Давление ударило в уши. Так часто бывает, когда самолет начинает снижаться. Шум мотора, до этого момента убаюкивающий и плавный, стал настойчивым, резким и неприятным. Послышались голоса просыпающихся пассажиров, возвращались в исходное положение кресла. Гул голосов набирал силу.
   – Дамы и господа! – раздался из динамиков хриплый голос. – Мы счастливы, блядь… – Голос закашлялся. – Счастливы, что все-таки долетели жи-и-ивыми до этого, как там его… Валер, а куда летим-то?
   В салоне первого класса заржали, а модный немолодой чувак с рыжей бородкой во весь голос крикнул: «Бишкеееек!!!!!!».
   – А да, Бишкек! – возбужденно продолжил голос. – А сейчас я, ваша офигенно сексуальная стюардесса, – новая волна смеха в салоне, – дам вам всем… – Среди пассажиров началась истерика. – Дам вам всем выпить!!!!
   Летящие дружно заулюлюкали. Кто-то крикнул: «Лабухи, подъем!».
   – А теперь ваша офигенно сексуальная стюардесса заканчивает свою трансляцию! Готовьте стаканы, так как жидкости у нас хватит на всех! – И уже срываясь на крик, динамики завизжали: – Алкогольные спонсоры нашей поездки – группа МОООТЫЛЬКИИИ!!!!!!!
   Из-за разделительной ширмы вывалился едва стоящий на ногах Митя Алферов, солист группы «Мотыльки». Джинсы на нем висели практически на бедрах, открывая красную резинку трусов от Hugo. По заплывшим глазам и опухшим векам было видно, что в полете он совсем не спал, отдав предпочтение распитию горячительных напитков. Пройдясь нетвердой походкой по рядам и наполнив всем желающим стаканы, он плюхнулся прямо на эффектную брюнетку в пятом ряду и стал нашептывать что-то горячо ей на ухо. Красотка по-поросячьи взвизгивала и томно говорила – «Дурак», откидывая назад голову и смеясь низким контральто…
   Я проснулся. Уже окончательно. Сначала еще дремал, потом снова провалился в сон, а сейчас уже точно – проснулся. Снял с глаз самолетную повязку для сна, поднял шторку на иллюминаторе. Солнце ударило мне прямо в глаза, на секунду ослепив лучами. Я невольно зажмурился.
   – «Пидорасы», – подумал я. – «Ну на хрена они так орут? Голова раскалывается».
   Нет, ну все-таки, зачем я согласился лететь на концерт со всей этой гребаной толпой… Они же ногтя моего не стоят. Деньги-деньги-деньги, все дело было только в них. Ладно, чего говорить, отработаю, получу эту сраную «котлету» и по возвращении в Москву куплю Машке «AUDI ТТ». Хотя нет, «AUDI» слишком жирно для этой потаскухи будет. Хотя в постели она, конечно, супер. Ммм, я даже представил на своем теле ее мягкие ладошки… Но без кокса совсем ничего не хочет, избаловал ее, сучку. Деньги – кокс, кокс – секс, деньги – секс, секс – любовь, круг начал замыкаться. Тьфу, ну что за дурацкие мысли в голове…
 
   Откинувшись в кресле, я начал листать свежий выпуск «Светского вестника», читая самые громкие заголовки. Известный московский ресторатор Шевцов открыл новое лаунж-кафе на Тверской, бомонд бухает; опять салоны, магазины, сиськи, письки, бутики, презентации. С главным редактором «Вестника» не раз встречался на многочисленных презентациях в Москве. Тот еще тип, мерзкий, дико манерный и пафосный. Лебезил перед всеми, что-то пытался из себя строить, объедался на халяву устрицами, воровато прятал в сумку дорогое шампанское со стола…
   Боже, как хочется спать… Уснуть бы еще хотя бы на часок. Уснуть и еще бы часик ничего не видеть и не слышать…
   Наконец мне принесли обед – роскошные блюда, сервированные в лучших традициях средиземноморской и японской кухни. Я уплетал их и радовался, глядя на то, как эти жалкие твари вокруг заискивающе смотрят в мою тарелку! Глядите на меня и давитесь слюной, жрите свою несъедобную пищу из пластиковых коробочек! Только я догадался заказать себе индивидуальное питание на борт! Да, я достоин ваших взглядов, ведь я – Феликс Абрамович Серебрянников, самый популярный артист России! Даже не хочу перечислять все свои регалии – «Народный Артист», «Заслуженный Артист Республики», трижды лауреат «ПАМК», обладатель девяти «Платиновых пластинок» и бог его знает, каких наград еще. Как говорится и мэтрами обласкан, ведь ПАМК – Премия Ассоциации Музыкальных Критиков, и публика простая, которая в «Платиновой пластинке» звонит и эсэмски шлет, любит меня. И все это я, Феликс Абрамович Серебрянников, слишком сильно для одного человека, даже для меня!
