Страница:
разъяснениями о том, как добраться до нужного места.
Он поехал в Гей-Хэд по Южной дороге, миновал Тернераунд-Хилли, где
стояли художники, поглядывающие поверх мольбертов на укутанные серым туманом
виды Квитсы и Менемша-Пондз, пересек Клэм-Пойнт-Коув, границу городка
Гей-Хэд и затем стал останавливаться у каждого почтового ящика на шоссе, но
так и не смог найти имени "Джон Клауд".
Наконец он добрался до гей-хэдского маяка и красноватых глинистых
откосов, спадающих в море в конце острова. Куда ехать дальше, он не знал. Он
припарковал машину и пошел вверх по крутому склону, к обрыву. Пенни крепко
держалась за его руку. Два пожилых индейца сидели за своими прилавками с
сувенирами. Один из них, седой, в штанах цвета хаки и спортивной майке, с
меховой шкурой на голове, улыбнулся Пенни.
- А вы индеец? - спросила она.
- Да, - ответил тот.
- Настоящий?
- Алгонкин, - улыбнулся мужчина.
За следующим прилавком сидел, скрестив руки на груди, второй индеец.
Табличка, приклеенная к прилавку липкой лентой, гласила:
ВЫ НЕ ПЛАТИТЬ 50 ЦЕНТОВ
ВЫ НЕ ПОЛУЧАТЬ КАРТИНКА
Зак решил попытать счастья с первым индейцем.
- Добрый день, - поприветствовал он его. Индеец улыбнулся:
- Сувениры из Гей-Хэд, сэр?
- Сколько стоит томагавк? - спросил Зак.
- Один доллар.
- Ты хочешь томагавк, Пенни?
- А это настоящий томагавк? - поинтересовалась та.
- Сделан индейцами из Гей-Хэда, - ответил мужчина.
- Я беру его, - сказал Зак. Он взял томагавк с прилавка и прикинул на
руке его вес. Тяжелый, плоский, весело разрисованный камень служил ударной
частью к расщепленной деревянной палке - рукояти. Камень был крепко
привязан.
- Не ударь кого-нибудь этой штукой, - Зак протянул томагавк Пенни и
расплатился с индейцем.
- Спасибо, сэр, - поблагодарил индеец.
- Я ищу одного человека в Гей-Хэд, - сказал Зак. - Как бы мне узнать,
где он живет?
- Спрашивай, - индеец был настроен дружелюбно.
- Ее зовут Ивлин Клауд.
Индеец кивнул.
- Вы ее знаете?
- Да. Она индианка.
- Где ее найти?
- Возвращайтесь обратно этой же дорогой. Примерно через полмили вы
увидите желтый почтовый ящик. Сверните за ним на первую грунтовую дорогу. В
конце этой дороги дом Джона Клауда, - индеец сделал паузу. - Его может не
быть сейчас дома. Он рыбак. Сегодня спокойно на море - в самый раз для
рыбной ловли. Он может быть в море на лодке.
- Я ищу не его. Я ищу Ивлин Клауд.
Индеец пожал плечами:
- Она иногда выходит в море вместе с ним. Иногда выходит и мальчишка.
Маленький Джонни.
- Спасибо, - поблагодарил его Зак.
- Это вам спасибо, сэр, - отозвался индеец.
Индеец за следующим прилавком, с табличкой, взглянул на Зака. Пенни
заметила этот взгляд:
- Знаешь, а мы даже не захватили фотоаппарат.
Она дерзко тряхнула своим конским хвостом и пошла вниз к машине.
Проехав желтый почтовый ящик, они свернули на грунтовую дорогу. Песок
был разъезжен на две колеи по обе стороны от травянисто-каменистого бугорка,
который скреб по днищу "плимута". Зак медленно вел машину, не сомневаясь в
том, что внутренности ее, деталь за деталью, посыплются из распоротого
холмом брюха. Наконец сквозь сосны и дубовую поросль он увидел серое пятно.
Пятно вытянулось в островерхую крышу, а затем и в сам дом, как только Зак
обогнул поворот и выехал на поляну.
Он поставил машину на ручной тормоз и открыл дверь со своей стороны.
Серая кисея на небе разорвалась, показались голубые лоскутки. Возможно,
погода еще разгуляется.
- Я могу пойти с тобой, папа? - спросила Пенни.
- Хорошо.
Он подождал, пока она выберется из машины, и они вместе пошли к дому.
На передней террасе стояли жестянки с краской, кисточками, лежали плоские
камни различных форм и размеров, ярко раскрашенные якобы индейскими
символами и оставленные для просушки. Пенни мгновенно провела связь между
этими камнями и томагавком в своей руке.
- Его сделали здесь? - спросила она.
- Вероятно, - ответил Зак и постучал в дверь. Ответа не последовало. -
Миссис Клауд, - позвал он, постучал снова, затем толкнул дверь. Она
оказалась запертой.
- У тебя в сумочке есть пилка для ногтей? - спросил он Пенни.
- Кажется, есть.
Он подождал, пока она - совсем по-женски - рылась в содержимом своей
сумочки. Наконец она протянула ему пилочку в чехле из голубой кожи, и он
вставил узкую полоску металла между дверью и косяком. Протолкнув ее вверх,
он откинул дверной крючок и открыл дверь.
- Миссис Клауд! - позвал он снова.
- Я думаю, ее нет дома, - сказала Пенни.
- Давай все-таки зайдем.
- Это невежливо, - заметила Пенни.
- Знаю, и никогда так не делал, - он взял ее за руку и вошел в дом. На
плите что-то готовилось. Что это было - по запаху определить он не смог. В
большой алюминиевой кастрюле кипела какая-то жидкость.
- Похоже, она куда-то вышла и оставила кастрюлю кипеть на плите.
Зак оглянулся по сторонам.
- Мама никогда не оставляла, - сказала Пенни.
- Нет, не оставляла.
Он остановился посредине кухни и позвал еще раз:
- Миссис Клауд! - его голос отозвался эхом в тишине дома. В
противоположном конце кухни была закрытая дверь. Он направился к ней, Пенни
- за ним по пятам. Зак открыл дверь, двинулся было в комнату, но вдруг резко
остановился.
- Оставайся на месте, Пенни.
- Почему? За что..?
- Стой там! - крикнул он, и в его голосе послышались металлические
нотки родительской команды. Пенни замерла на месте. Зак зашел в комнату и
закрыл за собой дверь. О раздвижную дверь, ведущую в глубь дома, билась
муха, ее жужжание, казалось, наполняла всю гостиную.
На полу в центре комнаты лежала женщина.
У нее были черные волосы и загорелая кожа. Ей было не больше тридцати
восьми. Верхняя часть головы была сильно разбита - так, что кровь пролилась
на лоб и вниз по лицу, по затылку и покрыла пятнами бледно-голубой с цветами
халат. Рот был широко открыт, словно в последнем предсмертном крике. Широко
раскрытые карие глаза, залитые кровью, глядели в потолок. В безжизненных
зрачках застыл ужас, пойманный и замороженный смертью ужас.
Зак вдруг покрылся холодным потом.
Он вытер губы тыльной стороной ладони и взглянул вниз на мертвую
женщину, не в силах ни говорить, ни двигаться, превозмогая внезапную
тошноту. Усилием воли он подавил нахлынувший на него страх, словно захлопнул
капкан, и тошнота пропала, уступив место ярости.
