Страница:
Хм, очень похоже на нервные послания, которыми жена забрасывает загулявшего мужа.
Когда я читала очередное сообщение, зазвонил телефон. Определился номер – «Сергей-художник». Опять он! Я «сбросила» звонок. Ясно, что этот мужчина не замешан в убийстве. Если бы он убил Елохову, то не слал бы сейчас эсэмэски. Какой в этом смысл, ведь покойники обычно не отвечают на сообщения.
Стоп! А если это уловка? Вдруг он убил девушку, а теперь специально названивает, чтобы его не заподозрили в убийстве? Когда через секунду телефон заиграл опять и на экране высветился номер Сергея-художника, я нажала «прием».
– Да, – невнятно сказала я.
– Слава богу, жива! – воскликнул Сергей. – Я уже черте-те что думал!
– С кем имею честь разговаривать?
– Каринка, не дури. Между прочим, это совсем не смешно – пропадать на целые сутки. Что у тебя с телефоном?
– Я его выключила, потому что была на свадьбе.
– Чьей?
Хм, Сергей с Кариной на «ты», они явно приятельствуют, однако девушка почему-то не сообщила ему о предстоящем бракосочетании.
Вздохнув, я сказала:
– Я была на свадьбе Карины Елоховой.
Повисла пауза. Кажется, до мужчины начало доходить.
– Каринка, это правда не ты, что ли?
Ну, и как прикажете отвечать на этот вопрос?
– Правда.
– Карина вышла замуж?! – вскричал мужчина. – Почему у вас ее телефон? Кто вы такая?!
– У меня к вам аналогичный вопрос. Предлагаю встретиться, чтобы все обсудить.
– Да чего тут обсуждать, когда… – начал собеседник, но я его перебила:
– Знаете кафе «Одноногий Джо» на Тверской?
– Да, но…
– Успеете прибыть туда через полчаса?
– Да, но…
– Вот и отлично, значит, увидимся там.
– Но как я вас узнаю?
– Узнаете. Я такая… заметная и незабываемая.
Его я вычислила сразу, как только вошла в кафе. Только у одного из присутствующих мужчин на руках и футболке были следы краски. Он сидел около барной стойки и нервно крутил головой. Худощавый, с небольшой бородкой, волосы редкого цвета «пепельный блондин», неопределенного возраста, ему могло быть и тридцать, и все сорок пять.
Я подошла к нему.
– Вы Сергей?
Мужчина кивнул.
– Я только что говорила с вами по телефону. Меня зовут Людмила.
Едва скользнув по мне взглядом, он без всяких галантных расшаркиваний типа «приятно познакомиться» задал вопрос, который, очевидно, терзал его последние полчаса:
– Карина вышла замуж?!
– Свадьба была назначена на вчерашнее число, – осторожно сказала я.
– Кто жених? – продолжал допытываться Сергей.
– Один программист, его зовут Михаил.
С трагическим выражением лица собеседник переваривал новую информацию.
– Почему же она мне не сказала, что выходит замуж? Как она могла?!
– Вероятно, не посчитала нужным. Вы кем ей приходились?
Художник мгновенно вцепился в последнее слово:
– Почему вы говорите о ней в прошедшем времени? С Кариной что-то случилось?
Я решила повременить с правдой.
– Нет, ничего не случилось, просто она уехала. Далеко. В Америку.
В глазах Сергея застыл ужас.
– С мужем? Навсегда?!
– Скорей всего. Так все-таки, кем вы ей приходились?
Он глотнул из стакана жидкость, по цвету напоминающую виски, и ответил:
– Я был для нее никем, она для меня – всем.
Красиво сказал! Похоже, Карина разбивала мужские сердца, как семечки щелкала: и Мишку, убежденного противника брака, она повела в ЗАГС, и художник этот был у ее ног… Вот бы мне так научиться!
Бармен, который давно прислушивался к нашему разговору, деликатно кашлянул. Сергей понял намек:
– Людмила, что будете пить?
– Какой-нибудь коктейль.
Бармен принялся перечислять:
– «Ванильное небо», «Ночь с Казановой», «Блондинка и брюнетка»…
– Пожалуй, я возьму последнее, только все-таки с учетом гендерных различий.
– В смысле?
– Сделайте мне коктейль «Блондин и брюнет».
Бармен кивнул и принялся мешать ингредиенты. Через минуту я получила высокий стакан, на дне которого плескался яичный ликер, а сверху его украшал взбитый шоколад.
– М-м-м, вкусно, – пробормотала я, втянув коктейль через трубочку, – только слишком приторно.
– Потому что блондинок и брюнеток лучше употреблять поодиночке, – мрачно отозвался художник.
Его замечание напомнило мне о цели своего визита:
– Сергей, а как вы познакомились с Кариной? По Интернету?
Мужчина оскорбился:
– За кого вы меня принимаете? Я не знакомлюсь с женщинами по Интернету! Карина пришла ко мне по работе. Она искала картины Николая Кулебякина для своего музея, я ей помог. Знаете такого художника? Мы с ним одно время дружили. Он, кстати, тоже уехал в Америку, эмигрировал в начале девяностых, как только подняли «железный занавес». И чего они все туда едут, медом, что ли, там намазано?
Я пожала плечами:
– Ясно чего – страна больших возможностей. Сегодня ты продаешь газеты, а завтра…
– …а завтра снова продаешь газеты, – подхватил Сергей. – Американская мечта – это миф. Мол, стоит только ступить на эту землю обетованную, как сразу на тебя свалится роскошный автомобиль, дом с бассейном и солидный счет в банке. На самом деле там можно научиться только одному – вкалывать с утра до ночи. И стоит ради этого тащиться на другой конец света? Если у человека нет покоя в душе, ему везде будет плохо.
Я не стала спорить, хотя придерживалась противоположной точки зрения. Лично знаю несколько человек, которые уехали в США и стали там довольно состоятельными гражданами. Конечно, богатство на них не с неба упало, они всего добились упорным трудом. А вот в нашей стране упорный труд не в почете. В России от большой работы у человека может вырасти только маленький горбик.
Собеседник отпил из бокала и продолжил:
– Где родился, там и пригодился, – знаете такую поговорку? Взять хотя бы Кольку Кулебякина. В Америке он кем только не работал: и дворником, и официантом, даже выгуливал собак богатых дамочек. Как художник он там никому не был нужен, его картины никто не покупал. Справедливости ради надо заметить, что и на Родине ему никто персональных выставок не устраивал. Но ведь здесь он не собачьи какашки убирал, правда? У него была мастерская, и довольно приличная, практически в центре Москвы. Не всегда картины удавалось продать, большей частью Колька раздавал свои творения. Но он дышал полной грудью, творил, летал над серыми буднями, вы меня понимаете? А в Америке он прожил всего пять лет. Пять лет выгуливал чужих собак – и умер на улице, с собачьим поводком в руках. Официальная версия смерти – приступ астмы, который не успели снять. Символичная смерть, вы не находите? Он просто задохнулся, в этом мире лжи и чистогана.
– Тем не менее его картины понадобились музею, – заметила я, – значит, чего-то он в Америке достиг? Ведь не зря же Карина интересовалась именно его творчеством?
Сергей пренебрежительно фыркнул:
– Подумаешь – музей! Мои картины тоже висят в музее Волгодонска, я же не кричу об этом на каждом углу. Да, Карине был нужен именно Кулебякин, потому что она устраивала выставку «Городской нативизм семидесятых», а Колька, как выражаются искусствоведы, являлся ярчайшим представителем именно этого направления. Но все его работы, разумеется, были выполнены здесь, в Советском Союзе. У меня лично сохранились две картины, я отдал их Карине. Позже она попросила сделать с них копии, я сделал. У Кольки оказалась такая прилипчивая манера, что потом долгое время я не мог от нее избавиться.
