Люндваль Сэм. Мир Алисы

   - Господи, какой шум! - произнес тот, что помоложе.
   - Что ты сказал?
   - Я сказал, что тут невероятный шум. Теперь только и слышишь, как громыхают эти проклятые автомашины. Я не в состоянии даже думать.
   - Не слышу, что ты говоришь. Тут невероятный шум.
   Седобородый с нескрываемой злостью посмотрел вдоль улицы.
   - И чего мы сидим тут каждый день? Хоть бы кто-нибудь объяснил мне. Тут же с ума сойти можно.
   - Мы всегда сидели здесь.
   - Всегда, - откликнулся седобородый.
   - Раньше все было лучше. Чистый воздух и вообще. Ты помнишь лошадей, подводы?
   - Лошадей? О да. Их били, стегали, этих проклятых кляч. Я никогда не мог понять, почему, но их здорово стегали. Иногда даже до крови.
   - Хорошее было времечко, - сказал старец, мечтательно глядя вдаль.
   - И нищие. Иногда били и нищих.
   - Теперь почти не встретишь нищего.
   - Они вымерли, - сказал седобородый. - Из-за загрязнения воздуха. И из-за этого проклятого шума. А еще потому, что им приходилось переходить улицу.
   - Во всяком случае от них не было никакого проку, - проворчал старец и крепче сжал свою трость, будто собираясь задать трепку какому-нибудь нищему.
   - Но в живописности им нельзя было отказать, - возразил седобородый. - По воскресеньям я обычно подавал им милостыню. Господи, как они дрались за каждую монету! Отец с сыном, сын с матерью, муж с женой. Никакой совести, никакого стыда! А потом появлялся полицейский и разгонял всех дубинкой. И поделом! Почему они не брались за честный труд, не искали себе работу? Вот я - нашел же я себе место и жил неплохо.
   Он мрачно выругался, не сводя глаз с проносившихся мимо машин.
   - Они были просто лентяями, вот и все, - сказал его собеседник. - Впрочем, их уже давно нет в живых.
   - Не перенесли выхлопных газов. Мерли как мухи.
   - И промышленных выбросов в атмосферу.
   - И движения на дорогах. Они так и не сумели понять, что выходить на улицу - это все равно что сразу лечь в гроб.
   - И радиоактивных осадков.
   - И синтетических добавок в пищевые продукты.
   - Если у этих лентяев были деньги на продукты.
   - Бедность, - угрюмо сказал седобородый, - это преступление, которое карается смертью.
   - Господи, я уже двадцать лет не видел неба! - вздохнул старец.- Не помню даже, как оно выглядит.
   - А я помню, - гордо сказал его собеседник. - Оно было голубое. Вот такое голубое.
   И он сделал жест, который, по его мнению, должен был изображать незамутненную, слепящую голубизну.
   - Теперь уже ничего нет, кроме чертова смога.
   - И радиоактивных осадков.
   - И загрязнения среды.
   - И теперь страшно переходить эту проклятую улицу.
   - Господи, вот пойду и утоплюсь! - воскликнул седобородый.
   - Не надо, - возразил старец. - Вода тоже отравлена.
   Седобородый заплакал.
   Монтейлер, который стоял чуть поодаль, с удивлением слушал эту беседу. Наконец он подошел и присел на скамью.
   - Простите, пожалуйста, - сказал он.
   - Это наша скамейка, - проворчал седобородый. - Проваливайте!
   - Я бы только хотел задать вам один вопрос, - сказал Монтейлер.
   - Не слышу, что вы говорите. - Седобородый отер слезы костлявым кулаком. - Этот проклятый шум...
   - Оп-ля, - воскликнул его товарищ, вынимая из кармана плоскую бутылку и любовно глядя на нее. - Сто граммов лечат целый килограмм неприятностей. Кто хочет попробовать?
   Монтейлер показал на разведывательный корабль.