В комнате все вдруг стало отчетливым и ясным.
Здесь шла борьба. С одного из столов была сбита лампа, стул с прямой
спинкой перевернут. Рядом с женщиной на полу лежало кухонное полотенце, из
чего Зак сделал вывод, что она вошла в гостиную из кухни и попала в засаду.
Он подошел к задней двери. Дверь была не заперта. Три ступеньки вели вниз к
песчаной тропинке, уходящей под уклон в заросли. Он бросил беглый взгляд
сквозь стекло двери и вернулся в комнату.
Орудие убийства лежало футах в трех от разбитой головы женщины. Его
каменная головка так же, как и рукоятка, были испачканы кровью.
Томагавк-сувенир, точно такой же как у Пенни в соседней комнате. Он
наклонился к нему, чтобы получше рассмотреть, но руками трогать не стал.
Затем он увидел медальон. Это был тонкий бронзовый кружок, и он бы не
заметил его, если бы не наклонился к томагавку. Он поднял его и стал
внимательно разглядывать.
Одно звено цепочки все еще держалось за металлическое ушко в верхней
части медальона. Может, он был сорван женщиной с шеи нападавшего? На
медальоне был изображен парусник. Над судном полукругом располагались слова:
ТРЕТЬЕ МЕСТО. Под парусником, вдоль нижнего края медальона, образуя другой
полукруг, были начертаны слова: РЕГАТА ТЕКСТОН КЛАВ, МАЙАМИ. Зак положил
медальон в карман и снова склонился к женщине.
Ее правая рука была крепко сжата. Он приподнял ее: рука была еще
теплой. Она, по всей видимости, скончалась не так давно. В кулаке были
зажаты несколько длинных белокурых волос. Даже если бы он и не видел, что
волосы выдраны с корнем, он все равно предположил бы, что это волосы
нападавшего. В глаза ему бросилось серебряное кольцо на пальце женщины. Он
осторожно разжал кулак, посмотрел на кольцо, и его внезапно охватило
отчаяние и чувство полной безнадежности.
Он давно уже предположил - с того момента как открыл дверь и увидел
тело женщины - он давно уже понял, кто она, понял, что смерть наложила
печать безмолвия на ее уста и сделала бессмысленными строки письма. Кольцо
лишь подтвердило эту уверенность, оно являло собой прямой и неизбежный факт,
от которого никуда не деться.
На кольце были выгравированы инициалы И. К.
Мертвая женщина на полу гостиной была Ивлин Клауд.
Он осторожно опустил ее руку. Ему показалось, что он уже заранее знал и
то, что не будет обращаться в полицию. Он, безусловно, не положил бы в
карман медальон, если бы намеревался звонить в полицию. Внутренним чутьем он
понял, что, будучи замешанным в убийстве, он не сможет выполнить то, зачем
приехал сюда. У него просто нет времени на объяснения с полицией. Так же
инстинктивно он догадался, что смерть Ивлин Клауд каким-то образом была
связана с гибелью Мэри. Поэтому он повернулся, вытер носовым платком ручку
двери гостиной, потом, не убирая платка с ручки, открыл дверь, закрыл ее и
протер дверную ручку с внешней стороны.
- Что это ты делаешь? - спросила Пенни.
- Тш-ш-ш, - прошипел он. - Ты прикасалась здесь к чему-нибудь?
- Нет. Кто-нибудь умер?
Он взглянул на нее, удивившись на мгновение, затем, вспомнив советы по
воспитанию детей, которые давали по телевидению, ответил:
- Да, умер.
Пенни вскинула голову:
- Кто?
- Та женщина, к которой мы приехали. Пойдем отсюда.
Он открыл застекленную дверь, выпустил Пенни и опять вытер дверную
ручку. Когда они выезжали на главную дорогу, он подумал, не оставят ли
следов на утрамбованном песке колеса их автомобиля.
У дома их поджидала блондинка.
Она сидела на верхней ступеньке крыльца и курила сигарету. На ней были
свободная юбка и жилетка, ноги небрежно скрещены - слишком небрежно. Она
взглянула на подъехавший "плимут", но продолжала сидеть, положив ногу на
ногу, и, казалось, не обращала никакого внимания на то, что ветер вытворяет
с ее юбкой. Она все так же лениво курила, не отводя глаз от Зака, пока он
выходил из машины и огибал ее, чтобы открыть дверцу Пенни. Затем она бросила
сигарету на песок и вытянула обутую в босоножку ногу, чтобы затоптать
окурок, ветер подхватил юбку, задрал ее так, что показалось длинное гладкое
золотистое бедро.
- Привет, - сказала она глубоким хрипловатым голосом. - А я вот вас
поджидаю.
Зак и Пенни подошли к ступеням крыльца.
- Правда? - небрежно бросил Зак.
- Закария Блейк - это ведь вы, не так ли? - улыбнулась она. Лицо ее
было очень загорелым, улыбка широкой и белозубой. Ее глаза казались
ярко-голубыми на фоне загара. Когда она улыбалась, в уголках глаз собирались
крохотные морщинки. Зак сопоставил голос, лицо, тело вполне уже зрелой
женщины и пришел к выводу, что ей, должно быть, года тридцать четыре или
около того.
- Закария Блейк - это я, - ответил он. - Вы явились выселять меня из
дома?
- Что? - она взглянула на него с откровенным недоумением.
- Это я так, не обращайте внимания. Чем могу служить, мисс?
- Мэрфи. Инид Мэрфи. Друзья на вечеринках зовут меня "Брайди", но это
уже не смешно.
- Что ж, здравствуйте, - вежливо произнес Зак. - Это моя дочь, Пенни.
- Привет, - сказала Пенни.
- Привет, - кивнула ей Инид.
- Вы так и не ответили мне.
- Я из "Уайнъярд-Газетт", - пояснила Инид. - Это местная газета. Но я
не постоянный сотрудник. Пишу время от времени для них заметки летом.
- Ну и?..
- Ну и стараюсь разыскать каких-нибудь знаменитостей, прежде чем меня
не опередит центральная пресса.
- А я тут при чем?
- А вы и есть знаменитость.
- Я?
- Именно вы.
- Это для меня новость, - изумился Зак.
- Не такая уж и новость. Мы тоже в Массачусетсе, знаете ли, принимаем
передачи компании "Резеньяк". Толпы народа здесь не садятся за стол без
сладкоголосого Закария Блейка.
- Судя по вашему голосу, вам не очень-то нравятся мои передачи.
- Я их никогда не слушаю, - ответила Инид. - Мне пойти и встать в угол?
- Вы постоянно живете здесь, на острове? - спросил он.
- Нет. Я из Бостона.
- А здесь на лето?
- А здесь на лето, - подтвердила она.
- Чем же вы занимаетесь, когда не охотитесь за знаменитостями?
- Купаюсь. Загораю. Пью коктейли.
- Я имею в виду - в Бостоне.
- Я - свободный художник. Пишу статьи для женских журналов.
- Весьма похвально, - одобрил Зак.
- Судя по вашему голосу, вам не очень-то нравятся журналы для женщин.
- Я никогда их не читаю. Мне пойти и встать в угол?
Инид улыбнулась:
- Так вы согласны на интервью?
- А вам за это заплатят?
- Разумеется.
