Людмила Стрельникова. Метаморфоза

   – Как звать-то? – спросил рыжеволосый детина.
   – Евгения.
   – А меня Сергей. Это наш передовик производства, Иван Иванович, – он указал на пожилого мужчину. – Рядом Володя, – рука его остановилась на добродушном парне с приятной улыбкой и огромными залысинами. – А это Михаил Николаевич, – рука уткнулась в коротышку с круглым животиком и энергичными жестами. Даже когда говорил не он, а кто-то другой, руки его жестикулировали в такт чужой речи, как у дирижёра, управляющего оркестром. – От лица нашей бригады приглашаем вас в кафе-мороженое с целью передачи опыта по уничтожению сладкого. Надеюсь, и в еде вы не отстанете? Согласны?
   Евгений замялся.
   – У меня жена не любит, когда после работы задерживаешься.
   – Жена? – рыжеволосый захохотал, приняв сказанное за шутку. – Если жена, то пусть ждёт, лишь бы мужа не было. Муж-то у тебя есть?
   – Муж тоже есть, – Евгений запутался: сначала забыл, кто он такой, потом попытался сказать правду, но получилась нелепица. Трудным оказалось каждую минуту помнить, что ты женщина и соответственно этому многое меняется на противоположности. Но остальные присутствующие сказанное приняли опять за шутку, и тот же рыжеволосый Сергей постарался расшифровать сказанное по-своему.
   – Ребята, если у неё и жена есть, и муж, значит это родители. Всё в порядке, идём в кафе.
   Новенькой ничего не оставалось, как тоже засмеяться и принять приглашение, подумав про себя, что, оставайся он мужчиной, ему пришлось бы самому, по местному обычаю, приглашать коллег в пивную, как это было принято в рабочей среде, а тут обойдётся мороженым, и не он угощает, а его.
   В кафе Сергей занял место рядом, и когда ели мороженое, не спускал глаз с Евгения, смеялся, острил и даже положил руку на спинку его стула, так что тому, чтобы не прикасаться к ней, приходилось всё время держать корпус слегка наклонённым вперёд. Потом они зашли на стадион показать новенькой высший класс игры в футбол. Мяч достали у знакомого тренера и, рисуясь перед девушкой, стали гонять его по полю.
   Евгений с Иваном Ивановичем стояли рядом с воротами и наблюдали за игрой.
   Футболисты, делая невероятные прыжки и манёвры вокруг мяча, носились по полю от одних ворот к другим, опережая друг друга, каждый старался показать прекрасный дриблинг – ведение мяча в беге, когда мяч почти не отрывается от ноги; старались блеснуть великолепным набором финтов, пасовкой и необыкновенной техникой удара по воротам ногами и головой.
   Сергей сделал пас левому крайнему, и мяч неожиданно упал к ногам Евгения. Долго не раздумывая, по привычке, он размахнулся и так поддал ногой, что мяч, описав дугу, улетел за центральную линию поля. Игроки только рты раскрыли.
   – Вот это удар! – восхищённо выдохнул Володя.
   Сергей, не веря глазам, сбегал за мячом и, положив его на траву перед ногами Евгения, попросил:
   – Попробуй ещё.
   Девушка не стала заставлять просить себя дважды, она размахнулась – и опять мяч улетел на другую половину поля.
   – Ох, ты и даёшь, – следя глазами за полётом мяча, восхитился Сергей.
   – Чепуха, хотите – покажу вам удар Лобановского или «сухой лист»? – Футболисты переглянулись: о таком ударе они слышали впервые, но чтобы не выглядеть некомпетентными, загалдели:
   – Покажи, покажи. Интересно.
   – Кто из вас станет на воротах?
   – Я, – вызвался Володя, – я мячи хорошо беру. Вратарь побежал к воротам.
   Евгений стал в угол поля так, что перед его лицом оказалась боковая сторона ворот, и, разбежавшись, закрутил ударом ноги мяч с такой ловкостью, что тот, облетев штангу и вратаря, влетел в ворота. Володя успел только вытянуть руки и схватить пустой воздух.
