Маккертин Питер. Солдаты удачи

   - - - - - - - - -
   * Презрительная кличка белого.
   - - - - - - - - -
   - Знаешь куда пошел ты, самбо?*, - обратился я к умнику. - Впрочем, если тебе не нравится называться "самбо", то не зови меня "хонки". Я собираюсь быть твоим командиром. Для некоторых из вас я уже командир. Но мы тут - компания наемников, а не солдаты регулярной армии, поэтому мы обойдемся без этого куриного дерьма - армейских уставов и так далее.
   - - - - - - - - -
   * Презрительная кличка негра.
   - - - - - - - - -
   Самый здоровый в казарме, похожий на белокурую, слегка раскосую обезьяну, медленно встал с койки. Он походил на немца или шведа.
   - А мы и так обходимся без этого, - сказал он с сильным акцентом (да, это почти наверняка был немец, один из тех нерасторопных, туповатых и действительно опасных краутов*). Мне не хотелось сразу же выяснять отношения с этим ублюдком.
   - - - - - - - - -
   * Немец (жарг.)
   - - - - - - - - -
   - Значит, обойдемся без этого, - повторил я и сделал паузу, чтобы особо подчеркнуть то, что мне следовало подчеркнуть, если я собирался держать под контролем эту банду убийц. - В данный момент обойдемся. Но если я захочу вернуть армейские порядки, я их верну.
   - Ты так думаешь? - спросил немец исключительно для собственного куража, ибо на сочувствие явно не рассчитывал.
   - Да, - подтвердил я, - именно так я и сделаю.
   - Не хотите ли, чтобы я вызвал военную полицию, мистер Рэйни? обратился ко мне сержант Суорт. Я видел, что ему не терпелось это сделать.
   - Нет необходимости, - сказал я.
   - Тогда я ухожу, - заявил он возмущенно.
   - Не надо нам одолжений, - раздался голос черного американца. Давай-давай, зови этих, из военной полиции, если тебе так надо. Увидишь, как они полетят отсюда кверху задницами.
   Я велел ему выключить звук и обратился ко всем сразу:
   - Теперь слушайте. Надо внести кое-какую ясность. Как я сказал, мы перебьемся без всяких армейских штучек. Я никогда не видел смысла отдавать честь и щелкать каблуками. Но когда дело дойдет до боя, мы должны быть действительно боеспособной единицей, а это значит, что вы будете делать точно то, что я вам прикажу. Причем без всяких дискуссий. Вам придется исполнять мои приказы немедленно и без вопросов. Так надо, и я проявлю личную заботу о каждом болване, который думает иначе. И еще. Все вы тут народ новый, ждете назначения, так что вам полезно будет узнать кое-что. Вы все мэрки, работающие по контракту, и, может, думаете, что можно свалить отсюда, когда пожелаешь. Выкиньте из головы это дерьмо. Когда вы в деле вы такие же солдаты, как любой солдат регулярных войск. Вы, как и вся страна, - под прямым контролем армии. Если кто что выкинет по мелочи ничего не случится. Ни нарядов вне очереди, ни неба в клеточку. Здесь нет времени для этого. Но если что серьезное - сразу схлопочет пулю. Никаких трибуналов, приговоров, приведения в исполнение, никакого последнего письма мамочке - расстрел на месте.
   - А кто это решает? - поинтересовался какой-то малый. По внешнему виду он смахивал на техасца, а по говору - на австралийца. Напомаженные усы придавали его худощавой физиономии странноватое выражение. В этот момент он занимался тем, что протирал масляной ветошью ствол автомата.
   - Полагаю, что решаю я, - ответил я ему. - Для вашего сведения сообщаю, что я сам пристрелю такого. Заметьте, я не говорю "расстреляю", "приведу в исполнение". Поменьше официальностей.
   Потом вопрос появился у черного. Я уже про себя решил, что возьму этого парня в свою группу.
   - Командир Рэйни, - вежливо обратился он, - а как это ты вернулся из Вьетнама в целости и сохранности?