- Тогда согласен. Я дам вам интервью и что-нибудь выпить. Не могу же я
лишать человека честного заработка.
Они направились в дом, а Пенни спросила:
- Можно мне пойти на пляж, папа?
- Только не купаться.
- Нет, буду собирать раковины.
- Тогда конечно.
- А можно взять с собой томагавк?
- Конечно.
- Спасибо, пап, - она поцеловала его и повернулась к Инид: - Очень
приятно было с вами познакомиться, мисс Мэрфи. - Она выбежала из дома через
заднюю террасу по ступенькам к пляжу.
- Она очаровательна, - заметила Инид.
- Благодарю.
- А ваша жена тоже с вами?
- Она умерла, - просто ответил Зак.
- О, простите...
В комнате на мгновение воцарилась тишина.
- Что будете пить? - спросил Зак. - У меня только водка.
- Что ж, выпью водки, - согласилась Инид. - Со льдом, пожалуйста.
Пока он готовил напитки, она стояла рядом.
- Итак, что мы имеем, - Инид достала блокнот и ручку. - Темные волосы,
карие глаза, волевой подбородок. Я думаю, можно сказать так:
"привлекательный и мужественный Закария Блейк". Годится?
Зак пожал плечами.
- Какой у вас рост, мистер Блейк?
- Пять футов и одиннадцать с половиной дюймов.
- Напишем шесть футов. Так звучит романтичнее.
- Это пойдет в женские журналы или только для местной прессы?
Инид рассмеялась. Смех ее оказался мягким и глубоким, и на мгновение он
напомнил ему смех другой женщины, смех из прошлого, но он, сделав усилие,
заглушил в себе воспоминание.
- Сколько вам лет, мистер Блейк?
- Тридцать шесть.
- Мне тридцать три. Где вы родились?
- В Бронксе.
- Матч "Бостон" - "Бронкс", - заметила она, перестала писать и изучающе
посмотрела на него. От этого пристального взгляда ему стало немного не по
себе. Он протянул ей бокал.
- Не выйти ли нам на террасу? - предложил Зак. - Там было бы удобней.
- Давайте.
Они сели лицом к океану. Ступени спускались от дома прямо в кустарник,
поэтому пляжа с веранды видно не было. Но до них доносился отдаленный шум
волн, ударяющихся о пирс, монотонный гул колокольного боя и дикие вопли чаек
в небе.
- А вон там маяк Гей-Хэда, - сказала она.
- Ум-м...
- Вы слышали о женщине-индианке?
Зак ощутил внезапное напряжение. Стараясь казаться спокойным, он
спросил:
- О какой такой индианке?
- О той, что торговала подлинными сувенирами из Гей-Хэда, сделанными в
Бруклине?
- О, нет, - он провел рукой по губам и отхлебнул из бокала.
- Мне это показалось забавным, - Инид пожала плечами. - Как долго вы
работаете на радио, мистер Блейк?
- Двенадцать лет.
- Справедливы ли слухи, что ваша кандидатура намечалась на место Эда
Лиггета в его шоу в прошлом году?
- Да, верно.
- Что же случилось?
- Умерла моя жена, и у меня пропало желание вести это шоу.
Опять стало тихо. Инид отпила из бокала.
- А как она умерла?
- Это для вашей газеты? - ответил Зак вопросом на вопрос.
- Нет, это для меня. Хотя вы можете и не говорить об этом.
- Она утонула, - произнес Зак.
- Где?
Кивком головы он указал в сторону побережья:
- Как раз вон там.
- Вы были с ней?
- Нет. Я был здесь, в доме. Перепечатывал на машинке текст своей
прощальной передачи по просьбе "Резеньяка". Предполагалось, что по
возвращении из отпуска я займу место Эда Лиггета в том телешоу. В
"Резеньяке" полагали, что было бы неплохо сделать прощальный выпуск вместо
обычного обзора новостей в тот вечер, когда я оставлю радио. Я как раз
работал над текстом передачи, когда Мэри... когда моя жена утонула.
- И этим летом вы вернулись сюда опять? - спросила Инид.
- Да.
- Почему?
Зак не ответил.
- Вы уже справляетесь с этим, - произнесла вдруг Инид.
- Что? Как вы сказали?
- Я сказала, вы уже справляетесь с этим. Мой муж был морским лоцманом.
Мы были женаты два года, когда он погиб. Его застрелили, - она умолкла и
сделала еще один глоток: - Для этого необходимо время. Но вы уже
справляетесь со своей болью. Невозможно постоянно жить прошлым, мистер
Блейк.
- Благодарю вас.
- Простите, если я была слишком откровенна.
- Не слишком.
- Интервью окончено?
- Если только у вас нет больше вопросов.
- Есть еще один.
- Какой же?
Инид Мэрфи поставила бокал:
- Что вы делаете сегодня вечером, мистер Блейк?
Зак внимательно посмотрел на нее:
- Вы говорите совсем как Веселая Вдова.
- Неужели?
- Правда.
- Это не очень-то любезно с вашей стороны, мистер Блейк. Забудьте мои
слова. - Поднявшись, она направилась к двери. - Спасибо за интервью. Я
пришлю вам оттиск статьи.
Он поспешно поднялся с кресла.
- Подождите! - он невольно протянул к ней руку, затем опустил. Инид
остановилась на пороге, полуобернувшись. Ее голубые глаза смотрели очень
серьезно. Ветер плотно прижал ее юбку к бедрам, и она придержала ее рукой с
зажатым в ней небольшим черным блокнотом.
- Да?
- Простите мне мою грубость. Сегодня вечером я свободен. - Он вдруг
почувствовал себя предателем по отношению к памяти, предателем по отношению
к причине, которая привела его сюда. Но в глазах этой женщины сквозила с
трудом сдерживаемая боль, и ему не хотелось обижать ее.
- У меня дома сегодня небольшая вечеринка, - объяснила Инид. - Будут
некоторые из тех, кто приехал сюда на послезавтрашнюю регату. Я подумала,
что и вам у меня будет интересно.
- А как же Пенни?
- Вы можете пригласить няню.
- Весь прошедший год я не пользовался услугами няни.
- Может быть, сейчас самое время начать, - предположила Инид.
- Может быть, - кивнул он в ответ.
- На стене магазина и Менемше расклеены объявления. Десятки нянек.
Почему бы вам не пригласить одну из них?
- Хорошо, - согласился он. - Приглашу.
Инид улыбнулась:
- Значит, до вечера. В девять часов, ладно?
- Договорились.
- Мой дом как раз напротив станции морской пограничной службы. На окнах
зеленые ставни. За Хоум-Порт.
- Я найду.
- Чудесно. Рада была встретиться с вами, Бронкс.
- Рад был встрече с вами, Бостон, - сказал он и удивился, обнаружив,
что улыбается. Он проводил Инид до ее машины, затем поднялся на террасу
подождать Пенни. Она вернулась с пляжа лишь полчаса спустя.
- Я потеряла томагавк.
С руками, полными раковин и камешков, она поднялась по ступеням.
- Где? - спросил он.
- Там где-то, в песке. Я положила его, пока искала раковины. Ты
когда-нибудь видел красно-бело-синий камень?
- Нет.
- А у меня есть один такой, - она вывалила свою коллекцию у его ног и
начала в ней копаться. - Вот, видел?
