Страница:
Пол Макоули
Чудовища войны
Глава 1
Индира ясно дала понять, что берется за работу из любезности, и Влад Симонов с деланным изумлением спросил:
– Что тебя смущает? Работа превосходная, а ты, по-моему, сейчас свободна.
– Я отдыхаю, - отрезала Индира.
Последние две недели она руководила очисткой окрестностей коллективной фермы от морских ежей. Сложное, опасное, утомительное занятие. Индира едва не погибла - точно в такой же ситуации, в какой едва избежала гибели при первом своем задании, когда еще не разобралась толком, чего надо опасаться. Теперь она завершила круг. Монстров с нее хватит.
Влад щелкнул пальцами и наклонился к камере своего видеофона.
– Что-что? После этой пустячной работенки тебе нужен отдых? По мне, это просто тренировка. Послушай, Индира, я бы сам принял этот заказ - отличный заказ, - но, к сожалению, уже взялся за три других. Только поэтому отдаю его тебе. С обычными комиссионными, ясное дело, но условия до того роскошные, что ты и не заметишь той малости, что я отщипну на прокорм своим детишкам.
Влад прямо-таки излучал добродушие и энергию - даже по видеофону. Индира рассмеялась. Он укоризненно сказал:
– Эх, Индира… Стареешь, подружка. Тебе становится скучно. Ежи, пауки, мако - для тебя все едино. Рутинное дело… Словом, я хочу малость поперчить твою жизнь, чтобы Индира опять встрепенулась. Скажи «да». Развлечешься, уж это я тебе обещаю.
– Мы действительно стареем, Влад.
– А монстры - нет! Пока ты посиживаешь в своей чудной, теплой, удобной квартирке, чудища плавают во тьме и холоде, накачиваются сульфидами и набираются сил. Слушай, это по-настоящему волнующая работа. Наниматели - забавные люди, вроде монахов, они цены деньгам не знают. Ты озолотишься, даже отдав мне мой крошечный процентик. Индира, этим монахам нужно, чтобы кто-нибудь замочил дракона. Ты ведь еще не охотилась на драконов, так? Знаю, ты справишься, и поэтому обращаюсь к тебе, а не к кому-то еще.
– Понятно. Короче говоря, ты полагаешь, что никто другой не справится.
Индира начинала работу подмастерьем у Влада Симонова. Теперь работала на него в качестве «вольного художника». Он был из первого поколения охотников, один из немногих выживших, когда охота на монстров - биологическое макрооружие, оставшееся от Тихой войны - только начиналась. Вдаду нравилось изображать из себя пирата. У него были две жены и пятеро детей, он пил бренди и курил огромные сигары, носил буйную черную гриву, в которой проглядывали седые пряди. Но при том во всем океане Европы, спутника Юпитера, не было другого столь надежного и профессионального охотника.
– Дракон… - задумчиво сказала Индира.
– Предположительно дракон.Ты боишься?
– Я всегда боюсь.
В конце последней операции на нее напала из засады стайка ежей. Она шла в глубину по длинной расщелине в чистой водяной льдине, а за ней плыл напарник, боязливый рабочий с фермы. Расщелина была отполирована выделениями метана. Фонари Инди-ры отражались от гладкой поверхности, создавая бело-голубое сияние, так что впереди было мало что видно. Ежи посыпались на нее из трещины во льду. Она рванула вверх, раздавила двух ежей на защитной маске - их колючки оставили глубокие царапины на стекле - и начала посылать стрелы из своего пистолета, отбрыкиваясь от нападавших сзади. Напарник окаменел от страха и закрыл путь к отступлению, ежи сыпались на них из пляшущего сияния отраженных огней, но она методично уничтожила всех - со спокойствием, достойным дзен-буддиста. Только когда побоище кончилось, она позволила себе испугаться.
– Я не могу идти на дракона в одиночку. Если это действительно дракон, - заявила Индира.
– Тебе и не придется идти в одиночку. У монахов большая водорослевая ферма: рабочие помогут. Но, скорее всего, это обыкновенный мако. Уже годы, как драконов не видно - вымерли, я думаю. Так вот, монахи заметили какое-то чудище, которое пряталось как раз у границы их владений, а у страха глаза велики. Ладно, излагаю подробности.
Через два часа вернулась Элис, дочь Индиры. Пришла и увидела, что мать возится в мастерской, а на полу лежит открытый багажный контейнер.
– Но ты же едва успела возвратиться, - сказала Элис.
– Да, моя радость.
Элис стояла в дверях, плавно опускаясь и поднимаясь, словно воздушный шарик на привязи. Девочка семи лет, умная и решительная. Одета в мятые шорты и нейлоновый жилет с массой карманов; над головой вздымается, подобно гребню ящерицы, иридисцентный мигающий воротник. На тонких ручках - светящиеся татуировки, не те, что были утром, когда она уходила в школу. Тогда это были переплетенные ящерицы и птицы; сейчас - развевающиеся знамена, красные, лиловые и темно-бордовые. Волосы заплетены в тугие косички и украшены крошечными желтыми и зелеными кисточками-огоньками. Дочь спросила:
– Ты уже объявила Карру?
Индира сосредоточенно укладывала свой «сухой» костюм в контейнер, стараясь избежать складок. Проговорила, не поднимая головы:
– Он скоро вернется. Как в школе?
– Я делаю самостоятельную работу.
– Расскажи.
– Это секрет.
Они замолчали. Мать знала, что дочь снова побывала на служебных уровнях города, у основания льда. Договорившись с Владом о контракте, Индира отследила ее по телеметрии, и Элис это знала. Дочь внимательно наблюдала за тем, как Индира проверяет чемоданчики с оружием - плоские металлические коробки, выстланные пенопластом. В малой коробке лежали три стеклянных флакона с разбрызгивателями, содержащие три сорта специфических нейротоксинов. Индира тщательно изучила упаковку. Наконец Элис спросила:
– Ты знала, что город раньше назывался по-другому?
– Конечно.
– Он назывался Миносом. Почему так вышло?
– Потому, что Минос был одним из сыновей Европы. Плод любви Европы и Зевса.
Элис топнула ногой - так, что на метр поднялась в воздух.
– Да знаю я это! Он был царь и построил под своим дворцом лабиринт. Нет, почему имя поменяли?
– Политика…
– Ага. Из-за войны, значит.