   – Вот это подача! – ахнул Сергей.
   Михаил Николаевич открыл от удивления рот, а Иван Иванович только удивлённо крякнул.
   – Где это ты так научилась? Девчонки же не играют, – полюбопытствовал Володя.
   – Брат у меня тренер, мальчишек тренировал и меня научил.
   – Может, сыграешь с нами? – предложил Сергей.
   – Форму не захватила, в другой раз, – указывая на туфли на каблуках и на юбку, ответил Евгений.
   Со стадиона он пошёл один, убедив остальных, что провожать его не стоит, потому что ему нужно зайти в магазины за продуктами.
   На прощанье Сергей крепко, с особым уважением пожал ему руку и несколько задержал в своей, отчего новенькой стало неловко, и она поспешила поскорей скрыться из их поля зрения.
   Рыжеволосый проводил её зачарованным взглядом.
   – Вот это девушка! – только и мог он вымолвить восхищённо. Выйдя на главную улицу, где располагались магазины, Евгений заглянул в огромное витринное стекло, в котором отражался как в зеркале, и лёгким движением руки поправил волосы. Отражение ему нравилось, а звучащие в ушах восхищённые возгласы ребят поднимали настроение. Плавной лёгкой походкой, слегка покачивая бёдрами и напевая чуть слышно песенку, он двинулся вдоль улицы. Тут же за ним увязался какой-то тип, который буквально пожирал его глазами. Заметив преследователя, Евгений пошёл ещё более выразительно. Тип приблизился и почти наседал ему на пятки. Но на пути попалась булочная, и внимание Евгения переключилось на хозяйственные нужды, он вспомнил, что должен купить хлеба, молока и любимой колбасы. Пришлось зайти в один магазин, затем в другой. И преследователь временно затерялся.
   Неожиданно взгляд Евгения остановился на витрине с женскими украшениями. Бусы, кольца, перстни, колье и диадемы мерцали необычной притягательной силой, привораживали взгляд. Шаг его замедлился, и он остановился у витрины, полюбовался, но не удовлетворился созерцанием, жгучее желание, неизведанное ранее, влекло внутрь магазина.
   «Пожалуй, зайду, – решил он. – Никогда ведь не был».
   Здесь, на витрине под стеклом, драгоценности и бижутерия сверкали ещё ярче и соблазнительнее. Он долго рассматривал золотые вещи, затем перешёл к бижутерии, решив, что она выглядит ничуть не хуже, а цена подходящая. Непонятное чувство владело им, разжигая внутри необъяснимое желание – владеть хотя бы одной из разложенных перед ним безделушек. Желание было равносильно тому, как если бы ему хотелось есть или пить, и он понял, что если сейчас не купит себе что-нибудь, то получит душевную травму.
   «Я же никогда в жизни ничего себе не позволял такого, – оправдывал он себя. – Подумаешь, куплю одну. Буду любоваться».
   И, не справившись с соблазном, он выбрал брошь в виде цветка с гранёным стеклом под тёмный гранат. Из магазина он уходил в приподнятом настроении, маленькая безделушка разливалась в душе светлой радостью.
   Случайно оглянувшись, он заметил опять того же типа, пленившегося его походкой. Оказывается, провожатый, маскируясь, продолжал волочиться сзади и терпеливо поджидал Евгения возле каждого магазина. Евгений свернул в проулок, тип последовал за ним. Тогда он сделал ещё один крутой поворот, тип не отставал. Улица была почти безлюдна. Евгений оглянулся, озарил своего преследователя обольстительной улыбкой и пошёл выписывать ногами такие кренделя, что преследователь вытаращил глаза до такой степени, что за его глазные яблоки стало страшно. Евгений так изощрялся, так затейливо семенил и подпрыгивал, что лицо типа вытягивалось от удивления всё больше и больше, и если бы обольстительница внезапно не прыгнула в сторону и не исчезла за забором, лицо приобрело бы такие остаточные деформации, что родные узнали бы его только при предъявлении паспорта.