- Действительно, красно-бело-синий. Очень патриотический камень.
- Да. Я назову его "Камень Джорджа Вашингтона".
- Это похоже на название популярной песни.
Пенни восторженно рассмеялась.
- Послушай, хорошая моя, - начал он.
- Да?
- Ты не могла бы остаться сегодня вечером дома с няней?
- А-а... Ты разве уходишь куда-нибудь?
- Да.
- С мисс Мэрфи?
- К ней в гости. На вечеринку.
- Это хорошо, - кивнула Пенни, как бы соглашаясь с какой-то своей
собственной теорией.
- А пока у нас с тобой есть еще несколько дел, - сказал он.
- Каких это?
- Сначала нам надо найти няню, верно?
- Верно.
- А затем мне надо побывать на причале, куда пристают рыбацкие лодки.
- А еще?
- А еще я закажу тебе на ужин омаров в Хоум-Порте. Не возражаешь?
- Знаешь, иногда ты мне нравишься. - Пенни обняла его за шею и
поцеловала.
Джон Клауд был шести футов четырех дюймов росту, с плечами и бедрами
футбольного защитника. Его голова, словно высеченная из темного гранита,
была массивной, но не крупной. Раскосые черные глаза, неправильные черты
лица. Одет он был в холщовые штаны, хлопчатобумажную рубашку и белую
брезентовую куртку. Черные волосы были непокрыты.
Он выпрыгнул из лодки на причал и помог выбраться сыну. Двигался он с
небрежностью мускулистого человека. Легко было представить себе Джона Клауда
крадущимся по лесу за оленем, с луком и стрелами в руках и в набедренной
повязке.
Зак стоял в конце причала, держа Пенни за руку. С моря дул резкий
ветер, и он похвалил себя за то, что настоял, чтобы она надела свитер. Они
уже побывали в центральном магазине и на почте, в этих процветающих центрах
летней жизни Менемшы. Он попросил женщину за прилавком порекомендовать ему
няню - из двух-трех десятков тех, чьи объявления были расклеены в магазине.
Женщина предложила девушку по имени Телоу Форд, и Зак позвонил ей из
автомата у магазина. Мисс Форд обещала быть в Филдинг-Хауз ровно в 19.45.
Да, она знает, где это находится. Нет, заезжать за ней не нужно; ее подвезет
мать. Удовлетворенный, он купил Пенни с полдюжины книжек "Золотой серии" и
отправился на причал поджидать Джона Клауда.
Ветер вырвал лоскуты из серой пелены сплошных облаков, и эти лоскуты
разрослись, образовав над водой чистые голубые просветы. Эта голубизна
резала глаза, яркая, однообразная, ослепительная голубизна, которая так
резко контрастировала с темным цветом воды. Вдоль причала лениво
покачивались прогулочные катера. Привязанные к прочным мачтам, вздымались в
небо хвосты выловленных меч-рыб, широкие плавники чернели на фоне
пронзительной голубизны. С яхты в конце причала до Зака доносился пьяный
смех.
Затем он увидел высокого индейца и маленького мальчишку и инстинктивно
догадался, что это и есть Джон Клауд с сыном. Он подождал, пока мужчина
приблизится, и осведомился:
- Мистер Клауд?
Широкие шаги Клауда замедлились. Черные глаза хлестнули по лицу Зака. В
глазах этих на мгновение промелькнул страх.
- Да?
- Джон Клауд, если не ошибаюсь?
- Да? - Это его "да" все еще звучало вопросительно, но испуг в глазах
исчез, уступив место настороженности.
- Меня зовут Закария Блейк.
- Да?
- Я получил письмо от вашей жены.
- Это ее личное дело, - Клауд зашагал дальше. Зак догнал его.
- Одну минутку, мистер Клауд!
- Что вы хотите?
- Я говорил с вашей женой вчера по телефону из Нью-Йорка.
- Я об этом ничего не знаю, - он оглянулся через плечо. В его глазах
вновь просочился страх.
- Мистер Клауд, моя жена утонула здесь в прошлом году. Она...
- Я об этом ничего не знаю, - повторил Клауд.
- Но об этом знала ваша жена!
- Это ее личное дело. Она женщина со странностями. Ее болтовня...
- Мистер Клауд, не уходите, пожалуйста!
Их глаза встретились. Губы Клауда нервно задергались. Он вновь
оглянулся через плечо. Затем произнес шепотом:
- Возвращайтесь в Нью-Йорк, мистер Блейк. Я не могу помочь вам. У меня
жена и маленький сын. Не беспокойте меня, мистер Блейк. Мне не нужны лишние
заботы. Возвращайтесь в Нью-Йорк.
- Но вы уже замешаны в этом, - продолжал настаивать Зак.
- Разве? - Клауд повернулся, чтобы уйти.
- Ваша жена мертва, - сообщил ему Зак.
Он не смог бы более резко заставить мужчину остановиться, даже если бы
ударил его бейсбольной битой. Клауд замер, будто слова Зака хлестнули его по
лицу и по глазам. Брови его угрожающе поднялись:
- Что вы имеете в виду?
- Она мертва.
- Где она?
- В вашем доме.
- Откуда вы это знаете?
- Я видел ее.
Клауд на мгновение сник.
- Грязные сволочи, - пробормотал он и взял Джонни за руку.
- Теперь вы мне поможете?
- У меня сын, - обрезал Клауд. - У меня еще остается сын. Убирайтесь
прочь с моей дороги, мистер Блейк.
- Кто убил ее, мистер Клауд?
- Убирайтесь с дороги!
Он рукой оттолкнул Зака в сторону так, что тот пошатнулся и чуть было
не потерял равновесие. Зак выпрямился и крикнул:
- Клауд! Черт возьми, погодите минуту!
Клауд не отозвался. Он шел широким шагом, крепко держа сына за руку.
Подойдя к старому "шевроле", он открыл дверь, посадил сына, затем сел сам,
хлопнул дверцей и резко взял с места, подняв тучу пыли под визг задымившейся
резины.
Зак наблюдал, как оседает пыль. Взяв Пенни за руку, он мрачно произнес:
- Пойдем-ка лучше поужинаем.
Няня прибыла точно в 19.45. Это была шестнадцатилетняя брюнетка с
огромными карими глазами и слишком большим ртом. Губной помадой она не
пользовалась. На ней были джинсы и спортивная майка. Она выглядела, как
преподаватель физкультуры в женском колледже. Глядя на нее, можно было
подумать, что в свободное от работы время она сражается с крокодилами.
Она начала обходить весь дом, и первое, что она заявила, было:
- Не люблю рок-музыку.
- Не любишь?
- Нет. Это удивляет вас, не так ли?
- Это и впрямь меня удивляет, - ответил Зак.
- Думаете, все подростки обязательно любят рок? А я вот не люблю. Я
уверена, что нельзя быть конформистом. А подростки - это самые что ни на
есть конформисты.
- Я тоже так думаю, - согласился Зак. - Вот спальня Пенни. Если пойдет
дождь или станет прохладно, закрой окно, ладно?
- Ну конечно. Мое полное имя - Телониус Форд, вы этого не знали?
- Нет, не знал.
- Ну конечно. Мои родители назвали меня в честь Телониуса Монка. Есть
такой джазовый музыкант.
- Понятно.
- Моего брата зовут Крупа Форд. Вы знаете Джина Крупа, конечно?