Элис родилась спустя десять лет после Тихой войны. Подобно всем своим ровесникам, она не понимала, зачем взрослые постоянно говорят о войне, если так огорчаются из-за этих разговоров.
– Из-за войны. Где ты это узнала?
– Я видела указатель.
– Что?! В школе?
Элис покачала головой и важно ответила:
– Уж конечно, не в школе. Дуболомы поменяли все указатели, о которых пронюхали, только они знают не все.
«Дуболомами» в последнее время звали солдат оккупационной армии Трех сил.
– И где этот указатель? Элис спокойно сказала:
– Карр разозлится, когда узнает, что ты так скоро уезжаешь.
– М-м… Потому что он меня любит… как и тебя. Так где ты видела указатель, Элис?
– Мама, это для моей самостоятельной работы. Пока не закончу работу, это секрет.
Индира закрыла багажный контейнер. Послышалось короткое жужжание - контейнер сам себя запечатал. Ей не хотелось ссориться с дочерью перед самым отъездом, но нельзя ведь, чтобы Элис вообразила, будто может не подчиняться матери.
– По-моему, будет лучше, если мы поговорим. С глазу на глаз, - сказала Индира.
Вечером Карр сообщил ей:
– Там, внизу, девочке ничто не навредит.
– Не становись на ее сторону.
– Ничего подобного. Детишки постоянно туда ездят, им нравится таращиться наружу. Во тьму.
– Она одевается на манер кольценосцев. Эти огоньки в волосах…
– Одевается, как все дети ее возраста. Они набираются этого из сказаний - безобидное занятие.
– Почему ты столь мерзко рассудителен?
– Такой уж у меня талант…
Индира прижалась к нему всем телом. Они были еще потные - только что занимались любовью на широкой кровати, под изображением звездного неба на потолке. Карру нравилось, чтобы в спальне было тепло и влажно; он держал здесь саженцы бамбука, папоротника и банановых пальм. Стены были настроены на изображение туманных глубин тропического леса. Карр родился на Земле; его семья эмигрировала на Европу из Бразилии за несколько лет до Тихой войны. Он работал в группе экологического развития города - в прежние времена его назвали бы садовником. Сильный, серьезный, надежный человек. Они с Индирой жили вместе уже девять лет; несколько месяцев назад во второй раз начали покупать билеты «детской лотереи».
– По-моему, это чудесно, что она хочет устраивать сады подо льдом, - сказал Карр. - Немножко взяла от тебя, немножко - от меня. Она тебе показывала свои рисунки?
– Конечно. Однажды показала - после спора насчет ее прогулок в служебные ярусы… Дружелюбные рыбы, крабы и тому подобное.
Карр потянулся всем телом и приказал роботу подать газированной воды с лимоном и льдом. Отхлебнул из стакана и заявил:
– Она хочет, чтобы планета избавилась от монстров. Следовательно, желает быть генинженером.
– На прошлой неделе она хотела водить трактор.
– Нет, это было два месяца назад. Она задала мне массу вопросов о генинженерах, спрашивала, почему в океане нет ни одной рыбешки. Понимаешь, я думаю, что она разговаривает со мной потому, что я от нее ничего не скрываю.
– И только-то… - пробормотала Индира.
Некоторое время Карр прихлебывал воду, потом спросил:
– Откуда такая спешка? Ты ведь собиралась отдохнуть.
– Очередной монстр. Одна из тех злобных тварей, которых Элис хочет заменить добренькими.
– Но ведь есть и другие охотники…
– Слушай, ты ведь все знал, когда мы встретились. Кроме того, нам нужны деньги на «детскую лотерею».
Карр поставил стакан на пол и обнял ее. Рука, в которой он только что держал воду со льдом, была холодной.
– Я даже не знал, что на Европе есть монашки.
– Монахи. Мужской монастырь. Влад говорил о нем не очень внятно, а в информсети я ничего не нашла. Они христиане какого-то толка, но не из основных конфессий.
– Неважно. Объясни еще раз, почему они сами не могут справиться с чудовищем.
– Думаю, пробовали… - Молчание. Затем Индира глубоко вздохнула и выпалила: - Влад считает, это может быть дракон.
– Но они же вымерли!
– Последнего убили десять лет назад. С тех пор их не видели. Но отсутствие свидетельств…
– Не есть свидетельство отсутствия. Значит, Влад-копьеносец посылает тебя на дракона в одиночку.
– Мы не уверены, что это дракон. И я не буду в полном одиночестве. Монахи мне помогут.
– Что тебя смущает? Работа превосходная, а ты, по-моему, сейчас свободна.
– Я отдыхаю, - отрезала Индира.
Последние две недели она руководила очисткой окрестностей коллективной фермы от морских ежей. Сложное, опасное, утомительное занятие. Индира едва не погибла - точно в такой же ситуации, в какой едва избежала гибели при первом своем задании, когда еще не разобралась толком, чего надо опасаться. Теперь она завершила круг. Монстров с нее хватит.
Влад щелкнул пальцами и наклонился к камере своего видеофона.
– Что-что? После этой пустячной работенки тебе нужен отдых? По мне, это просто тренировка. Послушай, Индира, я бы сам принял этот заказ - отличный заказ, - но, к сожалению, уже взялся за три других. Только поэтому отдаю его тебе. С обычными комиссионными, ясное дело, но условия до того роскошные, что ты и не заметишь той малости, что я отщипну на прокорм своим детишкам.
Влад прямо-таки излучал добродушие и энергию - даже по видеофону. Индира рассмеялась. Он укоризненно сказал:
– Эх, Индира… Стареешь, подружка. Тебе становится скучно. Ежи, пауки, мако - для тебя все едино. Рутинное дело… Словом, я хочу малость поперчить твою жизнь, чтобы Индира опять встрепенулась. Скажи «да». Развлечешься, уж это я тебе обещаю.
– Мы действительно стареем, Влад.
– А монстры - нет! Пока ты посиживаешь в своей чудной, теплой, удобной квартирке, чудища плавают во тьме и холоде, накачиваются сульфидами и набираются сил. Слушай, это по-настоящему волнующая работа. Наниматели - забавные люди, вроде монахов, они цены деньгам не знают. Ты озолотишься, даже отдав мне мой крошечный процентик. Индира, этим монахам нужно, чтобы кто-нибудь замочил дракона. Ты ведь еще не охотилась на драконов, так? Знаю, ты справишься, и поэтому обращаюсь к тебе, а не к кому-то еще.
