Маккефри Энн. Все вейры Перна

   – А ты учел тот факт, что он еще и лорд-правитель и, следовательно, может официально доложить другим лордам о своей экспедиции? – с довольным видом осведомился Робинтон.
   – Это тоже сыграло свою роль при выборе, но гораздо важнее то, что он всадник и успешно освоил новые для себя навыки.
   – И кто же будет следующим? – усмехнулся Робинтон.
   – Теперь, когда Рут проложил путь, зеленые драконы могут смело последовать его примеру. Они отправятся парами: Миррим с Пат и Г'раннат с Сулатом. Они прекрасно дополняют друг друга по темпераменту и умению.
   – Смотрю, ты очень ловко манипулируешь людьми, – рассмеялся Робинтон.
   – Это не манипулирование, мастер Робинтон, а понимание характеров и возможностей тех, кто проходил у меня обучение.
   – Грузовой отсек достаточно велик, чтобы туда могли поместиться даже бронзовые, – заметил Д'рам.
   – Только после того, как там создастся достаточный запас воздуха, чтобы они могли дышать, – ответил Айвас. – Следующий шаг – восстановление кислородовыделяющих водорослей в гидропонных установках. Это поможет очистить воздух в используемых помещениях «Иокогамы». Телескоп нужно будет периодически настраивать. Уцелел один зонд, но пока неизвестно, действует он или нет. Тем не менее, он может нам пригодиться. Если же наладить его так и не удастся, можно будет послать бронзового всадника на драконе взять образцы вещества, составляющего Оортово облако.
   – Что? – хором воскликнули изумленные слушатели.
   – Колонистам не удалось получить экземпляр Нити в состоянии, предшествующем Падению, хоть они и предприняли не одну попытку. Его необходимо подвергнуть анализу, – непреклонно продолжал компьютер, заглушая протесты своих помощников, – воспользовавшись единственной уцелевшей на «Иокогаме» хирургической лабораторией, в которой есть гибернационная установка. Возможность получить результаты квалифицированного научного анализа образца Нити перевешивает любой риск. А судя по тому, что мне известно о способностях и уме бронзовых драконов и их всадников, риск будет сведен до минимума – конечно, если они будут иметь точные координаты для такого полета. Ну и, разумеется, прежде необходимо изготовить защитный костюм.
   Трое слушателей с изумлением разглядывали появившееся на экране изображение.
   – Нить в пассивной форме не опасна, – продолжал Айвас, как будто понимая, какое впечатление на людей произвели его планы. – Она начинает изменяться, лишь попав в благоприятную среду. До анализа ее можно без малейшего риска хранить в одной из гибернационных капсул корабля. Семь наиболее перспективных учеников биологической группы уже достаточно подготовлены к проведению такого исследования и лучшая из них – леди Шарра. Сохранилось довольно много оборудования для анализа замороженных животных тканей. Даже электронный микроскоп на своем месте в криогенной лаборатории, поэтому она – идеальное место для проведения данного эксперимента.
   Голос Айваса звучал как всегда рассудительно, доводы его были как всегда логичны и обоснованны, но Робинтона инстинктивно отпугивала одна мысль о такой затее. Он не осмеливался поднять глаза, чтобы взглянуть на Д'рама с Лайтолом.
   – Прежде, чем уничтожить врага, необходимо изучить его – как в целом, так и в отдельных проявлениях, – продолжал Айвас.
   – Каким же образом мы сможем уничтожить Нити, если все, что ты рассказывал нам об Оортовом облаке, соответствует действительности? – вырвалось у Главного арфиста.
   – Все, что я сообщил вам, – достоверные факты.
   – Но ведь истина не ограничивается только фактами, – напомнил Лайтол.
   – Давайте не будем отклоняться от темы нашего разговора, – сказал Робинтон, в упор глядя на Лайтола. Бывший всадник и Айвас могут вести философские дискуссии в другое время.
   – Но есть нечто, способное изменить даже факты, – будто не слыша замечания Лайтола, продолжал Айвас. – Это – наш проект.
   – Мне бы хотелось, – порывисто подавшись вперед, произнес Робинтон, – чтобы ты открыл нам весь план целиком.
   – Позвольте мне, мастер Робинтон, прибегнуть к аналогии. Ведь вы не станете ожидать, что ваш новый ученик с первой же попытки прочитает партитуру прямо с листа? – Дождавшись утвердительного кивка арфиста, Айвас продолжал: – Не станете вы ждать и того, чтобы тот же ученик, как бы одарен он ни был, проявил высокий уровень мастерства, играя сложный музыкальный отрывок на незнакомом ему инструменте, не так ли? – Я понял твою мысль, – проговорил мастер Робинтон, поднимая руки в знак капитуляции.
