Страница:
Вместе с отбыванием повинностей и оброков в пользу духовных владельцев крестьяне несли еще некоторую долю таких же повинностей и оброков в пользу лиц, которым поручалось дело непосредственного управления и суда над ними, т. е. в пользу приказчиков или, как в иных местах, наместников, посольских, ключников, доводчиков и тиунов. Крестьяне обрабатывали их пашню, молотили их хлеб, не везде, впрочем; доставляли им ежегодно от волости или села известное количество разных хлебных запасов и платили им деньгами - однажды в год - выезжее и три-четыре раза в год, обыкновенно на большие праздники, - поминки и праздничные кормы. Но кроме этого, собственно по управлению и суду крестьяне платили разные пошлины, иные в пользу самих владельцев, другие в пользу приказчиков и доводчиков. Таковые были: а) повоженные алтыны, платившиеся крестьянами при вступлении их в брак между собою, и выводная куница, платившаяся при вступлении их в брак с посторонними лицами; б) пошлины, под разными названиями, с продажи движимых и недвижимых имуществ - сена, ржи, домашнего скота, дворовых мест и пр., в) явочные пошлины брались с крестьян, нанимавших себе работников в своей же волости и принимавших к себе прохожих людей из других волостей; г) штрафы и пени - за неисправное отбывание личных повинностей и работы на монастырь или архиерейский дом, за игру в зернь, за покупку и продажу вина, за порубку леса и вообще за нарушение полицейских постановлений; д) хоженое и ставленое - за призыв и поставку к суду как ответчика, так и свидетелей; е) судебные пошлины, бравшиеся с виновного за производство суда соразмерно цене иска; ж) полевые пошлины - с крестьян, прибегавших для решения тяжбы к судебному поединку; з) мировые пошлины - с тех, которые оканчивали спор и тяжбу мировою сделкою, и пр.
Таким-то образом, благодаря жалованным грамотам князей, наши архиереи, монастыри и церкви пользовались самостоятельностию и независимостию от гражданских властей в отношении к своим недвижимым имуществам и крестьянам. Но надобно заметить, что некоторым монастырям, хотя и немногим, самостоятельность эта принадлежала не в полной мере. Разумеем, во-первых, домовые архиерейские монастыри, которые назывались так потому, что существовали на землях того или другого архиерейского дома, и, во-вторых, монастыри, приписные к большим монастырям, например Свято-Троицкому Сергиеву, Кирилло-Белозерскому, Пафнутиево-Боровскому, Иосифо-Волоколамскому, Ферапонтову. Те и другие имели иногда и свои земли и угодья, своих крестьян, но как во всем, так и в распоряжениях своих по имуществам, зависели от своих главных начальников: домовые монастыри - от своих архиереев, а приписные - от настоятелей и прочих властей больших монастырей, которым были подчинены. Не иначе как только с ведома, согласия и разрешения этих начальников могли они приобретать, продавать, менять, даже отдавать в аренду свои земли и угодья; не иначе как по грамотам и инструкциям, данным этими начальниками, должны были действовать в управлении своими крестьянами, в суде над ними, в собирании с них оброков и пошлин, в самом употреблении собранных оброков; им же, своим начальникам, должны были, наконец, отдавать и отчет по имениям, а иногда доставлять и известную долю доходов. Равным образом и независимость от гражданских властей, какая дарована была всем вообще духовным землевладельцам и вотчинникам, не была полная, как отчасти мы уже видели: над имуществами монастырей контроль предоставлен был служилым людям великого князя, которые и передавали по описям эти имущества новым настоятелям и требовали от них отчета. Самые главные чиновники архиерейские по управлению вотчинами дворецкие не иначе могли быть увольняемы и вновь назначаемы, по крайней мере со времен Стоглавого Собора, как с ведома и соизволения или даже по указанию великого князя; по трем важнейшим уголовным преступлениям все церковные крестьяне, как и само духовенство, подлежали судам светским; тяжебные дела духовных вотчинников со сторонними лицами о земельных имуществах разбирались гражданскими чинами и иногда восходили на решение самого государя; к нему же непосредственно восходили и все иски, направленные лично на духовных владельцев и их приказчиков. Теперь прибавим, что земли духовных владельцев, наравне с землями всех вообще русских подданных, положены были по царевым писцовым книгам в сохи и частнее - в выти или обжи и что потому церковные крестьяне, кроме оброков и повинностей своим владельцам, должны были отбывать и государственные повинности. Исключение составляли, кажется, только те земли, которые духовные владельцы обрабатывали на самих себя, по крайней мере, о пашнях приходских церквей обыкновенно, а иногда и о пашнях монастырских говорится в писцовых книгах: "В обжы (или сохи) не положены". Правда, нередко и некоторые земли крестьян духовных владельцев освобождались княжескими грамотами от даней и пошлин князьям; но освобождались только на срок, а не навсегда - обыкновенно на два, на три года или на десять, даже на пятнадцать лет; всего чаще льгота эта давалась для привлечения новых поселенцев на церковные земли. Да и на урочные годы церковные крестьяне освобождались редко от всех податей и повинностей, а большею частию только от некоторых, и преимущественно от тех, которые должны были бы нести в пользу местных княжеских чинов, так как крестьяне церковные отбывали этого рода повинности таким же чинам, только поставленным над ними духовными землевладельцами. Главная льгота в отбывании государственных податей и повинностей для церковных крестьян состояла в том, что они были освобождены от многочисленных гражданских сборщиков, от их наездов, поборов и притеснений, лежавших всею тяжестию на прочих земледельцах, и что эти подати с церковных крестьян были собираемы самими их духовными владельцами чрез приказчиков и доставляемы в казну государеву. Таким образом, хотя жалованными грамотами князей земли и вотчины нашего духовенства были поставлены в независимость от местных государственных властей и в административном, и в судебном, и в финансовом отношениях и находились только в зависимости от своих духовных владельцев и поставляемых ими управителей, тем не менее земли эти и вотчины не были вовсе выделены из общего строя государства, не составляли как бы государства в государстве, а подлежали наравне со всеми другими землями и вотчинами и некоторым общим государственным законам.
