Луганцева Татьяна. Гад в сапогах

   – Ты не представляешь! Он настоящий поэт! Я познакомилась с ним вчера на вечеринке! Мы ушли из ночного клуба и прогуляли всю ночь! Я не спала ни секундочки и даже не хочу спать. Он восхитительный! Я счастлива!
   – Это видно! – заметила Зинаида, шлепая босыми ногами на кухню.
   – Я не разбудила тебя? – только сейчас опомнилась Валерия.
   – Уже пора вставать, меня ждут мои пернатые и мохнатые, – ответила Зинаида.
   – Ты опять едешь в свой гадюшник? – изящно сморщила носик Валерия, накручивая темную прядь волос на тонкий пальчик с красным маникюром.
   «Гадюшником» Лера называла клуб юннатов, где Зинаида занималась с детьми и разводила всякую живность.
   – Я там отдыхаю душой, – ответила Зина, укладывая тонко нарезанный хлеб в тостер.
   – Вот уж не понимаю я такого отдыха – ковыряться в навозе и грязи.
   – Да куда уж тебе с твоими ручками в кольцах с бриллиантами.
   – Ты, между прочим, тоже могла бы крутить мужиками и заодно кольцами с брюликами, но нет! Тебе нужна наука! Софья Ковалевская, мать твою!
   – Тебе ругаться не идет. – Зинаида сняла с плиты турку с ароматным кофе.
   – Так я только промеж нас…
   – Потом, я не Софья Ковалевская, я – Зинаида Жалейко.
   – Звучит устрашающе, – согласилась Лера, – пригласишь меня на фуршет, когда будешь получать Нобелевскую премию? Я надену свое лучшее платье, а уж перед камерой я вести себя умею, не подведу Россию!
   – Тебе тост с джемом или медом? – спросила Зина, близоруко щурясь и не реагируя на щебет подруги.
   Она прочла уйму книг, постоянная работа на компьютере испортила зрение. Зина была близорука, она плохо видела вблизи, а вдаль еще хуже, поэтому имела несметное количество очков, разбросанных по всей квартире и лежащих в каждой из ее сумок.
   – Вот смотрю я на твою талию и думаю, почему она досталась такой разгильдяйке, как ты? Ешь плюшки каждый день, шоколадки и тортики, и все как в трубу! А у меня каждая ириска норовит задержаться и отложиться в самом неподходящем месте, – пожаловалась Лера, всю жизнь сидящая на жесточайшей диете.
   Только Зина знала, почему Лера в перерывах на съемках часто исчезала у себя в фургончике. Она попросту лупила себя по щекам и нюхала нашатырь, чтобы не упасть в голодный обморок. Ее нежелание нормально питаться зашло слишком далеко, и Зина даже начинала волноваться по этому поводу. Зато Валерия чудно смотрелась на экране – воздушная, легкая, трогательная, выглядевшая намного моложе своего возраста.
   Вторым пунктиком известной актрисы была ее нежная кожа. Валерия давно поняла, правда, не без помощи известных стилистов, что ее темные глаза, чувственные губы и тяжелые, роскошные волосы выигрышно смотрятся именно на фоне прозрачно-бледной кожи. Стоило Валерии хоть немного загореть, как ее внешность становилась намного проще.
   – Я похожа на папуаску! – кричала Лера, больше всего на свете боясь, что на ее носике появятся веснушки.
   Поэтому актриса Григорьева всячески избегала бывать на солнце. Лера носила солнцезащитные очки в пол-лица и огромные, широкополые шляпы, которых у нее было несметное количество.
   – Есть не будешь? – уточнила Зинаида. – Только зеленый чай исключительно для тонуса и здорового цвета лица?
   – Видишь, какая ты умница… Все знаешь про меня, – ответила Лера.
   Зинаида положила себе в чашку сахару и налила кофе, а подруге зеленый чай «без ничего».
   – А ты себя не бережешь… Вот кто тебя полюбит? Рассеянная, вся в себе, возишься с крысами и тарантулами и к тому же умная, зараза! Неужели нельзя прикинуться дурой? Хоть на вечер!
