Страница:
Максим Кустов
Долг СССР в рублях, чеках, дубленках. Тайные войны империи
© Кустов М.В., 2012
© ООО «Издательство Астрель», 2012
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
© ООО «Издательство Астрель», 2012
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
Введение
Хотя с момента распада СССР прошло уже более двадцати лет, споры об ушедшей в прошлое эпохе не прекращаются. Спорят и в телевизионных передачах, и, по обычаю, «на кухнях». Как правило, спорщики используют исключительно черно-белые краски, и их мнения делятся на диаметрально противоположные.
«Все было замечательно! Люди были добрее друг к другу. Была уверенность в завтрашнем дне, не было огромного количества бездомных и беспризорников, никто не голодал, выстрелы на улицах городов были чрезвычайной ситуацией, из-за которой милиция и КГБ ночей не спали до поимки злоумышленников», – это правда, так и было.
«Это была унылая эпоха тотального дефицита и очередей, когда любая иностранная тряпка казалась престижной вещью, когда любители собирали пустые импортные сигаретные пачки и бутылки и торжественно выставляли их на видное место в доме, когда сколько-нибудь ценные товары необходимо было уметь “доставать”, поездка за границу большинству населения казалась несбыточной мечтой, а тем, кто все же попадал за рубеж, приходилось испытывать немало унижений, считая каждый командировочный доллар или франк, чтобы привезти подарки домой», – и это тоже правда.
Наверное, настоящее осмысление советской эпохи станет возможным лишь тогда, когда к ней можно будет относиться лишь с чисто академическим интересом, как к далекому прошлому.
Специфической чертой советской социалистической системы было навязчивое желание оказать каким-нибудь далеким друзьям экономическую, политическую и военную помощь.
Кому только не помогал Советский Союз за время своего существования! Еще и Союза не было, а Советская Россия уже помогала Турции воевать с Грецией. Одним из первых наших «воинов-интернационалистов» был Михаил Фрунзе. В 1921 году это казалось Кремлю чрезвычайно важным…
Иногда, даже по прошествии многих десятилетий, эта помощь кажется вполне логичной и оправданной. Понятно, например, что делали советские военные в Испании во время гражданской войны 1936–1939 годов. Да, был смысл посылать в бой летчиков и танкистов, пехотинцев и моряков. Стоило направлять туда танки и самолеты, оказывать всяческую экономическую помощь. Ведь наиболее вероятные потенциальные противники в грядущей войне, Гитлер и Муссолини, посылают туда своих военных и технику. Естественно, надо было учиться противостоять им. Свои военные вернутся с бесценным боевым опытом, техника пройдет испытания в реальном бою.
То же самое можно сказать, например, и о Корее и Вьетнаме. Основной геополитический соперник СССР – США должен был наглядно убедиться в том, что на его силу найдется другая сила. И что о возможности безнаказанно хозяйничать на планете надо забыть. Опять же советские военные приобретали необходимый боевой опыт, «обкатывалась» новая военная техника.
Именно поэтому войны в Испании, Корее и Вьетнаме не рассматриваются в данной книге – мощный идеологический посыл, разумное объяснение причин помощи этим странам против противника несоизмеримо более сильного начисто отсекали любые мысли о зарабатывании на такой помощи денег. Советские военные, участвовавшие в этих войнах, даже не думали о второй зарплате, сертификатах (или чеках), внеочередном приобретении дефицитных автомобилей и прочих благах. Главным было помочь союзникам – и, надо сказать, они вели себя очень достойно по отношению к своим советским товарищам. Слово «товарищ» применялось тогда без всякой иронии и имело прямой смысл.
Во второй половине ХХ века основной противной Советскому Союзу стороной в третьих странах, естественно, были США или их союзники. Надо отметить, что, имея сдерживающий фактор в лице такого мощного антипода, как СССР, американцы вели себя гораздо аккуратнее и более вменяемо на международной арене. Зато теперь, с каждым годом после распада Союза, их международная политика все более напоминает похождения пьяного слона в посудной лавке.
Но зачастую и стремление СССР помочь кому-то оружием и деньгами выглядело достаточно странно. Никита Сергеевич Хрущев, например, зачем-то очень хотел осчастливить Индонезию, помочь ей отобрать у Голландии острова Западного Ириана. Была даже вероятность, что советские военные моряки примут участие в разрешении такого «принципиально важного» для Советского Союза вопроса. А ведь это могло вызвать уже ставший привычным за время правления Хрущева международный военно-политический кризис с самыми непредсказуемыми результатами. Ведь Голландия была членом НАТО. Рисковать втягиванием СССР в военный конфликт с натовцами ради Индонезии и Западного Ириана? Разумной такую политику не назовешь.
Масштабная военно-экономическая помощь КНР (Китайской Народной Республике) в сороковые – пятидесятые годы также вызывала множество вопросов. В конце 1960-х годов затраченные на это средства и усилия обернулись против Советского Союза. Можно представить, какие чувства испытывали наши офицеры, помогавшие в 1950-е годы китайцам создавать современные вооруженные силы после сообщений о советско-китайских боях на острове Даманский…
В процессе оказания военной и экономической помощи часто проявлялась готовность советского руководства поступиться национальными интересами ради друзей, зачастую очень сомнительных.
Стремление «засекретить» участие советских военных в вооруженных конфликтах зачастую выглядело чрезвычайно забавно. Анекдоты и байки о «вьетнамском летчике Ли Си Цыне» появились ведь не случайно.
«Секретили» участие советских офицеров и солдат в чужих войнах прежде всего от собственного народа. Те, кому помогали, да и противник прекрасно знали о советском военном присутствии в той или иной стране. Хотя и для советского народа это было, как правило, секретом Полишинеля.
В Афганистане, правда, присутствия «ограниченного контингента» не скрывали, но в первые годы необъявленной войны почти невозможно было писать о боевых действиях и потерях.