   В самом радужном настроении Евгений вернулся домой. Валентины пока не было. Он достал брошь, приколол на кофточку, покрутился минут пять перед зеркалом, затем спрятал покупку в дальний угол шкафа и принялся причёсывать волосы. Сначала зачесал их назад, открыв лоб, потом сделал чёлку, затем расчесал на прямой пробор.
   «Что-то я стал много перед зеркалом вертеться, а раньше и не заглядывал, – отметил он про себя. – А почему бы и не повертеться? Не знаешь, с какой физиономией живёшь, на что люди каждый день смотрят».
   Позвонили. Пришла Валентина.
   – Что так поздно? – не забыл сделать замечание Евгений.
   – Ждала на свежем воздухе, когда ты ужин приготовишь.
   – А чего его готовить: молоко, хлеб, колбаса – всё готово.
   – Я думала, ты что-нибудь горяченькое приготовишь.
   – Когда бы я успел! Я по магазинам бегал, только что пришёл, – возмутился Евгений.
   – Ладно, давай холодное, – согласилась Валентина.
   – А чего это ты в грязной обуви в комнате ходишь? – заметил Евгений, взглянув на ноги жены.
   – Забыла, – безмятежно ответила она и, вернувшись в прихожую, переобулась в домашние тапочки.
   – Будешь полы мыть сама, мне надоело за тобой убирать, – напустился Евгений. – Да и вообще, надо быть поаккуратней, чего вещи свои разбрасываешь: брюки на одном стуле, рубашка на другом. Вешай в шкаф.
   Он поднял её брюки, чтобы в сердцах швырнуть их ей в руки, и почувствовал, что они слишком тяжелые. Запустив руку в карман, он вытащил оттуда большую шестерню, подшипники. Полез в другой и извлёк кучу всяких железок.
   – Что это такое? – он грозно взглянул на жену. – Ты зачем таскаешь в карманах всякий хлам, они же будут все грязные.
   – Не тронь! – Валентина бросилась к железкам, поспешно сгребла их на столе в кучу и с гордостью сообщила: – Собираюсь велосипед смастерить, подбираю детали. Самой сделать дешевле, чем покупать. Сколько денег сэкономлю! На них себе новые джинсы куплю.
   – Ты же в технике ничего не понимаешь.
   – Раньше не понимала, а теперь понимаю, у меня – прозрение. Смотри – это будет цепная передача, а это спицы, втулки, – с радостью стала показывать она.
   – Давай ужинать, – перебил её Евгений, – мне железки на работе надоели, а ты и дома их суёшь. Лучше скажи, мне на прямой пробор идёт?
   – Какой прибор? – не поняла Валентина.
   – Не прибор, а пробор, – Евгений указал на волосы.
   – А-а, это! – она пренебрежительно махнула рукой. – Как корове седло.
   На лице Евгения отразилась обида. Тогда она поспешила его утешить.
   – Зайди в парикмахерскую и завейся. Поверь моему прошлому женскому опыту, кудри тебе будут лучше.
   – Ты думаешь? – лицо Евгения просветлело, и уже повеселевший, он принялся накрывать на стол.
   За ужином он не выдержал и похвалился:
   – За мной сегодня один тип увязался, почти до самого дома преследовал.
   Валентина посмотрела на него оценивающим взглядом и сурово посоветовала:
   – Ты с такими типами поосторожней. А вдруг маньяк.
   – Боже, что я, мужчин не знаю! – воскликнул патетически Евгений.
   – Уверена – не знаешь, – настаивала Валентина и, слегка наклонившись вперёд, таинственно зашептала: – Ты не знаешь их с той стороны, с какой знаю их я. Не оставайся с ними наедине. Наедине они знаешь какие? Ого-го! – и она многозначительно подкатила глаза кверху.
   Валентина собиралась сообщить ему ещё что-то нравоучительное, но в прихожей разлился весёлой трелью звонок, и она отправилась открывать, ворча:
   – Кого это в такой поздний час?
   Возмутительницей спокойствия оказалась соседка – Соболева Татьяна Сергеевна, дама лет тридцати пяти, незамужняя, средней комплекции, слащавой наружности с претензиями на неотразимость.
