Макеев Алексей. Спорим, что ты умрешь?

Алексей Макеев
Спорим, что ты умрешь?

   ©Макеев А., 2014
   © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2014
 
   Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
 
   © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()

* * *

   Будущее не наступит, пока я о нем не позабочусь.

Г. Гаррисон

   25 января, вторник.
   Город задыхался в клешнях смога. Безветрие чудовищное. Третью неделю погода глумилась над людьми. Солнце безуспешно пыталось пробить сиреневую дымку, расползаясь по земле каким-то сумеречным мерцанием. На загруженных городских улицах нечем было дышать. Черный снег на обочинах, хлюпающая проезжая часть, нескончаемый поток транспорта, ползущий от моста и обратно. Температура не желала опускаться ниже пяти мороза (от последнего – одно название), на солнце переваливала за ноль, и с досадой вспоминались слова острослова о том, как этой зимой весна удалась, ну, просто на славу…
   Сыщик брел по утонувшему в грязи городу, размышляя о судьбе великих открытий. Два часа назад он открыл, что на каждые десять успешно завершенных дел найдется одно, способное испортить настроение. Случаются еще погрешности в минус. И не проходит ощущение, что ты постоянно находишься под контролем невидимого наблюдателя. Оно усиливается с количеством пройденного расстояния.
   Город жил обычной жизнью. Скупщики злата и валюты толклись у перехода к Оперному. Влюбленные дышали промышленной гарью. Группа тренированных ребят задумчиво массировала затылки по поводу застрявшего в сугробе джипа. Навстречу топали два оборотня в погонах. Физиономии каменные, надменные, неулыбчивые – здесь не Филиппины, где тамошняя президент раздала блюстителям порядка вставные челюсти с наказом в обязательном порядке носить и чаще улыбаться.
   Максимов машинально сместился к обочине. Отвернулся, прикуривая сигарету.
   – Молодой человек, приобретите цветочки, – предложила из расписного киоска смышленая мордашка. – Да, это вам, не озирайтесь, кому же еще… Посмотрите, какие славные розочки. Жене подарите… или другой женщине. Знаете, как обрадуется. Очень помогает стимулировать чувство. А если, скажем, неумолимо надвигается памятная дата…
   – Да некому, – улыбнувшись, развел руками Максимов. – Разве что вам. А памятные даты и чувства, дорогая девушка, придуманы продавцами цветов. Это не я выдумал, а одна великая актриса.
   – Да знаю я, – отмахнулась девушка, – Катрин Денев. Она погорячилась, и в годах уже мадам, а вы и рады.
   Оба засмеялись. Первый отвлекающий момент от дурного дня. Максимов перебежал дорогу, лавируя между средствами передвижения. Банкомат напротив мэрии – можно навестить. Но кто-то, по всей видимости, уже навестил. У отделения «Академбанка» толпились люди – явно не очередь. Гражданин в солидной пропитке размахивал руками, выражая возмущение. Капитан полиции с папочкой участливо выслушивал пострадавшего. Зеваки с удовольствием внимали. Участились в последнее время случаи отъема электронных денег. Открытый грабеж уже не в моде, тоньше аферист стал. «Насадка», например – фальшивая клавиатура на банкомат. Сканирование – подключаются к кабелю банковского устройства и считывают информацию (а устройство можно купить или сделать самому по схемам из Интернета). «Глазок» – мини-камера недалеко от банкомата. Неожиданная фишка – «Свой среди чужих» – установить в людном месте… собственный банкомат. Дороговато, но надежно – всю информацию с карточки считает, ни копейки не выдаст (для людей привычно). Или, скажем, «Конверт» – вставляется пластиковый прямоугольник размером чуть больше карточки. Клиент сует свою «кормилицу» – не работает. Обратно банкомат не выдает. Вытянуть – не получается. «Случайный прохожий» доверительно сообщает, что с ним такое тоже бывало, надо просто ввести ПИН и два раза нажать отмену. Владелец карточки выполняет рекомендации – результат отрицательный – и убегает ругаться с банком. Аферист пинцетом извлекает кредитку вместе с конвертом и, не скрывая удовольствия, уходит, код уже известен…
   Вся страна помешалась на воровстве. Крадут буквально все. На шахте в Кузбассе налетчики связали сторожей и сперли транспортную ленту (кому понадобилась?). В Читинской области четверо мужиков отрезали стволы у танков, вкопанных на китайской границе (неподвижные огневые точки еще с 70-х годов), собрались сдать в металлолом, да попались пограничникам. У самого Максимова на днях едва не свистнули мобильник. Забрел на барахолку – в царствие чингизидов и кавказоидов – и как-то озадаченно притормозил у стенда: «Швейцарские ножи из лазерной стали с хирургической заточкой». Понятно, что слепили в Китае из упаковочной жести, но хоть бы думали головой, что пишут! Сталь у них «лазерная». И заточка – «хирургическая» (не наоборот ли?). Пока он предавался размышлениям о вредоносной недалекости отдельных торгашей, где-то в стороне запиликал… его мобильник! Спутать невозможно – «Крейцерова соната» не самая ходовая для входящих звонков! Да еще на барахолке. Он вскинул голову – прыщавый отрок вальсировал бочком и таращился на Максимова с первозданным ужасом. Прыти сыщику не занимать. Ох и врезал он умельцу! В милицию, правда, обращаться не стал – пожалел на первый случай. Да и объясняться бы пришлось, зачем поставил пацану целых два фингала и свернул прыщавый нос. А звонила ему в эту судьбоносную минуту родная дочь – поинтересоваться, не потерял ли еще папочка свой новенький, много денег стоящий телефон?
