Страница:
От леопарда остался только запах, он убрался, животные не переносят, когда поблизости люди, они нас боятся, меня то есть, я человек.
– Вонючки! – крикнул я в лестничный пролет. – Вонючки, я тут! Сюда давайте!
Внизу был огонь. Но они проберутся как-нибудь через огонь, дикие пронырливы.
Дверь на крышу. Я толкнул ее плечом, не закрыто, выскочил на воздух.
Крыша была пуста. Оглянулся. Дверь крепкая. Тяжелая. Засов есть. Привалил дверь обратно, задвинул засов. Подбежал к краю крыши. Поглядел вниз. Высоко, не спуститься никак. Осмотрел остальное вокруг. Там. На противоположной стороне. Дом. Такой же. Почти впритык. Рядом. Можно перепрыгнуть.
Бух. В запертую дверь ударили.
Дикие.
Я набрал воздух, выдохнул. На счет «десять».
На десять. Раз, два, три, четыре, пять…
Глава 2
– Вонючки! – крикнул я в лестничный пролет. – Вонючки, я тут! Сюда давайте!
Внизу был огонь. Но они проберутся как-нибудь через огонь, дикие пронырливы.
Дверь на крышу. Я толкнул ее плечом, не закрыто, выскочил на воздух.
Крыша была пуста. Оглянулся. Дверь крепкая. Тяжелая. Засов есть. Привалил дверь обратно, задвинул засов. Подбежал к краю крыши. Поглядел вниз. Высоко, не спуститься никак. Осмотрел остальное вокруг. Там. На противоположной стороне. Дом. Такой же. Почти впритык. Рядом. Можно перепрыгнуть.
Бух. В запертую дверь ударили.
Дикие.
Я набрал воздух, выдохнул. На счет «десять».
На десять. Раз, два, три, четыре, пять…
Глава 2
Минус пять
Скоро.
Скоро рейд.
Уже почти месяц, как мы перешли на рацион «В». Вместо пяти капсул все получают четыре. Четыре капсулы – это тоже ничего, жить можно. Вот если три, то с жизнью возникают сложности – голова кружится и руки дрожат. А если голова начинает кружиться и руки начинают дрожать, на драге работать уже нельзя, не допустят по технике безопасности – под гусеницы затянет, потом по отвалам кусочков не собрать. А если не будешь работать, переведут вообще на три капсулы как иждивенца. С трех капсул уже не руки, уже под коленками дрожит и не очень весело. Посиди-ка четыре месяца на трех капсулах, станешь как смерть! От трех месяцев на трех капсулах даже загар начинает рассасываться.
И депрессия. Невесело, одним словом.
Вообще, четыре капсулы означают только одно – скоро рейд. Очень скоро, возможно через месяц, а может, даже через две недели – если повезет.
Рейд. Я уже взрослый человек, мне уже пятьдесят два локальных, я уже могу участвовать. Вполне. Я подхожу. По всем параметрам. Здоровье у меня нормальное, сердце мощное, я невысокий. Это тоже очень важно, рост то есть. Рослых ребят в рейд не берут, только низеньких. Низким легче адаптироваться. Мне вот повезло, я низкий, в отца, в деда. И могу ходить в рейды.
Рейд – это самое лучшее. Люди годами сидят по норам, а это нелегко очень. Особенно для старых. Если тебе двести лет, тяжело ощущать сорок метров железа над головой, тяжело находиться в помещении, в котором можно только стоять или лежать, а ходить уже нельзя, сразу в стены упрешься. А я вот, наоборот, как раз только такие помещения и люблю, чтобы места поменьше, чтобы шевелиться негде было, чтобы тепло. А многие мучаются. А я не мучаюсь: мне что мало места, что много – все равно.
Внизу плохо, на поверхности тоже несладко. Неделя на поверхности – это наказание сущее, я-то знаю, чуть зазевался, и все – и солнечная болезнь, янтарный поцелуй. А ее лечить – одна мука, у меня два раза была. Уколы в глаза, пот, тошнит все время, и в зрачках все время солнце, солнце, солнце, и в голове солнце. А чешутся глаза как – руки приходится за спиной связывать. А один парень вообще себе глаз по глупости вычесал. Так что поверхность – это для суровых ребят с толстой шкурой и крепкими нервами.
Да и вообще жить у нас тяжело. Привыкаешь, но тяжело.
Так что рейда ждут все. А я особенно жду, я ведь никогда еще не ходил. Никуда не ходил, ни по горизонтали, ни по вертикали. Я вообще дальше чем на пять километров от базы не удалялся. Да дальше и некуда тут удаляться, вокруг распадки, ущелья и каньоны и трещины, гиблые места, столько людей там полегло. А Лабиринт? Чтобы пройти через него, надо экспедицию организовывать настоящую! С танками. С генераторами. Железную дорогу тянуть надо. Так что горизонтали закрыты, у нас никто по горизонталям особо и не ходит, если не считать Постоянную Экспедицию, но это особая тема.
Ну а вниз иногда еще можно прогуляться, по вертикали, по старым пещерам, – это да. Но туда особо далеко не продвинешься, там совершенно жарко и радиация неконтролируемая и вообще как-то страшно… Говорят, там духи есть. Вернее, дух. Каменная Мать. Человек идет, прислоняется к стене, прилипает, а стена эта потом начинает впитывать его прямо через комбинезон. Потом идут искать, находят комбинезон, а человека в нем нет. Взял будто и ушел. Страшная вещь. Тогда говорят, что Каменная Мать взяла человека в свое войско. А еще говорят, что можно Каменную Мать задобрить, надо просто знать особые слова или стихи, и если тебе повезет и скажешь ты нужные слова, Мать покажет тебе Родник.
Это, конечно, легенда. Ну, не про Мать, в Мать я еще могу как-то поверить, такое вполне может случиться, в Родник вот не могу. Не могу.
Хотя слухи возникают – то тут, то там вроде бы кто-то что-то видел, вроде бы кто-то шагал по заброшенной пещере, подцепил ногой камень, и из-под него побежала водичка. Или нашли мертвого человека в одной из дальних пещер, а в кармане комбинезона у него была карта, и эта якобы карта указывала на Родник.
Нет никакого Родника, не может этого быть. Какой Родник здесь, у нас?
Ерунда. Но люди верят.
А есть еще черные молнии. Некоторые считают, что они тоже духи, но это предрассудки – никакие это не духи, просто шаровые молнии, но почему-то черного цвета. После молний от человека даже комбинезона не остается, одни расплавленные клапаны.
А есть…
Я могу много порассказать, раньше со мной на драге старый Ризз работал, так он эти истории выдавал без перерыва. Стоило ему только чуть зацепиться, как он начинал болтать и не останавливался, пока не засыпал. Про рейды тоже много рассказывал, он знатный рейдер был в свое время. Как они с моим отцом вместе ходили, как интересно было, как он своей дочке привез мультфильмов целую коробку… Я, кстати, эти мультфильмы видел – очень хорошие, красивые, не царапанные, картинка отличная, все бегают.