   - Скажите, пожалуйста, что надо сделать, чтобы попасть через улицу вон к тому кораблю?
   - Вы ничего не можете сделать, - ответил седобородый с торжеством. - Тут же попадете под колеса.
   - Вас раздавят как котенка, из вас сделают котлрту, одобрительно подтвердил его собеседник.
   - Зачем вам переходить улицу? - спросил седобородый.
   - Мой корабль находится на той стороне, - ответил Монтейлер.
   - Если вы смогли загнать корабль туда, - сказал седобородый, - то сможете, наверно, и вытащить его оттуда. Я-то тут причем?
   Он сердито фыркнул. "Уж эти иностранцы!"
   - Я думал, вы обрадуетесь нашему возвращению, - сказал Монтейлер. - Или вы не понимаете, что означает этот корабль?
   - Я чертовски рад, - сказал седобородый. - Но ведь здесь город, а городским жителям ни до чего нет дела. Прочтите любую книгу, там черным по белому написано, что горожанам на все плевать.
   Он взглянул на Монтейлера и презрительно улыбнулся, обнажив пожелтевшие зубы.
   - Вам нужен был город? Вот он перед вами. Чего же вы еще пристаете? Вы хотели, чтобы все это было повеселее? Так знайте, что я чуть не помираю от веселья. А все эти автомобили - разве это не интересно, разве не захватывает дух? Если вам хотелось еще песен и танцев, то нужно было сразу сказать об этом.
   - Мне не кажется все это веселым, - сказал Монтейлер.
   - Только паршивой свинье все это может показаться веселым, - проворчал седобородый. - Или члену городского муниципалитета. На всей планете не найти другого такого городского города, как этот, уж можете мне поверить. Перенаселенность, грязь, повышенная радиоактивность, море автомобилей - все, что хотите.
   Он устало откинулся на спинку скамейки. Монтейлер обменялся взглядом с Кэт, которая продолжала стоять в стороне. Он решил изменить тактику:
   - А вы выглядите необычайно хорошо для своего возраста. Уверен, что вы могли бы многое порассказать об этом городе.
   - Мне сорок шесть лет, - ответил седобородый, - и я уже вполне созрел для того, чтобы меня отправили в переработку на удобрение. Кроме того, я никогда не выходил за пределы этого квартала. Никогда не делал ничего другого - только всегда сидел на этой скамейке и болтал вот с тем идиотом.
   - Лучше списать, чем починять, - торжественно произнес его собеседник. - Слава тебе, Форд!
   - Ты действуешь мне на нервы, - сказал седобородый и обернулся к Монтейлеру. - Меня зовут мистер Джойбой. Вам это что-нибудь говорит?
   - Нет.
   - Я так и думал. Очевидно, вы не интересуетесь литературой. Когда-то я работал на кладбище. Изысканное место: мраморные храмы, статуи, в которых поддерживалась температура живого тела с помощью змеевиков, наполненных теплой водой, классическая музыка в склепах. Кладбище, или Мемориальный парк, называлось "Шелестящий дол". Я занимался мертвыми телами, прихорашивал их, чтобы на них приятно было посмотреть. Хорошая работа.
   - О небо! - прошептал Монтейлер.
   - Нет, не так, - сказал мистер Джойбой. - Книга называется "Незабвенная", автор Ивлин Во. У меня была невеста, но она покончила с собой. Бедная, маленькая Эме...
   Он вздохнул.
   - Не было ни гроша и вдруг ни шиша, - мечтательно заметил его товарищ.
   - Заткнись! - прикрикнул мистер Джойбой. - Мне и после ее смерти выпало немало хлопот. Надо было действовать весьма осторожно, без шума. Я договорился с одним знакомым, который работал в похоронном бюро для домашних животных, мы кремировали ее и похоронили вместе с собаками, кошками и канарейками. Да, трудное было время.
   Он порылся в карманах и вытащил небольшую белую открытку.