– Понятно. Короче говоря, ты полагаешь, что никто другой не справится.
Индира начинала работу подмастерьем у Влада Симонова. Теперь работала на него в качестве «вольного художника». Он был из первого поколения охотников, один из немногих выживших, когда охота на монстров - биологическое макрооружие, оставшееся от Тихой войны - только начиналась. Вдаду нравилось изображать из себя пирата. У него были две жены и пятеро детей, он пил бренди и курил огромные сигары, носил буйную черную гриву, в которой проглядывали седые пряди. Но при том во всем океане Европы, спутника Юпитера, не было другого столь надежного и профессионального охотника.
– Дракон… - задумчиво сказала Индира.
– Предположительно дракон.Ты боишься?
– Я всегда боюсь.
В конце последней операции на нее напала из засады стайка ежей. Она шла в глубину по длинной расщелине в чистой водяной льдине, а за ней плыл напарник, боязливый рабочий с фермы. Расщелина была отполирована выделениями метана. Фонари Инди-ры отражались от гладкой поверхности, создавая бело-голубое сияние, так что впереди было мало что видно. Ежи посыпались на нее из трещины во льду. Она рванула вверх, раздавила двух ежей на защитной маске - их колючки оставили глубокие царапины на стекле - и начала посылать стрелы из своего пистолета, отбрыкиваясь от нападавших сзади. Напарник окаменел от страха и закрыл путь к отступлению, ежи сыпались на них из пляшущего сияния отраженных огней, но она методично уничтожила всех - со спокойствием, достойным дзен-буддиста. Только когда побоище кончилось, она позволила себе испугаться.
– Я не могу идти на дракона в одиночку. Если это действительно дракон, - заявила Индира.
– Тебе и не придется идти в одиночку. У монахов большая водорослевая ферма: рабочие помогут. Но, скорее всего, это обыкновенный мако. Уже годы, как драконов не видно - вымерли, я думаю. Так вот, монахи заметили какое-то чудище, которое пряталось как раз у границы их владений, а у страха глаза велики. Ладно, излагаю подробности.
Через два часа вернулась Элис, дочь Индиры. Пришла и увидела, что мать возится в мастерской, а на полу лежит открытый багажный контейнер.
– Но ты же едва успела возвратиться, - сказала Элис.
– Да, моя радость.
Элис стояла в дверях, плавно опускаясь и поднимаясь, словно воздушный шарик на привязи. Девочка семи лет, умная и решительная. Одета в мятые шорты и нейлоновый жилет с массой карманов; над головой вздымается, подобно гребню ящерицы, иридисцентный мигающий воротник. На тонких ручках - светящиеся татуировки, не те, что были утром, когда она уходила в школу. Тогда это были переплетенные ящерицы и птицы; сейчас - развевающиеся знамена, красные, лиловые и темно-бордовые. Волосы заплетены в тугие косички и украшены крошечными желтыми и зелеными кисточками-огоньками. Дочь спросила:
– Ты уже объявила Карру?
Индира сосредоточенно укладывала свой «сухой» костюм в контейнер, стараясь избежать складок. Проговорила, не поднимая головы:
– Он скоро вернется. Как в школе?
– Я делаю самостоятельную работу.
– Расскажи.
– Это секрет.
Они замолчали. Мать знала, что дочь снова побывала на служебных уровнях города, у основания льда. Договорившись с Владом о контракте, Индира отследила ее по телеметрии, и Элис это знала. Дочь внимательно наблюдала за тем, как Индира проверяет чемоданчики с оружием - плоские металлические коробки, выстланные пенопластом. В малой коробке лежали три стеклянных флакона с разбрызгивателями, содержащие три сорта специфических нейротоксинов. Индира тщательно изучила упаковку. Наконец Элис спросила:
– Ты знала, что город раньше назывался по-другому?
– Конечно.
– Он назывался Миносом. Почему так вышло?
– Потому, что Минос был одним из сыновей Европы. Плод любви Европы и Зевса.
Элис топнула ногой - так, что на метр поднялась в воздух.
– Да знаю я это! Он был царь и построил под своим дворцом лабиринт. Нет, почему имя поменяли?
– Политика…
– Ага. Из-за войны, значит.
Элис родилась спустя десять лет после Тихой войны. Подобно всем своим ровесникам, она не понимала, зачем взрослые постоянно говорят о войне, если так огорчаются из-за этих разговоров.
– Из-за войны. Где ты это узнала?
– Я видела указатель.
– Что?! В школе?
Элис покачала головой и важно ответила:
– Уж конечно, не в школе. Дуболомы поменяли все указатели, о которых пронюхали, только они знают не все.
«Дуболомами» в последнее время звали солдат оккупационной армии Трех сил.
– И где этот указатель? Элис спокойно сказала:
– Карр разозлится, когда узнает, что ты так скоро уезжаешь.
– М-м… Потому что он меня любит… как и тебя. Так где ты видела указатель, Элис?
– Мама, это для моей самостоятельной работы. Пока не закончу работу, это секрет.
Индира закрыла багажный контейнер. Послышалось короткое жужжание - контейнер сам себя запечатал. Ей не хотелось ссориться с дочерью перед самым отъездом, но нельзя ведь, чтобы Элис вообразила, будто может не подчиняться матери.
– По-моему, будет лучше, если мы поговорим. С глазу на глаз, - сказала Индира.
Вечером Карр сообщил ей:
– Там, внизу, девочке ничто не навредит.
– Не становись на ее сторону.
– Ничего подобного. Детишки постоянно туда ездят, им нравится таращиться наружу. Во тьму.
– Она одевается на манер кольценосцев. Эти огоньки в волосах…
– Одевается, как все дети ее возраста. Они набираются этого из сказаний - безобидное занятие.
– Почему ты столь мерзко рассудителен?
– Такой уж у меня талант…
Индира прижалась к нему всем телом. Они были еще потные - только что занимались любовью на широкой кровати, под изображением звездного неба на потолке. Карру нравилось, чтобы в спальне было тепло и влажно; он держал здесь саженцы бамбука, папоротника и банановых пальм. Стены были настроены на изображение туманных глубин тропического леса. Карр родился на Земле; его семья эмигрировала на Европу из Бразилии за несколько лет до Тихой войны. Он работал в группе экологического развития города - в прежние времена его назвали бы садовником. Сильный, серьезный, надежный человек. Они с Индирой жили вместе уже девять лет; несколько месяцев назад во второй раз начали покупать билеты «детской лотереи».