   – Знаешь, прикинуться дурой для меня оказалось непосильной задачей. А на вечер тем более… – захрустела тостом Зина. – Ты же меня знаешь, я – кремень! Всю жизнь прикидываться не смогу.
   – Понятно… Тридцать один год девочке, а всё ждет принца! Он, видимо, с небес должен упасть, посланный богом. Вот дурёха…
   – Я не виновата, что мне никто не нравится, а без любви я не могу…
   – У тебя все силы ушли на твои безумные занятия! Где уж тут обычным людям достучаться?! А я вот с этого понедельника начинаю новую жизнь. Решила заняться здоровьем, а то ты все ругаешь меня. Вот похожу в твой фитнес-клуб, поплаваю…
   – Давно пора, – буркнула Зина, – только боюсь, что тебе нырять будет сложно, ты же легкая, как пушинка.
   – А самое главное, что я сегодня же посылаю Тимофея куда подальше и уезжаю отдыхать со своей новой любовью Димочкой! – весело сообщила Валерия.
   Тимофей был секретарем Леры, ее агентом, нянькой и охранником в одном лице.
   – Так я и знала! – сокрушенно сказала Зинаида. – То есть мне ты опять предлагаешь не самую завидную роль – успокаивать Тиму?
   – Ты догадливая… К кому же я могу обратиться с такой просьбой, как не к тебе? Ты же Тиму хорошо знаешь! Ну же, Зинок, помоги! Не могу же я упустить свое счастье! – Лера поставила пустую чашку на стол.
   – Ох, Лерка! Играешь ты с огнем! Поддерживаешь легенду, что все актрисы легкомысленные особы? Играючи шагаете по жизни, разбиваете сердца и шалите с чужими жизнями?
   – Фу, Зина! Ты сейчас как моя мама, все время требующая от меня какой-то стабильности! Работа серьезная, семья… А я не хочу этого! Не хо-чу!
   – Ты, как подросток, всю жизнь идешь наперекор своим родителям, – заметила Зина.
   – Что делать? Они меня душили своим воспитанием, а я вырвалась на свободу!
   – Тебе сколько лет?
   – По ощущениям минус пять, – не думая, ответила Лера.
   – Вот именно! Ты не живешь, а всё играешь в отношения… И этот твой новый Дима… Кто он? Что он? Зачем он?
   – Может, это моя судьба?! – показала язык Зине Валерия.
   – Делай что хочешь, уйдет от тебя Тимоха, вот тогда и почувствуешь, какого человека потеряла. Одного не понимаю, как у тебя получаются такие глубокие роли? Ты же сама ничего не чувствуешь? Вот уж действительно гениальная актриса, – вздохнула Зина, что означало ее согласие.
   – У меня к тебе еще одна просьба, – взмахнула Лера длинными ресницами, понимая, что Зина отказать не сможет.
   – Что еще?
   – Дело в том, что я не знаю, как долго мы будем с Димочкой, нас так захлестнуло…
   – Без подробностей, – поморщилась Зина.
   – Короче, мы хотим уединиться куда-нибудь на недельку и насладиться друг другом. Ты же понимаешь, что в Москве мы даже пойти вместе никуда не можем, ко мне сразу очередь за автографами выстраивается.
   – Да мне-то что? Делай что хочешь! Спасибо, что хоть предупредила, что уедешь на несколько дней, а то в прошлый раз исчезла, а родители чуть с ума не сошли.
   – Так у меня к тебе просьба, – вздохнула Лера. – Дело в том, что послезавтра я должна встретить в аэропорту господина Тони Лимбмана и очаровать его.
   – Мало Димочки? – ехидно спросила Зина.