   - Они посылают мне такие поминальные карточки каждый год, в годовщину похорон.
   Монтейлер взял карточку и прочел надпись:
   "Твоя маленькая Эме виляет сегодня хвостиком на небесах, вспоминая о тебе".
   Он вернул карточку владельцу и заметил:
   - Несколько необычно.
   Мистер Джойбой сердито выхватил карточку из его рук и сунул ее в карман.
   - Я же сказал, что похоронное бюро было для домашних животных. Что же там должны были печатать для меня специальные карточки, да? А у собак и кошек есть хвостики, с этим вы не станете спорить?
   - Да, да, конечно, - подтвердил Монтейлер.
   - И они виляют ими, верно?
   - Пустое, - проворчал его товарищ, - пустая болтовня.
   - Заткнись, атеист проклятый! - закричал мистер Джойбой и повернулся к Монтейлеру. - Не совсем в своем уме. Так уж сложилась его судьба в книге, где он - один из героев.
   Монтейлер непонимающе заморгал.
   - В книге? При чем тут книги?
   - Все на этой проклятой планете взято из той или иной книги. А вы этого не знали?
   Монтейлер натянуто улыбнулся.
   - Есть тут какие-нибудь власти?
   - Если вам нужны власти, - сказал старец с белоснежной бородой, - поищите полицейского. Но будьте осторожны, они слишком торопятся стрелять.
   - И не любят пешеходов, - добавил мистер Джойбой. - Пешеходы мешают движению. Полицейские сначала разряжают револьвер и только потом задают вопросы.
   - Мир есть война, - торжественно произнес его собеседник. - Боже храни королеву! Аминь.
   - Старик совсем помешался, - злорадно усмехнулся мистер Джойбой. - А когда-то дон был молодцом хоть куда. Я, молодой человек, помню, как он...
   Грохот и скрежет, перекрывшие уличный шум, избавили Монтейлера от воспоминаний старика. Подняв голову, он увидел, как шесть-семь машин, столкнувшись, превратились в груду искореженного дымящегося металла. Из пробоин текла смесь бензина и крови. Крики ужаса и боли заглушал гром новых ударов - это автомобили один за другим сходу врезались в образовавшуюся кучу. Гул моторов сменился ревом тысяч нетерпеливых автомобильных гудков.
   - Кто ищет, тот всегда найдет, - изрек мистер Джойбой, равнодушно глядя на происходящее.
   Над разбитыми машинами вскинулись языки пламени. Крики становились все пронзительнее, но их заглушал треск и шипение огня. Мистер Джойбой плюнул на ближайший раскаленный автомобиль.
   - Что же вы не идете к своему кораблю, пока движение не восстановилось? Как только дорогу расчистят, вам придется долго ждать подходящего случая.
   При этих словах Монтейлер, который уже направлялся к Кэт, обернулся.
   - Так... так это случается каждый день?
   - Каждый час, - уточнил мистер Джейбой. - Но не в часы пик. Тогда это случается не меньше двух раз в час. Вот почему здесь нет пешеходных переходов - они нам не нужны.
   - Виски пить - не дрова рубить, - сказал белобородый старец, задумчиво глядя на горящий автомобиль, в котором, как в западне, оказалась зажатой семья из четырех человек.
   - Но почему, почему же вы ничего не предпринимаете? закричал Монтейлер, силясь перекрыть шум и грохот.
   - Нам, горожанам, на все наплевать, - сказал мистер Джойбой.
   Что-то сдвинулось в душе Монтейлера. Он оглянулся и вперил, взгляд в каменные громады домов, потом перевел его на верхние этажи небоскребов, еще только обретавшие контуры в белесом клубящемся тумане. Глаза его расширились.
   - Неправда, - прохрипел он. - Все это неправда, этого не существует, этого нет и никогда не было, это только... только...
   Он поднял глаза к свинцовому небу, откуда на него безмолвно смотрели тысячи существ.
