Страница:
Несмотря на обилие этих свидетельств, Аменхотеп III все еще остается фигурой, во многом, загадочной и противоречивой. С одной стороны, он как никто другой почитал традиционных египетских богов и сооружал им роскошные храмы, с другой стороны, – именно в его эпохе, когда царское самообожествление достигло невиданного размаха, лежат корни грядущей амарнской реформы. И можно только догадываться, какова доля личного вклада «героя нашего романа», хитрого Эйе в подготовку этого деяния.
Известны сотни портретов Аменхотепа III, однако наряду с этим долгие годы его правления «безмолвствуют» из-за недостатка письменных источников. Несмотря на кажущуюся доступность и многообразие памятников этого времени и условную «ясность» эпохи, время правления Аменхотепа III все еще требует серьезного и детального исследования.
Датированные источники, дошедшие до нашего времени от правления Аменхотепа III относительно редки. Известны лишь одиннадцать датированных царских документов (к сожалению, в них ничего нет об интересующем нас человеке, ведь Эйе в те времена еще не был той персоной, о которой бы упоминалось в государственных документах). Девять из этих документов относятся к периоду с 1-го по 11-й год правления царя, а два других – к 35-му. Надпись 1-го года правления связана со строительными работами в храме Тота в Гермополе. Двойная надпись 2-го года в Туре связана с возобновлением работы в карьерах в связи с началом сооружения «храма миллионов лет» царя в Ком эль-Хет-тан и, возможно, в Мемфисе. Четыре памятника из числа датированных, – это памятные скарабеи, в текстах на которых упомянуты: женитьба на митаннийской принцессе (10-й год), охота на диких быков (2-й год), охота на диких львов (1-й и 10-й годы) и создание искусственного озера Биркет Абу для царицы Тейе (11-й год). Наконец, три стелы 5-го года правления связаны с единственным военным событием времени правления Аменхотепа III – с походом в Нубию.
После 11-го года правления все датированные памятники словно исчезают вплоть до 35-го года, который упомянут на двух стелах из Гебель эль-Сильсилэ, тексты которых повествуют о добыче камня для заупокойного храма царя и для сооружения некоего здания в честь бога солнца Ра-Атума.
Сегодня очень сложно понять, почему на смену первым одиннадцати годам правления Аменхотепа III, наполненным событиями и памятниками, пришли два десятилетия относительного «молчания». Документы, которые относительно точно можно датировать, появляются после 30-го года правления царя и непосредственно связаны с празднествами; все они найдены либо в гробницах высокопоставленных вельмож, которые принимали в них участие, либо в развалинах дворца Малькатта, где происходили некоторые эпизоды торжеств. Здесь были обнаружены многочисленные печати и обломки винных сосудов, использовавшихся во время празднеств, содержащие надписи и, иногда, даты.
Несмотря на то, что большая часть царствования Аменхотепа III не щедра на датированные документы, многие важные события царствования стали нам известны благодаря обширному числу памятников частных лиц и вельмож пышного и многолюдного царского двора. В числе прочих сохранились несколько надписей, где имя Эйе начертано в числе прочих имен придворных. Но этого очень мало, чтобы составить реальную картину деятельности будущего всесильного министра, пока влияние его на политику двора или слишком мало, или очень скрыто.
Произведения искусства составляют другую, самую значительную и интересную часть памятников эпохи Аменхотепа III. Сюда входят грандиозные храмы царя и многочисленные произведения скульптуры, среди которых особое место занимают более двух сотен статуй царя, начиная от миниатюрных фигурок из стеатита и завершая колоссами Фив. Кстати, сфинксы, установленные на Университетской набережной в Санкт-Петербурге, изображают Аменхотепа III.
Аменхотеп III будучи еще наследным принцем (обычно династические браки фараона заключались в очень раннем возрасте) или же на втором году своего правления – данные разнятся – женился. И супругой юного царя стала Тейе. Та самая Тейе (также Тия, Тийи) – сестра Эйе, которому положение брата царицы – шурина Аменхотепа III – открывает максимум возможностей, и нет сомнений, что он воспользовался ими в высшей степени эффективно.
Как уже говорилось, по-видимому, Тейе принадлежала к провинциальной знати и, может быть, имела значительную примесь нубийской (или сирийской) крови. И выбор такой невесты (опять же, памятуя, что «жениться по любви не может ни один король») для фараона более чем странен.
Тем самым была нарушена давняя традиция. Обычно фараоны для чистоты крови женились на ближайших своих родственницах, которые получали титул «главной супруги», а сыновья их наследовали престол. Здесь стоит обязательно прояснить, в чем состоял смысл таких браков (кровосмесительных, как сказали бы мы сегодня) для фараонов Древнего Египта.
Особенности «египетского пути», или почему фараоны женились на сестрах. В культуре и религиозной традиции Древнего Египта (в отличие от других известных культур Древнего мира, античности и тем более средневековья) миропорядок Маат – основной закон мироздания древнеегипетской космогонической и этической концепции – предполагал относительное, но все же равенство между мужчиной и женщиной.
В шумеро-аккадской или ассиро-вавилонской цивилизациях предел социального статуса женщины – быть верховной жрицей Иштар – богини любви, но уже в Элладе женским божествам, включая богинь любви и плодородия – Афродиту и Деметру, служили жрецы-мужчины. А в управленческой структуре Древнего мира всюду, кроме Египта, женщинам и вовсе не было места.
А вот в Древнем Египте аристократки не только становились жрицами женских божеств, но и чиновниками – в истории Древнего Египта немало женщин-номархов (правителей номов – областей Египта), женщины становились писцами, учителями, послами в других странах. Единственными сферами сакральной и политической жизни, куда древние египтянки не допускались, была, естественно, армия, по понятным причинам, и медицина. Медицина исключительно потому, что покровителем врачевателей был «мужской» бог Анубис, и лекари были его жрецами, так как, что для Древнего мира естественно, любое лечение – травами, минералами, путем хирургического вмешательства, без сакрального знания считалось бесполезным и даже опасным для больного, ибо исцеление должен был одобрить сам Анубис.