Он поехал в Гей-Хэд по Южной дороге, миновал Тернераунд-Хилли, где
стояли художники, поглядывающие поверх мольбертов на укутанные серым туманом
виды Квитсы и Менемша-Пондз, пересек Клэм-Пойнт-Коув, границу городка
Гей-Хэд и затем стал останавливаться у каждого почтового ящика на шоссе, но
так и не смог найти имени "Джон Клауд".
Наконец он добрался до гей-хэдского маяка и красноватых глинистых
откосов, спадающих в море в конце острова. Куда ехать дальше, он не знал. Он
припарковал машину и пошел вверх по крутому склону, к обрыву. Пенни крепко
держалась за его руку. Два пожилых индейца сидели за своими прилавками с
сувенирами. Один из них, седой, в штанах цвета хаки и спортивной майке, с
меховой шкурой на голове, улыбнулся Пенни.
- А вы индеец? - спросила она.
- Да, - ответил тот.
- Настоящий?
- Алгонкин, - улыбнулся мужчина.
За следующим прилавком сидел, скрестив руки на груди, второй индеец.
Табличка, приклеенная к прилавку липкой лентой, гласила:
ВЫ НЕ ПЛАТИТЬ 50 ЦЕНТОВ
ВЫ НЕ ПОЛУЧАТЬ КАРТИНКА
Зак решил попытать счастья с первым индейцем.
- Добрый день, - поприветствовал он его. Индеец улыбнулся:
- Сувениры из Гей-Хэд, сэр?
- Сколько стоит томагавк? - спросил Зак.
- Один доллар.
- Ты хочешь томагавк, Пенни?
- А это настоящий томагавк? - поинтересовалась та.
- Сделан индейцами из Гей-Хэда, - ответил мужчина.
- Я беру его, - сказал Зак. Он взял томагавк с прилавка и прикинул на
руке его вес. Тяжелый, плоский, весело разрисованный камень служил ударной
частью к расщепленной деревянной палке - рукояти. Камень был крепко
привязан.
- Не ударь кого-нибудь этой штукой, - Зак протянул томагавк Пенни и
расплатился с индейцем.
- Спасибо, сэр, - поблагодарил индеец.
- Я ищу одного человека в Гей-Хэд, - сказал Зак. - Как бы мне узнать,
где он живет?
- Спрашивай, - индеец был настроен дружелюбно.
- Ее зовут Ивлин Клауд.
Индеец кивнул.
- Вы ее знаете?
- Да. Она индианка.
- Где ее найти?
- Возвращайтесь обратно этой же дорогой. Примерно через полмили вы
увидите желтый почтовый ящик. Сверните за ним на первую грунтовую дорогу. В
конце этой дороги дом Джона Клауда, - индеец сделал паузу. - Его может не
быть сейчас дома. Он рыбак. Сегодня спокойно на море - в самый раз для
рыбной ловли. Он может быть в море на лодке.
- Я ищу не его. Я ищу Ивлин Клауд.
Индеец пожал плечами:
- Она иногда выходит в море вместе с ним. Иногда выходит и мальчишка.
Маленький Джонни.
- Спасибо, - поблагодарил его Зак.
- Это вам спасибо, сэр, - отозвался индеец.
Индеец за следующим прилавком, с табличкой, взглянул на Зака. Пенни
заметила этот взгляд:
- Знаешь, а мы даже не захватили фотоаппарат.
Она дерзко тряхнула своим конским хвостом и пошла вниз к машине.
Проехав желтый почтовый ящик, они свернули на грунтовую дорогу. Песок
был разъезжен на две колеи по обе стороны от травянисто-каменистого бугорка,
который скреб по днищу "плимута". Зак медленно вел машину, не сомневаясь в
том, что внутренности ее, деталь за деталью, посыплются из распоротого
холмом брюха. Наконец сквозь сосны и дубовую поросль он увидел серое пятно.
Пятно вытянулось в островерхую крышу, а затем и в сам дом, как только Зак
обогнул поворот и выехал на поляну.
Он поставил машину на ручной тормоз и открыл дверь со своей стороны.
Серая кисея на небе разорвалась, показались голубые лоскутки. Возможно,
погода еще разгуляется.
- Я могу пойти с тобой, папа? - спросила Пенни.
- Хорошо.
Он подождал, пока она выберется из машины, и они вместе пошли к дому.
На передней террасе стояли жестянки с краской, кисточками, лежали плоские
камни различных форм и размеров, ярко раскрашенные якобы индейскими
символами и оставленные для просушки. Пенни мгновенно провела связь между
этими камнями и томагавком в своей руке.
- Его сделали здесь? - спросила она.
- Вероятно, - ответил Зак и постучал в дверь. Ответа не последовало. -
Миссис Клауд, - позвал он, постучал снова, затем толкнул дверь. Она
оказалась запертой.
- У тебя в сумочке есть пилка для ногтей? - спросил он Пенни.
- Кажется, есть.
Он подождал, пока она - совсем по-женски - рылась в содержимом своей
сумочки. Наконец она протянула ему пилочку в чехле из голубой кожи, и он
вставил узкую полоску металла между дверью и косяком. Протолкнув ее вверх,
он откинул дверной крючок и открыл дверь.
- Миссис Клауд! - позвал он снова.
- Я думаю, ее нет дома, - сказала Пенни.
- Давай все-таки зайдем.
- Это невежливо, - заметила Пенни.
- Знаю, и никогда так не делал, - он взял ее за руку и вошел в дом. На
плите что-то готовилось. Что это было - по запаху определить он не смог. В
большой алюминиевой кастрюле кипела какая-то жидкость.
- Похоже, она куда-то вышла и оставила кастрюлю кипеть на плите.
Зак оглянулся по сторонам.
- Мама никогда не оставляла, - сказала Пенни.
- Нет, не оставляла.
Он остановился посредине кухни и позвал еще раз:
- Миссис Клауд! - его голос отозвался эхом в тишине дома. В
противоположном конце кухни была закрытая дверь. Он направился к ней, Пенни
- за ним по пятам. Зак открыл дверь, двинулся было в комнату, но вдруг резко
остановился.
- Оставайся на месте, Пенни.
- Почему? За что..?
- Стой там! - крикнул он, и в его голосе послышались металлические
нотки родительской команды. Пенни замерла на месте. Зак зашел в комнату и
закрыл за собой дверь. О раздвижную дверь, ведущую в глубь дома, билась
муха, ее жужжание, казалось, наполняла всю гостиную.
На полу в центре комнаты лежала женщина.
У нее были черные волосы и загорелая кожа. Ей было не больше тридцати
восьми. Верхняя часть головы была сильно разбита - так, что кровь пролилась
на лоб и вниз по лицу, по затылку и покрыла пятнами бледно-голубой с цветами
халат. Рот был широко открыт, словно в последнем предсмертном крике. Широко
раскрытые карие глаза, залитые кровью, глядели в потолок. В безжизненных
зрачках застыл ужас, пойманный и замороженный смертью ужас.
Зак вдруг покрылся холодным потом.
Он вытер губы тыльной стороной ладони и взглянул вниз на мертвую
женщину, не в силах ни говорить, ни двигаться, превозмогая внезапную
тошноту. Усилием воли он подавил нахлынувший на него страх, словно захлопнул
капкан, и тошнота пропала, уступив место ярости.
