Гончаров допил свой кофе и промокнул рот чистым носовым платком.
   - Прошу прощения, вынужден вас покинуть, - сказал он обоим. - Желаю вам интересно провести время в Москве, Лидия Ивановна.
   - Благодарю, - сказала Лидочка.
   - А как же со Стуловым? Может быть, все-таки решитесь, а? Нагнали бы на него черную меланхолию, что ли... - попросил о чем-то Гончарова двойник.
   - Извините меня, Володя, но тут разговора быть не может. В конце концов, это уголовщина.
   - Вообще-то, да... Ну, ладно, как-нибудь сами справимся.
   - Желаю удачи.
   Мужчины пожали друг другу руки, Гончаров раскланялся с Лидочкой и пошел к выходу.
   Некоторое время Лидочка и ее новый знакомый стояли молча.
   Лидочка наконец съела пирожное и запила его остывшим кофе. - Еще чашку? - предложил двойжак.
   - Можно.
   Они снова пили кофе и разговаривали. Лидочка понемногу привыкла к новому положению и начала успокаиваться, как бывает, когда проходит периоо сильное потрясение.
   - Ваш друг, наверное, хороший врач? - спросила она, глядя снизу вверх на собеседника. - У него такое приятное лицо и пальцы, как у пианиста.
   - Не просто хороший, а гениальный. Это, можно сказать, современный Пирогов. Единственный в стране хирург, который делает сложнейшие операции без наркоза.
   - Как без наркоза?
   - Без химического наркоза, - пояснил двойник. - Некоторые люди совершенно его не переносят. Что, никогда не слышали?
   - Не слышала, - покачала головой Лидочка.
   - Тогда объясню. Дмитрий Александрович несколько лет работал в Индии и там кое-чему научился у йогов, в том числе и обезболиванию без наркоза. Представляете, больного оперируют в полном сознании - режут плоть, пилят кости, а он совершенно ничего не чувствует. Должен вам сообщить, что Дмитрий Александрович вообще личность выдающаяся. Он ведь в самом деле предсказал нашу встречу.
   - Он еще что-нибудь обо мне говорил? - осторожно спросила Лидочка.
   - Ага, испугались! - улыбнулся двойник. - Можете быть спокойны, ничего он о вас больше не говорил. Зато я могу сказать.
   - Что же вы можете сказать?
   - А вот мы сейчас про вас все узнаем. Дайте-ка вашу руку.
   Он взял левую Лидочкину руку с обручальным кольцом на пальце и повернул ее ладонью вверх, глядя между тем Лидочке прямо в лицо.
   - Могу сказать, например, что вы замужем.
   - Ну это и так ясно.
   - Что у вас скорее всего нет детей...
   Лидочка промолчала.
   - ...что с мужем у вас сложные отношения.
   Вот нахал! Ясно, что женщина, которая любит своего мужа, тем более молодая, не станет вступать в знакомство с первым встречным. Она хотела убрать руку, но двойник удержал ее.
   - Он хороший человек? - услышала Лидочка.
   Это был принципиальный вопрос, заданный особым тоном. Лидочка поняла, что от ответа на него зависит многое.
   - Он странный человек, - сказала она.
   Помолчали секунду-другую.
   - Вы любите его?
   - Ого! - усмехнулась Лидочка. - Сразу все хотите знать.
   - Сразу все, - сказал двойник. - Думаю, что не любите. У вас не очень-то веселые глаза.
   Лидочка ничего на это не ответила и осторожно высвободила руку.
   - Мне уже надо идти...
   - Мне тоже, - сказал двойник. - Куда прикажете?
   Он взял ее чемодан.
   - В "Центральную", - сказала Лидочка, зная уже, что теперь им никуда друг от друга не деться.
   Они вышли наружу и неторопливым шагом двинулись по улице Горького.
   Лидочка, желая избежать расспросов о себе, сама спросила двойника: - А вы москвич?
   - Начинающий москвич. Всего четвертый год стажа.
   Он коротко рассказал о себе. По специальности инженер-конструктор химической автоматики. Работал в Сибири, в одном проектном институте, но разругался с начальником своего отдела и ушел из института, вообще бросил свою профессию. Теперь работает озеленителем в московском городском тресте зеленых насаждений и одновременно учится на вечернем отделении биологического факультета МГУ.
   Еще одно совпадение! Муж тоже прежде работал в Сибири в каком-то институте, связанном с химией, но только переехал в Григорьевск, а не в Москву. Наваждение какое-то...