Говоря о равенстве мужчин и женщин в Древнем Египте, следует развеять миф о якобы общепринятой там традиции многоженства. Об этом свидетельствуют так называемые «поучения писцов» – это целый ряд письменных артефактов, представляющих собой «классные работы» учеников древнеегипетских школ. Поскольку в Древнем Египте грамотность была очень широко распространена, а к написанному слову относились трепетно, все папирусы, написанные человеком с самого детства, после его смерти собирались и укладывались в гробницу. А чтобы совмещать обучение с воспитанием, писцы-учителя диктовали (или заставляли копировать) тексты, содержащие преимущественно моральные поучения.
Так вот, согласно этим текстам, полигамия не приветствовалась. То, что у фараонов было много наложниц и даже не одна жена, отнюдь не означало, что власть имущим все разрешено, повторные браки фараонов часто диктовались внешнеполитической (для скрепления альянса между державами) или внутриполитической (династической или же для получения поддержки жреческой или военной аристократии) необходимостью. Приводимый часто пример «главного многоженца Египта» – Рамсеса Великого – говорит не о похоти, а о подчинении требованиям политики. Не исключение и женитьба Рамсеса на хеттской царевне, дочери вассального царя Хатти Хаттусили III, после гибели священной супруги Рамсеса, нежно любимой им Нефертари. Несмотря на то, что Рамсес любил царевну хеттов и она родила фараону сына и дочь, тем не менее, хеттская принцесса де-факто была заложницей и гарантией лояльности Хаттусили. Так что многоженство фараонов – не распущенность, а политика.
Дипломатические браки были и у Аменхотепа III. В Азии владычество Аменхотепа было общепризнанным. Цари таких великих держав, как Митанни и Вавилонское царство, заискивали перед фараоном и посылали в его гарем своих сестер и дочерей. Так, Аменхотеп III был женат на сестре и дочери вавилонского царя Кадашман-Харбе I, дочери вавилонского царя Куригальзу I, дочери вавилонского царя Кадашман-Элиля I. Также Аменхотеп III был дважды женат на митаннийских принцессах. В 10-й год своего царствования он женился на дочери царя Митанни Шуттарны I Келухебе (Гилухеппа), а в 36-ой – на внучке Шуттарны I, дочери Тушратты – Тадухебе (Тадухеппа). О большом влиянии Аменхотепа говорит и тот факт, что вавилонский царь Куригальзу I, когда сирийские царьки попытались вовлечь его в союз против фараона, послал им категоричный отказ на том основании, что он находится в союзе с фараоном, и даже угрожал им войной в случае, если их союз осуществится. Царь Кипра также находился в вассальной зависимости от Аменхотепа и регулярно посылал ему большое количество меди за исключением одного раза, когда, как он сам говорит в свое оправдание, его страну посетила чума. Более двадцати предметов с именами Аменхотепа III и Тейе, обнаруженные на островах Эгейского моря, свидетельствуют о краткосрочном возобновлении связей Египта с этим регионом.
Кстати, в поддержку неодобрения любвеобильности те же «поучения писцов» однозначно говорят о традиции моногамии, вот цитата из «поучений»: «Сущие Вечно (т. е. боги) положили иметь одну жену, как Геб, Осирис, Сет, Гор и Анубис имели по одной жене. Суть праведные люди имеют одну жену, посмотрите: жрец и жрица, землевладелец и его супруга. Но некоторые богатые люди, помимо Священной супруги, заводят множество наложниц, что не угодно богам». Поэтому можно увидеть, что, несмотря на реалии жизни, идеальным с точки зрения нравственности в Египте считался все-таки моногамный брак.
Не все так просто и с вопросом кровосмесительных связей. Благодаря отношениям между богами в египетской мифологии, а также тому факту, что египтяне не включали инцест в запрет, можно решить, что браки между близкими родственниками (братьями и сестрами, родителями и детьми) были обычным делом в Древнем Египте. Этот факт стал уже хрестоматийным для иллюстрации того, как низко пали и поэтому выродились фараоны. Но факт ли это или устоявшееся заблуждение?
Как говорят физики, «давайте договоримся о терминах» – выясним, как обозначали степень родства древние египтяне. Да, скорее всего, существовали браки между братом и сестрой, но не всегда это были родные братья и сестры в нашем понимании. Причина этому в многозначном обозначении родства в египетской терминологии. «Отцом» мог считаться как настоящий отец, так и дед или предки по мужской линии, «матерью» – многие женщины по женской линии родства. «Сестрой» называли подругу, любовницу, жену, госпожу или наложницу, племянницу или тетю. В Древнем Египте слова «брат» и «сестра», обычно обозначавшие возлюбленных, часто просто служили синонимами словам «муж» и «жена» (вне родства).
Того же Рамсеса Великого обвиняют в том, что его женами были четверо его дочерей. Это следует толковать в пользу Рамсеса как политика – он таким образом повышал статус дочерей в обществе, добавляя к титулу царской дочери титул жены фараона (не обязательно при этом деля с ними ложе), и многих своих титулованных жен-дочерей потом выдавал за наследных принцев соседних стран и Месопотамии.
Близкородственные браки в семьях фараонов объяснялись священным союзом, по примеру богов Исиды и Осириса – брата и сестры. Браки с сестрами вообще касались только фараонов (воплощений божества), считалось, что королевская кровь текла в жилах женщин, а не мужчин. Чтобы стать фараоном, мужчина должен был жениться на царской дочери, принцессе, которая могла быть его сестрой или кузиной.
Широкое распространение браков между царственными братьями и сестрами, особенно среди августейших семей Нового царства, вероятно, было попыткой укрепить связи между королевской семьей и богами, которые сами бывало прибегали к таким союзам.
Касательно обычных египтян, даже аристократов и жрецов, историки с уверенностью заявляют, что не было зафиксировано случая, чтобы египтянин «не фараонских кровей» был женат на своей единокровной и единоутробной сестре. Браки между кузенами и кузинами бывали, браки между аристократами Египта и аристократами соседних земель тоже встречались. В Берлинском музее, например, хранится изображение, где муж – сирийский номарх, а жена – египтянка. Так что простым смертным, возможно, запрещались браки с сестрами, поскольку это было лишь священным правом фараонов.
На верховную власть над Египтом правительница могла претендовать только при строго определенных обстоятельствах: в случае, если «священная супруга» переживала фараона, а фараон не оставлял наследников мужского пола. Тогда правительница получала титул «священной», что было почти аналогично титулу фараона, и становилась полновластной царицей Египта.