IV
Если к тому, что сказано нами доселе о пошлинах, собиравшихся по церковному управлению и суду, и о церковных недвижимых имуществах, мы присоединим сохранившиеся сведения и о некоторых других источниках содержания нашего духовенства, то получим довольно полное и подробное понятие об этом предмете.
Постоянными и главными источниками для содержания наших архиереев служили уже известные нам разнообразные и многочисленные пошлины и вообще доходы, какие каждый из них собирал и получал: а) с подведомого ему духовенства и епархии по делам епархиального управления и суда и б) с недвижимых имуществ своей кафедры. К случайным и незначительным источникам архиерейского содержания принадлежали: а) доходы от продажи некоторых движимых вещей архиерейской экономии, например, из экономии новгородского архиерейского дома продавались: лен, иногда в немалом количестве, мед десятками и даже сотнями пудов, дрожжи, высевки, овчины, смушки, опойки и пр.; б) вознаграждения, какие получали архиереи за совершенные ими по приглашению церковные службы, особенно в дни праздников: так, Новгородскому владыке за священнослужение на храмовой праздник в придворной или княжеской церкви святого Иоанна Предтечи на Опоках ежегодно отпускалось казенной руги 2 рубля 5 алтын и 2 деньги. Сам митрополит, нередко совершавший по желанию великого князя праздничные службы в придворных и других кремлевских церквах, получал от него каждый раз довольно ценные подарки. Для содержания монастырей источниками были:
1. Доходы с их недвижимых имуществ - источник главный и нам уже известный.
2. Денежные вклады и пожертвования за поминовение живых и умерших. Этого рода вклады в монастыри хотя не были так обыкновенны и многочисленны, как вклады землями, селами и вообще недвижимыми имуществами, но в некоторых монастырях достигали значительной величины. Самые большие денежные вклады поступали в монастыри от великих князей или, точнее, от великого князя Ивана Васильевича IV в продолжительный период его царствования. Например, в Троице-Сергиев монастырь от Ивана Васильевича III вовсе не было денежных вкладов, как и земельных; сын его Василий Иванович в 1506 г. пожаловал вкладу по отце своем 60 рублей и в 1519 г. по брате своем Семене Ивановиче 30 рублей; а великий князь Иван IV пожаловал в 1534 г. по отце своем 500 рублей, в 1548 г. чрез Алексея Адашева - 7000 рублей, в 1562 г. по царице своей Анастасии 1000 рублей, в 1564 г. по брате своем Юрии Васильевиче 1000 рублей, в 1570 г. по царице своей Марии 1800 рублей, в 1572 г. по царице своей Марфе 700 рублей, в 1582 г. по сыне своем Иване 5000 рублей, в 1584 г. по самом себе 5000 рублей и в разные годы по разных лицах: родственниках, князьях, боярах, дьяках то по 100, то по 200, то по 300, по 400 и по 500 рублей, так что всех денежных вкладов этого государя в Сергиев монастырь насчитывается до 25157 рублей. В Кирилло-Белозерский монастырь от великого князя Ивана III вкладов также вовсе не было, а великий князь Василий Иванович пожаловал 1000 рублей на покупку села, и затем Иван Васильевич IV пожаловал по двум своим дочерям Анне и Марии 300 рублей, в 1562 г. по царице своей Анастасии 500 рублей, в 1564 г. по брате своем Юрии 300 рублей, в 1570 г. по царице своей Марии 500 рублей и за здравие сына своего царевича Ивана 1000 рублей, в 1572 г. по царице своей Марфе 200 рублей и за здравие свое и детей своих 2000 рублей, в 1582 г. по сыне своем Иване 2000 рублей, в разные годы по разным своим родственникам, также по многих князьях, боярах и других по 100, по 200, по 300 рублей и более (между прочими и по Сильвестре попе да по сыне его Анфиме 25 рублей и 25 алтын), по опальных людях 900 рублей, а всего до 18493 рублей; наконец, великий князь Федор Иванович пожаловал по отце своем 1333 рубля. Царь Иван Васильевич щедро жертвовал и на другие обители, например в Соловецкую пожаловал в 1551 г. тысячу рублей, а в Отнюю пустынь в 1572 г. - 2644 рубля. Вслед за государями великими князьями делали в монастыри денежные вклады и государыни великие княгини (например, Елена дала в Сергиев монастырь по муже своем Василии Ивановиче 500 рублей) и их дети (царевич Федор Иванович в 1570 г. дал в Кирилло-Белозерский монастырь 600 рублей), равно и другие князья и княгини, бояре и служилые люди (например, боярин конюший Борис Федорович Годунов дал в Сергиев монастырь по своим родителям 500 рублей и за здравие свое и своего семейства 500 рублей), архиереи (например, митрополит Даниил дал вкладу в Иосифо-Волоколамский монастырь за преподобного Иосифа и за себя 590 рублей), настоятели монастырей, и простые монахи, и вообще люди всех званий и состояний.
3. Пожертвования хлебом и разными другими вещами. Так, в Кирилло-Белозерский монастырь еще великий князь Иван III велел ежегодно отпускать рожь из княжеских запасов, хотя неизвестно, в каком количестве, и в то же время белозерские князья ежегодно отпускали для храмовых праздников сыр, масло, рыбу; князь Владимир Андреевич с своею матерью в пять лет, начиная с 1553 г., пожаловали: 3900 четвертей ржи, 3250 четвертей овса, 178 четвертей пшеницы, 30 четвертей ячменя, 20 - конопляного семени и 16 гречневых круп; царь Иван Васильевич в 1571 г. прислал 100 пудов меду, а в 1582 г. подарил 10 коней. Здесь же можно упомянуть и о тех драгоценностях, которые жертвовали князья, княгини и другие лица если не на содержание самих монастырей, то на содержание и украшение их храмов и богослужения, каковы: иконы в серебряных и золотых ризах, украшенных жемчугом и другими драгоценными камнями; золотые сосуды церковные с такими же украшениями, золотые блюда, кубки, чары; богато украшенные плащаницы, воздухи, пелены к иконам, покровы на мощи святых; церковные облачения, колокола. Например, царь Иван Васильевич однажды пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь полное облачение на игумена и полное облачение на диакона, украшенные жемчугом, яхонтами и другими камнями, и эти два облачения стоили 6000 рублей, а один старец, постриженник Сергиева монастыря Варсонофий Якимов, пожертвовал в этот монастырь колокол в 200 пудов ценою в 520 рублей. Новгородским архиепископом Феодосием пожертвованы в Иосифо-Волоколамский монастырь, по современному сказанию, "образы Божественные, окладные златом и сребром, и святыя книги, числом 21, и блюда сребреные 2, да панагея сребряна и золочена, да три колокола, да паникадило большое, да четыре паникадильца малы, да 75 рублев денег".