– По-моему, это чудесно, что она хочет устраивать сады подо льдом, - сказал Карр. - Немножко взяла от тебя, немножко - от меня. Она тебе показывала свои рисунки?
– Конечно. Однажды показала - после спора насчет ее прогулок в служебные ярусы… Дружелюбные рыбы, крабы и тому подобное.
Карр потянулся всем телом и приказал роботу подать газированной воды с лимоном и льдом. Отхлебнул из стакана и заявил:
– Она хочет, чтобы планета избавилась от монстров. Следовательно, желает быть генинженером.
– На прошлой неделе она хотела водить трактор.
– Нет, это было два месяца назад. Она задала мне массу вопросов о генинженерах, спрашивала, почему в океане нет ни одной рыбешки. Понимаешь, я думаю, что она разговаривает со мной потому, что я от нее ничего не скрываю.
– И только-то… - пробормотала Индира.
Некоторое время Карр прихлебывал воду, потом спросил:
– Откуда такая спешка? Ты ведь собиралась отдохнуть.
– Очередной монстр. Одна из тех злобных тварей, которых Элис хочет заменить добренькими.
– Но ведь есть и другие охотники…
– Слушай, ты ведь все знал, когда мы встретились. Кроме того, нам нужны деньги на «детскую лотерею».
Карр поставил стакан на пол и обнял ее. Рука, в которой он только что держал воду со льдом, была холодной.
– Я даже не знал, что на Европе есть монашки.
– Монахи. Мужской монастырь. Влад говорил о нем не очень внятно, а в информсети я ничего не нашла. Они христиане какого-то толка, но не из основных конфессий.
– Неважно. Объясни еще раз, почему они сами не могут справиться с чудовищем.
– Думаю, пробовали… - Молчание. Затем Индира глубоко вздохнула и выпалила: - Влад считает, это может быть дракон.
– Но они же вымерли!
– Последнего убили десять лет назад. С тех пор их не видели. Но отсутствие свидетельств…
– Не есть свидетельство отсутствия. Значит, Влад-копьеносец посылает тебя на дракона в одиночку.
– Мы не уверены, что это дракон. И я не буду в полном одиночестве. Монахи мне помогут.
Глава 2
Индира познакомилась с Владом почти двадцать лет назад, после завершения Тихой войны, когда работала подводным монтажником на строительстве первой водорослевой фермы. Монстры пробрались сквозь звуковые и электрические заграждения, отгоняющие их от нижних границ города, и Влада подрядили уничтожить гнездо морских ежей. Твари научились преодолевать барьеры, пассивно дрейфуя по течению и активизируясь лишь при свете огней строительства. Они разрушали опорные колонны - в то время еще водилась порода ежей, вырабатывающих взрывчатку в своих оболочках. Погибли два подводных монтажника. Индира вызвалась помогать Владу, и они быстро отыскали гнездилище ежей - в пяти километрах к востоку от фермы, где со дна поднималось сильное течение. Здесь лед был изъеден сравнительно теплой водой, пронизан кавернами, трещинами и осыпающимися туннелями, и все это было покрыто сульфидными осадками. Индира не испугалась, когда ежи посыпались на нее из трещин. Они были похожи на безобидные детские игрушки - черные шары размером с кулак, снующие туда-сюда, выбрасывающие пунктирные струйки воды. Индира не думала о том, что некоторые ежи могут нести заряд взрывчатки, она хладнокровно и методично поражала их отравленными стрелками и ни разу не промахнулась. Влад объявил, что ему по душе ее боевая хватка. Вечером они напились, празднуя победу, а через месяц он позвонил Индире и спросил, не поможет ли она ему еще раз.
Океан заразили порождениями генинженерии во время Тихой войны - их сбрасывали на Европу из космоса. Вирусы уничтожали пищевые дрожжи и вызывали гибель местных микроорганизмов, живущих у выходов гидротермальных вод на дне океана. Макроформы разрушали дрожжевые реакторы, горнодобывающие установки и грузовые подводные суда, теплообменники и приливные электростанции.
Земля не ждала быстрой победы в Тихой войне. У оккупационной армии Трех сил не было плана обезвреживания собственных биомонстров. Никто не ведал, сколько их на планете; они размножались партеногенетически, подобно некоторым насекомым; в них с самого начала содержались дремлющие эмбрионы. Влад Симонов и другие охотники были единственной защитой от разрушительных нашествий монстров.
На вторую охоту Индира вышла против мако, который разрушал горнодобывающие всасывающие устройства в Талесине. Добрый десяток часов охотники околачивались у одного из устройств, пока не увидели монстра - гигантский членистый хобот метался в черной воде, отыскивая богатое минералами течение. А затем уверенно и стремительно бросился вперед, прямо на Индиру. Она не тронулась с места, и Влад вторым выстрелом убил монстра.
По возвращении Влад предложил Индире постоянную работу. У нее обнаружился талант убийцы. Правда, удовольствия от этого она не получала - разве что чувствовала профессиональное удовлетворение. Но это не ослабляло чувства вины из-за того, что она выжила в Тихой войне, а родители погибли. Успокоить ее могло только время.
Но монстров она убивала отлично. Сотнями уничтожала гнездилища ежей, отражала нашествия червей-поджигателей, которые обвивались вокруг электрических кабелей и создавали скачки напряжения; убивала мако, скатов, пауков. Но ни разу не встречалась с драконом, самым коварным и опасным из всех монстров.
Поезд вез Индиру на запад от Феникса по дороге с библейским названием «Путь Финееса» в Кадмус. С северной стороны вздымался откос, бесконечная стена высотой в полкилометра - одна из самых крупных возвышенностей на плоской поверхности Европы. На юг уходила изрытая равнина - холмики, многочисленные выемки, зигзаги трещин, пятна коричневого и серого льда над вертикальными течениями, ноздреватые от сублимации. Древний пейзаж Европы в полной сохранности; лед здесь был почти пятикилометровой толщины.
Стояло раннее утро, четыре часа после восхода солнца. Сутки на Европе длятся восемьдесят пять часов, время ее оборота вокруг Юпитера в точности такое же, поэтому над полушарием планетки, обращенном к Юпитеру, центральная планета всегда висит в одной точке, проходя все фазы, от полной до нулевой. Сейчас Юпитер казался круглой черной дырой в небе, по размеру в тридцать раз большей, чем земная Луна. Индира сидела в обзорном вагоне поезда, потягивала персиковый чай со льдом и наблюдала начало солнечного затмения. Ближайшие три часа на этом полушарии будет что-то похожее на настоящую ночь - обычно после захода Солнца в небе сияет полный Юпитер, и кроме него светят одна - две, а то и три его «галилеевские» луны (Европа - четвертая).
