Страница:
Яна икнула и зачавкала жвачкой звонко и противно. Женщина остановила свой рассказ и спросила:
— Извините, уважаемая… а вы вообще слушаете меня?
— Да, — лаконично ответила Яна.
«Наверное, у нее такой стиль работы, то есть вникания в детективную ситуацию», — подумала женщина.
— Так вот… — продолжила свой рассказ женщина, — получилось так, что я осталась незамужней с ребенком, а Варвара вышла замуж в возрасте двадцати шести лет, когда уже думала, что останется старой девой. Она познакомилась с мужем Данилой Витальевичем на какой-то дружеской вечеринке. Вместе они прожили три года, детей завести не успели…
— Родить… — прервала ее Яна, не меняя своей позы и выражения лица.
— Что? — не поняла женщина.
— Заводятся тараканы, а дети рождаются, — пояснила свою мысль Яна.
— Ну да… Я не могу сказать, что мне нравился муж Варвары. Какой-то он был скользкий тип, не для такого человека, как моя подруга. Меня не покидало ощущение, что он ее использует. Варвара готовила ему еду, стирала, он жил в ее шикарной трехкомнатной квартире. А я была уверена, что Данила изменяет ей. Я сама видела его несколько раз в центре города с молоденькими симпатичными девицами. Мы много раз даже ссорились с Варенькой из-за ее мужа, так как она считала, что я к нему придираюсь. Сама она любила его безоговорочно и безоглядно. И когда муж предложил ей привести себя в порядок, заняться собой, похудеть, Варвара запаниковала, решив, что Данила ее разлюбил, и была готова на все ради мужа…
— Еще чего! Все мы, бабы, — дуры! Готовы на все ради них! Ради кого?! Ради кого, скажи ты мне?! — вдруг прорвало Яну. — Мы кокетничаем с ними, строим глазки, улыбаемся, зарабатывая первые морщины. Мы тратим свои нервы, пытаясь заполучить их в свои сети, мы теряем здоровье, бегая к ним на свидания в коротких юбчонках в тридцатиградусный мороз. Мы радуемся, как дети, когда они дарят нам тюльпаны один раз в году на Восьмое марта. И что мы получаем взамен? Штамп в паспорте, который гарантирует то, что мы можем расслабиться?! Нет! Все только начинается! Нескончаемые придирки, ссоры, которые, по их представлению, должны обязательно заканчиваться оргиями! Ах, ты отказала мне из-за того, что тебе мешает живот?! А когда родился ребенок, ты вообще разлюбила меня, единственного и неповторимого?! Ты все внимание и любовь даришь этому орущему кульку. Мы не правы? Действительно, зачем обращать столько внимания на грудного ребенка, лучше заняться мужем. Это ведь ему надо менять подгузники, готовить кашку, гулять подолгу на свежем воздухе, укачивать… И все это необходимо делать непринужденно и элегантно, по возможности в черных чулках и туфлях на шпильках. Потом мы же, женщины, ходим на работу, чтобы отдохнуть и посплетничать! Поэтому глажка белья, уборка квартиры, стирка, воспитательная работа с детьми, беготня по магазинам с руками, оттянутыми сумками до земли, — это наше дело! Мы должны встретить кормильца-поильца, хозяина дома вкусным ужином! Дети не смеют мешать отдыхать папе после работы своими глупыми играми и отвлекать от глобальных проблем дурацкими вопросами. Через несколько лет вы начинаете замечать, с каким удивлением ваш любимый смотрит на ваши располневшие бедра с целлюлитом и варикозными, расширенными венами, потерявшую былую форму грудь и недовольно морщит нос. Оказывается, в том, что с годами и родами детей портится фигура, виноваты тоже вы! Итак!.. — Румянец у Яны разросся во все щеки, глаза лихорадочно заблестели.
Женщина в черном плаще слушала ее бессвязную речь, открыв рот, понимая, что явно задела наболевшие струны души этой странной сыщицы.
— Итак, я надеюсь, ваша подруга послала куда надо своего мужа, проявившего недовольство ее фигурой?! Послала к чертовой бабушке и продолжила жить, как счастливый и свободный человек?
— В том-то и дело, что нет, — вздохнула клиентка, — она улеглась в какую-то ферму красоты, что порекомендовал ей Данила.
— Фирму? — переспросила Яна, нахмурившись.
— Нет, именно на ферму красоты…
— Как для животных, — среагировала Яна.
— Да, Варюша отдавала бешеные деньги на корректирующие косметические процедуры, занятия на тренажерах, массаж, диету, на какие-то занятия по восточной философии, после которых она была сама не своя. Я навещала ее два раза на этой ферме и с каждым разом все больше не узнавала ее. Подругу словно зомбировали. Мне было так плохо, я теряла лучшего друга, который не хотел внять разумным доводам. Я была уверена, что ее муж ловко избавился от моей Вари. Но оказалось все сложнее… Она не вышла из клиники.
— Она решила доводить себя до совершенства вечно?
— Она умерла.
Яна, казалось, впервые очнулась от своих тяжелых мыслей.
— Вот о чем я говорила! Нельзя потакать во всем неблагодарным мужчинам! Женщины издеваются над собой как только можно, ложатся под скальпель хирурга, увеличивают грудь, уменьшают бедра, удлиняют волосы на голове, удаляют волосы с корнем с оставшихся частей тела. А в это время лысое, волосатое существо с большим животом и улыбкой Квазимодо уже присматривает себе другую жертву!! — снова прорвало Яну.
— Вы это о ком? — осторожно поинтересовалась женщина, вероятно, представив себе большую волосатую гориллу в зоопарке.
— О мужчинах! — горько воскликнула сыщица.
— Ну не стоит утрировать… не все из них настолько не следят за собой. Некоторые из них ведут здоровый образ жизни, ходят в тренажерные залы…
— Да! — вдруг залилась горькими слезами Яна. — Я знаю, мой муж именно из таких.
Женщина — ее звали Надежда, — которая по образованию была психологом, уже и раньше догадывалась, что с этой, с позволения сказать, сыщицей не все в порядке, а ее откровенная истерика убедила в правильности предположения.
— Расскажите, что с вами произошло?
— От меня ушел муж.
— К другой женщине? — со знанием дела поинтересовалась Надежда.
— Да…
— У вас есть дети?
— Маленький сын…
— Совсем мужики озверели! — вдруг горячо поддержала ее Надежда. — Что им еще надо? Такая красивая женщина! Есть ребенок, есть, как я понимаю, достаток!
— Да нет… не все так гладко, — шумно высморкалась собеседница, — со мной жить трудно. Я далеко не подарок, но он говорил, что любит… А любовь проходит.
— Не убивайтесь так, вы найдете еще себе достойного мужчину.
— Мне никто не нужен, кроме Ричарда.
— Это первая ошибка. Нельзя зацикливаться на одном человеке, раскройте глаза, посмотрите на других мужчин!