Если честно, я абсолютно не разбираюсь в живописи, и разговор начал меня утомлять. История жизни незнакомого художника Николая Кулебякина, безусловно, занимательна, однако меня больше интересует биография другой незнакомки – Карины Елоховой. Софья уверена: ее подругу погубили неразборчивые связи с обеспеченными мужчинами. Сергей одет весьма скромно, подозреваю, что церковная мышь по сравнению с ним – олигарх. Если его не связывала с Кариной постель, то он вне подозрений.
Я не знала, как подобраться к главному, поэтому спросила прямо:
– Извините за любопытство, у вас с Кариной были интимные отношения?
Моя беспардонность развеселила собеседника:
– Опаньки! Что за странный вопрос? Почему вы интересуетесь?
Я замялась лишь на секунду, гениальное решение пришло само собой:
– Дело в том, что у Карины обнаружили заболевание, передающееся половым путем. Она уехала в Америку лечиться. Перед своим отъездом она поручила мне деликатную миссию – обзвонить всех мужчин, с которыми у нее были сексуальные контакты, и сказать, чтобы они сдали анализы. Если болезнь не лечить, гарантирован смертельный исход.
– Так она уехала в Америку лечиться или с мужем? Карина вышла замуж или нет?!
Я во все глаза уставилась на Сергея. Если в данных обстоятельствах его волнует лишь это, то даю руку на отсечение: постель они не делили. Либо художник напрочь лишен чувства самосохранения.
– Она вышла замуж? – с настойчивостью маньяка вопрошал Сергей.
Я сжалилась над ним:
– Нет, не вышла. Уехала на лечение в США.
Его лицо осветила надежда, и я поспешно добавила:
– Но оно будет очень, очень длительным. Лет пять, а то и дольше. Все в руках божьих.
– Что за болезнь?
– Я не могу сказать, это врачебная тайна. Вот если бы вы были любовником Карины, я бы сказала…
– Увы, я не был ее любовником. Карина относилась ко мне по-приятельски, я хотел большего, но не смел надеяться. Она ведь такая шикарная девушка! Максимум, на что я решался, – это звонить ей каждый день, просто напоминать о себе.
Я вспомнила семнадцать эсэмэсок, которые Сергей настрочил, когда Елохова однажды вдруг не взяла трубку. Я бы от такого приятельского внимания взвыла. А вот Карина не сообщила художнику о том, что выходит замуж, намеревалась и дальше держать воздыхателя на крючке. Зачем он был ей нужен? Тешил женское самолюбие? Или его берегли на черный день?
Сергей как-то замялся, нервно подвигал пустой стакан по барной стойке, потом все-таки решился:
– Вы сказали, что намереваетесь предупредить всех мужчин, с которыми Карина… ну… близко общалась. А много их было, таких мужчин?
Меня несло на крыльях вранья:
– Понятия не имею. Мы с Кариной прощались впопыхах, толком и поговорить не успели. А в американской больнице ей не до разговоров будет. Она оставила свой мобильник, и я решила обзвонить всех абонентов мужского пола, которые значатся в записной книжке. Кстати, а вы, случайно, не знаете кого-нибудь, с кем она… хм… кого она могла заразить?
У Сергея заиграли желваки, и ответил он спокойным тоном:
– Не знаю.
– Болезнь очень серьезная, – напирала я, – чем раньше человек о ней узнает, тем эффективнее будет лечение. Если у вас есть какие-то догадки, пожалуйста, не скрывайте! Речь идет о жизни и смерти!
– Есть у меня одно подозрение… – неохотно проговорил Сергей. – Только не подумайте, что я за ней следил!
– Ну что вы, у меня и в мыслях не было.
Конечно же он за ней следил. Карина приехала к художнику в мастерскую, чтобы забрать копию картины, была, как обычно, мила и недосягаема. По-дружески чмокнула в щечку и упорхнула, а он не удержался и вышел вслед за ней. Как будто бы за сигаретами, но на самом деле – чтобы напоследок увидеть, как любимый силуэт направляется к метро. Однако Карина к метро не пошла. Около подъезда ее ждал мужчина на роскошной иномарке. Карина села в машину – и с диким ревом автомобиль умчался со двора.
– С чего вы взяли, что у них отношения? – спросила я. – Мало ли кто ее подвозил.
– Это сразу чувствуется. Как она на него смотрела, как он дотронулся до ее руки… Такое невозможно объяснить, просто чувствуешь – и всё.
– А как можно найти этого мужчину?
– У него дорогая машина – «Porsche Cayenne», знаете такую? Новая стоит как двухкомнатная квартира в Москве.
– «Porsche» – это, безусловно, ориентир, – насмешливо протянула я, – только в Москве таких никак не меньше тысячи. Как насчет имени, домашнего адреса и места работы?
– Пожалуйста, записывайте: Вадим Григорьевич Архангельский, домашний адрес не скажу, а работает он на Главпочтамте, что на Варшавском шоссе.
Наверное, у меня был очень глупый вид – с выпученными глазами и отвисшей челюстью, потому что Сергей улыбнулся:
– Не удивляйтесь, я не ясновидящий, моей осведомленности есть разумное объяснение.
Неделю спустя художник отправился на почту получить посылку из-за границы. Однако вместо коробки ему выдали бумажку, на которой было написано «Таможенное уведомление».
– Посылка задержана таможней, – объяснила уставшая сотрудница почты, – поезжайте туда и разбирайтесь. Без штампа на уведомлении не приходите.
Сергей отправился на Варшавское шоссе, где сначала выстоял дикую очередь, а потом долго препирался с вредной теткой в синем кителе, занимавшей должность таможенного инспектора.
– Вы должны оплатить таможенный сбор и пошлину, – заявила тетка. – Всего около двадцати восьми тысяч рублей.
– За что?! – возопил художник, в кармане которого болтались последние пятьсот рублей.
– Отправитель оценил посылку в двадцать шесть евро, но мне кажется, что ее стоимость намного выше. В посылке находится картина, возможно, она стоит несколько тысяч евро.
– Это моя картина, вы понимаете, моя! – горячился Сергей. – Набросок, который я сделал масляными красками, когда был в гостях у друга в Швейцарии. В день отъезда краски еще не просохли, вот я и попросил выслать картину позже. Двадцать шесть евро – правильная цена, именно столько стоит сам холст и краски.
Упоминание Швейцарии еще больше разозлило тетку.
– Принесите справку из Министерства культуры, что картина не имеет художественной ценности, – прошипела она, – тогда я вам поверю. Только имейте в виду, что очередь на экспертизу расписана на полгода вперед. Следующий!
Если бы в посылке была какая-нибудь шмотка, то художник махнул бы на нее рукой. Но картина – альпийский пейзаж – была ему дорога, потому что получилась на удивление удачной. Сергей, человек в принципе не скандальный, отправился жаловаться к начальнику таможенного отдела.
Каково же было удивление посетителя, когда в кабинете он увидел того самого мужика, который подвозил девушку его мечты!
– Вы знакомы с Кариной Елоховой? – вырвалось у Сергея.
Мужчина и бровью не повел:
– А вы, собственно, кто? По какому вопросу?
Художник объяснил. Начальник пообещал разобраться, и через пять минут та самая инспекторша, фальшиво улыбаясь, поставила на таможенном уведомлении Сергея штамп «К выдаче разрешить».
Я выслушала рассказ Сергея, но у меня остались сомнения:
– А вы точно узнали этого Вадима Григорьевича? Вообще-то он не подтвердил, что знаком с Кариной.
– А зачем ему подтверждать? Он женат, однозначно. К чему лишний компромат? Но вот то, как молниеносно была решена моя проблема, – это показатель. Знает он Карину, поэтому и оказал мне небольшую услугу. – Помолчав немного, Сергей развел руками: – Собственно, это всё, чем я могу помочь.
