Страница:
через реки -- они не потопят тебя, потому, что я Иагве, бог твой, святый
Израилев!
-- С востока я приведу потомков твоих, с запада я соберу тебя. Я скажу
северу: отдай, и югу: не удерживай. Приведи сынов моих издалека и дочерей
моих с концов земли. Я Иагве, святый ваш, творец Израиля, царь ваш.
И понял Иегуда, что сошел на Беньомина дух Иагве, и пал ниц. Но вдали
за пылью увидел он великую стену и восьмую башню храма Бэла-Мардух и висячие
сады на холме Бабил, и вспомнил прямые улицы и белую прозрачную пыль и
сказал:
-- Не верю!
А на другой день встал с земли Беньомин, пpopoк, взял нож свой и содрал
кожу с левой руки своей, ниже плеча. Но когда зажила рана и обросла новой
кожей по-прежнему белели на ней три пятна треугольником.
И было так. Вот взял Иагве Коурэша, персидского царя, за руку, чтоб
поразить перед ним все народы, и распоясал чресла царей, чтоб открылись
перед ним створы ворот. Он пошел впереди Коурэша и сгладил горы, сло-мал
медные двери и сокрушил железные засовы.
Коурэш же, царь персидский, отвел воду из Ефрата в озеро, и по сухому
руслу, когда взошла звезда Тастар, вступил в Вавилон. Там убил вавилонского
царя и приближенных его. Сокровища царские взял себе, а жен роздал воинам
своим.
И в ту же ночь, когда взошла звезда Тастар, запела в сердце Иегуды
Бай-бюль, птица любви. Потому что Рамут-резчик был на стене, чтоб защищать
город от врагов, а Ремат, дочь его, спустила из окна толстый шнур. Иегуда
влез по шнуру и в великую ночь познал Ремат, дочь резчика, и познал счастье.
А на утро пришел Габиз, перс, и сказал Ремат, что он убил отца ее, а
она будет его рабыней.
Так говорит Иагве, устами Беньомина, пророка своего:
-- Не бойся Иаков, возлюбленный мой, которого я избрал. Потому что я
излию воды на жаждущее и ручьи на иссохшее, излию дух мой за племя твое и
благословенье мое на потомков твоих, чтоб они росли между трав, как ивы при
истоках вод. Помни это, Иаков и Израиль, потому что ты раб мой. Я уничтожу,
как туман, беззакония твои и, как облако, грехи твои. Ликуйте небеса, ибо
Иагве говорит это; воскликните от радости, глубины земные; воспойте песнь,
горы и леса. Так говорит Иагве, искупитель твой, зачавший тебя в материнской
утробе. Я Иагве, который сотворил вас; один раскинул небеса и разостлал
землю, который уничтожил знаменья лжецов и обнаружил безумие чародеев,
ниспроверг ум мудрецов и превратил знанье их в глупость; который Иерусалиму
говорит: - Ты будешь населен, - и городам иудейским: - вы будете отстроены;
-- который бездне говорит: -- иссохни; который о Коурэше говорит: -- он раб
мой.
И один из всей толпы иудейской сказал Иегуда:
-- Не верю!
И сказал Беньомин пророк:
- Будь проклят!
Вдоль Ай-Буршабум, улицы процессий, через канал Лилил-Чигалла, через
мост к Западным воротам -- ползли иудеи. Ржанье коней и рев лошаков, крики
певцов, и звон иудейских арф и кимвалов, все восхваляло Иагве и Коурэша,
персидского царя. Конные биченосцы в высоких шапках сдерживали толпу.
Всех же вместе было сорок две тысячи шестьсот человек. Из Вифлеема,
Нетофа, Азмавефа, Кириаф, Чаримы и других мест. Все шли в землю, откуда
пришли отцы их, и где жили отцы отцов их. Шли они коленами и родами, с
женами, с детьми, со скотом, с утварью. И вел их Сесбассар, сын Иоакима. Так
ушли они из Вавилона.
Вавилон же раскинулся над Ефратом прямыми улицами и прямыми
перекрестками. Прямые, как солнечные лучи в полдень, летели улицы, и под
жестоким сонным солнцем горели огромные спокойные дома. Белая прозрачная
пыль поднималась над Вавилоном.