   - Почему же вы сменили профессию? - как будто из простого любопытства поинтересовалась Лидочка.
   - Почему?.. Тут, знаете ли, целая история. Долго рассказывать.
   - А вы расскажите,- попросила Лидочка.
   Она уже точно теперь знала, что он понятия не имеет, с кем его свел случай, и решила держаться смелее.
   - Вам это в самом деле интересно? - с сомнением сказал двойник.
   - Очень интересно. Я люблю слушать, когда другие люди рассказывают о себе.
   -Э, да уж не занимаетесь ли вы писательством, моя милая! - воскликнул двойник и даже остановился, разглядывая Лидочку.
   - Ну что вы! - сказала Лидочка. - Литературных способностей у меня кот наплакал. Просто мне действительно интересно знать, как живут другие люди.
   - Ну, что ж, пожалуйста...
   Он начал рассказывать, сначала без особого энтузиазма, как бывает, когда говорят по заказу, но постепенно увлекся и разговорился. Он, конечно, ни сном ни духом не ведал, какую заинтересованную и внимательную слушательницу нашел в лице Лидочки. История же была вот какая. "Нитрон" так назывался их институт - разрабатывал проект высокопроизводительного автоматического цеха по производству нового, не применявшегося раньше в промышленности вида химического сырья. Выполнял эту работу отдел спецавтоматики под руководством некоего Стулова Роберта Евгеньевича, кандидата технических наук и начальника отдела. Ожидался громадный экономический эффект, а с ним и всевозможные блага - премии, научные степени, публикации, загранкомандировки и прочее. Колесников после окончания политехнического института, как лучший из студентов, был направлен на работу в "Нитрон" и угодил как раз к началу проектирования. За три с небольшим года он сделал большие успехи - вырос до ведущего конструктора, стал соавтором двух изобретений, на которые были поданы заявки, и уже начинал подумывать о теме будущей диссертации.
   О нем говорили как о восходящей звезде института, предсказывали ему большое будущее. Но судьба и сам Колесников распорядились по-иному.
   Все началось с письма, которое прислал Володе его школьный учитель природоведения. Володя был родом из старого сибирского села, находившегося на берегу громадного Лебяжьего озера - места изумительно красивые, богатые природой. Здесь издавна жили рыбаки и охотники.
   В письме сообщалось, что цех, проектируемый их институтом, собираются строить рядом с целлюлозно-бумажным комбинатом, который уже много лет стоял на озере Лебяжьем, и оказалось, что это очень и очень плохо. Учитель приложил к письму вырезанную из английской газеты "Морнинг стар" статью о судебном процессе, возбужденном мэрией небольшого английского городка против крупного американского химического концерна за причиненные городу убытки. Один из заводов этого концерна, находившийся в городе, точнее, неподалеку от города на берегу озера, выпускал новое химическое сырье - как раз то самое, осваивать которое собирались "нитроновцы".
   В результате за десять лет эксплуатации предприятия в озере исчезла рыба, резко снизились урожаи на соседних участках, что-то там еще произошло, одним словом, нарушилась, и сильно, экология. Экспертиза установила, что отходы завода содержали малые концентрации особых веществ, которые постепенно угнетали деятельность живых организмов, причинил вред наследственному аппарату. И никто сначала не мог этого предвидеть!
   Письмо очень взволновало и огорчило Колесникова.
   Нужно было что-то делать. Прежде всего по собственной инициативе он обратился в местный филиал всесоюзного института микробиологии, где работали его знакомые. Ответ он получил через месяц, и ответ был удручающим.
   Да, сказали ему, даже ничтожные дозы вреднего вещества могут оказаться опасными для флоры и фауны, но обнаружиться это может с запаздыванием, спустя годы, когда и спрашивать будет не с кого. На озере такой цех лучше не ставить, а придумать другой способ утилизации отходов.
   Тогда инженер Колесников выступил на ближайшем техническом совете, где рассказал о своих сомнениях.