   – Дима – мечта, а Лимбман – работа, – ответила Валерия. – Меня пригласили сниматься в российско-немецком сериале. Очень приличный гонорар, между прочим. В партнеры дали звезду немецкого кино Тони Лимбмана, он же продюсер, и все зависит от его решения. С их стороны только одно условие, что в главной мужской роли должен сниматься Тони. А вот меня сей господин еще должен утвердить, а он, говорят, человек очень капризный и придирчивый. Не понравлюсь – не будет снимать, и баста! Вот я и должна произвести на него самое благоприятное впечатление. Пойми, Зина, мои актерские амбиции. Я известна у нас в стране, а сейчас представляется прекрасный шанс выйти на международный уровень, все-таки Европа…
   – Совсем ты с ума сошла со своей любовью! Я-то тут при чем? Пока ты будешь развлекаться с Димой, я должна ублажать этого Тони, что ли? Рассказывать, какая ты замечательная актриса, вместе просматривать твои работы, показывать ему Москву, а то еще и переспать с ним? Ради твоего выхода на международный уровень! – возмутилась Зинаида.
   – Ну вот видишь, какая ты умница, сама все понимаешь! – обрадовалась Валерия.
   – Я же пошутила! – округлила глаза Зина.
   – А я серьезно! Ну же, Зина! Мы обе с понедельника начинаем новую жизнь! Я – с Димой в нашем райском уединении, а ты – по-дружески… Не надо только все усложнять. Хватит общаться с крысами, лучше с умным человеком пообщайся, займешь его чем-нибудь, ну и все такое… А уж насчет всего остального сама решай… Женщина ты свободная, он, судя по фото, красив. Кстати, похож на моего Диму, а ты похожа на топ-модель. Я знаю, что ты не подведешь…
   – Прекрати, Лерка! – прервала поток красноречия подруги Зина. – Не кажется ли тебе странным, что решается твоя судьба, а трудиться должна я? Не меня же он должен утвердить на роль?
   Лера опустила голову и вздохнула, на лице ее читалась вселенская скорбь. Вот уже дрогнули ресницы и слегка покраснели крылья носа. Зина терпеть этого не могла и тут же сдалась:
   – Ну, хорошо, хорошо! Встречу я твоего Лимбмана, поселю в гостинице, но большего не обещаю, говори номер рейса!
   – Спасибо! – кинулась к ней на шею Валерия. – Зина, ты – человек! Если когда-нибудь что-то надо будет от меня, то я всегда…
   – Ладно! С утра голову заморочила, – нахмурилась Зина.
   – Тимоху, если что, подключи, – посоветовала Лера, вставая со стула. – На случай, если Лимбман предпочитает мужчин!
   – Иди уж, похабница! Творческая среда!
   – Я почему к тебе обратилась-то? Знала, что не откажешь, к тому же сможешь говорить с ним и на английском языке, и на немецком, что значительно облегчит вливание Тони в наш дружный русский коллектив… – тараторила Лера, пока Зина не закрыла за ней дверь.
   Остались только запах дорогой туалетной воды и боль в голове от бесконечной болтовни подружки.
   Жила Зина в очень оригинальной квартире, о которой долго мечтала. Прекрасный район с высотными домами и благоустроенной территорией. Зина же приобрела квартиру на последнем этаже отнюдь не в высотке, а в скромной кирпичной восьмиэтажке. Когда-то ее квартира была трехкомнатной, но Зинаида сделала перепланировку, снесла стены, и получилось странное многоугольное помещение со светлыми полами, темными, грубо обработанными стенами и стеклянным, поднятым углом потолком. Именно для воплощения этой своей фантазии Зинаида пренебрегла несколькими очень выгодными предложениями при покупке квартиры и сделала мансарду. То ли Зине надо было больше пространства, так как много ночей она провела в огромном спортивном зале с высокими окнами, то ли из-за окружавшей убогости в детстве и юности Зина захотела чувствовать над головой бесконечность. Дело в том, что окон в этой квартире не было, по замыслу Зины их заложили, а свет в квартиру проникал через стеклянную крышу. Искусственное освещение осуществлялось при помощи оригинальных светильников. Здесь были и диван, и несколько разных по цвету кресел, большой телевизор, рабочий стол, встроенные шкафы и керамические вазы от маленьких до огромных, напольных, которые Зина любовно собирала и расставляла по квартире.
   Возвращаясь домой, Зина сразу же врубала весь свет в квартире, телевизор и кондиционеры. При этом могла пойти на кухню или в ванную на час. Таким образом она забивала пустоту и одиночество.
