— Я — сержант Амброуз из полиции Уэст-Мерсии, — представился Альвин. — И я пришел сегодня сюда, чтобы поговорить о том участии, которое ты принял в побеге Джеко Вэнса.
   — Я знаю, зачем ты здесь, фараон, — ответил Джейсон Коллинз мрачным низким голосом. — Только никакого участия не было. Просто вчера вечером он предложил мне поменяться с ним камерами, вот и все.
   Амброуз от души расхохотался. Казалось, его громкий смех заполнил собой всю небольшую комнату, и Коллинз невольно вздрогнул от удивления и страха.
   — Сделай мне одолжение, — проговорил Амброуз, немного успокоившись, — перестань нести чушь и рассказывай, что знаешь.
   — Я ничего не знаю, — упрямо повторил Коллинз. — Это была просто шутка. Мы поспорили — он утверждал, что сможет сделать так, чтобы его приняли за меня, а я говорил — нет. Мне и в голову не могло прийти, что дело гораздо серьезнее, чем кажется. — И он самодовольно усмехнулся, будто хотел сказать: «Я, конечно, вру, но ты никогда не сможешь этого доказать».
   — Такая шутка должна была потребовать нескольких лет подготовки, — в свою очередь усмехнулся Амброуз. — Не слишком ли много?
   Коллинз пожал плечами.
   — Меня это не касается. Джеко сказал, что у него все получится, а как — не мое дело. Я и не стал особенно вникать. — Он неожиданно показал полицейскому поднятые большие пальцы. — Но должен признать, Джеко отлично справился.
   — Я тебе не верю, Джейсон.
   Коллинз снова пожал плечами:
   — Хочешь верь, хочешь не верь. Мне наплевать.
   — Но ты хотя бы должен понимать, что после сегодняшнего происшествия ты не сможешь больше оставаться в коррекционно-психотерапевтическом отделении. Тебя снова переведут в категорию «А» и лишат всех привилегий. Не будет больше ни теплого одеяла, ни отдельного туалета, ни душещипательных психотерапевтических сеансов, да и из программы временного освобождения тебя тоже исключат. Будешь до старости сидеть в блоке строгого режима… если только не сообщишь нам что-то настолько полезное, что позволит снова пересмотреть твой статус.
   Губы Коллинза изогнулись в злорадной усмешке.
   — У меня есть нечто лучшее, чем информация, фараон. Я тяжело болен. У меня рак, так что вместо камеры строгого режима я очень скоро отправлюсь в тюремную больницу, а оттуда меня отпустят домой, как отпустили на родину террориста, устроившего взрыв в Локерби. Да, легавый, я знаю, что скоро умру, и никакие твои угрозы с этим не сравнятся. Можешь проваливать прямо сейчас, все равно ничего не добьешься.
   «А парень не так уж не прав», — подумал Амброуз, вставая со стула и шагая к двери. Когда она открылась, чтобы выпустить его в коридор, сержант обернулся и сказал:
   — Надеюсь, рак обойдется с тобой так же, как Вэнс поступал со своими жертвами.
   Коллинз ухмыльнулся в ответ:
   — Ты еще ничего не видел, фараон. У Джеко такие планы, что по сравнению с ними все предыдущие убийства покажутся вам детской игрой.

14

   Крис Девайн почувствовала, как в ней закипает гнев. До сих пор она считала себя достаточно крутой и психологически устойчивой, чтобы исполнять работу. Во всяком случае, излишней чувствительностью она никогда не страдала. Ей даже казалось, будто ничто в целом свете не способно заставить ее потерять самообладание, но потом Джеко Вэнс расправился с Шэз Боумен, и Крис обнаружила, что может испытывать отчаяние и горе точно так же, как и все остальные. К счастью, она не потеряла головы и не опустила руки. Стиснув зубы, она решила, что не доставит Вэнсу такого удовольствия. Вместо этого Крис использовала собственную боль как дополнительный источник силы и стойкости, который позволил ей присоединиться к импровизированной группе Кэрол и Тони, чтобы дать убийце Шэз решительный бой. Пожалуй, за всю свою полицейскую карьеру Крис не испытывала такого глубокого удовлетворения, как в тот день, когда Вэнс был наконец арестован.
   За шесть лет, что она проработала в Брэдфилде, в отделе по расследованию особо тяжких преступлений, Крис думала о Шэз чуть ли не ежедневно. Они, впрочем, работали вместе еще с тех пор, когда Шэз только перевелась в уголовную полицию, и составляли очень неплохую команду. Группа Кэрол была для обеих новым, более высоким уровнем, но здесь они, фигурально выражаясь, обрели себя и стали действовать еще более эффективно. Это была та самая работа, о которой Шэз всегда мечтала и которую делала особенно хорошо.
   К сожалению, которое испытывала Крис, примешивалась и изрядная доля вины. Пусть даже она не была начальником Шэз, Крис до сих пор корила себя за то, что не обратила более пристального внимания на замысел подруги. Если бы тогда она не ушла с головой в свои собственные заботы, все, быть может, сложилось бы иначе. Она нашла бы способ подстраховать молодого детектива и тем самым спасти Шэз от ужасной гибели. Крис не сделала этого, и теперь ей изо дня в день приходилось жить с ощущением неудачи. Правда, это, как ни странно, сделало ее лучшим товарищем для остальных, помогло вписаться в команду.
   Но ее отношение к Джеко Вэнсу ни капли не изменилось. По ее глубокому убеждению, он не заслуживал ни прощения, ни даже легкого снисхождения. Одного его имени было достаточно, чтобы Крис захлестнул гнев, который, как она подозревала, можно утолить только с помощью прямого физического насилия. И сейчас, слушая Кэрол, которая рассказывала ей о дерзком побеге преступника, Крис снова чувствовала, как внутри разгорается знакомая ярость. Упрекать и обвинять кого-либо бессмысленно, думала она. Единственное и главное, что они должны сделать, — это отправить Вэнса обратно за решетку да позаботиться, чтобы там он и остался.
   — Как идут розыски? — спросила она, усилием воли справляясь с приступом гнева.
   — У меня пока нет никакой информации, — ответила Кэрол. — Вообще никакой. Официально меня до сих пор ни о чем не известили. Я знаю о том, что произошло, только потому что министерство обратилось к Тони с просьбой оценить степень опасности для каждого из нас. А Тони считает, что каждый, кто имел отношение к аресту Вэнса, должен быть предельно осторожен.
   Крис нахмурилась. Мнение Тони она всегда уважала, но сейчас что-то мешало ей согласиться с ним безоговорочно.
   — Возможно, он прав. Вэнс и раньше не выносил, когда кто-то мешал ему поступать так, как ему хочется, — задумчиво проговорила она. — Именно поэтому он убил Шэз, хотя она на самом деле ничем ему не угрожала. На тот момент он полностью контролировал ситуацию, но у Шэз хватило мужества пойти против него, а этого Вэнс вытерпеть не смог.
   — Именно так, — подтвердила Кэрол.
   — И тем не менее… Нет, я понимаю, почему Тони считает, что опасность грозит ему и тебе, но остальные… Вряд ли Вэнс обратил на нас внимание. Для него мы так, мелочь… Простые исполнители. А такие парни, как Вэнс, охотятся только на крупную дичь. С людишками вроде нас ему возиться неинтересно.
   Кэрол сухо усмехнулась:
   — Любопытная точка зрения… Я, во всяком случае, никогда не считала вас простыми исполнителями. Разумеется, я ценю твои смелость и мужество, однако подстраховаться не помешает. Не хочу давать подонку ни единого шанса, поэтому сейчас мне нужно разыскать остальных — тех, кто работал с нами тогда, и предупредить, что Вэнс на свободе и что их жизни может угрожать опасность.
   Крис подняла взгляд к потолку и на мгновение задумалась.
   — Леон Джексон, Саймон Макнил и Кэй… Как была фамилия Кэй?
   Сэм Эванс, как раз в этот момент выходивший из комнаты, услышал ее последние слова и не удержался.
   — Не похоже на тебя, Крис, забыть одну из наших дамочек! — заметил он.
   — Некоторые имена просто плохо… плохо запоминаются, Билл, — парировала Крис.
   — Ну-ну, — саркастически усмехнулся Сэм и вышел.
   — Кэй действительно была человеком, — сказала Кэрол, — о существовании которого легко забыть. И я думаю, она делала это намеренно. Я имею в виду — она специально держалась как можно незаметнее, чтобы о ней забыли и сказали что-то такое, о чем в иных обстоятельствах предпочли бы промолчать. Очень полезное качество для сыщика.
   Крис кивнула:
   — Кэй умела вести допрос и работать со свидетелями. Она действовала не так, как Пола, но почти так же эффективно. Но как все-таки ее фамилия?
   — Хэллам. Кэй Хэллам.
   — Да, точно! Теперь я вспомнила. Странно все же… Казалось бы, после всего, что нам пришлось испытать, мы должны держаться друг за друга, поддерживать постоянную связь, но на самом деле мы все разбежались каждый в свою сторону после того, как суд огласил первый приговор. Можно подумать, наши бывшие коллеги специально прервали все контакты, чтобы легче было поскорее забыть все, что случилось. И, когда мы снова собрались на апелляционный суд и на второй процесс, наша дружная команда выглядела уже как толпа едва знакомых людей.
   Кэрол кивнула:
   — Примерно то же самое происходит, когда на свадьбе или на похоронах случайно встречаешь кого-то, с кем у тебя когда-то были достаточно близкие отношения, вот только так давно, что и ты, и он чувствуете себя крайне неловко. Прошлое вернуть уже невозможно, но вы оба знаете, что когда-то все было совершенно иначе, и от этого вам обоим становится грустно и больно.
   Трудно было понять, кого эти слова удивили сильнее — Крис или саму Кэрол. Они работали вместе довольно давно, и Крис хорошо знала, что начальница редко высказывается столь откровенно. Обе женщины тщательно избегали задушевных бесед, бережно храня каждая свои тайны. Какой бы сплоченной ни выглядела их спецгруппа, вне службы они почти не общались. И даже если кому-то хотелось выговориться, никто никогда не делал этого на работе.
   Кэрол слегка откашлялась.
   — Кэй на протяжении трех или четырех лет присылала мне открытки на Рождество, но я думаю, она делала это не потому, что очень хотела поддерживать со мной дружеские отношения. Скорее всего, ей просто нужна была от меня хорошая рекомендация. Где она сейчас, я понятия не имею. Я даже не знаю, осталась ли Кэй в полиции или нашла какую-то другую работу.
   Крис внесла упомянутые имена в свой смартфон.
   — Я этим займусь, — пообещала она. — Может быть, в профсоюзе полицейских есть какие-то сведения. Уж они-то должны знать, кто из наших бывших коллег все еще служит.
   — И что, профсоюз так запросто сообщит тебе их адреса и контактные телефоны? — удивилась Кэрол, и Крис пожала плечами.
   — В конце концов, это же наш профсоюз. Он обязан защищать своих членов. — Она лукаво улыбнулась. — Кроме того, у меня есть свои способы узнать все, что нужно. Быть может, они выглядят не так изящно, как методы Полы, зато они работают.
   Кэрол подняла вверх ладони в знак того, что не желает знать никаких подробностей, и Крис, повернувшись к рабочему столу, принялась барабанить по клавиатуре компьютера с такой силой, что можно было подумать — она всю жизнь работала на механической пишущей машинке и только недавно познакомилась с современной техникой.
   — Больше ничего мне не говори, — сказала Кэрол. — Во всяком случае — сейчас. Когда что-то выяснишь, мы побеседуем втроем — ты, я и Тони. И еще одно…
   — Да? — Крис подняла взгляд от монитора.
   — Мне бы не хотелось, чтобы ты увлеклась поисками наших бывших коллег и забыла об осторожности. Ты, я уверена, тоже в списке Вэнса… — Поднявшись, Кэрол двинулась к выходу.
   — Простите, шеф, но куда вы направляетесь совсем одна? — спросила Крис. — Или вам об осторожности думать не нужно?
   Кэрол обернулась с легкой улыбкой, от которой в уголках ее глаз появились едва заметные лучики-морщинки.
   — Я направляюсь в штаб-квартиру Северного отделения полиции. Думаю, там мне ничто не грозит.
   — Я бы на твоем месте вовсе не была так уверена, — мрачно пробормотала Крис, когда дверь за Кэрол закрылась, и снова застучала по клавиатуре.
 
   Когда наступило время обеда, Ванесса Хилл обнаружила, что ей совершенно нечем заняться. А для нее это было достаточно необычно. Конечно, еда — это необходимость, от которой никуда не денешься, однако она не считала это веской причиной, по которой обеденный перерыв можно было потратить без пользы для дела. Так называемые деловые обеды давно стали неотъемлемой частью ее рабочего расписания. Вот почему почти в каждый свой обеденный перерыв она либо встречалась в ресторане с клиентами, либо оставалась в офисе, где вместе с ведущими специалистами планировала будущую стратегию или обсуждала перспективы рынка. Собственное агентство по найму и повышению квалификации Ванесса возглавляла на протяжении уже почти трех десятков лет и вовсе не случайно слыла одним из самых успешных профессионалов в этой области. Если хочешь чего-то добиться, считала она, нужно работать, а не тратить драгоценное время на такие мелочи, как обед.
   Сегодня, однако, день, что называется, не задался. Страховой маклер, с которым она собиралась побеседовать за ланчем, в последнюю минуту отменил встречу под каким-то смехотворным предлогом — мол, его дочь в школе сломала руку или что-то в этом роде. В результате Ванесса оказалась одна в ресторане в центре Манчестера. Следующая деловая встреча была назначена у нее только на два часа, и теперь ей предстояло чем-то занять освободившееся время.
   Она, разумеется, не собиралась сидеть в ресторане в одиночестве. Остановившись у сэндвичбара, Ванесса взяла кофе и мясной рулет. Потом она вспомнила, что по пути в ресторан проезжала автомойку, причем не автоматическую, а с персоналом. Можно помыть машину, решила она. Уже пора. Когда-то Ванесса делала подобные вещи сама, считая, что никто не справится с ними лучше и тщательнее, но в последнее время она предпочитала платить. Это, впрочем, вовсе не означало, что ее требования стали скромнее. Если ей казалось, что служители на автомойке работают спустя рукава, она требовала, чтобы ее машину вымыли еще раз — и как следует.
   Заехав на мойку, Ванесса отдала необходимые распоряжения и отправилась в комнату ожидания. Там на стене был укреплен кронштейн с телевизором, настроенным на круглосуточный канал новостей. Вечно приходится все и всем объяснять, думала Ванесса, разворачивая свой рулет. Потом она заметила, что еще один клиент — мужчина лет пятидесяти с хвостиком, одетый в костюм, купленный в магазине готового платья и к тому же явно не чищенный как минимум неделю, — пристально ее разглядывает. Сама Ванесса заметила его, едва войдя в комнату, — заметила и сочла не стоящим внимания. Она вообще умела оценивать людей с первого взгляда, делая это намного быстрее, чем большинство клиентов считали возможным, и при этом почти никогда не ошибалась. Эта способность была у нее врожденной, но Ванесса приложила немало труда, чтобы максимально ее развить, как поступала она и с другими своими природными талантами.
   Да, она знала, что ее нельзя назвать красивой женщиной. Лицо у нее угловатое, а нос — излишне длинный и острый. Ванесса, однако, всегда старалась следить за собой, а одевалась так, чтобы скрыть недостатки и подчеркнуть достоинства. В результате мужчины до сих пор поглядывали в ее сторону с интересом, а это, как ни крути, приятно. Нет, не то чтобы Ванесса интересовалась мужчинами. Скорее наоборот. Прошло довольно много времени с тех пор, как она перестала расходовать время и силы на что-то, что выходило за рамки комплиментов и легкого флирта. Ванесса всегда была человеком в высшей степени самодостаточным и ни в ком другом не нуждалась.
   Деликатно отщипывая кусочки рулета и запивая его кофе, она одним глазком поглядывала на экран. В последнее время, впрочем, новости, казалось, утратили новизну — каждый день повторялось одно и то же: волнения на Ближнем Востоке, беспорядки в Африке, мелкие склоки в правительстве, а на десерт — какая-нибудь природная катастрофа. На днях Ванесса случайно слышала, как один из ее служащих, стоя с коллегами в очереди к титану, передразнивал свою излишне религиозную соседку, которая предсказывала скорый конец света и пришествие четырех всадников Апокалипсиса, которые конечно же появятся со стороны загородных мусорных свалок. Ничего смешного, подумала тогда Ванесса. У соседки, во всяком случае, были все основания для пессимизма.
   В какой-то момент она заметила, что диктор ша, которой и самой, казалось, смертельно надоело пересказывать одно и то же, несколько оживилась.
   «А сейчас последние новости, — сказала она, и ее брови задвигались, словно половинки разводного моста, снятого на пленку, которую кто-то прокручивает с удвоенной скоростью. — Джеко Вэнс, опасный преступник, отбывавший пожизненный срок, совершил сегодня утром дерзкий побег из Оквортской тюрьмы в окрестностях Вустера. Напомним, что двенадцать лет назад Вэнс обвинялся в убийстве нескольких несовершеннолетних девушек, однако суд счел полностью доказанным только один такой эпизод. По сведениям наших источников, Вэнс бежал, сумев выдать себя за одного из заключенных, входивших в программу временного освобождения для адаптации в обществе, в соответствии с которой не представляющие социальной опасности преступники в течение нескольких часов в неделю работают на фабриках за пределами тюрьмы».
   Ванесса хмыкнула. Что же тут удивительного? Превратили тюрьму в подобие гостиницы — и вот результат. Неужели кто-то думал, что заключенные не воспользуются такой возможностью?
   «На данный момент администрация тюрьмы никак не прокомментировала побег Вэнса, однако уже сейчас ясно, что бывший знаменитый телеведущий и известный спортсмен-олимпиец угнал такси, которое должно было доставить другого заключенного на рабочее место, и скрылся в неизвестном направлении. А сейчас передаем слово нашему депутату парламента Кэти Котиссон…»
   На фоне знакомой лужайки перед палатой общин появилась простоватая женщина в платье с нелепым вырезом.
   «В связи с побегом Вэнса возникает множество вопросов, — произнесла она с сильным стаффордширским акцентом, с которым сама Ванесса всегда боролась. — Джеко Вэнс в прошлом — знаменитый телеведущий, к тому же у него только одна рука. Как, спрашивается, столь приметному человеку удалось обмануть тюремную охрану и выдать себя за другого? И как Вэнс, опасный преступник, получивший по приговору суда пожизненный срок, оказался в одной компании с человеком, который готовится к досрочному освобождению и проходит курс социальной реабилитации? Как получилось, что заключенный оказался в такси один, без сопровождающего? И как, кстати, однорукий инвалид, не имеющий никакого оружия, ухитрился это такси угнать? Все эти и некоторые другие вопросы я намерена при первой же возможности задать министру внутренних дел».
   Теперь Ванесса уже не отрывала взгляда от экрана. Сообщение всерьез ее заинтересовало. Она не сомневалась, что после подобного фиаско полетят многие головы, следовательно, можно ожидать всплеска интереса к подбору новых кадров. Однако, к ее большому разочарованию, собственно новости на этом закончились, и комментатор начал рассказывать историю Вэнса-спортсмена, Вэнса-телеведущего и Вэнса-убийцы. Ванесса снова начала терять к передаче интерес, но тут на экране промелькнуло знакомое лицо.
   «…Доктор Тони Хилл, психолог-профайлер, запечатленный на этом снимке с коллегой из полиции, принимал непосредственное участие в разоблачении преступлений Вэнса и сделал все, чтобы убийца предстал перед судом», — сообщил комментатор.
   Ну да, конечно… Ванесса как-то упустила из вида, что Тони занимался делом Вэнса. Большинство матерей гордились бы сыном, о котором столь лестно отзывалось национальное телевидение, но Ванесса не принадлежала к этому большинству. Собственный сын стал для нее серьезной помехой еще до своего рождения, да и впоследствии она сумела избежать всех связанных с материнством затруднений. С самого начала Ванесса была настроена к сыну холодно-враждебно, и ничто, решительно ничто не могло изменить ее отношения. Она презирала его и высмеивала способ, которым он зарабатывал себе на жизнь. Тони был не глуп, это она признавала, к тому же у него обнаружилась такая же, как у нее, безошибочная интуиция, касавшаяся людей. Он мог бы использовать ее надлежащим образом, считала Ванесса, и добиться успеха, но он этого не сделал. Вместо этого ее сын предпочел возиться с убийцами, насильниками и прочими подонками. Зачем? Этого она не понимала — на самом деле не понимала. И тот факт, что Вэнс оказался в тюрьме благодаря ее ублюдку-сыну, едва не заставил ее посочувствовать бежавшему преступнику.
   С отвращением отвернувшись от экрана телевизора, Ванесса достала мобильник, чтобы проверить последние текстовые сообщения. Все лучше, чем смотреть всякую чепуху.

15

   В самой обстановке квартиры, которую Ники Рид когда-то делил с Сюзанной Блейк, было что-то бесконечно унылое и жалкое. Старая мебель явно куплена во второразрядной комиссионке, пейзажи на стенах выглядят так, словно они вырезаны из журналов и вставлены в дешевые рамки из ИКЕИ, ковер протерт до основы, а его первоначальный цвет затерялся во мгле веков. Тем не менее здесь было намного чище, чем ожидала Пола. Казалось, комнату обставляли двое детей, затеявших игру в домашнее хозяйство.
   Ники заметил ее внимательный взгляд и сказал:
   — Мы не какие-нибудь подонки и хотим жить нормальной жизнью. То есть хотели… — Он показал на вазу с апельсинами, яблоками и бананами, стоявшую на столике у стены. — Фрукты, витамины, здоровое питание… Да и за квартиру мы платили вовремя. — Парень закинул ногу на ногу и обхватил руками худое, обтянутое застиранными джинсами колено. Увы, нарочитые театральность и манерность принятой им позы сразу выдавали в нем гомосексуалиста и сводили практически на нет все его попытки сохранить хотя бы видимость достоинства.
   Поле стало еще больше жаль беднягу.
   — Я сожалею, что со Сьюз случилась такая беда, — сказала она сочувственно. — Это… неправильно.
   — Ничего бы не случилось, если б ваши послушали меня, когда она пропала. Если бы хоть кто-то отнесся к моим словам серьезно…
   Обвинение повисло в воздухе. Никто не спешил на него отвечать. Наконец Пола вздохнула и произнесла с предельной мягкостью:
   — Я тебя хорошо понимаю, Ники. Но даже если бы все местные полицейские бросились искать ее в тот же день, когда ты обратился в участок, они все равно бы опоздали. Мы точно знаем, что Сьюз погибла еще до того, как ты понял, что она пропала. Я понимаю, сейчас ты чувствуешь себя виноватым перед ней, но поверь — ты просто не мог ничего сделать, чтобы ее спасти.
   Ники громко шмыгнул носом. Его глаза подозрительно заблестели, но Пола никак не могла понять, то ли ему действительно настолько жаль Сюзанну, то ли его слезливая сентиментальность вызвана действием кокаина. Впрочем, если судить по тому, как держался Ники, он уже все про себя решил.
   — Она была славная… — пробормотал он прерывающимся голосом. — Я давно знал Сьюз, мы вместе учились в школе. Частенько мы удирали с уроков и отправлялись в парк — в зал игровых автоматов, курили на скамеечке или играли в бинго с пенсионерами.
   — У вас были проблемы в школе?
   Он насмешливо улыбнулся:
   — В школе. Дома. Среди сверстников… Мы оба были сыты всем этим по горло. Сьюз — единственный человек, который остался у меня с тех времен. Все остальные только и делали, что старались меня унизить, а потом отваливали. Но только не она… Мы заботились друг о друге, понимаете?
   Тут Пола решила, что Ники достаточно успокоился и можно переходить к серьезным вопросам.
   — Вы оба работаете на улице, не так ли? — спросила она.
   Ники кивнул.
   — Да. Мы ведь снимаем эту квартиру… — Он посмотрел на потрескавшийся потолок и часто заморгал, стараясь смахнуть слезы с длинных густых ресниц. Эти ресницы и на удивление большие голубые глаза совсем не вязались с его узким худым лицом, тонкими губами и скверными зубами. — Ничего другого нам все равно не оставалось, — добавил Ники после паузы. — Сьюз, правда, пыталась подрабатывать в магазинчике на углу, но ей там платили такую ерунду… — Он слегка пожал плечами. — Не понимаю, как остальные выкручиваются!..
   — У остальных нет привычки к наркотикам, которая по нынешним временам обходится весьма и весьма недешево, — заметил Кевин не особенно доброжелательным тоном.
   — Так арестуйте меня, — хмыкнул Ники, смахнув слезу согнутым пальцем.
   — Сьюз сидела на героине? — быстро спросила Пола, пытаясь вернуть разговор в нужное русло.
   Ники кивнул и, опустив голову, принялся ковырять заусенцы на большом пальце.
   — Давно. Уже несколько лет. — Он бросил на Полу быстрый взгляд. — Нет, вы не думайте, что она была такая уж сильно зависимая или бесилась, когда употребляла. Напротив — Сьюз была нормальная, с ней было приятно общаться, даже когда она была под кайфом. А без него… — Он вздохнул. — Слушайте, я понимаю — вы считаете нас полным дерьмом, но на самом деле мы худо-бедно справлялись. — Он достал сигареты, закурил, потом, спохватившись, предложил сигарету Поле. Та ухитрилась отказаться.
   — Я вижу, что вы, по крайней мере, старались. Очень старались, — сказала она. — И я здесь вовсе не для того, чтобы создавать тебе неприятности из-за… мелочей. Но мне нужно знать, отчего погибла Сьюз. То ли в ее жизни было что-то особенное, что привело к такому… страшному концу, то ли она просто оказалась в неудачное время в неудачном месте.