Вокруг Вавилона ползла великая стена Нилитти-Бэл. На западной стене у
больших ворот лежал Иегуда. И было, когда прошли сыновья всех колен, вот
вышел на дорогу отряд мужей, не знающих имени отцов своих. Впереди же их шел
Беньомин-пророк. Был он прямой и высокий и смотрел на запад. И крикнул ему
Иегуда:
-- Беньомин!
И ответил Беньомин:
-- Будь проклят!Вот придешь ко мне и разорвешь одежды свои и посыплешь
главу свою пеплом и скажешь: - возьми меня с собой! Но воздастся тебе по
делам твоим и нет прошения изменнику. Будь проклят!
И было вечером. И подул ветер с болот. Тогда встал Иегуда и пошел к
Габизу, персу, и сказал ему:
-- Отдай мне рабыню твою Ремат в жены.
И спросил Габиз:
-- Что даешь мне взамен?
И сказал Иегуда:
-- Себя!
И обрили ему бороду, и поклонился он Ормузду, и стал рабом у перса и
женился на рабыне его Ремат.
На четвертый день вышел Иегуда, раб, на улицу и лег посреди ее, как
ложился некогда мальчиком, и вдохнул белую прозрачную пыль родного города.
Дышал быстро, глубоко и радостно. Прохожие переступали через него, а
колесницы пролетали мимо, свистя лидийскими бичами над его головой.
Но было когда повернуло солнце на запад, поднялся желтый ветер, дующий
с пустыни. И поднял ветер Иегуду. И спросила Ремат, вавилонянка, Иегуду:
-- Куда ты? Но он не ответил.
И понес ветер Иегуду к Западным воротам, на дорогу, что ведет, через
Цирцезиум и Рилу в Иерусалим. Было жарко, и Иегуда бежал, храпя, как конь,
неутомимый, как конь, как ангар, царский скороход. Дорога была крепка и
звонка. Иегуда бежал. В кровь изодрано было его тело, на плечах тяжело
висела голова, Иегуда бежал. Громко, со свистом, дышал он, бесшумно ударял
пятками по крепкой дороге, днем бежал и ночью бежал. Кровью налились глаза
его, пеной покрылось тело, изнемогла душа, но западный ветер дул попрежнему,
-- Иегуда бежал.
На третий день к вечеру он увидел вдали иудеев.
Громко закричал и простер руки к ним, громко кричал и простирал руки к
ним, но настичь не мог. Тогда пал на землю и пополз по дороге, как ползет
змей. В кровь изодрано было его тело, кровью истекала его душа, --Иегуда
полз. Зашло солнце и снова взошло, и еще раз взошло, вдали поднималась пыль,
шли иудеи на родину свою, -- Иегуда полз. За Иегудой полз по дороге кровавый
след, ветер же дул с запада попрежнему.
На шестой день он настиг иудеев. Сзади всех шли мужи, не знающие имени
отцов своих, и Беньомин -- пророк вел их. И было, когда остановились они у
разрушенного дорожного дома, чтоб отдохнуть, -- подполз к ним Иегуда.
И сказал Беньомин:
-- Вот изменил он народу своему и сбрил бороду свою. Убейте его, иудеи!
И сказал Иегуда:
-- Брат мой!
Но ответил Беньомин:
-- Ты мне не брат.
Тогда Иегуда встал. Гнулись его колени, кровью истекало его тело,
кровью были покрыты его руки, но на левой руке ниже плеча белели три пятна
треугольником. Кровь била у него изо рта, и с кровью выплевывал он
незнакомые слова, чужие и холодные. И схватил раб Беньомина за левую руку, и
увидели иудеи ниже плеча три белых пятна треугольником. И задрожал пророк и
закричал на чужом, звонком языке и, вырвав руку, протянул ее Заккаю, воину,
говоря:
-- Рази!
И отрубил ему Заккай, воин, левую руку у ключицы, и упала рука на
землю. И увидели иудеи три белых пятна на руке, точно следы язвы.
Беньомин же поднял ее правой рукой своей и бросил ею в Иегуду. Иегуда
упал, а иудеи забросали его камнями. Гулко и неторопливо ложились камни,
громоздясь тяжелой кучей...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . .
Бесшумно и тягуче закрылась дверь, и серая тьма молча взглянула на
меня. А в моих глазах все еше золото пустынного, сонного солнца.
- Веньямин! - закричал я: - Возьми меня с собой, Веньямин!
Мерный гул за стеной ответил мне: точно камень падал о камень. И вдруг
голос протяжный и мощный, как струна, закричал:
-- Будь проклят!
И топот бесчисленных ног. А я, прислонившись к сырой стене, неистово
царапал ее. Тело мое, израненное, покрытое кровью, кричало от боли. Топот
замирал вдалеке. Потом тишина.
-- Веньямин! - закричал я: - брат мой! Зачем ты оставил меня?
И снова тишина.
Прошли минуты, а может быть дни. Я не знаю, сколько времени я простоял
так: недвижно, бездумно и больно. И не знаю, почему, я вдруг, согнувшись,
пошел по лестнице вверх. Подъем был тяжек и душен. Изодранные ноги
скользили, колена касались ступеней. И вдруг я споткнулся. В ту же минуту
замерцал светильник, и я увидал -- на ступеньке передо мной лежали: мое
платье, платье Веньямина и Веньямина левая рука. Медленно сочилась из плеча
еще теплая кровь и победно белели треугольником три о с п и н ы, вечная
печать мудрой Европы.
Я вышел на улицу. Старый мой любимый пиджак, любимые старые брюки
закрывали изодранный хитон и изодранное тело. Больно мне не было. Точно
громадный пластырь, залепила мои раны одежда. И только в глазах все еше
бродило золотое жаркое солнце.
Магазин. В витрине зеркало. И в зеркале маленький человек, лысый, с
узким лбом, с мокрыми хитрыми глазами, грязный и гнусный. Это я. Я узнал
себя. И понял: все, что было во мне прекрасного и древнего: высокий лоб и
восторженные глаза, -- все осталось там, на дороге, что бежит через
Цирцезиум и Рилу в Иерусалим. По дороге той идут на родину иудеи, ведет их
Сесбассар, сын Иоакима, а сзади идет Беньомин, однорукий пророк.
Петербург же раскинулся над Невою прямыми улицами и прямыми
перекрестками. Стремительные, как солнечные лучи, улицы и огромные спокойные
дома. А над Петербургом серое и холодное небо, родное, но чужое.
Июль, 1922.
Коротко об авторе.
Лев Лунц родился 2 мая 1901 г. в Петербурге. В 1918 году окончил
гимназию, в 1922 году -- Университет и был оставлен по кафедре
западно-европейской литературы.
Писать начал с 18 лет и сразу обратил на себя внимание М.Горького и
Е.Замятина.
Член литературного содружества "Серапионовы братья", провозглашенного
в 1922 г., в которое входили -- Л.Лунц, В.Каверин, М. Слонимский,
М.Зощенко, К.Федин, Вс.Иванов, Н.Никитин, Н.Тихонов и другие писатели.
В мае 1923 года, очень больной, уехал в Гамбург, где жили его родители.
Болезнь на год приковала его к постели.
Умер 9 мая 1924 года.
В некрологе на смерть Льва Лунца Максим Горький написал такие слова:
"Лев Лунц умер 9 мая - в санатории около Гамбурга, от какой-то
неопределенной болезни, как сказали мне "развившейся на почве нервного
истощения". Он знал, что умирает. Умер тихо, без мук, без стонов и жалоб...
В его лице погиб юноша, одаренный очень богато, -- он был талантлив, умен,
был исключительно - для человека его возраста -- образован. В нем
чувствовалась редкая независимость и смелость мысли, это качество не
явлалось только признаком юности, не искушенной жизнью, - такой юности нет в
современной России, - независимость была основным, природным качеством его
хорошей, честной души, тем огнем, который гаснет лишь тогда, когда сжигает
всего человека".
(М.Вайнштейн "Голос, преодолевший десятилетия")
"В пустыне" -- Напечатано в сборнике "Серапионовы братья. Альманах
первый". Петроград. 1922 г.
"Родина" -- Напечатано в "Еврейском альманахе". Петероград -- Москва
1923 г.
Израилев!
-- С востока я приведу потомков твоих, с запада я соберу тебя. Я скажу
северу: отдай, и югу: не удерживай. Приведи сынов моих издалека и дочерей
моих с концов земли. Я Иагве, святый ваш, творец Израиля, царь ваш.
И понял Иегуда, что сошел на Беньомина дух Иагве, и пал ниц. Но вдали
за пылью увидел он великую стену и восьмую башню храма Бэла-Мардух и висячие
сады на холме Бабил, и вспомнил прямые улицы и белую прозрачную пыль и
сказал:
-- Не верю!
А на другой день встал с земли Беньомин, пpopoк, взял нож свой и содрал
кожу с левой руки своей, ниже плеча. Но когда зажила рана и обросла новой
кожей по-прежнему белели на ней три пятна треугольником.
И было так. Вот взял Иагве Коурэша, персидского царя, за руку, чтоб
поразить перед ним все народы, и распоясал чресла царей, чтоб открылись
перед ним створы ворот. Он пошел впереди Коурэша и сгладил горы, сло-мал
медные двери и сокрушил железные засовы.
Коурэш же, царь персидский, отвел воду из Ефрата в озеро, и по сухому
руслу, когда взошла звезда Тастар, вступил в Вавилон. Там убил вавилонского
царя и приближенных его. Сокровища царские взял себе, а жен роздал воинам
своим.
И в ту же ночь, когда взошла звезда Тастар, запела в сердце Иегуды
Бай-бюль, птица любви. Потому что Рамут-резчик был на стене, чтоб защищать
город от врагов, а Ремат, дочь его, спустила из окна толстый шнур. Иегуда
влез по шнуру и в великую ночь познал Ремат, дочь резчика, и познал счастье.
А на утро пришел Габиз, перс, и сказал Ремат, что он убил отца ее, а
она будет его рабыней.
Так говорит Иагве, устами Беньомина, пророка своего:
-- Не бойся Иаков, возлюбленный мой, которого я избрал. Потому что я
излию воды на жаждущее и ручьи на иссохшее, излию дух мой за племя твое и
благословенье мое на потомков твоих, чтоб они росли между трав, как ивы при
истоках вод. Помни это, Иаков и Израиль, потому что ты раб мой. Я уничтожу,
как туман, беззакония твои и, как облако, грехи твои. Ликуйте небеса, ибо
Иагве говорит это; воскликните от радости, глубины земные; воспойте песнь,
горы и леса. Так говорит Иагве, искупитель твой, зачавший тебя в материнской
утробе. Я Иагве, который сотворил вас; один раскинул небеса и разостлал
землю, который уничтожил знаменья лжецов и обнаружил безумие чародеев,
ниспроверг ум мудрецов и превратил знанье их в глупость; который Иерусалиму
говорит: - Ты будешь населен, - и городам иудейским: - вы будете отстроены;
-- который бездне говорит: -- иссохни; который о Коурэше говорит: -- он раб
мой.
И один из всей толпы иудейской сказал Иегуда:
-- Не верю!
И сказал Беньомин пророк:
- Будь проклят!
Вдоль Ай-Буршабум, улицы процессий, через канал Лилил-Чигалла, через
мост к Западным воротам -- ползли иудеи. Ржанье коней и рев лошаков, крики
певцов, и звон иудейских арф и кимвалов, все восхваляло Иагве и Коурэша,
персидского царя. Конные биченосцы в высоких шапках сдерживали толпу.
Всех же вместе было сорок две тысячи шестьсот человек. Из Вифлеема,
Нетофа, Азмавефа, Кириаф, Чаримы и других мест. Все шли в землю, откуда
пришли отцы их, и где жили отцы отцов их. Шли они коленами и родами, с
женами, с детьми, со скотом, с утварью. И вел их Сесбассар, сын Иоакима. Так
ушли они из Вавилона.
Вавилон же раскинулся над Ефратом прямыми улицами и прямыми
перекрестками. Прямые, как солнечные лучи в полдень, летели улицы, и под
жестоким сонным солнцем горели огромные спокойные дома. Белая прозрачная
пыль поднималась над Вавилоном.