Ослепительно яркая точка - Солнце - скрылась за нижним краем Юпитера; тьма мгновенно накрыла ледяную равнину, звезды высыпали на небо. Когда глаза привыкли к темноте, Индира сумела различить на черном диске гигантской планеты бурю, пронизанную молниями. Эта буря превосходила размерами всю Европу.
Индира поговорила с Карром, потом с дочерью. Рассказала ей, что видит вокруг. Элис была на какой-то из скользящих улиц в городском торговом центре.
– Карр уже соскучился по тебе, мама, - объявила Элис. - Говорит, что хочет переделать твою комнату. Это будет сюрприз.
Дочь не пожелала говорить о своей самостоятельной работе. Индира попробовала надавить и в ответ услышала:
– Мне надо идти. Приехала. Пока.
В поезде было полно шахтеров (так здесь назывались люди, добывающие минералы, хотя они и не работали в шахтах). Все как один надирались наркотиками - последняя возможность повеселиться перед трудовыми буднями. И одеты были одинаково: кожаные куртки и фасонистые высокие башмаки. Они были коренные европеанцы, по происхождению - из Южной Африки. Один играл на металлической гитаре, другой, очень красивый и очень черный юноша с резко очерченными скулами, пытался «клеиться» к Индире. Товарищи это громогласно одобряли. Впрочем, он больше смотрел на свое призрачное отражение в толстенном окне вагона, чем на Индиру. Его звали Чемпион Кумало. Индира сначала подумала, что это кличка, но нет: все его товарищи носили либо вычурные, либо библейские имена. Троица Адеподжу, Сара Мозехелоа, Руфь и Исаак Малунгу.
Когда Чемпион бросил свои ленивые попытки заигрывать с Индирой, отношения стали приятельскими. Индире рассказали, что двое братьев Чемпиона учатся в той же школе, что и Элис. По кругу пустили бутылку персикового бренди и тубы с чем-то, именуемым «туманец». Зелье воняло ацетоном, от него тут же начало мутиться в голове, зато настроение стало легким и дружелюбным. Шахтеры дивились профессии Индиры. Сара Мозехелоа воскликнула:
– Чистить океан от монстров! Замечательное дело!
– Ну, не знаю, зачем лезть туда, в мир под нами, - заметил Исаак Малунгу. - Я вот тридцать лет шахтером, и ни разу не понадобилось туда идти. Наш мир здесь, вокруг нас.
– Но ведь океан - часть нашей планеты, - возразила Сара. Ее седые волосы были убраны в косички, вроде щупалец медузы, и перетянуты пластиковыми шнурками. Лоб изрезан шрамами - поскольку шахтеры работали на поверхности льда, они часто страдали от рака, вызванного радиацией. - Океан создает нашу планету, так что очень важно избавиться от монстров.
Гитарист Троица Адеподжу был высоким даже для европеанца, улыбчивым мужчиной; пальцы у него были такие длинные, что, казалось, на них больше суставов, чем обычно.
– Эта гадость - с Земли, - объявил он. - Вот почему нам надо от нее избавиться.
Индира вспомнила, как она пыталась объяснить Элис, почему Земля победила в Тихой войне: «Земляне богаче, у них больше техники и людей. Они выжали все из своей планеты и теперь хотят то же самое сделать с другими». Элис ответила: «Тогда мы должны заполучить то, чего у них нет» - сказала так серьезно, что Индира рассмеялась.
Троице ответил Чемпион:
– Уничтожим монстров, но все равно не избавимся от гнета Земли.
Шахтеры покивали и начали рассказывать Индире о своей жизни в годы Тихой войны. Многие всю войну провели на Европе, остались в своих поселках, когда население столицы, называемой в то время Миносом, было эвакуировано на Ганимед.
– Голодали ужасно, - рассказывала Сара. - Под конец были готовы есть собственные башмаки. Ее перебила Руфь Малунгу:
– Нечего болтать, женщина! Ты была такая кокетка, что померла бы от голода, только бы тебя похоронили в твоих ботиночках!
Остальные захохотали. И верно: башмаки у Евангелии были прямо-таки выдающиеся - зеленой замши, покрытые замысловатым узором из крошечных зеркалец и расшитые красной и золотой нитью.
За сим последовали рассказы о каннибализме, о том, как несколько поселков превратились в дым, когда, ядерный снаряд вскрыл ледяную оболочку океана, открывая дорогу для контейнера с биологическим оружием. Это произошло в Тайр-Макуле, что на полушарии, закрытом от Юпитера. Хотя район был малонаселенный, погибли больше ста шахтеров, там остался гладкий диск радиоактивного льда в центре огромной, на сотни километров, звезды с лучами из глубоких канав - сверкающий шрам на изрытом коричневом лике Европы. Индира слышала все эти истории и прежде; казалось, европеанцы никогда не устанут повторять свои рассказы о войне. У Индиры была собственная история, но слишком скорбная для того, чтобы о ней распространяться: гибель всей семьи, два года, проведенные в сиротском доме на Ганимеде. Наконец ей удалось перевести разговор на монастырь.
– Ты туда? - с широкой ухмылкой спросил Чемпион. - Вот так штука!
Остальные обменялись замечаниями на непонятном щелкающем языке и захохотали. Чемпион не захотел объяснить Индире, что их развеселило, только заметил:
– К богачам едешь. Они держат громадную водорослевую ферму, поставляют соединения углерода половине шахт.
– У них начальник - генинженер, - сказала Сара, а Троица добавил:
– Называет себя Рссером. По-моему, это ненастоящее имя. Говорят, он сбежал с Земли, потому что его поймали на чем-то незаконном. Должно быть, он и здесь чем-то таким занимается.
– Может, делает монстров, - отозвался Чемпион. - Сделал одного слишком сильного и хочет, чтоб ты его убила.
– Странные они люди, - сказала Сара. - Никакие не христиане, хотя говорят, что веруют в Единого Бога. Зовут себя адамистами.