   Его не приняли всерьез. Он написал обстоятельную докладную записку на имя директора института, выступал еще несколько раз на различных совещаниях, и все без результата. Руководители проекта были ослеплены материальными выгодами, которые он сулил, и ничего не желали знать. Между тем в филиале института микробиологии тоже не дремали. Там, со своей стороны, заинтересовались проектом, один из сотрудников даже опубликовал проблемную статью на эту тему в областной газете, возникла было даже дискуссия под названием "Нужен ли Лебяжьему химический цех?", но быстро заглохла. "Нитроновцы" доказали, что нужен. Институт, однако, основательно полихорадило, тем более что Колесников не думал сдаваться - ведь речь шла о благополучии родного края, в котором он вырос и где жили его родные. Он стал действовать дальше, обратился в Министерство лесной промышленности... Проект опять-таки с большим трудом, но отстояли. Стулов и Колесников стали врагами. Стулов натравил па него сотрудников, выставив склочником. Создалась совершенно невыносимая для работы обстановка, совпавшая с полным разочарованием в профессии, где царили только железная логика и бездушные цифры.
   И Колесников ушел из института...
   - Вот теперь работаю озеленителем, - сказал он с печальной усмешкой. По мере сил и возможностей стараюсь компенсировать вред, который приносят все эти стуловы.
   - И цех построили? - спросила Лидочка.
   - Да нет... пока вопрос открыт. Мы ведь тоже не сидели сложа руки эти годы. Там, в Сибири, целый комитет возник по защите Лебяжьего, а я у них вроде полномочного представителя в столице. А вот и ваша гостиница, сказал он, останавливаясь перед застекленными деревянными дверями, через которые входили и выходили люди.
   - Уже пришли? - удивилась Лидочка.
   Знакомство на этом, разумеется, закончиться не могло. Договорились, что, пока Лидочка будет устраиваться, Колесников подождет ее внизу в вестибюле, а потом они вместе погуляют. Лидочка не чувствовала ни малейшей вины перед Владимиром Сергеевичем. День воскресный, время есть, и гулять она будет не с кем-нибудь, а почти с собственным мужем. Ох, это "почти", путающее мысли и чувства! Стоя в очереди к администратору, Лидочка продолжала мучиться неразрешимым вопросом: кто же он такой, этот второй Колесников, и какая связь существует между ним и тем Колесниковым, который остался в Григорьевске? История с проектом особенно взволновала и смутила ее. Кое-что о проекте и начальнике отдела Стулове она, оказывается, мимоходом слышала от своего мужа (вот почему эта фамилия показалась ей знакомой!), но только муж, помнится, говорил и о проекте и о Стулове в хвалебных тонах, на которые вообще был скуп, когда речь шла о других людях. Стулова он считал талантливым руководителем, у которого он многому научился. Ничего не прояснилось...
   Ей дали одноместный номер во втором корпусе гостиницы, находившемся в удобном месте - на углу Петровки и Столешникова переулка, сказали, что место действительно хорошее: магазины, кафе, метро - все рядом.
   Двойник проводил ее и туда. Пока шли, разговаривали о том, как провести сегодняшний вечер. Двойник предлагал для начала съездить на выставку антропоморфных роботов в Сокольниках, оттуда в Третьяковку, а вечером посидеть в каком-нибудь кафе или ресторане, где поменьше народу. Лидочка заметила у него еще некоторые черты, одинаковые с мужем, настолько одинаковые, что ей становилось не по себе и в голову лезла пугающая мысль: да уж не муж ли это? Так же, как муж, он нес чемодан, положив большой палец на ручку, а не в обхват, как другие люди, так же едва заметно прихрамывал на левую ногу. Не курил, как и муж, - у памятника Юрию Долгорукому какой-то паренек попросил у него сигарету, он сказал, что не курит. И разговорчив он был, как муж.
   В то же время в его манерах и во всем поведении не было и тени занудства и самохвальства, столь свойственных Владимиру Сергеевичу. В отличие от мужа слушать его было приятно...
   Переодеваясь у себя в номере, Лидочка сделала такое открытие - ее муж и московский Колесников, если они все-таки близнецы, это два варианта одной и той же личности, задуманной природой, только в муже она получилась неудачной, а в москвиче удалась полностью. Лидочке всегда нравились такие мужчины - высокие голубоглазые блондины, и она с жалостью к себе подумала, что произошла печальная ошибка. С ним-то, с московским Колесниковым, она и должна была познакомиться с самого начала.
   ...И ему она, кажется, тоже понравилась, как в свое время мужу. Говорят, у близнецов совпадает не только внешность, но и вкусы. Интересно, женат ли он?.. Наверное, был женат, но развелся. Сейчас это обычное дело...
   Глава 3.
   Продолжение знакомства.
   Телефонный разговор с мужем Денек между тем разыгрывался превосходный. Яркое не до-зимнему солнце плавилось в голубом небе, согревая воздух, и мороз почти не чувствовался. Узенький Столешников переулок со стороны гостиницы был погружен в тень, которая казалась почти черной в сравнении с ярко освещенной противоположной стороной.