   - Неправда! - Его истеричный крик потряс воздух. - Неправда!
   Небо над Монтейлером разверзлось. Протяжный стон заполнил весь мир и разбил его вдребезги. Хлынули потоки тьмы, сменившиеся ослепительным светом. Здания исчезли. Земная поверхность вспучилась, рождая новые формы. На миг Монтейлер увидел Кэт - она неподвижно стояла среди рассыпающихся зданий и смотрела на него большими непонимающими глазами.
   И он побежал.
   Любойград исчез, погребенный под рухнувшим небом.
   13
   Монтейлер бежал по поперечной улице, спасаясь от растекавшегося вслед непроглядного мрака. Ктото бежал рядом, быть может, их было много, но он только ощущал их присутствие, никого не видя, ни на что не обращая внимания. Строения вокруг менялись, полупрозрачные контуры смыкались и расходились, но ему было не до того. Кэт исчезла, исчез корабль, все исчезло, все куда-то сгинуло, будто прошла тысяча лет, будто промчалась целая вечность. Он бежал по темнеющей улице среди людей, которых становилось все больше; они расступались перед ним и с удивлением смотрели вслед. Он все бежал и бежал, не слыша ни стука подков по каменной мостовой, ни голосов, ни криков. В его широко раскрытых глазах застыл ослепляющий ужас, мысли безнадежно путались, грудь разрывалась от нечеловеческого напряжения. Неожиданно Монтейлер столкнулся с высоким темным мужчиной, отлетел в сторону и больно ударился о каменную стену. Удар привел его в чувство, он огляделся, немного успокоился и, все еще хватая воздух широко открытым ртом, зашагал вперед по извилистой улице. Теперь он ясно видел окружавшие его дома и заполнявшую улицу толпу.
   Монтейлер двигался навстречу прошлому; река рремени, опережая его, бурно неслась вспять. Дома состарились, они тяжело нависли над узеньким переулком, готовые вот-вот рухнуть, верхние этажи выступали над нижними, и трухлявые балки под ними угрожающе скрипели. Все чаще вместо брусчатки под ногами попадался булыжник, иногда мостовой вовсе не было, в воздухе стоял запах затхлой воды. У людей в вычурных одеждах был мрачный вид. Грязные лохмотья смешивались с блеском шелков и сиерканием драгоценных камней. Серебро, золото, позвякивание шпаг в богато украшенных ножнах - и тут же грубая холстина, капюшоны, впалые рты, пустые глаза. Гулкие шаги подкованных сапог среди лачуг и мраморных дворцов. Шлепание босых ног. Посохи, костыли, золоченые трости. Голоса в мглистых закоулках, мужчины и женщины с безжизненными глазами, повозки, тачки. Товары, поделки, утварь...
   - Вам что-нибудь нужно? Купите вот это, сэр! Что вам угодно приобрести? Иглы, ткани, пояса, испанские перчатки, атласные ленты...
   Монтейлер протискивался сквозь толпу, подавленный обилием впечатлений, оглушенный шумом, запахами, пестротой. Женщины в черном, дети с глазами во все лицо останавливали его на каждом шагу.
   - Не нужен ли вам лудильщик? Не угодно ли украшений из золота и серебра? Не нужно ли вам починить котел, вазу, чашу?..
   На узенькой улочке появилась крытая коляска, запряженная парой лошадей. Народ жался к стенам домов, пропуская экипаж. Неожиданно коляска остановилась, и из нее выскочил полный мужчина. Его лысый череп отражал пламя факелов, освещавших улицу. Мужчина взбежал по ступенькам и исчез в дверях гостиницы, сопровождаемый раскрасневшимися от вина и веселья друзьями. Их возгласы смешались с криками нищих и торговцев: "Мистер Пиквик! Мистер Пиквик!"
   - Купите превосходный календарь!
   - Купите превосходную щетку!
   - Благородные господа! Пожертвуйте на хлеб для бедных заключенных!..
