Лукьяненко Сергей. Участковый

   – По доброй воле, по доброй воле… – проворчал Аесарон, с театральным раздражением пародируя Евгения. – Вам сообщай – не сообщай, вы все равно шпика приставите. А?
   «Это он на историю с Мельниковой намекает, – сообразил Угорь. – Уж не за «Всадником» ли пожаловал?»
   – Ладно, ладно, не напрягайся, – прищурившись, благодушно махнул рукой Темный. – Я бы на твоем месте тоже распорядился глаз не спускать… Впрочем, тебе и распоряжаться-то некем. А?
   Оборотень, безразлично глядя по сторонам, довольно хмыкнул. Угорь молча ждал.
   – Ну, фиксируй, – вздохнув, продолжил Аесарон. – Прибыл я с внезапной инспекцией. Отделение у нас тут совсем новое, так? Надо же мне посмотреть, как они здесь обустроились, проверить, чем заняты в рабочее время… Чего ты?
   Услышав про инспекцию, Угорь недоверчиво глянул сквозь Сумрак: аура Темного мага семафорила во всех диапазонах – тут тебе и сирена, и мигалки, и гигантский кумачовый плакат с оповещением «Я уже прибыл!». Хороша внезапная проверка, если и свои, и чужие о ней знают уже четверть часа, не меньше.
   – Ах, это! – поняв, чем вызвано повышенное внимание оперативника к ауре, улыбнулся руководитель Дневного Дозора. – А ты прикинь, в какой они сейчас панике! Как мечутся, как хвосты подчищают, как в порядок все приводят! – Аесарон захихикал, мелко подрагивая румяными щеками и потирая ладони. – Это же куда интереснее, чем просто нагрянуть, без предупреждения! Ну, тебе пока не понять. Вот будут у тебя свои сотрудники – тогда, может, и распробуешь вкус. А?
   – И долго продлится ваша проверка? – не обращая внимания на очередную подначку, спросил Угорь.
   – До вечера, – торопливо ответил Аесарон. – До полуночи, не меньше. И не больше. Но вот, скажем, если тебе есть что обсудить со мной… Официально, разумеется! Претензию, там, предъявить по работе или, наоборот, помощи попросить… – Оборотень, с отсутствующим видом вертящий головой, вновь хмыкнул – теперь уже презрительно. – В общем, если что – я могу и задержаться. А?
   Евгений вдруг пожалел, что у него нет милицейской фуражки – почему-то захотелось этак небрежно приложить ладонь к козырьку и барским жестом отпустить их, словно нашкодившую, но в целом безобидную шпану. Но фуражки у дозорного не имелось, да и «шпана» была не так безобидна, как хотела казаться.
   – Хорошо, – подвел он итог встрече. – Я надеюсь, мне не нужно напоминать вам о том, что мы рады всем гостям, если они не нарушают порядок.
   – Если ты на это надеешься – зачем же напоминаешь? Есть на твоем участке какие-то особые правила, о которых нам стоит знать? – серьезным тоном уточнил Высший.
   – Да бросьте! – поморщился Угорь. – Правила везде одинаковы, и вы их должны знать получше меня, Аесарон. Не шумите после двадцати двух ноль-ноль и собачку на газонах не выгуливайте. – Оборотень, услышав про собачку, дрогнул уголком рта – похоже, хотел ухмыльнуться, но не очень-то вышло. – Удачной вам инспекции и скорейшего счастливого возвращения домой.
   – Да где ж тут газоны? – комично закрутился на месте Темный маг. – В твоей дыре, гражданин начальник, и летом-то газонов не сыщешь, а уж по зиме-то…
   Угорь усмехнулся этой – еще одной! – слабенькой попытке уколоть его самолюбие и собирался уже ретироваться, когда его негромко окликнули:
   – Евгений, здравствуйте!