   Лидочка остановилась на крыльце, ища глазами своего знакомого, а он уже подходил сбоку с букетиком алых гвоздик.
   - Какая прелесть! - сказала она, принимая цветы. (Вот уж до чего никогда не додумался бы муж!) - Только что же с ними делать? засомневалась она. - Подождите, я отнесу в номер.
   - Отнесите, - улыбнулся он.
   Этот неожиданный и такой приятный подарок - Лидочка очень любила цветы и особенно южные гвоздики - вызвал у нее прилив теплых чувств к двойнику. Какой молодец! Сумел же где-то раздобыть, пока она переодевалась. Нет, Владимиру Сергеевичу даже в голову такое не могло бы прийти. Цветы? Это же пустая трата денег! Постоят и увянут.
   Они пошли, разговаривая, по теневой стороне улицы.
   - Как вы относитесь к роботам, Лидочка? - Никак, - отозвалась она. - Я в технике совсем не разбираюсь. А вы, Володя, любите роботов?
   Она тоже назвала его по имени в ответ на "Лидочку", давая понять, что охотно принимает дружескую форму обращения без отчеств.
   - Как странно вы сказали - "любите роботов"! Любовь и робот... могут ли существовать два более несовместимых понятия?
   - А как же любят машины? - просто так, вовсе не желая вступать в спор, возразила Лидочка.
   - Я полагаю, любят не машины, а те удовольствия, которые они доставляют, то есть самое себя, а это чувство прямо противоположное любви.
   - Что ж, метко! - похвалила собеседника Лидочка. - Вы, оказывается, философ.
   - Ну что вы, какой я философ! Вот Гончаров - это действительно философ. Он-то мне и посоветовал сходить на выставку. Говорит, что наводит на размышления. Что ж, посмотрим, какие размышления она вызовет у нас с вами.
   - Посмотрим, - сказала Лидочка.
   У нее тихонько кружилась голова от обилия света и впечатлений и еще от того, что его рука сжимала ее локоть. Ей было решительно все равно, куда идти и что смотреть, - лишь бы продолжалось это удивительное знакомство.
   ...В огромном выставочном зале было шумно, как на южном базаре. Рядами тянулись павильоны различных фирм, отделенные друг от друга проходами. Но проходам ходили толпы возбужденных людей, которые несли охапками разноцветные рекламные проспекты. Слышалась иностранная речь, сверкали вспышки блицев - выставка, как оказалось, состояла почти сплошь из продукции зарубежных фирм.
   Около часа Лидочка и Володя ходили между рядами, рассматривали экспонаты и слушали объяснения гидов, многие из которых говорили на хорошем русском языке.
   В специально оборудованных интерьерах, освещенных лампами дневного света, выполняли разную работу человекоподобные роботы. Роботы были всех размеров и видов - и маленькие и большие, и совсем карлики и богатыри выше человеческого роста, роботы-мужчины, роботы-женщины, с пугающе похожими на человеческие лицами. Они убирали квартиры, стригли искусственные газоны, готовили еду, нянчили и пеленали детей, тоже искусственных. В одном из залов Лидочка и Володя увидели пятиметрового гиганта с раскосыми глазами, в яркой японской одежде, который плясал и кривлялся. Рядом стоял маленький японец в канареечного цвета фирменной робе и, улыбаясь, объяснял что-то собравшимся вокруг людям. Те слушали с заинтересованными лицами.
   - Вот вам и сказка, ставшая былью, - заметил Володя. - Ну чем не джинн из бутылки?
   - Таким страшилищем только детей пугать, - сказала Лидочка. - Зачем их делают?
   - А черт их знает! Японцы вообще помешались на роботах. У них уже целые заводы работают без единого человека. И вот такими игрушками увлекаются.
   ...Вдалеке блеснула золотом вывеска: "Григорьевский политехнический институт". Вот так сюрприз! Лидочка и не предполагала, что ее земляки настолько преуспели в роботехнике, что попали на международную выставку.
   - Пойдемте посмотрим, - сказала она Володе.
   У советского павильона тоже было много народу. По зеленому паласу ходил похожий на манекена неестественно бледный, высокий, голый по пояс робот в шортах, а рядом с ним колдовал молодой курчавый брюнет в очках. Он отдавал роботу команды, и тот послушно выполнял их - останавливался, шел назад, пятясь, поворачивал вправо и влево.