— Да? — задумалась Яна.
— Конечно! Вы должны найти мужика лучше, чем был бросивший вас муж, чтобы он локти себе кусал!
Яна вытерла слезы.
— Но для того, чтобы у вас получилась новая личная жизнь, вы должны полностью порвать со старой жизнью. Понимаете? Полностью! Нельзя сравнивать новых мужчин с мужем, все время вспоминать какие-то совместные жизненные моменты. Это сделать нелегко, но если вы хотите стать счастливой…
— Я постараюсь! — потемневшими глазами с грустью посмотрела на Надежду Яна. — Только почему, если вы такая умная, не устроили свою личную жизнь?
Надежда опустила глаза. Это была приятная, статная брюнетка с гладко зачесанными волосами и большими, почти черными, выразительными глазами.
— Не из-за того, что не получилось, а из-за того, что сама не хотела. Я любила Варю…
Брови Яны поползли вверх.
— Да, — подтвердила Надя, гордо поднимая голову, — я любила ее, но она этого не знала, она умерла, не подозревая о моих чувствах. Если бы Варвара узнала об этом при жизни, то она испугалась бы. Вы теперь понимаете, почему я не могу смириться с ее смертью? У меня умерла подруга и любовь всей жизни.
Яна почувствовала себя неуютно. У человека, сидящего напротив, действительно, произошло непоправимое горе, а она ноет о своем…
— Почему вы думаете, что ее убили? Что по этому поводу говорят медики?
— То, что она сама виновата. Она якобы не предупредила врачей, что у нее больное сердце, и перегружала себя в тренажерном зале. Бедная подруга, она так хотела стать стройной. Вроде как даже в тихий час пробиралась тайком на беговую дорожку и изматывала себя нагрузками.
— Может быть, так все и было? — осторожно предположила Яна.
— Я в это не верю. Варвара никогда не жаловалась на сердце. Тридцатилетняя женщина так просто не может умереть от физических нагрузок!
— Но…
— Я допускаю, что это могло быть, но не верю в это. Поэтому я и готова заплатить любые деньги, чтобы узнать причину смерти моей подруги.
— Где находится этот… эта ферма? — спросила Яна.
— В Чехии, — просто ответила Надежда.
— Где?!
— В Чехии, в бывшей социалистической стране с прекрасным климатом, на минеральных источниках, на лечебных грязях. Приезжают туда только женщины и, конечно, в основном из стран СНГ и Польши. Весь обслуживающий персонал и медицинские работники прекрасно говорят на русском языке. Пройти там курс омолаживающих процедур, вплоть до вмешательств пластической хирургии, очень дешево, вернее, значительно дешевле, чем в Москве.
Мозг Яны лихорадочно заработал. Меньше всего она ожидала, что ее задание окажется за пределами России. Хотя ей это было даже выгодно, уехать куда глаза глядят, чтобы не видеть Ричарда и собраться с мыслями.
— Вас послало мне само Провидение, — сказала Яна, — я с огромным удовольствием возьмусь за это расследование.
— Это уже плюс, но как вы решили действовать? — просветлела лицом Надежда.
— Самым простым способом! — воскликнула Яна. — Я лягу туда как пациентка и обследую их жизнь изнутри, так сказать. Можно будет делать выводы, есть там что-то подозрительное или нет.
— Возникнут небольшие трудности, — предостерегла ее Надежда.
— Какие?
— Путевку туда достать очень нелегко, ферма — закрытое учреждение, небольшое и нераскрученное, но это я возьму на себя… Придется немного подождать с визой.
— Подожду!
— Да, Яна, пожалуйста, а пока займитесь своими личными делами. Послушайте меня, не откладывайте на завтра то, что можно сделать сегодня! Вырвите с корнем мысли о предателе и вперед, навстречу новым романам, новым ощущениям, новым приключениям и новым чувствам!
Яна расплылась в улыбке, которая плавно перетекла в гримасу боли и отчаяния.
Глава 5
Глава 6
— Извините, уважаемая… а вы вообще слушаете меня?
— Да, — лаконично ответила Яна.
«Наверное, у нее такой стиль работы, то есть вникания в детективную ситуацию», — подумала женщина.
— Так вот… — продолжила свой рассказ женщина, — получилось так, что я осталась незамужней с ребенком, а Варвара вышла замуж в возрасте двадцати шести лет, когда уже думала, что останется старой девой. Она познакомилась с мужем Данилой Витальевичем на какой-то дружеской вечеринке. Вместе они прожили три года, детей завести не успели…
— Родить… — прервала ее Яна, не меняя своей позы и выражения лица.
— Что? — не поняла женщина.
— Заводятся тараканы, а дети рождаются, — пояснила свою мысль Яна.
— Ну да… Я не могу сказать, что мне нравился муж Варвары. Какой-то он был скользкий тип, не для такого человека, как моя подруга. Меня не покидало ощущение, что он ее использует. Варвара готовила ему еду, стирала, он жил в ее шикарной трехкомнатной квартире. А я была уверена, что Данила изменяет ей. Я сама видела его несколько раз в центре города с молоденькими симпатичными девицами. Мы много раз даже ссорились с Варенькой из-за ее мужа, так как она считала, что я к нему придираюсь. Сама она любила его безоговорочно и безоглядно. И когда муж предложил ей привести себя в порядок, заняться собой, похудеть, Варвара запаниковала, решив, что Данила ее разлюбил, и была готова на все ради мужа…
— Еще чего! Все мы, бабы, — дуры! Готовы на все ради них! Ради кого?! Ради кого, скажи ты мне?! — вдруг прорвало Яну. — Мы кокетничаем с ними, строим глазки, улыбаемся, зарабатывая первые морщины. Мы тратим свои нервы, пытаясь заполучить их в свои сети, мы теряем здоровье, бегая к ним на свидания в коротких юбчонках в тридцатиградусный мороз. Мы радуемся, как дети, когда они дарят нам тюльпаны один раз в году на Восьмое марта. И что мы получаем взамен? Штамп в паспорте, который гарантирует то, что мы можем расслабиться?! Нет! Все только начинается! Нескончаемые придирки, ссоры, которые, по их представлению, должны обязательно заканчиваться оргиями! Ах, ты отказала мне из-за того, что тебе мешает живот?! А когда родился ребенок, ты вообще разлюбила меня, единственного и неповторимого?! Ты все внимание и любовь даришь этому орущему кульку. Мы не правы? Действительно, зачем обращать столько внимания на грудного ребенка, лучше заняться мужем. Это ведь ему надо менять подгузники, готовить кашку, гулять подолгу на свежем воздухе, укачивать… И все это необходимо делать непринужденно и элегантно, по возможности в черных чулках и туфлях на шпильках. Потом мы же, женщины, ходим на работу, чтобы отдохнуть и посплетничать! Поэтому глажка белья, уборка квартиры, стирка, воспитательная работа с детьми, беготня по магазинам с руками, оттянутыми сумками до земли, — это наше дело! Мы должны встретить кормильца-поильца, хозяина дома вкусным ужином! Дети не смеют мешать отдыхать папе после работы своими глупыми играми и отвлекать от глобальных проблем дурацкими вопросами. Через несколько лет вы начинаете замечать, с каким удивлением ваш любимый смотрит на ваши располневшие бедра с целлюлитом и варикозными, расширенными венами, потерявшую былую форму грудь и недовольно морщит нос. Оказывается, в том, что с годами и родами детей портится фигура, виноваты тоже вы! Итак!.. — Румянец у Яны разросся во все щеки, глаза лихорадочно заблестели.