4. Торговля, таможенные и пятенные пошлины. Экономии некоторых наших монастырей несомненно вели торговлю, иногда весьма значительную, разными хозяйственными произведениями и припасами, особенно же солью и рыбою, во многих городах России, как мы уже и замечали, а кроме того, жалованными грамотами князей монастыри наши нередко освобождались даже от платежа пошлин правительству с провоза и продажи своих товаров, равно как с провоза и всякого своего имущества. Но, не ограничиваясь этим, иногда князья предоставляли еще самим монастырям собирать в свою пользу некоторые пошлины, шедшие обыкновенно в пользу казны, и во-первых, взимать пошлины таможенные, возничные, померные со всех лиц, торговавших в известных местах, а во-вторых, взимать пошлины пятенные с людей, продававших, покупавших и менявших лошадей на известных торговых местах (для чего монастыри обязывались держать на торгу свое пятно, чтобы пятнать им тех лошадей). Например, Череповский Воскресенский монастырь издавна пользовался правом собирать возничную и померную пошлины со всех возов и лодок, приходивших торговать на Белоозеро, пока великий князь Василий Иванович не повелел (1512) взамен этого права выдавать монастырю ежегодно по 50 рублей из таможенных белозерских доходов. А Троице-Сергиеву монастырю еще великий князь Дмитрий Иванович Донской пожаловал "пятно ногайское и пятно московское", т. е. право пятнать своим монастырским пятном лошадей ногайских и русских, продававшихся в Москве на площадке, и за первых брать пошлины по восьми денег, за последних по две деньги с лошади. Царь же Иван Васильевич предоставил в 1575 г. Сергиеву монастырю собирать еще в Казани и Свияжске с продажи ногайских и русских лошадей точно такие же пошлины, какие собирал монастырь в Москве.
5. Руга. На Стоглавом Соборе царь Иван Васильевич заявил, что отец его Василий Иванович, путешествуя для богомолья, давал монастырям, богатым и убогим, милостыню "в приказ" (единовременную) - хлеб, соль, деньги, воск на свечи, мед на кутью, пшеницу на просфоры; так же поступала потом и мать его Елена, но что по смерти ее до возраста его, царя, многие монастыри побрали себе грамоты получать ту милостыню "впрок" (постоянно), в ругу, а иные монастыри и приходские церкви вновь достали себе грамоты получать ругу из казны, хотя у монастырей есть села и другие доходы, да и у церквей, - это обстоятельство царь предложил на обсуждение Собора (Стоглав. Гл. 5, вопрос 31). Собор решил, чтобы царь велел тщательно расследовать дело и тем монастырям, большим и малым, которым Василий Иванович давал милостыню впрок, давать и впредь ту же милостыню впрок, в ругу, а которым монастырям давал милостыню только в приказ, то, если эти монастыри имеют села и иные доходы и могут прожить без руги, в воле царя давать ли им или отнять у них ругу; если же монастыри и церкви, доставшие себе в малолетство царя грамоты на получение казенной руги, бедны и прожить без нее не могут, то благочестивому царю "достойно и праведно" жаловать их ругою, равно как и прочие убогие монастыри и церкви, не имеющие ниоткуда помощи (гл. 97). Не знаем, приказывал ли царь делать такое расследование и лишил ли какие-либо монастыри своей руги, но знаем, что в царствование его, как и прежде, ружных монастырей у нас было немало. В одном Новгороде и его пятинах насчитывалось (около 1577 г.) таких монастырей более тридцати. Всем им выдавалась ежегодная руга деньгами, и в одни монастыри она отпускалась только на игумена и братию или на игуменью и сестер, в другие - еще и на весь церковный причт, в третьи - еще и на расходы по церкви - на вино, на просфоры, на воск для свечей, на мед для кутьи, на темьян и ладан, а в некоторые - только на расходы по церкви. Вследствие этого руга отпускалась не в одинаковом размере, хотя и вообще была небольшая. Во многие монастыри отпускалось по рублю, по два, по три, по четыре, в немногие - от пяти до десяти рублей, и только в три монастыря - больше десяти рублей (в один 11, в другой 19 и в третий 25 рублей). Некоторые монастыри получали ругу не одними деньгами, но и хлебом, а некоторые, каковы переяславские Даниилов и Рождественский, - только хлебом и вообще натурою.
6. Приношения христиан, приходивших в монастыри для богомолья. Эти приношения, хотя обыкновенно незначительные, нередко составляли в совокупности значительный доход особенно в тех монастырях, которые имели мощи святых или чудотворные иконы, и потому наиболее привлекали к себе богомольцев. Так, царь Иван Васильевич каждый раз, когда посещал Кирилло-Белозерский монастырь для богомолья, жаловал монастырю иногда 100 рублей, иногда 200, или 300, или 400, а иногда и 600 рублей.
Для содержания белого духовенства источниками служили:
1. Небольшие участки церковной земли, которые существовали почти при каждой приходской церкви и разделены были между членами причта. Часть земли находилась под их усадьбами и жилищами, а вся остальная - под их пашнею, иногда и сенокосом. Этими небольшими земляными участками члены причта обыкновенно пользовались сами. Только немногие и преимущественно городские церкви владели значительными пространствами земли - пустошами, деревнями, селами и разными угодьями, которые и отдавали на оброк. О всем этом мы уже сказали прежде.