   - Очень просто, - отреагировал я. - Никогда не подставлял спину таким как ты.
   Публика грохнула, но на самом деле я не шутил. Наемники - это сборище жестоких, часто ненормальных типов. Иначе они не пошли бы в наемники. В большинстве своем они божатся, что воюют из-за денег, но это только часть правды. Что им действительно нравится - так это убивать! Нравится опасность, буйное возбуждение, когда все новые порции адреналина разливаются по жилам. Однажды привыкнув, от этого трудно избавиться. Это как покер или кости. Говоришь себе, что, мол, сыграешь еще круг - и хватит, а сам играешь и играешь. Наемник избавляется от этого только в одном случае - когда нарывается на последнюю, смертельную пулю.
   ГЛАВА II
   Родезия в эти дни живет чем может. Все пущено на войну. Южная Африка поставляет ей основную часть вооружений, но боеприпасов не хватает. Родезийская армия и авиация не велики, но высоко эффективны. Все белые и многие черные знают, за что воюют. Им некуда деться, ибо если они проиграют эту войну, их уничтожат. Британия не придет на выручку, так как Родезия проявила непослушание короне. В конце этого фильма не появится конница, присланная Дядей Сэмом, потому что после Вьетнама Дядя не хочет больше ввязываться в войны за границей. Большинство мыслящих родезийцев не рассчитывает и на то, что Южная Африка остановит кровавую бойню.
   Надо учиться выкручиваться из любых ситуаций. Я уже успел научиться этому искусству. Майор Хелм сообщил мне, что я должен быть готов к действиям со своей группой через неделю. Это было немыслимое задание, но одноглазый черт объяснил мне так:
   - Рэйни, старина, мы платим этим твоим педерастам по тысяче шестьсот долларов в месяц не за то, чтобы они просиживали тут задницы. Я понимаю, что они не знакомы со страной, проходили подготовку в разных военных системах, но у нас просто нет времени, пойми. Выступай с ними через неделю. Пойдете к подножию гор Иньянга. Это на восточной границе. С другой стороны - Мозамбик. В этом районе всегда было тихо, но недавно там начали бесчинствовать банды террористов. Их по крайней мере три. Самая опасная которую возглавляет человек по имени Гванда. Был когда-то армейским сержантом, но потом испортился, попытался убить офицера. Белого, конечно. Почему, не спрашивай. Значит, бери своих, Рэйни, и туда. И смотри, если ты не сумеешь найти нашего лучшего друга Гванду! Он зовет себя теперь "полковник Гванда", грязная свинья.
   - Найти и убить?
   Майор сложил карту района гор Иньянга и уставился на меня здоровым глазом.
   - В другом случае я сказал бы: "Да". Да, убить любым способом, если нельзя будет отрезать его от охраны. Однако, - майор улыбнулся, - если удастся, мы были бы рады увидеть его живым. Понимаешь, "полковника" давно заждалась виселица. - Майор говорил все более доверительно. - Кое-кто из нашей черной солдатни не так лоялен, как следовало бы. И для них стало бы хорошим тонизирующим средством, если бы "полковник Гванда" поболтался на веревке. Видит Бог, этот человек определенно заслуживает виселицы. Это убийца-маньяк, психопат. Я лично поприсутствую на его казни, если вы доставите его сюда. Но если придется убить его - убивайте. Мы без труда подыщем для виселицы кого-нибудь другого.
   Я заверил Хелма, что моя ватага головорезов будет готова через неделю. Насчет "полковника" я не мог дать гарантий, но заверил, что сделаю все, чтобы он не миновал виселицы.
   - А как же, сделаешь, Рэйни, - весело поддержал меня майор. - Я знал, что на тебя можно рассчитывать.
   Мне предстояло командовать бандой наемников, и пришло время выбирать, кого взять. Я уже принял решение насчет того черного - Марвина Тиббза, из Дотана, Алабама. Дотан не так далеко от Бомонта, моего родного города, и мы могли бы стать настоящими друзьями, если бы оба были белыми. По крайней мере Тиббз мог бы считать меня другом. Но не я. Я вообще не люблю тесно сходиться ни с кем. Тиббзу было двадцать три, три года он служил во Вьетнаме, в пехоте Говорил, что артистично владеет любым легким автоматическим оружием. И он не шутил. Во Вьетнаме он был известен как прекрасный автоматчик. А в остальном это был жуткий болтун. Дотан, Алабама, еще не рождал второго такого живчика, не пропускавшего ни одной юбки. С ним всегда надо было ждать приключений на свою эту самую, но я знал, что в деле на него можно будет положиться.
   Огромного немца я брать не хотел. Мне казалось, что рано или поздно там, в горах, мне всё равно придется его шлепнуть. Мне не верилось, что у него все в порядке с головой. Как бы там ни было, брать его я не хотел. Я как раз думал, кого мне брать, когда передо мной возник этот скот. Он встал так близко, что я почувствовал пивной перегар.
   - Отошел бы ты, друг, - мирно посоветовал я, - у меня тут дел навалом.
   Он снова неприятно дохнул на меня.
   - Во-первых, - объявил он мне, скривив лицо, как резиновую маску, во-первых, я тебе не друг. И не хочу быть твоим другом. А потом, почему ты не зовешь меня по имени?
   - А как тебя зовут?
   - Людвиг Феттерманн.
   - Отлично, Людвиг. Я не зову тебя по имени, потому что не хочу, чтобы ты был в моей группе. Может, ты вполне пригодишься в другом подразделении, но не в моем. А теперь будь хорошим мальчиком и отойди.
   Немец сжал кулаки и стал раскачиваться на месте взад-вперед, как человек, готовящийся ударить. Нет уж, сэр, чтобы я ни за что ни про что катался тут по заплеванному и забросанному окурками полу? Не-ет, если надо так надо - я пожалуйста! Но тут не тот случай.
   Немец все улыбался, а я все смотрел ему в глаза, в любой миг ожидая удара. Я мог бы на месте успокоить его, но хотел, чтобы первым начал он. Я не строил из себя Джона Уэйна* и не собирался дать ему начать первым из соображений чести. Нет, я хотел, чтобы мои наемнички увидели, что он замахнулся первым, а потом - как он свалится с копыт, словно подрубленное дерево.
   - - - - - - - - -
   * Голливудский актер, игравший ковбоев.
   - - - - - - - - -
   Поехали! Его кулак пошел снизу вверх. Если б этот страшный апперкот достиг цели, то снес бы мне голову. Но он самую малость промахнулся, потому что я согнул левую ногу и отклонился назад.
   - Ах ты, сукин сын! - промычал он с досады.
   Такие всегда рассчитывают на преимущество первого удара, удара исподтишка. Он снова издал было какой-то клич - и осекся. Ему пришлось это сделать по той причине, что я достал свой тридцатиунцевый блэкджек,* который всегда ношу при себе. Эта штука хорошо успокаивает наглецов. Всегда при мне - разве что не в самолетах - плюс пистолет-автомат "стар", калибр 0,45 дюйма.
   - - - - - - - - -
   * Маленькая массивная дубинка, обтянутая кожей.
   - - - - - - - - -
   Я приложил немцу пару раз по голове. У полиции таких дубинок нет. Одним-двумя ударами такой штуки только что быка не свалишь. Но немец оказался тем еще быком. Ослепленный и обезумевший от боли, он пытался схватить меня, а я продолжал бить его начиненной свинцом дубинкой. Пришлось врезать этому недоноску раз шесть-семь, прежде чем он начал заваливаться. Его левое ухо распухло, будто сосиска, он разбрызгивал кровь, как садовый шланг, но все еще рвался добраться до меня.
   В казарме сделалось тихо, раздавались только глухие удары дубинки да стоны немца. Убивать его я не хотел - он относился к категории государственной собственности. Но остановить его было необходимо. Если бы он добрался до моей глотки - меня бы уже не было. Этого ударом в пах не свалишь, как ни бей. Он был выше меня, и, чтобы нанести последний удар дубинкой, мне пришлось подняться на цыпочки.
   Дубинка просвистела, и удар пришелся немцу прямо по макушке. Менее крепкоголовый умер бы на месте. Краут не умер ни в этот момент, ни позже, но был, наконец, оглушен. В уголках рта появилась кровавая слюна, глаза его закатились, он рухнул на пол.
   Я отскочил в сторону, когда он стал падать, не пытаясь поддержать его. И никто не пытался. На это я и рассчитывал. Я рисковал, но у этого сукина сына с его наглыми замашками действительно не оказалось здесь друзей. Я не стал корчить из себя супермена и вытирать окровавленную дубинку о рубашку бесчувственного человека. Это было бы слишком, надо знать меру. Я сунул дубинку обратно в карман брюк и щелкнул пальцами трем мэркам.
   - Ты! Ты! Ты! Положите Людвига на его койку. - Потом указал на черного наемника. - А ты иди поищи врача.
   - Да, сэр, - насмешливо ответил тот, но послушно пошел.
   - Так на чем мы остановились? - спросил я.
   - На том, что убивали краута, - подал голос длинноногий австралиец. В любом подразделении есть свой штатный комик. Этого осси* звали Ронни Спаркс, и я надеялся, что воюет он так же хорошо, как чудит.
   - - - - - - - - -
   * Осси (Aussie) - австралиец.
   - - - - - - - - -
   - А до краута? - спросил я.
   - Ну да, командир... - сказал австралиец. - А он неплохо выглядит успокоился.
   - Рано или поздно всякий подрастающий мальчик получает необходимый урок, - заметил я.
   Не все наемники смеялись. Аудитория у меня была, конечно, средняя, а я - не Милтон Бёрл*. Моя дубинка им не нравилась, я тоже, но я не чувствовал себя отверженным из-за отсутствия теплых чувств с их стороны. Меня и мою дубинку они со временем оценят по достоинству.
   - - - - - - - - -
   Американский комик.
   - - - - - - - - -
   - Мне нужен водитель, - сказал я, постукивая дешевым шариковым карандашом по доске объявлений. - Кто здесь лучший водитель?
   - Я, - сказал еще один немец, вставая с койки.
   - Ты кто?
   - Ханс Кесслер. Все зовут меня Хэнк.
   Дальше я пошел по списку. Начальников мне было не надо, одного мне уже назначил майор Хелм. Если б я не хотел, мог бы его и не брать, но майор предлагал так настойчиво, что я согласился. Его звали Ван Рейс - Питер Ван Рейс, из Южной Африки, сержант регулярной армии Родезии. Как сказал майор Хелм, Ван Рейс - бывший фермер, очень хорошо знает страну и владеет двумя африканскими языками, на которых говорят в Родезии, - шона и матабеле. Я сказал майору, что дам ему знать.
   Ван Рейса в этот момент не было, он уехал на патрулирование и еще не вернулся. Рядом с его именем я поставил вопросительный знак и продолжил охоту за головами. Пока что в мою группу вошли Тиббз (Алабама), Спаркс (Австралия), Кесслер (Западная Германия), Марсден, Коукли, Симмонз, Уэбб (Англия), Гроот, Леманн, Финчли, Виллиерс (Южная Африка). Взял я двух из трех ирландцев по фамилии О'Хара и Смит. Третий, Кирни, выглядел законченным забулдыгой. Если считать, что я взял Ван Рейса, то всего четырнадцать. Здесь больше никто не произвел на меня впечатления. Я перешел во вторую и третью казармы.
   Я закончил комплектование своей команды и выходил из третьей казармы, когда увидел Тиббза, топающего по посыпанной гравием дорожке, и шествующих за ним врача-армянина и майора Хелма.
   Мы с майором остались снаружи, а Тиббз показал врачу, где можно найти побитого немца. Закурив английскую сигарету с пробковым мундштуком, майор небрежно заметил:
   - Говорят, у тебя кое-какие неприятности.
   Хелм, этот старый убийца с приятными манерами, будто говорил со мной о недугах растений в своем розарии. Я был почти уверен, что у него есть розарий. А если не розарий, то коллекция редких марок или первых изданий Агаты Кристи.
   - Ничего такого, с чем бы я не справился, - ответил я. - Я поступил, как и надо было поступить.
   - Да-да, - согласился майор. - Феттерманн начал доставлять нам неприятности, как только приехал сюда. У меня были сомнения, когда я подписывал с ним контракт. Обычно я не делаю ошибок. Кстати, ты не думаешь, что убил этого любителя сосисок? - В голосе майора я уловил нотки беспокойства. Но, взглянув на меня, он взял себя в руки. - Не думай, что я критикую твои действия. Просто правительство предпочитает, чтобы мэрки умирали на поле боя Тут деньги и прочее, ты ж сам понимаешь. Мы же везли это добро из Германии. - Майор взял меня за руку. - Слушай, старина, если тебе в будущем придется прибить кое-кого из этого сброда, делай это подальше от Солсбери, ладно?
   - Буду стараться, сэр.
   Мы обменялись вымученными улыбками, и тут появился врач-армянин со своим черным чемоданчиком. Врач обратился к майору, который несколько напряженно ждал, что тот ему сообщит.
   - Его избили очень сильно, сэр, - были его первые слова.
   - Господи! Да плевать мне на это. - Майор явно недолюбливал лекаря. Скажи прямо: жить будет?
   - Будет, сэр, хотя другой бы на его месте...
   - Другой, другой... - огрызнулся майор. - Ты скажи мне лучше, долго ли он будет валяться?
   Врач ответил, что не больше недели.
   - Феттерманн еще повоюет, - добавил он.
   - Спасибо на добром слове, капитан Атамян, - бросил ему майор, внезапно подобрев. - Он еще повоюет, - повторил майор, все еще глядя вслед врачу. - Тебе не показалось, что он издевается над нами, Рэйни?
   - Возможно, - ответил я. - Но у него это плохо получается.
   - Боюсь, что в душе доктор Атамян - пацифист, - пришел к выводу майор.
   В его устах это прозвучало так, словно худшим прегрешением может быть лишь растление малолетних и надругательство над флагом.
   Потом он резко переменил тему разговора. Я уже начал привыкать к таким сменам в его настроении. Уже темнело, но Хелм предложил прогуляться вокруг расположения части. Я уже осматривал территорию, и майор это знал, но возражать я не стал.
   Днем в Родезии жарче, чем в Калифорнии. Ночью становится холоднее, намного холоднее, потому что большая часть страны представляет собой возвышенное плато. При этом у Родезии и Калифорнии много общего. То же сверхголубое небо, которое ночью взрывается мириадами звезд. У Родезии, как и у Калифорнии, свое лицо, и неудивительно, что все жители, черные и белые, так горячо ее любят.
   В вечерних сумерках мы шагали по чистому ровному гравию дорожки. Хелм сказал:
   - Ван Рейс вернется поздно вечером. Ты будешь в казарме?
   - Конечно.
   - Ну, я думал, захочешь прогуляться по городу. Солсбери - приятный городок, несмотря на эту проклятую войну. Странно, что не было ни обстрелов, ни бомбардировок" О, я думаю, это Ван Рейс.
   Майор окликнул южноафриканца, и тот не заставил .себя ждать.
   Ван Рейс отдал честь, не взглянув при этом в мою сторону. Майор представил нас друг другу, мы поздоровались за руку. У южноафриканца была грубая, мозолистая рука от долгих лет работы на земле. Наконец мне попался родезиец, который трудится сам, а не оставляет работу черным.
   - Ладно, ребята, я пошел, - сказал майор. - А кстати, сержант! Рэйни тут здорово отделал Феттерманна, немца.
   - Он давно напрашивался, это любой скажет, сэр, - прокомментировал событие Ван Рейс.
   Майор пошел в направлении своего офиса.
   - Я хотел бы пригласить вас на пиво к себе, - обратился я к Ван Рейсу. - Правда, у нас такой порядок - словно медведь ночевал.