Они рассказали Индире о монастыре больше, чем она смогла вытащить из информсети. У шахтеров было немного фактов, но сплетен они знали предостаточно и выкладывали их живо и с напором. Прошло три часа с начала затмения, над черной тушей Юпитера двойной звездой поднялись Земля и Венера, за ними вышло Солнце и залило светом ледяные равнины. Троица снова взялся за гитару, и когда поезд подошел к Кадмусу, половина вагона пела во всю глотку.
Океан заразили порождениями генинженерии во время Тихой войны - их сбрасывали на Европу из космоса. Вирусы уничтожали пищевые дрожжи и вызывали гибель местных микроорганизмов, живущих у выходов гидротермальных вод на дне океана. Макроформы разрушали дрожжевые реакторы, горнодобывающие установки и грузовые подводные суда, теплообменники и приливные электростанции.
Земля не ждала быстрой победы в Тихой войне. У оккупационной армии Трех сил не было плана обезвреживания собственных биомонстров. Никто не ведал, сколько их на планете; они размножались партеногенетически, подобно некоторым насекомым; в них с самого начала содержались дремлющие эмбрионы. Влад Симонов и другие охотники были единственной защитой от разрушительных нашествий монстров.
На вторую охоту Индира вышла против мако, который разрушал горнодобывающие всасывающие устройства в Талесине. Добрый десяток часов охотники околачивались у одного из устройств, пока не увидели монстра - гигантский членистый хобот метался в черной воде, отыскивая богатое минералами течение. А затем уверенно и стремительно бросился вперед, прямо на Индиру. Она не тронулась с места, и Влад вторым выстрелом убил монстра.
По возвращении Влад предложил Индире постоянную работу. У нее обнаружился талант убийцы. Правда, удовольствия от этого она не получала - разве что чувствовала профессиональное удовлетворение. Но это не ослабляло чувства вины из-за того, что она выжила в Тихой войне, а родители погибли. Успокоить ее могло только время.
Но монстров она убивала отлично. Сотнями уничтожала гнездилища ежей, отражала нашествия червей-поджигателей, которые обвивались вокруг электрических кабелей и создавали скачки напряжения; убивала мако, скатов, пауков. Но ни разу не встречалась с драконом, самым коварным и опасным из всех монстров.
Поезд вез Индиру на запад от Феникса по дороге с библейским названием «Путь Финееса» в Кадмус. С северной стороны вздымался откос, бесконечная стена высотой в полкилометра - одна из самых крупных возвышенностей на плоской поверхности Европы. На юг уходила изрытая равнина - холмики, многочисленные выемки, зигзаги трещин, пятна коричневого и серого льда над вертикальными течениями, ноздреватые от сублимации. Древний пейзаж Европы в полной сохранности; лед здесь был почти пятикилометровой толщины.
Стояло раннее утро, четыре часа после восхода солнца. Сутки на Европе длятся восемьдесят пять часов, время ее оборота вокруг Юпитера в точности такое же, поэтому над полушарием планетки, обращенном к Юпитеру, центральная планета всегда висит в одной точке, проходя все фазы, от полной до нулевой. Сейчас Юпитер казался круглой черной дырой в небе, по размеру в тридцать раз большей, чем земная Луна. Индира сидела в обзорном вагоне поезда, потягивала персиковый чай со льдом и наблюдала начало солнечного затмения. Ближайшие три часа на этом полушарии будет что-то похожее на настоящую ночь - обычно после захода Солнца в небе сияет полный Юпитер, и кроме него светят одна - две, а то и три его «галилеевские» луны (Европа - четвертая).
Ослепительно яркая точка - Солнце - скрылась за нижним краем Юпитера; тьма мгновенно накрыла ледяную равнину, звезды высыпали на небо. Когда глаза привыкли к темноте, Индира сумела различить на черном диске гигантской планеты бурю, пронизанную молниями. Эта буря превосходила размерами всю Европу.
Индира поговорила с Карром, потом с дочерью. Рассказала ей, что видит вокруг. Элис была на какой-то из скользящих улиц в городском торговом центре.
– Карр уже соскучился по тебе, мама, - объявила Элис. - Говорит, что хочет переделать твою комнату. Это будет сюрприз.
Дочь не пожелала говорить о своей самостоятельной работе. Индира попробовала надавить и в ответ услышала:
– Мне надо идти. Приехала. Пока.
В поезде было полно шахтеров (так здесь назывались люди, добывающие минералы, хотя они и не работали в шахтах). Все как один надирались наркотиками - последняя возможность повеселиться перед трудовыми буднями. И одеты были одинаково: кожаные куртки и фасонистые высокие башмаки. Они были коренные европеанцы, по происхождению - из Южной Африки. Один играл на металлической гитаре, другой, очень красивый и очень черный юноша с резко очерченными скулами, пытался «клеиться» к Индире. Товарищи это громогласно одобряли. Впрочем, он больше смотрел на свое призрачное отражение в толстенном окне вагона, чем на Индиру. Его звали Чемпион Кумало. Индира сначала подумала, что это кличка, но нет: все его товарищи носили либо вычурные, либо библейские имена. Троица Адеподжу, Сара Мозехелоа, Руфь и Исаак Малунгу.
Когда Чемпион бросил свои ленивые попытки заигрывать с Индирой, отношения стали приятельскими. Индире рассказали, что двое братьев Чемпиона учатся в той же школе, что и Элис. По кругу пустили бутылку персикового бренди и тубы с чем-то, именуемым «туманец». Зелье воняло ацетоном, от него тут же начало мутиться в голове, зато настроение стало легким и дружелюбным. Шахтеры дивились профессии Индиры. Сара Мозехелоа воскликнула:
– Чистить океан от монстров! Замечательное дело!
– Ну, не знаю, зачем лезть туда, в мир под нами, - заметил Исаак Малунгу. - Я вот тридцать лет шахтером, и ни разу не понадобилось туда идти. Наш мир здесь, вокруг нас.
– Но ведь океан - часть нашей планеты, - возразила Сара. Ее седые волосы были убраны в косички, вроде щупалец медузы, и перетянуты пластиковыми шнурками. Лоб изрезан шрамами - поскольку шахтеры работали на поверхности льда, они часто страдали от рака, вызванного радиацией. - Океан создает нашу планету, так что очень важно избавиться от монстров.
Гитарист Троица Адеподжу был высоким даже для европеанца, улыбчивым мужчиной; пальцы у него были такие длинные, что, казалось, на них больше суставов, чем обычно.