   Все трое удивленно вытаращились на незаметно подошедшую девушку. С трудом и только после того, как мысленно размотал толстый вязаный платок, закрывающий нижнюю часть лица девушки, Угорь признал ее – продавщица из гастронома. В голове почему-то вертелось – Нина, хотя дозорный прекрасно знал, что Ниной зовут вторую, пожилую и полную продавщицу, но вспомнить имя этой, совсем юной и худенькой, никак не мог. Ситуация складывалась нелепейшая – Евгений молчал, Темные с интересом разглядывали подошедшую, девушка смущенно топталась на месте. По всем правилам приличия, Угорь должен был представить ее своим собеседникам, а их – ей, но у него не было ни малейшего желания знакомить ее с Аесароном и его прихвостнем. Говоря откровенно, ему вообще не хотелось, чтобы она видела его в их компании, чтобы у нее сложилось впечатление, будто его может хоть что-то связывать с такими… такими… Да и как представить, если имя из головы вылетело?
   – А я на почту ходила, – сообщила продавщица, – смотрю – вы стоите. Вы зайдете? У нас сегодня пироги с вишней, ваши любимые… Зайдете?
   Аесарон расплылся в улыбке – мол, поня-атненько, дозорный времени зря не теряет! Оборотень забавно дернул кончиком носа и похабно оскалился.
   – В общем, я искренне надеюсь, что могу рассчитывать на вашу цивилизованность, товарищи, – полуобернувшись к Темным, проговорил Угорь, чтобы хоть что-то сказать. – Во всяком случае, на цивилизованность того, кто отдает команды…
   Ему очень хотелось добавить «зверушкам» или «зоопарку», но Евгений заставил себя сдержаться. Впрочем, оборотень по его тону прекрасно понял недосказанное, многообещающе сверкнул глазами и вновь дернул носом. «Да он же принюхивается! – с омерзением подумал дозорный и вдруг испугался: – Он нюхает ее!»
   – Пойдемте, Вера…
   Вера! Ну конечно же, Вера! Взяв девушку под руку, Евгений быстрым шагом повел ее подальше от площади.
   – Ох, молодежь! – кинул ему вслед Аесарон насмешливым тоном. – Совсем страх потеряли, никакого уважения к старшим. А? Верно я говорю, Палтус?
   Угорь даже не поинтересовался у Веры, на работу она направляется с почты или домой, – он просто шел в сторону универсама, твердой рукой прижимая к себе локоть девушки, шел быстро, практически таща ее за собой, но она не возражала. За всю дорогу оба не проронили ни слова, хотя Евгений буквально физически ощущал распирающее ее любопытство. Во-первых, кто же такой этот молодой человек, постоянно покупающий у них в отделе пирожки с соком? Кем он работает, раз так строго и назидательно разговаривает с человеком, который, если судить по внешнему виду, не самое последнее лицо в районе, а может, даже в Комитете партии? Во-вторых, он что же – провожает ее? То есть он идет с ней через полгорода под ручку, на глазах у всех, не скрываясь – это что-то означает?
   Наконец впереди показалась пожарная часть, от которой было рукой подать до магазина.
   – Вера, в котором часу вы сегодня заканчиваете?
   Она мгновенно вспыхнула, и Угорь беззвучно застонал от досады – она уже что-то напридумывала себе, да в таких красках, что теперь любое его слово, любое действие будет рассматривать на предмет подтверждения собственных догадок. Разубеждать ее сейчас в чем-либо не было ни времени, ни смысла. Конечно, можно заставить девушку забыть его вопрос, можно заставить вообще выкинуть из головы всю примечтавшуюся романтическую ерунду, но это будет вмешательством, воздействием самого минимального уровня, и, окажись поблизости кто-нибудь из Дневного Дозора, Темные заставят Евгения заплатить за необдуманное действие – то есть застолбят за собой право на подобное вмешательство в будущем. Минимальный уровень – это, конечно, не так уж страшно, но как знать, в какой момент и при каких обстоятельствах Темные потребуют вернуть должок?