Я поблагодарила художника и направилась к выходу. Уже на улице он меня догнал.
– Людмила, у меня к вам просьба, обещайте, что выполните!
– Смотря какая.
– Когда Карина вернется, дайте мне знать.
Я вздохнула. Любовь – это удивительная возможность подарить свою жизнь человеку, который вам абсолютно не подходит. Похоже, Сергей всё еще горит желанием вручить ценный подарок.
Глава 7
Когда я читала очередное сообщение, зазвонил телефон. Определился номер – «Сергей-художник». Опять он! Я «сбросила» звонок. Ясно, что этот мужчина не замешан в убийстве. Если бы он убил Елохову, то не слал бы сейчас эсэмэски. Какой в этом смысл, ведь покойники обычно не отвечают на сообщения.
Стоп! А если это уловка? Вдруг он убил девушку, а теперь специально названивает, чтобы его не заподозрили в убийстве? Когда через секунду телефон заиграл опять и на экране высветился номер Сергея-художника, я нажала «прием».
– Да, – невнятно сказала я.
– Слава богу, жива! – воскликнул Сергей. – Я уже черте-те что думал!
– С кем имею честь разговаривать?
– Каринка, не дури. Между прочим, это совсем не смешно – пропадать на целые сутки. Что у тебя с телефоном?
– Я его выключила, потому что была на свадьбе.
– Чьей?
Хм, Сергей с Кариной на «ты», они явно приятельствуют, однако девушка почему-то не сообщила ему о предстоящем бракосочетании.
Вздохнув, я сказала:
– Я была на свадьбе Карины Елоховой.
Повисла пауза. Кажется, до мужчины начало доходить.
– Каринка, это правда не ты, что ли?
Ну, и как прикажете отвечать на этот вопрос?
– Правда.
– Карина вышла замуж?! – вскричал мужчина. – Почему у вас ее телефон? Кто вы такая?!
– У меня к вам аналогичный вопрос. Предлагаю встретиться, чтобы все обсудить.
– Да чего тут обсуждать, когда… – начал собеседник, но я его перебила:
– Знаете кафе «Одноногий Джо» на Тверской?
– Да, но…
– Успеете прибыть туда через полчаса?
– Да, но…
– Вот и отлично, значит, увидимся там.
– Но как я вас узнаю?
– Узнаете. Я такая… заметная и незабываемая.
Его я вычислила сразу, как только вошла в кафе. Только у одного из присутствующих мужчин на руках и футболке были следы краски. Он сидел около барной стойки и нервно крутил головой. Худощавый, с небольшой бородкой, волосы редкого цвета «пепельный блондин», неопределенного возраста, ему могло быть и тридцать, и все сорок пять.
Я подошла к нему.
– Вы Сергей?
Мужчина кивнул.
– Я только что говорила с вами по телефону. Меня зовут Людмила.
Едва скользнув по мне взглядом, он без всяких галантных расшаркиваний типа «приятно познакомиться» задал вопрос, который, очевидно, терзал его последние полчаса:
– Карина вышла замуж?!
– Свадьба была назначена на вчерашнее число, – осторожно сказала я.
– Кто жених? – продолжал допытываться Сергей.
– Один программист, его зовут Михаил.
С трагическим выражением лица собеседник переваривал новую информацию.
– Почему же она мне не сказала, что выходит замуж? Как она могла?!
– Вероятно, не посчитала нужным. Вы кем ей приходились?
Художник мгновенно вцепился в последнее слово:
– Почему вы говорите о ней в прошедшем времени? С Кариной что-то случилось?
Я решила повременить с правдой.
– Нет, ничего не случилось, просто она уехала. Далеко. В Америку.
В глазах Сергея застыл ужас.
– С мужем? Навсегда?!
– Скорей всего. Так все-таки, кем вы ей приходились?
Он глотнул из стакана жидкость, по цвету напоминающую виски, и ответил:
– Я был для нее никем, она для меня – всем.
Красиво сказал! Похоже, Карина разбивала мужские сердца, как семечки щелкала: и Мишку, убежденного противника брака, она повела в ЗАГС, и художник этот был у ее ног… Вот бы мне так научиться!
Бармен, который давно прислушивался к нашему разговору, деликатно кашлянул. Сергей понял намек:
– Людмила, что будете пить?
– Какой-нибудь коктейль.
Бармен принялся перечислять:
– «Ванильное небо», «Ночь с Казановой», «Блондинка и брюнетка»…
– Пожалуй, я возьму последнее, только все-таки с учетом гендерных различий.
– В смысле?
– Сделайте мне коктейль «Блондин и брюнет».
Бармен кивнул и принялся мешать ингредиенты. Через минуту я получила высокий стакан, на дне которого плескался яичный ликер, а сверху его украшал взбитый шоколад.
– М-м-м, вкусно, – пробормотала я, втянув коктейль через трубочку, – только слишком приторно.
– Потому что блондинок и брюнеток лучше употреблять поодиночке, – мрачно отозвался художник.
Его замечание напомнило мне о цели своего визита:
– Сергей, а как вы познакомились с Кариной? По Интернету?
Мужчина оскорбился:
– За кого вы меня принимаете? Я не знакомлюсь с женщинами по Интернету! Карина пришла ко мне по работе. Она искала картины Николая Кулебякина для своего музея, я ей помог. Знаете такого художника? Мы с ним одно время дружили. Он, кстати, тоже уехал в Америку, эмигрировал в начале девяностых, как только подняли «железный занавес». И чего они все туда едут, медом, что ли, там намазано?
Я пожала плечами:
– Ясно чего – страна больших возможностей. Сегодня ты продаешь газеты, а завтра…
– …а завтра снова продаешь газеты, – подхватил Сергей. – Американская мечта – это миф. Мол, стоит только ступить на эту землю обетованную, как сразу на тебя свалится роскошный автомобиль, дом с бассейном и солидный счет в банке. На самом деле там можно научиться только одному – вкалывать с утра до ночи. И стоит ради этого тащиться на другой конец света? Если у человека нет покоя в душе, ему везде будет плохо.
Я не стала спорить, хотя придерживалась противоположной точки зрения. Лично знаю несколько человек, которые уехали в США и стали там довольно состоятельными гражданами. Конечно, богатство на них не с неба упало, они всего добились упорным трудом. А вот в нашей стране упорный труд не в почете. В России от большой работы у человека может вырасти только маленький горбик.
Собеседник отпил из бокала и продолжил:
– Где родился, там и пригодился, – знаете такую поговорку? Взять хотя бы Кольку Кулебякина. В Америке он кем только не работал: и дворником, и официантом, даже выгуливал собак богатых дамочек. Как художник он там никому не был нужен, его картины никто не покупал. Справедливости ради надо заметить, что и на Родине ему никто персональных выставок не устраивал. Но ведь здесь он не собачьи какашки убирал, правда? У него была мастерская, и довольно приличная, практически в центре Москвы. Не всегда картины удавалось продать, большей частью Колька раздавал свои творения. Но он дышал полной грудью, творил, летал над серыми буднями, вы меня понимаете? А в Америке он прожил всего пять лет. Пять лет выгуливал чужих собак – и умер на улице, с собачьим поводком в руках. Официальная версия смерти – приступ астмы, который не успели снять. Символичная смерть, вы не находите? Он просто задохнулся, в этом мире лжи и чистогана.
– Тем не менее его картины понадобились музею, – заметила я, – значит, чего-то он в Америке достиг? Ведь не зря же Карина интересовалась именно его творчеством?