– Эта гадость - с Земли, - объявил он. - Вот почему нам надо от нее избавиться.
Индира вспомнила, как она пыталась объяснить Элис, почему Земля победила в Тихой войне: «Земляне богаче, у них больше техники и людей. Они выжали все из своей планеты и теперь хотят то же самое сделать с другими». Элис ответила: «Тогда мы должны заполучить то, чего у них нет» - сказала так серьезно, что Индира рассмеялась.
Троице ответил Чемпион:
– Уничтожим монстров, но все равно не избавимся от гнета Земли.
Шахтеры покивали и начали рассказывать Индире о своей жизни в годы Тихой войны. Многие всю войну провели на Европе, остались в своих поселках, когда население столицы, называемой в то время Миносом, было эвакуировано на Ганимед.
– Голодали ужасно, - рассказывала Сара. - Под конец были готовы есть собственные башмаки. Ее перебила Руфь Малунгу:
– Нечего болтать, женщина! Ты была такая кокетка, что померла бы от голода, только бы тебя похоронили в твоих ботиночках!
Остальные захохотали. И верно: башмаки у Евангелии были прямо-таки выдающиеся - зеленой замши, покрытые замысловатым узором из крошечных зеркалец и расшитые красной и золотой нитью.
За сим последовали рассказы о каннибализме, о том, как несколько поселков превратились в дым, когда, ядерный снаряд вскрыл ледяную оболочку океана, открывая дорогу для контейнера с биологическим оружием. Это произошло в Тайр-Макуле, что на полушарии, закрытом от Юпитера. Хотя район был малонаселенный, погибли больше ста шахтеров, там остался гладкий диск радиоактивного льда в центре огромной, на сотни километров, звезды с лучами из глубоких канав - сверкающий шрам на изрытом коричневом лике Европы. Индира слышала все эти истории и прежде; казалось, европеанцы никогда не устанут повторять свои рассказы о войне. У Индиры была собственная история, но слишком скорбная для того, чтобы о ней распространяться: гибель всей семьи, два года, проведенные в сиротском доме на Ганимеде. Наконец ей удалось перевести разговор на монастырь.
– Ты туда? - с широкой ухмылкой спросил Чемпион. - Вот так штука!
Остальные обменялись замечаниями на непонятном щелкающем языке и захохотали. Чемпион не захотел объяснить Индире, что их развеселило, только заметил:
– К богачам едешь. Они держат громадную водорослевую ферму, поставляют соединения углерода половине шахт.
– У них начальник - генинженер, - сказала Сара, а Троица добавил:
– Называет себя Рссером. По-моему, это ненастоящее имя. Говорят, он сбежал с Земли, потому что его поймали на чем-то незаконном. Должно быть, он и здесь чем-то таким занимается.
– Может, делает монстров, - отозвался Чемпион. - Сделал одного слишком сильного и хочет, чтоб ты его убила.
– Странные они люди, - сказала Сара. - Никакие не христиане, хотя говорят, что веруют в Единого Бога. Зовут себя адамистами.
Они рассказали Индире о монастыре больше, чем она смогла вытащить из информсети. У шахтеров было немного фактов, но сплетен они знали предостаточно и выкладывали их живо и с напором. Прошло три часа с начала затмения, над черной тушей Юпитера двойной звездой поднялись Земля и Венера, за ними вышло Солнце и залило светом ледяные равнины. Троица снова взялся за гитару, и когда поезд подошел к Кадмусу, половина вагона пела во всю глотку.
Глава 3
Промышленный поселок Кадмус: несколько групп зданий на сваях, резервуары-хранилища, ледяное поле космопорта, истыканное черными пятнами реактивных выхлопов, длинная полоса транспортера для минералов. Индира сняла комнату и несколько часов отдыхала. Перед сном поговорила с Карром; Элис спала. Скучает по матери, сказал Карр.
– Я тоже по ней скучаю, - ответила Индира.
– Ладно, ты будь поосторожней…
Более всего здесь были заметны солдаты оккупационных сил. В столовой, где Индира завтракала, громко разговаривали два офицера; они словно не замечали гневных взглядов окружающих. После завтрака пришлось выдержать пятнадцатиминутный допрос, прежде чем ей разрешили войти в роллбус, направляющийся на Щит Сциллы, к монастырю.
Индире предстояло десятичасовое путешествие - длинный путь, в четверть окружности ледяной планеты-крошки. Со временем ослепительная звездочка Солнца ушла вперед, на запад, а Юпитер повис на востоке. Он был почти в полной фазе, по вертикали его опоясывали желтые и белые взлохмаченные полосы бурь; если следить за бурями достаточно долго, можно было отметить их медленное движение. Желтый диск Ио скатился за горизонт, но спустя час поднялся снова.
Однополосная дорога тянулась по дамбе, над широкой равниной, состоящей из ледяных плит. Некоторые из них достигали десяти километров в ширину, но чаще были небольшими. Повороты океанских течений вновь и вновь разламывали и передвигали льдины - здесь поверхность Европы казалась мозаичной. Было видно, что ее ледяная кожа покрыта трещинами, словно канеллюрами на полотнах старых мастеров. По льдинам тянулись гребни и впадины - следы выбросов от вертикальных течений. Гребни были сложены из льда, смешанного с различными силикатами; впадины состояли из почти чистого голубоватого водяного льда.
Дорога пересекла впадину столь широкую, что гребень на одной ее стороне исчез за горизонтом, прежде чем появился противоположный гребень. За ним показались группки невысоких холмов, намороженных выбросами конвективных потоков. Холмики, очерченные полосами темного льда, сияли на солнце.
Оболочка Европы, как и оболочка Ио, постоянно разъедалась теплом, генерируемым приливами и отливами океана, вызываемыми вращением планет вокруг Юпитера. Тепло же подводных вулканов не давало океану замерзнуть и поднимало со дна сильные течения. Кадмус стоял над периферией Хаоса Немо, где гигантский восходящий ток свел ледяную оболочку до толщины в какой-нибудь километр. Восходящие течения не только разъедали лед, они поднимали с океанского дна минералы. Поэтому здесь и работали шахтеры. Каждые двадцать километров роллбус проходил мимо насосной вышки с двумя-тремя домиками, стоящими на сваях, но сейчас Индира видела только одинокий домик, который уползал за горизонт, попыхивая красным маячком. Воду, насыщенную минералами, закачивали в огромные бассейны, где плодились анаэробные организмы, извлекающие из льда металлы. Шахтеры их собирали, как урожай.