В случае же, если умерший фараон оставлял наследников мужского пола младше девяти лет, вдовствующая царица получала статус правительницы-регента, что так же давало ей абсолютную власть. Однако, в отличие от первого случая, такая власть была не пожизненной, а длилась до достижения наследником (титуловавшимся «юным правителем») двенадцатилетнего возраста. Когда наследник по достижении положенного возраста занимал трон, он объявлялся фараоном, а вдовствующая правительница, потеряв свой статус, оттеснялась на периферию, буквально выживалась окружением нового фараона – советниками (верховными жрецами и военачальниками).
Но вернемся к браку Аменхотепа и Тейе.
Тайны Тейе, сестры Эйе. Итак, Аменхотеп III по прозвищу Великолепный пришел к здравой и полезной для окружающих мысли: завоевания ничего не дают, кроме бед и страданий. Жить стоит ради радостей самой жизни, благо его отцы и деды свезли в Фивы несметные богатства. Правление Аменхотепа Великолепного – самое гедонистическое во всей XVIII династии, если не во всем Новом царстве!
И была у Аменхотепа главная обожаемая жена, «великая царская супруга» Тейе (ок. 1398–1338 гг. до н. э.), от которой у Аменхотепа III было по крайней мере шесть детей. Один из них, Аменхотеп IV, или Эхнатон, в 1364 г. до н. э. стал фараоном и ввел монотеистический культ солнечного бога Атона. Но об этом позже.
Аменхотеп III пренебрег освященным временем и традицией обычаев предков и чересчур возвысил Тейе над всеми остальными своими женами, нарушив тем самым установленную традицию. Возможно, брак Аменхотепа III с особой «не царских кровей», дочерью безвестного заведующего скотными дворами одного из провинциальных храмов, вызвавший неодобрение жречества и «старой» столичной знати, был одним из первых явных знаков того, кому в стране благоволит фараон. Кто знает, в какой мере к этому приложил руку брат царицы Тейе…
Считается, что Тейе прямо не принадлежала к царской семье, хотя ее мать Тую иногда называют потомком царицы Яхмос-Не-фертари, но это далеко не общепринятая теория. Туя, мать Тейе и Эйе, принимала участие во многих религиозных культах, в пользу этого свидетельствуют ее различные титулования («Певица Хатор», «Повелевающая представлениями в честь Амона и Мин»…). Именно это и позволяет предполагать, что она могла все же быть особой королевской крови, так как подобное, как правило, доверялось особам, связанным с домом фараона. Что касается происхождения ее отца Юя, о нем говорилось выше, и каким бы оно ни было, царским его назвать нельзя.
По всей видимости, Тейе, как утверждают источники, была женщиной умной и энергичной и, должно быть, оказывала большое влияние на своего царственного супруга. Ее брат Эйе видимо предпочитал влиять на фараона опосредовано, через царицу, справедливо считая, что любимую жену Аменхотеп станет слушать значительно охотнее, чем своего советника.
Надписи на скарабеях – изображениях священных жуков, посвященных богу солнца, – свидетельствуют, что Аменхотеп III считался со своей супругой больше, чем это было принято, и при том не только в семейных делах. По некоторым сохранившимся источникам можно сделать вывод, что Тейе имела большое влияние при дворе своего мужа и активно участвовала не только в общественной, но и политической жизни страны. Она принимала участие во всех официальных церемониях и праздниках, сопровождала своего мужа в поездках по стране. Тия постоянно была рядом с царем на публичных приемах, и придворные восхваляли ее.
Он уважал ее настолько, что в царских надписях ставил ее имя рядом со своим, имя Тейе, неординарный ум, властность и мудрость которой были «притчей во языцах» на всем древнем Востоке. В частности сохранился отрывок из написанного клинописью на глиняной табличке дипломатического письма царя государства Митанни, располагавшегося в Малой Азии, Тушратты к Аменхотепу IV, в котором он упоминает о значительной роли Тейе в политике Аменхотепа III: «Все слова, которыми я обменивался с твоим отцом, – твоя мать Тейе их знала. Никто, кроме нее, не знал их, но у нее ты можешь обо всем узнать… С самого начала моего правления, все время, пока Аменхотеп III, твой отец, писал мне, он непрестанно писал только о мире. Не было ничего другого, о чем бы он писал мне непрестанно. Тейе… знала все слова твоего отца, постоянно писавшего мне. Именно Тейе, твою мать, ты можешь расспросить обо всем, о чем тогда шла речь… (Амарнские письма, ЕА 28 и 29).
Могущество царицы особенно явственно проявилось тогда, когда она занялась строительством собственного храма на территории современного Судана. Взяв на себя функции «начальницы строительных работ», она прославила царскую власть традиционным способом, воздвигнув новый храм. К одному из праздников Аменхотеп III подарил жене воистину царский подарок: потрясающую красотой и богатством летнюю резиденцию – дворец Малькатта, рядом с которым находилось огромное искусственное озеро, засаженное лотосами, с ладьей для прогулок царицы. Удостаивавшаяся почестей, недоступных другим египетским царицам, Тейе была обожествлена еще при жизни и оказывала колоссальное влияние на супруга и детей.
Подобное пренебрежение к древним установлениям о месте и роли женщины при монархе, естественно, вызвало неудовольствие советников фараона – жречества, то есть тех кругов, которые обычно ближе всех стояли к царю. Они чувствовали себя обойденными. При этом наверное единственным «необойденным» оставался жрец Эйе. Правда, его жреческий статус был довольно двусмысленным, собственно говоря его «приход» был совсем не в столице, а в Any (ныне Ахмим), где Эйе ведал храмами бога Мина. Но он же был братом главной царицы и одним из советников царя, право, кого должны были волновать эти мелкие подробности! Тем более, что вскоре, судя по надписи в храме бога Фив Амона, Эйе был включен в число жрецов этого «столичного» божества, возглавлявшего общеегипетский пантеон.
Все это, вместе взятое, видимо, вызывало недовольство в придворных кругах, где отношение к Тейе и ее сыну, будущему фараону Аменхотепу IV (Эхнатону), скорее всего, было недоброжелательным. Во всяком случае, Аменхотеп III счел необходимым подтвердить права своей главной жены, поставив ее имя рядом со своим на некоторых надписях.