2. Добровольные приношения прихожан за церковные службы и требоисправления. Такие приношения принимались за совершение некоторых таинств: крещение, исповедь, браки, за отправление молебнов, за отпевание усопших, панихиды, сорокоусты и пр. Кроме того, священники, по крайней мере, четыре раза в год под великие праздники или на праздники обходили домы своих прихожан с крестом, святою водою и молитвословиями и в каждом доме получали за то большую или меньшую плату, смотря по достатку хозяина. Наиболее дохода членам церковного причта приходилось в дни храмовых праздников приходской церкви, когда в ней собирались кроме собственных прихожан многие христиане и из окрестных мест и совершалось иногда такое множество молебнов, что местные священники принуждены, бывали приглашать себе на помощь соседних священников. Правительство, церковное и гражданское, наблюдало, чтобы плата прихожан духовенству за требы была именно добровольная, а не вынужденная, и иногда находило нужным прямо обозначать эту плату. Приходы церковные, как и всегда, были неодинаковой величины, а потому и доходы приходского духовенства были различны. Но приблизительно священники получали с своих прихожан в год, как слышал Флетчер, около 30 или 40 рублей, из которых будто бы десятую часть платили своему епархиальному архиерею.
3. Руга из казны и от прихожан. Руга из казны назначалась преимущественно на городские церкви. Во всей Новгородской области церквей, пользовавшихся казенною ругою, известно по селам только семь, а в одном Новгороде их считалось до 40, иногда и до 50, и в Старой Руссе до 5. В иные из этих церквей руга отпускалась только на церковный причт; в другие - и на церковный обиход, т. е. на вино, на свечи, на ладан, а в некоторые - лишь на церковный обиход. В первом случае руга простиралась от 18 алтын до 13 рублей на причт; во втором от 3 до 19 рублей; исключение составляли две церкви в Новгороде - святого Иоанна Предтечи на Опоках, на которую выдавалось 60 рублей, и Благовещенская на Городище, получавшая 97 рублей. А в тех, впрочем весьма немногих, случаях, когда руга отпускалась только на церковный обиход, она восходила от четырех алтын до рубля. Некоторые церкви получали казенную ругу не только деньгами, но и хлебом, каковы: церковь Крестовоздвиженская в Устюжне Железноборской, Успенский собор во Владимире и Софийский собор в Новгороде. На первую церковь ежегодно отпускалось: попу два рубля денег, 15 четвертей ржи и 15 четвертей овса; на просфоры две четверти пшеницы; просвирне две четверти ржи; пономарю четыре четверти ржи и столько же овса. В Успенском владимирском соборе получали: протопоп десять рублей, протодиакон, большой поп и ключарь по восьми рублей, пять священников по шести рублей каждый; четыре диакона каждый по четыре с половиною рубля; пономарь и просвирня по рублю да по десяти четвертей ржи и овса, а последняя еще по 15 четвертей пшеницы на просфоры. В Новгороде на причт Софийского собора по жалованной грамоте 1504 г. отпускалось: протопопу - 25 коробей ржи и столько же овса; протодиакону и восмнадцати священникам - по 15 коробей ржи каждому и по стольку же овса; четырем диаконам - по десяти коробей ржи и овса на человека, двум псаломщикам и семнадцати дьячкам - по пяти коробей ржи и овса на человека. А царь Иван Васильевич грамотою 1556 г. велел еще отпускать ежегодно на весь причт по 100 рублей и, кроме того, по 10 рублей и 30 алтын за десять в продолжение года панихидных служб по государевым родственникам да по 7 рублей и 5 алтын "за ужины" накануне тех дней, когда совершались эти службы. Причты многих московских церквей получали "годовое государево жалованье" сукном ценою от нескольких алтын до двух рублей (Доп. А. и. 1. № 131. С. 203-208). Но бывали приходы, как городские, так и сельские, в которых сами прихожане назначали от себя определенную ежегодную ругу, хлебом или деньгами, своим церковным причтам и с этою целию заключали с ними "порядные записи", которые обязывались исполнять.
4. Торговля. Этим средством приобретения пользовались, подобно некоторым монастырям, по всей вероятности, только весьма немногие церкви, владевшие значительным количеством земли, каков был Дмитриевский собор во Владимире. В грамоте 1515 г., данной духовенству этого собора и не раз подтверждавшейся впоследствии, между прочим, сказано: "А коли те попы и диаконы поедут к Москве или в иные мои городы, о церковных делех и с торгом, и мытчики и все пошлинники мыта, ни иных ни которых пошлин на них не емлют" (А. э. 1. № 159).
5. Пошлины. Источник - еще более частный, который был доступен лишь причтам кафедральных соборов. Мы уже упоминали, что в числе пошлин, собиравшихся в каждой епархии, не все шли на одного архиерея, а некоторые назначались и на его свиту, в частности, на его соборян. К пошлинам последнего рода принадлежали: а) пошлины ставленые, о них, равно как и о назначении их на соборян, нами сказано прежде; б) соборная куница, т. е. куница на соборный клир, о ней упоминается, по крайней мере, по Ростовской епархии (А. э. 1. № 176, 202, 293); в) пошлины за освящение церквей и антиминсы. До Стоглавого Собора размер этих пошлин не было определен и "о антиминсех продажу чинили великую" (Стоглав. Гл. 5, вопрос 2). В Новгороде, например, причт Софийского собора по грамоте 1504 г. брал с сельских церквей, в приходе которых числилось 500 - 600 обеж, за каждый антиминс по рублю и по полтора рубля новгородских, а при освящении церквей брал и все те приношения, какие делали христолюбцы по случаю этого освящения. Но Стоглавый Собор определил, чтобы за антиминсы и освящение церквей по всем епархиям соборные протопопы с причтами взимали от большой церкви по полуполтине, а от церквей теплых и придельных по пяти алтын, а из приношений, делаемых христианами по случаю освящения церквей, брали только третью часть (Стоглав. Гл. 47). г) Венечная пошлина. Эта пошлина относилась к архиерейским пошлинам в каждой епархии, но не вся: с некоторых церквей, или приходов, она поступала на причт кафедрального собора. Так, во Владимире со всех приходов на посаде венечная пошлина собиралась на причт городского Успенского собора, а в Новгороде она собиралась на софийских соборян не только на посадах, но и в 110 погостах Новгородских пятин, т. е. едва не с половины церквей собственно Новгородского края. Венечную пошлину на архиереев, по Стоглаву, собирали поповские старосты и десятские священники, а на соборы "свою венечную пошлину" взимали сами соборные протопопы и священники (гл. 69). д) Проскурная пошлина. Новгородский софийский причт брал проскурную пошлину с посадских церквей и с 90 монастырей: "с иного монастыря до гривны новгородской, с иного больше того, а с иного меньше". Существовала ли эта пошлина в других епархиях неизвестно. е) Праздничные гривны. Когда в монастырях и посадских церквах Новгорода случался храмовой праздник, то софийский протопоп посылал туда для участия в богослужении соборного диакона и уличане или прихожане, кроме благодарности лично этому диакону, чтили еще софийского протопопа с братиею праздничными гривнами, взимание которых подтверждено было и Стоглавым Собором. О существовании в других епархиях и этой пошлины также ничего не знаем.