В комнате все вдруг стало отчетливым и ясным.
Здесь шла борьба. С одного из столов была сбита лампа, стул с прямой
спинкой перевернут. Рядом с женщиной на полу лежало кухонное полотенце, из
чего Зак сделал вывод, что она вошла в гостиную из кухни и попала в засаду.
Он подошел к задней двери. Дверь была не заперта. Три ступеньки вели вниз к
песчаной тропинке, уходящей под уклон в заросли. Он бросил беглый взгляд
сквозь стекло двери и вернулся в комнату.
Орудие убийства лежало футах в трех от разбитой головы женщины. Его
каменная головка так же, как и рукоятка, были испачканы кровью.
Томагавк-сувенир, точно такой же как у Пенни в соседней комнате. Он
наклонился к нему, чтобы получше рассмотреть, но руками трогать не стал.
Затем он увидел медальон. Это был тонкий бронзовый кружок, и он бы не
заметил его, если бы не наклонился к томагавку. Он поднял его и стал
внимательно разглядывать.
Одно звено цепочки все еще держалось за металлическое ушко в верхней
части медальона. Может, он был сорван женщиной с шеи нападавшего? На
медальоне был изображен парусник. Над судном полукругом располагались слова:
ТРЕТЬЕ МЕСТО. Под парусником, вдоль нижнего края медальона, образуя другой
полукруг, были начертаны слова: РЕГАТА ТЕКСТОН КЛАВ, МАЙАМИ. Зак положил
медальон в карман и снова склонился к женщине.
Ее правая рука была крепко сжата. Он приподнял ее: рука была еще
теплой. Она, по всей видимости, скончалась не так давно. В кулаке были
зажаты несколько длинных белокурых волос. Даже если бы он и не видел, что
волосы выдраны с корнем, он все равно предположил бы, что это волосы
нападавшего. В глаза ему бросилось серебряное кольцо на пальце женщины. Он
осторожно разжал кулак, посмотрел на кольцо, и его внезапно охватило
отчаяние и чувство полной безнадежности.
Он давно уже предположил - с того момента как открыл дверь и увидел
тело женщины - он давно уже понял, кто она, понял, что смерть наложила
печать безмолвия на ее уста и сделала бессмысленными строки письма. Кольцо
лишь подтвердило эту уверенность, оно являло собой прямой и неизбежный факт,
от которого никуда не деться.
На кольце были выгравированы инициалы И. К.
Мертвая женщина на полу гостиной была Ивлин Клауд.
Он осторожно опустил ее руку. Ему показалось, что он уже заранее знал и
то, что не будет обращаться в полицию. Он, безусловно, не положил бы в
карман медальон, если бы намеревался звонить в полицию. Внутренним чутьем он
понял, что, будучи замешанным в убийстве, он не сможет выполнить то, зачем
приехал сюда. У него просто нет времени на объяснения с полицией. Так же
инстинктивно он догадался, что смерть Ивлин Клауд каким-то образом была
связана с гибелью Мэри. Поэтому он повернулся, вытер носовым платком ручку
двери гостиной, потом, не убирая платка с ручки, открыл дверь, закрыл ее и
протер дверную ручку с внешней стороны.
- Что это ты делаешь? - спросила Пенни.
- Тш-ш-ш, - прошипел он. - Ты прикасалась здесь к чему-нибудь?
- Нет. Кто-нибудь умер?
Он взглянул на нее, удивившись на мгновение, затем, вспомнив советы по
воспитанию детей, которые давали по телевидению, ответил:
- Да, умер.
Пенни вскинула голову:
- Кто?
- Та женщина, к которой мы приехали. Пойдем отсюда.
Он открыл застекленную дверь, выпустил Пенни и опять вытер дверную
ручку. Когда они выезжали на главную дорогу, он подумал, не оставят ли
следов на утрамбованном песке колеса их автомобиля.
У дома их поджидала блондинка.
Она сидела на верхней ступеньке крыльца и курила сигарету. На ней были
свободная юбка и жилетка, ноги небрежно скрещены - слишком небрежно. Она
взглянула на подъехавший "плимут", но продолжала сидеть, положив ногу на
ногу, и, казалось, не обращала никакого внимания на то, что ветер вытворяет
с ее юбкой. Она все так же лениво курила, не отводя глаз от Зака, пока он
выходил из машины и огибал ее, чтобы открыть дверцу Пенни. Затем она бросила
сигарету на песок и вытянула обутую в босоножку ногу, чтобы затоптать
окурок, ветер подхватил юбку, задрал ее так, что показалось длинное гладкое
золотистое бедро.
- Привет, - сказала она глубоким хрипловатым голосом. - А я вот вас
поджидаю.
Зак и Пенни подошли к ступеням крыльца.
- Правда? - небрежно бросил Зак.
- Закария Блейк - это ведь вы, не так ли? - улыбнулась она. Лицо ее
было очень загорелым, улыбка широкой и белозубой. Ее глаза казались
ярко-голубыми на фоне загара. Когда она улыбалась, в уголках глаз собирались
крохотные морщинки. Зак сопоставил голос, лицо, тело вполне уже зрелой
женщины и пришел к выводу, что ей, должно быть, года тридцать четыре или
около того.
- Закария Блейк - это я, - ответил он. - Вы явились выселять меня из
дома?
- Что? - она взглянула на него с откровенным недоумением.
- Это я так, не обращайте внимания. Чем могу служить, мисс?
- Мэрфи. Инид Мэрфи. Друзья на вечеринках зовут меня "Брайди", но это
уже не смешно.
- Что ж, здравствуйте, - вежливо произнес Зак. - Это моя дочь, Пенни.
- Привет, - сказала Пенни.
- Привет, - кивнула ей Инид.
- Вы так и не ответили мне.
- Я из "Уайнъярд-Газетт", - пояснила Инид. - Это местная газета. Но я
не постоянный сотрудник. Пишу время от времени для них заметки летом.
- Ну и?..
- Ну и стараюсь разыскать каких-нибудь знаменитостей, прежде чем меня
не опередит центральная пресса.
- А я тут при чем?
- А вы и есть знаменитость.
- Я?
- Именно вы.
- Это для меня новость, - изумился Зак.
- Не такая уж и новость. Мы тоже в Массачусетсе, знаете ли, принимаем
передачи компании "Резеньяк". Толпы народа здесь не садятся за стол без
сладкоголосого Закария Блейка.
- Судя по вашему голосу, вам не очень-то нравятся мои передачи.
- Я их никогда не слушаю, - ответила Инид. - Мне пойти и встать в угол?
- Вы постоянно живете здесь, на острове? - спросил он.
- Нет. Я из Бостона.
- А здесь на лето?
- А здесь на лето, - подтвердила она.
- Чем же вы занимаетесь, когда не охотитесь за знаменитостями?
- Купаюсь. Загораю. Пью коктейли.
- Я имею в виду - в Бостоне.
- Я - свободный художник. Пишу статьи для женских журналов.
- Весьма похвально, - одобрил Зак.
- Судя по вашему голосу, вам не очень-то нравятся журналы для женщин.
- Я никогда их не читаю. Мне пойти и встать в угол?
Инид улыбнулась:
- Так вы согласны на интервью?
- А вам за это заплатят?
- Разумеется.