Неумение или нежелание обеспечить мало-мальски комфортное существование тем советским людям, которые помогали кому-то в разных концах земли, также было очень характерно. Поэтому и военные, и гражданские специалисты, посланные в чужие страны, свои материальные проблемы решали сами, проявляя зачастую чудеса изобретательности и предприимчивости.
В порядке вещей были ситуации, когда советских военных и гражданских специалистов собственное руководство могло поставить в достаточно неприятное положение, вынуждая «терять лицо» перед теми, кому они помогали. Союз откровенно унижали (например, можно вспомнить антисоветские выходки руководства Египта), а он все равно упорно помогал и помогал…
К сожалению, в силу засекреченности сведений, по таким тайным войнам до недавнего времени не было никаких публикаций – ни документальных источников, ни мемуаров, ни исторических исследований (исключение составляют, пожалуй, только материалы по афганской войне – о ней уже вышло огромное количество и мемуарных публикаций, и военно-исторических трудов). До сих пор многие участники этих войн таковыми не признаны. Нет в личном деле или военном билете отметки о пребывании в соответствующей стране – и ничего доказать нельзя.
Лишь в последние годы вышло несколько сборников мемуаров ветеранов тех войн, в частности о наших военных в Египте и Анголе. Мемуары размещены и на нескольких интернет-сайтах.
Эти источники особо ценны тем, что сохранилось их немного, и создатели таких сайтов, как Hubara-rus.ru, ArtOfWar, «Афганистан. Ру», а также ряда других, проделали уникальную работу по сохранению и доныне неизвестной для широкой публики страниц нашей истории.
Выражаю особую благодарность авторам воспоминаний – непосредственным участникам тех событий и, конечно, создателям данных сайтов, поскольку они помогают сохранить уникальный пласт военной истории – какими были в восприятии советских людей эти войны и быт наших военных во время пребывания их в чужих странах.
При подготовке данной книги автор счел возможным воспользоваться и трудами, особенно мемуарами, размещенными в специализированных электронных библиотеках.
«Все было замечательно! Люди были добрее друг к другу. Была уверенность в завтрашнем дне, не было огромного количества бездомных и беспризорников, никто не голодал, выстрелы на улицах городов были чрезвычайной ситуацией, из-за которой милиция и КГБ ночей не спали до поимки злоумышленников», – это правда, так и было.
«Это была унылая эпоха тотального дефицита и очередей, когда любая иностранная тряпка казалась престижной вещью, когда любители собирали пустые импортные сигаретные пачки и бутылки и торжественно выставляли их на видное место в доме, когда сколько-нибудь ценные товары необходимо было уметь “доставать”, поездка за границу большинству населения казалась несбыточной мечтой, а тем, кто все же попадал за рубеж, приходилось испытывать немало унижений, считая каждый командировочный доллар или франк, чтобы привезти подарки домой», – и это тоже правда.
Наверное, настоящее осмысление советской эпохи станет возможным лишь тогда, когда к ней можно будет относиться лишь с чисто академическим интересом, как к далекому прошлому.
Специфической чертой советской социалистической системы было навязчивое желание оказать каким-нибудь далеким друзьям экономическую, политическую и военную помощь.
Кому только не помогал Советский Союз за время своего существования! Еще и Союза не было, а Советская Россия уже помогала Турции воевать с Грецией. Одним из первых наших «воинов-интернационалистов» был Михаил Фрунзе. В 1921 году это казалось Кремлю чрезвычайно важным…
Иногда, даже по прошествии многих десятилетий, эта помощь кажется вполне логичной и оправданной. Понятно, например, что делали советские военные в Испании во время гражданской войны 1936–1939 годов. Да, был смысл посылать в бой летчиков и танкистов, пехотинцев и моряков. Стоило направлять туда танки и самолеты, оказывать всяческую экономическую помощь. Ведь наиболее вероятные потенциальные противники в грядущей войне, Гитлер и Муссолини, посылают туда своих военных и технику. Естественно, надо было учиться противостоять им. Свои военные вернутся с бесценным боевым опытом, техника пройдет испытания в реальном бою.
То же самое можно сказать, например, и о Корее и Вьетнаме. Основной геополитический соперник СССР – США должен был наглядно убедиться в том, что на его силу найдется другая сила. И что о возможности безнаказанно хозяйничать на планете надо забыть. Опять же советские военные приобретали необходимый боевой опыт, «обкатывалась» новая военная техника.
Именно поэтому войны в Испании, Корее и Вьетнаме не рассматриваются в данной книге – мощный идеологический посыл, разумное объяснение причин помощи этим странам против противника несоизмеримо более сильного начисто отсекали любые мысли о зарабатывании на такой помощи денег. Советские военные, участвовавшие в этих войнах, даже не думали о второй зарплате, сертификатах (или чеках), внеочередном приобретении дефицитных автомобилей и прочих благах. Главным было помочь союзникам – и, надо сказать, они вели себя очень достойно по отношению к своим советским товарищам. Слово «товарищ» применялось тогда без всякой иронии и имело прямой смысл.
Во второй половине ХХ века основной противной Советскому Союзу стороной в третьих странах, естественно, были США или их союзники. Надо отметить, что, имея сдерживающий фактор в лице такого мощного антипода, как СССР, американцы вели себя гораздо аккуратнее и более вменяемо на международной арене. Зато теперь, с каждым годом после распада Союза, их международная политика все более напоминает похождения пьяного слона в посудной лавке.
Но зачастую и стремление СССР помочь кому-то оружием и деньгами выглядело достаточно странно. Никита Сергеевич Хрущев, например, зачем-то очень хотел осчастливить Индонезию, помочь ей отобрать у Голландии острова Западного Ириана. Была даже вероятность, что советские военные моряки примут участие в разрешении такого «принципиально важного» для Советского Союза вопроса. А ведь это могло вызвать уже ставший привычным за время правления Хрущева международный военно-политический кризис с самыми непредсказуемыми результатами. Ведь Голландия была членом НАТО. Рисковать втягиванием СССР в военный конфликт с натовцами ради Индонезии и Западного Ириана? Разумной такую политику не назовешь.