   Она до глубокой ночи сидела за компьютером, книжкой, телевизором. Затем плашмя падала на свою большую круглую кровать, устремив взгляд в небо, и мгновенно засыпала, словно летя к звездам.
 
   Вернулась в этот день Зинаида поздно, впрочем, как всегда. Сегодня Зинаиде явно не спалось, она лежала на спине, раздумывая о своей женской доле. «Может, Лерка права? Годы идут, я еще молода, но уже сложилась психология старой девы. А Лерка… Вот молодец! Живет на полную катушку! Но я так не смогу. Что тогда жаловаться? Я бы вот ребенка хотела, а мужа не обязательно. Что-то так тоскливо стало на душе… Всю жизнь окружают толпы мужчин… И почему же, черт побери, ни один из них не смог заинтересовать меня настолько, чтобы я потеряла голову и захотела бы погрузиться в быт нормальной семейной жизни»?
   Зинаида присела на кровати. Нет, сон действительно не шел. Она с тоской оглядела свою огромную, несуразную квартиру. Ни детской комнаты, ни уютной гостиной. Такое эксцентричное жилье холостячки.
   Зинаида встала, прошаркала тапочками к барной стойке, плеснула в бокал приличную порцию коньяка, что позволяла себе крайне редко, и выпила.
   «Вот уже и сон потеряла, неврастеничка», – подумала она, вздохнув, и снова наполнила бокал. Спиртное Зина не жаловала, так как перед глазами все время стояла картина застолий отца и мачех. В данный момент коньяк попал явно на благодатную почву. Голова у нее закружилась, перед глазами все поплыло, на душе потеплело.
   «Ведь могла же я выйти замуж много раз, и чего не вышла, дура? Сейчас бы дети бегали по квартире и не страдала бы в одиночестве. Лера права, все какую-то любовь ждала… А ведь согласно теории бесконечности я могу ее ждать вечно. Может, мой холодный аналитический ум вовсе не способен на безумства страстей? А уж приличных, порядочных людей рядом было предостаточно, что же я, идиотка, не пригляделась к ним повнимательнее?»
   Зина на нетвердых ногах продефилировала к зеркальному шкафу и, вытащив ящик с нижним бельем, начала судорожно в нем рыться. Белье у нее было французского и итальянского производства и отличного качества, но Зина осталась недовольна.
   «Ничего прозрачного и провакационного! Эх! Только вот эти целомудренные бюстгальтеры и трусики. Ну ты посмотри! А у Лерки, как это… стринги. Почему не ношу? Фигура позволяет, геморроя нет, чтобы ущемить… Тьфу! Что за гадкие мысли в голову лезут?»
   – Какой геморрой? – спросила вслух Зинаида и громко на всю пустую квартиру ответила: – Большой такой геморрой от сидячей работы! Сгорбит меня, скосоглазит, геморрой выйдет, слух пропадет, и буду тут сидеть, вставной челюстью щелкать!
   «Ого! Что это? Черный маленький эластичный бюстгальтер и хорошенькие трусики с лейблом «Плейбой»! Откуда они у меня? Что за порнография? Ну конечно же! Это подарок Валерии на позапрошлый Новый год с сердечными пожеланиями найти свою половинку. А еще подруга называется! А я сразу засунула этот подарочек подальше, сейчас уже и не влезу, наверное… – Зина натянула гарнитур. – Надо же, влезла, и даже очень ничего».
   Она начала вертеться перед зеркалом в соблазнительном белье, надев еще и туфли на шпильках, и красное боа, так как приличный размер своего бюста смущал даже ее. Зинаида начала дефилировать по комнате туда-сюда с бокалом коньяка, покачивая бедрами и посматривая на себя в зеркала. Себе она явно нравилась.
   «Еще ничего… очень даже… двадцатилетним фору дам! Конечно, по лицу видно, что не восемнадцать, но зато фигура как у девочки, – хвалила она себя, но другой, вредный, внутренний голос зло нашептывал: – А что ей, фигуре, будет-то? Фигура – дура! Не рожала же еще, нашла чем хвастаться! А взгляд сразу выдает все твои годы! Такой тяжелый, холодный и чертовски умный. Как говорит Лера? Сделай лицо попроще! Точно! Ей-то легко рассуждать! Гениальная актриса, что хочет, то и сыграет. Любит прикидываться беззащитной дурочкой, хлопая ресницами и глупо улыбаясь. Я-то вообще прикидываться не могу! Вся гамма чувств на лице! Такая умная собака Павлова!»