Женщина в черном плаще слушала ее бессвязную речь, открыв рот, понимая, что явно задела наболевшие струны души этой странной сыщицы.
— Итак, я надеюсь, ваша подруга послала куда надо своего мужа, проявившего недовольство ее фигурой?! Послала к чертовой бабушке и продолжила жить, как счастливый и свободный человек?
— В том-то и дело, что нет, — вздохнула клиентка, — она улеглась в какую-то ферму красоты, что порекомендовал ей Данила.
— Фирму? — переспросила Яна, нахмурившись.
— Нет, именно на ферму красоты…
— Как для животных, — среагировала Яна.
— Да, Варюша отдавала бешеные деньги на корректирующие косметические процедуры, занятия на тренажерах, массаж, диету, на какие-то занятия по восточной философии, после которых она была сама не своя. Я навещала ее два раза на этой ферме и с каждым разом все больше не узнавала ее. Подругу словно зомбировали. Мне было так плохо, я теряла лучшего друга, который не хотел внять разумным доводам. Я была уверена, что ее муж ловко избавился от моей Вари. Но оказалось все сложнее… Она не вышла из клиники.
— Она решила доводить себя до совершенства вечно?
— Она умерла.
Яна, казалось, впервые очнулась от своих тяжелых мыслей.
— Вот о чем я говорила! Нельзя потакать во всем неблагодарным мужчинам! Женщины издеваются над собой как только можно, ложатся под скальпель хирурга, увеличивают грудь, уменьшают бедра, удлиняют волосы на голове, удаляют волосы с корнем с оставшихся частей тела. А в это время лысое, волосатое существо с большим животом и улыбкой Квазимодо уже присматривает себе другую жертву!! — снова прорвало Яну.
— Вы это о ком? — осторожно поинтересовалась женщина, вероятно, представив себе большую волосатую гориллу в зоопарке.
— О мужчинах! — горько воскликнула сыщица.
— Ну не стоит утрировать… не все из них настолько не следят за собой. Некоторые из них ведут здоровый образ жизни, ходят в тренажерные залы…
— Да! — вдруг залилась горькими слезами Яна. — Я знаю, мой муж именно из таких.
Женщина — ее звали Надежда, — которая по образованию была психологом, уже и раньше догадывалась, что с этой, с позволения сказать, сыщицей не все в порядке, а ее откровенная истерика убедила в правильности предположения.
— Расскажите, что с вами произошло?
— От меня ушел муж.
— К другой женщине? — со знанием дела поинтересовалась Надежда.
— Да…
— У вас есть дети?
— Маленький сын…
— Совсем мужики озверели! — вдруг горячо поддержала ее Надежда. — Что им еще надо? Такая красивая женщина! Есть ребенок, есть, как я понимаю, достаток!
— Да нет… не все так гладко, — шумно высморкалась собеседница, — со мной жить трудно. Я далеко не подарок, но он говорил, что любит… А любовь проходит.
— Не убивайтесь так, вы найдете еще себе достойного мужчину.
— Мне никто не нужен, кроме Ричарда.
— Это первая ошибка. Нельзя зацикливаться на одном человеке, раскройте глаза, посмотрите на других мужчин!
— Да? — задумалась Яна.
— Конечно! Вы должны найти мужика лучше, чем был бросивший вас муж, чтобы он локти себе кусал!
Яна вытерла слезы.
— Но для того, чтобы у вас получилась новая личная жизнь, вы должны полностью порвать со старой жизнью. Понимаете? Полностью! Нельзя сравнивать новых мужчин с мужем, все время вспоминать какие-то совместные жизненные моменты. Это сделать нелегко, но если вы хотите стать счастливой…
— Я постараюсь! — потемневшими глазами с грустью посмотрела на Надежду Яна. — Только почему, если вы такая умная, не устроили свою личную жизнь?
Надежда опустила глаза. Это была приятная, статная брюнетка с гладко зачесанными волосами и большими, почти черными, выразительными глазами.
— Не из-за того, что не получилось, а из-за того, что сама не хотела. Я любила Варю…
Брови Яны поползли вверх.
— Да, — подтвердила Надя, гордо поднимая голову, — я любила ее, но она этого не знала, она умерла, не подозревая о моих чувствах. Если бы Варвара узнала об этом при жизни, то она испугалась бы. Вы теперь понимаете, почему я не могу смириться с ее смертью? У меня умерла подруга и любовь всей жизни.
Яна почувствовала себя неуютно. У человека, сидящего напротив, действительно, произошло непоправимое горе, а она ноет о своем…
— Почему вы думаете, что ее убили? Что по этому поводу говорят медики?
— То, что она сама виновата. Она якобы не предупредила врачей, что у нее больное сердце, и перегружала себя в тренажерном зале. Бедная подруга, она так хотела стать стройной. Вроде как даже в тихий час пробиралась тайком на беговую дорожку и изматывала себя нагрузками.
— Может быть, так все и было? — осторожно предположила Яна.
— Я в это не верю. Варвара никогда не жаловалась на сердце. Тридцатилетняя женщина так просто не может умереть от физических нагрузок!
— Но…
— Я допускаю, что это могло быть, но не верю в это. Поэтому я и готова заплатить любые деньги, чтобы узнать причину смерти моей подруги.
— Где находится этот… эта ферма? — спросила Яна.
— В Чехии, — просто ответила Надежда.
— Где?!
— В Чехии, в бывшей социалистической стране с прекрасным климатом, на минеральных источниках, на лечебных грязях. Приезжают туда только женщины и, конечно, в основном из стран СНГ и Польши. Весь обслуживающий персонал и медицинские работники прекрасно говорят на русском языке. Пройти там курс омолаживающих процедур, вплоть до вмешательств пластической хирургии, очень дешево, вернее, значительно дешевле, чем в Москве.
Мозг Яны лихорадочно заработал. Меньше всего она ожидала, что ее задание окажется за пределами России. Хотя ей это было даже выгодно, уехать куда глаза глядят, чтобы не видеть Ричарда и собраться с мыслями.
— Вас послало мне само Провидение, — сказала Яна, — я с огромным удовольствием возьмусь за это расследование.
— Это уже плюс, но как вы решили действовать? — просветлела лицом Надежда.