Масштабная военно-экономическая помощь КНР (Китайской Народной Республике) в сороковые – пятидесятые годы также вызывала множество вопросов. В конце 1960-х годов затраченные на это средства и усилия обернулись против Советского Союза. Можно представить, какие чувства испытывали наши офицеры, помогавшие в 1950-е годы китайцам создавать современные вооруженные силы после сообщений о советско-китайских боях на острове Даманский…
В процессе оказания военной и экономической помощи часто проявлялась готовность советского руководства поступиться национальными интересами ради друзей, зачастую очень сомнительных.
Стремление «засекретить» участие советских военных в вооруженных конфликтах зачастую выглядело чрезвычайно забавно. Анекдоты и байки о «вьетнамском летчике Ли Си Цыне» появились ведь не случайно.
«Секретили» участие советских офицеров и солдат в чужих войнах прежде всего от собственного народа. Те, кому помогали, да и противник прекрасно знали о советском военном присутствии в той или иной стране. Хотя и для советского народа это было, как правило, секретом Полишинеля.
В Афганистане, правда, присутствия «ограниченного контингента» не скрывали, но в первые годы необъявленной войны почти невозможно было писать о боевых действиях и потерях.
Неумение или нежелание обеспечить мало-мальски комфортное существование тем советским людям, которые помогали кому-то в разных концах земли, также было очень характерно. Поэтому и военные, и гражданские специалисты, посланные в чужие страны, свои материальные проблемы решали сами, проявляя зачастую чудеса изобретательности и предприимчивости.
В порядке вещей были ситуации, когда советских военных и гражданских специалистов собственное руководство могло поставить в достаточно неприятное положение, вынуждая «терять лицо» перед теми, кому они помогали. Союз откровенно унижали (например, можно вспомнить антисоветские выходки руководства Египта), а он все равно упорно помогал и помогал…
К сожалению, в силу засекреченности сведений, по таким тайным войнам до недавнего времени не было никаких публикаций – ни документальных источников, ни мемуаров, ни исторических исследований (исключение составляют, пожалуй, только материалы по афганской войне – о ней уже вышло огромное количество и мемуарных публикаций, и военно-исторических трудов). До сих пор многие участники этих войн таковыми не признаны. Нет в личном деле или военном билете отметки о пребывании в соответствующей стране – и ничего доказать нельзя.
Лишь в последние годы вышло несколько сборников мемуаров ветеранов тех войн, в частности о наших военных в Египте и Анголе. Мемуары размещены и на нескольких интернет-сайтах.
Эти источники особо ценны тем, что сохранилось их немного, и создатели таких сайтов, как Hubara-rus.ru, ArtOfWar, «Афганистан. Ру», а также ряда других, проделали уникальную работу по сохранению и доныне неизвестной для широкой публики страниц нашей истории.
Выражаю особую благодарность авторам воспоминаний – непосредственным участникам тех событий и, конечно, создателям данных сайтов, поскольку они помогают сохранить уникальный пласт военной истории – какими были в восприятии советских людей эти войны и быт наших военных во время пребывания их в чужих странах.
При подготовке данной книги автор счел возможным воспользоваться и трудами, особенно мемуарами, размещенными в специализированных электронных библиотеках.
Часть 1. «Красноморский военный округ»
(Египет)
Стреляют здесь не для острастки,
Гремит военная гроза.
Из-под арабской желтой каски
Синеют русские глаза.
Е. Грачев. Эль-Кантара
Помощь Советского Союза Египту имела одну особенность. Нигде СССР и его граждан столько не унижали за нее, как в «стране пирамид». А ведь помощь эту президент Египта Насер буквально выклянчивал у советского руководства…
Между тем появление советских военных специалистов в Египте в 1969 году и фактически их участие в войне с Израилем было совершенно закономерно. С приходом в середине 1950-х годов к власти Гамаль Абдель Насер целенаправленно взял курс на сотрудничество с Советским Союзом. Правда, это было не столько сотрудничество, сколько экономическая и техническая помощь СССР египтянам, в основном безвозмездная, – от сооружения Асуанской плотины до крупных поставок вооружений. Особенный масштаб советские военные поставки приобрели после знаменитой «шестидневной войны» 1967 года, когда Израиль нанес сокрушительный удар по вооруженным силам Египта, Сирии и Иордании. Итогом наступления израильской армии стал захват Синайского полуострова, сектора Газа, Голанских высот и Западного берега реки Иордан. Арабская коалиция была в отчаянном положении. И опять на помощь пришел Советский Союз.
10 июня 1967 года Советский Союз разорвал дипломатические отношения с Израилем и сделал решительное предупреждение его руководству, что если оно не прекратит боевые действия, то Советский Союз не остановится перед принятием мер военного характера. Жесткие официальные заявления Министерства иностранных дел СССР были подкреплены отправкой оперативной эскадры кораблей Черноморского и Северного флотов к берегам Египта, в том числе и с ядерным оружием на борту, и эскадрильи стратегических бомбардировщиков Ту-16, а также высадкой десанта морской пехоты в Порт-Саиде. Израильская армия остановила наступление в тот же день, и линия фронта установилась по Суэцкому каналу.
Но боеспособность египетской армии, и так не очень высокая, была серьезно подорвана военными потерями, особенно в технике. Как только она была восстановлена за счет крупномасштабной военно-технической помощи со стороны СССР, которая включала в себя массированные поставки боевой техники, вооружения и отправку военных специалистов, правительство Египта приняло решение перевести вялое противостояние в зоне Суэцкого канала в военные действия малой интенсивности. Причем решение было принято, невзирая на возражения советской стороны, которая прекрасно понимала, что результат самостоятельных действий египтян будет примерно таким же, как в 1967 году. Но испытанное национальное унижение за поражение в июньской кампании толкало египетских руководителей на антиизраильские демарши.