   - Тогда пошли лучше ко мне, у меня холодное "кейптаунское" - на уровне мировых стандартов.
   - Что, лучше, чем "Карта бланка"?
   - Пошли попробуем - и тогда решите сами.
   Так мы и сделали. Нет, это неправда, что "кейптаунское" не хуже, чем "Карта бланка". Но я согласно кивнул. Пиво было легкое, очень холодное. У Ван Рейса в комнате стояло два полотняных стула. Обычно сержантский состав регулярной армии живет в комнатах - вылитых тюремных камерах, но Ван Рейс оставался в душе фермером, и его жилье хранило тепло домашнего очага. Я увидел три книги: одна - вестерн, две другие - об уходе за скотом. На зеленом сундучке стояла фотография в рамке, на ней полненькая приятная женщина и трое детей, все меньше десяти лет. Я не сказал обычных в таких случаях добрых слов о семье Ван Рейса, потому что майор предупредил меня, что все они погибли: были изрублены на куски террористами. Вместо того, чтобы восхищаться его семьей, я восхитился его оружием. Это был новый израильский автомат "Галил", вблизи я видел его впервые. Даже в израильскую армию он еще не поступил. Это безотказное, возможно, лучшее, самое эффективное автоматическое оружие из когда-либо созданных.
   - Хороша штука, да? - среагировал Ван Рейс на мой взгляд. - Возьмите, посмотрите.
   Вначале автомат показался мне тяжелым, фунтов, пожалуй, с девять, но это может быть и достоинством. Он очень похож на русский АК-47. Фактически, это улучшенный АК-47. Солдаты, служившие во Вьетнаме, скажут вам, что за АК-47 там охотились, как ни за каким другим автоматическим оружием.
   Казалось, этот израильский автомат стал теперь для Ван Рейса членом его семьи. Обычно человек молчаливый, он все говорил и говорил о своем автомате.
   - Все делает, только разве хлеб не режет, - с восторгом рассказывал Рейс. - Служит и полуавтоматическим карабином, автоматом, гранатометом. Гранатометом и против живой силы, и против танков. Тут, в Родезии, нет, конечно, танковых сражений, но кто знает, что дальше будет. "Галил" подходит и для снайперской стрельбы. Смотрите, - он ткнул пальцем, - вот этот кожух используется для гранатометания. Можно поставить штык, но я думаю, что он мешал бы. Но конструкторы оставляют тебе такую возможность. Все предельно просто. Сделано так, что неважно, левша ты или правша. А через какие только испытания не прошла эта штука - не поверите! Он прекрасно работал при температуре минус сорок. Потом автомат испытывали в Синайской пустыне, под солнцем. Такого экзамена не держал ни один вид стрелкового оружия. АК-47 - это великое оружие, и если бы не "Галил", то он оставался бы самым хорошим оружием. Так что и хорошие вещи можно улучшать. Смотрите, сделано так, что и переносить, и держать его удобно. Отражающее устройство улучшено - чтобы песок не попадал. Ну обо всем подумали: приклад складывается на правую сторону ствола, а не на левую. Кажется, это пустяк? А для израильтян не пустяк. Приклад складывается таким образом для того, чтобы парашютисты и солдаты моторизованной пехоты могли выставить его и стрелять с одной руки. Еще смотрите эта чертова штука имеет встроенное приспособление для перекусывания проволоки. Складываешь эти рычаги, цепляешь вот этим проволоку и отжимаешь от себя. Режет как масло. Вам, наверное, интересно, где я его достал?
   - Еще бы!
   - Взял у убитого террориста. Случай крайне необычный. Черный и черный, однако не наш. Действительно, странно: это был черный еврей из Йемена. Вроде бы из Йемена. Говорят, им плохо в Израиле, я точно не знаю. Во всяком случае, у него были причины дезертировать из израильской армии, он и прихватил с собой автомат. Все это я узнал из писем, найденных при нем. У нас один капрал, Абраме, читает на иврите.
   - С боеприпасами есть проблемы?