Окруженный роскошью Аменхотеп III свое долгое царствование провел в благоденствии и покое, он воздвигал дворцы и храмы и щедро одарял жрецов (чтобы подавить их растущее недовольство правами царицы), экономическое и политическое влияние которых значительно возросло еще при его предшественниках, стремившихся снискать милость богов, и прежде всего Амона.
Под конец жизни Аменхотеп III сильно потолстел и страдал каким-то тяжелым недугом. Для исцеления от него митаннийский царь Тушратта послал своему египетскому «брату» идол богини Иштар Ниневийской, с вежливой просьбой вернуть его потом обратно.
Царица Тейе сохранила свое необычайное положение рядом с фараоном вплоть до его кончины, несмотря на то, что Аменхотеп был женат не только на иноземных царевнах, но и на нескольких собственных дочерях. Бывает, что на одной и той же надписи стоят рядом имена Аменхотепа, «жены царя» Тейе и их дочери, «жены царя» Ситамон (Си-Аманы – «Дочери Амона»).
Аменхотеп царствовал 38 лет и несколько месяцев. Его мумия, обнаруженная вместе с останками многих других царей и цариц в гробнице-тайнике его деда Аменхотепа II в Долине царей, дала возможность установить, что в момент смерти ему было от 40 до 50 лет (точнее определить возраст не удалось).
В Египте был обычай: после тридцати лет пребывания на престоле фараон передавал половину власти наследнику, и с тех пор они правили вместе. Во-первых, это была помощь старому отцу, во-вторых, наследник учился управлять империей, которая состояла не только из Египта, но и из многих других стран Ближнего Востока. Возможно (насчет этого не существует единого мнения), к концу жизни в 30-ю годовщину царствования Аменхотеп III также сделал сына своим соправителем под именем Аменхотепа IV, а сам отстранился от дел. Вместе с троном и короной Верхнего и Нижнего Египта Аменхотеп III передал преемнику и верного советника Эйе, проявившего себя как тонкий и умный царедворец.
Таким образом, в 1368 году до н. э. Аменхотеп IV стал полновластным правителем страны. Он оказался самым необычным из древнеегипетских фараонов, реформы которого породили исключительно интересный период в истории Египта.
С этим связана и одна из загадок Эйе: почему, собственно, мы так мало о нем знаем? Надо отметить важную вещь. Роль Эйе при дворе в доамарнский период, в насколько тесных отношениях он состоял со своей сестрой – главной царицей и как именно влиял на шурина-фараона и его сына, своего племянника, не просто темна, а затемнена намеренно.
Исторические документы и памятники, которые могли бы быть явно приписаны Эйе, редки, и не только из-за непродолжительного времени его «фараонства» или потому что он был чересчур хитромудр, но также и потому что его преемник Хоремхеб проводил мероприятия по повсеместному уничтожению имен, как Эйе, так и других фараонов, связанных с непопулярным, заслужившим проклятие в глазах египтян Амарнским периодом. А Амарнский период – это, прежде всего, Эхнатон.
Три тысячи лет Древний Египет переживал всевозможные беды, напасти и эпидемии, внутренние смуты и мятежи на границах, вторжение захватчиков, правление чужеземцев. Но в древних папирусах именно эпоха Эхнатона обозначается как «время большой болезни». Так, британский историк Николас Ривс говорит: «Величайшей катастрофой, которую когда-либо пришлось пережить Египту, был Эхнатон».
Его эпоха в археологии – это прямо какой-то «недревнеегипетский» Древний Египет! Археологи, копавшие возле Амарны, не нашли ни одного привычного изображения звероголовых богов: ни Исиды с солнечным диском меж изогнутых коровьих рогов, ни птицеголового Тота, на зеленоглазой кошки Бает, ни Анубиса с мордой шакала. И Зигмунд Фрейд, и выдающиеся египтологи Джеймс Бристед и Артур Вейгалл, и протоиерей Александр Мень считали Эхнатона первым в истории монотеистом.
Клавдий Птолемей (носивший имя последней династии египетских правителей) в гораздо более позднюю эпоху развитого эллинизма оформил геоцентрическую систему мира, которая просуществовала вплоть до Коперника. А система мира Эхнатона была уже гелиоцентрической (он удивительно опередил время). В центре его мира было Солнце. Причем, не только астрономически. Вместо обширного пантеона со множеством богов, изображавшихся со звериными головами, Эхнатон оставил для поклонения египтян одного – бога-солнце Атона. Так началась культурная революция, подобную которой Египет не знал.
А какова при этом роль «серого кардинала» Эйе, получившего от Эхнатона титул «жалуемый богом добрым»? Эйе, который исполняет очень важные обязанности в Фивах, при дворе Аменхотепа III, одним из первых переезжает в новую столицу, выстроенную Эхнатоном во славу нового бога Атона, и там ничуть не утрачивает своего влияния – скорее даже приумножает его.
Некоторые исследователи считают его наиболее могущественным государственным деятелем периода правления Эхнатона, едва ли не равным фараону по влиянию. Во всяком случае, точно известно, что он был одним из самых приближенных к царской чете людей. На одном изображении из его гробницы он, обнаженный, свободно беседует с Эхнатоном и Нефертити.
Но чтобы оценить деятельность Эйе, необходимо четко представлять себе, что из себя представляла масштабнейшая и беспрецедентная религиозная революция Эхнатона. Фараон-еретик Эхнатон – фигура загадочная, хотя о нем известно больше, чем о любом другом египетском фараоне. За недолгие годы своего правления он смог совершить переворот в идеологии Египта, но после его смерти все вернулось на круги своя.
В то время резко обостряются противоречия между фараоном и богатыми и знатными семьями, т. е., как писали в учебниках, рабовладельческой аристократией и жрецами. И Аменхотепу IV приходилось все время преодолевать эту оппозицию знати и жречества. И в то же время фараон был вынужден искать поддержки у военачальников, важнейших сановников, высших кругов жречества для сохранения и упрочения своей власти, ведь, как известно, «короля играет свита». Но жрецы, накопившие огромные богатства и обширные земельные угодья (ведь храмам принадлежали целые города и поселения), не желали «делиться привилегиями» и фактически ограничивали власть Аменхотепа IV. Жрецы бога Амона составляли тогда самую большую и влиятельную прослойку в обществе, настолько сильную, что могли даже противопоставить свое влияние власти фараона, который, конечно, есть божество на земле, но материальные ценности и власть всегда останутся материальными ценностями и властью.