- Тогда согласен. Я дам вам интервью и что-нибудь выпить. Не могу же я
лишать человека честного заработка.
Они направились в дом, а Пенни спросила:
- Можно мне пойти на пляж, папа?
- Только не купаться.
- Нет, буду собирать раковины.
- Тогда конечно.
- А можно взять с собой томагавк?
- Конечно.
- Спасибо, пап, - она поцеловала его и повернулась к Инид: - Очень
приятно было с вами познакомиться, мисс Мэрфи. - Она выбежала из дома через
заднюю террасу по ступенькам к пляжу.
- Она очаровательна, - заметила Инид.
- Благодарю.
- А ваша жена тоже с вами?
- Она умерла, - просто ответил Зак.
- О, простите...
В комнате на мгновение воцарилась тишина.
- Что будете пить? - спросил Зак. - У меня только водка.
- Что ж, выпью водки, - согласилась Инид. - Со льдом, пожалуйста.
Пока он готовил напитки, она стояла рядом.
- Итак, что мы имеем, - Инид достала блокнот и ручку. - Темные волосы,
карие глаза, волевой подбородок. Я думаю, можно сказать так:
"привлекательный и мужественный Закария Блейк". Годится?
Зак пожал плечами.
- Какой у вас рост, мистер Блейк?
- Пять футов и одиннадцать с половиной дюймов.
- Напишем шесть футов. Так звучит романтичнее.
- Это пойдет в женские журналы или только для местной прессы?
Инид рассмеялась. Смех ее оказался мягким и глубоким, и на мгновение он
напомнил ему смех другой женщины, смех из прошлого, но он, сделав усилие,
заглушил в себе воспоминание.
- Сколько вам лет, мистер Блейк?
- Тридцать шесть.
- Мне тридцать три. Где вы родились?
- В Бронксе.
- Матч "Бостон" - "Бронкс", - заметила она, перестала писать и изучающе
посмотрела на него. От этого пристального взгляда ему стало немного не по
себе. Он протянул ей бокал.
- Не выйти ли нам на террасу? - предложил Зак. - Там было бы удобней.
- Давайте.
Они сели лицом к океану. Ступени спускались от дома прямо в кустарник,
поэтому пляжа с веранды видно не было. Но до них доносился отдаленный шум
волн, ударяющихся о пирс, монотонный гул колокольного боя и дикие вопли чаек
в небе.
- А вон там маяк Гей-Хэда, - сказала она.
- Ум-м...
- Вы слышали о женщине-индианке?
Зак ощутил внезапное напряжение. Стараясь казаться спокойным, он
спросил:
- О какой такой индианке?
- О той, что торговала подлинными сувенирами из Гей-Хэда, сделанными в
Бруклине?
- О, нет, - он провел рукой по губам и отхлебнул из бокала.
- Мне это показалось забавным, - Инид пожала плечами. - Как долго вы
работаете на радио, мистер Блейк?
- Двенадцать лет.
- Справедливы ли слухи, что ваша кандидатура намечалась на место Эда
Лиггета в его шоу в прошлом году?
- Да, верно.
- Что же случилось?
- Умерла моя жена, и у меня пропало желание вести это шоу.
Опять стало тихо. Инид отпила из бокала.
- А как она умерла?
- Это для вашей газеты? - ответил Зак вопросом на вопрос.
- Нет, это для меня. Хотя вы можете и не говорить об этом.
- Она утонула, - произнес Зак.
- Где?
Кивком головы он указал в сторону побережья:
- Как раз вон там.
- Вы были с ней?
- Нет. Я был здесь, в доме. Перепечатывал на машинке текст своей
прощальной передачи по просьбе "Резеньяка". Предполагалось, что по
возвращении из отпуска я займу место Эда Лиггета в том телешоу. В
"Резеньяке" полагали, что было бы неплохо сделать прощальный выпуск вместо
обычного обзора новостей в тот вечер, когда я оставлю радио. Я как раз
работал над текстом передачи, когда Мэри... когда моя жена утонула.
- И этим летом вы вернулись сюда опять? - спросила Инид.
- Да.
- Почему?
Зак не ответил.
- Вы уже справляетесь с этим, - произнесла вдруг Инид.
- Что? Как вы сказали?
- Я сказала, вы уже справляетесь с этим. Мой муж был морским лоцманом.
Мы были женаты два года, когда он погиб. Его застрелили, - она умолкла и
сделала еще один глоток: - Для этого необходимо время. Но вы уже
справляетесь со своей болью. Невозможно постоянно жить прошлым, мистер
Блейк.
- Благодарю вас.
- Простите, если я была слишком откровенна.
- Не слишком.
- Интервью окончено?
- Если только у вас нет больше вопросов.
- Есть еще один.
- Какой же?
Инид Мэрфи поставила бокал:
- Что вы делаете сегодня вечером, мистер Блейк?
Зак внимательно посмотрел на нее:
- Вы говорите совсем как Веселая Вдова.
- Неужели?
- Правда.
- Это не очень-то любезно с вашей стороны, мистер Блейк. Забудьте мои
слова. - Поднявшись, она направилась к двери. - Спасибо за интервью. Я
пришлю вам оттиск статьи.
Он поспешно поднялся с кресла.
- Подождите! - он невольно протянул к ней руку, затем опустил. Инид
остановилась на пороге, полуобернувшись. Ее голубые глаза смотрели очень
серьезно. Ветер плотно прижал ее юбку к бедрам, и она придержала ее рукой с
зажатым в ней небольшим черным блокнотом.
- Да?
- Простите мне мою грубость. Сегодня вечером я свободен. - Он вдруг
почувствовал себя предателем по отношению к памяти, предателем по отношению
к причине, которая привела его сюда. Но в глазах этой женщины сквозила с
трудом сдерживаемая боль, и ему не хотелось обижать ее.
- У меня дома сегодня небольшая вечеринка, - объяснила Инид. - Будут
некоторые из тех, кто приехал сюда на послезавтрашнюю регату. Я подумала,
что и вам у меня будет интересно.
- А как же Пенни?
- Вы можете пригласить няню.
- Весь прошедший год я не пользовался услугами няни.
- Может быть, сейчас самое время начать, - предположила Инид.
- Может быть, - кивнул он в ответ.
- На стене магазина и Менемше расклеены объявления. Десятки нянек.
Почему бы вам не пригласить одну из них?
- Хорошо, - согласился он. - Приглашу.
Инид улыбнулась:
- Значит, до вечера. В девять часов, ладно?
- Договорились.
- Мой дом как раз напротив станции морской пограничной службы. На окнах
зеленые ставни. За Хоум-Порт.
- Я найду.
- Чудесно. Рада была встретиться с вами, Бронкс.
- Рад был встрече с вами, Бостон, - сказал он и удивился, обнаружив,
что улыбается. Он проводил Инид до ее машины, затем поднялся на террасу
подождать Пенни. Она вернулась с пляжа лишь полчаса спустя.
- Я потеряла томагавк.
С руками, полными раковин и камешков, она поднялась по ступеням.
- Где? - спросил он.
- Там где-то, в песке. Я положила его, пока искала раковины. Ты
когда-нибудь видел красно-бело-синий камень?
- Нет.
- А у меня есть один такой, - она вывалила свою коллекцию у его ног и
начала в ней копаться. - Вот, видел?
- Действительно, красно-бело-синий. Очень патриотический камень.