   Зинаида закружилась в медленном вальсе, положив руки на невидимые плечи партнера, как она себе его представляла.
   – Что это меня на разврат потянуло? Девочка созрела? – сама себя спросила Зинаида. – Или зависть гложет, что Лерка сейчас отключила голову и наслаждается чувствами? Как бы и мне голову отключить тоже? Алкоголь помогает, говорят, – снова потянулась Зина к бутылке. – Может, соблазнить кого и забеременеть? Хотя бы это алгебраическое уравнение решить в свою пользу… А польза ли это: остаться одной с ребенком и вечно выдумывать истории про героически сгинувшего папу? – задумалась она, нащупывая в коробке из-под эротического белья, подаренного подругой, что-то пушистое и в то же время невесомое. Она достала этот предмет из коробки и с удивлением уставилась на него.
   «Мохнатые наручники с настоящими цепями… А это еще зачем? Что за извращение? Почему здесь, вместе с бельевым комплектом? Что я еще не знаю в этой жизни? Намного я отстала в эротическом развитии? Скорее всего, на целую вечность», – вздохнула Зина и машинально взяла наручники с собой, направляясь к бутылке коньяка.
   Тут ее и застал телефонный звонок.
   – Слушаю, – сказала Зинаида каким-то не своим, хриплым голосом.
   – Зина! Эврика! Я наконец нашел нестыковку в диссертации этого балбеса! – раздался радостный, по-мальчишески чистый голос.
   Только один человек в целом мире мог позвонить в два часа ночи, чтобы поделиться какой-нибудь радостной новостью. Это был друг Зинаиды, Рафик Олегович Костин, ученый с мировым именем, ставший профессором уже в тридцать лет. Они вместе с Зинаидой работали в научно-исследовательском институте. Внимание Рафика Олеговича всецело поглощали физика и математика. А ведь Рафик сватался к ней, вернее, не он, а его мама, женщина старой закваски, на лбу которой было ясно написано: «Любящая мать до гроба и та еще свекровь». Руфь Рамзесовна заявилась к Зине однажды весенним утречком ни свет ни заря.
   – Ну, здравствуй, Зинаида! Какая ты высокая и интересная! Породистая! – произнесла Руфь Рамзесовна таким тоном, что Зине сразу захотелось стать пониже ростом и подурнее лицом, но против природы не пойдешь, и ей пришлось просто извиниться. – Я все свои силы, здоровье и любовь отдала своим сыновьям, – сразу же предупредила Зинаиду Руфь Рамзесовна.
   Зинаиде ужасно не нравилась эта дама с оплывшими телесами и таким же самомнением, но она уважала Рафика и поэтому не выставила ее за порог.
   – Угостите меня, Зина, чайком, разговор у нас будет долгим, – неделикатно потребовала Руфь Рамзесовна и тут же скривилась: – Что за имя такое Зина? Зи-и-на! Зи-и-н-на! – принялась неприятно произносить ее имя. – Словно кто-то пилит дрова бензопилой или лопнула резинка от трусов, извините! – выдала она под конец, сразу настроив Зину на враждебный лад.
   – А вы, собственно… – попыталась было воспротивиться ее давлению Зина, но была грубо прервана.
   – Старший мой сынок был очень рано околпачен, одурманен, обведен вокруг пальца одной развратной женщиной. А вот Рафик – мой мальчик, солнышко мамино, я в него всю душу вложила. Рос тихим, спокойным, одаренным, на скрипке играл, в шахматы. А голова-то какая! Да вы вместе работаете, все знаете! И ему решила я сама найти достойную женщину, ведь пора уже… Негоже мне находить у него под диваном журналы с голыми тетками, прости господи! – перекрестилась Руфь Рамзесовна. – Ведь, чай, не пятнадцать лет, а уж тридцать!