Известны сотни портретов Аменхотепа III, однако наряду с этим долгие годы его правления «безмолвствуют» из-за недостатка письменных источников. Несмотря на кажущуюся доступность и многообразие памятников этого времени и условную «ясность» эпохи, время правления Аменхотепа III все еще требует серьезного и детального исследования.
Датированные источники, дошедшие до нашего времени от правления Аменхотепа III относительно редки. Известны лишь одиннадцать датированных царских документов (к сожалению, в них ничего нет об интересующем нас человеке, ведь Эйе в те времена еще не был той персоной, о которой бы упоминалось в государственных документах). Девять из этих документов относятся к периоду с 1-го по 11-й год правления царя, а два других – к 35-му. Надпись 1-го года правления связана со строительными работами в храме Тота в Гермополе. Двойная надпись 2-го года в Туре связана с возобновлением работы в карьерах в связи с началом сооружения «храма миллионов лет» царя в Ком эль-Хет-тан и, возможно, в Мемфисе. Четыре памятника из числа датированных, – это памятные скарабеи, в текстах на которых упомянуты: женитьба на митаннийской принцессе (10-й год), охота на диких быков (2-й год), охота на диких львов (1-й и 10-й годы) и создание искусственного озера Биркет Абу для царицы Тейе (11-й год). Наконец, три стелы 5-го года правления связаны с единственным военным событием времени правления Аменхотепа III – с походом в Нубию.
После 11-го года правления все датированные памятники словно исчезают вплоть до 35-го года, который упомянут на двух стелах из Гебель эль-Сильсилэ, тексты которых повествуют о добыче камня для заупокойного храма царя и для сооружения некоего здания в честь бога солнца Ра-Атума.
Сегодня очень сложно понять, почему на смену первым одиннадцати годам правления Аменхотепа III, наполненным событиями и памятниками, пришли два десятилетия относительного «молчания». Документы, которые относительно точно можно датировать, появляются после 30-го года правления царя и непосредственно связаны с празднествами; все они найдены либо в гробницах высокопоставленных вельмож, которые принимали в них участие, либо в развалинах дворца Малькатта, где происходили некоторые эпизоды торжеств. Здесь были обнаружены многочисленные печати и обломки винных сосудов, использовавшихся во время празднеств, содержащие надписи и, иногда, даты.
Несмотря на то, что большая часть царствования Аменхотепа III не щедра на датированные документы, многие важные события царствования стали нам известны благодаря обширному числу памятников частных лиц и вельмож пышного и многолюдного царского двора. В числе прочих сохранились несколько надписей, где имя Эйе начертано в числе прочих имен придворных. Но этого очень мало, чтобы составить реальную картину деятельности будущего всесильного министра, пока влияние его на политику двора или слишком мало, или очень скрыто.
Произведения искусства составляют другую, самую значительную и интересную часть памятников эпохи Аменхотепа III. Сюда входят грандиозные храмы царя и многочисленные произведения скульптуры, среди которых особое место занимают более двух сотен статуй царя, начиная от миниатюрных фигурок из стеатита и завершая колоссами Фив. Кстати, сфинксы, установленные на Университетской набережной в Санкт-Петербурге, изображают Аменхотепа III.
Аменхотеп III будучи еще наследным принцем (обычно династические браки фараона заключались в очень раннем возрасте) или же на втором году своего правления – данные разнятся – женился. И супругой юного царя стала Тейе. Та самая Тейе (также Тия, Тийи) – сестра Эйе, которому положение брата царицы – шурина Аменхотепа III – открывает максимум возможностей, и нет сомнений, что он воспользовался ими в высшей степени эффективно.
Как уже говорилось, по-видимому, Тейе принадлежала к провинциальной знати и, может быть, имела значительную примесь нубийской (или сирийской) крови. И выбор такой невесты (опять же, памятуя, что «жениться по любви не может ни один король») для фараона более чем странен.
Тем самым была нарушена давняя традиция. Обычно фараоны для чистоты крови женились на ближайших своих родственницах, которые получали титул «главной супруги», а сыновья их наследовали престол. Здесь стоит обязательно прояснить, в чем состоял смысл таких браков (кровосмесительных, как сказали бы мы сегодня) для фараонов Древнего Египта.
Особенности «египетского пути», или почему фараоны женились на сестрах. В культуре и религиозной традиции Древнего Египта (в отличие от других известных культур Древнего мира, античности и тем более средневековья) миропорядок Маат – основной закон мироздания древнеегипетской космогонической и этической концепции – предполагал относительное, но все же равенство между мужчиной и женщиной.
В шумеро-аккадской или ассиро-вавилонской цивилизациях предел социального статуса женщины – быть верховной жрицей Иштар – богини любви, но уже в Элладе женским божествам, включая богинь любви и плодородия – Афродиту и Деметру, служили жрецы-мужчины. А в управленческой структуре Древнего мира всюду, кроме Египта, женщинам и вовсе не было места.
А вот в Древнем Египте аристократки не только становились жрицами женских божеств, но и чиновниками – в истории Древнего Египта немало женщин-номархов (правителей номов – областей Египта), женщины становились писцами, учителями, послами в других странах. Единственными сферами сакральной и политической жизни, куда древние египтянки не допускались, была, естественно, армия, по понятным причинам, и медицина. Медицина исключительно потому, что покровителем врачевателей был «мужской» бог Анубис, и лекари были его жрецами, так как, что для Древнего мира естественно, любое лечение – травами, минералами, путем хирургического вмешательства, без сакрального знания считалось бесполезным и даже опасным для больного, ибо исцеление должен был одобрить сам Анубис.
Говоря о равенстве мужчин и женщин в Древнем Египте, следует развеять миф о якобы общепринятой там традиции многоженства. Об этом свидетельствуют так называемые «поучения писцов» – это целый ряд письменных артефактов, представляющих собой «классные работы» учеников древнеегипетских школ. Поскольку в Древнем Египте грамотность была очень широко распространена, а к написанному слову относились трепетно, все папирусы, написанные человеком с самого детства, после его смерти собирались и укладывались в гробницу. А чтобы совмещать обучение с воспитанием, писцы-учителя диктовали (или заставляли копировать) тексты, содержащие преимущественно моральные поучения.