- Да. Я назову его "Камень Джорджа Вашингтона".
- Это похоже на название популярной песни.
Пенни восторженно рассмеялась.
- Послушай, хорошая моя, - начал он.
- Да?
- Ты не могла бы остаться сегодня вечером дома с няней?
- А-а... Ты разве уходишь куда-нибудь?
- Да.
- С мисс Мэрфи?
- К ней в гости. На вечеринку.
- Это хорошо, - кивнула Пенни, как бы соглашаясь с какой-то своей
собственной теорией.
- А пока у нас с тобой есть еще несколько дел, - сказал он.
- Каких это?
- Сначала нам надо найти няню, верно?
- Верно.
- А затем мне надо побывать на причале, куда пристают рыбацкие лодки.
- А еще?
- А еще я закажу тебе на ужин омаров в Хоум-Порте. Не возражаешь?
- Знаешь, иногда ты мне нравишься. - Пенни обняла его за шею и
поцеловала.
Джон Клауд был шести футов четырех дюймов росту, с плечами и бедрами
футбольного защитника. Его голова, словно высеченная из темного гранита,
была массивной, но не крупной. Раскосые черные глаза, неправильные черты
лица. Одет он был в холщовые штаны, хлопчатобумажную рубашку и белую
брезентовую куртку. Черные волосы были непокрыты.
Он выпрыгнул из лодки на причал и помог выбраться сыну. Двигался он с
небрежностью мускулистого человека. Легко было представить себе Джона Клауда
крадущимся по лесу за оленем, с луком и стрелами в руках и в набедренной
повязке.
Зак стоял в конце причала, держа Пенни за руку. С моря дул резкий
ветер, и он похвалил себя за то, что настоял, чтобы она надела свитер. Они
уже побывали в центральном магазине и на почте, в этих процветающих центрах
летней жизни Менемшы. Он попросил женщину за прилавком порекомендовать ему
няню - из двух-трех десятков тех, чьи объявления были расклеены в магазине.
Женщина предложила девушку по имени Телоу Форд, и Зак позвонил ей из
автомата у магазина. Мисс Форд обещала быть в Филдинг-Хауз ровно в 19.45.
Да, она знает, где это находится. Нет, заезжать за ней не нужно; ее подвезет
мать. Удовлетворенный, он купил Пенни с полдюжины книжек "Золотой серии" и
отправился на причал поджидать Джона Клауда.
Ветер вырвал лоскуты из серой пелены сплошных облаков, и эти лоскуты
разрослись, образовав над водой чистые голубые просветы. Эта голубизна
резала глаза, яркая, однообразная, ослепительная голубизна, которая так
резко контрастировала с темным цветом воды. Вдоль причала лениво
покачивались прогулочные катера. Привязанные к прочным мачтам, вздымались в
небо хвосты выловленных меч-рыб, широкие плавники чернели на фоне
пронзительной голубизны. С яхты в конце причала до Зака доносился пьяный
смех.
Затем он увидел высокого индейца и маленького мальчишку и инстинктивно
догадался, что это и есть Джон Клауд с сыном. Он подождал, пока мужчина
приблизится, и осведомился:
- Мистер Клауд?
Широкие шаги Клауда замедлились. Черные глаза хлестнули по лицу Зака. В
глазах этих на мгновение промелькнул страх.
- Да?
- Джон Клауд, если не ошибаюсь?
- Да? - Это его "да" все еще звучало вопросительно, но испуг в глазах
исчез, уступив место настороженности.
- Меня зовут Закария Блейк.
- Да?
- Я получил письмо от вашей жены.
- Это ее личное дело, - Клауд зашагал дальше. Зак догнал его.
- Одну минутку, мистер Клауд!
- Что вы хотите?
- Я говорил с вашей женой вчера по телефону из Нью-Йорка.
- Я об этом ничего не знаю, - он оглянулся через плечо. В его глазах
вновь просочился страх.
- Мистер Клауд, моя жена утонула здесь в прошлом году. Она...
- Я об этом ничего не знаю, - повторил Клауд.
- Но об этом знала ваша жена!
- Это ее личное дело. Она женщина со странностями. Ее болтовня...
- Мистер Клауд, не уходите, пожалуйста!
Их глаза встретились. Губы Клауда нервно задергались. Он вновь
оглянулся через плечо. Затем произнес шепотом:
- Возвращайтесь в Нью-Йорк, мистер Блейк. Я не могу помочь вам. У меня
жена и маленький сын. Не беспокойте меня, мистер Блейк. Мне не нужны лишние
заботы. Возвращайтесь в Нью-Йорк.
- Но вы уже замешаны в этом, - продолжал настаивать Зак.
- Разве? - Клауд повернулся, чтобы уйти.
- Ваша жена мертва, - сообщил ему Зак.
Он не смог бы более резко заставить мужчину остановиться, даже если бы
ударил его бейсбольной битой. Клауд замер, будто слова Зака хлестнули его по
лицу и по глазам. Брови его угрожающе поднялись:
- Что вы имеете в виду?
- Она мертва.
- Где она?
- В вашем доме.
- Откуда вы это знаете?
- Я видел ее.
Клауд на мгновение сник.
- Грязные сволочи, - пробормотал он и взял Джонни за руку.
- Теперь вы мне поможете?
- У меня сын, - обрезал Клауд. - У меня еще остается сын. Убирайтесь
прочь с моей дороги, мистер Блейк.
- Кто убил ее, мистер Клауд?
- Убирайтесь с дороги!
Он рукой оттолкнул Зака в сторону так, что тот пошатнулся и чуть было
не потерял равновесие. Зак выпрямился и крикнул:
- Клауд! Черт возьми, погодите минуту!
Клауд не отозвался. Он шел широким шагом, крепко держа сына за руку.
Подойдя к старому "шевроле", он открыл дверь, посадил сына, затем сел сам,
хлопнул дверцей и резко взял с места, подняв тучу пыли под визг задымившейся
резины.
Зак наблюдал, как оседает пыль. Взяв Пенни за руку, он мрачно произнес:
- Пойдем-ка лучше поужинаем.
Няня прибыла точно в 19.45. Это была шестнадцатилетняя брюнетка с
огромными карими глазами и слишком большим ртом. Губной помадой она не
пользовалась. На ней были джинсы и спортивная майка. Она выглядела, как
преподаватель физкультуры в женском колледже. Глядя на нее, можно было
подумать, что в свободное от работы время она сражается с крокодилами.
Она начала обходить весь дом, и первое, что она заявила, было:
- Не люблю рок-музыку.
- Не любишь?
- Нет. Это удивляет вас, не так ли?
- Это и впрямь меня удивляет, - ответил Зак.
- Думаете, все подростки обязательно любят рок? А я вот не люблю. Я
уверена, что нельзя быть конформистом. А подростки - это самые что ни на
есть конформисты.
- Я тоже так думаю, - согласился Зак. - Вот спальня Пенни. Если пойдет
дождь или станет прохладно, закрой окно, ладно?
- Ну конечно. Мое полное имя - Телониус Форд, вы этого не знали?
- Нет, не знал.
- Ну конечно. Мои родители назвали меня в честь Телониуса Монка. Есть
такой джазовый музыкант.
- Понятно.
- Моего брата зовут Крупа Форд. Вы знаете Джина Крупа, конечно?