Таким-то образом, благодаря жалованным грамотам князей, наши архиереи, монастыри и церкви пользовались самостоятельностию и независимостию от гражданских властей в отношении к своим недвижимым имуществам и крестьянам. Но надобно заметить, что некоторым монастырям, хотя и немногим, самостоятельность эта принадлежала не в полной мере. Разумеем, во-первых, домовые архиерейские монастыри, которые назывались так потому, что существовали на землях того или другого архиерейского дома, и, во-вторых, монастыри, приписные к большим монастырям, например Свято-Троицкому Сергиеву, Кирилло-Белозерскому, Пафнутиево-Боровскому, Иосифо-Волоколамскому, Ферапонтову. Те и другие имели иногда и свои земли и угодья, своих крестьян, но как во всем, так и в распоряжениях своих по имуществам, зависели от своих главных начальников: домовые монастыри - от своих архиереев, а приписные - от настоятелей и прочих властей больших монастырей, которым были подчинены. Не иначе как только с ведома, согласия и разрешения этих начальников могли они приобретать, продавать, менять, даже отдавать в аренду свои земли и угодья; не иначе как по грамотам и инструкциям, данным этими начальниками, должны были действовать в управлении своими крестьянами, в суде над ними, в собирании с них оброков и пошлин, в самом употреблении собранных оброков; им же, своим начальникам, должны были, наконец, отдавать и отчет по имениям, а иногда доставлять и известную долю доходов. Равным образом и независимость от гражданских властей, какая дарована была всем вообще духовным землевладельцам и вотчинникам, не была полная, как отчасти мы уже видели: над имуществами монастырей контроль предоставлен был служилым людям великого князя, которые и передавали по описям эти имущества новым настоятелям и требовали от них отчета. Самые главные чиновники архиерейские по управлению вотчинами дворецкие не иначе могли быть увольняемы и вновь назначаемы, по крайней мере со времен Стоглавого Собора, как с ведома и соизволения или даже по указанию великого князя; по трем важнейшим уголовным преступлениям все церковные крестьяне, как и само духовенство, подлежали судам светским; тяжебные дела духовных вотчинников со сторонними лицами о земельных имуществах разбирались гражданскими чинами и иногда восходили на решение самого государя; к нему же непосредственно восходили и все иски, направленные лично на духовных владельцев и их приказчиков. Теперь прибавим, что земли духовных владельцев, наравне с землями всех вообще русских подданных, положены были по царевым писцовым книгам в сохи и частнее - в выти или обжи и что потому церковные крестьяне, кроме оброков и повинностей своим владельцам, должны были отбывать и государственные повинности. Исключение составляли, кажется, только те земли, которые духовные владельцы обрабатывали на самих себя, по крайней мере, о пашнях приходских церквей обыкновенно, а иногда и о пашнях монастырских говорится в писцовых книгах: "В обжы (или сохи) не положены". Правда, нередко и некоторые земли крестьян духовных владельцев освобождались княжескими грамотами от даней и пошлин князьям; но освобождались только на срок, а не навсегда - обыкновенно на два, на три года или на десять, даже на пятнадцать лет; всего чаще льгота эта давалась для привлечения новых поселенцев на церковные земли. Да и на урочные годы церковные крестьяне освобождались редко от всех податей и повинностей, а большею частию только от некоторых, и преимущественно от тех, которые должны были бы нести в пользу местных княжеских чинов, так как крестьяне церковные отбывали этого рода повинности таким же чинам, только поставленным над ними духовными землевладельцами. Главная льгота в отбывании государственных податей и повинностей для церковных крестьян состояла в том, что они были освобождены от многочисленных гражданских сборщиков, от их наездов, поборов и притеснений, лежавших всею тяжестию на прочих земледельцах, и что эти подати с церковных крестьян были собираемы самими их духовными владельцами чрез приказчиков и доставляемы в казну государеву. Таким образом, хотя жалованными грамотами князей земли и вотчины нашего духовенства были поставлены в независимость от местных государственных властей и в административном, и в судебном, и в финансовом отношениях и находились только в зависимости от своих духовных владельцев и поставляемых ими управителей, тем не менее земли эти и вотчины не были вовсе выделены из общего строя государства, не составляли как бы государства в государстве, а подлежали наравне со всеми другими землями и вотчинами и некоторым общим государственным законам.
IV
Если к тому, что сказано нами доселе о пошлинах, собиравшихся по церковному управлению и суду, и о церковных недвижимых имуществах, мы присоединим сохранившиеся сведения и о некоторых других источниках содержания нашего духовенства, то получим довольно полное и подробное понятие об этом предмете.
Постоянными и главными источниками для содержания наших архиереев служили уже известные нам разнообразные и многочисленные пошлины и вообще доходы, какие каждый из них собирал и получал: а) с подведомого ему духовенства и епархии по делам епархиального управления и суда и б) с недвижимых имуществ своей кафедры. К случайным и незначительным источникам архиерейского содержания принадлежали: а) доходы от продажи некоторых движимых вещей архиерейской экономии, например, из экономии новгородского архиерейского дома продавались: лен, иногда в немалом количестве, мед десятками и даже сотнями пудов, дрожжи, высевки, овчины, смушки, опойки и пр.; б) вознаграждения, какие получали архиереи за совершенные ими по приглашению церковные службы, особенно в дни праздников: так, Новгородскому владыке за священнослужение на храмовой праздник в придворной или княжеской церкви святого Иоанна Предтечи на Опоках ежегодно отпускалось казенной руги 2 рубля 5 алтын и 2 деньги. Сам митрополит, нередко совершавший по желанию великого князя праздничные службы в придворных и других кремлевских церквах, получал от него каждый раз довольно ценные подарки. Для содержания монастырей источниками были:
1. Доходы с их недвижимых имуществ - источник главный и нам уже известный.