   Зинаида от таких откровений даже покраснела. Она догадывалась, что мамаша Рафика с приветом, если, будучи русской женщиной, назвала одного сына Рафиком, а другого Елисеем. А если учесть, что ее саму звали Руфь Рамзесовна, то эта любовь к странным именам шла у них, видимо, из поколения в поколение. Теперь становилось понятно, почему имя Зина произвело на Руфь Рамзесовну такое негативное впечатление.
   Зинаида расстроенно вздохнула и села напротив своей незваной гостьи, готовясь выслушать эротический триллер, как помочь Рафику встретить порядочную женщину. Видимо, она должна быть ниже Руфи ростом, еще безобразнее, немая, глухая, а интеллекта столько, чтобы хватило постирать носки Рафику и сварить борщ. А уж в постели Руфь как-нибудь подсобит любимому сынуле и научит невестку, что делать, чтобы мальчик почувствовал себя мужчиной. От такой картины Зинаиду даже передернуло, но она сделала умное лицо, давая понять, что с вниманием слушает Рамзесовну, желающую пристроить сынка в хорошие руки.
   – Итак, зачем я все это говорю вам, Зинаида? Ой, не могу я произносить ваше имя… Можно, я буду звать вас Руфина или Аида?
   – Лучше Аида, – быстро согласилась Зина.
   – Так вот, Аида… Да, так значительно лучше ложится на слух. Моя невестка – Аида, звучит? А как ваше отчество?
   – Евгеньевна.
   – Плохо… очень плохо. Да и у отца Рафика имечко подкачало – Олегович! Ужас! Никакой фантазии у людей! Никчемный и человек был, хорошо, что я рано с ним развелась и не дала ему сделать из моих сыновей тряпок. Ну, это опять небольшое отступление. Я недавно стала тормошить Рафика, чтобы он присмотрел себе жену. Он сначала был очень удивлен моим предложением, вроде как ему еще рано.
   «Еще бы, – подумала Зина, – он, кроме математики, ни о чем вообще не думает».
   – А когда я на него нажала как следует… на протяжении нескольких месяцев… – продолжила Руфь.
   «Словно асфальтовый каток», – пронеслось в голове у Зинаиды.
   – …Мой сын признался, что если бы он и женился, то только на Зине Жалейко.
   – Только не говорите, что у меня плохая фамилия! – заранее предостерегла Зинаида, совершенно выбитая из колеи поведением танка под замечательным названием Руфь Рамзесовна.
   – Фамилию-то сменишь! – заверила та Зину, резко перейдя на «ты».
   – Когда? – не поняла Зинаида, хлопая ресницами.
   – Когда поженитесь. Вот я и пришла оценить будущую невестку. Рафик-то стесняется. Чего он мне только о тебе не рассказывал! Что ты самая добрая, самая умная и самая красивая. Вот уж не знаю, не знаю… – скептически окинула ее критическим взглядом Руфь Рамзесовна.
   В голове Зины зазвучал похоронный марш.
   – Твоя квартира? – Будущая свекровь посмотрела по сторонам.
   – Моя… – выдохнула Зинаида.
   – Глупее интерьера я не видела… Живешь, как в планетарии. С ума сойти! Темные стены, окон нет и стеклянный потолок! Сама придумала? Ну, ничего, мы с Рафиком наведем здесь порядок, – заверила ее Руфь Рамзесовна.
   Этого уже сознание Зинаиды вынести не смогло. Она представила в своей квартире эту мегеру-командиршу и похолодела. Мысленно увидела тряпку-Рафика с карандашом и чертежной бумагой, рассчитывающего, где возвести глухие перегородки, и себя, ползающую с тряпкой по полу на коленях под неодобрительные окрики свекрови.
   Зинаида очнулась и тут же сказала, что она вовсе не собирается замуж.
   – Ты не любишь моего Рафика?! – ахнула Руфь Рамзесовна, и Зина удивилась, как это небеса не разверзлись над ее грешной головой.
   – Ваш Рафик – чудный, и мы очень хорошие друзья, но замуж я вообще не собираюсь, – попыталась оправдаться Зинаида.