   Монтейлер ускорил шаги.
   14
   Мегаполис - угрюмый, весь в блестящих прямых плоскостях, царство функционализма. Наступил 2900 год, и Мегаполис покрывал всю поверхность Земли, как кожура покрывает апельсин. Это было одно единое здание высотой в две тысячи этажей. Тысяча верхних этажей была отведена под оборудование и аппаратуру, без которых не могло существовать это всеобъемлющее обиталище. Примерно половину нижних этажей занимали трубопроводы, кабели, шахты лифтов и т. п. В другой половине жили, мечтали, умирали миллиарды людей, каждый на своих выделенных ему трех с половиной квадратных метрах. Здесь был Директор, который дирижировал этой гигантской симфонией бурлящей жизни. Здесь была полиция, которая силой подкрепляла решения Директора. Здесь были священнослужители, технический персонал - каждое сословие насчитывало не менее миллиарда людей. Какие они имели привилегии, какие необозримые помещения располагались в тысяче верхних этажей, никому не доступных, кроме горстки избранных, - об этом можно было только гадать. Там должны были существовать целые галактики, отрезанные от перенаселенных нижних уровней, скрытые, изолированные, чуждые. В пустотах между трубами, кабелями, транспортными системами, холодильными камерами могли исчезнуть, чтобы создать свои собственные миры, миллионы людей - десять миллионов, сто, миллиард.
   В лабиринтах Мегаполиса человечество пыталось найти осуществление своих мечтаний, к чему оно извечно стремилось. Миллиарды людей занимались коллекционированием почтовых марок, миллиарды собирали денежные знаки или спичечные коробки. Здесь можно было встретить спиритуалистов, клептоманов, нарушителей супружеской верности, верующих, искавших утешения в какой-нибудь религии, и неверующих, которые не искали ничего. Здесь нашли пристанище миллион миллиардов помешанных, многие из которых обладали властью и богатством. Здесь жили крестьяне, мечтавшие о земле, и поэты, мечтавшие о звездах. Что бы человек ни делал, что бы ни чувствовал будь то отвратительно или возвышенно, - здесь всегда находился еще миллион людей, которые делали или чувствовали то же. На любой вопрос во Вселенной здесь тотчас можно было найти ответ, которым мог воспользоваться каждый, кто этого хотел, кто мог это сделать.
   Воплощение человеческого честолюбия, вершина славы, живой монумент торжеству духа над материей; величайшая фабрика плоти, созданная историей. Четыре квинтиллиона килограммов и с каждой секундой все больше и больше.
   Монтейлер пришел в Мегаполис.
   Коридорам не было конца. Их стены, некогда белые, теперь были неопределенного цвета. Через равные промежутки виднелись двери; однако в коридорах было столько людей, что ни одну из них нельзя было открыть, не задев кого-нибудь. С потолка падал слабый свет, в некоторых секциях освещения не было вовсе. Пластик на полах давно потерял блеск, -местами протерся. И всюду двигались люди, люди, люди.
   Монтейлер переходил из одного коридора в другой. На его пути попался огромный зал - гигантский для города, который не знал открытых пространств. Длина зала была не менее полутораста метров, ширина чуть поменьше, а в высоту он достигал десяти метров. Зал был пугающе огромным для населения, которое страдало агорафобией. Очень немногие отваживались заходить сюда. Сейчас здесь собралось около тысячи, быть может, две тысячи человек. Они разговаривали приглушенными голосами и жались к магазинам и киоскам, расположенным по периметру, не рискуя выйти на середину страшной зияющей пустыни.
   В газетном киоске продавались лишь немногие гаветы и журналы из тех двадцати с лишним тысяч, которые печатались в этой секции Мегаполиса. Здесь можно было найти публикации о кинематографе, электронике, фотоискусстве, религии, хобби, фантастике. Никакой порнографии, зато множество брошюр, посвященных контролю за рождаемостью. Население Мегаполиса ежедневно возрастало на четыре с половиной тысячи миллиардов человек.