   Увидев Валентину, она опешила и замерла в дверях на полуслове. Соседка только что вернулась с юга, где отдыхала, и решила поделиться впечатлениями с соседями. Но вид Валентины, короткие волосы и особенно усы её изумили и озадачили: вроде бы та же соседка, но почему-то вид какой-то мужской и взгляд не женский.
   – Ах, вы, наверно, брат Валечки, – догадалась она и сразу же просветлела от своей догадки.
   – Да, близнец, – подтвердила Валентина.
   – Очень приятно познакомиться, очень рада. Татьяна Сергеевна, – соседка радостно протянула руку.
   Но когда они вошли в комнату, она опять на время остолбенела и потеряла дар речи. Если в прихожей она увидела соседку в мужском виде, то в гостиной перед её глазами предстал сосед в женском обличии. Молодые супруги тоже замялись, не зная, как выйти из создавшегося положения.
   – У вас что, маскарад? Вы разыгрываете меня? – вымолвила, наконец, обиженно Татьяна Сергеевна, переводя глаза то на одного, то на другого.
   – Не понимаю, что здесь странного. Это близнец Евгения, – нашлась Валентина и продолжила развивать идею, поданную самой соседкой. – Видите ли, мы – парные близнецы. Моя сестра, Валентина, очень похожа на меня, только она женщина, а я мужчина. А у Евгения имеется сестра-близнец, это – она. Случилось так, что мы встретились, полюбили и попарно поженились. Вкусы у близнецов, как вы, наверно, читали, одинаковые, поэтому моя сестра влюбилась в её брата, а я – в его сестру. – Татьяна Сергеевна продолжала удивляться, но по мере объяснения лицо соседки делалось спокойнее, приходя в норму. – Так мы и поженились попарно. А две недели назад надумали поменять место жительства, – продолжала Валентина неприятное сочинение на вольную тему. – Мы жили в деревне, надоело, решили переселиться в город, а им захотелось деревенской тишины. Так что временно мы поменялись, и у вас несколько другие соседи.
   – Так бы сразу и сказали, теперь всё ясно, – пришла окончательно в себя соседка и сразу приняла независимый вид. В один момент она освоилась с новой парой, видя в них старых знакомых в несколько иной интерпретации, и стала обращаться к ним по-свойски. – Я сама обожаю перемены, съездила на юг, думала развеяться, но, увы – лучше бы поехала в деревню. Валечка… Ах, извините, я по старой привычке. Как же мне вас называть?
   Валентина, стараясь выглядеть непринуждённо, беспечно махнула рукой.
   – Называйте, как удобней, можно как наших близнецов. Всё равно ведь будете путаться.
   Татьяна Сергеевна засмеялась:
   – Точно, точно, у меня прямо язык не поворачивается называть вас по-другому. Вот она – сила привычки.
   Евгений, не обращая внимания на гостью, убрал со стола посуду и, достав маникюрный прибор жены, занялся своими ногтями.
   Валентина, слушая соседку, расстелила на столе газеты, разложила на них металлические детали и стала внимательно рассматривать на листке какую-то схему.
   – Что вы собираетесь делать? – поинтересовалась Татьяна Сергеевна и пододвинула свой стул к столу.
   – Попробую собрать велосипед.
   Соседка изобразила на лице великий интерес.
   – Неужели сможете? Для меня такие вещи непостижимы. Валентина ничего не ответила, углубившись в работу, а Татьяна Сергеевна принялась с увлечением рассказывать о юге.
   На следующий день Евгений проснулся со странным желанием приготовить хороший обед. Ещё не встав с постели, он мысленно планировал, что именно приготовить на первое, что на второе, какие из продуктов имеются в наличии, какие следует докупить.
   – После работы задержусь, зайду в овощной, – предупредил он жену. Вечером, когда он явился домой с тремя полными сумками овощей и радостно объявил: «А вот и я», – никто не ответил и не вышел навстречу.