Еще Ризз все время жалел, что его больше в рейд не возьмут, он уже немолодой дядечка, ему, наверное, уже под триста, из него уже порода толченая сыплется. Но в глазах огонь такой, энтузиазм бурлит, как плазма на солнце, интересный старик. Больше Ризза мне только отец про рейды рассказывал, правда, несколько не так, как Ризз. Ризз все в таких восторженных красках передавал, а отец, наоборот, про всякие лишения, про опасности, про героизм. Я стал мечтать о рейде тогда, когда научился ходить. Мечтал, как пойду в рейд, как там все будет, как я прославлюсь, как потом мне поручат командовать четверкой, а потом, может быть, и самим рейдом, но это не скоро, а скоро я стану охотником…
Мечтал, как любой нормальный мальчишка у нас мечтает. И поэтому, когда урезали паек до четырех капсул, я понял, что надо готовиться.
Я представлял момент, когда мне сообщат, что я имею право отправиться в рейд. Отец подойдет и будет долго говорить о вещах, совсем к рейду не относящихся. О выработке, о проблемах на обогатительной фабрике, о том, что солнечная активность медленно, но растет и надо увеличивать толщину купола, о трубах, об опреснителях и конденсаторах, еще о тысяче разных вещей, которые надо починить, наладить, перемонтировать и о которых можно беседовать бесконечно. Я буду слушать с озабоченным видом, кивать в нужных местах, что-то советовать…
А потом отец как бы между делом скажет, что через пять дней рейд и я в списках. И тут важно не уронить себя. Не завопить от радости, не подпрыгнуть, важно принять это спокойно и с достоинством.
Я постараюсь. Кивну тоже как бы между делом, а потом изложу отцу свои идеи по усовершенствованию работы опреснителя. Мы поговорим и разойдемся.
И я продолжу подготовку.
Хотя готовиться особенно нечего, я готов уже давно, как всякий нормальный парень. Я могу проснуться среди ночи, погрузиться в корабль и отправиться в рейд. Хоть сейчас. Я смогу…
Я разволновался. Я стал представлять. Я видел переход, видел рейд, видел все в мельчайших подробностях, видел себя и своих товарищей, видел возвращение и как нас будут встречать, как засияют гордостью глаза матери, как Эн улыбнется, а я подарю ей…
Что подарить? Что? Вообще надо приподнести что-то очень интересное, это считается хорошим тоном. Обычно все стараются привезти драгоценности, то есть украшения разные. Отец когда-то привез матери браслет из настоящего золота. Я думаю тоже что-нибудь такое подарить. Браслет. Или цепочку с камнями. А еще неплохо шкатулку. В шкатулку можно много интересных вещей положить. Да, шкатулка – это неплохо. И мультфильмы привезти. А вдруг мы все-таки с Эн поженимся? Конечно, не сейчас, лет через двадцать, тогда нам мультфильмы пригодятся…
Я вдруг подумал, что к тому моменту я успею уже в несколько рейдов сходить. Ну, еще в один точно. И смогу привезти еще что-нибудь из украшений, ну, если повезет. И смогу подарить Эн не только шкатулку, но еще и цепочку…
Да, и книжки! У нас ведь наверняка будут дети. И Эн будет показывать им мультфильмы, мультфильмами нужно запасаться. После Большого Пожара у нас анимации почти не осталось, очень много сгорело, почти вся коллекция. Так что теперь из рейдов почти все тянут мультфильмы. Ну, если язык подходит – некоторые мультфильмы ведь на таких языках сделаны, что у нас даже самый умный – Ванделер – не может перевести, а он уж человек знающий.
Эн любит мульты смотреть. Я тоже люблю. Отец нет, мультфильмы он не одобряет, а чтение наоборот, он у нас редкий. А Эн вообще кружок мультфильмолюбителей ведет, девчонки собираются по вечерам, обмениваются носителями, разговаривают, обсуждают, просматривают совместно. Я как-то пошел, но после драги было тяжело понимать, я уснул, захрапел. Эн на меня обиделась и с тех пор на заседания мультфильмолюбов не приглашала.
Тогда я со зла записался в кружок книголюбов. Я книги тоже люблю, но по-своему, не такие, где читать надо, а где лучше смотреть, иллюстрированные. Но в кружке мне нравилось, туда ходили люди уже постарше, и многие тоже засыпали, не я один был такой. Там в конце комнаты были даже такие кресла предусмотрены для тех, кто засыпает. Мне там нравилось. И полезно, и атмосфера такая спокойная, сначала про книги слушаешь, потом спишь, и все интеллигентно – никто тебя не будит, можешь спать хоть до следующего утра.
Я вспомнил про книги, включил светильничек, достал из-под койки свою любимую. Толстая, на хорошей бумаге, отец давно ее еще привез. Раньше на книге были толстые блестящие обложки, но их из-за экономии веса отец оторвал еще в рейде. Книга была иллюстрированным путеводителем, в нем рассказывалось и показывалось про разные земли. Места были такие красивые и такие необычные, что в это даже верилось с трудом, трудно было представить, что может существовать столько простора, столько пространства, заполненного воздухом, столько всего.
Особенно мне нравились водопады. Там имелся целый раздел про водопады, с цветными фотографиями. Были представлены самые красивые и самые большие водопады. Что-то фантастическое! Наверное, одна минута жизни даже самого маленького из этих водопадов могла обеспечить нас водой на целый год. Когда я глядел на это ужасающее изобилие, у меня начинала кружиться голова, мне хотелось почему-то петь, хотелось прыгать, какая-то невесомость на меня наваливалась… Вот после таких книг и в Родник начнешь верить.
Вообще, книги – редкость. Отец рассказывал, что когда на планете начались неприятности, кто-то выпустил в воздух особые бактерии, питающиеся бумагой, и бактерии съели большую часть книг. Так что книг мало осталось, но они еще встречаются. И ценятся. Я очень хотел в рейд. Вот Ризз, он говорил, что видел водопады вживую. А отец мой не видел, он в другие места ходил.
Очень часто за просмотром путеводителя я засыпал, и мне снились сны про воду. У нас многие такие сны видят. Про воду, про еду. Некоторых они мучают чуть ли не до потери рассудка, приходится выписывать специальные уколы. Генетическая память – молодые ни дикой воды, ни нормальной еды не видели, а во снах этого много. Только потрогать ничего нельзя, не дается. Но у меня сны редкие и приятные, так что не хочется даже просыпаться. В этот раз мне водопады не снились, мне снился космос, утомительный сон, из моих нелюбимых.
Утром было все как обычно. Проснулся. Пошевелился.
Первым делом капсулы. Это правило. Капсулы надо принимать регулярно, если не делать так, то желудок начинает работать плохо, капсулы не усваиваются и идет омерзительная отрыжка, живот пучит… Я не люблю капсулы, у нас их вообще мало кто любит, однако альтернативы капсулам нет.
Вообще, есть секрет, ну, как питаться капсулами. С помощью пуговицы. Средство надежное, надо просто привыкнуть.
Я достал из-под ворота шнурок с круглой серебряной пуговицей. Пуговицу подарил мне отец, уже давно подарил, и пользоваться научил. Надо забросить пуговицу на язык и пососать ее минуты три. Во-первых, микробы перемрут, во-вторых, рот очень скоро наполнится слюной. Она смягчит глотку, и капсулы проскочат легко.
Это на самом деле так. Я пожевал пуговицу, выделил надлежащее количество слюны, после чего проглотил капсулы. Запил глоточком воды, подождал. Сделал пятнадцать приседаний для того, чтобы капсулы начали усваиваться. Выпил еще. Вода воняла железом и была кисловата на вкус, я этого не замечал, но знал, что она такая. Когда люди возвращаются из рейдов, они нашу воду не могут пить, с некоторыми даже дегидрация происходит. Потом, конечно, привыкают.
Отец говорит, что настоящая вода совершенно безвкусная. Он привозил мне и матери ее попробовать в бутылке, но я так и не понял, в чем ее преимущества – после перехода вода пахла пластиком и была похожа на нашу обычную.
До выхода оставалось двадцать минут, я лег на койку и поставил носитель. Мультфильмы. Про бобров. Бобры были какими-то дурацкими, суетились, дрались и бегали туда-сюда, вряд ли настоящие бобры себя так ведут. Я этот носитель уже четыре раза смотрел, и все равно мне нравилось. Обменяю сегодня у Бугера, у него есть мультфильмы про медведей, про них я еще не видел. Хотя я заметил, что многие мультфильмы придуманы по одним и тем же схемам – все куда-то несутся и лупят друг друга по головам, наверное, это такие мультфильмовые традиции.
Конечно, вместо мультфильмов надо бы зарядку сделать, но лень мне сегодня было. Я вообще от родителей недавно отсоединился, четыре месяца только, живу теперь в одиночестве, а поэтому немножечко расслабился. Когда я с родителями обитал, отец каждый день заставлял меня зарядку исполнять, зарядка полезна – это во-первых, а во-вторых, зарядка просто необходимая вещь в процессе подготовки к рейду. Конечно, мы не голыми туда полезем, в комбинезонах, но все равно сердце должно адаптироваться, укрепиться как следует. Потому что если сердце слабое, оно взорвется в первые же минуты по прибытии, такие случаи бывали.
У меня сердце крепкое, отец следил за этим, проверял меня чуть ли не каждый год, так что со здоровьем у меня все как нарочно.
Со здоровьем в порядке, и я немного ленюсь. Зарядку делаю через раз. Смотрю мультфильмы. Особенно…
Под потолком замигала лампочка. Желтая. Пора. Я рывком выскочил из койки, влез в комбинезон, пожелал сам себе удачи и уже через час шагал по узкому железному коридору к ангару, в котором стояли драги. Навстречу вяло спешила ночная смена, от нее пахло маслом и кислым потом, люди пошатывались и меня то и дело цепляли, так что пока я добрался до своего ангара, у меня ребра разболелись от их толчков, а голова разболелась от их усталости.
В ангаре меня уже поджидал жизнерадостный Бугер.
Бугер работал на соседней драге, он мне вроде как приятель. Младше на полтора года, а такой рослый, крепкий. Умный тоже. И активный. Мне изо всех наших Бугер больше всего нравится, ничего Бугер парень, ну, во время отдыха поговорить там или после работы на верхние уровни сбегать… Ну, или даже на нижние. Бугер отлично пещерные грибы ищет. Правда, их можно только совсем молодые есть, если они пару дней простоят, то уже набираются активности, и лучше к ним даже не подходить, а молодые ничего, вкусные, особенно если их солью еще натереть и на секунду под настоящее солнце выставить.
Бугер увидел, что я вошел, и поспешил ко мне.
– Говорят, скоро уходим! – прошептал он. – Скоро! Совсем скоро рейд! Может даже в этом месяце! Ты представляешь? Рейд!
Я поглядел на Бугера равнодушно и спросил:
– Тебя что, опять сновидения мучили? Ты бы с этим поосторожнее, Бугер, со сновидениями. Знаешь, они до добра не доводят…
– Какие сновидения? Никаких сновидений, все верно, все на самом деле. Морозильники пусты, мне говорил Капалидис…
– Молчал бы ты, Бугер, – перебил я. – Ты же знаешь, что бывает за распространение сплетен. Запрут на два года в Постоянную Экспедицию, вернешься домой без кожи. И без рожи!
– А это не сплетни никакие! – тут же ответил Бугер. – Какие сплетни, это же понятно каждому здравомыслящему человеку! Последний рейд когда был? Почти десять лет прошло…
– И откуда Капалидис знает про морозильники, он же сейсмолог? – опять перебил я.
– Сейсмолог, – подтверждающее кивнул Бугер. – Горный удар помнишь? Около месяца назад?
– Ну, помню, и что?
– В морозильниках трещина появилась, Капалидиса вызывали оценить – пойдет трещина дальше или нет. Ну, трещина неопасная, бетоном можно залить, а вот стеллажи почти пусты… Нет ничего.
Появился Ризз. Бугер замолчал. Ризз был человек надежный вообще-то, не стукач, но кто его знает? Он мог нам завидовать вполне – его-то самого в рейд больше никогда не возьмут, а у нас все рейды впереди. Мог из вредности донести… И вообще, перед рейдом надо вести себя осторожно. Все напряжены, озлоблены как-то, так и рады подраться. Подерешься – и на месяц в Постоянную Экспедицию, разведывать полезные ископаемые. И никакого рейда тогда точно не увидишь. И придется еще десять лет ждать.
– Есть такие мультфильмы, которые не короткие, – громко сказал Бугер. – Они длинные, и в них рассказываются настоящие большие истории.
– Ерунда, – так же громко возразил я. – Нет никаких больших мультфильмов, это все сказочки.
Слыхивал я такие истории. Про большие мультфильмы. Говорили, что таких даже много есть, и все про разное там рассказывается. Про животных есть, про игрушки ожившие, даже про каких-то доисторических ящеров, которые скакали, когда еще никаких людей не было. Но никто пока почему-то таких мультфильмов не находил.
– Ризз, как ты думаешь, есть длинные мультфильмы? – спросил я.
Ризз угрюмо помотал головой, почесал башку, с презрительным видом прошествовал к драгам.
– Дурак ты, Бугер, – вздохнул я. – Мелешь всякую чушь. Вообще, история про длинные мультфильмы в списке опасных сплетен. Ты в курсе?
Бугер промолчал.
– Ты бы еще про фильмы рассказал!
– Я видел один такой, – вдруг выдал Бугер. – Фильм. Не мультфильм, а именно фильм.
Я огляделся. Вот за истории про фильмы точно можно угодить в Постоянную Экспедицию. История про фильмы не в списке опасных сплетен, она в списке запрещенных сплетен. А этот дурачок Бугер мелет разное… Нет, совсем мозгов нет у парня, а умный вроде бы… Хотя это можно понять, его одна мать воспитывала, а без отца расти сложно.
– Ты чего городишь?! – прошептал я. – Совсем свихнулся, что ли?
– Я видел такой, – повторил Бугер.
– Заткнись, Бугер! Заткнись немедленно!
Бугер кивнул.
– Может, за грибами сходим, а? – предложил он. – После работы?
– Нет уж, – отказался я, – лучше потом, когда вернемся. Не хочется по пещерам лазить, можно ногу сломать, а я сейчас не хочу.
– Верно, – согласился Бугер. – Со сломанной ногой в рейд не возьмут. Я лучше тогда отосплюсь. Если возьмут, там ведь не поспишь…
– Я, если меня возьмут, буду мульты искать, – сообщил мне Бугер. – Мульты, книжки и конфеты. Знаешь, Ризз рассказывал, что там есть такие места, где конфеты лежат целыми кучами и по-много. Найдешь и можешь конфетами хоть обожраться.
– Конфеты надо сдавать, – напомнил я.
– Нет, это понятно, что их надо сдавать, я буду их сдавать. Но ведь и самому их тоже можно есть. Все едят. И привозить немного можно…
– Можно, – согласился я. – Но если у корабля будет перегруз, как ты думаешь, что выкинут – тебя или конфеты? Я думаю, что не конфеты…
Выкинут не конфеты, конечно. И не Бугера, конечно. Выкинут мультфильмы. Мне совсем не хотелось, чтобы выкинули мультфильмы.
– Выкинут не конфеты, – сказал я. – Совсем не конфеты.
Но Бугер предпочел не услышать это мое замечание, продолжил мечтать:
– А есть такие места, в которых конфеты в расплавленном виде. В таких чанах, вроде больших кастрюль. Ты можешь представить огромный чан с конфетами?! Плохо только, что эти чаны встречаются ужасно редко. На пять рейдов один чан. Но все-таки встречаются. Вот что я буду искать! Конфетные чаны…
– Будешь искать то, что прикажут искать, – разочаровал его я. – Например, гвозди.
– Гвозди? Зачем нам гвозди? Куда ты собираешься эти гвозди заколачивать?
Я хотел сказать, что собираюсь заколачивать гвозди в его деревянную башку, но не стал. Побоялся накаркать. Скажешь, что гвозди придется собирать, – и тебя на самом деле на гвозди пошлют. Вот в прошлый рейд была группа, которая заготавливала дерево. А в этот рейд возьмут и отправят собирать гвозди. Чтобы вбивать их в дерево. Делать табуретки.
Нет, гвозди – это не то, что мечтаешь искать в первом рейде, совсем не то.
– И вообще, Бугер, тебя вряд ли возьмут, – сказал я.
– Почему это?
– Ты дылда. Слишком высокий. Высоких в рейды не берут, в рейд идут только коротышки.
– Я не высокий совсем, – возразил Бугер. – Я тебя всего на чуть повыше.
Он встал со мной рядом. Выше меня почти на голову. Нет, конечно, по большому счету Бугер тоже невысокий. Но надо же его позлить. Испортить настроение.
– Вот видишь, – сказал я, – а ты говоришь невысокий. На две головы меня выше. В прошлый раз Межакса не взяли, а он тебя пониже.
– У него сердце больное. А я здоровый.
– Здоровый… Вообще, хватит болтать, Бугер, – сказал я. – Давай работать.
– Давай, – закивал Бугер. – Работать должен каждый, кто не работает, тот не получает пищевые капсулы.
– Это точно, – сказал я.
И мы стали работать. И в этом не было ничего интересного. А вечером того дня мать подарила мне свитер! Тогда-то я окончательно понял, что рейд состоится. И что меня возьмут. Возьмут! Всем, кто первый раз идет в рейд, дарят свитер. Такая традиция. И вещь полезная, в рейде бывает холодно. Вообще-то, там всегда холодно, гораздо холодней, чем у нас. Поэтому одеваться следует тепло, а свитер самая лучшая одежда. Настоящий, шерстяной, из горных коз планеты.
Мать молча подарила свитер и, так ничего и не сказав, ушла. Она вообще не любит разговаривать, в этом они с отцом похожи. А может, мать просто волновалась. Когда отец уходил в рейды, она всегда волновалась. Я знаю, она даже просилась как-то вместе с ним в рейд, но ее, конечно, не пустили. Потому что рейд – это не прогулка, это занятие для мужчин. Да даже и мужчины рейд переносят плохо. Насколько я знаю, женщины ходили в рейд всего лишь один раз, и ничем хорошим это не закончилось. Из пятерых не вернулась ни одна. Необъяснимо стремительный остеопороз, переломы костей, переломы позвоночника, кровоизлияния, прогрессирующий тромбофлебит…
Рейд – это рейд, опасное дело, не место для женщин.
Мать ушла, а я сидел на койке в свитере. Жарко.
А потом заглянул отец. Настроен серьезно, по очкам видно. Когда отец намечает серьезную беседу, он всегда надевает очки. Чтобы не было заметно, как он волнуется, очки у него плохо проницаемые. У нас тут у всех очки солнцезащитные, но у отца очки тройные, по особому заказу сделанные, а между линзами залита горная смола.
Отец уселся на раскладушку и сказал сразу, безо всяких предисловий:
– Через пять дней уходим. Плюс минус.
Жаль. Жаль, что все получилось не так, как я придумывал. Не очень торжественно.
– Через пять каких дней? – спросил я. – Локальных или…
– Или. Сегодня объявили о рейде. Значит, все, кто идут в рейд, переходят на время рейда, так что привыкай. Помнишь, как надо?
– Умножать на четыре, – тут же ответил я. – Наш день – четыре рейдовых.
В рейде время идет дольше. Потому что планета обращается вокруг Солнца в четыре раза дольше, чем наш мир. Если бы я жил на планете, мне бы было тринадцать тамошних лет, смешно даже…
– Твой приятель тоже идет, кстати, – сказал отец.
– Бугер?
Отец кивнул.
– Постараюсь, чтобы вы попали в один экипаж, – сказал он.
Спасибо. Я хотел поблагодарить отца, но удержался – отец не любил такого. Поэтому я просто кивнул.
– А почему…
Я хотел спросить, почему не предупредили как обычно, за месяц, а еще лучше за два, чтобы все успели как следует подготовиться и настроиться, чтобы все было правильно.
– Активность, – отец указал пальцем в потолок. – Активность повысилась, пятна на Солнце дрейфуют. К тому же скоро осень, а осень – это самый удачный период…
Осень. Там осень.
– Решено идти сейчас, – сказал отец. – Благоприятное расположение, сэкономим топливо…
– Да у нас гелия – под ногами валяется! Полно!
Это точно. После Лучистого Озера нам даже обогащать ничего не надо – просто собирай, прессуй в брикеты да на склады складывай. Гелия хватит на тысячи лет – сокровища солнечного ветра, дармовая энергия. Чего экономить? Лучше бы вместо гелия была вода…
Родник.
– Так и раньше думали, – сказал отец, – что всего полно… Ошибались. Да и неважно это, разговоры все. Решено, что идем сейчас. Без вопросов.
– Да мне только и лучше, – сказал я.
Мне на самом деле лучше. От драги я уже устал, не просто устал, смотреть на нее не могу. И руки болят, и все болит.
Скоро рейд.
Уже почти месяц, как мы перешли на рацион «В». Вместо пяти капсул все получают четыре. Четыре капсулы – это тоже ничего, жить можно. Вот если три, то с жизнью возникают сложности – голова кружится и руки дрожат. А если голова начинает кружиться и руки начинают дрожать, на драге работать уже нельзя, не допустят по технике безопасности – под гусеницы затянет, потом по отвалам кусочков не собрать. А если не будешь работать, переведут вообще на три капсулы как иждивенца. С трех капсул уже не руки, уже под коленками дрожит и не очень весело. Посиди-ка четыре месяца на трех капсулах, станешь как смерть! От трех месяцев на трех капсулах даже загар начинает рассасываться.
И депрессия. Невесело, одним словом.
Вообще, четыре капсулы означают только одно – скоро рейд. Очень скоро, возможно через месяц, а может, даже через две недели – если повезет.
Рейд. Я уже взрослый человек, мне уже пятьдесят два локальных, я уже могу участвовать. Вполне. Я подхожу. По всем параметрам. Здоровье у меня нормальное, сердце мощное, я невысокий. Это тоже очень важно, рост то есть. Рослых ребят в рейд не берут, только низеньких. Низким легче адаптироваться. Мне вот повезло, я низкий, в отца, в деда. И могу ходить в рейды.
Рейд – это самое лучшее. Люди годами сидят по норам, а это нелегко очень. Особенно для старых. Если тебе двести лет, тяжело ощущать сорок метров железа над головой, тяжело находиться в помещении, в котором можно только стоять или лежать, а ходить уже нельзя, сразу в стены упрешься. А я вот, наоборот, как раз только такие помещения и люблю, чтобы места поменьше, чтобы шевелиться негде было, чтобы тепло. А многие мучаются. А я не мучаюсь: мне что мало места, что много – все равно.
Внизу плохо, на поверхности тоже несладко. Неделя на поверхности – это наказание сущее, я-то знаю, чуть зазевался, и все – и солнечная болезнь, янтарный поцелуй. А ее лечить – одна мука, у меня два раза была. Уколы в глаза, пот, тошнит все время, и в зрачках все время солнце, солнце, солнце, и в голове солнце. А чешутся глаза как – руки приходится за спиной связывать. А один парень вообще себе глаз по глупости вычесал. Так что поверхность – это для суровых ребят с толстой шкурой и крепкими нервами.
Да и вообще жить у нас тяжело. Привыкаешь, но тяжело.
Так что рейда ждут все. А я особенно жду, я ведь никогда еще не ходил. Никуда не ходил, ни по горизонтали, ни по вертикали. Я вообще дальше чем на пять километров от базы не удалялся. Да дальше и некуда тут удаляться, вокруг распадки, ущелья и каньоны и трещины, гиблые места, столько людей там полегло. А Лабиринт? Чтобы пройти через него, надо экспедицию организовывать настоящую! С танками. С генераторами. Железную дорогу тянуть надо. Так что горизонтали закрыты, у нас никто по горизонталям особо и не ходит, если не считать Постоянную Экспедицию, но это особая тема.
Ну а вниз иногда еще можно прогуляться, по вертикали, по старым пещерам, – это да. Но туда особо далеко не продвинешься, там совершенно жарко и радиация неконтролируемая и вообще как-то страшно… Говорят, там духи есть. Вернее, дух. Каменная Мать. Человек идет, прислоняется к стене, прилипает, а стена эта потом начинает впитывать его прямо через комбинезон. Потом идут искать, находят комбинезон, а человека в нем нет. Взял будто и ушел. Страшная вещь. Тогда говорят, что Каменная Мать взяла человека в свое войско. А еще говорят, что можно Каменную Мать задобрить, надо просто знать особые слова или стихи, и если тебе повезет и скажешь ты нужные слова, Мать покажет тебе Родник.
Это, конечно, легенда. Ну, не про Мать, в Мать я еще могу как-то поверить, такое вполне может случиться, в Родник вот не могу. Не могу.
Хотя слухи возникают – то тут, то там вроде бы кто-то что-то видел, вроде бы кто-то шагал по заброшенной пещере, подцепил ногой камень, и из-под него побежала водичка. Или нашли мертвого человека в одной из дальних пещер, а в кармане комбинезона у него была карта, и эта якобы карта указывала на Родник.
Нет никакого Родника, не может этого быть. Какой Родник здесь, у нас?
Ерунда. Но люди верят.
А есть еще черные молнии. Некоторые считают, что они тоже духи, но это предрассудки – никакие это не духи, просто шаровые молнии, но почему-то черного цвета. После молний от человека даже комбинезона не остается, одни расплавленные клапаны.
А есть…
Я могу много порассказать, раньше со мной на драге старый Ризз работал, так он эти истории выдавал без перерыва. Стоило ему только чуть зацепиться, как он начинал болтать и не останавливался, пока не засыпал. Про рейды тоже много рассказывал, он знатный рейдер был в свое время. Как они с моим отцом вместе ходили, как интересно было, как он своей дочке привез мультфильмов целую коробку… Я, кстати, эти мультфильмы видел – очень хорошие, красивые, не царапанные, картинка отличная, все бегают.
Еще Ризз все время жалел, что его больше в рейд не возьмут, он уже немолодой дядечка, ему, наверное, уже под триста, из него уже порода толченая сыплется. Но в глазах огонь такой, энтузиазм бурлит, как плазма на солнце, интересный старик. Больше Ризза мне только отец про рейды рассказывал, правда, несколько не так, как Ризз. Ризз все в таких восторженных красках передавал, а отец, наоборот, про всякие лишения, про опасности, про героизм. Я стал мечтать о рейде тогда, когда научился ходить. Мечтал, как пойду в рейд, как там все будет, как я прославлюсь, как потом мне поручат командовать четверкой, а потом, может быть, и самим рейдом, но это не скоро, а скоро я стану охотником…
Мечтал, как любой нормальный мальчишка у нас мечтает. И поэтому, когда урезали паек до четырех капсул, я понял, что надо готовиться.
Я представлял момент, когда мне сообщат, что я имею право отправиться в рейд. Отец подойдет и будет долго говорить о вещах, совсем к рейду не относящихся. О выработке, о проблемах на обогатительной фабрике, о том, что солнечная активность медленно, но растет и надо увеличивать толщину купола, о трубах, об опреснителях и конденсаторах, еще о тысяче разных вещей, которые надо починить, наладить, перемонтировать и о которых можно беседовать бесконечно. Я буду слушать с озабоченным видом, кивать в нужных местах, что-то советовать…
А потом отец как бы между делом скажет, что через пять дней рейд и я в списках. И тут важно не уронить себя. Не завопить от радости, не подпрыгнуть, важно принять это спокойно и с достоинством.
Я постараюсь. Кивну тоже как бы между делом, а потом изложу отцу свои идеи по усовершенствованию работы опреснителя. Мы поговорим и разойдемся.
И я продолжу подготовку.
Хотя готовиться особенно нечего, я готов уже давно, как всякий нормальный парень. Я могу проснуться среди ночи, погрузиться в корабль и отправиться в рейд. Хоть сейчас. Я смогу…
Я разволновался. Я стал представлять. Я видел переход, видел рейд, видел все в мельчайших подробностях, видел себя и своих товарищей, видел возвращение и как нас будут встречать, как засияют гордостью глаза матери, как Эн улыбнется, а я подарю ей…
Что подарить? Что? Вообще надо приподнести что-то очень интересное, это считается хорошим тоном. Обычно все стараются привезти драгоценности, то есть украшения разные. Отец когда-то привез матери браслет из настоящего золота. Я думаю тоже что-нибудь такое подарить. Браслет. Или цепочку с камнями. А еще неплохо шкатулку. В шкатулку можно много интересных вещей положить. Да, шкатулка – это неплохо. И мультфильмы привезти. А вдруг мы все-таки с Эн поженимся? Конечно, не сейчас, лет через двадцать, тогда нам мультфильмы пригодятся…
Я вдруг подумал, что к тому моменту я успею уже в несколько рейдов сходить. Ну, еще в один точно. И смогу привезти еще что-нибудь из украшений, ну, если повезет. И смогу подарить Эн не только шкатулку, но еще и цепочку…
Да, и книжки! У нас ведь наверняка будут дети. И Эн будет показывать им мультфильмы, мультфильмами нужно запасаться. После Большого Пожара у нас анимации почти не осталось, очень много сгорело, почти вся коллекция. Так что теперь из рейдов почти все тянут мультфильмы. Ну, если язык подходит – некоторые мультфильмы ведь на таких языках сделаны, что у нас даже самый умный – Ванделер – не может перевести, а он уж человек знающий.
Эн любит мульты смотреть. Я тоже люблю. Отец нет, мультфильмы он не одобряет, а чтение наоборот, он у нас редкий. А Эн вообще кружок мультфильмолюбителей ведет, девчонки собираются по вечерам, обмениваются носителями, разговаривают, обсуждают, просматривают совместно. Я как-то пошел, но после драги было тяжело понимать, я уснул, захрапел. Эн на меня обиделась и с тех пор на заседания мультфильмолюбов не приглашала.
Тогда я со зла записался в кружок книголюбов. Я книги тоже люблю, но по-своему, не такие, где читать надо, а где лучше смотреть, иллюстрированные. Но в кружке мне нравилось, туда ходили люди уже постарше, и многие тоже засыпали, не я один был такой. Там в конце комнаты были даже такие кресла предусмотрены для тех, кто засыпает. Мне там нравилось. И полезно, и атмосфера такая спокойная, сначала про книги слушаешь, потом спишь, и все интеллигентно – никто тебя не будит, можешь спать хоть до следующего утра.
Я вспомнил про книги, включил светильничек, достал из-под койки свою любимую. Толстая, на хорошей бумаге, отец давно ее еще привез. Раньше на книге были толстые блестящие обложки, но их из-за экономии веса отец оторвал еще в рейде. Книга была иллюстрированным путеводителем, в нем рассказывалось и показывалось про разные земли. Места были такие красивые и такие необычные, что в это даже верилось с трудом, трудно было представить, что может существовать столько простора, столько пространства, заполненного воздухом, столько всего.
Особенно мне нравились водопады. Там имелся целый раздел про водопады, с цветными фотографиями. Были представлены самые красивые и самые большие водопады. Что-то фантастическое! Наверное, одна минута жизни даже самого маленького из этих водопадов могла обеспечить нас водой на целый год. Когда я глядел на это ужасающее изобилие, у меня начинала кружиться голова, мне хотелось почему-то петь, хотелось прыгать, какая-то невесомость на меня наваливалась… Вот после таких книг и в Родник начнешь верить.
Вообще, книги – редкость. Отец рассказывал, что когда на планете начались неприятности, кто-то выпустил в воздух особые бактерии, питающиеся бумагой, и бактерии съели большую часть книг. Так что книг мало осталось, но они еще встречаются. И ценятся. Я очень хотел в рейд. Вот Ризз, он говорил, что видел водопады вживую. А отец мой не видел, он в другие места ходил.
Очень часто за просмотром путеводителя я засыпал, и мне снились сны про воду. У нас многие такие сны видят. Про воду, про еду. Некоторых они мучают чуть ли не до потери рассудка, приходится выписывать специальные уколы. Генетическая память – молодые ни дикой воды, ни нормальной еды не видели, а во снах этого много. Только потрогать ничего нельзя, не дается. Но у меня сны редкие и приятные, так что не хочется даже просыпаться. В этот раз мне водопады не снились, мне снился космос, утомительный сон, из моих нелюбимых.
Утром было все как обычно. Проснулся. Пошевелился.
Первым делом капсулы. Это правило. Капсулы надо принимать регулярно, если не делать так, то желудок начинает работать плохо, капсулы не усваиваются и идет омерзительная отрыжка, живот пучит… Я не люблю капсулы, у нас их вообще мало кто любит, однако альтернативы капсулам нет.
Вообще, есть секрет, ну, как питаться капсулами. С помощью пуговицы. Средство надежное, надо просто привыкнуть.
Я достал из-под ворота шнурок с круглой серебряной пуговицей. Пуговицу подарил мне отец, уже давно подарил, и пользоваться научил. Надо забросить пуговицу на язык и пососать ее минуты три. Во-первых, микробы перемрут, во-вторых, рот очень скоро наполнится слюной. Она смягчит глотку, и капсулы проскочат легко.
Это на самом деле так. Я пожевал пуговицу, выделил надлежащее количество слюны, после чего проглотил капсулы. Запил глоточком воды, подождал. Сделал пятнадцать приседаний для того, чтобы капсулы начали усваиваться. Выпил еще. Вода воняла железом и была кисловата на вкус, я этого не замечал, но знал, что она такая. Когда люди возвращаются из рейдов, они нашу воду не могут пить, с некоторыми даже дегидрация происходит. Потом, конечно, привыкают.
Отец говорит, что настоящая вода совершенно безвкусная. Он привозил мне и матери ее попробовать в бутылке, но я так и не понял, в чем ее преимущества – после перехода вода пахла пластиком и была похожа на нашу обычную.
До выхода оставалось двадцать минут, я лег на койку и поставил носитель. Мультфильмы. Про бобров. Бобры были какими-то дурацкими, суетились, дрались и бегали туда-сюда, вряд ли настоящие бобры себя так ведут. Я этот носитель уже четыре раза смотрел, и все равно мне нравилось. Обменяю сегодня у Бугера, у него есть мультфильмы про медведей, про них я еще не видел. Хотя я заметил, что многие мультфильмы придуманы по одним и тем же схемам – все куда-то несутся и лупят друг друга по головам, наверное, это такие мультфильмовые традиции.
Конечно, вместо мультфильмов надо бы зарядку сделать, но лень мне сегодня было. Я вообще от родителей недавно отсоединился, четыре месяца только, живу теперь в одиночестве, а поэтому немножечко расслабился. Когда я с родителями обитал, отец каждый день заставлял меня зарядку исполнять, зарядка полезна – это во-первых, а во-вторых, зарядка просто необходимая вещь в процессе подготовки к рейду. Конечно, мы не голыми туда полезем, в комбинезонах, но все равно сердце должно адаптироваться, укрепиться как следует. Потому что если сердце слабое, оно взорвется в первые же минуты по прибытии, такие случаи бывали.
У меня сердце крепкое, отец следил за этим, проверял меня чуть ли не каждый год, так что со здоровьем у меня все как нарочно.
Со здоровьем в порядке, и я немного ленюсь. Зарядку делаю через раз. Смотрю мультфильмы. Особенно…
Под потолком замигала лампочка. Желтая. Пора. Я рывком выскочил из койки, влез в комбинезон, пожелал сам себе удачи и уже через час шагал по узкому железному коридору к ангару, в котором стояли драги. Навстречу вяло спешила ночная смена, от нее пахло маслом и кислым потом, люди пошатывались и меня то и дело цепляли, так что пока я добрался до своего ангара, у меня ребра разболелись от их толчков, а голова разболелась от их усталости.
В ангаре меня уже поджидал жизнерадостный Бугер.
Бугер работал на соседней драге, он мне вроде как приятель. Младше на полтора года, а такой рослый, крепкий. Умный тоже. И активный. Мне изо всех наших Бугер больше всего нравится, ничего Бугер парень, ну, во время отдыха поговорить там или после работы на верхние уровни сбегать… Ну, или даже на нижние. Бугер отлично пещерные грибы ищет. Правда, их можно только совсем молодые есть, если они пару дней простоят, то уже набираются активности, и лучше к ним даже не подходить, а молодые ничего, вкусные, особенно если их солью еще натереть и на секунду под настоящее солнце выставить.
Бугер увидел, что я вошел, и поспешил ко мне.
– Говорят, скоро уходим! – прошептал он. – Скоро! Совсем скоро рейд! Может даже в этом месяце! Ты представляешь? Рейд!
Я поглядел на Бугера равнодушно и спросил:
– Тебя что, опять сновидения мучили? Ты бы с этим поосторожнее, Бугер, со сновидениями. Знаешь, они до добра не доводят…
– Какие сновидения? Никаких сновидений, все верно, все на самом деле. Морозильники пусты, мне говорил Капалидис…
– Молчал бы ты, Бугер, – перебил я. – Ты же знаешь, что бывает за распространение сплетен. Запрут на два года в Постоянную Экспедицию, вернешься домой без кожи. И без рожи!
– А это не сплетни никакие! – тут же ответил Бугер. – Какие сплетни, это же понятно каждому здравомыслящему человеку! Последний рейд когда был? Почти десять лет прошло…
– И откуда Капалидис знает про морозильники, он же сейсмолог? – опять перебил я.
– Сейсмолог, – подтверждающее кивнул Бугер. – Горный удар помнишь? Около месяца назад?
– Ну, помню, и что?
– В морозильниках трещина появилась, Капалидиса вызывали оценить – пойдет трещина дальше или нет. Ну, трещина неопасная, бетоном можно залить, а вот стеллажи почти пусты… Нет ничего.
Появился Ризз. Бугер замолчал. Ризз был человек надежный вообще-то, не стукач, но кто его знает? Он мог нам завидовать вполне – его-то самого в рейд больше никогда не возьмут, а у нас все рейды впереди. Мог из вредности донести… И вообще, перед рейдом надо вести себя осторожно. Все напряжены, озлоблены как-то, так и рады подраться. Подерешься – и на месяц в Постоянную Экспедицию, разведывать полезные ископаемые. И никакого рейда тогда точно не увидишь. И придется еще десять лет ждать.
– Есть такие мультфильмы, которые не короткие, – громко сказал Бугер. – Они длинные, и в них рассказываются настоящие большие истории.
– Ерунда, – так же громко возразил я. – Нет никаких больших мультфильмов, это все сказочки.
Слыхивал я такие истории. Про большие мультфильмы. Говорили, что таких даже много есть, и все про разное там рассказывается. Про животных есть, про игрушки ожившие, даже про каких-то доисторических ящеров, которые скакали, когда еще никаких людей не было. Но никто пока почему-то таких мультфильмов не находил.
– Ризз, как ты думаешь, есть длинные мультфильмы? – спросил я.
Ризз угрюмо помотал головой, почесал башку, с презрительным видом прошествовал к драгам.
– Дурак ты, Бугер, – вздохнул я. – Мелешь всякую чушь. Вообще, история про длинные мультфильмы в списке опасных сплетен. Ты в курсе?
Бугер промолчал.
– Ты бы еще про фильмы рассказал!
– Я видел один такой, – вдруг выдал Бугер. – Фильм. Не мультфильм, а именно фильм.
Я огляделся. Вот за истории про фильмы точно можно угодить в Постоянную Экспедицию. История про фильмы не в списке опасных сплетен, она в списке запрещенных сплетен. А этот дурачок Бугер мелет разное… Нет, совсем мозгов нет у парня, а умный вроде бы… Хотя это можно понять, его одна мать воспитывала, а без отца расти сложно.
– Ты чего городишь?! – прошептал я. – Совсем свихнулся, что ли?
– Я видел такой, – повторил Бугер.
– Заткнись, Бугер! Заткнись немедленно!
Бугер кивнул.
– Может, за грибами сходим, а? – предложил он. – После работы?
– Нет уж, – отказался я, – лучше потом, когда вернемся. Не хочется по пещерам лазить, можно ногу сломать, а я сейчас не хочу.
– Верно, – согласился Бугер. – Со сломанной ногой в рейд не возьмут. Я лучше тогда отосплюсь. Если возьмут, там ведь не поспишь…
– Я, если меня возьмут, буду мульты искать, – сообщил мне Бугер. – Мульты, книжки и конфеты. Знаешь, Ризз рассказывал, что там есть такие места, где конфеты лежат целыми кучами и по-много. Найдешь и можешь конфетами хоть обожраться.
– Конфеты надо сдавать, – напомнил я.
– Нет, это понятно, что их надо сдавать, я буду их сдавать. Но ведь и самому их тоже можно есть. Все едят. И привозить немного можно…
– Можно, – согласился я. – Но если у корабля будет перегруз, как ты думаешь, что выкинут – тебя или конфеты? Я думаю, что не конфеты…
Выкинут не конфеты, конечно. И не Бугера, конечно. Выкинут мультфильмы. Мне совсем не хотелось, чтобы выкинули мультфильмы.
– Выкинут не конфеты, – сказал я. – Совсем не конфеты.
Но Бугер предпочел не услышать это мое замечание, продолжил мечтать:
– А есть такие места, в которых конфеты в расплавленном виде. В таких чанах, вроде больших кастрюль. Ты можешь представить огромный чан с конфетами?! Плохо только, что эти чаны встречаются ужасно редко. На пять рейдов один чан. Но все-таки встречаются. Вот что я буду искать! Конфетные чаны…
– Будешь искать то, что прикажут искать, – разочаровал его я. – Например, гвозди.
– Гвозди? Зачем нам гвозди? Куда ты собираешься эти гвозди заколачивать?
Я хотел сказать, что собираюсь заколачивать гвозди в его деревянную башку, но не стал. Побоялся накаркать. Скажешь, что гвозди придется собирать, – и тебя на самом деле на гвозди пошлют. Вот в прошлый рейд была группа, которая заготавливала дерево. А в этот рейд возьмут и отправят собирать гвозди. Чтобы вбивать их в дерево. Делать табуретки.
Нет, гвозди – это не то, что мечтаешь искать в первом рейде, совсем не то.
– И вообще, Бугер, тебя вряд ли возьмут, – сказал я.
– Почему это?
– Ты дылда. Слишком высокий. Высоких в рейды не берут, в рейд идут только коротышки.
– Я не высокий совсем, – возразил Бугер. – Я тебя всего на чуть повыше.
Он встал со мной рядом. Выше меня почти на голову. Нет, конечно, по большому счету Бугер тоже невысокий. Но надо же его позлить. Испортить настроение.
– Вот видишь, – сказал я, – а ты говоришь невысокий. На две головы меня выше. В прошлый раз Межакса не взяли, а он тебя пониже.
– У него сердце больное. А я здоровый.
– Здоровый… Вообще, хватит болтать, Бугер, – сказал я. – Давай работать.
– Давай, – закивал Бугер. – Работать должен каждый, кто не работает, тот не получает пищевые капсулы.
– Это точно, – сказал я.
И мы стали работать. И в этом не было ничего интересного. А вечером того дня мать подарила мне свитер! Тогда-то я окончательно понял, что рейд состоится. И что меня возьмут. Возьмут! Всем, кто первый раз идет в рейд, дарят свитер. Такая традиция. И вещь полезная, в рейде бывает холодно. Вообще-то, там всегда холодно, гораздо холодней, чем у нас. Поэтому одеваться следует тепло, а свитер самая лучшая одежда. Настоящий, шерстяной, из горных коз планеты.
Мать молча подарила свитер и, так ничего и не сказав, ушла. Она вообще не любит разговаривать, в этом они с отцом похожи. А может, мать просто волновалась. Когда отец уходил в рейды, она всегда волновалась. Я знаю, она даже просилась как-то вместе с ним в рейд, но ее, конечно, не пустили. Потому что рейд – это не прогулка, это занятие для мужчин. Да даже и мужчины рейд переносят плохо. Насколько я знаю, женщины ходили в рейд всего лишь один раз, и ничем хорошим это не закончилось. Из пятерых не вернулась ни одна. Необъяснимо стремительный остеопороз, переломы костей, переломы позвоночника, кровоизлияния, прогрессирующий тромбофлебит…
Рейд – это рейд, опасное дело, не место для женщин.
Мать ушла, а я сидел на койке в свитере. Жарко.
А потом заглянул отец. Настроен серьезно, по очкам видно. Когда отец намечает серьезную беседу, он всегда надевает очки. Чтобы не было заметно, как он волнуется, очки у него плохо проницаемые. У нас тут у всех очки солнцезащитные, но у отца очки тройные, по особому заказу сделанные, а между линзами залита горная смола.
Отец уселся на раскладушку и сказал сразу, безо всяких предисловий:
– Через пять дней уходим. Плюс минус.
Жаль. Жаль, что все получилось не так, как я придумывал. Не очень торжественно.
– Через пять каких дней? – спросил я. – Локальных или…
– Или. Сегодня объявили о рейде. Значит, все, кто идут в рейд, переходят на время рейда, так что привыкай. Помнишь, как надо?
– Умножать на четыре, – тут же ответил я. – Наш день – четыре рейдовых.
В рейде время идет дольше. Потому что планета обращается вокруг Солнца в четыре раза дольше, чем наш мир. Если бы я жил на планете, мне бы было тринадцать тамошних лет, смешно даже…
– Твой приятель тоже идет, кстати, – сказал отец.
– Бугер?
Отец кивнул.
– Постараюсь, чтобы вы попали в один экипаж, – сказал он.
Спасибо. Я хотел поблагодарить отца, но удержался – отец не любил такого. Поэтому я просто кивнул.
– А почему…
Я хотел спросить, почему не предупредили как обычно, за месяц, а еще лучше за два, чтобы все успели как следует подготовиться и настроиться, чтобы все было правильно.
– Активность, – отец указал пальцем в потолок. – Активность повысилась, пятна на Солнце дрейфуют. К тому же скоро осень, а осень – это самый удачный период…
Осень. Там осень.
– Решено идти сейчас, – сказал отец. – Благоприятное расположение, сэкономим топливо…
– Да у нас гелия – под ногами валяется! Полно!
Это точно. После Лучистого Озера нам даже обогащать ничего не надо – просто собирай, прессуй в брикеты да на склады складывай. Гелия хватит на тысячи лет – сокровища солнечного ветра, дармовая энергия. Чего экономить? Лучше бы вместо гелия была вода…
Родник.
– Так и раньше думали, – сказал отец, – что всего полно… Ошибались. Да и неважно это, разговоры все. Решено, что идем сейчас. Без вопросов.
– Да мне только и лучше, – сказал я.
Мне на самом деле лучше. От драги я уже устал, не просто устал, смотреть на нее не могу. И руки болят, и все болит.