Сергей пренебрежительно фыркнул:
– Подумаешь – музей! Мои картины тоже висят в музее Волгодонска, я же не кричу об этом на каждом углу. Да, Карине был нужен именно Кулебякин, потому что она устраивала выставку «Городской нативизм семидесятых», а Колька, как выражаются искусствоведы, являлся ярчайшим представителем именно этого направления. Но все его работы, разумеется, были выполнены здесь, в Советском Союзе. У меня лично сохранились две картины, я отдал их Карине. Позже она попросила сделать с них копии, я сделал. У Кольки оказалась такая прилипчивая манера, что потом долгое время я не мог от нее избавиться.
Если честно, я абсолютно не разбираюсь в живописи, и разговор начал меня утомлять. История жизни незнакомого художника Николая Кулебякина, безусловно, занимательна, однако меня больше интересует биография другой незнакомки – Карины Елоховой. Софья уверена: ее подругу погубили неразборчивые связи с обеспеченными мужчинами. Сергей одет весьма скромно, подозреваю, что церковная мышь по сравнению с ним – олигарх. Если его не связывала с Кариной постель, то он вне подозрений.
Я не знала, как подобраться к главному, поэтому спросила прямо:
– Извините за любопытство, у вас с Кариной были интимные отношения?
Моя беспардонность развеселила собеседника:
– Опаньки! Что за странный вопрос? Почему вы интересуетесь?
Я замялась лишь на секунду, гениальное решение пришло само собой:
– Дело в том, что у Карины обнаружили заболевание, передающееся половым путем. Она уехала в Америку лечиться. Перед своим отъездом она поручила мне деликатную миссию – обзвонить всех мужчин, с которыми у нее были сексуальные контакты, и сказать, чтобы они сдали анализы. Если болезнь не лечить, гарантирован смертельный исход.
– Так она уехала в Америку лечиться или с мужем? Карина вышла замуж или нет?!
Я во все глаза уставилась на Сергея. Если в данных обстоятельствах его волнует лишь это, то даю руку на отсечение: постель они не делили. Либо художник напрочь лишен чувства самосохранения.
– Она вышла замуж? – с настойчивостью маньяка вопрошал Сергей.
Я сжалилась над ним:
– Нет, не вышла. Уехала на лечение в США.
Его лицо осветила надежда, и я поспешно добавила:
– Но оно будет очень, очень длительным. Лет пять, а то и дольше. Все в руках божьих.
– Что за болезнь?
– Я не могу сказать, это врачебная тайна. Вот если бы вы были любовником Карины, я бы сказала…
– Увы, я не был ее любовником. Карина относилась ко мне по-приятельски, я хотел большего, но не смел надеяться. Она ведь такая шикарная девушка! Максимум, на что я решался, – это звонить ей каждый день, просто напоминать о себе.
Я вспомнила семнадцать эсэмэсок, которые Сергей настрочил, когда Елохова однажды вдруг не взяла трубку. Я бы от такого приятельского внимания взвыла. А вот Карина не сообщила художнику о том, что выходит замуж, намеревалась и дальше держать воздыхателя на крючке. Зачем он был ей нужен? Тешил женское самолюбие? Или его берегли на черный день?
Сергей как-то замялся, нервно подвигал пустой стакан по барной стойке, потом все-таки решился:
– Вы сказали, что намереваетесь предупредить всех мужчин, с которыми Карина… ну… близко общалась. А много их было, таких мужчин?
Меня несло на крыльях вранья:
– Понятия не имею. Мы с Кариной прощались впопыхах, толком и поговорить не успели. А в американской больнице ей не до разговоров будет. Она оставила свой мобильник, и я решила обзвонить всех абонентов мужского пола, которые значатся в записной книжке. Кстати, а вы, случайно, не знаете кого-нибудь, с кем она… хм… кого она могла заразить?
У Сергея заиграли желваки, и ответил он спокойным тоном:
– Не знаю.
– Болезнь очень серьезная, – напирала я, – чем раньше человек о ней узнает, тем эффективнее будет лечение. Если у вас есть какие-то догадки, пожалуйста, не скрывайте! Речь идет о жизни и смерти!
– Есть у меня одно подозрение… – неохотно проговорил Сергей. – Только не подумайте, что я за ней следил!
– Ну что вы, у меня и в мыслях не было.
Конечно же он за ней следил. Карина приехала к художнику в мастерскую, чтобы забрать копию картины, была, как обычно, мила и недосягаема. По-дружески чмокнула в щечку и упорхнула, а он не удержался и вышел вслед за ней. Как будто бы за сигаретами, но на самом деле – чтобы напоследок увидеть, как любимый силуэт направляется к метро. Однако Карина к метро не пошла. Около подъезда ее ждал мужчина на роскошной иномарке. Карина села в машину – и с диким ревом автомобиль умчался со двора.
– С чего вы взяли, что у них отношения? – спросила я. – Мало ли кто ее подвозил.
– Это сразу чувствуется. Как она на него смотрела, как он дотронулся до ее руки… Такое невозможно объяснить, просто чувствуешь – и всё.
– А как можно найти этого мужчину?
– У него дорогая машина – «Porsche Cayenne», знаете такую? Новая стоит как двухкомнатная квартира в Москве.
– «Porsche» – это, безусловно, ориентир, – насмешливо протянула я, – только в Москве таких никак не меньше тысячи. Как насчет имени, домашнего адреса и места работы?
– Пожалуйста, записывайте: Вадим Григорьевич Архангельский, домашний адрес не скажу, а работает он на Главпочтамте, что на Варшавском шоссе.
Наверное, у меня был очень глупый вид – с выпученными глазами и отвисшей челюстью, потому что Сергей улыбнулся:
– Не удивляйтесь, я не ясновидящий, моей осведомленности есть разумное объяснение.
Неделю спустя художник отправился на почту получить посылку из-за границы. Однако вместо коробки ему выдали бумажку, на которой было написано «Таможенное уведомление».
– Посылка задержана таможней, – объяснила уставшая сотрудница почты, – поезжайте туда и разбирайтесь. Без штампа на уведомлении не приходите.
Сергей отправился на Варшавское шоссе, где сначала выстоял дикую очередь, а потом долго препирался с вредной теткой в синем кителе, занимавшей должность таможенного инспектора.
– Вы должны оплатить таможенный сбор и пошлину, – заявила тетка. – Всего около двадцати восьми тысяч рублей.
– За что?! – возопил художник, в кармане которого болтались последние пятьсот рублей.
– Отправитель оценил посылку в двадцать шесть евро, но мне кажется, что ее стоимость намного выше. В посылке находится картина, возможно, она стоит несколько тысяч евро.
– Это моя картина, вы понимаете, моя! – горячился Сергей. – Набросок, который я сделал масляными красками, когда был в гостях у друга в Швейцарии. В день отъезда краски еще не просохли, вот я и попросил выслать картину позже. Двадцать шесть евро – правильная цена, именно столько стоит сам холст и краски.
Упоминание Швейцарии еще больше разозлило тетку.
– Принесите справку из Министерства культуры, что картина не имеет художественной ценности, – прошипела она, – тогда я вам поверю. Только имейте в виду, что очередь на экспертизу расписана на полгода вперед. Следующий!
Если бы в посылке была какая-нибудь шмотка, то художник махнул бы на нее рукой. Но картина – альпийский пейзаж – была ему дорога, потому что получилась на удивление удачной. Сергей, человек в принципе не скандальный, отправился жаловаться к начальнику таможенного отдела.
Каково же было удивление посетителя, когда в кабинете он увидел того самого мужика, который подвозил девушку его мечты!
– Вы знакомы с Кариной Елоховой? – вырвалось у Сергея.
Мужчина и бровью не повел:
– А вы, собственно, кто? По какому вопросу?
Художник объяснил. Начальник пообещал разобраться, и через пять минут та самая инспекторша, фальшиво улыбаясь, поставила на таможенном уведомлении Сергея штамп «К выдаче разрешить».