— Самым простым способом! — воскликнула Яна. — Я лягу туда как пациентка и обследую их жизнь изнутри, так сказать. Можно будет делать выводы, есть там что-то подозрительное или нет.
— Возникнут небольшие трудности, — предостерегла ее Надежда.
— Какие?
— Путевку туда достать очень нелегко, ферма — закрытое учреждение, небольшое и нераскрученное, но это я возьму на себя… Придется немного подождать с визой.
— Подожду!
— Да, Яна, пожалуйста, а пока займитесь своими личными делами. Послушайте меня, не откладывайте на завтра то, что можно сделать сегодня! Вырвите с корнем мысли о предателе и вперед, навстречу новым романам, новым ощущениям, новым приключениям и новым чувствам!
Яна расплылась в улыбке, которая плавно перетекла в гримасу боли и отчаяния.
Глава 5
Ричард собрал документы, просмотренные и подписанные за день, и сложил все в сейф, встроенный прямо в стену у него в кабинете. Он был мрачен и спокоен, как и всегда в последнее время. В кабинет заглянула симпатичная девушка со светлыми волосами и зелеными глазами, его секретарь Люба.
— Люба, ты все еще здесь? — удивился Ричард. — Я же тебя отпустил домой час назад.
— Да я заболталась с подружками, — отмахнулась Люба, имея в виду продавщиц из галантерейного отдела торгового комплекса Ричарда.
Люба придала своему довольному, вволю наговорившемуся лицу сочувствующее и печальное выражение и произнесла:
— Ричард Тимурович, примите мои соболезнования по поводу потери близкого человека, скорблю вместе с вами… Как вы, вообще, могли спокойно работать весь день и ничего не сказать мне? Я все-таки ваш личный секретарь.
— Ты о чем говоришь? — поинтересовался Ричард, откидывая темную прядь со лба.
— Как о чем? Я позвонила вам домой, мне надо было передать вашей жене, что пришла новая коллекция одежды, которую она ждала, а мне ответили замогильным голосом, что у вас в доме поминки. Я сделала вывод, что у вас умер кто-то из близких людей, так как вряд ли вы бы стали справлять поминки по чужому человеку у вас в доме…
— Поминки? — переспросил Ричард задумчиво и медленно, словно взвешивая это слово на вес и пробуя на вкус.
— Ну да, по близкому вам человеку… правда, мне не сказали, по ком именно…
Ричард стремительно вышел из кабинета, и еще стремительней его «Мерседес» сорвался со стоянки. Подъехав к своему дому, Ричард глазам своим не поверил: весь фасад их с Яной особняка был увешан траурными венками, где-то жалостливо скрипки играли печальную мелодию. Ричард с ошарашенным видом, оставив «Мерседес» незапертым, вошел в дом. Вся гостиная утопала в цветах, в основном это были лилии и хризантемы. За длинным столом под белоснежной скатертью сидели люди с постными лицами. Фактически все они были Ричарду незнакомы. Во главе стола восседала Яна с бледным лицом без косметики и в черном платье из шелка с полупрозрачными широкими рукавами. Вид у нее был скорбный и трагически театральный.
В углу на импровизированном помосте играл квартет музыкантов. От их душещипательной мелодии слезы наворачивались на глаза сами собой, а сердце начинало болеть. У окна под занавешенным черным покрывалом зеркалом стоял гроб из лакированного дерева с латунными ручками. В одно мгновение Ричарду стало нехорошо, он почему-то сразу же подумал, что что-то случилось с Агриппиной Павловной, и, судя по стоящему гробу, случилось непоправимое. Все поплыло у хозяина дома перед глазами, во рту пересохло, а голова закружилась.
«Как же это так могло произойти? — вертелось у него в голове. — Я же еще утром видел ее здоровую и живую… Почему все произошло так быстро? Обычно хоронят на третий день, а тут сразу гроб… Хотя со связями Яны… ведь в свое время она подрабатывала в морге на должности заведующей… Стоп! О чем это я думаю?! Что за бред?!»
Яна посмотрела на побледневшего и растерявшегося мужа, мнущегося при входе в гостиную, и помахала ему рукой. Музыканты прекратили играть.
— Проходи, дорогой! — пригласила она Ричарда. — Присоединяйся к нашему невеселому застолью.
Ричард на негнущихся ногах подошел к столу, присел напротив Яны. Сама радушная хозяйка дома была необычайно стройна в элегантном черном платье, которое еще больше подчеркивали ее длинные светлые волосы.
— Помянем ту, которая была с нами все эти годы! — произнесла Яна, поднимая рюмку с водкой.
Ричарду кто-то налил водки в стаканчик и сунул в руку. Он, не отрывая взгляда от жены, осушил его. Ему тут же налили еще.
— За ту, что ушла безвозвратно из этого дома и никогда больше не вернется, — повторила Яна тост, не отрываясь, до рези в глазах смотря на мужа.
Ричард махнул стаканчик, не глядя и не закусывая, все еще не до конца понимая, как такая трагедия смогла произойти у них в доме.
Яна кивнула головой, и музыканты заиграли похоронный марш. Лица поплыли у Ричарда перед глазами.
— За ту, которая ввергала нас в ураган страстей и примиряла…
— За ту, которая помогла появиться на свет нашему сыну Вове…
Тосты следовали один за другим. Ричард тупо сидел за столом, ни слова не говоря, только осушая стаканчики с водкой один за другим. Скоро хоровод мрачных лиц присутствующих, отрешенные лица музыкантов, черный гроб с белыми цветами слились в одно большое черно-белое пятно и погрузили Ричарда во мрак.
Ричард плыл в кромешной темноте, ему хотелось плакать и кричать, но вода, проникающая во все щели, не давала вздохнуть. Он открыл глаза. Над ним, лежащим в костюме и ботинках на диване, стояла Агриппина Павловна и поливала его из чайника. Ричард ошарашенно уставился на свою домоправительницу.
— Боже! Агриппина Павловна, дорогая, вы живы?!
Домоправительница фыркнула.
— А с чего мне помирать-то? Или обрадовался, что я не увижу, что ты без меня творишь? Не буду сгорать со стыда из-за тебя и краснеть? Нет, мой милый мальчик, рано ты меня хоронишь! А вот ты вчера так напился, что, не ровен час, мог бы и душу богу отдать…
— Долго жить будете… — пробормотал Ричард, потирая себе виски, чтобы снять головную боль.
— Да уж, поживу еще! Что за моду вы взяли с Яной напиваться до потери сознания?
— Я видел жуткий сон. Как будто в нашем доме полно народа, Яна в черном платье сидит во главе большого стола и гроб в гостиной весь в цветах…
— Так это был не сон, — усмехнулась Агриппина Павловна. — Яна вчера устроила поминки.
— По кому? — спросил Ричард. — Вы же живы?!