В марте 1969 года египтяне фактически начали так называемую войну на истощение. Ее тактика предусматривала регулярный обстрел израильских позиций на восточном берегу Суэцкого канала, удары авиации по наземным целям, воздушные бои с противником и диверсионные вылазки коммандос.
А уже в апреле Египет официально заявил, что не считает себя более связанным обязательством о прекращении огня[1]. Начались интенсивные обстрелы израильских позиций на другом берегу Суэцкого канала. Израиль, естественно, тут же отреагировал и стал отвечать подавлением артиллерийских батарей с воздуха – начались налеты штурмовиков и бомбардировщиков. В конце июля 1969 года они сумели подавить дивизионы ПВО, прикрывавшие египетских артиллеристов, – всего за пять дней шесть зенитных ракетных дивизионов СА-75М из семи, расположенных в районе городов Порт-Саид, Исмаилия и Суэц, были поражены израильской авиацией.
В результате ВВС Израиля перехватили инициативу и перенесли начатую египтянами «войну на истощение» во внутренние районы Египта. После предварительных разведполетов по выявлению зон действия египетской ПВО их самолеты практически беспрепятственно смогли наносить ракетно-бомбовые удары по центральным египетским районам и пригородам Каира. Началась операция «Хордос». Ее целью стало уничтожение с воздуха восемнадцати важнейших военных и гражданских стратегических объектов Египта. Это должно было вызвать в стране хаос, панику и чувство бессилия перед израильской армией и в итоге политический кризис, который ударил бы по президенту Насеру и усилил влияние политической оппозиции на военный и внешнеполитический курс страны.
Исход столь легкомысленно начатой египтянами «войны на истощение» зависел от того, кто все-таки будет хозяином неба над Египтом. Пока что ситуация была близка к катастрофе – даже поставки новых советских зенитных ракетных комплексов С-75 взамен уже уничтоженных и первый успех применения ПЗРК «Стрела-2» не смогли переломить ситуацию. Тщательно продуманная и гибкая тактика позволяла ВВС Израиля наносить эффективные удары практически без потерь. К тому же в сентябре 1969 года из США стали поступать первые партии истребителей-бомбардировщиков F-4E «Фантом» («Курнасс» по израильской классификации)[2].
Президент Египта оказался в крайне сложном положении и пошел уже проторенным путем – обратился к советскому руководству с просьбой о прямой военной помощи, причем уже не только в создании «эффективного ракетного щита» против израильской авиации, но и отправкой в Египет «регулярных советских частей противовоздушной обороны и авиации».
В начале декабря 1969 года он тайно прилетает в Москву для «важной и конфиденциальной» беседы с Л. Брежневым. Насер в критическом положении, за поддержку он готов обещать все, что угодно. Дошло до того, что египетский президент, убеждая советское руководство «оказать прямую военную помощь стране, не являющейся участником Варшавского Договора», неоднократно подчеркивал, что если это смущает русских, то Египет готов вступить в Варшавский Договор «хоть завтра». Объем просьбы намного превосходил все прежние обязательства Москвы, поэтому решение о ее удовлетворении было принято на заседании Политбюро ЦК КПСС вместе с командованием Вооруженных сил. Незначительные дискуссии в Политбюро вызвали лишь технические детали предстоящей акции.
Единственное, что встретило решительное возражение советского руководства, была просьба Насера об открытом вводе наших войск. Тот предложил, на крайний случай, назвать их «добровольцами». Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев возражал: «Нам никто не поверит, что нашлось воевать в чужой стране столько добровольцев. И вообще – мы так не привыкли». В результате сошлись на том, что акция должна пройти «без огласки»[3].
В итоге было принято закрытое решение Политбюро ЦК КПСС об оказании военной помощи Египту в его войне с Израилем путем создания там Оперативной группировки советских войск. В нее должны были войти зенитная ракетная дивизия, авиационная и военно-морская группы.
Между тем появление советских военных специалистов в Египте в 1969 году и фактически их участие в войне с Израилем было совершенно закономерно. С приходом в середине 1950-х годов к власти Гамаль Абдель Насер целенаправленно взял курс на сотрудничество с Советским Союзом. Правда, это было не столько сотрудничество, сколько экономическая и техническая помощь СССР египтянам, в основном безвозмездная, – от сооружения Асуанской плотины до крупных поставок вооружений. Особенный масштаб советские военные поставки приобрели после знаменитой «шестидневной войны» 1967 года, когда Израиль нанес сокрушительный удар по вооруженным силам Египта, Сирии и Иордании. Итогом наступления израильской армии стал захват Синайского полуострова, сектора Газа, Голанских высот и Западного берега реки Иордан. Арабская коалиция была в отчаянном положении. И опять на помощь пришел Советский Союз.
10 июня 1967 года Советский Союз разорвал дипломатические отношения с Израилем и сделал решительное предупреждение его руководству, что если оно не прекратит боевые действия, то Советский Союз не остановится перед принятием мер военного характера. Жесткие официальные заявления Министерства иностранных дел СССР были подкреплены отправкой оперативной эскадры кораблей Черноморского и Северного флотов к берегам Египта, в том числе и с ядерным оружием на борту, и эскадрильи стратегических бомбардировщиков Ту-16, а также высадкой десанта морской пехоты в Порт-Саиде. Израильская армия остановила наступление в тот же день, и линия фронта установилась по Суэцкому каналу.