   - Пока особых проблем нет, - ответил Ван Рейс. - Для меня это хорошо, не хотел бы возвращаться к старому оружию. А сколько народу меня уговаривало! Не из регулярной армии, конечно. Я говорю об этих, о мэрках. Один янк (он пропал без вести в бою) предлагал мне за него пятьсот фунтов. Даже для мэрка это сумма. Иногда я думаю, лучше бы у меня его не было. Вполне может случиться, что один из этих мэрков всадит мне пулю в спину, только чтобы заграбастать мою пушку.
   Я улыбнулся южноафриканцу и взял еще бутылку пива, которую он достал из крошечного холодильника. Вторая бутылка показалась уже не такой вкусной, как первая.
   - Если кто и возьмет эту штуку, то только я. Но я не буду стрелять из-за нее тебе в спину.
   Ван Рейс за два глотка осушил бутылку и встал за новой.
   - Это значит, что я иду с вами? - спросил он. - Мне очень не терпится добраться до этого Гванды.
   Мне не надо было объяснять, почему.
   - Да, - сказал я, - можете идти с нами, если хотите. Задача доставить Гванду живьем, чтобы его повесили. Как вы думаете, сумеем ли мы подобраться к нему поближе?
   - Если пойдем туда большими силами, то, пожалуй, нет, - ответил Ван Рейс. - Поэтому вы берете только тридцать человек?
   - Так точно. Гванда действует вдоль границы с Мозамбиком. И если мы придем туда с мощным кулаком, он подожмет хвост, махнет через границу и будет сидеть там до тех пор, пока нам не надоест его ждать. Вы когда-нибудь переходите границу" по ошибке, я имею в виду?
   Ван Рейс взял себе еще бутылку, мне больше не хотелось.
   - Никогда, - сказал он. - Многие хотели бы. Но мы только помогли бы этим выродкам, если б нарушали их границы. Они наши нарушают, не задумываясь. Если несколько наших парней - всего лишь несколько - перейдут границу Мозамбика или другой черной страны, это назовут вторжением. Вся Черная Африка, от Каира до Кейптауна, будет кричать, что мы - грязные убийцы. Тут действует настоящий двойной стандарт.
   - А как насчет кубинцев, которые будто бы есть в Мозамбике? Перед моим отъездом из Нью-Йорка пошли слухи, что Кастро перебрасывает войска из Анголы в Мозамбик, поскольку война в Анголе приостановилась. Государственный департамент США заявляет, что у Кастро от четырнадцати до двадцати тысяч в Анголе. Плоховато будет, если он всю эту массу перекинет в Мозамбик.
   Ван Рейс откинулся на спинку стула, и тот затрещал под его мускулистой фигурой.
   - Они, пожалуй, не сделают этого, - сказал он. - США и Южная Африка не потерпят такого: может, даже и Британия, хотя у этой старушки сейчас кишка тонка. Нет, если Кастро и пошлет кого, то, скорее всего, военных советников и специалистов. У черных хватает живой силы, но большинство их солдат не обучены.
   В дверь постучали, просунулась голова капрала.
   - Я подумал, что вам это интересно, сержант. Мозамбик только что закрыл свои границы и прервал все отношения с Родезией. По радио сказали. Они говорят, что мол наша авиация обстреляла несколько деревень на их стороне. И, вроде бы, мы одновременно вели артобстрел. Похоже, дело приобретает скверный оборот.
   - Спасибо, Мик, - поблагодарил его Ван Рейс и показал знаком, что тот может идти. Потом он обратился ко мне: - Все это чепуха. Это может означать, что Мозамбик нагнетает психоз для дальнейшего вторжения. Они, видимо, делают ставку на то, что США после Вьетнама не будут вмешиваться. Если начнет Мозамбик, то и Замбия, вероятно, пойдет на вторжение. Мы как раз между двумя этими странами. Возможно, и кубинцы вторгнутся к нам с двух сторон. Им нетрудно будет перебросить значительную часть своих сил в Замбию по воздуху. Может случиться, что мы пойдем искать Гванду и на потеху себе окажемся в самом центре вторжения.