   – Тогда вас должны убедить и успокоить достигнутые успехи, те уроки, которые мы усвоили и поняли. Мы уже продвигаемся к конечной цели, но было бы неразумно – да и вредно – ошеломлять ваших отважных молодых людей, пока они не приобрели необходимые знания и опыт.
   – Ты абсолютно прав, Айвас, – признал мастер Робинтон и покачал головой, признавая преждевременность своей просьбы.
   – Какое значение для Перна и для нашего проекта будет иметь Конклав лордов-правителей? – спросил у него Айвас.
   Робинтон невесело усмехнулся.
   – Трудно сказать. Когда все лорды собираются вместе, даже мелкие несогласия способны вылиться в ожесточенные споры. Мы – Сибел, Лайтол, Д'рам и я – с полным основанием полагаем, что кто-то из недовольных или противников перемен может поднять вопрос о Посадочной площадке вообще и об этом проекте в частности. Мы сможем более точно судить о настроениях в обществе завтра, после погребения Саллах Телгар.
   – Многие посетят эту церемонию?
   Усмешка Робинтона стала шире, и в ней мелькнуло торжество.
   – Явятся все, кто хоть что-нибудь значит на Перне! Мастер Шоганар без устали репетирует с подмастерьями и школярами. Домис из сил выбивается, чтобы написать приличествующую случаю музыку, с участием всех инструментов, вплоть до труб и фанфар. Драконы будут бороздить небеса, дабы оказать почесть Саллах Телгар… – Робинтон почувствовал, как горло у него сжалось при мысли о почестях, ожидающих легендарную прародительницу. – Пешар, лучший из живописцев, запечатлеет это торжество.
   – Его зарисовки явились бы ценным дополнением к архивам современного Перна, – заметил Айвас.
   – Ты их непременно получишь, – поспешил заверить его Робинтон.
   – Как и ваши личные отчеты о событии.
   – Каждого из нас? – удивился Д'рам.
   – Разные точки зрения только дополняют общую картину.

* * *

   Но вечером следующего дня Робинтон не был уверен, удастся ли воссоздать полную картину похорон Саллах Телгар. День выдался на редкость насыщенный, и Главный арфист был вынужден признать, что он ужасно устал.
   Телгарский лорд и его супруга организовали все наилучшим образом. Самые искусные оркестранты под управлением самого Домиса и певцы со всех концов материка исполнили Балладу о Саллах Телгар. В огромных жаровнях готовилось угощение для тех, кто начал собираться еще накануне. Большинство предусмотрительно прихватило еду с собой, но в Телгаре в этот день никому не отказывали в пище, и каждый, кто хоть что-нибудь собой представлял, мог получить приют в жилых помещениях огромного холда. Робинтон про себя подумал, что приводить их в порядок пришлось всем телгарским холдерам и окрестным фермерам. Леди Джиссами никогда не пренебрегала своими обязанностями и хотя бы раз за Оборот осматривала все свои владения до последнего закоулка, но на этот раз все блестело и сверкало как никогда.
   Погребальная церемония была назначена на полдень. Каждый дракон принес столько седоков, сколько позволяла безопасность. Сам Торик прибыл на К'вановом Хете в сопровождении своей супруги Рамалы, которая редко показывалась на людях. Едва успев появиться, он тут же стал требовать у лордов подкрепления, чтобы дать отпор мятежникам, захватившим его остров, но по выражению лица южанина Робинтон сделал вывод что он не встретил особого понимания. Когда Главному арфисту удалось обменяться впечатлениями с Сибелом, оказалось, что все лорды-правители без исключения считают, что сейчас не время затевать свары. Значит, Торик поставит этот вопрос на Конклаве. И это тоже вызовет горячие споры. У Робинтона возникло противоречивое чувство. С одной стороны, он больше не был обязан присутствовать на собрании лордов; с другой, хотя старый арфист вполне доверял Сибелу и знал, что тот доложит ему обо всем, он никогда не упускал случая лично понаблюдать за строптивыми владетелями.