   Евгений оставил сумки в прихожей и вошёл в комнату. За столом, сосредоточившись и отрешившись от мира, сидела Валентина, перед ней – груда всяких мелких деталей. Он не понял бы, откуда они, если бы ни пустой корпус транзисторного радиоприёмника, валяющийся на полу.
   – Ты зачем сломала мой приёмник? – зашумел он, – Ты же в радиотехнике ничего не смыслишь.
   Она смерила его презрительным взглядом и убийственным тоном сообщила:
   – Во мне инстинкт к технике проснулся. Не мешай, – и снова погрузилась в провода и транзисторы.
   Обескураженный Евгений постоял, похлопал ресницами, не зная, что сказать на такой довод, потом вздохнул, вспомнив, что сегодня утром в нём тоже проснулся инстинкт к приготовлению пищи, и, захватив сумки, отправился на кухню тоже удовлетворять свой инстинкт. Пока он возился с продуктами, Валентина разобрала окончательно всё до самой последней детали и долго с удовольствием созерцала аккуратно разложенные предметы.
   Позвонили, пришла опять Татьяна Сергеевна. Жила она одиноко, поэтому по вечерам от нечего делать шастала по соседям. Появление новой пары рядом очень её заинтересовало, особенно вызвал интерес блондин. Она обожала светлые тона и в вещах, и в людях.
   Увидев, что сосед в комнате один, она обрадовалась и подставила стул рядом. Впрочем, молодой человек не обращал на неё внимания. Впустив соседку в дом, он возобновил работу над приёмником, который предстояло теперь собрать.
   – Это тоже детали от велосипеда? – любезно поинтересовалась Татьяна Сергеевна.
   – От приёмника, – буркнула нехотя Валентина.
   Соседка наигранно захихикала.
   – Как я сразу не поняла. Там же крупные детали, а здесь мелочь. А что, велосипед вы уже раздумали делать?
   – Нет. Но пока не хватает колёс и рамы. Когда всё будет, тогда и соберу, – ожесточённо крутя проводки, ответила Валентина.
   – Какая у вас симпатичная рубашка, – польстила Татьяна Сергеевна, желая перейти на более удобную для себя тему, но лесть осталась незамеченной.
   Радиолюбитель был всецело поглощён миниатюрным конденсатором. Соседка взглянула на детали, которые не вызывали у нее ни эмоций, ни мыслей и решила, что созерцать молодое лицо соседа куда приятнее, чем нагромождение каких-то непонятных штучек, и с блаженной улыбкой впилась взглядом в его профиль.
   – Как вы похожи на сестру. Поражаюсь, до чего чудотворна природа.
   – Что тут чудотворного – генетика.
   – Да, конечно, – согласилась соседка. – Я бы тоже мечтала иметь брата-близнеца. Женщины всё-таки не то, не то.
   – Почему же не то? Женщины тоже ничего, – спокойно возразил радиолюбитель, соображая, куда поставить очередную деталь.
   – Для вас, может, и то, но для меня – не то, – томно вздохнула Татьяна Сергеевна. – Вы слишком молоды, чтобы разбираться в людях. А то, что вы знаете свою жену – это ничего не говорит. По одной женщине о многих не судят.
   – А я и много видел, – сквозь зубы процедила Валентина, в зубах она держала медный проводок.
   – Где вы могли в вашем возрасте видеть много женщин! – почти с материнской лаской произнесла Татьяна Сергеевна недоверчиво, уверенная в полном неведении своего молодого соседа, и неотразимым движением поправила причёску.
   – В бане, – не задумываясь, брякнул её молодой собеседник, выплюнув изо рта проволоку и пытаясь пальцами закрепить катушку фильтра на основании.
   – Где? – брови соседки изумлённо поползли вверх.
   – В бане, – занятая своим делом, без всякой задней мысли повторила Валентина и тут же осеклась, сообразив, что сказала не то.
   – В какой бане? Как вы туда попали? – всплеснула руками Татьяна Сергеевна.
   Пухлые веки её раскрылись широко, а брови продолжали висеть под самыми волосами.
   Надо было как-то выкручиваться, и Валентина, стараясь держаться как можно непринуждённее, сочинила: