Луганцева Татьяна. Хозяйка бешеных кактусов

   — О, господи! — вскричала Яна, лицо ее покраснело, а глаза метали просто-таки искры.
   — Что, знаешь ее?
   — Черт! Черт! Черт! Я виделась с ней вчера.
   — У тебя тоже нелады с законом? — посочувствовал Никита.
   — Я — чиста, как слеза младенца. Она моя лучшая подруга. Мы вчера сидели в кафе, она говорила, что у нее известный клиент, возможно, и визитку доставала, а я так спешила, что, наверное, сгребла ее со стола к себе в сумку… — Яна, осененная страшной догадкой, начала снова шарить в своей сумке. И из вороха, вернее, груды ненужных вещей, которую она вывалила на стол — от ее вида у Никиты округлились глаза, — вытащила еще одну визитку и безжизненным тоном прочитала: — Герман Алексеевич Куприянов: заместитель начальника округа… Вот черт!
   — Почему? Может, он был хороший человек, — попытался пошутить Никита.
   — Я перепутала… Алла Юрьевна дала мне вот эту визитку… — Яна взъерошила волосы и с ужасом уставилась на Никиту. — Ничего себе я ей помогла! Сейчас в том доме траур, а у такого уважаемого человека ни венков, ни цветов, ни соответствующей драпировки… А ведь клиенты заплатили большие деньги! Как же я подвела Аллу Юрьевну! — Яна закрыла лицо руками, низко опустила голову. — Вот ужас: я разукрасила дом, потратила столько сил совсем не на того, на абсолютно живого человека! — сокрушалась она.
   — Ну, извини, что жив! Но самое главное в твоей речи — что ты даже не просишь у меня прощения за то, что напугала до чертиков! — обиделся Никита, снова наливая себе минеральной воды.
   — Ничего, переживешь, — недовольно покосилась на него Яна, — вон здоровый какой… Перед кем мне надо просить прощения, так это перед Аллой Юрьевной и родственниками покойного! Ой, а что, если мы еще успеем? — вдруг загорелась Яна. Затем закричала: — Срывай венки! Поехали по адресу начальника! — Яна сейчас, стоявшая с указующим перстом, была похожа на родину-мать с известного плаката. И ведь мертвый бы пошел на фронт, услышав ее призыв!
   Вот и Никита даже поднялся со стула, готовый бежать, куда скажет эта худая девица. Но, вовремя опомнившись, опустился назад.
   — Ты что, с ума сошла? Тогда уж точно балаган получится! Ворвемся на чужие поминки с венками, написанными мне. Нас отправят в «желтый дом»! Да еще венки в виде сердец, словно с карнавала. Там подумают, что мы издеваемся!
   Яна поутихла. Плечи ее опустились, и на нее было жалко смотреть.
   — Ладно, не расстраивайся так… — подбодрил ее Никита. — Винегрета положить? Соленых огурчиков? Капустки? В общем, давай поедим пищи с поминок. Будешь?
   — Угу, — уныло кивнула Яна.
   У Никиты вдруг проснулся аппетит от раздражающих запахов закусок на столе.
   — Кто готовил-то? Мира?
   — Нет, ресторан приезжал, быстрого обслуживания, — ответила Яна, ковыряя вилкой в салате. — Русская и европейская кухня.
   Никита все же порывался поухаживать за Яной и налил ей вина.
   — А себе? — предложила и она.
   — Мне скоро на работу, — ответил он.
   Яна подняла глаза и посмотрела на пресловутую визитку.
   — За Германа Алексеевича! Пусть простит, что на тот свет отправился без венков!
   — Думаю, ему уже все равно, — чокнулся с ней стаканом минеральной воды Никита и закусил ломтиком ветчины с хлебцем. — Можно поинтересоваться?
   — Валяй… мне теперь тоже все равно…
   — А почему у тебя траурные венки в виде сердец? Мне сначала почудилось, что на меня глюки напали. Присмотрелся, и в правду — сердца! — рассмеялся Никита.
   Яна насупилась.
   — Вот чего пристал? Что смешного? Я хотела как лучше. Всегда обычные венки да обычные, а тут такой оригинальной формы, в виде сердец. Мол, ты останешься навеки в наших сердцах, в нашей памяти, мы тебя сердечно любим, — сказала Яна.
   Никита не мог остановиться и продолжал смеяться.
   — Хватит смеяться! Мне и так плохо, — огрызнулась Яна.
   — Извини, не могу остановиться. Сейчас… Все, я в норме. Я даже сохраню один на память, — сказал Никита и снова расхохотался.
   Яна не выдержала и расхохоталась тоже.
   — Как тебя зовут? — спросил Никита, вытирая выступившие слезы.
   — Яна Карловна Цветкова.
   — Необычное имя. Но почему-то я не удивлен. А меня зовут… впрочем, ты в курсе, раз всю ночь писала траурные ленточки, — снова засмеялся Никита, хватаясь за живот. — Что-то не очень вкусная еда. Надо будет попросить, чтобы, когда я умру по-настоящему, не этот ресторан готовил на мои поминки.
   — Все, я пошла! — резко встала Яна, но Никита перехватил ее руку и снова усадил за стол.
   — Прости. Давай, я тебе помогу.
   — Интересно, чем? Умрешь по-настоящему? — съязвила она.
   — Знаешь, а ведь именно это я и могу сделать в ближайшее время, — ответил Никита, улыбаясь.
   — Не поняла. Объясни!
   — Сейчас. Только сначала впущу свет и воздух в этот склеп, — выдохнул Никита. Встал, подошел к одному из окон и сорвал с него черный атлас драпировки.
   Солнечный свет заиграл в его волосах. Никита открыл форточку, и в комнату ворвалась струя свежего воздуха.
   — Фу! Словно и правда из могилы вышел! Ну и стресс ты мне устроила, Яна Карловна Цветкова! Со мной вышла неприятная история.
   — Может, уже хватит?
   — Да я не об этом, — махнул Никита рукой в сторону траурных венков. — В общем, за мной несколько месяцев по пятам бегала одна девчушка. Ну, знаешь… пасла меня при выезде из коттеджного поселка, тащилась за мной на своей машине, ждала у здания радиоцентра, когда я вел передачу в радиоэфире, прорывалась за мной в ночной клуб. Ну и так далее.
   — Зачем? — спросила Яна.
   — Вот и я ее тоже спрашивал — зачем? Но она только смущенно улыбалась и убегала. Очень странная девица.
   — И ты никому о ней не сказал?
   — А что я мог сказать? У меня периодически появляются какие-то ненормальные поклонницы. Эта девчонка не угрожала мне, ничем не нарушала мой покой. Кому я должен был что-то сказать? Милиции? Мол, помогите, меня, здорового мужика, преследует молоденькая девушка, и я ее боюсь?
   — Но такое навязчивое преследование раздражает, наверное, — возразила Яна и кивнула ему на холодец, чтобы Никита положил ей на тарелку порцию.
   — Да я уже и привык к ней. И потом, повторяю, никаких угроз с ее стороны не исходило, — ответил Никита и выполнил безмолвную просьбу Яны, шлепнув в ее пустую тарелку кусок дрожащей массы.
   — И что дальше? — спросила, принявшись смачно жевать, она.
   — Дальше… Приходит как-то ко мне следователь с классическим строго-непроницаемым выражением лица и прямо так с порога спрашивает: «Знали ли вы Быкову Надежду Петровну восемьдесят седьмого года рождения?» Я честно отвечаю, что нет. Тогда он мне показывает фотографию, и я узнаю ту девушку. Прикинь, я ведь имени ее не знал и следователю правду сказал!
   — И что? — спросила Яна, уплетая холодец, явно приготовленный без души, не по-домашнему.
   — Выяснилось, что Быкова Надежда Петровна, девятнадцати лет от роду, сиганула с балкона, черт знает с какого этажа, и разбилась вдребезги, то есть насмерть.
   — А ты при чем? — не поняла Яна.
   — Я этот же вопрос следователю задал, мол, хоть мне ее и жалко, но с собой я никакой связи не нахожу. На что тот ответил: вся комната девчонки обклеена моими фотографиями, и она оставила предсмертную записку, из которой явствует — в ее смерти виноват я.
   — Прямо как в кино!
   — Ага, только это наяву. Мол, я задурил ей голову, соблазнил ее, обещав жениться, и потом беременную бросил.
   — А это неправда?
   — Зуб даю! Рассказал тебе всю правду, как своему адвокату, — приложил руку к сердцу Никита.
   — То есть Асе?
   — Ей самой.
   — Ну тогда твою невиновность легко будет доказать. Кстати, она мне сказала, что история неприятная, но дело не сложное, — успокоила его Яна.
   — Я тоже на это надеюсь… Надя на самом деле оказалась беременной на каком-то маленьком сроке. У меня взяли какие-то анализы и теперь исследуют, мой у нее ребенок или нет.
   — Вот! Докажут, что не твой. Значит, она лжет, а следовательно, и все в записке может быть ложью, — сказала Яна, доедая холодец и косясь на салат с ветчиной.
   — Не все так просто. Где доказательства, что я с ней не спал? Может, девчонка вступала в интимную связь с несколькими партнерами и просто ошиблась, от кого забеременела? И потом, видишь ли, предсмертным запискам склонны верить, все-таки человек не шутит, и дальнейший его фатальный поступок это подтверждает.
   — Да она просто психопатка!
   — Надя не состояла на учете, — ответил Никита, — и доказать теперь, что она была психически больной, фактически невозможно.
   — Хорошо же ты влип, — уважительно протянула Яна.
   — А еще мне прислали две угрозы по электронной почте: что я отвечу за смерть девушки и что мне не жить, — сказал Никита, отрешенно глядя в окно.
   — Да ты что! В милицию сообщил?
   — Сообщил. А что толку? Мало ли какой идиот это написал. Пока реальной угрозы нет, никто и не пошевелится.
   — А откуда пришли угрозы, нельзя выяснить? — оживилась Яна, садясь на своего любимого конька.
   Это была какая-то странная ситуация: когда она сидела вместе с незнакомым мужчиной за большим пустым столом в окружении траурных венков, посвященных этому же мужчине, и справляла по нему же поминки.
   — Я сам выяснил. Интернет-кафе на окраине, в районе метро «Алтуфьево».
   — Оба раза оттуда?
   — Оба.
   — А где жила Надя? — спросила Яна.
   — На юго-западе Москвы.
   — Может, ее парень?
   — У нее не было парня.
   — Ага! Беременная она была, а парня не было? — удивилась Яна.
   — Так сказал следователь. Я, если честно, думаю, что он предвзято ко мне относится, считая главным подозреваемым. Мол, артистам все сходит с рук.
   — А сам пытался еще что-нибудь выяснить?
   — Мне это даже в голову не приходило. Чего ради? Я ничего криминального не делал. Не моя обязанность расследовать, что подвигло Надежду на суицид и написать записку.
   — Спасение утопающих — дело рук самих утопающих! Я бы на твоем месте пошевелилась, раз меня обвиняют в подстрекательстве к убийству.
   — И что я должен делать? — удивился теперь Никита.
   — Хоть что-нибудь! Как можно больше узнать о жизни девушки, например.
   — Ты так уверенно говоришь…
   — Я не раз занималась подобными делами, — похвасталась Яна.
   — Впервые вижу такую, которая занимается несколькими странными делами одновременно.
   — Я вообще единственная! — тряхнула волосами Яна.
   — Ага, Яна Цветкова, я запомнил. И если мы еще не были в сауне вместе, я тебя туда приглашаю, — призывно посмотрел на нее Никита.
   — Э нет, парень, тебя не туда потянуло. У меня есть друг.
   — А разве это мешает нашему легонькому флирту?
   — У нас не может быть флирта, тем более легонького, — прямо посмотрела в глаза собеседника Яна. — Со мной или по-тяжелому, или никак.
   — А кто у нас друг? — не желал смириться Никита, так как не привык, чтобы ему отказывали.
   — А друг у нас князь.
   — Трубецкой? — засмеялся Никита. — Или Шереметьев?
   — Не коверкайте историю, молодой человек! Шереметьев был графом, — тоном учительницы заявила Яна.
   — Ладно, не хочешь говорить, не говори, но водить меня за нос тоже не надо, я не мальчишка, — не поверил ей Никита и посмотрел на ее точеный профиль. — Я улажу твои несостоявшиеся похороны.
   — Как? — оживилась Яна.
   — У меня есть знакомые в мэрии. Они позвонят куда следует и все объяснят родственникам умершего. Только твоей Алле Юрьевне придется вернуть им деньги.
   — Это само собой! Только не она будет возмещать, а я, так как виновата одна я, из-за своей рассеянности. А ты правда позвонишь?
   — Честное слово, сегодня же и позвоню, — пообещал Никита.
   — Ладно, тогда я пойду. Дело свое сделала, можно и отдохнуть. Рабочие позже приедут и соберут все венки, ленты и драпировку, — пообещала Яна.
   — Мы с тобой так странно познакомились: можно сказать, на моих поминках. Это явно какой-то знак. Может, все-таки встретимся? Как-то не хочется мне тебя отпускать, — растерялся Никита, не ожидавший от себя такой реакции, словно он сейчас может потерять что-то дорогое и явно необычное.
   Яна непреклонно приближалась к входной двери.
   — Может, тебя подвезти? — продолжал свои попытки Никита.
   — Не стоит. — Она обернулась в дверях и буквально испепелила его взором своих синих ярких глаз. — Еще раз прости, что ворвалась к тебе с таким неприятным делом. Надеюсь, у тебя все наладится, объяснится и устроится.
   Яна открыла дверь и исчезла из поля зрения мужчины, и ему почему-то сразу стало пусто и одиноко. Такое чувство посещало Никиту в жизни только однажды — после гибели жены. Бесконечная последующая череда подружек не оставила в памяти ничего, ни капли сожаления при прекращении отношений. Никиту, наоборот, даже начинало раздражать, если очередная пассия с утра задерживалась в его постели и имела виды на завтрак с ним. Странную же женщину, устроившую у него в доме поминки, было не удержать, как он ни просил. Никита с сожалением посмотрел ей вслед в окно и поднялся на второй этаж в спальню — пора было отдохнуть после бессонной ночи. Он развалился на широкой кровати, с облегчением вытянув ноги. Рабочий день у Никиты начинался обычно во второй половине дня.
   Незаметно для себя Никита заснул с пультом от телевизора в руке. И приснилась ему Яна, которая настоятельно рекомендовала прилечь в гроб и оценить его удобство.
   «Он совершенно новый! Никто еще в нем не лежал, строгали с ребятами всю ночь!» — заверяла она его, показывая свои изящные руки с устрашающе красным маникюром и с… мозолями.
   На его робкие попытки возразить, мол, он не хочет лежать ни в каком гробу, ни в старом, ни в новом, Яна твердо отвечала:
   «Ничего не знаю! Заказ принят, отступать поздно, сегодня похороны!»
   Проснулся Никита с тяжелой головой, с болью в затекших мышцах и неприятным привкусом во рту.
   «Черт! Все проспал! — бросил взгляд на часы Никита. — Как голова-то кружится. Никогда такого не было! Интересно, приезжали рабочие забрать траурные принадлежности или нет? Может, я спал, не слышал звонка и не открыл им?»
   Никита подошел к балконной двери, сунул в рот сигарету, валявшуюся на пластиковом подоконнике, и щелкнул зажигалкой фирмы «Зиппо». И это было последнее, что сделал Никита, после чего он увидел яркую вспышку света и тут же ощутил сильный удар в грудь.
   Вспышка света сменилась темной пеленой, опустившейся ему на глаза.

Глава 5

   Яна Цветкова в тот же день продолжила искать приключения себе, как говорится, на одно место. Она, поймав такси, поехала на дом к умершему человеку, квартиру которого она должна была украсить венками. И попала прямо на поминки — была усажена хозяйкой за стол, несмотря на сопротивление.
   — Я не была знакома с покойным, земля ему пухом, — объясняла Яна. — Пришла вернуть вам деньги за торжественное убранство, которое вам не сделали. В этом виновата я; Алла Юрьевна и ее фирма абсолютно ни при чем, ругайте меня!
   Хозяйка квартиры и жена покойного подняла на Яну заплаканные глаза.
   — Как я могу ругать кого-то в такой день? Бог с ним, с убранством. Пришло столько людей, столько хороших слов было сказано в память о Германе. Мы вполне обошлись и без венков, я даже не думала об этом…
   — Все же возьмите деньги, — сунула ей в карман пачку купюр Яна. — И еще раз извините…
   Помянув усопшего и зажевав каким-то салатом, хотя есть уже просто не могла, Яна поехала в больницу, желая справиться о самочувствии Аллы Юрьевны. Говорить больной женщине о своем казусе Яна не решилась бы, тем более что конфликт был улажен. Кстати, она и не ожидала, что жена человека с положением окажется такой нескандальной, что разговор с ней пройдет столь мирно.
   Аллу Юрьевну уже перевели из реанимации в обычную палату, и Яна, немного поговорив с ней о жизни и оставив гостинцы, вышла из палаты с чувством выполненного долга. Она дошла до лифта и нажала кнопку вызова. Какая-то сморщенная старушка в белой медицинской одежде, оглядев Яну с ног до головы, недовольно покачала головой и сообщила:
   — Лифт не работает. Опять сломался!
   — И как же тогда спуститься? — спросила Яна.
   — По лестнице до второго этажа. Но там дальше тупик, надо пройти через травматологию до конца, и уж оттуда вниз, — пояснила бабка.
   Яна, вздохнув, поковыляла на своих высоченных каблуках по обшарпанной узкой лестнице. Идя уже по отделению травматологии, она чуть не свалилась, поскользнувшись на линолеуме от неожиданности — потому что увидела Асю Кудину в темно-сером пиджаке и светло-серой юбке, идущую по коридору ей навстречу.
   — Привет, адвокат! — помахала ей рукой Яна. — Что ты тут делаешь?
   — Привет, — удивилась и Ася. Пояснила: — Я здесь как раз в качестве адвоката.
   — Кому-то из клиентов плохо? — догадалась Яна.
   — Ага! Тому, которому угрожали, на что следователь даже не обратил внимания. И вот теперь он при смерти. Мой клиент, понимаешь? А я ничего не могу сделать! Я же его ад-во-кат! За-щит-ник! И вот, пожалуйста! — Ася была на грани истерики, хотя такое с ней редко случалось.
   Пестрый, местами протоптанный до дыр линолеум поплыл в глазах Яны.
   — Никита?
   — Да, — с изумлением посмотрела на нее Ася. — Откуда ты его знаешь?
   — Слышала передачи с его участием, — хмуро ответила Яна. — А что с ним? В какой он палате?
   — Я сама толком ничего не знаю, а палата… Вот она, мы пришли. Что-то я боюсь! Я так боюсь крови, — задрожала Ася, прикрываясь кейсом, с которым она ходила по служебным делам (в нем было удобно хранить папки с документами).
   Яна решительным жестом открыла дверь и вошла в палату. Ася зря боялась — никакой крови там не было, а был только весь перебинтованный Никита с лицом в ссадинах и кровоподтеках. Увидев Яну, он очень обрадовался.
   — Надо же! Яночка! Госпожа Цветкова собственной персоной и даже без траурных венков! Я очень рад тебя видеть! Знаешь, еще немного, и твои венки оказались бы к месту, — улыбнулся он слегка перекошенным ртом. — Так здорово, что мы так быстро увиделись опять!
   — Я что-то пропустила? — вошла следом в палату и Ася. — Откуда вы друг друга знаете?
   — Познакомились сегодня утром, — ответила Яна.
   — Где ты успела? Ездила на радио?
   — На его поминках. Но это долгая история, — отмахнулась Яна и присела на кровать. — Сглазила я тебя. Что случилось-то?
   — Да я сам толком ничего не понял. Следователь сейчас у меня дома. Вроде как произошла утечка газа, пока я спал. А потом я закурил… взрыв, вспышка, и больше ничего не помню.
   — Классический вариант…
   — Спасло меня то, что закурил я у балконной двери — взрывной волной меня выбросило из окна. Я родился в рубашке: вылетел со второго этажа вниз головой, потом еще сверху меня засыпало битым стеклом, и остался жив, отделавшись легким испугом, сотрясением мозга и парой царапин.
   — Что же говорит следователь? — спросила Яна.
   — А что он может сказать… Вроде обычная утечка газа…
   — Особенно если учесть, что тебе угрожали! — возмутилась Ася.
   — Да этот следователь, пока не увидит мой хладный труп с торчащим из горла ножом, моим словам не поверит. И то скорее всего скажет, что произошел несчастный случай вследствие неосторожного обращения с режуще-колющими предметами, — хмыкнул Никита и снова заулыбался, прищурясь, Яне.
   Она же его оптимизма явно не разделяла и на его ужимки не отвечала. Яна была серьезна и задумчива.
   — Что, сильно попортили мне фейс? — спросил мужчина.
   — До свадьбы заживет, — многозначительно пообещала Яна. — А кто нашел тебя?
   — Да там такой взрыв был… Думаю, что весь поселок мог бы найти, наверняка народу полно сбежалось. Но первой меня обнаружила домработница Мира Витольдовна. Можно сказать, что все произошло на ее глазах: взрыв — и как пушечное ядро из окна летит ее хозяин с сигаретой в зубах, но без сознания. Вот кошмар-то! Она говорит, что сначала подумала, будто он развлекается таким нестандартным способом, ведь с раннего утра приходила девушка украшать дом, значит, предвиделась вечеринка. Хорошо, что в дом, украшенный моими траурными венками, Мира Витольдовна так и не попала, — подмигнул Яне Никита. — А то сердце пожилой женщины точно бы не выдержало. Кстати, твой реквизит сгорел.
   — Туда ему и дорога! Я за него уже расплатилась, — ответила Яна и отщипнула виноградинку от грозди, лежавшей на тумбочке возле кровати Никиты.
   — Разбрасываешься деньгами, как посмотрю… — протянул он.
   — Могу себе позволить, — отмахнулась Яна, чуть не метнув виноград ему в лицо.
   — У нее мужчина князь, и к тому же богатый, — вставила наконец реплику Ася.
   — «Князь» его кличка? — уточнил Никита.
   — Нет, титул, он чешский князь, — пояснила Кудина, пока Яна играла в молчанку.
   — Так это правда? Ты не шутила? — сделал попытку подняться с кровати Никита, округлив глаза. — А я думал, она шутит… Таких соперников у меня еще не было, но это даже интересно.
   — По-моему, у больного начался бред. Надо сказать медсестре, чтобы сделала успокаивающий укол, — сказала Яна Асе, вставая и направляясь к двери. — Пойдем, подруга, мне надо с тобой поговорить.
   — Мы еще увидимся? — заволновался больной.
   — Не знаю, — пожала плечами Яна.
   — Как всегда в неожиданной ситуации? — предположил Никита и откинулся на подушку с блаженной улыбкой, уверенный, что такое нестандартное знакомство не может закончиться ничем.
   Яна с Асей вышли из больницы и направились к «Саабу» Аси темно-зеленого неброского цвета.
   — По-моему, ты плохо влияешь на моего клиента, — заметила Ася, — у него подозрительно заблестели глаза при твоем появлении.
   — А я вообще женщина-праздник, при моем появлении все радуются и влюбляются, — хмуро ответила Яна.
   — Именно поэтому ты приходишь в гости сразу с траурными венками? Чтобы хоть немного унять неуемное веселье? Что за странную историю рассказал Никита?
   Яне ничего не оставалось, как рассказать Асе все про то, как она напутала с поминками.
   — Ну, ты даешь! Такое действительно не забудешь. Ты выделилась на фоне его многочисленных подружек. Так сказать, нашла ключик.
   — Самое главное, что мне это не нужно, ты же знаешь, — ответила Яна.
   — Да-да, тебе ничего не надо. Классическая стерва! Всех мужчин доводит до белого каления, а сама при том мило округляет голубые глазки и говорит, что все это делает не нарочно! — умиленно сложила руки Ася.
   — Что я делаю? — не поняла Яна.
   — Флиртуешь направо и налево!
   — Я? Ты с ума сошла? Двое маленьких детей и отсутствие регулярной сексуальной жизни на тебе плохо сказываются! И не смотри на меня так. От кого еще ты услышишь всю правду-матку, как не от лучшей подруги? Если ты считаешь, что завалиться к человеку с траурными венками — это означает флиртовать с ним, то ты глубоко ошибаешься.
   Ася опустила голову.
   — Извини… погорячилась. Я просто перенервничала за своего клиента. Никита, конечно, классический бабник, беспринципный тип, циник и нахал, но в целом человек хороший. Я почему-то думаю, что угрозы, пришедшие ему из Интернета, не беспочвенны. Жаль, следователь так не считает.
   — Значит, мы должны действовать! — безапелляционно заявила Яна и для пущей убедительности нажала на клаксон, напугав стоящих возле автомобиля Аси пешеходов.
   — Что значит — мы? И что значит действовать? — полюбопытствовала Ася, несколько ехидно и испуганно.
   — Мы — это ты, потому что его адвокат и защитник, как ты выражаешься, плюс он, потому что сам должен позаботиться о своей шкуре, и, конечно, я, потому что уже влезла в это дело. К тому же ты моя подруга, и одну я тебя не брошу перед лицом опасности.
   — Не прикидывайся! У тебя другая причина. Я же вижу — ты села на своего любимого конька, — поправила Яну Ася, включая зажигание.
   — Почему все обо мне такого плохого мнения? — пожала плечами Яна и достала из сумки портсигар.
   — Куришь? — спросила Ася.
   — Иногда, когда никто не видит, — оглянулась по сторонам Яна и тряхнула головой. — А вообще мне это уже надоело. Тете четвертый десяток, а я боюсь, что меня застукают с сигаретой. И кто? Бывший муж и нынешний бойфренд. Хорошо, что Карл живет не в Москве.
   — Как, кстати, он? — задала вопрос Ася, не отрывая взгляда от дороги.
   — Как всегда, хорошо. А что нам, князьям, будет-то? — Яна выпустила струю дыма и приоткрыла свое окно, устроив в машине сквозняк.
   — Скучаешь?
   — Жутко, но ему в этом под пытками не признаюсь, — ответила Яна.
   — И правильно. Я вот все любимому на шею вешалась, тапочки носила и, признаюсь, ботинки чистила, а в итоге осталась одна, и ничего хорошего в этом нет, — ответила Ася, поворачиваясь к Яне. — В «Белоснежку»?
   — Давай! Надо же иногда на работе показываться. Совсем я обнаглела.
   — Уж точно.
   — Нет, но с чисткой ботинок все-таки погорячилась, — задумчиво произнесла Яна, снова с удовольствием выпуская причудливые кольца дыма. Казалось, что ей доставляет удовольствие не тот эффект, который курение оказывает на организм, а сам процесс.
   — Так что ты надумала, Агата Кристи? — Ася остановилась на светофоре и внимательно посмотрела на подругу.
   — Твой клиент, Никита, многим мог перейти дорогу. Почему-то у меня такое чувство. Личность известная, популярная, намозолившая глаза, дом богатый, — начала размышлять Яна.
   — Он такой уже лет десять, — дернула плечиком Ася, трогаясь с места на разрешающий сигнал светофора.