Так вот, согласно этим текстам, полигамия не приветствовалась. То, что у фараонов было много наложниц и даже не одна жена, отнюдь не означало, что власть имущим все разрешено, повторные браки фараонов часто диктовались внешнеполитической (для скрепления альянса между державами) или внутриполитической (династической или же для получения поддержки жреческой или военной аристократии) необходимостью. Приводимый часто пример «главного многоженца Египта» – Рамсеса Великого – говорит не о похоти, а о подчинении требованиям политики. Не исключение и женитьба Рамсеса на хеттской царевне, дочери вассального царя Хатти Хаттусили III, после гибели священной супруги Рамсеса, нежно любимой им Нефертари. Несмотря на то, что Рамсес любил царевну хеттов и она родила фараону сына и дочь, тем не менее, хеттская принцесса де-факто была заложницей и гарантией лояльности Хаттусили. Так что многоженство фараонов – не распущенность, а политика.
Дипломатические браки были и у Аменхотепа III. В Азии владычество Аменхотепа было общепризнанным. Цари таких великих держав, как Митанни и Вавилонское царство, заискивали перед фараоном и посылали в его гарем своих сестер и дочерей. Так, Аменхотеп III был женат на сестре и дочери вавилонского царя Кадашман-Харбе I, дочери вавилонского царя Куригальзу I, дочери вавилонского царя Кадашман-Элиля I. Также Аменхотеп III был дважды женат на митаннийских принцессах. В 10-й год своего царствования он женился на дочери царя Митанни Шуттарны I Келухебе (Гилухеппа), а в 36-ой – на внучке Шуттарны I, дочери Тушратты – Тадухебе (Тадухеппа). О большом влиянии Аменхотепа говорит и тот факт, что вавилонский царь Куригальзу I, когда сирийские царьки попытались вовлечь его в союз против фараона, послал им категоричный отказ на том основании, что он находится в союзе с фараоном, и даже угрожал им войной в случае, если их союз осуществится. Царь Кипра также находился в вассальной зависимости от Аменхотепа и регулярно посылал ему большое количество меди за исключением одного раза, когда, как он сам говорит в свое оправдание, его страну посетила чума. Более двадцати предметов с именами Аменхотепа III и Тейе, обнаруженные на островах Эгейского моря, свидетельствуют о краткосрочном возобновлении связей Египта с этим регионом.
Кстати, в поддержку неодобрения любвеобильности те же «поучения писцов» однозначно говорят о традиции моногамии, вот цитата из «поучений»: «Сущие Вечно (т. е. боги) положили иметь одну жену, как Геб, Осирис, Сет, Гор и Анубис имели по одной жене. Суть праведные люди имеют одну жену, посмотрите: жрец и жрица, землевладелец и его супруга. Но некоторые богатые люди, помимо Священной супруги, заводят множество наложниц, что не угодно богам». Поэтому можно увидеть, что, несмотря на реалии жизни, идеальным с точки зрения нравственности в Египте считался все-таки моногамный брак.
Не все так просто и с вопросом кровосмесительных связей. Благодаря отношениям между богами в египетской мифологии, а также тому факту, что египтяне не включали инцест в запрет, можно решить, что браки между близкими родственниками (братьями и сестрами, родителями и детьми) были обычным делом в Древнем Египте. Этот факт стал уже хрестоматийным для иллюстрации того, как низко пали и поэтому выродились фараоны. Но факт ли это или устоявшееся заблуждение?
Как говорят физики, «давайте договоримся о терминах» – выясним, как обозначали степень родства древние египтяне. Да, скорее всего, существовали браки между братом и сестрой, но не всегда это были родные братья и сестры в нашем понимании. Причина этому в многозначном обозначении родства в египетской терминологии. «Отцом» мог считаться как настоящий отец, так и дед или предки по мужской линии, «матерью» – многие женщины по женской линии родства. «Сестрой» называли подругу, любовницу, жену, госпожу или наложницу, племянницу или тетю. В Древнем Египте слова «брат» и «сестра», обычно обозначавшие возлюбленных, часто просто служили синонимами словам «муж» и «жена» (вне родства).
Того же Рамсеса Великого обвиняют в том, что его женами были четверо его дочерей. Это следует толковать в пользу Рамсеса как политика – он таким образом повышал статус дочерей в обществе, добавляя к титулу царской дочери титул жены фараона (не обязательно при этом деля с ними ложе), и многих своих титулованных жен-дочерей потом выдавал за наследных принцев соседних стран и Месопотамии.
Близкородственные браки в семьях фараонов объяснялись священным союзом, по примеру богов Исиды и Осириса – брата и сестры. Браки с сестрами вообще касались только фараонов (воплощений божества), считалось, что королевская кровь текла в жилах женщин, а не мужчин. Чтобы стать фараоном, мужчина должен был жениться на царской дочери, принцессе, которая могла быть его сестрой или кузиной.
Широкое распространение браков между царственными братьями и сестрами, особенно среди августейших семей Нового царства, вероятно, было попыткой укрепить связи между королевской семьей и богами, которые сами бывало прибегали к таким союзам.
Касательно обычных египтян, даже аристократов и жрецов, историки с уверенностью заявляют, что не было зафиксировано случая, чтобы египтянин «не фараонских кровей» был женат на своей единокровной и единоутробной сестре. Браки между кузенами и кузинами бывали, браки между аристократами Египта и аристократами соседних земель тоже встречались. В Берлинском музее, например, хранится изображение, где муж – сирийский номарх, а жена – египтянка. Так что простым смертным, возможно, запрещались браки с сестрами, поскольку это было лишь священным правом фараонов.
На верховную власть над Египтом правительница могла претендовать только при строго определенных обстоятельствах: в случае, если «священная супруга» переживала фараона, а фараон не оставлял наследников мужского пола. Тогда правительница получала титул «священной», что было почти аналогично титулу фараона, и становилась полновластной царицей Египта.
В случае же, если умерший фараон оставлял наследников мужского пола младше девяти лет, вдовствующая царица получала статус правительницы-регента, что так же давало ей абсолютную власть. Однако, в отличие от первого случая, такая власть была не пожизненной, а длилась до достижения наследником (титуловавшимся «юным правителем») двенадцатилетнего возраста. Когда наследник по достижении положенного возраста занимал трон, он объявлялся фараоном, а вдовствующая правительница, потеряв свой статус, оттеснялась на периферию, буквально выживалась окружением нового фараона – советниками (верховными жрецами и военачальниками).