   Проходя мимо одной из витрин, Монтейлер вдруг остановился. Он вернулся и взял с прилавка журнал, привлекший его внимание. Всю глянцевую обложку занимало знакомое лицо. Человек смотрел прямо в объектив. Боковое освещение резко подчеркивало жесткие складки около губ. Щеки обросли колючей щетиной, глаза в глубокой тени от козырька форменной фуражки отливали металлом и смотрели холодно и презрительно. Две звезды украшали отвороты расстегнутого воротника. На околышке фуражки ярко блестела золотая кокарда Межпланетной федерации.
   Название журнала было напечатано большими четкими буквами прямо по портрету - "Мегаинформ". Чуть пониже и помельче "Новости и комментарии". А серая полоса, подчеркивавшая все это, при ближайшем рассмотрении оказалась еще одной строчкой текста, набранной компактно и неброско:
   "Продажа разрешена только в секторе 644-5БСА Вертикаль".
   Рука, державшая журнал, слегка задрожала. На Монтейлера смотрело его собственное лицо. Как будто для того, чтобы устранить возможное сомнение, в нижнем правом углу обложки стояло имя: "Капитан Яаак Томорек Монтейлер".
   Монтейлер механически стал листать журнал. Он нашел статью, начинавшуюся еще одной его фотографией, - здесь он был изображен во весь рост, когда осторожно спускался из люка разведывательного корабля на поляну, покрытую пышной растительностью. Подпись под снимком гласила: "Вновь на Землю". Он углубился в текст.
   "Яаак Томорек (Мон) Монтейлер, 36 лет - старший представитель семьи, родословная которой прослеживается до первых колонистов, переселившихся на планету Фонтемгейт Гамма более 50 тысяч лет назад. Имея безупречное прошлое - сначала пилотразведчик космических сил Межпланетной федерации, а затем командор первой экспедиции на Землю (см. стр. 62), - он являет собой выдающийся образец кадровых офицеров нового типа, которые ныне расширяют границы федерации, осваивая новые пространства Вселенной.
   В течение двух лет капитан Монтейлер исследовал пограничные районы, быстро расширяющейся Межпланетной федерации вместе со своей привлекательной спутницей Кэтрин ди Рац, которая ныне является известным психологом (см. статью о ней на стр. 47). Заметим, что психолог ди Рац (не замужем) сопровождает капитана Монтейлера и при выполнении настоящего задания. Их отношения..."
   Монтейлер зажмурил глаза, почувствовав мгновенное головокружение. Усилием воли он овладел собой и вновь сосредоточился на статье. Она занимала две страницы и была иллюстрирована несколькими фотографиями.
   "Капитан Монтейлер родился в Бесэде на Фонтемгейт Гамма; летное образование получил на Фонтемгейт Дельта, стажировался в качестве пилотаразведчика в Управлении исследований Межпланетной федерации. Он заявил нашему корреспонденту..."
   "...Вполне естественно, что капитан Монтейлер оказался одним из тех, кто первым совершил посадку на Землю после того, как направленная им ранее разведывательная экспедиция окончилась неудачей: как известно, экипаж корабля встретился с фиванским сфинксом, который некогда был послан к нам богиней Герой и теперь находится..."
   "...Весьма примечателен тот факт, что первое знакомство с жизнью на Земле произошло на безумном чаепитии, которое имеет прямую связь с Алисой, встретившейся позднее с капитаном Монтейлером и психологом ди Рац..."
   В статье оказалось много сведений, она содержала подробнейшее описание всей жизни Монтейлера. Имя Алисы упоминалось в самой различной связи: Алиса была там-то, Алиса сделала то-то. Он не мог оторваться от текста.