   Господи, ну как же орут эти придурки вокруг!!! Я просто не могу больше терпеть!!!!
   – ТАК!!! – Вскочил я с кресла и заорал на молодежь сидящую слева от меня. – ЗАТКНЕТЕСЬ ВЫ ИЛИ НЕТ?!!!
   – Простите, Феликс Абрамович, мы больше не будем…
   Щас, не будут они, как же. Уроды! Расставили ноги, дали Бессонову и думают, что теперь офигенные пивцы. Именно что пивцы – пробились из своего села на «Кузню талантов», а теперь лишь бы вискарь халявный в самолете жрать. О! Надо, кстати, на обратном пути не забыть купить кумыса – не той дешевки завезенной, что в «Панораме вкуса» под видом деликатеса продают, а настоящего, киргизского, прямо из деревни, кувшинчик. Ванечка мой кумыс любит, да я и сам люблю – алкоголь хорошо запивать…
   Уши после сна воспринимали все звуки как мерный гул. Катя со скуки играла с Алисой в нарды, хриплоголосая Волоскова поучала молодежь – можно подумать, что она сама хоть раз в жизни без фанеры спела. Музыканты из группы «Азарт» глушили коньяк. Вглядываясь в молодое, но уже покрытое морщинами лицо солиста «Азарта», Николая Австревича, я вспоминал недавнюю историю, как он почти не пил, ибо полгода лежал в очень модной французской клинике, борясь с алкогольной зависимостью. Однако, похоже, даже дорогущие капельницы, стоимостью тысяча евро за штуку, не помогли ему – в последние недели Австревич стремительно возвращался в объятия зеленого змия.
   Мой старый приятель Робик Киносян, народный артист Армении, сосисочными пальцами гладил бедра какой-то омерзительной деревенской девки. Латышская звезда Инга Симоянова манерно рассказывала про будущую презентацию и новый клип. Периодически доносились ее восторженные возгласы вроде «Нью-Йорк! Бронкс! Настоящий детектив в стиле Агаты Кристи!». Сидящий рядом с ней престарелый мэтр Луговой, дебютировавший еще в 1970 году во Дворце Музыкантов имени Ленина, благостно кивал и слушал, покручивая на запястье платиновую головку часов «Роллекс».
 
   Остальные пили… О эта божественная амброзия, попадающая в их уста. Пили все – молодые и старые. Старички сцены, сидящие впереди, отечески поглядывали на молодежь. Заслуженный артист «всего, что только можно» Вайтман рассказывал «королю романсов» Малинову про новые зубы, потом про швейцарский SPA – какой-то невероятно популярный в Европе омолаживающий курорт. Оба они смеялись, вспоминая свои старые награды и премии – какие-то там, ленинские, сталинские, времен царя Николая Второго и т. д… «Вот помню я при Андропове…» – или когда он там на сцену взошел. О боже, смешные нелепые динозавры, давно отжившие свой век.