2. Денежные вклады и пожертвования за поминовение живых и умерших. Этого рода вклады в монастыри хотя не были так обыкновенны и многочисленны, как вклады землями, селами и вообще недвижимыми имуществами, но в некоторых монастырях достигали значительной величины. Самые большие денежные вклады поступали в монастыри от великих князей или, точнее, от великого князя Ивана Васильевича IV в продолжительный период его царствования. Например, в Троице-Сергиев монастырь от Ивана Васильевича III вовсе не было денежных вкладов, как и земельных; сын его Василий Иванович в 1506 г. пожаловал вкладу по отце своем 60 рублей и в 1519 г. по брате своем Семене Ивановиче 30 рублей; а великий князь Иван IV пожаловал в 1534 г. по отце своем 500 рублей, в 1548 г. чрез Алексея Адашева - 7000 рублей, в 1562 г. по царице своей Анастасии 1000 рублей, в 1564 г. по брате своем Юрии Васильевиче 1000 рублей, в 1570 г. по царице своей Марии 1800 рублей, в 1572 г. по царице своей Марфе 700 рублей, в 1582 г. по сыне своем Иване 5000 рублей, в 1584 г. по самом себе 5000 рублей и в разные годы по разных лицах: родственниках, князьях, боярах, дьяках то по 100, то по 200, то по 300, по 400 и по 500 рублей, так что всех денежных вкладов этого государя в Сергиев монастырь насчитывается до 25157 рублей. В Кирилло-Белозерский монастырь от великого князя Ивана III вкладов также вовсе не было, а великий князь Василий Иванович пожаловал 1000 рублей на покупку села, и затем Иван Васильевич IV пожаловал по двум своим дочерям Анне и Марии 300 рублей, в 1562 г. по царице своей Анастасии 500 рублей, в 1564 г. по брате своем Юрии 300 рублей, в 1570 г. по царице своей Марии 500 рублей и за здравие сына своего царевича Ивана 1000 рублей, в 1572 г. по царице своей Марфе 200 рублей и за здравие свое и детей своих 2000 рублей, в 1582 г. по сыне своем Иване 2000 рублей, в разные годы по разным своим родственникам, также по многих князьях, боярах и других по 100, по 200, по 300 рублей и более (между прочими и по Сильвестре попе да по сыне его Анфиме 25 рублей и 25 алтын), по опальных людях 900 рублей, а всего до 18493 рублей; наконец, великий князь Федор Иванович пожаловал по отце своем 1333 рубля. Царь Иван Васильевич щедро жертвовал и на другие обители, например в Соловецкую пожаловал в 1551 г. тысячу рублей, а в Отнюю пустынь в 1572 г. - 2644 рубля. Вслед за государями великими князьями делали в монастыри денежные вклады и государыни великие княгини (например, Елена дала в Сергиев монастырь по муже своем Василии Ивановиче 500 рублей) и их дети (царевич Федор Иванович в 1570 г. дал в Кирилло-Белозерский монастырь 600 рублей), равно и другие князья и княгини, бояре и служилые люди (например, боярин конюший Борис Федорович Годунов дал в Сергиев монастырь по своим родителям 500 рублей и за здравие свое и своего семейства 500 рублей), архиереи (например, митрополит Даниил дал вкладу в Иосифо-Волоколамский монастырь за преподобного Иосифа и за себя 590 рублей), настоятели монастырей, и простые монахи, и вообще люди всех званий и состояний.
3. Пожертвования хлебом и разными другими вещами. Так, в Кирилло-Белозерский монастырь еще великий князь Иван III велел ежегодно отпускать рожь из княжеских запасов, хотя неизвестно, в каком количестве, и в то же время белозерские князья ежегодно отпускали для храмовых праздников сыр, масло, рыбу; князь Владимир Андреевич с своею матерью в пять лет, начиная с 1553 г., пожаловали: 3900 четвертей ржи, 3250 четвертей овса, 178 четвертей пшеницы, 30 четвертей ячменя, 20 - конопляного семени и 16 гречневых круп; царь Иван Васильевич в 1571 г. прислал 100 пудов меду, а в 1582 г. подарил 10 коней. Здесь же можно упомянуть и о тех драгоценностях, которые жертвовали князья, княгини и другие лица если не на содержание самих монастырей, то на содержание и украшение их храмов и богослужения, каковы: иконы в серебряных и золотых ризах, украшенных жемчугом и другими драгоценными камнями; золотые сосуды церковные с такими же украшениями, золотые блюда, кубки, чары; богато украшенные плащаницы, воздухи, пелены к иконам, покровы на мощи святых; церковные облачения, колокола. Например, царь Иван Васильевич однажды пожаловал в Кирилло-Белозерский монастырь полное облачение на игумена и полное облачение на диакона, украшенные жемчугом, яхонтами и другими камнями, и эти два облачения стоили 6000 рублей, а один старец, постриженник Сергиева монастыря Варсонофий Якимов, пожертвовал в этот монастырь колокол в 200 пудов ценою в 520 рублей. Новгородским архиепископом Феодосием пожертвованы в Иосифо-Волоколамский монастырь, по современному сказанию, "образы Божественные, окладные златом и сребром, и святыя книги, числом 21, и блюда сребреные 2, да панагея сребряна и золочена, да три колокола, да паникадило большое, да четыре паникадильца малы, да 75 рублев денег".