Вокруг Вавилона ползла великая стена Нилитти-Бэл. На западной стене у
больших ворот лежал Иегуда. И было, когда прошли сыновья всех колен, вот
вышел на дорогу отряд мужей, не знающих имени отцов своих. Впереди же их шел
Беньомин-пророк. Был он прямой и высокий и смотрел на запад. И крикнул ему
Иегуда:
-- Беньомин!
И ответил Беньомин:
-- Будь проклят!Вот придешь ко мне и разорвешь одежды свои и посыплешь
главу свою пеплом и скажешь: - возьми меня с собой! Но воздастся тебе по
делам твоим и нет прошения изменнику. Будь проклят!
И было вечером. И подул ветер с болот. Тогда встал Иегуда и пошел к
Габизу, персу, и сказал ему:
-- Отдай мне рабыню твою Ремат в жены.
И спросил Габиз:
-- Что даешь мне взамен?
И сказал Иегуда:
-- Себя!
И обрили ему бороду, и поклонился он Ормузду, и стал рабом у перса и
женился на рабыне его Ремат.
На четвертый день вышел Иегуда, раб, на улицу и лег посреди ее, как
ложился некогда мальчиком, и вдохнул белую прозрачную пыль родного города.
Дышал быстро, глубоко и радостно. Прохожие переступали через него, а
колесницы пролетали мимо, свистя лидийскими бичами над его головой.
Но было когда повернуло солнце на запад, поднялся желтый ветер, дующий
с пустыни. И поднял ветер Иегуду. И спросила Ремат, вавилонянка, Иегуду:
-- Куда ты? Но он не ответил.
И понес ветер Иегуду к Западным воротам, на дорогу, что ведет, через
Цирцезиум и Рилу в Иерусалим. Было жарко, и Иегуда бежал, храпя, как конь,
неутомимый, как конь, как ангар, царский скороход. Дорога была крепка и
звонка. Иегуда бежал. В кровь изодрано было его тело, на плечах тяжело
висела голова, Иегуда бежал. Громко, со свистом, дышал он, бесшумно ударял
пятками по крепкой дороге, днем бежал и ночью бежал. Кровью налились глаза
его, пеной покрылось тело, изнемогла душа, но западный ветер дул попрежнему,
-- Иегуда бежал.
На третий день к вечеру он увидел вдали иудеев.
Громко закричал и простер руки к ним, громко кричал и простирал руки к
ним, но настичь не мог. Тогда пал на землю и пополз по дороге, как ползет
змей. В кровь изодрано было его тело, кровью истекала его душа, --Иегуда
полз. Зашло солнце и снова взошло, и еще раз взошло, вдали поднималась пыль,
шли иудеи на родину свою, -- Иегуда полз. За Иегудой полз по дороге кровавый
след, ветер же дул с запада попрежнему.
На шестой день он настиг иудеев. Сзади всех шли мужи, не знающие имени
отцов своих, и Беньомин -- пророк вел их. И было, когда остановились они у
разрушенного дорожного дома, чтоб отдохнуть, -- подполз к ним Иегуда.
И сказал Беньомин:
-- Вот изменил он народу своему и сбрил бороду свою. Убейте его, иудеи!
И сказал Иегуда:
-- Брат мой!
Но ответил Беньомин:
-- Ты мне не брат.
Тогда Иегуда встал. Гнулись его колени, кровью истекало его тело,
кровью были покрыты его руки, но на левой руке ниже плеча белели три пятна
треугольником. Кровь била у него изо рта, и с кровью выплевывал он
незнакомые слова, чужие и холодные. И схватил раб Беньомина за левую руку, и
увидели иудеи ниже плеча три белых пятна треугольником. И задрожал пророк и
закричал на чужом, звонком языке и, вырвав руку, протянул ее Заккаю, воину,
говоря:
-- Рази!
И отрубил ему Заккай, воин, левую руку у ключицы, и упала рука на
землю. И увидели иудеи три белых пятна на руке, точно следы язвы.
Беньомин же поднял ее правой рукой своей и бросил ею в Иегуду. Иегуда
упал, а иудеи забросали его камнями. Гулко и неторопливо ложились камни,
громоздясь тяжелой кучей...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . .
Бесшумно и тягуче закрылась дверь, и серая тьма молча взглянула на
меня. А в моих глазах все еше золото пустынного, сонного солнца.
- Веньямин! - закричал я: - Возьми меня с собой, Веньямин!
Мерный гул за стеной ответил мне: точно камень падал о камень. И вдруг
голос протяжный и мощный, как струна, закричал:
-- Будь проклят!
И топот бесчисленных ног. А я, прислонившись к сырой стене, неистово
царапал ее. Тело мое, израненное, покрытое кровью, кричало от боли. Топот
замирал вдалеке. Потом тишина.
-- Веньямин! - закричал я: - брат мой! Зачем ты оставил меня?
И снова тишина.
Прошли минуты, а может быть дни. Я не знаю, сколько времени я простоял
так: недвижно, бездумно и больно. И не знаю, почему, я вдруг, согнувшись,
пошел по лестнице вверх. Подъем был тяжек и душен. Изодранные ноги
скользили, колена касались ступеней. И вдруг я споткнулся. В ту же минуту
замерцал светильник, и я увидал -- на ступеньке передо мной лежали: мое
платье, платье Веньямина и Веньямина левая рука. Медленно сочилась из плеча
еще теплая кровь и победно белели треугольником три о с п и н ы, вечная
печать мудрой Европы.
Я вышел на улицу. Старый мой любимый пиджак, любимые старые брюки
закрывали изодранный хитон и изодранное тело. Больно мне не было. Точно
громадный пластырь, залепила мои раны одежда. И только в глазах все еше
бродило золотое жаркое солнце.
Магазин. В витрине зеркало. И в зеркале маленький человек, лысый, с
узким лбом, с мокрыми хитрыми глазами, грязный и гнусный. Это я. Я узнал
себя. И понял: все, что было во мне прекрасного и древнего: высокий лоб и
восторженные глаза, -- все осталось там, на дороге, что бежит через
Цирцезиум и Рилу в Иерусалим. По дороге той идут на родину иудеи, ведет их
Сесбассар, сын Иоакима, а сзади идет Беньомин, однорукий пророк.
Петербург же раскинулся над Невою прямыми улицами и прямыми
перекрестками. Стремительные, как солнечные лучи, улицы и огромные спокойные
дома. А над Петербургом серое и холодное небо, родное, но чужое.
Июль, 1922.
Коротко об авторе.
Лев Лунц родился 2 мая 1901 г. в Петербурге. В 1918 году окончил
гимназию, в 1922 году -- Университет и был оставлен по кафедре
западно-европейской литературы.
Писать начал с 18 лет и сразу обратил на себя внимание М.Горького и
Е.Замятина.
Член литературного содружества "Серапионовы братья", провозглашенного
в 1922 г., в которое входили -- Л.Лунц, В.Каверин, М. Слонимский,
М.Зощенко, К.Федин, Вс.Иванов, Н.Никитин, Н.Тихонов и другие писатели.
В мае 1923 года, очень больной, уехал в Гамбург, где жили его родители.
Болезнь на год приковала его к постели.
Умер 9 мая 1924 года.
В некрологе на смерть Льва Лунца Максим Горький написал такие слова:
"Лев Лунц умер 9 мая - в санатории около Гамбурга, от какой-то
неопределенной болезни, как сказали мне "развившейся на почве нервного
истощения". Он знал, что умирает. Умер тихо, без мук, без стонов и жалоб...
В его лице погиб юноша, одаренный очень богато, -- он был талантлив, умен,
был исключительно - для человека его возраста -- образован. В нем
чувствовалась редкая независимость и смелость мысли, это качество не
явлалось только признаком юности, не искушенной жизнью, - такой юности нет в
современной России, - независимость была основным, природным качеством его
хорошей, честной души, тем огнем, который гаснет лишь тогда, когда сжигает
всего человека".
(М.Вайнштейн "Голос, преодолевший десятилетия")
"В пустыне" -- Напечатано в сборнике "Серапионовы братья. Альманах
первый". Петроград. 1922 г.
"Родина" -- Напечатано в "Еврейском альманахе". Петероград -- Москва
1923 г.