— А при чем здесь я?! Кроме меня, уже и умереть некому, что ли? — обиделась домоправительница, поправляя ворот платья. — Яна хоронила вашу любовь!
— Кого?!
— Любовь. Ей посоветовала какая-то психолог сделать один раз больно и навсегда, то есть вырвать из сердца с корнем воспоминания о прошлом. Я была против этого фарса и уединилась с ребенком, чтобы не калечить ему психику. Вова не виноват, что у него родители с приветом! А Яна настояла на этом действе, надеясь на то, что похороны вашей любви ей помогут избавиться от мыслей о тебе, как о живом, предавшем ее человеке.
— Что за бред?.. — привстал Ричард с дивана и, шатаясь, побрел к лестнице, ведущей на второй этаж. — Сейчас я ей устрою похороны! Я вчера чуть с ума не сошел!
— Дик, вернись! Яна собрала вещи, забрала ребенка и рано утром уехала из дому.
— Куда?!
— К себе в дом…
— Какой дом?! Она уехала в тот сарай?! Увезла моего ребенка в ту развалюху?! — вскричал Ричард, имея в виду старый, полуразвалившийся дом в Подмосковье, доставшийся Яне от ее второго мужа, в котором совершенно невозможно было жить.
— Раньше надо было думать, — проворчала Агриппина Павловна, — а я осталась здесь только для того, чтобы привести тебя в чувство. Теперь ты на ногах, и мы с Борисом Ефимовичем тоже уезжаем к Яне. Ты сильно разочаровал меня, мой мальчик! Я всегда опасалась, что тебе не удержать такую увлекающуюся девушку, как Яна, что ты ей надоешь, и она тебя бросит. А вышло все с точностью до наоборот. Я уезжаю к внуку, — немного подумав, домоправительница добавила: — Завтрак на плите.
Агриппина Павловна, гордо неся голову, удалилась прочь. Вскоре к дому подъехало такси, и молодой шофер помог Агриппине Павловне вынести четыре больших чемодана, куда поместились все ее вещи и немного вещей Бориса Ефимовича, которые были приобретены для него совсем недавно в торговом комплексе Ричарда. Сам Борис Ефимович медленно ковылял за своей степенной пассией, опираясь на палочку. Ричард в черной рубашке и мятых черных брюках стоял в гостиной, словно изваяние. Борис Ефимович, все же не выдержав, подошел к Ричарду и, прокашлявшись, сказал:
— Я понимаю, что мое мнение для вас ничего не значит, что я и сам иждивенец в этом доме, но я не могу не заступиться за ту, которая спасла мне жизнь. Яна — светлый человек, она порядочная и верная, в свое время она пообещала мне, что вытащит меня из того адского дома престарелых, и выполнила свое обещание. Кто я был для нее? Да никто! Никому не нужный, незнакомый старик! Она — человек, на которого можно положиться, а вы поступаете с ней непорядочно! Судьба вас за это покарает! Будь я помоложе и поздоровей, я бы вмазал вам по физиономии!
— Считайте, что сделали это, — отвернулся Ричард.
— Пойдем, дорогой, — позвала Агриппина Павловна своего спутника, — нам здесь больше нечего делать.
Борис Ефимович покачал головой и поспешил на выход, тяжело опираясь на палочку. Агриппина Павловна остановилась в дверях и кинула взгляд назад, проговорив нарочито громко:
— Прощай, дом! Мой дом, где я служила верой и правдой с самого момента его постройки! Дом, где — я думала и всегда на это надеялась — поселятся мир, покой, любовь и детский смех, но похоже, что здесь будут раздаваться только звуки любовных оргий и разврата!
— Агриппина Павловна, ты говоришь, как в плохих сериалах, — морщась, прервал ее Ричард.
— Я только говорю, а ты себя так ведешь, неблагодарный мальчишка!
— Мне уже за сорок, хватит называть меня мальчишкой!
— Никому об этом не говори, а то засмеют, ведь ты поступаешь так, словно тебе восемнадцать лет!
— Я не выгонял никого из этого дома, ни Яну с сыном, ни тебя с Борисом Ефимовичем! Вы сами приняли такое решение! — сказал Ричард, все еще не смотря домоправительнице в глаза.
— А ты думал, что Яна останется в твоем особняке после того, как ты ей заявил, что она живет на твои деньги? Ты думал, что она будет валяться у тебя в ногах и просить не бросать ее? Ты не дурак и не мог на это рассчитывать, зная характер Яны! У меня вообще такое чувство, что ты специально так сказал, чтобы она ушла. Хорошо, пусть все будет на твоей совести, если она у тебя еще осталась!
Тут в дверях появилась худенькая молодая женщина со светлыми волосами, в джинсовой юбке с узором и кружевом и в топике цвета спелой малины на тоненьких лямках. Женщина сняла большие солнечные очки розового цвета и поздоровалась:
— Здравствуйте, Ричард!
Агриппина Павловна с большим презрением осмотрела вошедшую девушку и процедила сквозь зубы:
— Пост сдан, пост принят! Радуйтесь, разлучница, вы выжили из этого дома двух хозяек, ребенка и инвалида! Будет вам теперь счастье!
Агриппина Павловна гордо вышла из дома в сопровождении своего друга, и вскоре оставшиеся в холле услышали, как от дома отъехало такси, на прощание пронзительно посигналив.
Сердце Ричарда сжалось от боли и пустоты в этом большом доме, словно из него разом вынули все внутренности и приготовили к бальзамированию.
— Зачем ты пришла? — весьма сухо спросил он у девушки.
— Ой, у вас в доме покойник?! — округлила глаза Лиза, смотря на большой лакированный гроб, расположившийся в гостиной.
— А… это… — Ричард небрежной походкой подошел к своему кошмару наяву и легко откинул крышку.
Лиза вскрикнула, невольно отступая назад. Ричард смотрел на вещи, сваленные в гроб, нервно постукивая длинными пальцами по крышке. Внутренности этого гроба наполняли фотографии Яны с Ричардом, милые сувениры, которые они дарили друг другу и покупали в совместных поездках по разным странам. Здесь же лежала Янина большая шкатулка, набитая ювелирными украшениями, которые Ричард когда-то дарил своей жене. Ричард тяжело вздохнул и, повернувшись к девушке, глухо повторил свой вопрос:
— Зачем ты пришла, Лида?
— Меня зовут Лиза.
— Это не меняет сути вопроса.
— Пригласить вас, Ричард, куда-нибудь поразвлечься? — промямлила девушка, понимая, что выбрала не совсем удачный момент для того, чтобы навестить Ричарда.
— Ты серьезно считаешь, что у меня есть настроение развлекаться? — устало спросил Ричард и с громким стуком захлопнул крышку гроба.
— Люба, ты все еще здесь? — удивился Ричард. — Я же тебя отпустил домой час назад.
— Да я заболталась с подружками, — отмахнулась Люба, имея в виду продавщиц из галантерейного отдела торгового комплекса Ричарда.