4. Торговля, таможенные и пятенные пошлины. Экономии некоторых наших монастырей несомненно вели торговлю, иногда весьма значительную, разными хозяйственными произведениями и припасами, особенно же солью и рыбою, во многих городах России, как мы уже и замечали, а кроме того, жалованными грамотами князей монастыри наши нередко освобождались даже от платежа пошлин правительству с провоза и продажи своих товаров, равно как с провоза и всякого своего имущества. Но, не ограничиваясь этим, иногда князья предоставляли еще самим монастырям собирать в свою пользу некоторые пошлины, шедшие обыкновенно в пользу казны, и во-первых, взимать пошлины таможенные, возничные, померные со всех лиц, торговавших в известных местах, а во-вторых, взимать пошлины пятенные с людей, продававших, покупавших и менявших лошадей на известных торговых местах (для чего монастыри обязывались держать на торгу свое пятно, чтобы пятнать им тех лошадей). Например, Череповский Воскресенский монастырь издавна пользовался правом собирать возничную и померную пошлины со всех возов и лодок, приходивших торговать на Белоозеро, пока великий князь Василий Иванович не повелел (1512) взамен этого права выдавать монастырю ежегодно по 50 рублей из таможенных белозерских доходов. А Троице-Сергиеву монастырю еще великий князь Дмитрий Иванович Донской пожаловал "пятно ногайское и пятно московское", т. е. право пятнать своим монастырским пятном лошадей ногайских и русских, продававшихся в Москве на площадке, и за первых брать пошлины по восьми денег, за последних по две деньги с лошади. Царь же Иван Васильевич предоставил в 1575 г. Сергиеву монастырю собирать еще в Казани и Свияжске с продажи ногайских и русских лошадей точно такие же пошлины, какие собирал монастырь в Москве.
5. Руга. На Стоглавом Соборе царь Иван Васильевич заявил, что отец его Василий Иванович, путешествуя для богомолья, давал монастырям, богатым и убогим, милостыню "в приказ" (единовременную) - хлеб, соль, деньги, воск на свечи, мед на кутью, пшеницу на просфоры; так же поступала потом и мать его Елена, но что по смерти ее до возраста его, царя, многие монастыри побрали себе грамоты получать ту милостыню "впрок" (постоянно), в ругу, а иные монастыри и приходские церкви вновь достали себе грамоты получать ругу из казны, хотя у монастырей есть села и другие доходы, да и у церквей, - это обстоятельство царь предложил на обсуждение Собора (Стоглав. Гл. 5, вопрос 31). Собор решил, чтобы царь велел тщательно расследовать дело и тем монастырям, большим и малым, которым Василий Иванович давал милостыню впрок, давать и впредь ту же милостыню впрок, в ругу, а которым монастырям давал милостыню только в приказ, то, если эти монастыри имеют села и иные доходы и могут прожить без руги, в воле царя давать ли им или отнять у них ругу; если же монастыри и церкви, доставшие себе в малолетство царя грамоты на получение казенной руги, бедны и прожить без нее не могут, то благочестивому царю "достойно и праведно" жаловать их ругою, равно как и прочие убогие монастыри и церкви, не имеющие ниоткуда помощи (гл. 97). Не знаем, приказывал ли царь делать такое расследование и лишил ли какие-либо монастыри своей руги, но знаем, что в царствование его, как и прежде, ружных монастырей у нас было немало. В одном Новгороде и его пятинах насчитывалось (около 1577 г.) таких монастырей более тридцати. Всем им выдавалась ежегодная руга деньгами, и в одни монастыри она отпускалась только на игумена и братию или на игуменью и сестер, в другие - еще и на весь церковный причт, в третьи - еще и на расходы по церкви - на вино, на просфоры, на воск для свечей, на мед для кутьи, на темьян и ладан, а в некоторые - только на расходы по церкви. Вследствие этого руга отпускалась не в одинаковом размере, хотя и вообще была небольшая. Во многие монастыри отпускалось по рублю, по два, по три, по четыре, в немногие - от пяти до десяти рублей, и только в три монастыря - больше десяти рублей (в один 11, в другой 19 и в третий 25 рублей). Некоторые монастыри получали ругу не одними деньгами, но и хлебом, а некоторые, каковы переяславские Даниилов и Рождественский, - только хлебом и вообще натурою.
6. Приношения христиан, приходивших в монастыри для богомолья. Эти приношения, хотя обыкновенно незначительные, нередко составляли в совокупности значительный доход особенно в тех монастырях, которые имели мощи святых или чудотворные иконы, и потому наиболее привлекали к себе богомольцев. Так, царь Иван Васильевич каждый раз, когда посещал Кирилло-Белозерский монастырь для богомолья, жаловал монастырю иногда 100 рублей, иногда 200, или 300, или 400, а иногда и 600 рублей.
Для содержания белого духовенства источниками служили:
1. Небольшие участки церковной земли, которые существовали почти при каждой приходской церкви и разделены были между членами причта. Часть земли находилась под их усадьбами и жилищами, а вся остальная - под их пашнею, иногда и сенокосом. Этими небольшими земляными участками члены причта обыкновенно пользовались сами. Только немногие и преимущественно городские церкви владели значительными пространствами земли - пустошами, деревнями, селами и разными угодьями, которые и отдавали на оброк. О всем этом мы уже сказали прежде.
2. Добровольные приношения прихожан за церковные службы и требоисправления. Такие приношения принимались за совершение некоторых таинств: крещение, исповедь, браки, за отправление молебнов, за отпевание усопших, панихиды, сорокоусты и пр. Кроме того, священники, по крайней мере, четыре раза в год под великие праздники или на праздники обходили домы своих прихожан с крестом, святою водою и молитвословиями и в каждом доме получали за то большую или меньшую плату, смотря по достатку хозяина. Наиболее дохода членам церковного причта приходилось в дни храмовых праздников приходской церкви, когда в ней собирались кроме собственных прихожан многие христиане и из окрестных мест и совершалось иногда такое множество молебнов, что местные священники принуждены, бывали приглашать себе на помощь соседних священников. Правительство, церковное и гражданское, наблюдало, чтобы плата прихожан духовенству за требы была именно добровольная, а не вынужденная, и иногда находило нужным прямо обозначать эту плату. Приходы церковные, как и всегда, были неодинаковой величины, а потому и доходы приходского духовенства были различны. Но приблизительно священники получали с своих прихожан в год, как слышал Флетчер, около 30 или 40 рублей, из которых будто бы десятую часть платили своему епархиальному архиерею.