   Дозорный ослабил руку, отпустил Верин локоть и, не глядя на нее, буркнул:
   – Извините!
   После чего развернулся на сто восемьдесят градусов и с прежней скоростью двинулся обратно, в центральную часть города, поближе к конторе, дивану, книжке с легендами и мифами. Оставшаяся за спиной реальность негромко проинформировала вослед:
   – Магазин закрывается в восемь.

* * *

   Вернувшись в кабинет, Евгений на всякий случай позвонил в область, доложил руководству о прибытии в районный центр «дорогого гостя». Вообще телефоном он пользовался крайне редко – с кем общаться, если знакомых в городе практически нет? Разве что в универсаме справляться, завезли ли свежую выпечку…
   Угорь чертыхнулся – универсам! Опять универсам. Смутное беспокойство не оставляло его. Как любой маг, не являющийся чистым предсказателем, Евгений умел предугадывать ключевые события – иногда лучше, иногда хуже; как дозорный-оперативник обладал необходимым набором инструментов для распутывания вероятностных нитей. Однако ни собственные возможности, ни рабочие амулеты не помогли ему сегодня предсказать появление Аесарона. Означает ли это, что его надежды на тишь да гладь в ближайшем будущем также не имеют оснований?
   Евгению очень не понравился спутник руководителя областного Дневного Дозора. Не понравилось то, с каким превосходством он хмыкал, реагируя на шутки хозяина. Не понравился взгляд, который он постоянно прятал и которым напоследок многообещающе уколол Светлого мага. Не понравилось то, как он принюхивался, запоминая запах Веры.
   Посмеет ли оборотень пойти на преступление на чужой территории? Так ли чувствительно задел его Угорь? Жажда мести у них сильна, гораздо сильнее, чем желание поквитаться у Светлых: там, где Светлый терпеливо и молча переживет обиду, Темный, особенно низший Темный, обязательно постарается напакостить обидчику, отомстить при первой же возможности. Если верить Аесарону, город они покинут сегодня же, еще до полуночи, поэтому ближайший и, вероятно, единственный шанс может появиться у оборотня с дурацкой кличкой Палтус только этим вечером, когда Вера будет возвращаться с работы домой. Но вот решится ли он? Присутствие непосредственного руководителя и недвусмысленное предупреждение Ночного Дозора – достаточные ли это сдерживающие факторы? Случись подобный инцидент в областном центре или в любом другом крупном городе, с полноценными Дозорами и добросовестным исполнением пунктов Договора, Евгений был бы уверен: достаточные. Но здесь, в глубокой провинции, посреди вековой дремучей тайги, при отсутствии надлежащего контроля на тысячи километров вокруг, не возникнет ли у оборотня желания порезвиться на воле?
   Угорь вертел сегодняшний Верин прогноз так и этак, сам толком не понимая, с чего он взял, что опасность угрожает именно этой девушке. Напакостить оборотень мог каким-то другим образом, для этого не обязательно нападать на человека, тем более – на какого-то конкретного человека. Ну, понюхал он ее. Собаки и их дикие предки вообще любят нюхать всех подряд, особенно при знакомстве. Прогноз был совершенно безоблачный, но беспокойство дозорного почему-то не покидало. Порывшись в ящике стола, Евгений выудил из его недр и положил в карман брюк амулет с «серым волком» – простенькое и потому, наверное, безотказное средство против вервольфов. На всякий случай.
   Зазвонил телефон. Абонента на том конце провода он не чувствовал.
   – Ыыыыы! – жалобно проныл Аесарон, едва оперативник снял трубку. – Женька, ты не представляешь, какой тут бардак! Только не вздумай злорадствовать, это недостойно Светлого!
   – Да я и не собирался, – пожал плечами опешивший дозорный.
   – Вот скажи, у тебя же данные где-то фиксируются?
   – К-какие данные?