Но боеспособность египетской армии, и так не очень высокая, была серьезно подорвана военными потерями, особенно в технике. Как только она была восстановлена за счет крупномасштабной военно-технической помощи со стороны СССР, которая включала в себя массированные поставки боевой техники, вооружения и отправку военных специалистов, правительство Египта приняло решение перевести вялое противостояние в зоне Суэцкого канала в военные действия малой интенсивности. Причем решение было принято, невзирая на возражения советской стороны, которая прекрасно понимала, что результат самостоятельных действий египтян будет примерно таким же, как в 1967 году. Но испытанное национальное унижение за поражение в июньской кампании толкало египетских руководителей на антиизраильские демарши.
В марте 1969 года египтяне фактически начали так называемую войну на истощение. Ее тактика предусматривала регулярный обстрел израильских позиций на восточном берегу Суэцкого канала, удары авиации по наземным целям, воздушные бои с противником и диверсионные вылазки коммандос.
А уже в апреле Египет официально заявил, что не считает себя более связанным обязательством о прекращении огня[1]. Начались интенсивные обстрелы израильских позиций на другом берегу Суэцкого канала. Израиль, естественно, тут же отреагировал и стал отвечать подавлением артиллерийских батарей с воздуха – начались налеты штурмовиков и бомбардировщиков. В конце июля 1969 года они сумели подавить дивизионы ПВО, прикрывавшие египетских артиллеристов, – всего за пять дней шесть зенитных ракетных дивизионов СА-75М из семи, расположенных в районе городов Порт-Саид, Исмаилия и Суэц, были поражены израильской авиацией.
В результате ВВС Израиля перехватили инициативу и перенесли начатую египтянами «войну на истощение» во внутренние районы Египта. После предварительных разведполетов по выявлению зон действия египетской ПВО их самолеты практически беспрепятственно смогли наносить ракетно-бомбовые удары по центральным египетским районам и пригородам Каира. Началась операция «Хордос». Ее целью стало уничтожение с воздуха восемнадцати важнейших военных и гражданских стратегических объектов Египта. Это должно было вызвать в стране хаос, панику и чувство бессилия перед израильской армией и в итоге политический кризис, который ударил бы по президенту Насеру и усилил влияние политической оппозиции на военный и внешнеполитический курс страны.
Исход столь легкомысленно начатой египтянами «войны на истощение» зависел от того, кто все-таки будет хозяином неба над Египтом. Пока что ситуация была близка к катастрофе – даже поставки новых советских зенитных ракетных комплексов С-75 взамен уже уничтоженных и первый успех применения ПЗРК «Стрела-2» не смогли переломить ситуацию. Тщательно продуманная и гибкая тактика позволяла ВВС Израиля наносить эффективные удары практически без потерь. К тому же в сентябре 1969 года из США стали поступать первые партии истребителей-бомбардировщиков F-4E «Фантом» («Курнасс» по израильской классификации)[2].
Президент Египта оказался в крайне сложном положении и пошел уже проторенным путем – обратился к советскому руководству с просьбой о прямой военной помощи, причем уже не только в создании «эффективного ракетного щита» против израильской авиации, но и отправкой в Египет «регулярных советских частей противовоздушной обороны и авиации».
В начале декабря 1969 года он тайно прилетает в Москву для «важной и конфиденциальной» беседы с Л. Брежневым. Насер в критическом положении, за поддержку он готов обещать все, что угодно. Дошло до того, что египетский президент, убеждая советское руководство «оказать прямую военную помощь стране, не являющейся участником Варшавского Договора», неоднократно подчеркивал, что если это смущает русских, то Египет готов вступить в Варшавский Договор «хоть завтра». Объем просьбы намного превосходил все прежние обязательства Москвы, поэтому решение о ее удовлетворении было принято на заседании Политбюро ЦК КПСС вместе с командованием Вооруженных сил. Незначительные дискуссии в Политбюро вызвали лишь технические детали предстоящей акции.
Единственное, что встретило решительное возражение советского руководства, была просьба Насера об открытом вводе наших войск. Тот предложил, на крайний случай, назвать их «добровольцами». Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев возражал: «Нам никто не поверит, что нашлось воевать в чужой стране столько добровольцев. И вообще – мы так не привыкли». В результате сошлись на том, что акция должна пройти «без огласки»[3].
В итоге было принято закрытое решение Политбюро ЦК КПСС об оказании военной помощи Египту в его войне с Израилем путем создания там Оперативной группировки советских войск. В нее должны были войти зенитная ракетная дивизия, авиационная и военно-морская группы.
«Русских не было в Египте…»
В декабре 1969 года, согласно решению Политбюро, министр обороны маршал А. А. Гречко отдал приказ о проведении операции «Кавказ», суть которой состояла в создании на территории Египта системы ПВО на основе регулярных советских частей. Разработкой плана проведения этой операции занималось Оперативное управление Главного штаба войск ПВО страны.
Уже в конце декабря 1969 – январе 1970 года была произведена рекогносцировка мест, где должны были располагаться советские военные подразделения. С конца февраля началась доставка самолетами военных специалистов в Египет, а затем из порта Николаев – «совершенно секретная» массовая отправка наших военных и техники на гражданских кораблях в Александрию. Всего в операции участвовали 16 судов Министерства морского флота СССР. Каждый транспорт мог взять на борт два зенитных ракетных дивизиона С-125 вместе с техникой и личным составом, а также различную технику и вооружение для других подразделений.
В строжайшем секрете маршрут держался и от судовых команд – даже капитаны, выходя из порта, не знали, куда они следуют. О курсе и пункте следования узнавали из секретных пакетов, которые вскрывали после прохождения контрольных точек. Во время прохождения проливов Босфор и Дарданеллы были приняты дополнительные меры обеспечения секретности операции. На верхней палубе несли дежурство командиры дивизионов и старшие офицеры, вооруженные АКМ и личным оружием, имея приказ открывать огонь на поражение, если кто-нибудь из личного состава вздумает спрыгнуть за борт. Такой случай произошел в 1967 году, когда с борта советского линкора спрыгнул матрос и был подобран военным кораблем США. Иностранных лоцманов, которые должны были проводить суда через проливы, под разными предлогами не допускали на мостик к управлению[4].