3. Руга из казны и от прихожан. Руга из казны назначалась преимущественно на городские церкви. Во всей Новгородской области церквей, пользовавшихся казенною ругою, известно по селам только семь, а в одном Новгороде их считалось до 40, иногда и до 50, и в Старой Руссе до 5. В иные из этих церквей руга отпускалась только на церковный причт; в другие - и на церковный обиход, т. е. на вино, на свечи, на ладан, а в некоторые - лишь на церковный обиход. В первом случае руга простиралась от 18 алтын до 13 рублей на причт; во втором от 3 до 19 рублей; исключение составляли две церкви в Новгороде - святого Иоанна Предтечи на Опоках, на которую выдавалось 60 рублей, и Благовещенская на Городище, получавшая 97 рублей. А в тех, впрочем весьма немногих, случаях, когда руга отпускалась только на церковный обиход, она восходила от четырех алтын до рубля. Некоторые церкви получали казенную ругу не только деньгами, но и хлебом, каковы: церковь Крестовоздвиженская в Устюжне Железноборской, Успенский собор во Владимире и Софийский собор в Новгороде. На первую церковь ежегодно отпускалось: попу два рубля денег, 15 четвертей ржи и 15 четвертей овса; на просфоры две четверти пшеницы; просвирне две четверти ржи; пономарю четыре четверти ржи и столько же овса. В Успенском владимирском соборе получали: протопоп десять рублей, протодиакон, большой поп и ключарь по восьми рублей, пять священников по шести рублей каждый; четыре диакона каждый по четыре с половиною рубля; пономарь и просвирня по рублю да по десяти четвертей ржи и овса, а последняя еще по 15 четвертей пшеницы на просфоры. В Новгороде на причт Софийского собора по жалованной грамоте 1504 г. отпускалось: протопопу - 25 коробей ржи и столько же овса; протодиакону и восмнадцати священникам - по 15 коробей ржи каждому и по стольку же овса; четырем диаконам - по десяти коробей ржи и овса на человека, двум псаломщикам и семнадцати дьячкам - по пяти коробей ржи и овса на человека. А царь Иван Васильевич грамотою 1556 г. велел еще отпускать ежегодно на весь причт по 100 рублей и, кроме того, по 10 рублей и 30 алтын за десять в продолжение года панихидных служб по государевым родственникам да по 7 рублей и 5 алтын "за ужины" накануне тех дней, когда совершались эти службы. Причты многих московских церквей получали "годовое государево жалованье" сукном ценою от нескольких алтын до двух рублей (Доп. А. и. 1. № 131. С. 203-208). Но бывали приходы, как городские, так и сельские, в которых сами прихожане назначали от себя определенную ежегодную ругу, хлебом или деньгами, своим церковным причтам и с этою целию заключали с ними "порядные записи", которые обязывались исполнять.
4. Торговля. Этим средством приобретения пользовались, подобно некоторым монастырям, по всей вероятности, только весьма немногие церкви, владевшие значительным количеством земли, каков был Дмитриевский собор во Владимире. В грамоте 1515 г., данной духовенству этого собора и не раз подтверждавшейся впоследствии, между прочим, сказано: "А коли те попы и диаконы поедут к Москве или в иные мои городы, о церковных делех и с торгом, и мытчики и все пошлинники мыта, ни иных ни которых пошлин на них не емлют" (А. э. 1. № 159).
5. Пошлины. Источник - еще более частный, который был доступен лишь причтам кафедральных соборов. Мы уже упоминали, что в числе пошлин, собиравшихся в каждой епархии, не все шли на одного архиерея, а некоторые назначались и на его свиту, в частности, на его соборян. К пошлинам последнего рода принадлежали: а) пошлины ставленые, о них, равно как и о назначении их на соборян, нами сказано прежде; б) соборная куница, т. е. куница на соборный клир, о ней упоминается, по крайней мере, по Ростовской епархии (А. э. 1. № 176, 202, 293); в) пошлины за освящение церквей и антиминсы. До Стоглавого Собора размер этих пошлин не было определен и "о антиминсех продажу чинили великую" (Стоглав. Гл. 5, вопрос 2). В Новгороде, например, причт Софийского собора по грамоте 1504 г. брал с сельских церквей, в приходе которых числилось 500 - 600 обеж, за каждый антиминс по рублю и по полтора рубля новгородских, а при освящении церквей брал и все те приношения, какие делали христолюбцы по случаю этого освящения. Но Стоглавый Собор определил, чтобы за антиминсы и освящение церквей по всем епархиям соборные протопопы с причтами взимали от большой церкви по полуполтине, а от церквей теплых и придельных по пяти алтын, а из приношений, делаемых христианами по случаю освящения церквей, брали только третью часть (Стоглав. Гл. 47). г) Венечная пошлина. Эта пошлина относилась к архиерейским пошлинам в каждой епархии, но не вся: с некоторых церквей, или приходов, она поступала на причт кафедрального собора. Так, во Владимире со всех приходов на посаде венечная пошлина собиралась на причт городского Успенского собора, а в Новгороде она собиралась на софийских соборян не только на посадах, но и в 110 погостах Новгородских пятин, т. е. едва не с половины церквей собственно Новгородского края. Венечную пошлину на архиереев, по Стоглаву, собирали поповские старосты и десятские священники, а на соборы "свою венечную пошлину" взимали сами соборные протопопы и священники (гл. 69). д) Проскурная пошлина. Новгородский софийский причт брал проскурную пошлину с посадских церквей и с 90 монастырей: "с иного монастыря до гривны новгородской, с иного больше того, а с иного меньше". Существовала ли эта пошлина в других епархиях неизвестно. е) Праздничные гривны. Когда в монастырях и посадских церквах Новгорода случался храмовой праздник, то софийский протопоп посылал туда для участия в богослужении соборного диакона и уличане или прихожане, кроме благодарности лично этому диакону, чтили еще софийского протопопа с братиею праздничными гривнами, взимание которых подтверждено было и Стоглавым Собором. О существовании в других епархиях и этой пошлины также ничего не знаем.