   Лидочка и Володя остановились перед таблицей, стоявшей за перилами на треноге. На пей было написано: "ЧАРСИ - чувствующий антропоморфный робот системы Иконникова" и дальше маленькими буквами - кем и когда изготовлен.
   - Как? В самом деле чувствующий? - простодушно удивилась Лидочка.
   - А как же? Если ему наступить на мозоль, заорет не своим голосом.
   Лидочка засмеялась.
   - Имя-то какое придумали! - сказала она.
   - Да, поломали мужики голову, чтобы лицом в грязь не ударить. И смысл есть, и звучит красиво, по-иностранному. И мы, мол, не лаптем щи хлебаем.
   ...Курчавый молодой человек, блеснув очками, громко объявил: "Это нашатырный спирт", - и поднес к носу робота пузырек. Тот медленно отворотил голову.
   - Вы ему настоящего спирта поднесите, - посоветовали из толпы. Зрители засмеялись. Молодой человек тоже добродушно улыбнулся.
   - Ну и как впечатление? - спросил Володя Лидочку, когда они выходили с выставки.
   - Вы знаете, не очень, - подумав, призналась Лидочка. - Как-то все это... бездушно.
   - Мертвечинкой припахивает?
   - Пожалуй... Мне особенно роботы-няньки не понравились. По-моему, это глупая выдумка. Они, конечно, красивые, только все равно никакая машина не может заменить ребенку матери, или какие-то совершенно особые дети получатся.
   - Это вы тонко подметили, Лидочка, насчет совершенно особых детей, да ведь инженеры мыслят по-инженерски. Их не интересует, почему некоторые мамы становятся столь плохими, что их можно будет скоро роботами заменять.
   - Не хотела бы я дожить до таких времен, - сказала Лидочка.
   - Тут еще не все перлы выставлены! Знали бы вы, в какие области проникает нынче роботехника! За рубежом, например, выпускают уже роботов-любовников и любовниц. Специально горячим молоком накачивают, чтобы телесность натуральнее воспроизвести.
   - Кошмар! - проговорила Лидочка, неловко усмехаясь.
   - Я не выдумываю! Мы с Гончаровым видели недавно рекламу в одном американском журнале. Что-то вроде: "Превосходная любовница для стеснительных мужчин с фантазией". И фотографии в разных ракурсах. Стопроцентная дама - от настоящей не отличишь. Впрочем, извините, - сказал он, заглядывая Лидочке в лицо, - это тема не для наших российских душ. Давайте-ка где-нибудь пообедаем, а потом в Третьяковку, как договаривались. Очень интересно для контраста.
   ...Два часа спустя они уже ходили по залам Третьяковки. Контраст по сравнению с выставкой оказался действительно впечатляющим. Как будто из заводского цеха попали в цветущий сад. Картины старых мастеров, бесконечно чуждые технологии, дышали подлинной жизнью.
   Репин, Трошшин, Васнецов, Перов, Левитан...
   Стояли подолгу у знаменитых полотен и молча смотрели, изредка обмениваясь впечатлениями. После каждой большой картины Лидочка только вздыхала и шла дальше за Володей. Все бы хорошо, если бы не обилие людей да мешавшие сосредоточиться заунывные голоса экскурсоводов, чем-то напоминавших роботов.
   Отдел современной живописи... Скачущие по степи кони с всадниками, марширующие красноармейцы, черные иглы штыков... Много тревоги, движения, необузданной страсти. Безумный глаз быка, убиваемого матадором...
   Распятый на кресте человек на фоне изломанных контуров объятого пожаром города. Человек висит спиной к зрителю. Это что еще за художественный выверт? И вдруг пронизанный солнечным светом мирный горный пейзаж, тоненькая женская фигурка со вздувшимся пузырем подолом платья. Ветер и солнце...
   В отделе древнерусской живописи их внимание привлекла небольшая икона с изображением Божьей Матери.
   Лидочка успела устать от хождений, поэтому смотрела экспозиции в этом зале не очень внимательно. Но вот они остановились перед простой деревянной иконой, и Лидочка вдруг испытала внезапное чувство острой жалости к этой женщине, прижавшей к груди младенца, - такая пронзительная скорбь сквозила во всем ее облике и в то же время так кротко и мудро смотрели ее большие голубые глаза. Лидочка была поражена. Пожалуй, пи один из портретов, увиденных ею в других залах, не производил на нее такого сильного впечатления. Древнему художнику непостижимым образом удалось с помощью простых линий и красок передать то, что редко удавалось и прославленным мастерам реалистической живописи, - чувство утраты. А как знакомо было это чувство Лидочке!