   – Разные. Вы же бюрократы! Ты только не обижайся, я в хорошем смысле. У моих оболтусов в документах значится, что… сейчас… «Василий Вершков, потенциальный Иной, инициализирован двадцать девятого декабря сотрудником Дневного Дозора Харламовым с согласия районного отделения Ночного Дозора…» А?
   – Ну, было дело, давал я согласие, – подтвердил Угорь.
   – Я знаю, что давал. Вопрос – когда давал? Если верить записям моих крючкотворов, то тридцатого. А?
   – Ну, может, и тридцатого.
   – Да как же? – раздраженной скороговоркой произнес Аесарон. – Как же тридцатого? Они сначала инициировали, а потом у тебя согласие получили? А?
   Евгений подумал.
   – Нет, – твердо ответил он. – Сначала я дал согласие.
   – Тридцатого?
   – Ну, может, и тридцатого.
   – А инициировали его тогда когда?
   – Когда – тогда?
   – Ыыыыыы! – взвыл руководитель Темных. – Женя, ну хоть ты-то не издевайся! Ты же можешь посмотреть в своих записях, какого числа ты дал добро, а какого числа инициировали… этого… как его?.. Вершкова!
   – Могу, – подумав, согласился Угорь.
   – Ну так посмотри! – в отчаянии вскричал Высший маг. – И мне скажи!
   – Хорошо, – послушно ответил Евгений, аккуратно положил трубку на край стола, направился было к шкафу, но вернулся, снова прижал трубку к уху, несколько секунд вслушивался в возбужденное сопение Аесарона и наконец спросил: – А это так важно?
   Вместо ответа он примерно минуту слушал отборные бурятские ругательства. Когда отдельные слова начали повторяться, он все же решил поискать в шкафу нужные данные.
   Аесарон звонил еще трижды – уточнял, сверялся и негодовал. Евгения удивляло, что могло помешать руководителю Дневного Дозора трех сопредельных областей прислать или привезти с собой какую-нибудь ведьмочку из областного архива, которая собаку съела на бланках, отчетах, сметах, формулярах и прочих бюрократических штучках. Вот, например, Танюша мгновенно привела документы Евгения в порядок и соответствие, теперь ему никакая инспекция не страшна. И, кстати сказать, ни разу не связалась с Дневным Дозором, чтобы что-то там уточнить и сверить. Почему же Аесарон копается в бумагах лично? Что он ищет?
   – Жень, я дурею! – уныло признался глава Темных, позвонив в очередной раз. – Разгоню, на хрен, этих, наберу других. А?
   – Что теперь? – усталым голосом поинтересовался Угорь, который уже собирался потихоньку выдвигаться на улицы города. Днем ему поспать не удалось, теперь снова придется патрулировать, стимулируя себя специальными заклинаниями.
   – Остыган Сулемхай. Он действительно покинул район?
   – А кто это? – озадачился Евгений.
   – Кетский шаман.
   – Его так зовут? – перепугался дозорный, поняв, о ком идет речь. – Минуту!
   Он добежал до шкафа, нашел нужную папку, вернулся к телефону.
   – Мне он представился Флегонтом Бочкиным. Соврал?
   – Остыган Сулемхай – это по-кетски, – терпеливо объяснил Темный. – Суломайский^[7] остяк. Если дословно, то «Дикий с Красной горы». А по паспорту – да, Бочкин. Раз, как ты говоришь, он тебе представился, значит, побывал здесь. Куда он уехал?
   «Похоже, о «Всаднике в красном» он пока не знает!» – сообразил Евгений, тщательно пряча свои мысли от того, кто ждал ответа на другом конце телефонного провода.
   – Без понятия! – совершенно искренне пожал плечами оперативник. – Он даже не регистрировался. Знаю только, что очень спешил на самолет. Но до трапа я его не провожал.
   – Значит, мог улететь, а мог и остаться… – задумчиво пробормотал Аесарон. – Ладно, разберемся. Спасибо! – внезапно поблагодарил он Евгения, хотя во время предыдущих звонков обходился без этого. Ничего удивительного – в рабочем порядке Угорь и сам предпочитал сотрудничать с Темными без реверансов.