Я выслушала рассказ Сергея, но у меня остались сомнения:
– А вы точно узнали этого Вадима Григорьевича? Вообще-то он не подтвердил, что знаком с Кариной.
– А зачем ему подтверждать? Он женат, однозначно. К чему лишний компромат? Но вот то, как молниеносно была решена моя проблема, – это показатель. Знает он Карину, поэтому и оказал мне небольшую услугу. – Помолчав немного, Сергей развел руками: – Собственно, это всё, чем я могу помочь.
Я поблагодарила художника и направилась к выходу. Уже на улице он меня догнал.
– Людмила, у меня к вам просьба, обещайте, что выполните!
– Смотря какая.
– Когда Карина вернется, дайте мне знать.
Я вздохнула. Любовь – это удивительная возможность подарить свою жизнь человеку, который вам абсолютно не подходит. Похоже, Сергей всё еще горит желанием вручить ценный подарок.
Глава 7
Только подходя к своему дому, я сообразила, до чего же проголодалась. Целый день на ногах, и хоть бы кто бутербродик с колбаской предложил! А «блондин» с «брюнетом» только раззадорили аппетит. Настька, скорее всего, из квартиры не выходила, холодильник пустой. Я завернула в супермаркет, молясь, чтобы очередь в кассу не оказалась с километр.
Как обычно, я побросала в тележку самые необходимые и дешевые продукты: курица «тушкой», молоко в мягком пакете, яйца, масло, хлеб, пачка макарон, рис… Из излишеств – зефир в шоколаде и пачка овсяного печенья. Кассирша пробила мои покупки и отчеканила:
– Восемьсот двадцать семь рублей тридцать копеек.
Я решила, что ослышалась:
– Сколько-сколько?
Она повторила.
– Должно быть, вы неправильно посчитали, – улыбнулась я.
– Не морочьте мне голову, – взъярилась кассирша, – считаю не я, а машина!
Я была сама доброжелательность и кротость:
– Понимаете, я всегда беру примерно одинаковый набор продуктов, и раньше всегда укладывалась в пятьсот рублей. А сейчас – больше восьмисот. Вот я и предполагаю, что вы дважды пробили один и тот же товар. Проверьте, пожалуйста.
– Женщина, вы с луны свалились? Про инфляцию слышали что-нибудь? В этом месяце только официальная инфляция составила двадцать пять процентов, на сколько всё подорожало на самом деле, считайте сами!
Я вытащила кошелек и отдала требуемую сумму. Однако не до конца поверила кассирше и, отъехав с тележкой в сторонку, принялась пересчитывать цифры в чеке. Итог сошелся! Укладывая продукты в пакет, я заметила, что еще какая-то пенсионерка озадаченно пялится на свой чек.
– Я тоже в шоке! – скорбно посочувствовала я. – Инфляция!
– Да чтоб они там все передохли! – вскинулась «божий одуванчик». – Кровососы проклятые!
И хотя адресат не был назван, не оставалось сомнений, кому предназначается пожелание.
Квартира встретила меня яростным лаем. Когда я открыла дверь, под ноги мне бросился карликовый пудель. Пес энергично прыгал, явно намереваясь разодрать мои колготки.
– Кто это?! – завопила я, поджимая то одну, то вторую ногу. – Уберите его от меня!
– Это Дуся, – затараторила Анастасия, оттаскивая псину, – правда, прелесть? Хотела оставить Дусечку с мамой, но решила взять сюда. Я так скучала! Ты ведь не против? Не волнуйся, Дусечка, это свои. Тетя Люся пришла, молочка принесла. Ты, кстати, молока-то купила? А то Дуся любит геркулесовую кашку на молоке.
– Купила, – сказала я, разгружая сумки. – А где Пайса? Как моя кошка уживется с твоей собакой?!
– Кошку я пока заперла в спальне, пусть привыкнет. Но ты не волнуйся, они чудесно уживутся, моя Дусечка – почти что кошка. Ты только посмотри, какая лапочка! – И Пчелкина сунула мне псину под нос.
Если честно, я была не в восторге. Нет, поймите меня правильно, я к собакам отношусь хорошо. В принципе. Иногда они даже вызывают мое восхищение: например, когда гуляют с хозяином на поводке и в наморднике. Но одобряю я только больших и статных собак. Маленьких шавок на дух не переношу! Таксы, пудели, той-терьеры и прочая мелочовка своим назойливым тявканьем и суетливым метанием туда-сюда вызывают у меня приступ мигрени. Искренне не понимаю, как люди могут любить этих жалких существ.
Я решила уйти от конфликта, сменив тему:
– Между прочим, продукты подорожали.
– А я работу бросила, – отозвалась подруга. – Ты же понимаешь, если я в розыске, то не могу появиться на службе, меня сразу сцапают.
– Значит, будем жить на одну мою зарплату, – констатировала я. – Весело!
– Ты не переживай, – успокоила Анастасия, – я придумала, как разбогатеть. Дуся нам поможет.
Я уставилась на собачонку.
– Дуся? А что, она умеет составлять бухгалтерский баланс? Пишет компьютерные программы? Или сочиняет любовные романы?
– Вообще-то Дуся – это он. Кобель. По паспорту его зовут Дюссельдорф, но в детстве он был таким лапочкой, такой дусечкой, что прижилось это имя.
– Так он кобель? – Я изобразила бурную радость. – Ну, это здорово меняет дело! Теперь мы точно не пропадем!
– Не ехидничай. Это действительно меняет дело. Мы займемся вязкой собак!
Меня охватил ужас.
– То есть на этой кухне будут рождаться щенки?! Изо дня в день, помет за пометом?!
– Иногда ты бываешь на удивление туповата, не замечала? – раздраженно отозвалась Пчелкина. – Как кобель может щениться? Это доступно только, извини за выражение, сукам.
– Значит, здесь будут рожать суки?
– Нет, суки будут рожать у себя дома. Мы будем использовать Дусю как элитного производителя. Он, между прочим, с родословной! И редкого персикового окраса! Участник престижных выставок! Ему присужден титул резервного победителя класса! О чем имеется соответствующий диплом! Теперь понятно?
Элитный производитель в это время терзал полиэтиленовый пакет, пытаясь добраться до курицы.
– Хм, и что, это выгодно – быть производителем? – полюбопытствовала я, отбирая дичь.
– За каждую случку, которая закончилась родами, хозяева кобеля получают щенка. Сегодня щенок карликового пуделя стоит около тысячи долларов.
– Тысяча долларов?! – Я почувствовала к Дусе симпатию, несмотря на то что гнусный кобель покушался теперь на пачку масла.
– Ну, может, и не совсем тысячу, а, допустим, восемьсот. Но ведь он может делать это каждый день. – Споткнувшись о мой недоверчивый взгляд, подруга бодро поправилась: – Три раза в неделю – точно!
– Неужели в Москве так много сексуально-озабоченных пуделих? Услуги Дуси будут востребованы?
– Еще бы! Одиноких пуделих в столице ничуть не меньше, чем одиноких женщин за тридцать.
– Тогда мы точно озолотимся.
– Так тебе понравилась идея? – допытывалась Анастасия.
Я была вынуждена признать, что идея мне нравится, хотя она и попахивает собачьим сутенерством.
– Отлично! Кстати, я уже договорилась, сегодня к нам приедет невеста. Если точнее, то уже через… – Настька посмотрела на часы, – двадцать минут она должна быть здесь.
– Почему это невеста приедет сюда?! – тут же взвилась я. – Может, лучше вам с Дусей к ней поехать? По старой русской традиции сваты жениха приходят к невесте, а никак не наоборот!
– К ней нельзя, у нее дома ремонт. И бабушка болеет. В смысле, не собачья бабушка, а хозяйская.