Люба придала своему довольному, вволю наговорившемуся лицу сочувствующее и печальное выражение и произнесла:
— Ричард Тимурович, примите мои соболезнования по поводу потери близкого человека, скорблю вместе с вами… Как вы, вообще, могли спокойно работать весь день и ничего не сказать мне? Я все-таки ваш личный секретарь.
— Ты о чем говоришь? — поинтересовался Ричард, откидывая темную прядь со лба.
— Как о чем? Я позвонила вам домой, мне надо было передать вашей жене, что пришла новая коллекция одежды, которую она ждала, а мне ответили замогильным голосом, что у вас в доме поминки. Я сделала вывод, что у вас умер кто-то из близких людей, так как вряд ли вы бы стали справлять поминки по чужому человеку у вас в доме…
— Поминки? — переспросил Ричард задумчиво и медленно, словно взвешивая это слово на вес и пробуя на вкус.
— Ну да, по близкому вам человеку… правда, мне не сказали, по ком именно…
Ричард стремительно вышел из кабинета, и еще стремительней его «Мерседес» сорвался со стоянки. Подъехав к своему дому, Ричард глазам своим не поверил: весь фасад их с Яной особняка был увешан траурными венками, где-то жалостливо скрипки играли печальную мелодию. Ричард с ошарашенным видом, оставив «Мерседес» незапертым, вошел в дом. Вся гостиная утопала в цветах, в основном это были лилии и хризантемы. За длинным столом под белоснежной скатертью сидели люди с постными лицами. Фактически все они были Ричарду незнакомы. Во главе стола восседала Яна с бледным лицом без косметики и в черном платье из шелка с полупрозрачными широкими рукавами. Вид у нее был скорбный и трагически театральный.
В углу на импровизированном помосте играл квартет музыкантов. От их душещипательной мелодии слезы наворачивались на глаза сами собой, а сердце начинало болеть. У окна под занавешенным черным покрывалом зеркалом стоял гроб из лакированного дерева с латунными ручками. В одно мгновение Ричарду стало нехорошо, он почему-то сразу же подумал, что что-то случилось с Агриппиной Павловной, и, судя по стоящему гробу, случилось непоправимое. Все поплыло у хозяина дома перед глазами, во рту пересохло, а голова закружилась.
«Как же это так могло произойти? — вертелось у него в голове. — Я же еще утром видел ее здоровую и живую… Почему все произошло так быстро? Обычно хоронят на третий день, а тут сразу гроб… Хотя со связями Яны… ведь в свое время она подрабатывала в морге на должности заведующей… Стоп! О чем это я думаю?! Что за бред?!»
Яна посмотрела на побледневшего и растерявшегося мужа, мнущегося при входе в гостиную, и помахала ему рукой. Музыканты прекратили играть.
— Проходи, дорогой! — пригласила она Ричарда. — Присоединяйся к нашему невеселому застолью.
Ричард на негнущихся ногах подошел к столу, присел напротив Яны. Сама радушная хозяйка дома была необычайно стройна в элегантном черном платье, которое еще больше подчеркивали ее длинные светлые волосы.
— Помянем ту, которая была с нами все эти годы! — произнесла Яна, поднимая рюмку с водкой.
Ричарду кто-то налил водки в стаканчик и сунул в руку. Он, не отрывая взгляда от жены, осушил его. Ему тут же налили еще.
— За ту, что ушла безвозвратно из этого дома и никогда больше не вернется, — повторила Яна тост, не отрываясь, до рези в глазах смотря на мужа.
Ричард махнул стаканчик, не глядя и не закусывая, все еще не до конца понимая, как такая трагедия смогла произойти у них в доме.
Яна кивнула головой, и музыканты заиграли похоронный марш. Лица поплыли у Ричарда перед глазами.
— За ту, которая ввергала нас в ураган страстей и примиряла…
— За ту, которая помогла появиться на свет нашему сыну Вове…
Тосты следовали один за другим. Ричард тупо сидел за столом, ни слова не говоря, только осушая стаканчики с водкой один за другим. Скоро хоровод мрачных лиц присутствующих, отрешенные лица музыкантов, черный гроб с белыми цветами слились в одно большое черно-белое пятно и погрузили Ричарда во мрак.
Ричард плыл в кромешной темноте, ему хотелось плакать и кричать, но вода, проникающая во все щели, не давала вздохнуть. Он открыл глаза. Над ним, лежащим в костюме и ботинках на диване, стояла Агриппина Павловна и поливала его из чайника. Ричард ошарашенно уставился на свою домоправительницу.
— Боже! Агриппина Павловна, дорогая, вы живы?!
Домоправительница фыркнула.
— А с чего мне помирать-то? Или обрадовался, что я не увижу, что ты без меня творишь? Не буду сгорать со стыда из-за тебя и краснеть? Нет, мой милый мальчик, рано ты меня хоронишь! А вот ты вчера так напился, что, не ровен час, мог бы и душу богу отдать…
— Долго жить будете… — пробормотал Ричард, потирая себе виски, чтобы снять головную боль.
— Да уж, поживу еще! Что за моду вы взяли с Яной напиваться до потери сознания?
— Я видел жуткий сон. Как будто в нашем доме полно народа, Яна в черном платье сидит во главе большого стола и гроб в гостиной весь в цветах…
— Так это был не сон, — усмехнулась Агриппина Павловна. — Яна вчера устроила поминки.
— По кому? — спросил Ричард. — Вы же живы?!
— А при чем здесь я?! Кроме меня, уже и умереть некому, что ли? — обиделась домоправительница, поправляя ворот платья. — Яна хоронила вашу любовь!
— Кого?!
— Любовь. Ей посоветовала какая-то психолог сделать один раз больно и навсегда, то есть вырвать из сердца с корнем воспоминания о прошлом. Я была против этого фарса и уединилась с ребенком, чтобы не калечить ему психику. Вова не виноват, что у него родители с приветом! А Яна настояла на этом действе, надеясь на то, что похороны вашей любви ей помогут избавиться от мыслей о тебе, как о живом, предавшем ее человеке.
— Что за бред?.. — привстал Ричард с дивана и, шатаясь, побрел к лестнице, ведущей на второй этаж. — Сейчас я ей устрою похороны! Я вчера чуть с ума не сошел!
— Дик, вернись! Яна собрала вещи, забрала ребенка и рано утром уехала из дому.
— Куда?!
— К себе в дом…
— Какой дом?! Она уехала в тот сарай?! Увезла моего ребенка в ту развалюху?! — вскричал Ричард, имея в виду старый, полуразвалившийся дом в Подмосковье, доставшийся Яне от ее второго мужа, в котором совершенно невозможно было жить.