   Натягивая пальто и наматывая шарф, Светлый маг мысленно строил сегодняшний маршрут. Сначала нужно будет пройтись мимо автовокзала – в семь вечера возвращаются последние рейсы из окрестных сел. Мало ли кого занесет на ночь глядя? После этого он обычно прогуливался до аэродрома – в двадцать один тридцать прибывал самолет из области, а без четверти полночь он же отправлялся обратно. Хотелось бы, чтобы именно этим рейсом восвояси вернулся Аесарон со своей «шестеркой». Но времени до самолета еще о-го-го сколько, да и маршрут нынче придется скорректировать. Благодаря внезапной инспекции у Темных Угорь остался без пирожков с вишней, однако к универсаму так или иначе надо будет попасть – для спокойствия души. Магазин закрывается в восемь, он проследит, чтобы Вера без приключений добралась до дома, а потом можно и на аэродром. Пошарив в кармане брюк, он нащупал амулет, заряженный против вервольфа, хмыкнул и продолжил сборы.
   Звонок застал его уже на пороге. Захотелось от всей души послать надоевшего главу Темных подальше. Но что поделать? Служба есть служба.
   – Жень, – голосом совершенно опустошенного человека выговорил Аесарон, – у тебя в последнее время ничего не пропадало?
   Евгений замер. Что он имеет в виду? Если сейф, то… О краже сейфа Угорь доложил своему руководству. Разумеется, озвучил и свои подозрения о причастности Темных. Руководство обещало разобраться, допросить кого следует. В первую очередь – Мельникову. А она – сотрудница областного Дневного Дозора, ее нельзя допрашивать без ведома ее непосредственного начальства. В какой бы форме ни происходила беседа с Анной, содержание наверняка стало бы известно Аесарону. Что же получается? Руководство до сих пор не предприняло никаких действий? А если предприняло, и Аесарон в курсе кражи, то зачем он спрашивает?
   – Да ты не напрягайся, – почувствовал Темный смятение Евгения. – Тут мои оболтусы одну штуковину притащили… Тяжелую. Казенную. Мне почему-то кажется, что она твоя. А?
   – Возможно, – выдавил из себя Евгений, лихорадочно соображая, что может последовать дальше.
   – Ну, так приезжай, забирай, – устало, пытаясь подавить зевок, выговорил Аесарон и повесил трубку.
   Евгений помедлил. Ловушка? Что-то как-то все одно к одному. Сначала про кетского шамана вопросы задавал, теперь вдруг сейф нашелся. А в сейфе – «Всадник в красном» товарища Бочкина. Да даже если бы там пусто было – стали бы Темные возвращать имущество Ночного Дозора? «Притащили штуковину…» Притащили ли? Или она все это время простояла в их резиденции? Держали-держали – может, вскрыть пытались, может, просто забавлялись собственной проделкой, – а теперь наскучило, или Аесарон по шапке настучал за самодеятельность, велел вернуть… Знают они о том, что внутри? Догадываются? Или понятия не имеют?
   Если знают, то позволение забрать – это точно ловушка. Не бывает так, чтобы Темный упустил возможность прижать Светлого. Что обычно происходит, когда человек является в бюро находок за утерянным кошельком? Его просят: «Опишите, что именно у вас там лежало, сколько денег, какие личные вещи, фотографии?» Что он ответит Дневному Дозору, доказывая принадлежность сейфа? Впрочем, доказательств они могут потребовать, даже если сейчас и не догадываются о «Всаднике».
   А с учетом последних событий… Ну да, это самый легкий способ окончательно избавиться от Евгения. Что им это даст? Ну, снимут его с поста руководителя, пришлют другого. Дальше-то что? Начнут и под него копать? И под третьего, четвертого? Зачем? Или именно Угорь поперек горла им стал? Неужели все еще мстят за тот случай, за провокацию с лицензией на Крюкова? Бред какой-то…
   Впрочем, вариантов у Евгения все равно нет – идти придется, а подстраховать некому.