   Однако все мелкие разногласия и противоречия отступили на задний план, когда началась погребальная церемония. Исполнение баллады тронуло всех до глубины души. Потом, ведомые Джексомом и Рутом, в небе над Телгаром появились все Вейры Перна. Робинтон почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, – и не только под влиянием тех почестей, которые Вейры оказали Саллах Телгар; ему припомнилось, как почти двадцать Оборотов назад пять Потерянных Вейров так же дружно, плечом к плечу, появились в телгарских небесах, чтобы помочь отважным бенденским крыльям отразить нашествие Нитей. Сегодня Рамота Лессы и Солт, старшая телгарская королева, несли носилки с гробом Саллах. Солнце играло на его золоченой крышке, ручках, отделке, как будто сам сверкающий Ракбет провожал героиню в последний путь. Собравшиеся благоговейно затаили дыхание. Над двумя королевами в близком строю выстроились клиньями все восемь Вейров, крыло к крылу, дракон к дракону.
   Вейры, вслед за королевами, стали плавно снижаться и повисли в воздухе; Рамота и Солт осторожно опустили траурную ношу на катафалк. Лорды-правители выстроились, образовав почетный эскорт, чтобы проводить Саллах до места последнего упокоения.
   Затем драконы, выдерживая строй, развернулись и пошли на посадку – кто на высоты над холдом, кто на луг позади толпы, образуя живой барьер.
   Вот вперед выступил лорд Ларад в сопровождении сыновей. Айвас подтвердил, что они являются прямыми потомками Саллах Телгар и Тарви Андиара; значит, телгарскому владетелю принадлежало сегодня первое слово.
   – Да станет этот день праздником, – произнес он. – Наконец отважная женщина вернулась на планету, за которую отдала жизнь. Да упокоится она в мире рядом со своими кровными потомками, в холде, который носит ее имя и почитает ее превыше всех прочих предков. Промолвив эти безыскусные слова, лорд Ларад отступил в сторону; его сыновья подняли гроб на плечи и мерной поступью понесли к могиле. Вот его установили на краю, и все драконы друг за другом подняли головы, соединив голоса в погребальном плаче. Этот вопль всегда надрывал душу, но сегодня Робинтону, который не сдерживал струившихся по щекам слез, показалось, что в нем звучат странно торжествующие ноты. Как будто в ответ в воздухе раздался громкий шелест крыльев, и над головами эскорта, как огромный шлейф, пронеслась стая файров, ручных и диких, с северного материка и с южного. Пролетая над могилой, они присоединили свои высокие тонкие голоса к скорбному плачу драконов. Потом взмыли ввысь, к вершине Телгарского обрыва – и исчезли.
   «Интересно, куда отправился Заир?» – подумал Робинтон, только теперь заметив, что те, кто обычно красовался с разноцветными ящерками на плечах, недоуменно оглядываются по сторонам. Файры их исчезли – в тот момент, когда в небесах появились крылья драконов. Эскорт, явно пораженный этим последним штрихом в торжественной церемонии, отступил, и телгарские каменщики, чьи лучшие праздничные наряды прикрывали новые фартуки, вышли вперед, чтобы замуровать отверстие склепа.
   В почтительном молчании – ибо даже самые юные притихли под впечатлением увиденного зрелища – все собравшиеся ждали, пока отверстие не было закрыто наглухо и каменщики не отошли в сторону. Ларад и Джиссами рука об руку подошли к склепу и низко поклонились. Эскорт последовал их примеру. Следом и все собравшиеся отдали последний поклон.
   Затем Ларад с супругой и спутниками направились в сторону огромного двора телгарского холда. Музыканты Домиса заиграли торжественную величавую мелодию, возвестившую об окончании церемонии. Вслед за остальными они направились в холд, гостеприимно распахнувший свои двери всем собравшимся.
   Робинтон уже предвкушал знатное угощение – на огромных вертелах жарились целые туши, не говоря уже о прекрасных сортах бенденского вина, которым Ларад не преминет его попотчевать, – когда кто-то дернул Главного арфиста за рукав. – Робинтон! – услышал он шепот Джексома. – На Айваса пытались напасть! Скорее! – глаза молодого лорда гневно сверкали.
   – Напасть? – потрясенно переспросил Робинтон. Он никак не мог понять, о чем ему толкует Джексом.
   – Вот именно! – угрюмо подтвердил тот, увлекая Робинтона за собой сквозь толпу, тянущуюся к воротам холда. – Фарли принесла всего несколько слов, так что мне больше ничего не известно. Только я здесь не могу оставаться.