За соблюдением секретности следили до такой степени, что перед погрузкой в Николаеве, как вспоминает бывший тогда заместителем начальника политотдела ЗР бригады, а впоследствии старший научный сотрудник Института военной истории Министерства обороны СССР, полковник запаса Виктор Семенович Логачев, «из части были откомандированы некоторые воины за то, что в письмах домой они сообщили название страны, куда едут. Поэтому переписка была своеобразной: ничего, что раскрыло бы страну пребывания, но открытки с видами пирамид Гизы и Большого Сфинкса были в каждом письме»[5].
С самого начала стало понятно, что секретом это было только для своих. Вот что написал в своих воспоминаниях Николай Павлович Воробьев, бывший тогда сержантом и отправленный в Египет на первом же транспорте в начале марта:
«4 марта 1970 г.
Средиземное море. Переваливаясь с борта на борт, сухогруз “Роза Люксембург” методично взбирается на очередную волну и стремительно падает вниз. Раздается мощный шлепок кормы о воду, и все в тысячный раз повторяется сначала. Уже двое суток мы лежим на нарах в грузовом трюме, борясь с морской болезнью. Люди мы сухопутные, поэтому слова “штормит” и “тошнит” для нас имеют одинаковый смысл. Пока лежишь – терпимо, но как только поднимешь голову, сразу подкатывает тошнота. Макароны по-флотски, которыми нас кормят, так и норовят покинуть наши молодые организмы. В трюме, как в лесу, мрачно, сыро, холодно, тревожно.
Мы – это солдаты и офицеры ПВО, которые направляются “для оказания братской интернациональной помощи народу, живущему в жарком и сухом климате”. Так официально звучит цель нашей командировки. Кто этот народ и где находится его благодатная земля, мы не знаем. Понятно только то, что братский народ соберет свой урожай, выращенный в сухом климате, и без нас. Наша специальность – сбивать самолеты. Ходили слухи о том, что мы направляемся в Египет, который уже третий год воюет с Израилем, но официально это никто не подтверждал. Все было покрыто пеленой таинственности. Мол, приплывете, тогда и узнаете. Плывем как на пороховой бочке, так как в нижнем под нами трюме находится наше вооружение. Зато на верхней палубе настоящая выставка мирной автомобильной промышленности СССР. Наверх нас выпускают по одному и всего на пять минут. За это время надо успеть покурить, подышать свежим воздухом и получить незабываемые ощущения в корабельном гальюне во время шторма. Особые требования к курению. Курим под специальным навесом, окурки бросаем в бочку и закрываем ее крышкой. Такой режим связан с тем, что все советские суда в Средиземном море находятся под усиленным контролем американской авиации и флота. Их самолеты на малой высоте проносятся над нашими судами и ведут фотосъемку. А по количеству окурков и людей на палубе можно вычислить и наличие на корабле не только команды, но и посторонних лиц. Если вдруг кому-то вздумается сделать досмотр нашего судна, то по легенде нашего командования мы – спортсмены. Еще в порту города Николаева нас одели в новенькие гражданские костюмы и снабдили спортивными трико. Для достижения высоких спортивных результатов всем выдали месячный паек махорочных сигарет “Северные”, которые мы окрестили термоядерными. В понимании советских людей мы, может, и соответствовали существовавшему в то время лозунгу, что в спорте главное не победа, а участие, но “спортсмены” в трюме сухогруза, да еще и на нарах! Это был перебор. Ценность каждой легенды состоит в ее правдоподобии. Наша легенда выглядела как издевательство над спецслужбами других стран. Что касается задачи, поставленной перед нами правительством, то здесь нам необходимо было не только поучаствовать, но и победить»[6].
По прибытии в Египет маскировка продолжилась. Воробьев вспоминает: «Чувствовалось, что мы уже вошли в теплые воды. Вскоре корабельные машины остановились, и наступила полная неизвестности тишина. Так тихо в трюме было, только когда мы проходили пролив Босфор с турецким лоцманом на борту. Сидим, вслушиваемся в редкие звуки, доносящиеся с палубы, и гадаем: то ли корабль остановлен для досмотра, то ли мы уже приплыли. Примерно через час кто-то из командиров спустился к нам в трюм и сообщил, что мы стоим на рейде египетского порта Александрия и, как только стемнеет, будем причаливать к берегу. Свершилось, значит, все-таки слухи оправдались, и судьба забросила нас в Египет. До вечера было еще далеко, солнце пекло, корпус корабля нагревался, духота в трюме усиливалась. С одной стороны, было такое ощущение, что мы находимся внутри огромного утюга, а с другой – внутри троянского коня. Было как-то странно оттого, что корабль, носящий имя еврейской женщины Розы Люксембург, привез в своем трюме солдат для борьбы с еврейским государством. Вот уж действительно, “нам не дано предугадать, как имя наше отзовется”. Служить в условиях жаркого климата мы согласились добровольно, поэтому никто не ныл. Было нетерпение. Всем хотелось поскорее увидеть эту загадочную Африку с ее слонами, бегемотами и речкой Лимпопо. Дождались. Заскрипели раздвижные люки нашего трюма, и в его проемах, показалось звездное небо. Наша роль спортсменов на этом заканчивалась, и теперь нам предстояло сыграть роль туристов. Переодеваемся в новенькие костюмы, белые рубашки, галстуки. Солдаты надевают на головы береты, а офицеры шляпы. Это условные знаки, разделяющие нас на командиров и подчиненных. Молодые, модные, красивые, все в одинаковых беретах и с одинаковыми чемоданами, мы медленно спускаемся по трапу корабля, жадно вдыхая воздух, насыщенный запахом рыбы и швартовых канатов. Когда мы отплывали из Николаева, там было ветрено, сыро и холодно, а здесь – настоящее лето. Еще мгновение – и под ногами оказывается твердь. Египет! Сколько раз в детстве я бывал здесь вместе с героями книг! И вот она, настоящая земля фараонов, Цезаря и Клеопатры, земля сфинксов и пирамид, земля древнейшей цивилизации человечества.