   "Можно полагать, что капитан Монтейлер попытается установить контакт с одной из форм местных властей, причем он будет искать ту форму и в той обстановке, которые соответствуют его представлению о развитой культуре. Очевидно, под этим он подразумевает общество, ориентированное на преимущественное развитие науки и техники, общество того типа, который предугадывался в дозвездную эпоху. Не исключено..."
   Монтейлер дочитал до конца и отложил журнал. Он осмотрелся: в зале, кроме него, находились только два старика и молодая женщина в коротком голубом платье. Женщина украдкой разглядывала его, поглаживая правую ногу выше колена. Платье плотно облегало ее фигуру. Монтейлер непроизвольно бросил на нее оценивающий взгляд. Она надула губы.
   За спиной женщины ярко алел огромный плакат с золотыми буквами: "4 441 000 000000 детей ежедневно". И чуть ниже: "Твой ребенок уже лишний!" Он отвернулся.
   "Алиса, - думал он растерянно, - Алиса..." Потом произнес вслух:
   - Разум. Механизм истины. Это должно существовать. Это всегда существует. И здесь тоже.
   Он зашагал по коридору, который неожиданно опустел, и оказался перед массивной, слегка приоткрытой дверью. Дверь вела в маленькую темную каморку. Табличка на двери сообщила ему все, что он хотел знать. Монтейлер вошел в комнату, и его поглотил мрак.
   15
   Дверь раскрылась с мягким шипением, и Монтейлер вошел в светло-зеленый зал, освещенный единственным сияющим шаром, висевшим под потолком на высоте тридцати метров. Зал был пуст, только посредине стояли два стула. Монтейлер вздрогнул, когда дверь снова закрылась за ним. На одном., из стульев лицом к нему сидел человек. Он был молод, слишком молод, как показалось Монтейлеру, и рассматривал вошедшего насмешливым взглядом.
   - Полагаю, что должен принести вам свои поздравления, сухо сказал он. - Вы первый человек, прибывший сюда после столь долгого отсутствия.
   Он задумчиво посмотрел на Монтейлера.
   - Зачем вы вернулись?
   Монтейлер прислонился спиной к стене, которая едва заметно вибрировала. Он долго молчал.
   - Кто вы? - наконец спросил он.
   - Это вы, наверное, знаете.
   - Значит, машина.
   Беспокойство Монтейлера рассеялось. Напряжение прошло, рука соскользнула с рукоятки пистолета.
   - Скорее, я проекция, - сказал человек.
   Он встал и подошел к Монтейлеру. Это представлялось уже более приличным.
   - Но создали меня когда-то все же вы. И вы заслуживаете, чтобы вас встретили вежливо.
   Неожиданно он улыбнулся доброй снисходительной улыбкой.
   - Возможно, мне следовало бы выразиться иначе: вы заслуживаете, чтобы вас встретили с пониманием, тактично.
   Человек стоял перед Монтейлером, заложив руки за спину, и смотрел на него со смешанным чувством благожелательности и сожаления. Глаза казались черными отверстиями на лице. Монтейлер отвернулся.
   - Мы обнаружили вас, как только вы вышли из гиперпространства, - сказал человек холодно. - Сначала мне пришла в голову мысль активизировать наши защитные спутники, но затем я отказался от нее...
   Он быстро повернулся и, вновь дойдя до центра зала, резко спросил:
   - Зачем вы прибыли сюда? Что это - краткий визит, вызванный ностальгией, или вы в самом деле собираетесь вернуться на Землю?
   Теперь Монтейлер обрел полное самообладание. Люди порой сбивали его с толку, перед необъяснимыми явлениями он терялся, но здесь, наконец, он имел дело со здравым смыслом, с логикой, порядком. Он даже слегка подтянулся, расправил плечи. Приятно было ощущать тяжесть пистолета в кобуре.
   - Это Земля, - ответил он. - Она наша. Когда-то мы покинули ее, но это не значит, что мы ее забыли. Почему бы нам не вернуться? Это наш мир.