   – Я тоже! – Робинтон знал, что не успокоится, пока не убедится, что Айвас цел и невредим. Сердце у него бешено колотилось. Одна мысль о том, что их могут лишить сокровищницы, из которой они ежечасно и ежедневно черпают знания, грозила довести его до второго сердечного приступа. Он решил сохранить все в тайне, пока не увидит собственными глазами. Проклятье! Скорлупа и Осколки! Все-таки он постарел… Как же ему не пришло в голову раньше, что сегодня на редкость удачный день для нападения – ведь Посадочная площадка почти опустела! Все, кто мог, отправились сюда, в Телгар.
   – Осталось совсем немного, мастер Робинтон, Рут здесь, рядом. Нужно слетать на Площадку и все посмотреть самим. Думаю, здесь обойдутся н без нас, – Джексом обвел рукой праздничную толпу.
   – Ты верно говоришь, мой лорд – Робинтон заторопился туда, где их ждал Рут, который старался незаметно подобраться как можно ближе. Никому не показалось подозрительным, что Джексом и его белый дракон учтиво предложили Главному арфисту подбросить его до холда. Они оба взобрались на Рута, и дракон, взвившись над Телгарским утесом, ушел в Промежуток.
   Рут вынырнул как раз над поляной перед зданием Айваса. Когда Джексом и Робинтон подошли к двери, те, кто толпился у входа, расступились, чтобы пропустить их. Арфист с недоумением отметил выражение их лиц: гнев был бы вполне объясним, но почему на них написана радость?
   В тот день на посту был Лайтол – кто-то должен был проследить, чтобы ученики явились на очередные занятия. Д'рама и Робинтона он отпустил в Телгар, на праздник. Лайтол сидел на своем обычном месте, но одежда его была порвана, а на лбу красовалась повязка. Рядом с ним находились Джейнсис и местный лекарь, но девушка радостно улыбнулась, успокаивая прибывших.
   – Не волнуйтесь! Череп у Лайтола оказался на редкость крепким, – весело проговорила она. – А у него, – Джейнсис махнула рукой в сторону комнаты Айваса, – оказывается есть в запасе несколько сюрпризов, о которых он нам никогда не рассказывал.
   – Убедитесь сами, – сказал Лайтол с необычной для него злорадной ухмылкой.
   Робинтон первым устремился по коридору. Сделав два шага в комнату, он так резко остановился, что Джексом уткнулся ему в спину. На страже у пульта, держа наготове увесистые дубинки, стояли Пьемур и шестеро самых крепких учеников; у двоих были перевязаны головы. На полу распростерлись бесчувственные тела нападавших: тяжелые топоры и металлические прутья, которыми они собирались расправиться с Айвасом, валялись поодаль.
   – Айвас сам смог за себя постоять, – ухмыляясь, проговорил Пьемур и воинственно взмахнул дубинкой.
   – Что же все-таки произошло? – осведомился Робинтон.
   – Мы как раз вышли перекусить, сказал Пьемур, – вдруг слышим страшный шум. Бросились обратно, и видим: Лайтол, Кер и Мискин валяются на полу, а эти типы мечутся так, будто у них мозги горят. И, судя по тому звуку, который мы услышали, так оно и было.
   – Но что…
   – Данная автоматическая система снабжена устройством, помогающим предотвращать повреждения, – вымолвил Айвас. и голос его разнесся по коридору. И, как ни бесстрастно он звучал, Робинтон уловил в нем едва заметный оттенок удовлетворенности. Что вполне объяснимо при сложившихся обстоятельствах, подумал он. – Существуют звуки, которые при достаточной мощности способны лишить человека сознания. Когда на Лайтола, Кера и Мискина напали, пришлось прибегнуть к этой защитной мере. Слух нападавших может быть поврежден, но сознание должно вернуться через несколько часов. Они получили более сильный звуковой удар, нежели обычно требуется для предупреждения.
   – Я… то есть мы… мы и не знали, что у тебя есть защита, – проговорил Робинтон, еще не вполне оправившийся от изумления.
   – Это необходимое качество любой сложной и дорогостоящей системы, мастер Робинтон, хотя пользоваться им приходится крайне редко. Данные системы хранят ценную промышленную и политическую информацию, которая может прельстить преступников. Поэтому несанкционированный доступ и/или разрушительные действия должны получать активный отпор – это всегда было одной из побочных функций системы Айвас.
   – Что ж, теперь, зная об этом, я чувствую себя намного спокойнее.
   Но почему ты не сообщил нам об этом раньше?
   – Этот вопрос не вставал.