— Раньше надо было думать, — проворчала Агриппина Павловна, — а я осталась здесь только для того, чтобы привести тебя в чувство. Теперь ты на ногах, и мы с Борисом Ефимовичем тоже уезжаем к Яне. Ты сильно разочаровал меня, мой мальчик! Я всегда опасалась, что тебе не удержать такую увлекающуюся девушку, как Яна, что ты ей надоешь, и она тебя бросит. А вышло все с точностью до наоборот. Я уезжаю к внуку, — немного подумав, домоправительница добавила: — Завтрак на плите.
Агриппина Павловна, гордо неся голову, удалилась прочь. Вскоре к дому подъехало такси, и молодой шофер помог Агриппине Павловне вынести четыре больших чемодана, куда поместились все ее вещи и немного вещей Бориса Ефимовича, которые были приобретены для него совсем недавно в торговом комплексе Ричарда. Сам Борис Ефимович медленно ковылял за своей степенной пассией, опираясь на палочку. Ричард в черной рубашке и мятых черных брюках стоял в гостиной, словно изваяние. Борис Ефимович, все же не выдержав, подошел к Ричарду и, прокашлявшись, сказал:
— Я понимаю, что мое мнение для вас ничего не значит, что я и сам иждивенец в этом доме, но я не могу не заступиться за ту, которая спасла мне жизнь. Яна — светлый человек, она порядочная и верная, в свое время она пообещала мне, что вытащит меня из того адского дома престарелых, и выполнила свое обещание. Кто я был для нее? Да никто! Никому не нужный, незнакомый старик! Она — человек, на которого можно положиться, а вы поступаете с ней непорядочно! Судьба вас за это покарает! Будь я помоложе и поздоровей, я бы вмазал вам по физиономии!
— Считайте, что сделали это, — отвернулся Ричард.
— Пойдем, дорогой, — позвала Агриппина Павловна своего спутника, — нам здесь больше нечего делать.
Борис Ефимович покачал головой и поспешил на выход, тяжело опираясь на палочку. Агриппина Павловна остановилась в дверях и кинула взгляд назад, проговорив нарочито громко:
— Прощай, дом! Мой дом, где я служила верой и правдой с самого момента его постройки! Дом, где — я думала и всегда на это надеялась — поселятся мир, покой, любовь и детский смех, но похоже, что здесь будут раздаваться только звуки любовных оргий и разврата!
— Агриппина Павловна, ты говоришь, как в плохих сериалах, — морщась, прервал ее Ричард.
— Я только говорю, а ты себя так ведешь, неблагодарный мальчишка!
— Мне уже за сорок, хватит называть меня мальчишкой!
— Никому об этом не говори, а то засмеют, ведь ты поступаешь так, словно тебе восемнадцать лет!
— Я не выгонял никого из этого дома, ни Яну с сыном, ни тебя с Борисом Ефимовичем! Вы сами приняли такое решение! — сказал Ричард, все еще не смотря домоправительнице в глаза.
— А ты думал, что Яна останется в твоем особняке после того, как ты ей заявил, что она живет на твои деньги? Ты думал, что она будет валяться у тебя в ногах и просить не бросать ее? Ты не дурак и не мог на это рассчитывать, зная характер Яны! У меня вообще такое чувство, что ты специально так сказал, чтобы она ушла. Хорошо, пусть все будет на твоей совести, если она у тебя еще осталась!
Тут в дверях появилась худенькая молодая женщина со светлыми волосами, в джинсовой юбке с узором и кружевом и в топике цвета спелой малины на тоненьких лямках. Женщина сняла большие солнечные очки розового цвета и поздоровалась:
— Здравствуйте, Ричард!
Агриппина Павловна с большим презрением осмотрела вошедшую девушку и процедила сквозь зубы:
— Пост сдан, пост принят! Радуйтесь, разлучница, вы выжили из этого дома двух хозяек, ребенка и инвалида! Будет вам теперь счастье!
Агриппина Павловна гордо вышла из дома в сопровождении своего друга, и вскоре оставшиеся в холле услышали, как от дома отъехало такси, на прощание пронзительно посигналив.
Сердце Ричарда сжалось от боли и пустоты в этом большом доме, словно из него разом вынули все внутренности и приготовили к бальзамированию.
— Зачем ты пришла? — весьма сухо спросил он у девушки.
— Ой, у вас в доме покойник?! — округлила глаза Лиза, смотря на большой лакированный гроб, расположившийся в гостиной.
— А… это… — Ричард небрежной походкой подошел к своему кошмару наяву и легко откинул крышку.
Лиза вскрикнула, невольно отступая назад. Ричард смотрел на вещи, сваленные в гроб, нервно постукивая длинными пальцами по крышке. Внутренности этого гроба наполняли фотографии Яны с Ричардом, милые сувениры, которые они дарили друг другу и покупали в совместных поездках по разным странам. Здесь же лежала Янина большая шкатулка, набитая ювелирными украшениями, которые Ричард когда-то дарил своей жене. Ричард тяжело вздохнул и, повернувшись к девушке, глухо повторил свой вопрос:
— Зачем ты пришла, Лида?
— Меня зовут Лиза.
— Это не меняет сути вопроса.
— Пригласить вас, Ричард, куда-нибудь поразвлечься? — промямлила девушка, понимая, что выбрала не совсем удачный момент для того, чтобы навестить Ричарда.
— Ты серьезно считаешь, что у меня есть настроение развлекаться? — устало спросил Ричард и с громким стуком захлопнул крышку гроба.
Глава 6
Яна с тоской смотрела в окно. Они всей семьей все-таки въехали в этот полуразвалившийся деревянный дом, который раньше даже в качестве дачи не мог использоваться ввиду отсутствия элементарных удобств для нормальной жизни. Покосившееся крыльцо, выбитые стекла, заросший сорняками и бурьяном огород без забора. Крыша в доме протекала, горячей воды не было и в помине, а холодная вода сочилась тоненькой струйкой, так как все краны и трубы в доме проржавели. Половицы прогибались и нещадно трещали при каждом шаге, а потревоженная пыль носилась в воздухе. Яна и сама не могла поверить, что она решилась переехать сюда вместе со своей семьей. Она сделала это на каком-то нервном подъеме, чтобы отказаться от всех материальных благ, чтобы доказать прежде всего себе, что она обойдется без мужа, без его денег и сама своим трудом и энтузиазмом выберется из этой ямы. Но сейчас, глядя на это болото, в которое она вогнала себя совершенно добровольно, Яна поняла, что погорячилась со своим решением. Прежде чем вылезать из ямы, надо было саму яму привести в божеский вид.
Яна закрутила волосы в узел, засучила рукава, и вместе с Агриппиной Павловной, Борисом Ефимовичем, Асей и Сергеем они трое суток мыли дом. Ася позвонила девочкам с работы Яны, и они явились все, как одна, помогать Яне, словно на субботник. Сотрудницы из ее стоматологической клиники закупили новую посуду, занавески, плетеные кресла. Сергей с Асей привезли два дивана и большой обеденный стол. Григорий Андреевич с женой Валерией привезли детскую кроватку и кучу детской одежды.