   - Здорово, правда? - негромко сказал стоявший рядом Володя.
   Лидочка молча покивала.
   - ...Обратите внимание на наклон головы, - говорил тихий мужской голос сзади, - очень выразительная деталь...
   - Это тоже входит в канон?
   - Да... но каждый художник имел определенную свободу и в рамках канона. Тут, видите ли, какая идея... Божья Мать знает, что ждет ее сына, и понимает неизбежность и необходимость этой жертвы. Пожалуй, самый трагический образ в мировой живописи...
   В зале было сумрачно и тихо, неслышными шагами ходили посетители. Эта торжественная тишина, и скорбное женское лицо в траурной головной накидке, и воркующий интеллигентный голос за спиной действовали завораживающе. Хотелось стоять, смотреть и никуда не уходить...
   Вечером, когда уже начало темнеть, они погуляли немного по Красной площади. Высоко в сером небе сияла рубиновая звезда Спасской башни. Напротив, бугрясь колокольнями, высился ярко освещенный прожекторами храм Василия Блаженного. У Мавзолея толпились люди, ожидая смены караула. Солдаты, стоявшие у входа, могли показаться застывшими изваяниями, если бы не их посиневшие от холода скулы, выдававшие живую, чувствующую человеческую плоть. Лидочка испытывала вдвойне необычное чувство - оттого, что она впервые на этом уникальном, известном всему миру месте земли, и оттого, что рядом с ней двойник ее мужа, даже не подозревающий, с кем его свела судьба. Лидочка немного рассказала о себе. Рано потеряла родителей оба погибли в автомобильной катастрофе, - жила у тети, одинокой женщины, страдавшей диабетом. Окончила школу с золотой медалью, хотела поступить в МГУ на филологический, но не решилась оставить тетю и поступила в библиотечный техникум. Потом тетя умерла, и она вышла замуж, потому что одной жить было тоскливо. С мужем и повезло и не повезло. Человек он серьезный и внешне симпатичный, даже красивый. Бес толкнул Лидочку, и она добавила, покосившись на Володю: "Немного на вас похож. Такой же высокий блондин. Но ужасный рационалист, ничем, кроме работы, не интересуется и, беда, совсем не любит детей". "Да, - заметил тух Володя, - чахнет наша мужская порода - то безответственные разгильдяи, то супердеятели, занятые карьерой". "А вы себя к кому относите?"- спросила с улыбкой Лидочка. "Раньше, пожалуй, ко вторым тянулся, да жизнь подкорректировала мозги". "Это история с цехом?" - сказала Лидочка. "Не только. Была там еще одна история на грани невероятного".
   У Лидочки сквозняком прохватило в груди. Сейчас расскажет! Но Володя промолчал, а потом они стали говорить совсем на другую тему...
   Остаток этого вечера они провели в небольшом кафе-чебуречной, на которое набрели, блуждая по московским переулкам. Посетителей здесь было немного, и Лидочка с Володей заняли отдельный столик в углу. Гардеробщик-швейцар объяснил, что заведение открылось несколько дней назад, и многие еще не знают о его существовании.
   Это было типичное современное кафе, стилизованное под старину сводчатые потолки, дубовые столики и скамейки, над столиками висячие ажурные фонари с цветными стеклами. В отдельной нише в стене располагался буфет с кассой и спиртными напитками. Володя принес две громадные порции чебуреков, при виде которых у Лидочки разыгрался аппетит. Она основательно проголодалась после прогулки.
   - Пить что-нибудь будем?
   - Сок, если есть. Вино я совсем не могу.
   Володя улыбнулся.
   - Смотрите, какое совпадение! Я тоже не могу.
   Он сходил в буфет и вернулся с двумя бутылками виноградного сока.
   Выпили сока, съели чебуреков, которые оказались очень сочными и вкусными. Володя стал рассказывать, как в детстве, когда ему было пятнадцать лет, пьяные парни затащили его на деревенскую свадьбу и напоили самогоном, как ему было потом скверно - мать еле отходила.
   - Есть такие дураки,- с неодобрением сказала Лпдочка.
   - К сожалению, есть, но лично я этим оболтусам очень благодарен за науку. Они у меня на всю жизнь отбили охоту к спиртному.