   – Это немыслимо, – поджала губы Руфь Рамзесовна. – Мы же готовы взять тебя в нашу семью и облагородить твой быт… А внучка моего назовем… Акакий. Как вам?
   – Я бесплодна, – быстро среагировала Зинаида.
   – Это мне не подходит, – согласилась с ней несостоявшаяся свекровь. – Мне нужны крепкие, умные потомки. Ну что ж… жаль, очень жаль, – засобиралась она домой.
   Зине показалось, что в душе Руфь Рамзесовна рада, что Зинаида Жалейко не состоялась в качестве ее будущей невестки. В синих больших глазах Зины она прочла ослиное упорство, непослушание и упрямство.
   С тех пор минуло два года. Зина набралась смелости и поговорила с Рафиком о странных притязаниях его матери. Рафик страшно смутился и долго просил у Зины прощения, все-таки признавшись, что действительно испытывает к ней нежные чувства. Рафик слезно умолял простить его мамочку за неподобающий визит. Зинаида конечно же простила, но при этом ощущала какую-то ответственность и неловкость за то, что вызвала любовные чувства у Рафика, хотя, честно говоря, этого не хотела. Это был высокий, худой и нескладный мужчина в круглых очках и с уже начинающейся лысеть головой. Брюки его, несмотря на заботы неукротимой мамаши, были вечно коротки, манжеты на рукавах обтрепаны, но голова этого человека варила как надо, и коллеги очень любили Рафика за доброту и безотказность. У Зины же к нему проявлялись исключительно сестринские чувства.
   И вот сейчас этот чудо-человек звонил ей, чтобы поделиться своей радостью.
   – Помнишь, Зина, этот балбес две недели мучил меня своими уравнениями? Мы просматривали все решения сто раз и никак не могли найти несоответствие. Ошибка затерялась в глубинах расчетов. И вот я ее нашел. Не поверишь, расхождение в одну сотую, которое дала машина, обобщая результат, привело к катастрофическим последствиям! Этот идиот считал на калькуляторе, представляешь?! – кричал Рафик.
   Зина молча слушала его трескотню, время от времени прикладываясь к коньяку. Вдруг она вспомнила, что Рафик Олегович когда-то ходил у нее в женихах. Видимо, в тот вечер у нее все мысли были об одном.
   – Рафик, погоди… А ты в чем сейчас?
   – В смысле? Я сижу за столом с работой этого…
   – Не где, а в чем? Ты обнажен? – допытывалась Зинаида, выводя пальцем по поверхности стола причудливые фигуры.
   – А это… ну, я это… в тренировочных и майке… – Казалось, Рафик только сейчас обратил внимание на то, что на нем надето.
   – Как это сексуально! Обтягивающие трико и белоснежная майка, как у Димы Билана на Евровидении, – закрыла глаза Зинаида. – Больше ничего и не надо…
   – Ты не заболела? – встревожился Рафик. – Тянучки у меня далеко не в облипку, майка совсем не белоснежная, и я не Дима Билан, ты же меня знаешь…
   – Вот что у тебя за манера всё портить?! – нахмурилась Зина, хлопнув ладошкой по столу.
   – Я сказал правду.
   – Кому она нужна, твоя правда? Иногда хочется немного пофантазировать… Полет мысли, понимаешь? Женщина хочет сказки… Ну же, Рафик! Будь изобретательным. На мне сейчас три маленьких черных треугольничка, соединенных тоненькими ниточками, как тебе? – промурлыкала Зинаида.
   – А у меня в руках большая скалка, и сейчас я этой скалкой всыплю всем и разобью телефон! – раздался до жути неприятный, визгливый женский голос. То завопила Руфь Рамзесовна, которая, по всей видимости, успела отобрать трубку у сына, и последние подробности про треугольнички Зина сообщила уже ей. – Я сейчас тебе, шалава, покажу черные треугольники, нарисую синие круги под глазами и другие геометрические фигуры! А ты совсем с ума сошел? Еще по ночам в «Секс по телефону» будешь звонить?! Слышите, вы?! Не смейте нам присылать счет, иначе я с вами разберусь! Мой сын занимается научной деятельностью, а за это платят очень мало!