Вместо музыки и девушек с цветами нас встречают серьезные темнокожие усатые дядьки и ведут в длинный металлический ангар, где уже собрались высокопоставленные наши и египетские военные начальники. Митингуем через переводчика. Они заверяют нас в дружбе, а мы обещаем с честью выполнить свой интернациональный долг перед братским народом. Затем нам снова предлагают переодеться, но теперь уже в форму египетской национальной армии. Очень жаль, что наша роль туристов оказалась такой короткой. Побывав всего час в гражданском костюме, мы снова должны были стать солдатами. На длинных стеллажах лежали мешки с египетской формой. Возле каждой кучки была табличка с указанием размера.
В школе нам говорили, что символы наших цифр заимствованы у арабов, но то, что было изображено на этих табличках, для нас оказалось неразгаданным ребусом. Берем мешки наугад и начинаем изучать и примерять на себя их содержимое. Судя по тому, что в комплект одежды входили легкий свитер и шинель, похожая на наше осеннее приталенное пальто, стало понятно, что в Африке тоже бывает холодно. То, что больше всего поразило нас в экипировке египетского солдата, так это ботинки с голенищами до колен и больше десятка белых трусов. Переодевание выглядело пристойно до тех пор, пока каждый был занят сам собой, но как только мы оделись и посмотрели друг на друга, ангар превратился в комнату смеха. Позабыв про высокие честь и достоинство советского воина, мы истерически хохотали, показывая пальцами друг на друга. Форма так преобразила нас, что мы перестали узнавать своих товарищей. Кепка с длиннющим козырьком и ботинки с голенищами до колен никак не соответствовали нашим размерам и нашему представлению о военной форме. Со временем все это ушьется и мы привыкнем, а пока выглядим так нелепо, что смеются даже арабы. Чтобы отличить солдата от офицера, солдаты заправили куртки в брюки, а офицеры свои куртки носят навыпуск. Погоны у всех чистые, без знаков различия»[7].
Уже в конце декабря 1969 – январе 1970 года была произведена рекогносцировка мест, где должны были располагаться советские военные подразделения. С конца февраля началась доставка самолетами военных специалистов в Египет, а затем из порта Николаев – «совершенно секретная» массовая отправка наших военных и техники на гражданских кораблях в Александрию. Всего в операции участвовали 16 судов Министерства морского флота СССР. Каждый транспорт мог взять на борт два зенитных ракетных дивизиона С-125 вместе с техникой и личным составом, а также различную технику и вооружение для других подразделений.
В строжайшем секрете маршрут держался и от судовых команд – даже капитаны, выходя из порта, не знали, куда они следуют. О курсе и пункте следования узнавали из секретных пакетов, которые вскрывали после прохождения контрольных точек. Во время прохождения проливов Босфор и Дарданеллы были приняты дополнительные меры обеспечения секретности операции. На верхней палубе несли дежурство командиры дивизионов и старшие офицеры, вооруженные АКМ и личным оружием, имея приказ открывать огонь на поражение, если кто-нибудь из личного состава вздумает спрыгнуть за борт. Такой случай произошел в 1967 году, когда с борта советского линкора спрыгнул матрос и был подобран военным кораблем США. Иностранных лоцманов, которые должны были проводить суда через проливы, под разными предлогами не допускали на мостик к управлению[4].
За соблюдением секретности следили до такой степени, что перед погрузкой в Николаеве, как вспоминает бывший тогда заместителем начальника политотдела ЗР бригады, а впоследствии старший научный сотрудник Института военной истории Министерства обороны СССР, полковник запаса Виктор Семенович Логачев, «из части были откомандированы некоторые воины за то, что в письмах домой они сообщили название страны, куда едут. Поэтому переписка была своеобразной: ничего, что раскрыло бы страну пребывания, но открытки с видами пирамид Гизы и Большого Сфинкса были в каждом письме»[5].
С самого начала стало понятно, что секретом это было только для своих. Вот что написал в своих воспоминаниях Николай Павлович Воробьев, бывший тогда сержантом и отправленный в Египет на первом же транспорте в начале марта:
«4 марта 1970 г.
Средиземное море. Переваливаясь с борта на борт, сухогруз “Роза Люксембург” методично взбирается на очередную волну и стремительно падает вниз. Раздается мощный шлепок кормы о воду, и все в тысячный раз повторяется сначала. Уже двое суток мы лежим на нарах в грузовом трюме, борясь с морской болезнью. Люди мы сухопутные, поэтому слова “штормит” и “тошнит” для нас имеют одинаковый смысл. Пока лежишь – терпимо, но как только поднимешь голову, сразу подкатывает тошнота. Макароны по-флотски, которыми нас кормят, так и норовят покинуть наши молодые организмы. В трюме, как в лесу, мрачно, сыро, холодно, тревожно.