– Прямо вот так одновременно? – не поверила я. – Просто они не хотят устраивать из своей квартиры проходной двор! А намереваются устроить его из моей! Я представляю себе это удовольствие: куча людей в грязных ботинках, собачья шерсть на диване, может, еще и стянут чего-нибудь…
– Тысяча долларов, – напомнила Настька. – Напиши на ладони эти цифры и периодически смотри на них, станет легче. Лично я именно так и собираюсь поступить.
Ровно через двадцать минут в дверь позвонили. На пороге стояли мужчина и женщина. Женщина держала на руках пуделя, как две капли воды похожего на Дусю.
– А вот и невеста! – вместо приветствия сказала она и игриво помахала собачьей лапкой.
Гости вошли в квартиру, Настя стала всех друг другу представлять. Хрупкую светловолосую даму лет сорока с небольшим, выглядевшую как преподавательница университета в третьем поколении, звали Ираида. Ее муж, по виду типичный слесарь-сантехник, откликался на имя Валерий.
– Это Люся, моя подруга, – сказала Пчелкина.
– Ой, а наша девочка тоже Люся! – обрадовалась Ираида. – Надо же, как мило! Да они еще и похожи, посмотрите!
Тон у нее был такой, словно она делала мне очень лестный комплимент.
– Точно, похожи, – подтвердил Валерий, разглядывая мой бюст.
– Прямо одно лицо! – подхватила Настька. – Это хороший знак, значит, вязка пройдет успешно!
Я не понимала двух моментов. Во-первых, как я могу быть похожа на абрикосовую пуделиху? А во-вторых, даже если это и так, какая тут логика, ведь не со мной же, в самом деле, её собираются вязать! Однако я предпочла промолчать, чтобы не снижать всеобщий благостный настрой.
Из кухни выбежал Дуся, вся морда у него была в шоколаде. Очевидно, маленький гадёныш добрался до зефира.
Пчелкина тут же засюсюкала:
– А вот и наш мальчик! Вы только посмотрите на этого красавца! Ну разве найдется на свете другой такой славный малыш!
Пожалуй, в трепетном отношении к своему питомцу она могла бы посоперничать с Ираидой. Хозяйка пуделихи это почувствовала и ревниво поинтересовалась:
– Сколько ему?
– Четыре с половиной, – гордо ответствовала Настя.
– Нашей тоже! Ну-ка, дети, познакомьтесь!
Ираида, которая всё еще держала собаку на руках, осторожно, словно это была фарфоровая ваза, поставила ее на пол. Затаив дыхание, мы следили за происходящим. Однако ничего не произошло. Дуся, обнюхав ради приличия гостью, умчался на кухню. А Люся смущенно озиралась по сторонам и не отходила от хозяйки ни на шаг.
– Почему он не обращает внимания на нашу Люсеньку?! – плаксиво воскликнула Ираида.
– Дуся, иди сюда! – позвала Настька. – Дуся, я кому сказала!
– Как вы его называете? – оторопел Валерий. – Дуся?! Вы вообще уверены, что это кобель?
Пчелкина рассказала про Дюссельдорф, однако на лице мужчины еще читалось сомнение.
– Я вам сейчас докажу! – воскликнула Анастасия, устремляясь на кухню.
Мы толпой поспешили за ней. В пищеблоке Дуся приканчивал зефир в шоколаде. Люся, неожиданно осмелев, кинулась к нему и выхватила последнюю зефирину из-под носа. От подобной наглости кобель онемел. В диком изумлении он стоял и смотрел, как лакомство исчезает в пасти незваной гостьи. Когда Люся в последний раз клацнула зубами, Дуся бросился на нее. Пудели сплелись в один лающий клубок, потребовалось какое-то время, чтобы их разнять.
Теперь морды у обеих псин были в шоколаде, а на руке Валерия явственно виднелись следы от собачьих зубов.
– Вот, смотрите! – Пчелкина схватила Дусю и довольно бесцеремонно перевернула его вниз головой. – Это кобель!
Мы все уставились на то место, где должны находиться первичные половые признаки. Их там не было. Вернее, были, но не те. Повисла гнетущая пауза.
– Так у вас тоже девочка? – прервала молчание Ираида.
– Тьфу ты! – Пчелкина всучила собаку Ираиде и взяла другую. – Вот, видите?
На этот раз открывшаяся картина не оставляла сомнений в том, что Дуся мальчик. Хозяева пуделихи заметно приободрились.
– Может, начнем? – предложил Валерий. – Время-то идет.
– Тем более, что Люсеньке надо психологически подготовиться, – вставила Ираида, – она у нас еще девственница.
– Как девственница?! – вскричала Настька. – Наш Дуся тоже девственник! Что же теперь делать? Как они наладят контакт?
Хозяева собак ошарашенно пялились друг на друга.
– Надо закрыть их одних в комнате, – предложила я. – Природа возьмет своё.
– Правильно! – обрадовался Валерий. – Вот у меня в первый раз как было… – Он осекся под суровым взглядом супруги и, чтобы скрыть смущение, потрепал Дусю по загривку: – Давай, мужик, не подведи! Покажи ей, кто здесь хозяин!
Мы решили оставить Дусю и Люсю в спальне, но не успели открыть дверь, как оттуда выскочила истомившаяся по свободе Пайса. Кошка помчалась в гостиную, собаки с яростным лаем бросились за ней. Когда мы догнали животных, перед нашим взором предстала картина маслом: забравшись под самый карниз, Пайса раскачивается на шторе, а пудели в бессильной злобе бросаются на окно.
Четверть часа ушло на то, чтобы успокоить собак. Жених и невеста уединились в спальне. Прошло несколько минут.
Ираида прилипла ухом к двери.
– Ну, что там? – спросил ее супруг.
– Тихо.
– Может, нам пока чайку?.. – Настя не успела договорить, потому что из комнаты раздался страшный, нечеловеческий вой. Он держался на одной высокой ноте и не замолкал ни на секунду.
– Господи… – прошептала Ираида, хватаясь за сердце и сползая по стене.
Пока Валерий приводил жену в чувство, мы с Пчелкиной ворвались в спальню. Прямо посередине огромной кровати сидел пудель и выл с безысходной тоской. Второй псины нигде не наблюдалось.
– Как думаешь, кто это – Дуся или Люся? – спросила я. – И что стало с другой собакой? Неужели он её съел?!
– Откуда я знаю? – огрызнулась подруга. – Если честно, всё это уже порядком действует мне на нервы!
Анастасия двинулась к кровати, при ее приближении пудель перестал выть и угрожающе зарычал.
– Хорошая собачка, – льстиво приговаривала Пчелкина, делая шаг за шагом.
Когда Настя протянула руку, чтобы схватить пуделя, он бросился к ней на грудь. Возможно, псина искала утешения и защиты, но морда при этом у нее была зверская. Пчелкина упала, по дороге зацепила лампу на прикроватной тумбочке. Лампа начала прошлого века в стиле арт-деко, в антикварных салонах оценивается в тысячу долларов. Тысяча долларов упала и превратилась в груду осколков.
– Чего стоишь, помоги! – просипела Пчелкина, отбиваясь от собаки.
Я сорвала с кровати покрывало и накинула его на псину. Та затихла, а я, воспользовавшись паузой, сгребла её в охапку. Собака тихонько скулила, даже сквозь покрывало ощущалось, как сильно у неё стучит сердце.
В этот момент подоспели Валерий и оклемавшаяся Ираида. Очевидно, дамой двигала интуиция, потому что она сразу полезла под кровать и обнаружила там собаку, в которой по каким-то признакам опознала Люсю.
– Иди сюда, девочка моя, лапочка, бедняжечка… – ласково говорила она, выманивая пуделиху.
Собака не выходила.