Но вернемся к браку Аменхотепа и Тейе.
Тайны Тейе, сестры Эйе. Итак, Аменхотеп III по прозвищу Великолепный пришел к здравой и полезной для окружающих мысли: завоевания ничего не дают, кроме бед и страданий. Жить стоит ради радостей самой жизни, благо его отцы и деды свезли в Фивы несметные богатства. Правление Аменхотепа Великолепного – самое гедонистическое во всей XVIII династии, если не во всем Новом царстве!
И была у Аменхотепа главная обожаемая жена, «великая царская супруга» Тейе (ок. 1398–1338 гг. до н. э.), от которой у Аменхотепа III было по крайней мере шесть детей. Один из них, Аменхотеп IV, или Эхнатон, в 1364 г. до н. э. стал фараоном и ввел монотеистический культ солнечного бога Атона. Но об этом позже.
Аменхотеп III пренебрег освященным временем и традицией обычаев предков и чересчур возвысил Тейе над всеми остальными своими женами, нарушив тем самым установленную традицию. Возможно, брак Аменхотепа III с особой «не царских кровей», дочерью безвестного заведующего скотными дворами одного из провинциальных храмов, вызвавший неодобрение жречества и «старой» столичной знати, был одним из первых явных знаков того, кому в стране благоволит фараон. Кто знает, в какой мере к этому приложил руку брат царицы Тейе…
Считается, что Тейе прямо не принадлежала к царской семье, хотя ее мать Тую иногда называют потомком царицы Яхмос-Не-фертари, но это далеко не общепринятая теория. Туя, мать Тейе и Эйе, принимала участие во многих религиозных культах, в пользу этого свидетельствуют ее различные титулования («Певица Хатор», «Повелевающая представлениями в честь Амона и Мин»…). Именно это и позволяет предполагать, что она могла все же быть особой королевской крови, так как подобное, как правило, доверялось особам, связанным с домом фараона. Что касается происхождения ее отца Юя, о нем говорилось выше, и каким бы оно ни было, царским его назвать нельзя.
По всей видимости, Тейе, как утверждают источники, была женщиной умной и энергичной и, должно быть, оказывала большое влияние на своего царственного супруга. Ее брат Эйе видимо предпочитал влиять на фараона опосредовано, через царицу, справедливо считая, что любимую жену Аменхотеп станет слушать значительно охотнее, чем своего советника.
Надписи на скарабеях – изображениях священных жуков, посвященных богу солнца, – свидетельствуют, что Аменхотеп III считался со своей супругой больше, чем это было принято, и при том не только в семейных делах. По некоторым сохранившимся источникам можно сделать вывод, что Тейе имела большое влияние при дворе своего мужа и активно участвовала не только в общественной, но и политической жизни страны. Она принимала участие во всех официальных церемониях и праздниках, сопровождала своего мужа в поездках по стране. Тия постоянно была рядом с царем на публичных приемах, и придворные восхваляли ее.
Он уважал ее настолько, что в царских надписях ставил ее имя рядом со своим, имя Тейе, неординарный ум, властность и мудрость которой были «притчей во языцах» на всем древнем Востоке. В частности сохранился отрывок из написанного клинописью на глиняной табличке дипломатического письма царя государства Митанни, располагавшегося в Малой Азии, Тушратты к Аменхотепу IV, в котором он упоминает о значительной роли Тейе в политике Аменхотепа III: «Все слова, которыми я обменивался с твоим отцом, – твоя мать Тейе их знала. Никто, кроме нее, не знал их, но у нее ты можешь обо всем узнать… С самого начала моего правления, все время, пока Аменхотеп III, твой отец, писал мне, он непрестанно писал только о мире. Не было ничего другого, о чем бы он писал мне непрестанно. Тейе… знала все слова твоего отца, постоянно писавшего мне. Именно Тейе, твою мать, ты можешь расспросить обо всем, о чем тогда шла речь… (Амарнские письма, ЕА 28 и 29).
Могущество царицы особенно явственно проявилось тогда, когда она занялась строительством собственного храма на территории современного Судана. Взяв на себя функции «начальницы строительных работ», она прославила царскую власть традиционным способом, воздвигнув новый храм. К одному из праздников Аменхотеп III подарил жене воистину царский подарок: потрясающую красотой и богатством летнюю резиденцию – дворец Малькатта, рядом с которым находилось огромное искусственное озеро, засаженное лотосами, с ладьей для прогулок царицы. Удостаивавшаяся почестей, недоступных другим египетским царицам, Тейе была обожествлена еще при жизни и оказывала колоссальное влияние на супруга и детей.
Подобное пренебрежение к древним установлениям о месте и роли женщины при монархе, естественно, вызвало неудовольствие советников фараона – жречества, то есть тех кругов, которые обычно ближе всех стояли к царю. Они чувствовали себя обойденными. При этом наверное единственным «необойденным» оставался жрец Эйе. Правда, его жреческий статус был довольно двусмысленным, собственно говоря его «приход» был совсем не в столице, а в Any (ныне Ахмим), где Эйе ведал храмами бога Мина. Но он же был братом главной царицы и одним из советников царя, право, кого должны были волновать эти мелкие подробности! Тем более, что вскоре, судя по надписи в храме бога Фив Амона, Эйе был включен в число жрецов этого «столичного» божества, возглавлявшего общеегипетский пантеон.
Все это, вместе взятое, видимо, вызывало недовольство в придворных кругах, где отношение к Тейе и ее сыну, будущему фараону Аменхотепу IV (Эхнатону), скорее всего, было недоброжелательным. Во всяком случае, Аменхотеп III счел необходимым подтвердить права своей главной жены, поставив ее имя рядом со своим на некоторых надписях.
Окруженный роскошью Аменхотеп III свое долгое царствование провел в благоденствии и покое, он воздвигал дворцы и храмы и щедро одарял жрецов (чтобы подавить их растущее недовольство правами царицы), экономическое и политическое влияние которых значительно возросло еще при его предшественниках, стремившихся снискать милость богов, и прежде всего Амона.
Под конец жизни Аменхотеп III сильно потолстел и страдал каким-то тяжелым недугом. Для исцеления от него митаннийский царь Тушратта послал своему египетскому «брату» идол богини Иштар Ниневийской, с вежливой просьбой вернуть его потом обратно.