   Молодежь же гуляла с полным отрывом. И эти сволочи как раз бесили меня больше всего. Откуда у них столько прыти, столько энергии, чтобы творить весь этот беспредел? Своими воплями они буквально заполнили весь самолет. Когда какой-то нетрезвый юнец в спортивном костюме PUMA VIP случайно задел мое кресло, промчавшись мимо, я чуть не съездил ему в порыве гнева в ухо, однако когда он улыбнулся и извинился, мне даже стало не по себе. Я даже испытал толику стыда. «Да ладно, все нормально», – сказал я. Настроение стремительно портилось, я чувствовал себя тряпкой, пустым местом, а молодежь орала все громче, громче. Больше всего веселились «Мотыльки». Этот популярный мальчиковый квартет появился в 1992 году. Три мультиплатиновых альбома «Полет», «В поисках любви» и «Звуки» принесли им всенародную славу. Эта слава-то, чуть и не погубила их, когда группа систематически начала выходить на сцену в жопу пьяными или обдолбанными, а концертов становилось все меньше и меньше. После того, как на место их бывшего продюсера Игоря Ложкина, покончившего жизнь самоубийством, встал Семен Леонов, группа образумилась, перестала так страшно бухать и вновь вернулась на большую сцену, вернув себе славу хитами «Бабочка» и тупейшей, по моему мнению – «Ту-ру-ру-ру». И вот сейчас они видимо снова были в развязке…
   Нет. Надо что-то делать, принял я решение – пора успокоиться и куда-то отсюда выйти…
   Звездам всегда разрешено больше, чем простым людям. Я знал, что во время заказных «звездных» чартерных рейсов многие из артистов выходили в кабину к пилотам и просили «порулить». Артисты получали прилив адреналина, таким образом возвышаясь в глазах своих коллег. Они любили рассказывать: «Летел я тут с Доброхваловым, теща моя обожает его, особенно эту его песню медленную «Невообразимая женщина», так вот, дали ему порулить – полный мудак, даже диск не подарил со своими последними хитами». Или: «Летели тут с Юлей из «Серебряной сказки», так она и на плакате автограф поставила и диск для жены подарила. Классная телка, и грудь у нее не хуже, чем по ящику – ВООООООО!!!!!»
   Вот и я решил дать возможность пилотам похвастаться знакомством со мной. Я встал с кресла и направился к кабине. По пути мне улыбались все эти животные в первом классе, я презрительно смотрел на них. Я быстро дошел до двери, вошел внутрь и обратился к летчикам:
   – Ребят, а можно мне за штурвалом посидеть?
   – Конечно, Феликс Абрамович. – Заулыбался молодой летчик. – Как же мы отказать вам можем?
   – «Еще бы». – Подумал я. – «Попробовал бы ты мне отказать!».
   Через мгновение я уже был за штурвалом. Господи, какое же прекрасное это ощущение! Я управлял самолетом, а передо мной на многие километры простиралось лишь бескрайнее синее небо, лишь изредка нарушаемое мутью облаков. Все было передо мной как на ладони. И где-то тут, в этой синеве, парил наш самолет – звездный лайнер несущий к слушателям весь спектр звезд от небольших до самых великих. Зажмурившись, я представлял себя кем-то вроде Демиурга. Все собравшиеся в салоне – мои рабы. Могу повернуть налево – они полетят налево, сверну направо – направо полетят. А еще я мог одним неловким движением свалить самолет в штопор и угробить их всех. Последняя идея чертовски мне понравилась, но жаль, что в самолете был и я, а умирать заурядной смертью вместе со всеми этими ничтожествами мне вовсе не хотелось.
   Тогда я придумал другой трюк…
   Я слышал от знакомых летчиков такую штуку, что, если разогнать воздушный лайнер до скорости 1050–1100 километров в час, самолет проходит звуковой барьер, после чего все сидящие в салоне получают мощный хлопок по ушам. Не опасный для жизни, но на самом деле, очень сильный. Говорят, что у людей со слабыми кровеносными сосудами может даже пойти кровь из носа или ушей…
   Этот эксперимент показался мне очень интересным.