Мы – это солдаты и офицеры ПВО, которые направляются “для оказания братской интернациональной помощи народу, живущему в жарком и сухом климате”. Так официально звучит цель нашей командировки. Кто этот народ и где находится его благодатная земля, мы не знаем. Понятно только то, что братский народ соберет свой урожай, выращенный в сухом климате, и без нас. Наша специальность – сбивать самолеты. Ходили слухи о том, что мы направляемся в Египет, который уже третий год воюет с Израилем, но официально это никто не подтверждал. Все было покрыто пеленой таинственности. Мол, приплывете, тогда и узнаете. Плывем как на пороховой бочке, так как в нижнем под нами трюме находится наше вооружение. Зато на верхней палубе настоящая выставка мирной автомобильной промышленности СССР. Наверх нас выпускают по одному и всего на пять минут. За это время надо успеть покурить, подышать свежим воздухом и получить незабываемые ощущения в корабельном гальюне во время шторма. Особые требования к курению. Курим под специальным навесом, окурки бросаем в бочку и закрываем ее крышкой. Такой режим связан с тем, что все советские суда в Средиземном море находятся под усиленным контролем американской авиации и флота. Их самолеты на малой высоте проносятся над нашими судами и ведут фотосъемку. А по количеству окурков и людей на палубе можно вычислить и наличие на корабле не только команды, но и посторонних лиц. Если вдруг кому-то вздумается сделать досмотр нашего судна, то по легенде нашего командования мы – спортсмены. Еще в порту города Николаева нас одели в новенькие гражданские костюмы и снабдили спортивными трико. Для достижения высоких спортивных результатов всем выдали месячный паек махорочных сигарет “Северные”, которые мы окрестили термоядерными. В понимании советских людей мы, может, и соответствовали существовавшему в то время лозунгу, что в спорте главное не победа, а участие, но “спортсмены” в трюме сухогруза, да еще и на нарах! Это был перебор. Ценность каждой легенды состоит в ее правдоподобии. Наша легенда выглядела как издевательство над спецслужбами других стран. Что касается задачи, поставленной перед нами правительством, то здесь нам необходимо было не только поучаствовать, но и победить»[6].
По прибытии в Египет маскировка продолжилась. Воробьев вспоминает: «Чувствовалось, что мы уже вошли в теплые воды. Вскоре корабельные машины остановились, и наступила полная неизвестности тишина. Так тихо в трюме было, только когда мы проходили пролив Босфор с турецким лоцманом на борту. Сидим, вслушиваемся в редкие звуки, доносящиеся с палубы, и гадаем: то ли корабль остановлен для досмотра, то ли мы уже приплыли. Примерно через час кто-то из командиров спустился к нам в трюм и сообщил, что мы стоим на рейде египетского порта Александрия и, как только стемнеет, будем причаливать к берегу. Свершилось, значит, все-таки слухи оправдались, и судьба забросила нас в Египет. До вечера было еще далеко, солнце пекло, корпус корабля нагревался, духота в трюме усиливалась. С одной стороны, было такое ощущение, что мы находимся внутри огромного утюга, а с другой – внутри троянского коня. Было как-то странно оттого, что корабль, носящий имя еврейской женщины Розы Люксембург, привез в своем трюме солдат для борьбы с еврейским государством. Вот уж действительно, “нам не дано предугадать, как имя наше отзовется”. Служить в условиях жаркого климата мы согласились добровольно, поэтому никто не ныл. Было нетерпение. Всем хотелось поскорее увидеть эту загадочную Африку с ее слонами, бегемотами и речкой Лимпопо. Дождались. Заскрипели раздвижные люки нашего трюма, и в его проемах, показалось звездное небо. Наша роль спортсменов на этом заканчивалась, и теперь нам предстояло сыграть роль туристов. Переодеваемся в новенькие костюмы, белые рубашки, галстуки. Солдаты надевают на головы береты, а офицеры шляпы. Это условные знаки, разделяющие нас на командиров и подчиненных. Молодые, модные, красивые, все в одинаковых беретах и с одинаковыми чемоданами, мы медленно спускаемся по трапу корабля, жадно вдыхая воздух, насыщенный запахом рыбы и швартовых канатов. Когда мы отплывали из Николаева, там было ветрено, сыро и холодно, а здесь – настоящее лето. Еще мгновение – и под ногами оказывается твердь. Египет! Сколько раз в детстве я бывал здесь вместе с героями книг! И вот она, настоящая земля фараонов, Цезаря и Клеопатры, земля сфинксов и пирамид, земля древнейшей цивилизации человечества.
Вместо музыки и девушек с цветами нас встречают серьезные темнокожие усатые дядьки и ведут в длинный металлический ангар, где уже собрались высокопоставленные наши и египетские военные начальники. Митингуем через переводчика. Они заверяют нас в дружбе, а мы обещаем с честью выполнить свой интернациональный долг перед братским народом. Затем нам снова предлагают переодеться, но теперь уже в форму египетской национальной армии. Очень жаль, что наша роль туристов оказалась такой короткой. Побывав всего час в гражданском костюме, мы снова должны были стать солдатами. На длинных стеллажах лежали мешки с египетской формой. Возле каждой кучки была табличка с указанием размера.
В школе нам говорили, что символы наших цифр заимствованы у арабов, но то, что было изображено на этих табличках, для нас оказалось неразгаданным ребусом. Берем мешки наугад и начинаем изучать и примерять на себя их содержимое. Судя по тому, что в комплект одежды входили легкий свитер и шинель, похожая на наше осеннее приталенное пальто, стало понятно, что в Африке тоже бывает холодно. То, что больше всего поразило нас в экипировке египетского солдата, так это ботинки с голенищами до колен и больше десятка белых трусов. Переодевание выглядело пристойно до тех пор, пока каждый был занят сам собой, но как только мы оделись и посмотрели друг на друга, ангар превратился в комнату смеха. Позабыв про высокие честь и достоинство советского воина, мы истерически хохотали, показывая пальцами друг на друга. Форма так преобразила нас, что мы перестали узнавать своих товарищей. Кепка с длиннющим козырьком и ботинки с голенищами до колен никак не соответствовали нашим размерам и нашему представлению о военной форме. Со временем все это ушьется и мы привыкнем, а пока выглядим так нелепо, что смеются даже арабы. Чтобы отличить солдата от офицера, солдаты заправили куртки в брюки, а офицеры свои куртки носят навыпуск. Погоны у всех чистые, без знаков различия»[7].