   Оперативник выдвинул ящик стола, оглядел свой арсенал – амулеты и боевые жезлы, заряженные как собственноручно, так и более могучими магами. Нет, это лишнее. Все необходимое для патрулирования у него с собой. Если он явится в резиденцию Темных вооруженным сверх меры, Аесарон почувствует, а это вызовет ненужные подозрения, повышенный интерес, внимание к мелочам, которых иначе бы просто не заметили. Впрочем… «Всадник в красном» – хороша мелочь! Невесело усмехнувшись, Евгений задвинул ящик на место, твердым шагом прошел к двери и подвесил охранные заклятья, закрывая все помещение целиком от любого проникновения – научили, ироды, спасибо вам!

* * *

   Отделение Дневного Дозора размещалось в здании райкома партии. Так всегда получалось: в какой город ни загляни, Ночной Дозор будет располагаться в помещении неприметной конторы, за неказистой вывеской, на окраине, а Темные непременно найдут себе местечко посолиднее, пороскошнее, покомфортнее. И обязательно поближе к сильным мира человеческого. И не понять, почему так. Вроде в средствах не ограничены оба Дозора, на ответственных постах «свои» Иные есть и у тех, и у других… Угорь вовсе не завидовал имеющимся у Темных благам – ему, с его-то аскетизмом, излишеством казалось все, что не относилось к работе и элементарному бытовому обустройству. Но размещаться в центре города – это просто удобнее. Автовокзал и аэропорт отсюда равноудалены, все ключевые точки – почта, отделение милиции, сберкасса – под боком. Это сейчас кабинет Евгения в десяти минутах ходьбы от площади с памятником, а от бумфабрики он топал бы сюда не менее получаса. А Темным, чтобы оказаться в центре, достаточно просто спуститься по ступенькам.
   Милиционер, дежуривший на входе в райком, был, очевидно, «предупрежден» о визите дозорного – он его попросту не увидел. Поднявшись на второй этаж по лестнице, устланной красной с зеленой каймой ковровой дорожкой, Угорь оказался в длинном коридоре со множеством одинаковых дверей из полированного орехового дерева. На каждой двери имелась черная с золотом табличка. Разглядывая сияющие фамилии в сияющих рамках, он поймал себя на нелепой ассоциации – «Помним, скорбим…». После всех посещенных в этом городке учреждений, заведений и прочих общественных мест райкомовский коридор казался удивительно чистым. Даже синий мох, паразит, обитающий на первом слое Сумрака, здесь был аккуратно выморожен сотрудниками Дневного Дозора. Евгений впервые попал в их резиденцию – до этого все встречи проходили на нейтральной территории. Наверное, он еще долго расхаживал бы по коридору, вертя головой в поисках какой-нибудь особой таблички, но тут в самом дальнем конце открылась дверь, из-за нее выглянул бородатый ведьмак Харламов и, ни слова не говоря, махнул рукой.
   Районным Дозором руководил боевой маг третьего ранга Качашкин. Собственно, на табличке – Угорь не постеснялся вернуться и еще раз перечитать – так и значилось: «Л. И. Качашкин», и ниже, крупно: «Специальная комиссия». Нагло. Разумно. Специальных комиссий посетители-люди сторонились. А для Иных, конечно же, в Сумраке пылала иная вывеска. Кабинет у мага был хорош: высокие потолки, ореховые панели в полстены, тяжелые бордовые шторы с кистями, массивные шкафы, сверкающие начищенной медью финтифлюшки. Большущий стол с тремя телефонными аппаратами. Правда, сию секунду хозяин кабинета всем этим великолепием наслаждаться не мог, поскольку с потерянным видом сидел сбоку от стола, на стуле для посетителей. Хозяйское же кресло занимал Аесарон: уперев локти в лакированную столешницу, ладонями он обхватил голову, запустив пальцы в шевелюру так, что жесткие черные волосы встали торчком. Буквально перед его лицом высилась весьма солидная стопка бумаг. Вид у него был изможденный.