Царица Тейе сохранила свое необычайное положение рядом с фараоном вплоть до его кончины, несмотря на то, что Аменхотеп был женат не только на иноземных царевнах, но и на нескольких собственных дочерях. Бывает, что на одной и той же надписи стоят рядом имена Аменхотепа, «жены царя» Тейе и их дочери, «жены царя» Ситамон (Си-Аманы – «Дочери Амона»).
Аменхотеп царствовал 38 лет и несколько месяцев. Его мумия, обнаруженная вместе с останками многих других царей и цариц в гробнице-тайнике его деда Аменхотепа II в Долине царей, дала возможность установить, что в момент смерти ему было от 40 до 50 лет (точнее определить возраст не удалось).
В Египте был обычай: после тридцати лет пребывания на престоле фараон передавал половину власти наследнику, и с тех пор они правили вместе. Во-первых, это была помощь старому отцу, во-вторых, наследник учился управлять империей, которая состояла не только из Египта, но и из многих других стран Ближнего Востока. Возможно (насчет этого не существует единого мнения), к концу жизни в 30-ю годовщину царствования Аменхотеп III также сделал сына своим соправителем под именем Аменхотепа IV, а сам отстранился от дел. Вместе с троном и короной Верхнего и Нижнего Египта Аменхотеп III передал преемнику и верного советника Эйе, проявившего себя как тонкий и умный царедворец.
Таким образом, в 1368 году до н. э. Аменхотеп IV стал полновластным правителем страны. Он оказался самым необычным из древнеегипетских фараонов, реформы которого породили исключительно интересный период в истории Египта.
С этим связана и одна из загадок Эйе: почему, собственно, мы так мало о нем знаем? Надо отметить важную вещь. Роль Эйе при дворе в доамарнский период, в насколько тесных отношениях он состоял со своей сестрой – главной царицей и как именно влиял на шурина-фараона и его сына, своего племянника, не просто темна, а затемнена намеренно.
Исторические документы и памятники, которые могли бы быть явно приписаны Эйе, редки, и не только из-за непродолжительного времени его «фараонства» или потому что он был чересчур хитромудр, но также и потому что его преемник Хоремхеб проводил мероприятия по повсеместному уничтожению имен, как Эйе, так и других фараонов, связанных с непопулярным, заслужившим проклятие в глазах египтян Амарнским периодом. А Амарнский период – это, прежде всего, Эхнатон.
АМАРНСКИЙ ПЕРИОД. ЭЙЕ И ЭХНАТОН
Аменхотеп IV, более известный по самопрозванию – Эхнатон, муж Нефертити (и, возможно, ее брат, первый египетский монотеист, фараон-еретик… Этот фараон торчит в древнеегипетской истории как кость в горле. Его забыли на тысячелетия, а весь XX век и начало XXI пытались с чем-нибудь связать.Три тысячи лет Древний Египет переживал всевозможные беды, напасти и эпидемии, внутренние смуты и мятежи на границах, вторжение захватчиков, правление чужеземцев. Но в древних папирусах именно эпоха Эхнатона обозначается как «время большой болезни». Так, британский историк Николас Ривс говорит: «Величайшей катастрофой, которую когда-либо пришлось пережить Египту, был Эхнатон».
Его эпоха в археологии – это прямо какой-то «недревнеегипетский» Древний Египет! Археологи, копавшие возле Амарны, не нашли ни одного привычного изображения звероголовых богов: ни Исиды с солнечным диском меж изогнутых коровьих рогов, ни птицеголового Тота, на зеленоглазой кошки Бает, ни Анубиса с мордой шакала. И Зигмунд Фрейд, и выдающиеся египтологи Джеймс Бристед и Артур Вейгалл, и протоиерей Александр Мень считали Эхнатона первым в истории монотеистом.
Клавдий Птолемей (носивший имя последней династии египетских правителей) в гораздо более позднюю эпоху развитого эллинизма оформил геоцентрическую систему мира, которая просуществовала вплоть до Коперника. А система мира Эхнатона была уже гелиоцентрической (он удивительно опередил время). В центре его мира было Солнце. Причем, не только астрономически. Вместо обширного пантеона со множеством богов, изображавшихся со звериными головами, Эхнатон оставил для поклонения египтян одного – бога-солнце Атона. Так началась культурная революция, подобную которой Египет не знал.
А какова при этом роль «серого кардинала» Эйе, получившего от Эхнатона титул «жалуемый богом добрым»? Эйе, который исполняет очень важные обязанности в Фивах, при дворе Аменхотепа III, одним из первых переезжает в новую столицу, выстроенную Эхнатоном во славу нового бога Атона, и там ничуть не утрачивает своего влияния – скорее даже приумножает его.
Некоторые исследователи считают его наиболее могущественным государственным деятелем периода правления Эхнатона, едва ли не равным фараону по влиянию. Во всяком случае, точно известно, что он был одним из самых приближенных к царской чете людей. На одном изображении из его гробницы он, обнаженный, свободно беседует с Эхнатоном и Нефертити.
Но чтобы оценить деятельность Эйе, необходимо четко представлять себе, что из себя представляла масштабнейшая и беспрецедентная религиозная революция Эхнатона. Фараон-еретик Эхнатон – фигура загадочная, хотя о нем известно больше, чем о любом другом египетском фараоне. За недолгие годы своего правления он смог совершить переворот в идеологии Египта, но после его смерти все вернулось на круги своя.
В то время резко обостряются противоречия между фараоном и богатыми и знатными семьями, т. е., как писали в учебниках, рабовладельческой аристократией и жрецами. И Аменхотепу IV приходилось все время преодолевать эту оппозицию знати и жречества. И в то же время фараон был вынужден искать поддержки у военачальников, важнейших сановников, высших кругов жречества для сохранения и упрочения своей власти, ведь, как известно, «короля играет свита». Но жрецы, накопившие огромные богатства и обширные земельные угодья (ведь храмам принадлежали целые города и поселения), не желали «делиться привилегиями» и фактически ограничивали власть Аменхотепа IV. Жрецы бога Амона составляли тогда самую большую и влиятельную прослойку в обществе, настолько сильную, что могли даже противопоставить свое влияние власти фараона, который, конечно, есть божество на земле, но материальные ценности и власть всегда останутся материальными ценностями и властью.