   – Как тут набрать скорость? – спросил я у пилота. – Хочу, кхе-кхе, – закашлялся я, – посудину эту немного разогнать.
   Молодой парень смутился.
   – Вообще-то, вы знаете, Феликс Абрамович, это не очень хорошо. Нормы безопасности не рекомендуют!
   – Правда?! – Для виду расстроился я. – Какая жалость! С детства мечтал летать. Дайте хоть сейчас исполню свою мечту!
   Пилот покачал головой, но показал на рычаги скорости, предварительно пригласив своего напарника сесть рядом.
   О, боже, получилось!
   Штурвал самолета держался в моих руках уверенно. Датчик скорости показывал 950 км. Выдвигая ручку от себя, я вспоминал старые фильмы про летчиков и уверенно разгонялся. Быстрее-быстрее, еще быстрее – черт!!! Я даже не заметил, как пересек этот рубеж! В ушах неожиданно треснуло, в глазах потемнело – полный пиздец, толчок!
   Ох, по-моему у меня даже закружилась голова. Какой кайф. В чемоданчике, по-моему, был корвалол.
   Пилоты, естественно, перепугались. Я сделал совершенно невинное лицо:
 
   – Ой, а что случилось?
   – Вы превысили звуковой барьер, Феликс Абрамович, этого нельзя было делать…
   – Надеюсь, ничего страшного нет?
   – Все поправимо, тьфу-тьфу. Только Феликс Абрамович, пожалуйста, не надо этого больше делать, пассажирам явно не понравилось. Давайте осторожнее, выходите из-за штурвала, а я все исправлю…
   Тем не менее, я был очень собой доволен. Красивый ход! Удар получили все! Такое ощущение, будто я пробежался по салону и дал в ухо каждому пассажиру, при этом оставшись невидимкой!
   Когда я вышел из кабины пилотов и направился к креслу, все звезды молчали и смотрели только на меня. Все были в шоке. Никто не мог вымолвить ни слова. С довольной улыбкой я посмотрел на Народную Артистку Алину Лоторееву, которая платком зажимала нос.
   Я чувствовал в глазах собравшихся страх, а в себе – мощный прилив эмоций, настоящее превосходство. Наконец решился открыть рот Леонов, продюсер «Мотыльков», ну типа, как один из самых влиятельных.
   – Феликс! Что это было?
   Я улыбнулся.
   – Зачем задавать нелепые вопросы, Сеня, тем более, если ответов на них ты не поймешь. Налей мне лучше…
   Он несколько секунд туповато, как зомби, смотрел на меня, а после потянулся за бутылкой.

   Горная дорога, тянущаяся на пятьдесят километров от Иссык-Куля, была еще пуста, лишь редкие авто медленно проезжали по ней, наученные горьким опытом лихачей, сорвавшихся с обрыва. На секунду показалось, будто пробежала тень, звук утренней тишины смешался с гулом, а еще через секунду из-за перевала показался первый автомобиль.
   Это была машина милиции. Сигнальные маяки на крыше и характерный звук сирены не оставляли сомнений. Вслед за ней выплыла еще одна, потом еще… А, через несколько мгновений, из-за перевала стали выезжать одинаковые, черные, как смоль, «Мерседесы» S-класса с правительственными номерами по порядку – х111хх, х112хх, х113хх, х114хх и так далее. За ними ехало еще десять микроавтобусов «Мерседес», а замыкали колонну два «Икаруса» с черными занавешенными окнами и еще одна милицейская машина сопровождения.
   Немногочисленные встречные автомобили уступали кортежу дорогу, пугливо вжимаясь в обочину, редкие зеваки открывали рты и показывали на машины пальцем, пока те окончательно не скрывались из вида.
