комнате отдыха был очень свежим, «не городским», а сама обстановка очень успокаивающая. В углу работал искусственный фонтанчик и тихо играла релакс-музыка. Это, так сказать, для тела и души. А для желудка предлагались фрукты, шоколадные конфеты, зефир и душистый зеленый чай, тоже способствующий очищению организма.
   – Хорошо? – спросил Джон.
   – Ага, словно заново родилась.
   – Я же говорил! Я даже в Америке баню посещал.
   – А тебе-то можно было с раненой головой сейчас париться? – поинтересовалась Элли.
   – А я особо не парился, так, слегка. – Джон закурил, сразу же отравив весь свежий воздух. – Извини…
   – Оригинальный подход, – не могла не отметить она, – сначала закурил, потом извиняешься.
   – Только так. Потому что спросить, можно ли мне закурить, я не мог.
   – Чего так? Язык отсох?
   – Извини, это мой единственный недостаток – я не могу не курить. Просто не могу. Очень вредная привычка, но я и сигареты – неотделимы друг от друга.
   – А жена терпит?
   – Я не женат.
   – А девушка? – продолжала допрос Элли.
   – Их было много, и они были вынуждены мириться.
   – А если бы любимая девушка поставила тебя перед выбором: или она, или вечный сигаретный дым?
   – Вот любите вы, женщины, ставить нас, мужчин, перед выбором. Тина или я, или твоя любовница. Так? Да шучу я! Извини, но я выбрал бы никотин.
   – Да? Тогда кури, – вздохнула Элли. – А кого, кстати, ты бы выбрал, жену или любовницу?
   Джон рассмеялся.
   – Это психологический тест?
   – Ага, мечу на одно из больных мест, – кивнула Элина.
   – Метать ничего не надо, не рыба. А насчет выбора… У меня не будет такой ситуации, именно поэтому я до сих пор и не женат.
   Джон налил ей чаю. Элли закрыла глаза и откинулась в кресле. Во всем теле разливалась благодатная истома, кожа дышала каждой клеточкой. И она стала вспоминать свое детство, маму, и когда впервые увидела Влада. Весь вечер Элина рассказывала Джону о его брате. О работе, высказываниях, каких-то милых мелочах. Актер молча слушал и только курил. А потом взял ее за руку и очень нежно поцеловал.
   – Ты чего? – смутилась Элли.
   – Спасибо. Ты словно погрузила меня в свою жизнь, где был брат и где долгие годы не было меня. Это именно то, чего мне недоставало, то, что я хотел знать. Словно я увиделся с Владом и лично поговорил. А он был неплохим человеком…