– Подними кровать! – приказала Ираида мужу.
– Она тяжелая, массив дерева, – предупредила я.
– Он поднимет, – сказала дама голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
– Я подниму, – поспешно отозвался Валерий.
Ему удалось приподнять один угол. Ираида, рискуя окончить свои дни под двуспальной кроватью из массива эвкалипта, по-пластунски поползла за собакой. Ей удалось схватить упирающееся животное и вытащить наружу.
Перевернув пуделей вниз головами, мы определили, что в руках у Ираиды находится Дуся, а у меня – Люся.
– Пусть Люся держит Люсю, – велела Пчелкина, – а мы будем направлять Дусю.
Как обычно, я побросала в тележку самые необходимые и дешевые продукты: курица «тушкой», молоко в мягком пакете, яйца, масло, хлеб, пачка макарон, рис… Из излишеств – зефир в шоколаде и пачка овсяного печенья. Кассирша пробила мои покупки и отчеканила:
– Восемьсот двадцать семь рублей тридцать копеек.
Я решила, что ослышалась:
– Сколько-сколько?
Она повторила.
– Должно быть, вы неправильно посчитали, – улыбнулась я.
– Не морочьте мне голову, – взъярилась кассирша, – считаю не я, а машина!
Я была сама доброжелательность и кротость:
– Понимаете, я всегда беру примерно одинаковый набор продуктов, и раньше всегда укладывалась в пятьсот рублей. А сейчас – больше восьмисот. Вот я и предполагаю, что вы дважды пробили один и тот же товар. Проверьте, пожалуйста.
– Женщина, вы с луны свалились? Про инфляцию слышали что-нибудь? В этом месяце только официальная инфляция составила двадцать пять процентов, на сколько всё подорожало на самом деле, считайте сами!
Я вытащила кошелек и отдала требуемую сумму. Однако не до конца поверила кассирше и, отъехав с тележкой в сторонку, принялась пересчитывать цифры в чеке. Итог сошелся! Укладывая продукты в пакет, я заметила, что еще какая-то пенсионерка озадаченно пялится на свой чек.
– Я тоже в шоке! – скорбно посочувствовала я. – Инфляция!
– Да чтоб они там все передохли! – вскинулась «божий одуванчик». – Кровососы проклятые!
И хотя адресат не был назван, не оставалось сомнений, кому предназначается пожелание.
Квартира встретила меня яростным лаем. Когда я открыла дверь, под ноги мне бросился карликовый пудель. Пес энергично прыгал, явно намереваясь разодрать мои колготки.
– Кто это?! – завопила я, поджимая то одну, то вторую ногу. – Уберите его от меня!
– Это Дуся, – затараторила Анастасия, оттаскивая псину, – правда, прелесть? Хотела оставить Дусечку с мамой, но решила взять сюда. Я так скучала! Ты ведь не против? Не волнуйся, Дусечка, это свои. Тетя Люся пришла, молочка принесла. Ты, кстати, молока-то купила? А то Дуся любит геркулесовую кашку на молоке.
– Купила, – сказала я, разгружая сумки. – А где Пайса? Как моя кошка уживется с твоей собакой?!
– Кошку я пока заперла в спальне, пусть привыкнет. Но ты не волнуйся, они чудесно уживутся, моя Дусечка – почти что кошка. Ты только посмотри, какая лапочка! – И Пчелкина сунула мне псину под нос.
Если честно, я была не в восторге. Нет, поймите меня правильно, я к собакам отношусь хорошо. В принципе. Иногда они даже вызывают мое восхищение: например, когда гуляют с хозяином на поводке и в наморднике. Но одобряю я только больших и статных собак. Маленьких шавок на дух не переношу! Таксы, пудели, той-терьеры и прочая мелочовка своим назойливым тявканьем и суетливым метанием туда-сюда вызывают у меня приступ мигрени. Искренне не понимаю, как люди могут любить этих жалких существ.
Я решила уйти от конфликта, сменив тему:
– Между прочим, продукты подорожали.
– А я работу бросила, – отозвалась подруга. – Ты же понимаешь, если я в розыске, то не могу появиться на службе, меня сразу сцапают.
– Значит, будем жить на одну мою зарплату, – констатировала я. – Весело!
– Ты не переживай, – успокоила Анастасия, – я придумала, как разбогатеть. Дуся нам поможет.
Я уставилась на собачонку.
– Дуся? А что, она умеет составлять бухгалтерский баланс? Пишет компьютерные программы? Или сочиняет любовные романы?
– Вообще-то Дуся – это он. Кобель. По паспорту его зовут Дюссельдорф, но в детстве он был таким лапочкой, такой дусечкой, что прижилось это имя.
– Так он кобель? – Я изобразила бурную радость. – Ну, это здорово меняет дело! Теперь мы точно не пропадем!
– Не ехидничай. Это действительно меняет дело. Мы займемся вязкой собак!
Меня охватил ужас.
– То есть на этой кухне будут рождаться щенки?! Изо дня в день, помет за пометом?!
– Иногда ты бываешь на удивление туповата, не замечала? – раздраженно отозвалась Пчелкина. – Как кобель может щениться? Это доступно только, извини за выражение, сукам.
– Значит, здесь будут рожать суки?
– Нет, суки будут рожать у себя дома. Мы будем использовать Дусю как элитного производителя. Он, между прочим, с родословной! И редкого персикового окраса! Участник престижных выставок! Ему присужден титул резервного победителя класса! О чем имеется соответствующий диплом! Теперь понятно?
Элитный производитель в это время терзал полиэтиленовый пакет, пытаясь добраться до курицы.
– Хм, и что, это выгодно – быть производителем? – полюбопытствовала я, отбирая дичь.
– За каждую случку, которая закончилась родами, хозяева кобеля получают щенка. Сегодня щенок карликового пуделя стоит около тысячи долларов.
– Тысяча долларов?! – Я почувствовала к Дусе симпатию, несмотря на то что гнусный кобель покушался теперь на пачку масла.
– Ну, может, и не совсем тысячу, а, допустим, восемьсот. Но ведь он может делать это каждый день. – Споткнувшись о мой недоверчивый взгляд, подруга бодро поправилась: – Три раза в неделю – точно!
– Неужели в Москве так много сексуально-озабоченных пуделих? Услуги Дуси будут востребованы?
– Еще бы! Одиноких пуделих в столице ничуть не меньше, чем одиноких женщин за тридцать.
– Тогда мы точно озолотимся.
– Так тебе понравилась идея? – допытывалась Анастасия.
Я была вынуждена признать, что идея мне нравится, хотя она и попахивает собачьим сутенерством.
– Отлично! Кстати, я уже договорилась, сегодня к нам приедет невеста. Если точнее, то уже через… – Настька посмотрела на часы, – двадцать минут она должна быть здесь.
– Почему это невеста приедет сюда?! – тут же взвилась я. – Может, лучше вам с Дусей к ней поехать? По старой русской традиции сваты жениха приходят к невесте, а никак не наоборот!
– К ней нельзя, у нее дома ремонт. И бабушка болеет. В смысле, не собачья бабушка, а хозяйская.
– Прямо вот так одновременно? – не поверила я. – Просто они не хотят устраивать из своей квартиры проходной двор! А намереваются устроить его из моей! Я представляю себе это удовольствие: куча людей в грязных ботинках, собачья шерсть на диване, может, еще и стянут чего-нибудь…
– Тысяча долларов, – напомнила Настька. – Напиши на ладони эти цифры и периодически смотри на них, станет легче. Лично я именно так и собираюсь поступить.
Ровно через двадцать минут в дверь позвонили. На пороге стояли мужчина и женщина. Женщина держала на руках пуделя, как две капли воды похожего на Дусю.
– А вот и невеста! – вместо приветствия сказала она и игриво помахала собачьей лапкой.