   Примерно через полчаса колонна бодро въехала в город и встроилась в уличное движение. Довольно быстро машины достигли аэропорта, где были припаркованы водителями на специальной закрытой VIP-стоянке. Колонну уже давно ждали артисты. Высыпавшие из самолета, они буквально изнывали от желания, наконец, усесться в комфортабельные авто и отправиться отдыхать в роскошную гостиницу на озере Иссык-Куль. Во время гастролей звездам давали личный транспорт, который распределялся по списку заранее. За каждым артистом закреплялся автомобиль с водителем, который во время пребывания в городе можно было использовать по своему усмотрению.
   В стороне от толпы стоял и я, покуривая мой любимый «Парламент» и морщась от ломоты в суставах. После утомительной поездки болела голова, а от резкой смены климата чесалось все тело. Как и всем, мне хотелось быстрее покончить с этим чертовым ожиданием и отправиться в комфортабельную гостиницу.
   Тем временем, наш концертный администратор Андрюха начал последовательно называть фамилии артистов и номера машин. Звезды с облегчением рассаживались. Наконец, очередь дошла и до меня. Признаться, я ожидал услышать свою фамилию гораздо раньше, и когда меня поставили почти в самый конец, я сильно удивился. Так или иначе, виду я не подал и довольно хмыкнул, когда Андрюха произнес мое имя.
   – Феликс, твой – х113хх. – Сказал администратор и при этом почему-то зловеще улыбнулся.
   Мне не понравилась эта улыбка. Она была одновременно мерзкой и загадочной. Я глянул на мой «Мерседес». Что-то в нем было явно не то. Он мне не нравился. Я осторожно подошел к авто, будто боясь, что оно заминировано, посмотрел на капот, затем погладил его ладонью. На ощупь ничего не чувствовалось, но визуально отчетливо просматривался явный дефект. Как будто бы вмятина, возникшая от аварии, а может – небрежная полировка. Вывод, в любом случае, был один – мне хотели подсунуть плохой автомобиль!
   Пока остальные болтали, я повернулся к администратору и тихо, приглушенным голосом, сказал:
   – Андрюха, я не поеду на этой машине.
   – В смысле? – Тот оторвался от списка и вытаращил на меня глаза.
   – В прямом. Не поеду.
   – Почему?!!
   – Она мне не нравится.
   – Но почему? – Андрюха буквально побледнел, вызвав тем самым еще боґльшие подозрения.
   – Не знаю… Она какая-то…
   И тут я запнулся. Действительно, я не знал, как объяснить мои страхи. Сказать все, как есть?!! Да на меня посмотрят как на сумасшедшего и засмеют! У меня не было ни фактов, ни доказательств. Поэтому я, пытаясь ответить хоть что-то адекватное, сказал:
   – Она… старая…
   Андрюха вытаращил глаза еще сильнее, став походить то ли на филина, то ли на барана. Мы подошли с ним к «Мерседесу»: я начал показывать несуществующие вмятины, пинал «типа спущенные колеса», обращал внимание на «царапанные фары» и т. д. Я никак не мог объяснить Андрюхе свое чувство страха, мне просто не хватало слов. К нам подошли и другие артисты, уставшие стоять и недоумевавшие, почему мы не можем, наконец, поехать в гостиницу. Завязался спор. Все старались меня убедить, будто они все входили в этот заговор.
   – Фэликс, ну ти чего? – Недоумевал Киносян. – Какая это вмятина? Господи, ну ти заважничал, брось ти, полная глупость…
   – Н-да уж, – смеялся известный татарский певец Саиров, переводя взгляд на свое авто. – Вон, посмотри, мне дали даже еще хуже, а я не жалуюсь.
   – Нет! – Кипятился я еще больше. – На старой машине я не поеду!!! М-меня… не обманешь… – Правда прорывалась у меня из уст, – м-меня не проведешь!!!..
   – Феликс?!! Ты что?!! – Перепугался Андрюха. – Какое «обманывать»?! Они все новенькие, из личного президентского парка, я лично каждую отбирал!