   – Но ты же знал, что уже была попытка уничтожить твой источник питания, – напомнил Джексом.
   – Тот акт грубого вандализма ничем не угрожал самой системе. Вы быстро приняли все необходимые меры, чтобы такие выходки не повторились.
   – Но почему ты не сделал тогда то же самое, что и сегодня? – спросил Джексом.
   – Такие меры более действенны при попытке прямого нападения.
   – И что же конкретно ты с ними сотворил? – Джексом указал на безжизненные тела.
   – Звуковой барьер, – ухмыляясь, пояснил Пьемур. – Чистый звонкий пронизывающий звук. Неприятное, должно быть, ощущение, – он указал на одного из нападавших, на лице которого застыла страшная судорога, говорящая о том, что беспамятство избавило его от мучительной боли. Пьемур презрительно пнул тело носком сапога. – И где только Норист таких отыскал?
   – Норист? – воскликнул Робинтон.
   Пьемур пожал плечами.
   – Наверняка он. Норист больше всех разорялся насчет того, что нужно покончить с «Мерзостью». Да вот, взгляните… – он нагнулся, чтобы приподнять безвольно обмякшую руку одного из лежащих. – Очень похоже на мозоли от стеклодувной трубки, к тому же на руках у него застарелые шрамы от ожогов. Правда, только у него одного. Пусть только очнутся, мы зададим им кое-какие вопросы. И сумеем получить ответы! – жестко закончил он.
   – Кому известно о том, что произошло? – спросил Главный арфист.
   – Всем, кто сейчас здесь, на Площадке. – Пьемур пожал плечами и плутовато усмехнулся. – Только их не так много, – все, кто смог уместиться на драконах, подались в Телгар. Кстати, как там дела?
   – Впечатляющая церемония, – довольно рассеянно ответил Робинтон, подойдя к остальным нападавшим, чтобы получше их рассмотреть. – Драконы проводили Саллах на свой лад.
   – Рут меня даже не предупредил, – с натянутой улыбкой пожаловался Джексом.
   "Так было задумано. Драконы заранее сговорились, а файры подражали им, но это тоже оказалось к месту, " – сказал Рут Джексому, а тот передал остальным.
   Никто из лежавших без сознания людей не был знаком Робинтону. «Неужели действительно Норист задумал и организовал это нападение?» – мрачно размышлял он.
   – С Лайтолом все в порядке? – тихо спросил Главный арфист, выглядывая в коридор.
   – У него на лбу здоровенная шишка, – ответила Джейнсис, – и лекарь говорит, что он сломал ребро, ударившись о край стола. Но гораздо больше, чем голова, пострадала его гордость. Слышали бы вы, как он жаловался, что Кер и Мискин слишком замешкались и от них не было никакого толка в драке.
   – Против восьмерых, вооруженных топорами и железными прутьями? – воскликнул Робинтон, ужасаясь, чем все могло кончится для его друга – и, тем более, для Айваса. Он почувствовал, что колени у него подгибаются.
   Пьемур подхватил учителя и рявкнул на Джексома, чтобы тот поддержал Робинтона с другой стороны. Джейнсис он велел бежать за лекарем и прихватить на обратном пути вина. Вдвоем с Джексомом они вывели Робинтона в соседнюю комнату и усадили в кресло. Он пытался протестовать и даже отталкивал их руки, но сам слышал, что голос его дрожит от слабости.
   – Пора поставить в известность Лессу и Ф'лара, – сказал Джексом. Меня нисколько не интересует, какой предлог они придумают для Ларада. Рут!
   Робинтон поднял руку, пытаясь его остановить, но, выражение лица Джексома подсказало ему, что тот уже послал Руту мысленный приказ, который дракон передал по назначению. Вернулась Джейнсис с большой кружкой вина, и Робинтон с благодарностью стал его потягивать; лекарь тем временем хлопотал вокруг. – С Главным арфистом все в порядке, – заявил Айвас. – Его жизненно важные показатели снова на приемлемом уровне. Не стоит так расстраиваться, мастер Робинтон, – ведь ни людям, ни данной системе не причинен сколько-нибудь серьезный ущерб.
   – Дело не только в этом, Айвас, – резко обернувшись, произнес Джексом. – Ни у кого не должно было возникнуть даже мысли о причинении ущерба, не говоря уже о попытке!
   – Ветер перемен навевает туман сопротивления. Этого следовало ожидать.