   Спешить в этот день было некуда. Работа с блеском завершена. Состояние паршивое – он не мог избавиться от ощущения, что кто-то его фиксирует. Почему? Как прикажете понимать? В здоровом теле – здоровый «жук»? Прилюдно раздеться и стряхнуть с одежды все, что налипло? А толку? Техника шагнула далеко вперед, любая хлебная крошка, «упавшая» за воротник, может оказаться удивительным сюрпризом.
   Он сел на лавочку, предварительно очистив ее от примет слякотной зимы, и погрузился в раздумья. Не было причин предполагать ошибку. Следствие проведено блестяще, сомнений нет, преступник разоблачен. Откуда же это глупое чувство, что им все время манипулировали? На даче директора спорткомплекса «Сибиряк» в тренажерном зале убили депутата. С очень странной фамилией Сковорода (как выяснило следствие, первоначальная фамилия депутата была Гей-Сковорода, но депутат решил от приставки избавиться, чтобы не пугать народ). Подкрались сзади, когда он качал голяшки на сложном тренажере, и свернули шею. Мода в городе такая. Предыдущего депутата нашли в сауне, позапрошлого – на лестничной площадке. Были еще двое в лифте, двое в собственном авто (стояли на красный, киллер в шапочке пробегал). Был еще заядлый дачник – вышел с утреца на крыльцо, потянулся… и свалился от меткого попадания. Конвейер не стоит. Опасное ремесло – быть народным избранником. Но если прежних депутатов расстреливали в упор, то с этим разобрались как-то бескровно. «По-христиански», – объяснил эрудированный Олежка Лохматов. И прочел коллегам забавную лекцию, что издревле христианство запрещает кровавое убийство. Благородных господ всегда стремились отравить, удавить, свернуть им шеи, но крови не проливать. И не только христиане этим жили. Замшелые язычники, например – монголы, благородной смертью считали перелом хребта (по ощущениям – лучше бы зарезали). В Таиланде в ХVIII веке король Таксин, победитель бирманцев, поднявший страну из праха, вдруг сошел с ума. Его засунули в бархатный мешок и забили насмерть дубинками из ароматного сандалового дерева – не торопясь, чтобы ни капли крови, Будда против…
   На даче директора спорткомплекса развлекались влиятельные господа. Такие лица, что вот-вот треснут. При появлении трупа разбежались, как блохи с тонущей крысы. Полиция активно взялась за дело. На третий день в агентство «Профиль» пришел трясущийся от страха директор спорткомплекса Букашин и попросил оградить от происков правоохранительных органов. Дескать, полиция подозревает его в убийстве и морально уже готова бросить Букашина в кутузку. А он последний раз впадал в грех убийства пятнадцать лет назад, когда по хмельной случайности подстрелил убегающего оленя в якутской тундре.
   По протекции майора Шевелева агентство «Профиль» допустили к высокому мертвому телу. Вернули фигурантов с откормленными лицами. Буквально по минутам были восстановлены события рокового дня. Убедительно доказали – хоть Букашин и находился в момент убийства в соседнем помещении, а именно в душевой, но не мог оттуда выйти, не отметившись на пленке видеокамеры, висящей в коридоре (элементарная вещь, работники полиции ее в упор проигнорировали). Посредством перекрестных допросов были подтверждены алиби прочих фигурантов. Прочные, как завоевания демократии. А что мы говорили? – возликовала полиция. А из обслуживающего персонала в этот момент никого на даче не было. Почти. Так что подвиньтесь, господин сыщик, возвращайте Букашина на исходную, и мы его посадим. А заодно видеокамеру отремонтируем. Позвольте, подумал Максимов, а что мы знаем про шофера Сковороды? Скромный парень, и в самый интересный момент находился на аллее у черного хода, копаясь в моторе черного «бумера». О том, что Сковорода пойдет в тренажерку, знал от самого Сковороды. Тихий час, фигуранты наверху – спят, пьют, гоняют пульку. Узкий коридор с черного хода, поворот, а чтобы не попасть в поле зрения видеокамеры, достаточно пригнуться. Почему полиция не отработала эту версию?
   Тихий разговор с подозреваемым, параллельный осмотр коридора, и одновременно Лохматов с Екатериной отправляются в командировку. Поняв, что с него уже не слезут, шофер Петя не стал разводить антимонии, раскололся и даже всплакнул. Убийство не политическое, с какой стати совершать Пете политическое убийство? Жена у Пети уж больно красивая. О чем и не преминул в один прекрасный день проведать человек и депутат, по праву избавившийся от зловредной приставки. Мужчина видный, женщина – чудо как хороша. Как в фильме: вы – привлекательная, я – чертовски привлекательный, зачем же время терять? А шофер Петя, обнаруживший, что у него зацвели и заколосились рога, затаил злобу. Ждал удобного случая. Дождался – возомнив себя большим специалистом по части вендетты. Рассчитал момент и убил. А депутат даже воскликнуть не успел: «На кого же ты, скотина, рога поднял?!»
   На зазубренных выступах стенда за головой убиенного обнаружили ворсинки с перчаток шофера. В багажнике – монтировку, при помощи которой он сворачивал депутату шею. Самое интересное, что в огромном мегаполисе имелось немало людей в деловых и политических кругах, согласных заплатить за работу Пети приличные деньги. Но Петя все проделал бесплатно, чем и остался несказанно горд. Когда его увозили в тюрьму, по губам Пети блуждала глумливая улыбочка.
   Но кто манипулировал расследованием, если результат последнего – исключительно плод коллективной мысли?
 
   Незаметно сгустились сумерки. У соседнего дома, где недавно открылся молодежный клуб «Белый бегемот», тусовалось подрастающее поколение. «Ночь танцующих Татьян», – извещала афиша. – «Для Татьян и их парней – вход бесплатно!» Сегодня же Татьянин день! – вспомнил сыщик. Но какое он имеет отношение к студенческому празднику? Вышел из того возраста. Он брел к родному дому и не думал сворачивать. Состояние ухудшалось – такое ощущение, будто через голову пролетел артиллерийский снаряд.
   – Прогуляемся, молодой человек? – отделилась от кучки укуренной молодежи бледноватая особа. И сама укуренная – иначе разглядела бы, что владелец дорогой куртки устал, не юн и в гробу видал молодежные развлечения.
   – В подъезд или в клуб? – на всякий случай уточнил Максимов.
   – В клуб, – хихикнула особа, тупо разглядывая смутный объект желаний. – Меня зовут Татьяна, а вы пойдете бесплатно.
   «Денег срубить хочет, – догадался Максимов. – А может, воплотить галлюцинации в конкретные образы».
   – А больше не с кем? – удивился он. – У вас ведь так много здесь единомышленников.
   – Отстойные они, – вздохнула дама. – Ну, ладно, не хотите – как хотите. Не буду докучать.
   Не понравилась особе его угрюмая физиономия. Сколько на земле этих горемык – разочарованных, непристроенных, впавших в депрессию… Жалел он начинающих покойников, искренне убежденных, что они всего лишь развлекаются. Качество продукта, привезенного из-за бугра, постоянно падает. В Афганистане содержание героина в пакете – сто процентов. До России добирается десятипроцентная смесь. Лет тридцать назад азиаты разбавляли героин виноградным сахаром, теперь – в России – в ход идет все, вплоть до крысиного яда. Наркоманы, получив дозу, бодяжат, чтобы продать. Отсюда обилие трупов из-за передозировки. Относительно чистый героин – смерть. Разбавленный всякой дрянью – смерть. А если подумать, где они добывают денег, чтобы долбануться…
   Он невольно ускорил шаг. Наивная малолетка в доме, растет практически без родителя. Как избавить от тлетворного влияния улицы?
   Но сегодня повезло – ребенок пребывал дома и от глыбищи ума вырезал из бархатной бумаги сердечки ко дню смешного Валентина. Не рановато ли? Ужин на плите чисто символический. К «Унесенным ветром», гарантирующим возвышение мысли, даже не прикоснулась («Не хочу я читать про дистрофиков, папа…»). На диване – какая-то портняжная мастерская. Сама не знает, что хочет изваять.
   – Неприятные новости, папа, – подняла Маринка голову. – Гидрометцентр обещает в последующие дни жуткое похолодание. До минус тридцати пяти и ниже. Мне кажется, давно пора.
   – А в чем тогда неприятности? – пробормотал Максимов, плюхнулся на диван и с наслаждением вытянул затекшие ноги. Слабость потекла по организму. Он закрыл глаза.
   Остаток вечера протекал до обидного глупо. Он протряс и прощупал одежду на предмет внезапных «крошек». Откисал в ванне, гонял чаи. Не приходя в сознание, просмотрел программу «Время», понял, что в стране все прекрасно, а нормальные новости, как и много лет назад, скоро будем узнавать из опровержений. Поплелся играть в компьютер. До одиннадцати вечера гонял по буеракам вооруженных человечков, литрами выплескивая адреналин и кладя народ штабелями. Прекрасное подтверждение, что выигрывает тот, кто придумывает правила. «В детство впал», – снисходительно прокомментировала Маринка. «Не впал, а вернулся», – уточнил сыщик.
   Укладываясь спать, он точно знал, что будет утром. Завтрак съест сам, утреннюю зарядку отдаст врагу, «Меган» легко заведется. На работе чай, криминальные новости из телевизора, подначки коллег по поводу того, что понедельник начинается с похмелья (дай бог, что не с мокрухи), воскресенье – хорошо, понедельник – плохо… Ему и в голову уже не приходило, что завтра – среда.
 
   26 января, среда.
   Офис агентства «Профиль».
   Как всегда, вошел, окинул царственным взором. Никто и не подумал принять почтительную позу. А зачем после вчерашнего триумфа? Можно расслабиться. Вернер, ухмыляясь, переключил программу. Канал «Культура». Заумный диспут о роли и ненужности интеллигенции в деле построения общества свирепствующей демократии.
   – Спасибо за досрочную получку, Костик, – ласково улыбнулась Екатерина. – И за премиальные, в некотором роде, спасибо. Ты никогда не думал о том, чтобы поднять наше жалованье? В агентстве «Анфас», которое у нас за углом, рядовые сотрудники получают в полтора раза больше.
   Это была гнусная ложь, на которую он даже не стал распыляться. Во-первых, не в полтора, а в один и три – он специально выяснял. Во-вторых, агентство «Анфас» не гнушается сомнительными делами – берется за них весьма и весьма охотно. А агентство «Профиль» за сомнительные дела берется НЕОХОТНО. И лишь по мере финансовой необходимости.
   А в-третьих, он самонадеянно считал, что, даже если совсем лишит сотрудников зарплаты, от него никто не уйдет. Будут плакать, но работать.
   – Холод лютый к нам грядет… – изобразил чревовещателя Олежка Лохматов. – Как вы думаете, Константин Андреевич, могут синоптики так цинично нас обманывать? Тридцать пять днем, сорок пять ночью. Да это полюс холода какой-то! Оймякон, блин! А я уже дубленку спрятал…
   – Сбудется, Олежка… – не отрываясь от телевизора, бросил Вернер. – Любая гадость, если о ней заговорили, обязательно сбудется… А мне вот интересно, друзья, почему интеллигенцию называют вшивой?
   – А хрен ее знает, – пожал плечами Максимов. – Не моется, наверное.
   – Странно, – озадачился Вернер. – А мы с вами интеллигенты?
   – Я-то – да, – буркнул Максимов. – А вот ты – не смеши народ.
   – Ты не моешься? – под дружный гогот сотрудников удивился Вернер.
   К часу дня на счету агентства образовалась обещанная сумма. Ну что ж, господин Букашин выступил не столь уж презренным ничтожеством. Беспокойство, вызванное неизвестными науке причинами, постепенно утихало.
   Клиентов в этот день практически не было (кто бы расстроился). Ничто не препятствовало по завершении рабочего дня распечатать бутылочку и с чувством ее усидеть.
 
   27 января, четверг.
   Глобальное похолодание где-то задерживалось. Батареи жарили нещадно. Екатерина с раннего утра припала к форточке, обмахиваясь ценными документами, а Максимов размышлял о том, что сто лет назад женщин брали на работу за длину рук (телефонистками), теперь – за длину ног, но никакой гарантии, что еще через сто лет начнут принимать за длину извилин. Не отрастят.
   Позже всех, напевая под нос: «Лечился от словесного поноса в Швейцарии народный депутат», притопал похмельный Вернер. Растекся по стулу и объявил, что превыше всего его организм данным утром нуждается в обогащенном уране. Как выяснилось, он спустил в кабаке с тематическим названием «После полуночи» половину гонорара, хотя и выпил-то всего лишь один коктейль – «Белое безмолвие»: двести пятьдесят водки плюс… двести пятьдесят водки. Ну, от силы два коктейля. Чтобы белая болезнь поменьше донимала.
   – Горячка? – обрадовался Лохматов.
   – Подагра, – задрал нос Вернер. – Благородное аристократическое приобретение.
   Денежный клиент в этот день опять не шел. Екатерина не отходила от форточки и на каждое предложение попить чаю крутила пальцем у виска. Олежка Лохматов доламывал операционную систему. Вернер мучился похмельем, искренне недоумевая, почему бы им всем не пойти домой. Отыскал в холодильнике банку из-под оливок, выдул остатки жижи и авторитетно заявил, что из всех рассолов важнейшим для нас является огуречный. К одиннадцати часам, ведомый неясным беспокойством, Максимов перезвонил в банк и попросил уточнить сумму, лежащую на счету агентства. Доброжелательная девушка-оператор незамедлительно поведала, что на счет поступила дополнительная сумма. Координаты отправителя неизвестны. Максимов насторожился (дополнительных поступлений быть не должно) и попросил озвучить цифру. Прослушав ответ, побледнел, потерял дар речи и медленно опустил трубку. Взгляд его блуждал.
   – Надеюсь, наш счет не аннулирован, – забеспокоился Вернер.
   Максимов бессознательно покачал головой.
   – Но что-то, мамой клянусь, произошло, – пытливо всмотрелась ему в глаза Екатерина.
   – Одно из двух, – беспечно предложил Олежка. – Либо наш счет почему-то сплющило, либо неприлично раздуло. Посмотрите, какое у Константина Андреевича зеленое лицо.
   – Но то, что он не рад, – это факт, – закончила разминку Екатерина, после чего в офисе воцарилась густая тишина.
   Разорвал ее очередной телефонный звонок.
   – Добрый день, Константин Андреевич, – произнес серьезный мужской голос. – Мы уже в курсе, что вы осведомлены о поступлении на счет. Это ваши деньги. Не аванс, не залог. Они честно отработаны, не стоит волноваться. Блестящее расследование. Надеемся, это не последняя ваша удача. – Подумав, абонент добавил: – Мы получили истинное наслаждение, наблюдая за ходом расследования.
   – Минутку, – нахмурился Максимов. – Мы не выполняли ничей заказ, помимо договора с господином Букашиным, за который он уже рассчитался. Арестован убийца, с невиновного сняты обвинения. В чем дело, уважаемый?
   Абонент усмехнулся.
   – Никто не ставит под сомнение ваши способности, детектив. Могу вас успокоить, правоохранительными органами с вашей подачи арестован настоящий убийца. – Абонент повесил трубку. Абсолютно незнакомый голос.
   Максимов хмуро обозрел сотрудников. На него смотрели с неподдельным благоговением, как на льва, собравшегося зарычать.
   – Не хочу вас лишний раз радовать, коллеги, – сказал он неохотно, – но каждому из вас, похоже, причитается дополнительная премия в размере тысячи… – Он поморщился, замялся, подыскивая правильное слово, и с тяжелым вздохом закончил: – Долларов…
   К семнадцати ноль-ноль в кабинете остался он один. Остальные избавлялись от премии. Екатерина вспомнила, что у нее скоро (через два месяца) день рождения, по поводу чего она уже присмотрела в ГУМе простенькое колечко с бриллиантом. Вернер процитировал великую Мэрилин Монро (убежденную, что бриллианты – лучшие друзья девушек). Олежка Лохматов предложил охранные услуги, после чего все с интересом уставились на начальство, и начальству осталось лишь махнуть рукой.
   В 17:22 секретаршей Любашей в расположение частного агентства был впущен потеющий плешивый толстячок с беличьими глазками и сбивчивой речью. Директор спорткомплекса «Сибиряк» господин Букашин.
   – Странно, – удивился Максимов, – а я считал, Иван Христофорович, что все наши вопросы мы, к обоюдной радости, разрешили, нет?
   – Конечно, Константин Андреевич… – залебезил, слезливо улыбаясь, толстячок. – Не волнуйтесь, все прекрасно… Вы оказали мне неоценимую услугу, Константин Андреевич. Я понимаю, что вознаграждение было достойное, но это плата, а хотелось бы сделать вам подарок… Как вы отнесетесь к путевке на выходные в пансионат «Отрадное»?
   – А вы имеете к нему отношение? – не понял Максимов.
   – И даже непосредственное, – подбоченился Букашин. – Администратор пансионата – мой давнишний приятель. Олег Фомич Ордынцев. Не пожалеете, Константин Андреевич, это натуральный горный курорт. Ну, не родина, разумеется, вальсов и калифорнийского губернатора, но очень даже прилично. Сервис первоклассный, людей немного, природа красивая. Электричество, тепло, водопровод из подземной речушки… Полный эксклюзив. Вы же любите кататься на лыжах? Пансион ваш полностью оплачен, за исключением разве что проезда… Но у вас же есть машина? Не откажите, Константин Андреевич, будет очень приятно. И вам, и мне.
   Необычное, надо признаться, предложение. С какой, позвольте, стати? И кто сказал, что Максимов охотник покататься на лыжах? В первую и решительную очередь он охотник поваляться на диване! А в лыжном спорте разочаровался с тех пор, как однажды лыжи от него подло убежали и он ломал лыжню под вопли негодующих физкультурников, чтобы догнать свое имущество…
   – Вы согласны, Константин Андреевич? – подобострастно прогибался Букашин. – В пансионате прекрасные условия для проживания, отличный бар, а если вам не по душе активный отдых, можно отдохнуть пассивно, не думая ни о чем, в том числе о вашей такой изматывающей работе…
   Он привык с осторожностью относиться к любым «бесплатным» подношениям. Кто-то хочет выманить его из города? Прикончить? Похитить? А в городе это сделать нельзя? Максимов ни от кого не скрывается, живет открытой жизнью…
   Он глубоко задумался. Рекламу этого роскошного «камерного» пансионата можно видеть по телевизору. Капиталоемкое, судя по всему, развлечение. Приличное шале со всеми удобствами. Сорок километров от города, вдали от крупных поселений, покой, уединение, отличные горные трассы на гребнях Тогучанского кряжа. А главное, до понедельника ни одна сволочь не достанет…
   Он изобразил ладошкой какую-то рваную синусоиду.
   – Ну, допустим, Иван Христофорович, я подумаю.
   – Подумайте, Константин Андреевич, непременно подумайте, – воодушевился директор спорткомплекса. – Приезжайте в любое время: можете в пятницу, можете в субботу… Даже не знаю, что еще могу для вас сделать…
   Неприятный субъект укатился колобком, а Максимов задумчиво созерцал закрытую дверь. Интере-есное предложение.
   – И он еще думает, – презрительно фыркнула из приемной Любочка. – А нечего тут думать, Константин Андреевич. Быстро руки в ноги, ноги в лыжи – и развлекаться! Уж переживем без вас одну пятницу. Можете и понедельник прихватить.
   – А я гадаю, почему он такой загадочный! – воскликнул Вернер, когда вся компания к завершению рабочего дня почтила начальника присутствием. Екатерина, которой не досталось бриллиантов (расхватали), плотоядно сверкала глазками.
   – Молчи, Екатерина, – рявкнул Максимов. – Я вижу тебя насквозь.
   – Ты много теряешь, если видишь меня насквозь, – съехидничала Екатерина.
   – А мы? – обиделся Олежка Лохматов. – Мы тоже любим отдыхать и кататься на лыжах.
   – А на нас рассчитано не было, – отрубил Вернер. – Только Константин Андреевич как самый достойный представитель агентства. Других нет. Совесть нации, гордость участкового.
   – Интеллигент, – добавила Екатерина.