Гости вошли в квартиру, Настя стала всех друг другу представлять. Хрупкую светловолосую даму лет сорока с небольшим, выглядевшую как преподавательница университета в третьем поколении, звали Ираида. Ее муж, по виду типичный слесарь-сантехник, откликался на имя Валерий.
– Это Люся, моя подруга, – сказала Пчелкина.
– Ой, а наша девочка тоже Люся! – обрадовалась Ираида. – Надо же, как мило! Да они еще и похожи, посмотрите!
Тон у нее был такой, словно она делала мне очень лестный комплимент.
– Точно, похожи, – подтвердил Валерий, разглядывая мой бюст.
– Прямо одно лицо! – подхватила Настька. – Это хороший знак, значит, вязка пройдет успешно!
Я не понимала двух моментов. Во-первых, как я могу быть похожа на абрикосовую пуделиху? А во-вторых, даже если это и так, какая тут логика, ведь не со мной же, в самом деле, её собираются вязать! Однако я предпочла промолчать, чтобы не снижать всеобщий благостный настрой.
Из кухни выбежал Дуся, вся морда у него была в шоколаде. Очевидно, маленький гадёныш добрался до зефира.
Пчелкина тут же засюсюкала:
– А вот и наш мальчик! Вы только посмотрите на этого красавца! Ну разве найдется на свете другой такой славный малыш!
Пожалуй, в трепетном отношении к своему питомцу она могла бы посоперничать с Ираидой. Хозяйка пуделихи это почувствовала и ревниво поинтересовалась:
– Сколько ему?
– Четыре с половиной, – гордо ответствовала Настя.
– Нашей тоже! Ну-ка, дети, познакомьтесь!
Ираида, которая всё еще держала собаку на руках, осторожно, словно это была фарфоровая ваза, поставила ее на пол. Затаив дыхание, мы следили за происходящим. Однако ничего не произошло. Дуся, обнюхав ради приличия гостью, умчался на кухню. А Люся смущенно озиралась по сторонам и не отходила от хозяйки ни на шаг.
– Почему он не обращает внимания на нашу Люсеньку?! – плаксиво воскликнула Ираида.
– Дуся, иди сюда! – позвала Настька. – Дуся, я кому сказала!
– Как вы его называете? – оторопел Валерий. – Дуся?! Вы вообще уверены, что это кобель?
Пчелкина рассказала про Дюссельдорф, однако на лице мужчины еще читалось сомнение.
– Я вам сейчас докажу! – воскликнула Анастасия, устремляясь на кухню.
Мы толпой поспешили за ней. В пищеблоке Дуся приканчивал зефир в шоколаде. Люся, неожиданно осмелев, кинулась к нему и выхватила последнюю зефирину из-под носа. От подобной наглости кобель онемел. В диком изумлении он стоял и смотрел, как лакомство исчезает в пасти незваной гостьи. Когда Люся в последний раз клацнула зубами, Дуся бросился на нее. Пудели сплелись в один лающий клубок, потребовалось какое-то время, чтобы их разнять.
Теперь морды у обеих псин были в шоколаде, а на руке Валерия явственно виднелись следы от собачьих зубов.
– Вот, смотрите! – Пчелкина схватила Дусю и довольно бесцеремонно перевернула его вниз головой. – Это кобель!
Мы все уставились на то место, где должны находиться первичные половые признаки. Их там не было. Вернее, были, но не те. Повисла гнетущая пауза.
– Так у вас тоже девочка? – прервала молчание Ираида.
– Тьфу ты! – Пчелкина всучила собаку Ираиде и взяла другую. – Вот, видите?
На этот раз открывшаяся картина не оставляла сомнений в том, что Дуся мальчик. Хозяева пуделихи заметно приободрились.
– Может, начнем? – предложил Валерий. – Время-то идет.
– Тем более, что Люсеньке надо психологически подготовиться, – вставила Ираида, – она у нас еще девственница.
– Как девственница?! – вскричала Настька. – Наш Дуся тоже девственник! Что же теперь делать? Как они наладят контакт?
Хозяева собак ошарашенно пялились друг на друга.
– Надо закрыть их одних в комнате, – предложила я. – Природа возьмет своё.
– Правильно! – обрадовался Валерий. – Вот у меня в первый раз как было… – Он осекся под суровым взглядом супруги и, чтобы скрыть смущение, потрепал Дусю по загривку: – Давай, мужик, не подведи! Покажи ей, кто здесь хозяин!
Мы решили оставить Дусю и Люсю в спальне, но не успели открыть дверь, как оттуда выскочила истомившаяся по свободе Пайса. Кошка помчалась в гостиную, собаки с яростным лаем бросились за ней. Когда мы догнали животных, перед нашим взором предстала картина маслом: забравшись под самый карниз, Пайса раскачивается на шторе, а пудели в бессильной злобе бросаются на окно.
Четверть часа ушло на то, чтобы успокоить собак. Жених и невеста уединились в спальне. Прошло несколько минут.
Ираида прилипла ухом к двери.
– Ну, что там? – спросил ее супруг.
– Тихо.
– Может, нам пока чайку?.. – Настя не успела договорить, потому что из комнаты раздался страшный, нечеловеческий вой. Он держался на одной высокой ноте и не замолкал ни на секунду.
– Господи… – прошептала Ираида, хватаясь за сердце и сползая по стене.
Пока Валерий приводил жену в чувство, мы с Пчелкиной ворвались в спальню. Прямо посередине огромной кровати сидел пудель и выл с безысходной тоской. Второй псины нигде не наблюдалось.
– Как думаешь, кто это – Дуся или Люся? – спросила я. – И что стало с другой собакой? Неужели он её съел?!
– Откуда я знаю? – огрызнулась подруга. – Если честно, всё это уже порядком действует мне на нервы!
Анастасия двинулась к кровати, при ее приближении пудель перестал выть и угрожающе зарычал.
– Хорошая собачка, – льстиво приговаривала Пчелкина, делая шаг за шагом.
Когда Настя протянула руку, чтобы схватить пуделя, он бросился к ней на грудь. Возможно, псина искала утешения и защиты, но морда при этом у нее была зверская. Пчелкина упала, по дороге зацепила лампу на прикроватной тумбочке. Лампа начала прошлого века в стиле арт-деко, в антикварных салонах оценивается в тысячу долларов. Тысяча долларов упала и превратилась в груду осколков.
– Чего стоишь, помоги! – просипела Пчелкина, отбиваясь от собаки.
Я сорвала с кровати покрывало и накинула его на псину. Та затихла, а я, воспользовавшись паузой, сгребла её в охапку. Собака тихонько скулила, даже сквозь покрывало ощущалось, как сильно у неё стучит сердце.
В этот момент подоспели Валерий и оклемавшаяся Ираида. Очевидно, дамой двигала интуиция, потому что она сразу полезла под кровать и обнаружила там собаку, в которой по каким-то признакам опознала Люсю.
– Иди сюда, девочка моя, лапочка, бедняжечка… – ласково говорила она, выманивая пуделиху.
Собака не выходила.
– Подними кровать! – приказала Ираида мужу.
– Она тяжелая, массив дерева, – предупредила я.
– Он поднимет, – сказала дама голосом, не предвещавшим ничего хорошего.
– Я подниму, – поспешно отозвался Валерий.
Ему удалось приподнять один угол. Ираида, рискуя окончить свои дни под двуспальной кроватью из массива эвкалипта, по-пластунски поползла за собакой. Ей удалось схватить упирающееся животное и вытащить наружу.
Перевернув пуделей вниз головами, мы определили, что в руках у Ираиды находится Дуся, а у меня – Люся.
– Пусть Люся держит Люсю, – велела Пчелкина, – а мы будем направлять Дусю.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента