Страница:
Но за восемь дней до того, как Тимур с Оскаром Штайерманом должны были вылететь в Чили, 7 августа, Вадим Хорт вернулся в Киев. В цинковом гробу.
Сообщили родственникам — сначала родителям, потом жене. Повезли Наталью в аэропорт Борисполь забирать страшный груз.
Когда гроб привезли в морг, полумертвая от шока и отчаяния Наталья Хорт все же настояла, чтобы обшарпаный ящик, доставленный из Сантьяго-де-Чили сначала в Милан, а потом в Киев, открыли в ее присутствии. Она до последнего не хотела верить, что в гробу ее муж. Должна была убедиться в этом, чтобы знать, кого будет хоронить.
После того как гроб открыли, Наталью двое суток держали под надзором врачей. Едва она приходила в сознание, ее начинала бить нервная дрожь.
В цинковом гробу действительно лежало тело Вадима Хорта. Точнее, то, что от него осталось. Не хватало оторванной выше локтя левой руки. На шее, груди и животе видны были глубокие рваные раны. Левая часть лица также была разорвана: вместо уха торчал кровавый обрубок, левая глазница зияла пустотой, а изрядный кусок кожи от верхней части щеки до виска был выдран с мясом, оголив кости черепа. Вадим Хорт выглядел так, будто попал в лапы крупному хищнику. На лице запечатлелась гримаса глубокого ужаса. Его так и похоронили: никакие манипуляции с мышцами лица не помогли избавиться от ужаса, исходящего от мертвого лица. Мышцы окаменели, красноречиво и в то же время безмолвно свидетельствуя о чем-то страшном, что стало предвестником смерти.
Но была еще одна деталь, которая шокировала Наталью (как и всех остальных, кому не повезло присутствовать при опознании трупа) больше, чем перекошенный от ужаса рот и рваные раны, превратившие тело в кровавое месиво, вместе взятые. Волосы у тридцатипятилетнего Вадима Хорта полностью поседели.
XIII
XIV
Прибытие
XV
XVI
XVII
XVIII
Сообщили родственникам — сначала родителям, потом жене. Повезли Наталью в аэропорт Борисполь забирать страшный груз.
Когда гроб привезли в морг, полумертвая от шока и отчаяния Наталья Хорт все же настояла, чтобы обшарпаный ящик, доставленный из Сантьяго-де-Чили сначала в Милан, а потом в Киев, открыли в ее присутствии. Она до последнего не хотела верить, что в гробу ее муж. Должна была убедиться в этом, чтобы знать, кого будет хоронить.
После того как гроб открыли, Наталью двое суток держали под надзором врачей. Едва она приходила в сознание, ее начинала бить нервная дрожь.
В цинковом гробу действительно лежало тело Вадима Хорта. Точнее, то, что от него осталось. Не хватало оторванной выше локтя левой руки. На шее, груди и животе видны были глубокие рваные раны. Левая часть лица также была разорвана: вместо уха торчал кровавый обрубок, левая глазница зияла пустотой, а изрядный кусок кожи от верхней части щеки до виска был выдран с мясом, оголив кости черепа. Вадим Хорт выглядел так, будто попал в лапы крупному хищнику. На лице запечатлелась гримаса глубокого ужаса. Его так и похоронили: никакие манипуляции с мышцами лица не помогли избавиться от ужаса, исходящего от мертвого лица. Мышцы окаменели, красноречиво и в то же время безмолвно свидетельствуя о чем-то страшном, что стало предвестником смерти.
Но была еще одна деталь, которая шокировала Наталью (как и всех остальных, кому не повезло присутствовать при опознании трупа) больше, чем перекошенный от ужаса рот и рваные раны, превратившие тело в кровавое месиво, вместе взятые. Волосы у тридцатипятилетнего Вадима Хорта полностью поседели.
XIII
Пятница, 14 августа, 11:10 (UTC +2)
Терминал «B» международного аэропорта Борисполь
Украина
Штаерман переминался с ноги на ногу у эскалатора, демонстративно громко вздыхал и поглядывал на часы. Чуть в стороне от него стояли Тимур и Алина. Тимур смотрел в пол, девушка — в окно на стоянку перед терминалом.
Время шло. Парочка будто и не собиралась прощаться.
У Штаермана кончилось терпение. Он кашлянул и деликатно, но твердо сказал:
— I think we must go[27].
Тимур посмотрел на чилийца так, словно видел его впервые.
— It’s time[28], — чернявый франт проявил настойчивость. Он реально нервничал. Он не мог позволить себе расслабиться, пока Тимур не пройдет паспортный контроль и не окажется в транзитной зоне аэропорта.
— Сейчас-сейчас, Оскар. Еще чуть-чуть, — отмахнулся Тимур и, набравшись смелости, повернул лицо Алины к себе. — Ну, мне пора. Ты тут… это… не…
Щеки у Алины были горячие, словно она только что вернулась с пляжа.
— Я тебя ненавижу, — она посмотрела ему в глаза.
Тимур понимал, что времени на новый виток скандала уже нет. Он взял Алину за талию, притянул к себе и поцеловал в губы. Девушка не сопротивлялась. Ответила на поцелуй, а потом положила голову Тимуру на грудь.
— Я тебя ненавижу, — повторила она, но в голосе уже не было ни капли злости.
— Я знаю. Я — говно.
— Хуже.
Ощущая под тонкой кофточкой ее мягкую грудь, Тимур почувствовал, что начинает заводиться. Электрическое возбуждение прокатилось по его телу от живота и до шеи. Через секунду ему стали тесны джинсы.
— И надо было тебе вот так ерепениться! — взъерошивая пальцами душистые волосы, прошептал он на ушко Алине. — Мы не увидимся целых два долбаных месяца, а вчера у нас даже не было секса.
— Секса у тебя не будет еще два месяца после возвращения, — изобразила злость брюнетка. Тимур снисходительно усмехнулся. — Я тебе это обещаю, юноша!
— Ну, это мы еще посмотрим. — Тимур сильнее притянул ее к себе.
— Запомни мои слова! — вспыхнула Алина и больно укусила его за шею.
— Хорошо. Только не сердись. Сразу после прилета я тебе напишу, — Тимур засомневался, сможет ли он выйти в Интернет в аэропорту Сантьяго. — Хотя не знаю. Я постараюсь написать из Сантьяго. Если нет, то сразу, как доберусь до места работы.
— Только попробуй не написать!
Штаерман опять кашлянул и положил руку на поручень эскалатора.
— Все, пошел. Я тебя люблю.
— Пока, — Алина послала ему воздушный поцелуй, выдавила из себя улыбку. — Пиши мне, а то я тебе… — и погрозила кулачком.
— Наконец-то, — выдохнул чилиец.
Тимур поднимался на эскалаторе, стоя на три ступеньки ниже Штаермана. Проехав половину пути, он обернулся и помахал Алине рукой. Жест получился неуклюжим. Можно сказать, даже дурацким. Алина хихикнула и показала ему язык.
Вряд ли она бы так резвилась, если бы знала, что писем от любимого не будет…
Терминал «B» международного аэропорта Борисполь
Украина
Штаерман переминался с ноги на ногу у эскалатора, демонстративно громко вздыхал и поглядывал на часы. Чуть в стороне от него стояли Тимур и Алина. Тимур смотрел в пол, девушка — в окно на стоянку перед терминалом.
Время шло. Парочка будто и не собиралась прощаться.
У Штаермана кончилось терпение. Он кашлянул и деликатно, но твердо сказал:
— I think we must go[27].
Тимур посмотрел на чилийца так, словно видел его впервые.
— It’s time[28], — чернявый франт проявил настойчивость. Он реально нервничал. Он не мог позволить себе расслабиться, пока Тимур не пройдет паспортный контроль и не окажется в транзитной зоне аэропорта.
— Сейчас-сейчас, Оскар. Еще чуть-чуть, — отмахнулся Тимур и, набравшись смелости, повернул лицо Алины к себе. — Ну, мне пора. Ты тут… это… не…
Щеки у Алины были горячие, словно она только что вернулась с пляжа.
— Я тебя ненавижу, — она посмотрела ему в глаза.
Тимур понимал, что времени на новый виток скандала уже нет. Он взял Алину за талию, притянул к себе и поцеловал в губы. Девушка не сопротивлялась. Ответила на поцелуй, а потом положила голову Тимуру на грудь.
— Я тебя ненавижу, — повторила она, но в голосе уже не было ни капли злости.
— Я знаю. Я — говно.
— Хуже.
Ощущая под тонкой кофточкой ее мягкую грудь, Тимур почувствовал, что начинает заводиться. Электрическое возбуждение прокатилось по его телу от живота и до шеи. Через секунду ему стали тесны джинсы.
— И надо было тебе вот так ерепениться! — взъерошивая пальцами душистые волосы, прошептал он на ушко Алине. — Мы не увидимся целых два долбаных месяца, а вчера у нас даже не было секса.
— Секса у тебя не будет еще два месяца после возвращения, — изобразила злость брюнетка. Тимур снисходительно усмехнулся. — Я тебе это обещаю, юноша!
— Ну, это мы еще посмотрим. — Тимур сильнее притянул ее к себе.
— Запомни мои слова! — вспыхнула Алина и больно укусила его за шею.
— Хорошо. Только не сердись. Сразу после прилета я тебе напишу, — Тимур засомневался, сможет ли он выйти в Интернет в аэропорту Сантьяго. — Хотя не знаю. Я постараюсь написать из Сантьяго. Если нет, то сразу, как доберусь до места работы.
— Только попробуй не написать!
Штаерман опять кашлянул и положил руку на поручень эскалатора.
— Все, пошел. Я тебя люблю.
— Пока, — Алина послала ему воздушный поцелуй, выдавила из себя улыбку. — Пиши мне, а то я тебе… — и погрозила кулачком.
— Наконец-то, — выдохнул чилиец.
Тимур поднимался на эскалаторе, стоя на три ступеньки ниже Штаермана. Проехав половину пути, он обернулся и помахал Алине рукой. Жест получился неуклюжим. Можно сказать, даже дурацким. Алина хихикнула и показала ему язык.
Вряд ли она бы так резвилась, если бы знала, что писем от любимого не будет…
XIV
Пятница, 14 августа, 15:34 (UTC +1)
Терминал 4 международного аэропорта Барахас
Мадрид, Испания
Самолет испанской авиакомпании «Iberia» должен был вылететь в Сантьяго-де-Чили в 00:10. Оскар и Тимур пообедали, после чего оставалось только ждать. От нечего делать Тимур включил ноутбук, чтобы попробовать через вай-фай войти в Интернет. Нашел канал без пароля и подключился.
— Эй, амиго! — вдруг обратился к нему Штаерман. После того как в аэропорту Киева они прошли паспортный контроль, чилиец сменил тон и стал вести себя уже не как строгий работодатель, а как рабовладелец. — Побудь здесь. Мне надо подобрать тут еще одного пассажира.
— Кто-то еще летит с нами?
— А ты думал, ты один такой умный?
Тимур вошел на свою страницу на почтовом сервере ukr.net. В папке «Входящие» висело 24 непрочитанных письма. Бо́льшая часть касалась работы. Тимур не стал их читать. В ближайшее время у него будет над чем ломать голову. Зачем тратить время и силы, отвлекаясь на проекты «TTP Technologies»? Несколько сообщений пришло с Facebook. Он быстро с ними разобрался.
После этого непрочитанным осталось всего одно письмо. Отправитель — Natalie1976, тема — «Предостережение!».
Что еще за Натали? 1976 скорее всего означает год ее рождения, предположил Тимур. То есть она старше большинства его знакомых и младше всех его начальников. Наверное, это просто спам. Тимур провел пальцем по тачпаду, собираясь открыть письмо. Но тут перед ним возник Оскар Штаерман.
— Вот познакомься, — апатично бросил чилиец по-английски, — это Игорь Емельянов.
Рядом со щеголеватым Штаерманом стоял неряшливо одетый полноватый человек лет сорока.
— Профессор Игорь Емельянов, — ядовито уточнил новоприбывший. Нижняя губа презрительно оттопырена, щеки обвисли, как у бульдога, засаленные волосы падают на лоб.
— А это наш программист, — не обращая внимания на поправку, продолжил Штаерман, — Тимур Коршак.
— О, — с лица русского сошло надменное выражение. — О-о, — снова повторил он, дважды передернув кустистыми бровями.
— Вы говорите по-русски? — спросил Тимур, удивленный реакцией профессора.
— А как мне еще говорить? Не на китайском же?
«Еще один псих», — подумал Тимур, а вслух сказал:
— Откуда вы меня знаете?
— Я тебя не знаю. Мы только что познакомились, забыл?
— Тогда почему такая реакция?
— Какая?
— Это ваше «о-о».
— Я видел твою работу.
Тимур насторожился.
— Прошу прощения, — прервал их разговор Штаерман, — должен сообщить, что мне не удалось достать места в бизнес-классе. Я поздно обратился за билетами в «Iberia».
— Хочешь сказать, что мы полетим в эконом-классе? — завелся толстячок, переходя на английский.
— Именно.
— Посмотри на меня! Как ты это представляешь, Штаерман? Я похож на человека, который способен весь этот долбаный перелет тереться локтями о всякую вонючую деревенщину? Я никуда не полечу! Снимай отель. Когда будут нормальные билеты, тогда и полетим.
На скулах у Штаермана заходили желваки. Но он сдержал себя:
— Мы не можем ждать, профессор. Полетим в эконом-классе. Я взял каждому по три соседних места в конце салона. Конечно, это не кровать в бизнес-классе, но можно поспать и никто не будет толкать локтями.
Емельянов подвигал обвисшими щеками:
— Все так серьезно?
Чилиец кивнул несколько раз подряд.
Пока они препирались, Тимур вернулся к непрочитанному письму. Нажал на клавишу, чтобы открыть текст. Однако письмо не открылось, вместо этого появилась главная страница ukr.net. Видимо, пока он разговаривал с русским, связь с сетью прерывалась, и теперь почтовый сервер снова просил ввести логин и пароль.
Тимур терпеливо набрал их. Это заняло еще минуту.
Открыв свою страницу, он снова подвел курсор к заголовку «Предостережение!». Что-то словно звенело у него в ухе, говорило ему: он должен прочесть это письмо.
Но Емельянов как раз закончил разговор со Штаерманом.
— Ладно, — согласился профессор, — летим в эконом-классе, — и плюхнулся в кресло рядом с Тимуром, толкнув парня локтем и чуть не сбросив ноутбук на пол. Тимур мог бы и возмутиться, если бы не последняя фраза профессора. Она направила мысли в другое русло.
— Вы знаете, куда мы летим? — спросил программист.
Емельянов хмыкнул с видом человека, который знает все:
— Мы летим разгребать кучу дерьма, которая образовалась из-за тебя.
— Послушайте, — Тимур обиделся, оторвавшись от экрана, — если пользователь недоволен работой программиста, то не всегда виноват программист. Как я могу нести ответственность за код, который не я компилировал? Вы не имеете права судить о моей компетентности по обрывкам. Неужели не понимаете: невозможно отредактировать программу, которой не существует? Мне заказали только сырой код…
— Ты, похоже, не врубился в ситуацию, — с легкой грустью в голосе перебил его профессор. — Никто не ставит под сомнение твой профессионализм, никто не упрекает тебя. Там, куда мы летим, возникли проблемы. Судя по спешке, с которой мы туда направляемся, проблемы до черта большие. Но дело не в том, что ты дал маху в концепции или настрочил дырявый код. Все, что сейчас творится в Атакаме, произошло потому, что ты слишком хорошо сделал свою сраную работу. — Русский замолчал, невидящими глазами уставившись прямо перед собой. И повторил: — Слишком хорошо, черт побери.
Профессор снова озадачил Тимура, и парень некоторое время сидел в задумчивости. Пока не услышал длинное «би-и-ип», раздавшееся из динамика ноутбука. Он сигнализировал о том, что заряд батареи снизился до критического уровня. Через секунду экран погас.
Если бы Тимур опустил глаза на экран на минуту раньше и прочел письмо Натальи Хорт, сейчас он бы уже искал нужную стойку, чтобы купить себе билет обратно в Киев. К сожалению, перепалка Штаермана с Емельяновым и слабый сигнал вай-фая помешали ему. Зарядное устройство от ноутбука лежало в сумке, которую он сдал в багаж в Борисполе. Сейчас сумка кочевала между багажными терминалами в недрах Барахаса. Поэтому у Тимура не было никакой возможности подзарядить свой компьютер.
А это было последнее «если бы». Тимур так никогда и не узнает, кто такая Natalie1976 и от чего она хотела его предостеречь.
Терминал 4 международного аэропорта Барахас
Мадрид, Испания
Самолет испанской авиакомпании «Iberia» должен был вылететь в Сантьяго-де-Чили в 00:10. Оскар и Тимур пообедали, после чего оставалось только ждать. От нечего делать Тимур включил ноутбук, чтобы попробовать через вай-фай войти в Интернет. Нашел канал без пароля и подключился.
— Эй, амиго! — вдруг обратился к нему Штаерман. После того как в аэропорту Киева они прошли паспортный контроль, чилиец сменил тон и стал вести себя уже не как строгий работодатель, а как рабовладелец. — Побудь здесь. Мне надо подобрать тут еще одного пассажира.
— Кто-то еще летит с нами?
— А ты думал, ты один такой умный?
Тимур вошел на свою страницу на почтовом сервере ukr.net. В папке «Входящие» висело 24 непрочитанных письма. Бо́льшая часть касалась работы. Тимур не стал их читать. В ближайшее время у него будет над чем ломать голову. Зачем тратить время и силы, отвлекаясь на проекты «TTP Technologies»? Несколько сообщений пришло с Facebook. Он быстро с ними разобрался.
После этого непрочитанным осталось всего одно письмо. Отправитель — Natalie1976, тема — «Предостережение!».
Что еще за Натали? 1976 скорее всего означает год ее рождения, предположил Тимур. То есть она старше большинства его знакомых и младше всех его начальников. Наверное, это просто спам. Тимур провел пальцем по тачпаду, собираясь открыть письмо. Но тут перед ним возник Оскар Штаерман.
— Вот познакомься, — апатично бросил чилиец по-английски, — это Игорь Емельянов.
Рядом со щеголеватым Штаерманом стоял неряшливо одетый полноватый человек лет сорока.
— Профессор Игорь Емельянов, — ядовито уточнил новоприбывший. Нижняя губа презрительно оттопырена, щеки обвисли, как у бульдога, засаленные волосы падают на лоб.
— А это наш программист, — не обращая внимания на поправку, продолжил Штаерман, — Тимур Коршак.
— О, — с лица русского сошло надменное выражение. — О-о, — снова повторил он, дважды передернув кустистыми бровями.
— Вы говорите по-русски? — спросил Тимур, удивленный реакцией профессора.
— А как мне еще говорить? Не на китайском же?
«Еще один псих», — подумал Тимур, а вслух сказал:
— Откуда вы меня знаете?
— Я тебя не знаю. Мы только что познакомились, забыл?
— Тогда почему такая реакция?
— Какая?
— Это ваше «о-о».
— Я видел твою работу.
Тимур насторожился.
— Прошу прощения, — прервал их разговор Штаерман, — должен сообщить, что мне не удалось достать места в бизнес-классе. Я поздно обратился за билетами в «Iberia».
— Хочешь сказать, что мы полетим в эконом-классе? — завелся толстячок, переходя на английский.
— Именно.
— Посмотри на меня! Как ты это представляешь, Штаерман? Я похож на человека, который способен весь этот долбаный перелет тереться локтями о всякую вонючую деревенщину? Я никуда не полечу! Снимай отель. Когда будут нормальные билеты, тогда и полетим.
На скулах у Штаермана заходили желваки. Но он сдержал себя:
— Мы не можем ждать, профессор. Полетим в эконом-классе. Я взял каждому по три соседних места в конце салона. Конечно, это не кровать в бизнес-классе, но можно поспать и никто не будет толкать локтями.
Емельянов подвигал обвисшими щеками:
— Все так серьезно?
Чилиец кивнул несколько раз подряд.
Пока они препирались, Тимур вернулся к непрочитанному письму. Нажал на клавишу, чтобы открыть текст. Однако письмо не открылось, вместо этого появилась главная страница ukr.net. Видимо, пока он разговаривал с русским, связь с сетью прерывалась, и теперь почтовый сервер снова просил ввести логин и пароль.
Тимур терпеливо набрал их. Это заняло еще минуту.
Открыв свою страницу, он снова подвел курсор к заголовку «Предостережение!». Что-то словно звенело у него в ухе, говорило ему: он должен прочесть это письмо.
Но Емельянов как раз закончил разговор со Штаерманом.
— Ладно, — согласился профессор, — летим в эконом-классе, — и плюхнулся в кресло рядом с Тимуром, толкнув парня локтем и чуть не сбросив ноутбук на пол. Тимур мог бы и возмутиться, если бы не последняя фраза профессора. Она направила мысли в другое русло.
— Вы знаете, куда мы летим? — спросил программист.
Емельянов хмыкнул с видом человека, который знает все:
— Мы летим разгребать кучу дерьма, которая образовалась из-за тебя.
— Послушайте, — Тимур обиделся, оторвавшись от экрана, — если пользователь недоволен работой программиста, то не всегда виноват программист. Как я могу нести ответственность за код, который не я компилировал? Вы не имеете права судить о моей компетентности по обрывкам. Неужели не понимаете: невозможно отредактировать программу, которой не существует? Мне заказали только сырой код…
— Ты, похоже, не врубился в ситуацию, — с легкой грустью в голосе перебил его профессор. — Никто не ставит под сомнение твой профессионализм, никто не упрекает тебя. Там, куда мы летим, возникли проблемы. Судя по спешке, с которой мы туда направляемся, проблемы до черта большие. Но дело не в том, что ты дал маху в концепции или настрочил дырявый код. Все, что сейчас творится в Атакаме, произошло потому, что ты слишком хорошо сделал свою сраную работу. — Русский замолчал, невидящими глазами уставившись прямо перед собой. И повторил: — Слишком хорошо, черт побери.
Профессор снова озадачил Тимура, и парень некоторое время сидел в задумчивости. Пока не услышал длинное «би-и-ип», раздавшееся из динамика ноутбука. Он сигнализировал о том, что заряд батареи снизился до критического уровня. Через секунду экран погас.
Если бы Тимур опустил глаза на экран на минуту раньше и прочел письмо Натальи Хорт, сейчас он бы уже искал нужную стойку, чтобы купить себе билет обратно в Киев. К сожалению, перепалка Штаермана с Емельяновым и слабый сигнал вай-фая помешали ему. Зарядное устройство от ноутбука лежало в сумке, которую он сдал в багаж в Борисполе. Сейчас сумка кочевала между багажными терминалами в недрах Барахаса. Поэтому у Тимура не было никакой возможности подзарядить свой компьютер.
А это было последнее «если бы». Тимур так никогда и не узнает, кто такая Natalie1976 и от чего она хотела его предостеречь.
Прибытие
XV
Суббота, 15 августа, 10:31 (UTC –4)
Международный аэропорт «Артуро Мерино Бенитес»[29]
Сантьяго-де-Чили
Профессор выковыривал забившуюся меж ягодиц ткань брюк. После четырнадцати часов в самолете (лайнер прибыл вовремя — в 09:35 по чилийскому времени) он выглядел так, будто по рассеянности вышел из дому в неглаженой одежде. Волосы напоминали изрядно потрепанный ураганом стог сена. Чувствовал себя Емельянов соответствующе.
— Ты ему ничего не рассказал? — спросил он Штаермана, когда Тимур отлучился в туалет.
— Как и тебе. Подробности узнаете по прибытии на место.
— Я хоть знаю, куда лечу и что меня ждет. Парень же даже не догадывается, во что его втянули.
— Я не имею права. У него на данный момент всего лишь третий уровень доступа.
Профессор с шумом втянул в себя воздух, словно собираясь плюнуть Штаерману в лицо.
— Кретин, этот парень создал проблему, не побывав на комплексе. Через пару часов у него будет пятый уровень. Ему дали бы и шестой, если бы он существовал. Потому что он один может исправить ситуацию. Может спасти миллиарды ваших сраных инвестиций, пока они не перевалили за Анды или не спустились на юг к Сантьяго.
— Что ты хочешь от меня, профессор? Я всего лишь выполняю инструкции Кейтаро.
— Он имеет право знать, Оскар. Эта ваша долбаная конспирация приведет к тому, что, прибыв в лабораторию, он запаникует и откажется работать, — судя по манере речи, было непросто поверить, что у Емельянова есть докторский титул. Но Игорь был одним из тех бесцеремонных чудаков, без которых не обходится ни одно научное сообщество.
— Не откажется.
Тимур вернулся в зал ожидания, и беседа между Емельяновым и Штаерманом оборвалась.
В 12:15 они сели в самолет чилийской компании «LAN», рейс LA 362, и через полтора часа приземлились в Антофагасте.
Международный аэропорт «Артуро Мерино Бенитес»[29]
Сантьяго-де-Чили
Профессор выковыривал забившуюся меж ягодиц ткань брюк. После четырнадцати часов в самолете (лайнер прибыл вовремя — в 09:35 по чилийскому времени) он выглядел так, будто по рассеянности вышел из дому в неглаженой одежде. Волосы напоминали изрядно потрепанный ураганом стог сена. Чувствовал себя Емельянов соответствующе.
— Ты ему ничего не рассказал? — спросил он Штаермана, когда Тимур отлучился в туалет.
— Как и тебе. Подробности узнаете по прибытии на место.
— Я хоть знаю, куда лечу и что меня ждет. Парень же даже не догадывается, во что его втянули.
— Я не имею права. У него на данный момент всего лишь третий уровень доступа.
Профессор с шумом втянул в себя воздух, словно собираясь плюнуть Штаерману в лицо.
— Кретин, этот парень создал проблему, не побывав на комплексе. Через пару часов у него будет пятый уровень. Ему дали бы и шестой, если бы он существовал. Потому что он один может исправить ситуацию. Может спасти миллиарды ваших сраных инвестиций, пока они не перевалили за Анды или не спустились на юг к Сантьяго.
— Что ты хочешь от меня, профессор? Я всего лишь выполняю инструкции Кейтаро.
— Он имеет право знать, Оскар. Эта ваша долбаная конспирация приведет к тому, что, прибыв в лабораторию, он запаникует и откажется работать, — судя по манере речи, было непросто поверить, что у Емельянова есть докторский титул. Но Игорь был одним из тех бесцеремонных чудаков, без которых не обходится ни одно научное сообщество.
— Не откажется.
Тимур вернулся в зал ожидания, и беседа между Емельяновым и Штаерманом оборвалась.
В 12:15 они сели в самолет чилийской компании «LAN», рейс LA 362, и через полтора часа приземлились в Антофагасте.
XVI
Суббота, 15 августа, 14:00 (UTC –4)
Автомобильная стоянка аэропорта «Церро Морено»
Антофагаста, Чили
— Где конвой? — сразу разозлился Штаерман.
Воздух был прохладный — слегка приправленный запахом океана, но сухой. На стоянке их ждал обшарпанный, серый от пыли джип «Тойота-Тундра». Машина еще недавно была совсем новой, но за несколько месяцев езды по пустыне приобрела вид старого корыта. Замасленный капот практически не отблескивал в лучах пустынного солнца.
Штаерман, Емельянов и Тимур вышли с вещами из аэропорта. Навстречу им из кабины пикапа выскользнул невысокий коротко стриженный американец в ярко-красных шортах, желтой майке, кедах и модной, хоть и линялой бейсболке с надписью «Bon Jovi». На вид — ровесник Тимура. Он по очереди пожал прибывшим руки, помог забросить вещи в машину и усадил гостей на задние сиденья.
— Джеффри, а где, черт возьми, конвой? — прорычал ему прямо в ухо Штаерман.
— Я и есть ваш конвой, — тихо ответил Джеффри, подняв зеленые глаза на чилийца.
— Это как понимать?
— Прикрытия не будет, старик, — Джеффри Такер сунул руки в карманы шорт. — Знаешь, что было вчера? — он понизил голос. — Они на хрен разодрали ограду.
— Что?!
— Что слышал, чернявый… Боты порвали ее на немецкий крест. В двух местах… Сейчас все на работах.
Штаерман застыл. Очередная порция ворчливых фраз застряла у него в глотке. Лицо побледнело, а глаза забегали, как у сумасшедшего.
— Черт… Не может быть! Внешнюю ограду? А как же сенсоры?
— То-то и оно. Никакие сенсоры не сработали. Позавчера несколько ублюдков остались под одним из холмов. Они копали целый день. Вечером они уже были под оградой, именно поэтому ни один сенсор и не сработал. Проклятые выродки! — Джеффри заговорил спокойнее. — Если до вечера периметр не восстановят и не подадут напряжение, похоже, нам уже некуда будет ехать.
— А как же… — забормотал чилиец, — как же мы доедем без конвоя?
— Так же, как я приехал сюда. Будем гнать на всю катушку, чтобы проскочить до темноты. — Джеффри сплюнул. Он боялся не меньше Штаермана, может, даже больше, просто не подавал вида. — Надеюсь, успеем до сумерек.
— А если пробьем шину? А если полетит ходовая? Что тогда?!
Американец достал из кармана и надел черные очки. Ему не хотелось думать о том, что будет, если темнота застанет их в пустыне. Он просто проигнорировал вопрос и задал свой:
— Кто из них программист?
— Младший, — не глядя на Коршака, сказал чилиец. — Его зовут Тимур.
— Я так и думал… Какие странные у них имена: Tymur, Vadim… — Джеффри снова сплюнул и похлопал чилийца. — Ну что, старик, садитесь в машину. Не знаю как, но будем прорываться.
Автомобильная стоянка аэропорта «Церро Морено»
Антофагаста, Чили
— Где конвой? — сразу разозлился Штаерман.
Воздух был прохладный — слегка приправленный запахом океана, но сухой. На стоянке их ждал обшарпанный, серый от пыли джип «Тойота-Тундра». Машина еще недавно была совсем новой, но за несколько месяцев езды по пустыне приобрела вид старого корыта. Замасленный капот практически не отблескивал в лучах пустынного солнца.
Штаерман, Емельянов и Тимур вышли с вещами из аэропорта. Навстречу им из кабины пикапа выскользнул невысокий коротко стриженный американец в ярко-красных шортах, желтой майке, кедах и модной, хоть и линялой бейсболке с надписью «Bon Jovi». На вид — ровесник Тимура. Он по очереди пожал прибывшим руки, помог забросить вещи в машину и усадил гостей на задние сиденья.
— Джеффри, а где, черт возьми, конвой? — прорычал ему прямо в ухо Штаерман.
— Я и есть ваш конвой, — тихо ответил Джеффри, подняв зеленые глаза на чилийца.
— Это как понимать?
— Прикрытия не будет, старик, — Джеффри Такер сунул руки в карманы шорт. — Знаешь, что было вчера? — он понизил голос. — Они на хрен разодрали ограду.
— Что?!
— Что слышал, чернявый… Боты порвали ее на немецкий крест. В двух местах… Сейчас все на работах.
Штаерман застыл. Очередная порция ворчливых фраз застряла у него в глотке. Лицо побледнело, а глаза забегали, как у сумасшедшего.
— Черт… Не может быть! Внешнюю ограду? А как же сенсоры?
— То-то и оно. Никакие сенсоры не сработали. Позавчера несколько ублюдков остались под одним из холмов. Они копали целый день. Вечером они уже были под оградой, именно поэтому ни один сенсор и не сработал. Проклятые выродки! — Джеффри заговорил спокойнее. — Если до вечера периметр не восстановят и не подадут напряжение, похоже, нам уже некуда будет ехать.
— А как же… — забормотал чилиец, — как же мы доедем без конвоя?
— Так же, как я приехал сюда. Будем гнать на всю катушку, чтобы проскочить до темноты. — Джеффри сплюнул. Он боялся не меньше Штаермана, может, даже больше, просто не подавал вида. — Надеюсь, успеем до сумерек.
— А если пробьем шину? А если полетит ходовая? Что тогда?!
Американец достал из кармана и надел черные очки. Ему не хотелось думать о том, что будет, если темнота застанет их в пустыне. Он просто проигнорировал вопрос и задал свой:
— Кто из них программист?
— Младший, — не глядя на Коршака, сказал чилиец. — Его зовут Тимур.
— Я так и думал… Какие странные у них имена: Tymur, Vadim… — Джеффри снова сплюнул и похлопал чилийца. — Ну что, старик, садитесь в машину. Не знаю как, но будем прорываться.
XVII
Они выехали из города и вырулили на Панамериканское шоссе — современную автомагистраль, что длинной серой нитью сшивает весь континент. Джефф повел «тойоту» на северо-восток. Несмотря на обшарпанный вид, машина рычала как зверь и исправно наматывала на колеса километры.
Вскоре океан пропал из виду. За окнами потянулся однообразный ландшафт: до сланцевых гор центральной Атакамы было еще далеко, а сине-черные отроги Анд отсюда были не видны. Это была Мертвая Земля: ни растений, ни перепадов высот, ни даже песка — сухая безжизненная пустошь.
Через сорок минут они проехали замерший городок Бекедано. Тимур заснул…
В 14:35, не доехав нескольких километров до Кармен-Альто, Джеффри притормозил, прижался к правой бровке и начал что-то выглядывать справа от шоссе. Найдя слабо накатанный съезд, американец крутанул руль и скатился с магистрали. Из-под капота вдаль уходила еле заметная колея. Она убегала на восток, в пустыню, и исчезала в дрожащем мареве, которое толстой линией разделяло плоскую серость Атакамы и непостижимо далекие склоны Анд.
Через минуту Штаерман забарабанил ладонями по панели кабины:
— Стой, Джеффри! Тормози!
Джип еще не остановился полностью, а он уже выскочил из машины. Потом встал перед капотом, загородив дорогу, — бледный, испуганный, без пиджака, рубашка на груди и под мышками потемнела от пота.
— Джеффри, я боюсь! — хрипло выдохнул чилиец. — У меня дети! Я хочу еще пожить!
Джеффри открыл дверцу и опустил ноги на песок. Перед тем как выйти из машины, американец окинул взглядом пустыню. Местность казалась безопасной.
— Я тебя понимаю, старик. Но не надо истерик. Я тоже на грани. Чувствую, вот-вот обмочу штаны. А в мокрых штанах далеко не уедешь.
— Я дальше не поеду, — решительно заявил Штаерман. — Давай позвоним Виллу. Спутниковый телефон с тобой? Вилл не подчиняется Джепу[30], может, он поймет и…
— Телефон со мной, старик, просто… Вильяма нет…
Он захлопнул дверь, и остальные слова в салоне слышны не были. Однако услышанного оказалось достаточно, чтобы Емельянов нахмурился и беспокойно заерзал на сиденье.
— Америкос сделал ноги? Не может быть! — продолжал Штаерман. — Где он? Этот сукин сын не мог просто так бросить все!
— Кейтаро просил тебе не говорить, — потупился Джеффри.
— Что не говорить?
— Вчера боты взяли Вилла и одного из негритосов Рино…
Оскар не понял:
— Как это «взяли»?
— Забрали с собой.
— Что-о?!
— Мы поняли, что они подкопали столбы, но разве можно было догадаться, что сразу в двух местах? Бросились перекрывать прорыв напротив главного входа в жилой блок, а они ворвались в гаражи в первом инженерном. Кейтаро приказал отступать, мы заблокировали «DW»-здание, а Вилл и тот наемник, они не успели, понимаешь? Боты схватили их и потащили в пустыню.
Штаерман сглотнул слюну:
— И вы ничего не сделали?
— А что мы могли сделать, мать твою?! — рявкнул Джеффри. Впервые за сегодняшний день он потерял самообладание. — Все наложили в штаны. Даже Рино сидел тихо, как мышка. За три дня мы ни разу не попали ни в одного. Ни в одного! Ты понял? Я бы лучше пустил себе пулю в лоб, чем вышел тогда наружу.
— Боты убили их? — Штаермана передернуло.
— Нет.
— Нет?
— По крайней мере, не сразу. Когда их волокли, они были живые. А там не знаю…
— Для чего они им? Что они собираются с ними делать?
— Об этом пусть нам скажет украинец, — Джеффри мотнул головой в сторону заднего сидения «Тойоты-Тундры». — Я тебе и так уже сказал больше, чем был должен. Но это еще не все.
Штаерман прикусил губу.
— Напряжения на периметре не было, мы сидели в «DW», как обезьяны в клетке, а эти недомерки раздербанили склад.
— Чтоб я сдох! — прошипел Штаерман.
— Сегодня у тебя есть все шансы, — процедил Джефф. — потому что у них теперь полно боеприпасов и дюжина пятисотых «моссбергов»[31].
— Ты шутишь.
— Не шучу. У них теперь огнестрельное оружие.
— А гормон?!
— Расслабься. Не все так плохо. Кейтаро после твоего отъезда велел перенести бутыли с альдостероном в жилой корпус. Стероиды пока у нас.
Оба замолчали. По шоссе за их спинами время от времени проносились автомобили, но звук моторов заглушался свистом дующего по пустыне ветра.
— Знаешь, — сказал Джеффри, — я не горю желанием нестись с неприкрытой задницей через Атакаму, рискуя нарваться на их стаю. Но у нас там восемь поваленных столбов… — Джефф вздохнул: — Старик, я не хочу притащиться на базу и понять, что мы остались с ними один на один. У нас тогда будет веселая ночка. Мы должны проскочить.
— Нет… нет… нет… Теперь я уж точно никуда не поеду, — в глазах у Штаермана появилось отчаянное упрямство.
Американец саркастически фыркнул и сплюнул:
— Джеп был прав. Не надо было тебе говорить.
— Иди к черту! Я звоню японцу. Дай мне телефон.
Джеффри пожал плечами:
— Как знаешь. Кейтаро в последнее время не в настроении.
— А то я не догадываюсь. Давай телефон.
Джеффри открыл дверь машины, достал спутниковый телефон «Thuraya Hughes» и бросил Штаерману. Тот поймал аппарат и без промедления набрал номер.
— Кейтаро, это Оскар, — напрягшись, начал чилиец. — Нет, у нас все в порядке. Пока что. Просто хочу поговорить… Мы в пустыне неподалеку от Панамериканы… Я не хотел вас беспокоить… Кейтаро, не горячитесь! — Штаерман начал вскипать. — Я все знаю, Джеффри мне рассказал… Поймите, если по дороге что-нибудь случится с украинцем… Да, мы можем проскочить, но я не поеду дальше. Я отказываюсь. Вот так просто: не сдвинусь с места… Вы же обещали конвой… Не кричите на меня. Бог с ней, с моей задницей, но неужели вы готовы рискнуть программистом?
Разговор в такой манере продолжался еще минут пять. Штаерман говорил все меньше, преимущественно кивал. Наконец, он оторвал трубку от уха.
— Ну что? — спросил Джеффри.
— Он пришлет две машины, — кисло буркнул чилиец. — Приедут в течение двух часов.
— А ограда?
Оскар пожал плечами:
— Все равно бы не успели до темноты.
Наискосок через пустыню от гор к океану текли струи сухого до скрипа воздуха — низкий звук напоминал далекий рев самолета.
Вскоре океан пропал из виду. За окнами потянулся однообразный ландшафт: до сланцевых гор центральной Атакамы было еще далеко, а сине-черные отроги Анд отсюда были не видны. Это была Мертвая Земля: ни растений, ни перепадов высот, ни даже песка — сухая безжизненная пустошь.
Через сорок минут они проехали замерший городок Бекедано. Тимур заснул…
В 14:35, не доехав нескольких километров до Кармен-Альто, Джеффри притормозил, прижался к правой бровке и начал что-то выглядывать справа от шоссе. Найдя слабо накатанный съезд, американец крутанул руль и скатился с магистрали. Из-под капота вдаль уходила еле заметная колея. Она убегала на восток, в пустыню, и исчезала в дрожащем мареве, которое толстой линией разделяло плоскую серость Атакамы и непостижимо далекие склоны Анд.
Через минуту Штаерман забарабанил ладонями по панели кабины:
— Стой, Джеффри! Тормози!
Джип еще не остановился полностью, а он уже выскочил из машины. Потом встал перед капотом, загородив дорогу, — бледный, испуганный, без пиджака, рубашка на груди и под мышками потемнела от пота.
— Джеффри, я боюсь! — хрипло выдохнул чилиец. — У меня дети! Я хочу еще пожить!
Джеффри открыл дверцу и опустил ноги на песок. Перед тем как выйти из машины, американец окинул взглядом пустыню. Местность казалась безопасной.
— Я тебя понимаю, старик. Но не надо истерик. Я тоже на грани. Чувствую, вот-вот обмочу штаны. А в мокрых штанах далеко не уедешь.
— Я дальше не поеду, — решительно заявил Штаерман. — Давай позвоним Виллу. Спутниковый телефон с тобой? Вилл не подчиняется Джепу[30], может, он поймет и…
— Телефон со мной, старик, просто… Вильяма нет…
Он захлопнул дверь, и остальные слова в салоне слышны не были. Однако услышанного оказалось достаточно, чтобы Емельянов нахмурился и беспокойно заерзал на сиденье.
— Америкос сделал ноги? Не может быть! — продолжал Штаерман. — Где он? Этот сукин сын не мог просто так бросить все!
— Кейтаро просил тебе не говорить, — потупился Джеффри.
— Что не говорить?
— Вчера боты взяли Вилла и одного из негритосов Рино…
Оскар не понял:
— Как это «взяли»?
— Забрали с собой.
— Что-о?!
— Мы поняли, что они подкопали столбы, но разве можно было догадаться, что сразу в двух местах? Бросились перекрывать прорыв напротив главного входа в жилой блок, а они ворвались в гаражи в первом инженерном. Кейтаро приказал отступать, мы заблокировали «DW»-здание, а Вилл и тот наемник, они не успели, понимаешь? Боты схватили их и потащили в пустыню.
Штаерман сглотнул слюну:
— И вы ничего не сделали?
— А что мы могли сделать, мать твою?! — рявкнул Джеффри. Впервые за сегодняшний день он потерял самообладание. — Все наложили в штаны. Даже Рино сидел тихо, как мышка. За три дня мы ни разу не попали ни в одного. Ни в одного! Ты понял? Я бы лучше пустил себе пулю в лоб, чем вышел тогда наружу.
— Боты убили их? — Штаермана передернуло.
— Нет.
— Нет?
— По крайней мере, не сразу. Когда их волокли, они были живые. А там не знаю…
— Для чего они им? Что они собираются с ними делать?
— Об этом пусть нам скажет украинец, — Джеффри мотнул головой в сторону заднего сидения «Тойоты-Тундры». — Я тебе и так уже сказал больше, чем был должен. Но это еще не все.
Штаерман прикусил губу.
— Напряжения на периметре не было, мы сидели в «DW», как обезьяны в клетке, а эти недомерки раздербанили склад.
— Чтоб я сдох! — прошипел Штаерман.
— Сегодня у тебя есть все шансы, — процедил Джефф. — потому что у них теперь полно боеприпасов и дюжина пятисотых «моссбергов»[31].
— Ты шутишь.
— Не шучу. У них теперь огнестрельное оружие.
— А гормон?!
— Расслабься. Не все так плохо. Кейтаро после твоего отъезда велел перенести бутыли с альдостероном в жилой корпус. Стероиды пока у нас.
Оба замолчали. По шоссе за их спинами время от времени проносились автомобили, но звук моторов заглушался свистом дующего по пустыне ветра.
— Знаешь, — сказал Джеффри, — я не горю желанием нестись с неприкрытой задницей через Атакаму, рискуя нарваться на их стаю. Но у нас там восемь поваленных столбов… — Джефф вздохнул: — Старик, я не хочу притащиться на базу и понять, что мы остались с ними один на один. У нас тогда будет веселая ночка. Мы должны проскочить.
— Нет… нет… нет… Теперь я уж точно никуда не поеду, — в глазах у Штаермана появилось отчаянное упрямство.
Американец саркастически фыркнул и сплюнул:
— Джеп был прав. Не надо было тебе говорить.
— Иди к черту! Я звоню японцу. Дай мне телефон.
Джеффри пожал плечами:
— Как знаешь. Кейтаро в последнее время не в настроении.
— А то я не догадываюсь. Давай телефон.
Джеффри открыл дверь машины, достал спутниковый телефон «Thuraya Hughes» и бросил Штаерману. Тот поймал аппарат и без промедления набрал номер.
— Кейтаро, это Оскар, — напрягшись, начал чилиец. — Нет, у нас все в порядке. Пока что. Просто хочу поговорить… Мы в пустыне неподалеку от Панамериканы… Я не хотел вас беспокоить… Кейтаро, не горячитесь! — Штаерман начал вскипать. — Я все знаю, Джеффри мне рассказал… Поймите, если по дороге что-нибудь случится с украинцем… Да, мы можем проскочить, но я не поеду дальше. Я отказываюсь. Вот так просто: не сдвинусь с места… Вы же обещали конвой… Не кричите на меня. Бог с ней, с моей задницей, но неужели вы готовы рискнуть программистом?
Разговор в такой манере продолжался еще минут пять. Штаерман говорил все меньше, преимущественно кивал. Наконец, он оторвал трубку от уха.
— Ну что? — спросил Джеффри.
— Он пришлет две машины, — кисло буркнул чилиец. — Приедут в течение двух часов.
— А ограда?
Оскар пожал плечами:
— Все равно бы не успели до темноты.
Наискосок через пустыню от гор к океану текли струи сухого до скрипа воздуха — низкий звук напоминал далекий рев самолета.
XVIII
Суббота, 15 августа, 16:26 (UTC –4)
23°21‘30“ ю. ш. 69°48‘06“ з. д.
Пустыня Атакама
Сначала появились два столба пыли. Словно хвосты комет, наискосок тянулись они в безоблачном небе. Легкий ветерок рвал их на части и волок за собой к северу. Колонны пыли с каждой минутой становились все более четкими.
Немного погодя из дрожащего марева, ревя двигателями, размалывая на куски мелкие камни, вырвались два огромных внедорожника. Издали черные машины напоминали немецкие «Volkswagen Tuareg».
— Едут! — объявил Джеффри.
Тимур потянулся и зевнул. Быстрый сон не принес облегчения. В Киеве сейчас было пол-одиннадцатого вечера, организм требовал полноценного отдыха.
Штаерман вышел чуть вперед и ждал, уперев руки в бока. От его пижонского вида не осталось и следа. Одна штанина была разодранной, рубашка затвердела от высохшего пота, и ветер трепал ее, как перепачканный парус испанского галеона.
Он обернулся и крикнул Джеффри:
— Ты видишь?
— Что там?
— Рино Хедхантер собственной персоной.
— Не может быть! — обрадовался Джеффри.
Автомобили остановились. Это действительно были «туареги», только не «паркетники», предназначенные для дефиле по городу, а настоящие вездеходы в комплектации для бездорожья «Terrain Tech» — с навесными металлическимим бамперами и защитными сетками на передних окнах. На задние же борта и дверцы были наварены стальные листы, они полностью закрывали окна. Окна в передних дверцах тоже на две трети закрывала сталь, остальную часть — сетка. Из-за этого элегантный джип от «Фольксваген» выглядел как нечто среднее между «A7V» — немецким неповоротливым танком времен Первой мировой войны — и армейским вездеходом «Humvee»[32], прототипом ненасытного гражданского пожирателя топлива «Hummer».
Как только «танкомобили» остановились, из них выскочили восемь вооруженных до зубов мужчин. Шестеро были крепкими невысокими неграми — черными, как уголь-антрацит. Седьмой выглядел как типичный японец — невысокий, худощавый, с плоским лицом, раскосыми глазами и прямыми рыжеватыми собранными в хвост волосами.
Возглавлял команду двухметровый, весь покрытый выпуклыми бугристыми мышцами верзила с обветренным угловатым лицом, черными волосами, торчащими в разные стороны, и маленькими кабаньими глазками. От середины его левой щеки к подбородку шел глубокий шрам.
— Привет, трусло! — не вынимая сигареты изо рта, амбал помахал рукой. — Ждете, пока мамочка заберет вас из детского сада, да? — Он расхохотался. — На сколько же вы отъехали от шоссе? Метров на восемьсот? На целый километр? Вот это да! Вы просто мегакрутые перцы!
23°21‘30“ ю. ш. 69°48‘06“ з. д.
Пустыня Атакама
Сначала появились два столба пыли. Словно хвосты комет, наискосок тянулись они в безоблачном небе. Легкий ветерок рвал их на части и волок за собой к северу. Колонны пыли с каждой минутой становились все более четкими.
Немного погодя из дрожащего марева, ревя двигателями, размалывая на куски мелкие камни, вырвались два огромных внедорожника. Издали черные машины напоминали немецкие «Volkswagen Tuareg».
— Едут! — объявил Джеффри.
Тимур потянулся и зевнул. Быстрый сон не принес облегчения. В Киеве сейчас было пол-одиннадцатого вечера, организм требовал полноценного отдыха.
Штаерман вышел чуть вперед и ждал, уперев руки в бока. От его пижонского вида не осталось и следа. Одна штанина была разодранной, рубашка затвердела от высохшего пота, и ветер трепал ее, как перепачканный парус испанского галеона.
Он обернулся и крикнул Джеффри:
— Ты видишь?
— Что там?
— Рино Хедхантер собственной персоной.
— Не может быть! — обрадовался Джеффри.
Автомобили остановились. Это действительно были «туареги», только не «паркетники», предназначенные для дефиле по городу, а настоящие вездеходы в комплектации для бездорожья «Terrain Tech» — с навесными металлическимим бамперами и защитными сетками на передних окнах. На задние же борта и дверцы были наварены стальные листы, они полностью закрывали окна. Окна в передних дверцах тоже на две трети закрывала сталь, остальную часть — сетка. Из-за этого элегантный джип от «Фольксваген» выглядел как нечто среднее между «A7V» — немецким неповоротливым танком времен Первой мировой войны — и армейским вездеходом «Humvee»[32], прототипом ненасытного гражданского пожирателя топлива «Hummer».
Как только «танкомобили» остановились, из них выскочили восемь вооруженных до зубов мужчин. Шестеро были крепкими невысокими неграми — черными, как уголь-антрацит. Седьмой выглядел как типичный японец — невысокий, худощавый, с плоским лицом, раскосыми глазами и прямыми рыжеватыми собранными в хвост волосами.
Возглавлял команду двухметровый, весь покрытый выпуклыми бугристыми мышцами верзила с обветренным угловатым лицом, черными волосами, торчащими в разные стороны, и маленькими кабаньими глазками. От середины его левой щеки к подбородку шел глубокий шрам.
— Привет, трусло! — не вынимая сигареты изо рта, амбал помахал рукой. — Ждете, пока мамочка заберет вас из детского сада, да? — Он расхохотался. — На сколько же вы отъехали от шоссе? Метров на восемьсот? На целый километр? Вот это да! Вы просто мегакрутые перцы!