Мужчины, съездив на строительный рынок и купив необходимые строительные материалы, подлатали крышу, поправили крыльцо и наладили водоснабжение. Уставив большой стол простыми продуктами, купленными на ближайшем рынке, Яна произнесла речь:
— Мои друзья и коллеги, я всем вам очень благодарна за помощь и понимание! Мир не без добрых людей!
— О чем ты говоришь, Яна?! Сколько ты сделала для нас! Теперь наш черед помочь тебе!
— И заметьте, я не взяла ни рубля из денег богатого мужа и при этом с вашей помощью имею вполне приличное жилье! — самодовольно сказала Яна.
— Странно, что Ричард не вернул тебя обратно в особняк и не ушел оттуда сам… — проговорила Ася, с опаской осматривая трухлявые деревянные перекрытия в доме Яны, — это так на него не похоже…
— Не будем о грустном, — предостерегла подругу Яна.
— Да, давайте будем лучше жарить шашлыки во дворе! — предложил Григорий Андреевич, и гости шумной толпой двинулись на улицу.
Яна передала все дела в стоматологической клинике своей заместительнице, чтобы Ричард не смог ее упрекнуть в проживании за счет свалившегося на ее голову наследства, на деньги от которого она и открыла свое дело. Она все последующие дни с большим интересом наблюдала за Агриппиной Павловной. Эта дама, всю жизнь жившая в городских условиях, а в последнее время вообще в комфортабельном особняке с полным набором бытовой техники, впервые оказалась в деревне, в доме с весьма условными удобствами. Яну очень тронуло то, что Агриппина Павловна покинула своего «мальчика», с которым прожила тридцать с лишним лет и которого считала своим сыном, и ушла жить к ней. Это многого стоило! И теперь Агриппина Павловна мужественно сносила все тяготы кочевой жизни. Уже с утра ее статная фигура с высокой прической из густых волос с сединой возвышалась посредине заросшего огорода. Она несколько растерянно смотрела на траву по пояс, чертополох и заросли крапивы, нагло захватившие весь участок. Агриппина Павловна, засучив рукава, не покладая рук выпалывала все сорняки на их участке. После этого она собственноручно сформировала грядки и засеяла их семенами, купленными в специализированном магазине. Борис Ефимович, хромая и тяжело опираясь на палку, всячески помогал своей любимой и даже соорудил парник для выращивания помидоров. Агриппина Павловна посадила кабачки, огурцы, морковь, лук, чеснок, укроп, кинзу, репу. Она закапывала или раскидывала семена с таким знанием дела, что к ней стали обращаться соседи за помощью и советом. Домоправительница громким голосом вещала людям, что и когда лучше делать, когда высаживать какие культуры, на какую глубину и при какой температуре. При этом Яна как-то застукала Агриппину Павловну, когда та в сарае листала книгу и журналы по садоводству и тут же с умным видом шла давать советы соседям и отвечать на их вопросы. Малыш Вова резвился весь день на свежем воздухе. Яна старалась не думать о том, как они будут жить в этом холодном доме зимой. Борис Ефимович с Агриппиной Павловной вели домашнее хозяйство. Одна Яна «ковыряла в носу» весь день.
Яна закрутила волосы в узел, засучила рукава, и вместе с Агриппиной Павловной, Борисом Ефимовичем, Асей и Сергеем они трое суток мыли дом. Ася позвонила девочкам с работы Яны, и они явились все, как одна, помогать Яне, словно на субботник. Сотрудницы из ее стоматологической клиники закупили новую посуду, занавески, плетеные кресла. Сергей с Асей привезли два дивана и большой обеденный стол. Григорий Андреевич с женой Валерией привезли детскую кроватку и кучу детской одежды.
Мужчины, съездив на строительный рынок и купив необходимые строительные материалы, подлатали крышу, поправили крыльцо и наладили водоснабжение. Уставив большой стол простыми продуктами, купленными на ближайшем рынке, Яна произнесла речь:
— Мои друзья и коллеги, я всем вам очень благодарна за помощь и понимание! Мир не без добрых людей!
— О чем ты говоришь, Яна?! Сколько ты сделала для нас! Теперь наш черед помочь тебе!
— И заметьте, я не взяла ни рубля из денег богатого мужа и при этом с вашей помощью имею вполне приличное жилье! — самодовольно сказала Яна.
— Странно, что Ричард не вернул тебя обратно в особняк и не ушел оттуда сам… — проговорила Ася, с опаской осматривая трухлявые деревянные перекрытия в доме Яны, — это так на него не похоже…
— Не будем о грустном, — предостерегла подругу Яна.
— Да, давайте будем лучше жарить шашлыки во дворе! — предложил Григорий Андреевич, и гости шумной толпой двинулись на улицу.
Яна передала все дела в стоматологической клинике своей заместительнице, чтобы Ричард не смог ее упрекнуть в проживании за счет свалившегося на ее голову наследства, на деньги от которого она и открыла свое дело. Она все последующие дни с большим интересом наблюдала за Агриппиной Павловной. Эта дама, всю жизнь жившая в городских условиях, а в последнее время вообще в комфортабельном особняке с полным набором бытовой техники, впервые оказалась в деревне, в доме с весьма условными удобствами. Яну очень тронуло то, что Агриппина Павловна покинула своего «мальчика», с которым прожила тридцать с лишним лет и которого считала своим сыном, и ушла жить к ней. Это многого стоило! И теперь Агриппина Павловна мужественно сносила все тяготы кочевой жизни. Уже с утра ее статная фигура с высокой прической из густых волос с сединой возвышалась посредине заросшего огорода. Она несколько растерянно смотрела на траву по пояс, чертополох и заросли крапивы, нагло захватившие весь участок. Агриппина Павловна, засучив рукава, не покладая рук выпалывала все сорняки на их участке. После этого она собственноручно сформировала грядки и засеяла их семенами, купленными в специализированном магазине. Борис Ефимович, хромая и тяжело опираясь на палку, всячески помогал своей любимой и даже соорудил парник для выращивания помидоров. Агриппина Павловна посадила кабачки, огурцы, морковь, лук, чеснок, укроп, кинзу, репу. Она закапывала или раскидывала семена с таким знанием дела, что к ней стали обращаться соседи за помощью и советом. Домоправительница громким голосом вещала людям, что и когда лучше делать, когда высаживать какие культуры, на какую глубину и при какой температуре. При этом Яна как-то застукала Агриппину Павловну, когда та в сарае листала книгу и журналы по садоводству и тут же с умным видом шла давать советы соседям и отвечать на их вопросы. Малыш Вова резвился весь день на свежем воздухе. Яна старалась не думать о том, как они будут жить в этом холодном доме зимой. Борис Ефимович с Агриппиной Павловной вели домашнее хозяйство. Одна Яна «ковыряла в носу» весь день.