Индире позвонила Элис; она была полна восторга от своего задания. Мать притворилась, что разделяет ее энтузиазм, но решила, что поговорит с учителями - не нравился ей этот поворот в учебе дочери… Она сказала:
– Постарайся уделять время Карру. Помогай ему.
– Да не люблю я цветов! А от некоторых еще и чихаю! И свет в оранжереях слишком яркий!
– Это им нужно для роста.
– А водорослям свет не нужен!
– Конечно, у них ведь нет фотосинтеза.
– Я знаю. Они… - Элис на экране видеофона сморщила лоб и старательно выговорила: - Они - хемолитотрофы. Забирают из воды вещества и создают биомассу, которую мы едим.
Они немного поговорили о метаболизме водорослей; Элис обещала, что спросит Карра насчет фотосинтеза. Рассказала, что в лаборатории вырезала участок гена - клеточной пушкой. Индиру это приободрило. Чем больше времени дочь проведет в лаборатории, тем реже будет околачиваться в нижних ярусах города.
Путь казался бесконечным. Роллбусу полагалось уступать путь грузовикам, и он часто съезжал на придорожные площадки. Индира была единственным пассажиром; похоже, мало кто ездил на Щит Сциллы. Роллбус сообщил Индире, что монахи неприветливы.
– Мне велят молчать, но дорога очень длинная. Я люблю разговаривать, так меня сконструировали, - объяснил он. Помолчал и добавил: - Надеюсь, вы не против того, чтобы побеседовать.
– Что ты знаешь о монастыре?
– Там была шахта - до войны. Монахи ее обустроили. Конечно, внутри я не был. У них нет гаража. Если я сломаюсь, кое-кому придется идти пешком от самого Кадмуса. Безответственность, но так обстоят дела теперь, при рыночной экономике. Никто не хочет платить за поддержание общественной инфраструктуры.
– Я тоже по ней скучаю, - ответила Индира.
– Ладно, ты будь поосторожней…
Более всего здесь были заметны солдаты оккупационных сил. В столовой, где Индира завтракала, громко разговаривали два офицера; они словно не замечали гневных взглядов окружающих. После завтрака пришлось выдержать пятнадцатиминутный допрос, прежде чем ей разрешили войти в роллбус, направляющийся на Щит Сциллы, к монастырю.
Индире предстояло десятичасовое путешествие - длинный путь, в четверть окружности ледяной планеты-крошки. Со временем ослепительная звездочка Солнца ушла вперед, на запад, а Юпитер повис на востоке. Он был почти в полной фазе, по вертикали его опоясывали желтые и белые взлохмаченные полосы бурь; если следить за бурями достаточно долго, можно было отметить их медленное движение. Желтый диск Ио скатился за горизонт, но спустя час поднялся снова.
Однополосная дорога тянулась по дамбе, над широкой равниной, состоящей из ледяных плит. Некоторые из них достигали десяти километров в ширину, но чаще были небольшими. Повороты океанских течений вновь и вновь разламывали и передвигали льдины - здесь поверхность Европы казалась мозаичной. Было видно, что ее ледяная кожа покрыта трещинами, словно канеллюрами на полотнах старых мастеров. По льдинам тянулись гребни и впадины - следы выбросов от вертикальных течений. Гребни были сложены из льда, смешанного с различными силикатами; впадины состояли из почти чистого голубоватого водяного льда.
Дорога пересекла впадину столь широкую, что гребень на одной ее стороне исчез за горизонтом, прежде чем появился противоположный гребень. За ним показались группки невысоких холмов, намороженных выбросами конвективных потоков. Холмики, очерченные полосами темного льда, сияли на солнце.
Оболочка Европы, как и оболочка Ио, постоянно разъедалась теплом, генерируемым приливами и отливами океана, вызываемыми вращением планет вокруг Юпитера. Тепло же подводных вулканов не давало океану замерзнуть и поднимало со дна сильные течения. Кадмус стоял над периферией Хаоса Немо, где гигантский восходящий ток свел ледяную оболочку до толщины в какой-нибудь километр. Восходящие течения не только разъедали лед, они поднимали с океанского дна минералы. Поэтому здесь и работали шахтеры. Каждые двадцать километров роллбус проходил мимо насосной вышки с двумя-тремя домиками, стоящими на сваях, но сейчас Индира видела только одинокий домик, который уползал за горизонт, попыхивая красным маячком. Воду, насыщенную минералами, закачивали в огромные бассейны, где плодились анаэробные организмы, извлекающие из льда металлы. Шахтеры их собирали, как урожай.
Индире позвонила Элис; она была полна восторга от своего задания. Мать притворилась, что разделяет ее энтузиазм, но решила, что поговорит с учителями - не нравился ей этот поворот в учебе дочери… Она сказала:
– Постарайся уделять время Карру. Помогай ему.
– Да не люблю я цветов! А от некоторых еще и чихаю! И свет в оранжереях слишком яркий!
– Это им нужно для роста.
– А водорослям свет не нужен!
– Конечно, у них ведь нет фотосинтеза.
– Я знаю. Они… - Элис на экране видеофона сморщила лоб и старательно выговорила: - Они - хемолитотрофы. Забирают из воды вещества и создают биомассу, которую мы едим.
Они немного поговорили о метаболизме водорослей; Элис обещала, что спросит Карра насчет фотосинтеза. Рассказала, что в лаборатории вырезала участок гена - клеточной пушкой. Индиру это приободрило. Чем больше времени дочь проведет в лаборатории, тем реже будет околачиваться в нижних ярусах города.
Путь казался бесконечным. Роллбусу полагалось уступать путь грузовикам, и он часто съезжал на придорожные площадки. Индира была единственным пассажиром; похоже, мало кто ездил на Щит Сциллы. Роллбус сообщил Индире, что монахи неприветливы.
– Мне велят молчать, но дорога очень длинная. Я люблю разговаривать, так меня сконструировали, - объяснил он. Помолчал и добавил: - Надеюсь, вы не против того, чтобы побеседовать.
– Что ты знаешь о монастыре?
– Там была шахта - до войны. Монахи ее обустроили. Конечно, внутри я не был. У них нет гаража. Если я сломаюсь, кое-кому придется идти пешком от самого Кадмуса. Безответственность, но так обстоят дела теперь, при рыночной экономике. Никто не хочет платить за поддержание общественной инфраструктуры.