   – Так ты ожидал? – спросил Джексом, которого начинала раздражать Айвасова невозмутимость. Как это они сами не поняли, какой нынче благоприятный день для отщепенцев вроде Нориста: ведь все знали, что Д'рам и Робинтон будут присутствовать на церемонии погребения Саллах Телгар, да и все остальные, кто найдет себе место на драконьей спине, ринутся туда же!
   – Я тоже, дружок. Успокойся, все уже позади, – входя в комнату, проговорил Лайтол. – Я подозревал, что они могут затеять что-нибудь этакое, потому и попросил Кера и Мискина остаться. Только я никак не предполагал, что негодяев будет так много. Они набросились на нас так неожиданно, что мы ничего не смогли сделать – Он окинул Робинтона проницательным взглядом. – Вижу, ты, мой друг, чувствуешь то же, что и я. – Он осторожно опустился на ближайший стул. – Со мной был мастер Эсселин, но когда эта банда ворвалась в дом, он от страха потерял сознание. А вооружить учеников я не додумался. Они были совсем рядом, и отряд из пятнадцати человек мог бы дать вполне достойный отпор.
   Из коридора с криками появились двое молодых помощников Эсселина – они звали Пьемура.
   – Тихо! – рявкнул тот, потом сделал извиняющееся лицо.
   – Арфист, мы нашли их скакунов! Они были привязаны в рощице, что у старой морской дороги. Мы с Сильфаром пригнали пару сюда, а остальных спрятали – на случай, если кому-то удалось уйти. С ними остались Трестан и Рона – у нее есть файр…
   Ученик, молодой парень, запыхался от волнения и быстрого бега, лицо его раскраснелось. Глаза цепляющегося за его плечо бронзового файра бешено вращались, пылая красным и оранжевым огнем. – Молодчина, Диган! – похвалил юношу Пьемур. Надеюсь, ты не загнал скакунов?
   – Что ты, господин мой! – На лице ученика мелькнуло негодование: как можно причинить вред таким ценным животным? – Отличные скакуны! Должно быть, стоили уйму марок.
   – Пошли своего бронзового, пусть успокоит Рону, а потом возвращайся за остальными. Может быть, их упряжь нам что-нибудь подскажет.
   – В седельных сумках у них только еда, мой господин, – виновато проговорил Диган. – Я посмотрел… я тоже подумал, что там может оказаться что-нибудь интересное.
   Пьемур одобрительно кивнул.
   – Ладно, ступай. – Потом хмуро окинул взглядом остальных. – Наверняка здесь замешан не только Норист и его придурки. Как дорогие скакуны попали на Южный? Кто дал марки, чтобы купить восьмерых животных и переправить сюда?
   – Ты хочешь сказать, что к этому приложил руку Главный мастер рыбаков? – спросил Джексом.
   – Его цех – единственный, который не получил особой пользы от Айвасовой информации, – уклончиво ответил Пьемур.
   Робинтон протестующе замотал головой, но Лайтол его опередил.
   – Это совсем не так, Пьемур. Мастер Идаролан чрезвычайно благодарен Айвасу за подробные карты глубин и течений, которые составил капитан Тиллек. А снимки из космоса просто потрясли его, – Лайтол благоговейно помолчал, потом пожал плечами. – Конечно, с тех пор береговая линия значительно изменилась, но все равно карты столь точны, что в них легко внести исправления. Каждый мастер получил копию, а рыбакам выдали карты районов, где они ведут промысел. И надо сказать, то, что одобряет мастер Идаролан – закон для каждого мастера его цеха.
   – Пожалуй, что так, – неохотно согласился Пьемур, но тут же язвительно добавил: – Хотя я мог бы назвать одного-двух упрямых и твердолобых капитанов из этого цеха, которые вполне разделяют недовольство Нориста. Посудите сами – на Южном слишком много народа, которому здесь совершенно нечего делать.
   – Тугой кошелек заткнет рот кому хочешь, – зло вставил Лайтол.
   – Давайте не будем делать скоропалительных выводов, – попросил Робинтон.
   – Лесса говорит, что ни она, ни Ф'лар никак не могут вырваться, – доложил Джексом. – Зато Ф'нор может. Оба Предводителя вне себя и желают знать, как такое могло произойти.
   Один из бандитов пошевелился и застонал.
   – Это мы выясним! – в один голос воскликнули Джексом с Пьемуром и обменялись решительными взглядами, не сулившими бандитам ничего хорошего.
   – Не стоит ли нам связать этих красавцев, пока они не очухались? – предложил Робинтон, сравнивая лежащих громил с довольно хрупкими учениками.