   – Ну и сволочь же этот ваш Гесер! – сквозь зубы процедил он, глядя не на Евгения, а на стопку документов. Складывалось впечатление, что именно упомянутый Гесер, руководитель Ночного Дозора Москвы и негласно – всей Российской Федерации, прислал эту гору бумаг Аесарону лично. Угорь промолчал.
   Наверное, прав участковый Денисов, говоря про сонное царство. По слухам, в Москве – нескончаемое противостояние Светлых и Темных, непримиримая борьба, ежедневные стычки, сражения не на жизнь, а на развоплощение. Настоящий фронт. В областном центре, где Угорь долгое время занимался оперативной работой, стычек тоже хватало, но масштаб совсем не тот. Там Иные разных оттенков не столько задирались, сколько с подчеркнутым высокомерием старались не замечать друг друга. Нет, случалось всякое – время от времени кто-то срывался, кто-то ошибался, кто-то нарушал Договор, сознательно – открыто или тайком – шел на преступление. Время от времени руководство того или иного Дозора отдавало приказ занять лидирующие позиции, но, наверное, какому-нибудь столичному дозорному все это больше напоминало бы игру, нежели реальную битву Тьмы и Света. А здесь, в глухом районе, Угорь и вовсе мог позволить себе проконсультировать по телефону противника, а потом прийти в самое логово Темных, и при этом не чувствовал по отношению к себе ни ненависти, ни даже особой неприязни. Не враги – всего лишь соперники. Правда, только до того момента, пока одна из сторон не подставится, не проколется. Сейчас в роли такой стороны был Евгений, но оставалась надежда, что Дневному Дозору об этом ничего пока не было известно.
   – Да ты присаживайся! – Аесарон подбородком указал на свободный стул. – А?
   Евгений заставил себя встрепенуться. Он слишком расслабился. Необъяснимо расслабился. Непозволительно расслабился. Между прочим, трое из находящихся здесь брали его тогда, в универсаме. И после требовали развоплощения и вообще делали все возможное, чтобы жизнь ему сахаром не казалась.
   – Спасибо, но я заступил на дежурство, – развел он руками: дескать, рад бы посидеть с вами, но пора на улицы, полные опасностей.
   Он даже изобразил виноватую улыбку, по очереди оглядывая всех присутствующих. Качашкин на него не смотрел, сомнамбулически покачиваясь на стуле вперед-назад. Угрюмый ведьмак Харламов составлял со стола на поднос чашки-блюдца. Третий Темный дозорный, абсолютно лысый вампир Гущин, оккупировал маленький столик в углу – место секретаря или стенографистки того, кто раньше занимал этот кабинет; рядом стояла печатная машинка, но Гущин строчил что-то от руки – видимо, очередной отчет или недостающий рапорт.
   Неполный состав.
   – А где же ваш этот… Палтус? – благодушно осведомился Евгений.
   – Как? – переспросил, приподняв голову, Аесарон. – Кто?
   – Ну, Палтус, тот, кто с вами днем был, – любезно разъяснил Угорь.
   После внушительной, зловещей паузы вдруг грянул хохот. Евгений реально испугался – он впервые видел задыхающегося ведьмака, икающих магов и рыдающего от смеха вампира. Вид последнего, надо сказать, был страшнее всего. Упал поднос с грязными чашками, сполз со стула очнувшийся Качашкин, рухнул грудью на стопку документов Высший Темный. Они захлебывались, колотили кулаками и ладонями по всему, до чего дотягивались кулаки и ладони, они катались, хватались за животы, а Угорь понятия не имел, что вызвало такую реакцию и как ему теперь быть – потому что все это, наверное, надо было как-то останавливать…