   Разговор накалялся, я все больше краснел. Мне казалось, что собравшиеся надо мной просто смеются и пытаются провести. Бесплодная дискуссия могла бы продолжаться до бесконечности, и я бы, наверное, точно не выдержал и сорвался, если бы не Лёня Кутин. Вот уж воистину не только певец, но еще и интеллектуал с головой. Подойдя к моему «Мерседесу», поправив копну своих кудрявых волос, почти так же манерно как в своем клипе «Уроки любви», он посмотрел вниз, на бампер, и вдруг со всей мочи захохотал:
   – Ха-ха, Феликс, ну ты, бля, даешь! Что ж ты сразу не сказал, что такой суеверный?! Ну, конечно, ребята, номера-то х113! А мы-то думаем, чего тебе нормальная машина кажется старой… Оказывается, просто несчастливое число не понравилось, да, старик?
   Конфуз от нелепой ситуации мигом ушел, собравшиеся начали громко смеяться. Даже я улыбнулся, ловко оценив ход, который преподнесла мне фортуна. Конечно я, как человек взрослый и умный, никогда не относился серьезно ни к какой мистической чепухе, однако объяснение Лёни в данной ситуации меня полностью устраивало.
   – Ну да. – Я выдавил из себя озабоченную ухмылку. – Ужасное число.
   – Ой, да ладно, Феликс! – Подмигнул Лёня. – Чего только не бывает! Ты знаешь, например, что Дональд Трамп, один из самых богатых людей мира, панически боится любой инфекции и требует тысячу раз перемыть все вилки в том ресторане, куда он идет? А Билл Гейтс? А тот чувак из «Авиатора» – самолетный олигарх? Смотрел? Короче, – засмеялся он, – бери мою тачку, а я на твоей поеду. У меня номер девятнадцать, идет?
   – По рукам! – Улыбнулся я. «Мерседес» Лёни меня полностью устраивал.
   Усевшись на мягкий диван заднего сидения, я ехал и радовался тому, как смог красиво обвести всех вокруг пальца. О тех, кто хотел подстроить мне эту подлость с машиной, я уже почти забыл. Впереди меня ждал кондиционер гостиничного номера, потрясающий сервис, а еще – огромная кровать, в которую мне не терпелось плюхнуться.

   Президентский отель, где нас разместили, был царством нереальной роскоши. Номер гигантских размеров – в нем могло разместиться человек двадцать. Внушительная тридцатиметровая ванная с джакузи, навороченной душевой кабиной и биде; три спальных комнаты, кабинет. А главное, конечно, – огромные кровати с балдахинами, увенчанные бархатными подушками, словно сошедшие со страниц сказок Шахерезады.
   Мне чертовски нравилось все это великолепие. На его фоне я чувствовал себя кем-то вроде прославленного полководца, отдыхающего после ратных дел. Но еще больше меня тешила другая мысль: я нахожусь там, куда закрыт путь простым смертным. Здесь могла проживать лишь настоящая суперзвезда.
   Но когда я остался один, на меня внезапно накатил приступ невероятной злобы. Это было странное ощущение – смесь гнева и одиночества, скопившихся во мне за последнее время. Все вокруг казалось мне неестественным и уродливым, картины на стенах – откровенными подделками, живые цветы в вазах – увядшими и ненатуральными. В бешенстве я метался глазами по сторонам, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Я чувствовал себя червяком, попавшим в консервную банку.
   И тут, неожиданно, мой взгляд коснулся огромного корабля в бутылке, который стоял на верхней полке шкафа. Роскошный галеон был выполнен с огромным старанием – видно, что делавший его моделист по-настоящему над ним трудился. Я подошел к шкафу ближе, поднялся на носки, аккуратно снял бутылку, посмотрел внутрь, повертел в руках. И тут меня осенило – я понял все, абсолютно все! Точно, я сам был как и этот корабль – никчемная дорогая безделушка. Зажатый в тиски окружающего мира, я совершенно не мог из них выбраться и обрести свободу – как этот корабль из своей стекляшки!