Страница:
– Не свисти, тебе теперь по должности не положено.
– Jawohl [9], гауптштурмфюрер!
– То-то же. Завтра тебя официально утвердят в должности, заодно и полоску на петлицы получишь – заслужил. Так что сегодня принимай роту, оберштурмфюрер [10]. Завтра у нас у всех будет хлопотный день. А еще нам вскоре обещали прислать пополнение, так что, как я уже говорил, о набегах на бордели можешь забыть.
– Да какие уж тут развлечения… А кого еще переводят в мотоциклетный?
– Что, боишься, что я тебя без унтеров оставлю?
– Ага, есть такое дело.
– Не боись. Кроме меня, из нашей роты больше никого не забирают. Так что справишься.
– Справлюсь. Слушай, Клаус, я вот что подумал: война ведь вроде закончилась? Францию мы разгромили, Польшу тоже, мелочь там всякую… Одна Англия осталась, так у нас против нее сил и так предостаточно – вон как из Дюнкерка летели, а ведь там они были не одни. Так зачем тогда эти новые дивизии? Это ведь не только у нас. Я слышал, армейцы тоже целые полки передают на формирование новых частей. Пятую танковую помнишь? У них тоже один полк забрали – новую танковую дивизию формируют.
– Слышал он! Я тоже слышал. А еще знаю, что те пехотные дивизии, которые еще месяц назад расформировать хотели, почему-то до сих пор как ни в чем не бывало стоят. Вот и делай выводы.
– Получается, что война только начинается.
– Угу, получается.
– И с кем интересно? Не с англичанами же. Их бы мы и так размазали.
– Да я-то откуда знаю?! Может, с американцами, может, с русскими, может, еще с кем.
– С русскими у нас мир.
– Ну и что? Сегодня – мир, а завтра – нет. С поляками у нас тоже мир был и с французами, кстати, тоже. А потом мы напали на поляков, а французы – на нас.
– Поляки первыми напали!
– Да какая разница? Главное – напали! А всякие там норвежцы вообще нейтральными были. Ну и что, помогло им? Или прибалтам с финнами?
– Мдаа… Значит, новая война?
– А что тебя удивляет? Нас для того и держат. Мы – солдаты, это наше ремесло.
– Кто б спорил! Скорей бы тогда пришло пополнение. Их еще обкатать надо, да и подучить тоже. Неохота с необстрелянными в бой идти.
– Вооот! Теперь вижу, что рота в надежных руках. Не стыдно уходить. Ладно, хватит лирики. Принимай дела!
– Что думаешь, Куно?
– Нормально. Дохляков нет, а всему, чему надо, научим.
С Куно Гансу повезло. Очень. Немногословен, точен, профессионален, исполнителен и абсолютно надежен. Выполнит любой приказ. Не раздумывая. Ну, просто мечта любого командира – идеальная военная машина.
– Угу, лишь бы времени хватило.
На это Куно лишь пожимает своими здоровенными плечами. Впечатление такое, что рядом переминается слон. Шарфюрер и вправду чем-то похож на толстокожих великанов – такой же огромный, спокойный и невозмутимый. При этом, несмотря на то что габаритами Куно напоминает вставшего на дыбы племенного быка, шарфюрер необычайно подвижен и вынослив, что людям с таким телосложением, в общем-то, несвойственно.
– Ладно, займись пока пополнением, а я бумаги оформлю.
«Так, что у нас имеется? Имеется пополнение в количестве 23 рыл, в том числе один офицер и один кандидат в офицеры на правах унтера. Немало. Теперь рота укомплектована по штату. А когда вернутся последние тяжелораненые из госпиталей, так даже немного сверх штата будет.
Пополнение вроде нормальное. Парни здоровые, обучение прошли по полной программе, учили на совесть. С замом тоже вроде повезло: Георг Ланг, унтерштурмфюрер, 1919 года рождения – одногодок, послужил, повоевал во Франции, в первом полку, у Симона. Да и характерами мы вроде похожи. Что еще надо? Пусть командует пулеметным взводом – от него в бою многое зависит. Так что опытный и надежный Ланг будет там как раз к месту. Повезло, в общем, с «замком».
А вот со штандартенюнкером [12] Феликсом Подольски все сложнее. Девятнадцать лет только исполнилось – маловато для командира. Да и пороху он еще не нюхал. Черт его знает, как себя в бою поведет. По виду – совсем не вояка, хотя внешность бывает обманчива… Да и силенок у парня еще маловато, а командир, который не может делать ВСЕ лучше, чем его солдаты, – плохой командир. Что ты, donnerwetter [13], за офицер, если не можешь показать новобранцу, КАК НАДО воевать?! Ладно, пока что пусть побудет при мне на побегушках, ротным адъютантом, а там посмотрим, чего он стоит».
Приняв это соломоново решение, Ганс наконец смог спокойно уснуть с чувством честно выполненного долга.
Через неделю после переброски их дивизии на атлантическое побережье, в курортный городок Биарриц, Ганс вместе с командиром четвертой роты гауптштурмфюрером Куртом Вагнером и старым приятелем из саперного – оберштурмфюрером Фрицем Телкампом – все-таки сумел выбить себе увольнительную и смотаться в город. Началось все вполне пристойно в морском ресторанчике на набережной, а закончилось совсем непристойно в одном веселом заведении. «Как бишь звали эту девку? Аннетта, Жоржетта? Да какая на хрен разница! После трех бутылок «Вдовы Клико» все они на одно лицо». Ганс потряс головой, в которой царила звенящая пустота, и решительно слез с койки. «Че ж в голове-то так пусто, а? Вроде от шампанского не должно бы… А, вспомнил! Мы потом еще коньяк пили. Потому и в башке пусто, как в перевернутом ведре. Хорошо еще, что до кальвадоса дело не дошло, а то б башка еще и трещала, несмотря на то что пустая. Scheisse! Ну где это чертово полотенце?» Ганс злобно огляделся по сторонам в поисках утерянного артефакта. «Ага, вот оно! Интересно знать: как оно попало под подушку? Ааа – неважно. Черт, как же мы сюда-то добрались? Вроде Курт был за рулем… Или нет? Но мотоцикл точно его. Мы на нем и выезжали». В дверь негромко постучали. Ганс скривился, как от зубной боли, но все же пересилил себя и, проследовав через комнату от умывальника до двери, впустил нежданного визитера. На пороге стоял Курт с такой же мрачной физиономией, как и у самого Ганса, в чем он мог легко убедиться, вернувшись к умывальнику и глянув в зеркало. Курт между тем, ни слова не говоря, проследовал к кровати и аккуратно, стараясь не делать резких движений, присел на край. Ганс глубоко вздохнул и сунул голову под холодную струю – пора приходить в форму.
Через пару минут хмурые, но уже вполне дееспособные товарищи по несчастью вломились в комнату, в которой окопался сапер, и застали там поистине идиллическую картину. Фриц возлежал на смятой кровати, плотно прижимая к себе миниатюрную брюнетку. Увидев новые действующие лица, девушка оживилась, заворочалась и что-то затараторила на французском. Ганс вопросительно покосился на друга.
– Говорит, чтоб мы помогли ей освободиться от этого варвара. Он ее полночи так держит. Заснул и не отпускает. Говорит, у нее все тело затекло – пояснил внезапно просветлевший Курт. Мысль, что кому-то этим утром пришлось еще хуже, чем ему, согрела Ганса до глубины души, мигом растопив все мрачные мысли.
– Эй, Фриц, отпусти девку! Мы пленных не берем!
Фриц даже ухом не повел. Переглянувшись, парни дружно перешли к решительным действиям. Телкамп героически сопротивлялся, но численный перевес противника и изначально неудачная для обороны позиция предопределили исход борьбы. Вскоре героический сапер был сдернут с постели, лишен законной добычи и безжалостно сунут головой в рукомойник. Жертва продажной любви тем временем успела скрыться, даже не попытавшись собрать свои немногочисленные вещички, разбросанные по комнате в живописном беспорядке.
Когда через 10 минут Фриц наконец окончательно признал себя побежденным, Ганс, протягивая ему помятый мундир, торжественно произнес:
– Мы отступаем на тыловые позиции. Оберштурмфюрер, Фатерлянд нуждается в вас!
– Иди к дьяволу!
– Обязательно, только сначала расскажи, какого ты так вцепился в эту девку, что мы тебя вдвоем еле от нее отодрали?
– А я знаю?! Я вообще не помню, как сюда попал! Сами небось мне ее подсунули, чтоб потом поиздеваться.
– Интересная версия. Как думаешь, Курт?
– Даже не знаю… Мадам что-то там говорила про то, что «ее девочка» звала на помощь, но поскольку перед этим, по ее словам, Фриц сломал нос какому-то постоянному клиенту из местных из-за этой самой «девочки», то вмешиваться никто не рискнул…
– Да ну вас к черту! Не помню я ничего такого! – взревел Фриц, глядя на ухмыляющиеся рожи друзей.
– Ладно, шутки в сторону. Через час нам надо быть в части – по дороге развеемся. Завтра выезд на полевые учения, надо как следует подготовиться, а не то следующего увольнения придется ждать очень долго. – Подвел итог занимательной беседе Курт.
Мирные будни военного времени шли своим чередом.
Глава 3
– Jawohl [9], гауптштурмфюрер!
– То-то же. Завтра тебя официально утвердят в должности, заодно и полоску на петлицы получишь – заслужил. Так что сегодня принимай роту, оберштурмфюрер [10]. Завтра у нас у всех будет хлопотный день. А еще нам вскоре обещали прислать пополнение, так что, как я уже говорил, о набегах на бордели можешь забыть.
– Да какие уж тут развлечения… А кого еще переводят в мотоциклетный?
– Что, боишься, что я тебя без унтеров оставлю?
– Ага, есть такое дело.
– Не боись. Кроме меня, из нашей роты больше никого не забирают. Так что справишься.
– Справлюсь. Слушай, Клаус, я вот что подумал: война ведь вроде закончилась? Францию мы разгромили, Польшу тоже, мелочь там всякую… Одна Англия осталась, так у нас против нее сил и так предостаточно – вон как из Дюнкерка летели, а ведь там они были не одни. Так зачем тогда эти новые дивизии? Это ведь не только у нас. Я слышал, армейцы тоже целые полки передают на формирование новых частей. Пятую танковую помнишь? У них тоже один полк забрали – новую танковую дивизию формируют.
– Слышал он! Я тоже слышал. А еще знаю, что те пехотные дивизии, которые еще месяц назад расформировать хотели, почему-то до сих пор как ни в чем не бывало стоят. Вот и делай выводы.
– Получается, что война только начинается.
– Угу, получается.
– И с кем интересно? Не с англичанами же. Их бы мы и так размазали.
– Да я-то откуда знаю?! Может, с американцами, может, с русскими, может, еще с кем.
– С русскими у нас мир.
– Ну и что? Сегодня – мир, а завтра – нет. С поляками у нас тоже мир был и с французами, кстати, тоже. А потом мы напали на поляков, а французы – на нас.
– Поляки первыми напали!
– Да какая разница? Главное – напали! А всякие там норвежцы вообще нейтральными были. Ну и что, помогло им? Или прибалтам с финнами?
– Мдаа… Значит, новая война?
– А что тебя удивляет? Нас для того и держат. Мы – солдаты, это наше ремесло.
– Кто б спорил! Скорей бы тогда пришло пополнение. Их еще обкатать надо, да и подучить тоже. Неохота с необстрелянными в бой идти.
– Вооот! Теперь вижу, что рота в надежных руках. Не стыдно уходить. Ладно, хватит лирики. Принимай дела!
* * *
Ганс вместе со старшим унтер-офицером роты, гауптшарфюрером [11] Куно Клинсманном, сложив руки на груди, придирчиво оглядывал прибывшее пополнение.– Что думаешь, Куно?
– Нормально. Дохляков нет, а всему, чему надо, научим.
С Куно Гансу повезло. Очень. Немногословен, точен, профессионален, исполнителен и абсолютно надежен. Выполнит любой приказ. Не раздумывая. Ну, просто мечта любого командира – идеальная военная машина.
– Угу, лишь бы времени хватило.
На это Куно лишь пожимает своими здоровенными плечами. Впечатление такое, что рядом переминается слон. Шарфюрер и вправду чем-то похож на толстокожих великанов – такой же огромный, спокойный и невозмутимый. При этом, несмотря на то что габаритами Куно напоминает вставшего на дыбы племенного быка, шарфюрер необычайно подвижен и вынослив, что людям с таким телосложением, в общем-то, несвойственно.
– Ладно, займись пока пополнением, а я бумаги оформлю.
* * *
Вечером, растянувшись на койке, Ганс подводил итоги этого хлопотного дня.«Так, что у нас имеется? Имеется пополнение в количестве 23 рыл, в том числе один офицер и один кандидат в офицеры на правах унтера. Немало. Теперь рота укомплектована по штату. А когда вернутся последние тяжелораненые из госпиталей, так даже немного сверх штата будет.
Пополнение вроде нормальное. Парни здоровые, обучение прошли по полной программе, учили на совесть. С замом тоже вроде повезло: Георг Ланг, унтерштурмфюрер, 1919 года рождения – одногодок, послужил, повоевал во Франции, в первом полку, у Симона. Да и характерами мы вроде похожи. Что еще надо? Пусть командует пулеметным взводом – от него в бою многое зависит. Так что опытный и надежный Ланг будет там как раз к месту. Повезло, в общем, с «замком».
А вот со штандартенюнкером [12] Феликсом Подольски все сложнее. Девятнадцать лет только исполнилось – маловато для командира. Да и пороху он еще не нюхал. Черт его знает, как себя в бою поведет. По виду – совсем не вояка, хотя внешность бывает обманчива… Да и силенок у парня еще маловато, а командир, который не может делать ВСЕ лучше, чем его солдаты, – плохой командир. Что ты, donnerwetter [13], за офицер, если не можешь показать новобранцу, КАК НАДО воевать?! Ладно, пока что пусть побудет при мне на побегушках, ротным адъютантом, а там посмотрим, чего он стоит».
Приняв это соломоново решение, Ганс наконец смог спокойно уснуть с чувством честно выполненного долга.
* * *
Пробуждение было нерадостным. Вчерашний поход в город не прошел для организма безнаказанно.Через неделю после переброски их дивизии на атлантическое побережье, в курортный городок Биарриц, Ганс вместе с командиром четвертой роты гауптштурмфюрером Куртом Вагнером и старым приятелем из саперного – оберштурмфюрером Фрицем Телкампом – все-таки сумел выбить себе увольнительную и смотаться в город. Началось все вполне пристойно в морском ресторанчике на набережной, а закончилось совсем непристойно в одном веселом заведении. «Как бишь звали эту девку? Аннетта, Жоржетта? Да какая на хрен разница! После трех бутылок «Вдовы Клико» все они на одно лицо». Ганс потряс головой, в которой царила звенящая пустота, и решительно слез с койки. «Че ж в голове-то так пусто, а? Вроде от шампанского не должно бы… А, вспомнил! Мы потом еще коньяк пили. Потому и в башке пусто, как в перевернутом ведре. Хорошо еще, что до кальвадоса дело не дошло, а то б башка еще и трещала, несмотря на то что пустая. Scheisse! Ну где это чертово полотенце?» Ганс злобно огляделся по сторонам в поисках утерянного артефакта. «Ага, вот оно! Интересно знать: как оно попало под подушку? Ааа – неважно. Черт, как же мы сюда-то добрались? Вроде Курт был за рулем… Или нет? Но мотоцикл точно его. Мы на нем и выезжали». В дверь негромко постучали. Ганс скривился, как от зубной боли, но все же пересилил себя и, проследовав через комнату от умывальника до двери, впустил нежданного визитера. На пороге стоял Курт с такой же мрачной физиономией, как и у самого Ганса, в чем он мог легко убедиться, вернувшись к умывальнику и глянув в зеркало. Курт между тем, ни слова не говоря, проследовал к кровати и аккуратно, стараясь не делать резких движений, присел на край. Ганс глубоко вздохнул и сунул голову под холодную струю – пора приходить в форму.
Через пару минут хмурые, но уже вполне дееспособные товарищи по несчастью вломились в комнату, в которой окопался сапер, и застали там поистине идиллическую картину. Фриц возлежал на смятой кровати, плотно прижимая к себе миниатюрную брюнетку. Увидев новые действующие лица, девушка оживилась, заворочалась и что-то затараторила на французском. Ганс вопросительно покосился на друга.
– Говорит, чтоб мы помогли ей освободиться от этого варвара. Он ее полночи так держит. Заснул и не отпускает. Говорит, у нее все тело затекло – пояснил внезапно просветлевший Курт. Мысль, что кому-то этим утром пришлось еще хуже, чем ему, согрела Ганса до глубины души, мигом растопив все мрачные мысли.
– Эй, Фриц, отпусти девку! Мы пленных не берем!
Фриц даже ухом не повел. Переглянувшись, парни дружно перешли к решительным действиям. Телкамп героически сопротивлялся, но численный перевес противника и изначально неудачная для обороны позиция предопределили исход борьбы. Вскоре героический сапер был сдернут с постели, лишен законной добычи и безжалостно сунут головой в рукомойник. Жертва продажной любви тем временем успела скрыться, даже не попытавшись собрать свои немногочисленные вещички, разбросанные по комнате в живописном беспорядке.
Когда через 10 минут Фриц наконец окончательно признал себя побежденным, Ганс, протягивая ему помятый мундир, торжественно произнес:
– Мы отступаем на тыловые позиции. Оберштурмфюрер, Фатерлянд нуждается в вас!
– Иди к дьяволу!
– Обязательно, только сначала расскажи, какого ты так вцепился в эту девку, что мы тебя вдвоем еле от нее отодрали?
– А я знаю?! Я вообще не помню, как сюда попал! Сами небось мне ее подсунули, чтоб потом поиздеваться.
– Интересная версия. Как думаешь, Курт?
– Даже не знаю… Мадам что-то там говорила про то, что «ее девочка» звала на помощь, но поскольку перед этим, по ее словам, Фриц сломал нос какому-то постоянному клиенту из местных из-за этой самой «девочки», то вмешиваться никто не рискнул…
– Да ну вас к черту! Не помню я ничего такого! – взревел Фриц, глядя на ухмыляющиеся рожи друзей.
– Ладно, шутки в сторону. Через час нам надо быть в части – по дороге развеемся. Завтра выезд на полевые учения, надо как следует подготовиться, а не то следующего увольнения придется ждать очень долго. – Подвел итог занимательной беседе Курт.
Мирные будни военного времени шли своим чередом.
Глава 3
«Балканская интерлюдия»
Весна 1941 года все уверенней вступала в свои права, но в Европе пробуждающаяся после зимней спячки природа радовала далеко не всех. Теплые весенние ветры отчетливо веяли новой войной.
– Генерал Гальдер, я хочу знать, как то, что сейчас творится на Балканах, укладывается в прогнозы ОКХ [14]?
– Вполне укладывается, мой фюрер.
– Неужели? – Голос Гитлера обильно приправлен сарказмом.
– Именно так. Англичане делают именно то, что мы и ожидали – стараются навязать нам войну на периферии. В районах со слабо развитыми коммуникациями и инфраструктурой, что лишит нас нашего преимущества в мощи и мобильности и позволит англичанам в полной мере реализовать их превосходство на море.
– Да что вы говорите? Гальдер! Я не хуже вас знаю, чего хотят англичане! Я хочу знать: что, по вашему мнению, нам теперь делать? По требованию ОКХ мы отказались от прямого воздушного наступления против Англии. Отказали в помощи нашим союзникам-итальянцам в Африке. И что в итоге – англичане разбили итальянцев в Африке и, самое позднее через несколько месяцев, полностью оккупируют все итальянские колонии. А теперь они еще и высадились в Греции! Вы и ваши хваленые аналитики представляете, чем это нам грозит? Или мне напомнить вам, что теперь до нефтепромыслов Плоешти может достать любой британский бомбардировщик?
– А количество истребителей и тяжелых зенитных орудий в люфтваффе небезгранично. Мы не можем одновременно прикрыть Фатерлянд, оккупированные страны Европы, будущий Восточный фронт, а теперь еще и Балканы в придачу! – Геринг меньше всего на свете любил признавать ограниченность своих возможностей в чем бы то ни было, но упустить такую возможность лягнуть «сухопутных» генералов он просто не мог.
– Во-первых, требования ОКХ были всецело поддержаны и утверждены вами, мой фюрер. Во-вторых, правильность наших расчетов полностью подтверждается ходом событий и разведданными, поставляемыми Абвером и РСХА. И, наконец, в-третьих, действия англичан ожидаемы и в какой-то мере, как ни странно, выгодны нам. – Гальдер предпочел никак не реагировать на выпад «борова».
– Выгодны?! Нам?!!
– Да.
– Поясните, генерал. И предупреждаю: ваши объяснения должны быть ОЧЕНЬ убедительными.
– Конечно, мой фюрер. Все дело в том, что у Британии недостаточно сил для открытого противостояния с нами. То есть они не могут осуществить высадку во Франции, например. В таком случае мы их просто сомнем, так как наши сухопутные и военно-воздушные силы намного превосходят британские как в численном, так и в качественном отношении. Поэтому единственный шанс нанести нам хотя бы локальное поражение заключается для англичан в том, чтобы вести боевые действия там, где мы не сможем в полной мере реализовать эти свои преимущества, вернее, первое из них.
В этом отношении Балканы являются практически идеальным местом для приложения военных усилий Британии. Этот регион достаточно беден дорогами и также слабо связан путями сообщения с центральными областями Европы. То есть, с точки зрения англичан, нам будет достаточно сложно перебросить в этот район крупную группировку войск и абсолютно невозможно развернуть там главные силы наших сухопутных войск и авиации. В основном по причине сложностей со снабжением. Также нам будет крайне затруднительно использовать в этом гористом и бездорожном регионе высокую подвижность и ударную мощь наших механизированных соединений.
К тому же не следует сбрасывать со счетов исторический интерес Британии к этому уголку Европы. В конце концов, у англичан есть достаточно недавний опыт создания Салоникского фронта во времена Великой войны.
– Да и Дарданелльская операция в пятнадцатом году проводилась по инициативе в первую очередь Черчилля, который теперь возглавляет британское правительство и, по данным РСХА, практически единолично определяет внешнюю политику и основные направления военной стратегии Британской империи. – Гальдер невозмутимо кивнул шефу РСХА, благодаря его за полезный, но не обязательный аргумент.
– Хорошо, генерал. То, что высадка англичан на Балканах, для вас не новость, я уже понял. Но я по-прежнему не понимаю, какая в этом выгода для нас! Мы отказались от любых вспомогательных операций за пределами Европы, в том числе и весьма перспективных. Отказались ПО ВАШЕМУ требованию! Мы фактически перешли к обороне в воздухе, не нанося даже ударов возмездия по Британским островам в ответ на их ночные террористические налеты на наши города и ограничившись лишь атаками на конвои в Ла-Манше. Все это делалось с одной-единственной целью, на которой ОКХ неустанно настаивал, – сосредоточить максимум сил для восточного похода. И вот теперь, буквально накануне нашего выступления, британцы высаживаются на Балканах и ставят под угрозу все наши операции!
– Требования ОКХ были направлены лишь на максимально эффективное выполнение задач, изложенных в директивах ОКВ [15] о подготовке восточного похода. – Гальдер упорно не желал брать на себя всю ответственность за сложившуюся ситуацию, справедливо указывая Гитлеру на его непосредственное участие в принятии судьбоносных решений. Такой подход фюреру никогда не нравился. Ситуация грозила закончиться скандалом, и Гейдрих вновь поспешил на помощь начальнику штаба сухопутных войск.
– Мой фюрер, в том, что ситуация сложилась именно так, виноваты в первую очередь итальянцы. Именно их идиотское по сути и бездарное по исполнению нападение на Грецию дало англичанам возможность закрепиться в данном регионе. Если бы не это обстоятельство, то война была бы ограничена рамками североафриканского побережья.
Гитлер, скрипнув зубами, сжал кулаки и, в упор уставившись на Гейдриха, проговорил, словно с усилием цедя каждое слово:
– Не напоминайте мне о них, Рейнхард! Я не хочу сейчас ничего слышать об этих макаронниках! Я хочу знать: как теперь выбраться из сложившейся ситуации с наименьшими потерями? Итальянцы не в состоянии удержать греческий фланг, это совершенно очевидно. Значит, нам придется вмешаться, либо выделив армейский заслон и соответствующие силы люфтваффе для прикрытия румынских нефтепромыслов и транспортного пути по Дунаю, либо атаковав британские и греческие силы. В первом случае мы ослабим свою ударную группировку на востоке, во втором – неизбежна потеря времени на перегруппировки и, соответственно, задержка с началом восточной кампании.
– Совершенно верно, мой фюрер. – Всем своим видом Гальдер излучает уверенность и спокойствие, резко контрастируя с нервно-возбужденным Гитлером. – Именно поэтому я и сказал, что высадка англичан на Балканах в какой-то мере выгодна нам. Вернее будет сказать, что их высадка в этом районе является для нас более предпочтительной, чем, скажем, в Норвегии или на Пиренейском полуострове.
Дело в том, что в рамках подготовки к восточному походу нами уже сосредоточена в данном регионе значительная группировка войск и техники, а также проведена существенная предварительная подготовка. Переориентировка этих сил для удара по Греции потребует сравнительно небольших усилий. Таким образом, задержка с началом восточного похода будет минимальна. В то же время у нас появляется хороший шанс нанести британцам серьезное поражение и надолго привить им нежелание высаживаться в Европе. К тому же это неплохой повод проверить огнем наши новые дивизии в преддверии решающих сражений.
– Гальдер, вас послушать, так высадка англичан является для нас просто подарком! – Гитлер успокаивался буквально на глазах, вновь перейдя от истерики к сарказму.
– Нет. Потеря времени является нежелательным фактором и нам будет трудно скомпенсировать тот вред, что нанесли нам итальянцы своей неуместной инициативой. Но ситуация все же не является критичной, и мы можем попытаться извлечь из нее даже некоторую пользу. По-видимому, противник не в полной мере представляет себе возможности немецких войск в данном регионе. Англичане сами подставляются под наш удар. А это может им затруднить дальнейшее развитие операций в Средиземноморье. Возможно, в конечном итоге мы даже выиграем некоторое время до открытия абсолютно неизбежных действий противника против территории Италии, если, конечно, сможем существенно поколебать экспедиционные силы британцев сейчас.
– Что ж, генерал, считайте, что вы меня убедили. По крайней мере, ваши рассуждения совпадают с мнением аналитиков РСХА и штаба ОКЛ [16]. Они тоже уверены, что в случае нашего решительного наступления сопротивление англичан не затянется, а наши потери будут умеренными.
– Я не сомневаюсь в этом, мой фюрер.
А будущее-то на глазах обрастает проблемами и неопределенностями. Казалось бы, все шло как по маслу. Восточный поход должен был начаться где-то в середине мая. Силы для этого собрали просто огромные. Промышленность работала, как часы. Военные заводы оккупированной Европы тоже работали не покладая рук, причем практически бесплатно! Вернее, оплата производилась за счет тех средств, которые изымались из тех же самых оккупированных стран в счет будущих репараций. Война кормит войну – древнейший принцип, который никто не отменял. Понемногу решались даже казавшиеся поначалу непреодолимыми проблемы в области стандартизации выпускаемой продукции. Костяки новых дивизий были сформированы и обрастали «мясом» прямо на глазах. Для обеспечения всей этой армады топливом был предпринят целый ряд мер, начиная от введения еще более жесткой экономии на бензин в гражданском секторе экономики и заканчивая урезанием поставок румынской нефти союзникам-итальянцам. Кстати, объемы закупаемой в нейтральных странах нефти также удалось несколько увеличить.
Люфтваффе в течение осени и зимы, с легкостью отражая попытки англичан организовать дневные налеты на Германию и оккупированные ею страны, быстро восстановило потери, понесенные во французской кампании, и стремительно наращивало силы, попутно перевооружаясь на новую технику. Кстати, эти английские налеты, абсолютно бестолковые, с военной точки зрения, здорово пригодились Йозефу Геббельсу и его «министерству правды». Хорошо, что удалось тогда убедить фюрера отказаться от аналогичных действий против Англии…
Дааа. Все было хорошо, пока этот идиот Муссолини не ввязался в греческую авантюру. Кретин! Более дурацкий поступок просто невозможно было придумать. Уже ведя неудачную войну с Англией, ввязаться в еще одну войну. И это вместо того, чтобы всеми силами пытаться пробиться в Египет и соединиться со своими войсками в Эфиопии! Променять возможность захватить важнейшую транспортную артерию мира – Суэцкий канал – на козьи пастбища Эпира – уму непостижимо.
Впрочем, дуче был достойным вождем своей страны, ибо тупость итальянского генштаба и беспомощность разведки вполне соответствовали стратегическому гению основателя фашистского движения. А довершала все это великолепие полная неспособность итальянской армии победить хоть какого-то противника. Просто идиллия! Если б только эти пожиратели лука не были союзниками Германии…
Ладно, к чему пустые мечтания? Нужно исходить из реально сложившейся обстановки, а она на редкость паршива, надо сказать.
Итальянцы вместо того, чтобы нанести решительный удар по символическим силам англичан в Египте и на Ближнем Востоке, проложить дорогу в Эфиопию и вывести свой флот в Индийский океан, затеяли абсолютно ненужную войну с Грецией. Причем никуда не годный замысел был дополнен абсолютно бездарным исполнением. В результате имеем то, что имеем: англичане вдребезги разбили итальянцев и в Эфиопии, и в Ливии, греки отразили вторжение итальянцев и сами вторглись в Албанию. Оно бы и ладно. В конце концов, после французского фиаско итальянской армии в Германии никто и не рассчитывал особо на то, что итальянцы дойдут до Персидского залива. Так что поражение войск союзника в Африке было вполне ожидаемым и воспринималось немецким командованием с поистине олимпийским спокойствием. Но греческий провал привел к тому, что войска Альбиона вновь появились в Европе. А вот это уже было крайне нежелательно. Вся дипломатическая подготовка шла насмарку, с таким трудом добытое влияние ставилось под сомнение. Проанглийские и просоветские силы снова восстанавливали утраченное влияние. Балканы вновь превращались в пороховой погреб Европы. – Гейдрих закинул руки за голову и, уставившись на резной карниз мореного дуба, продолжил свои невеселые размышления вслух.
– Ситуацию надо выправлять, причем быстро. Время дипломатии прошло – теперь все решит сила. Собственно, в том, что дни англичан на Балканах сочтены, можно не сомневаться. Вопрос в другом: во что выльется задержка с началом восточной кампании? Если верить пришельцу, то один раз мы уже проиграли на востоке. Не хотелось бы повторить это снова. Кстати, интересно, а в «той» реальности была война на Балканах или это следствие наших попыток изменить ход истории? Впрочем, нет смысла гадать. Нужно постараться скомпенсировать отрицательное воздействие этого фактора и постараться избежать повторения подобного в будущем. Союзников надо держать на коротком поводке – пора уже всем объяснить, КТО теперь хозяин Европы!
– Дополнительных задержек не предвидится, мой фюрер. Развертывание группировок вторжения изначально проводилось так, чтобы в случае, если Югославия займет по отношению к нам враждебную позицию и откажется пропустить наши войска, можно было бы сразу же перейти к активным действиям из районов сосредоточения в Болгарии, Румынии, Штирии и Венгрии.
– А как быстро эти войска могут быть вновь возвращены на восток?
– Это в любом случае займет времени меньше, чем вывод войск из Греции. Таким образом, проведение операции против Югославии потребует от нас дополнительных сил и средств, но не вызовет срыва графиков движения войск.
– Хорошо. Югославский провал [18] и так стоил нам слишком дорого. – Тут Гитлер бросил недобрый взгляд на шефа Абвера. – Мы не можем позволить себе больше ни одной задержки.
– Генерал Гальдер, я хочу знать, как то, что сейчас творится на Балканах, укладывается в прогнозы ОКХ [14]?
– Вполне укладывается, мой фюрер.
– Неужели? – Голос Гитлера обильно приправлен сарказмом.
– Именно так. Англичане делают именно то, что мы и ожидали – стараются навязать нам войну на периферии. В районах со слабо развитыми коммуникациями и инфраструктурой, что лишит нас нашего преимущества в мощи и мобильности и позволит англичанам в полной мере реализовать их превосходство на море.
– Да что вы говорите? Гальдер! Я не хуже вас знаю, чего хотят англичане! Я хочу знать: что, по вашему мнению, нам теперь делать? По требованию ОКХ мы отказались от прямого воздушного наступления против Англии. Отказали в помощи нашим союзникам-итальянцам в Африке. И что в итоге – англичане разбили итальянцев в Африке и, самое позднее через несколько месяцев, полностью оккупируют все итальянские колонии. А теперь они еще и высадились в Греции! Вы и ваши хваленые аналитики представляете, чем это нам грозит? Или мне напомнить вам, что теперь до нефтепромыслов Плоешти может достать любой британский бомбардировщик?
– А количество истребителей и тяжелых зенитных орудий в люфтваффе небезгранично. Мы не можем одновременно прикрыть Фатерлянд, оккупированные страны Европы, будущий Восточный фронт, а теперь еще и Балканы в придачу! – Геринг меньше всего на свете любил признавать ограниченность своих возможностей в чем бы то ни было, но упустить такую возможность лягнуть «сухопутных» генералов он просто не мог.
– Во-первых, требования ОКХ были всецело поддержаны и утверждены вами, мой фюрер. Во-вторых, правильность наших расчетов полностью подтверждается ходом событий и разведданными, поставляемыми Абвером и РСХА. И, наконец, в-третьих, действия англичан ожидаемы и в какой-то мере, как ни странно, выгодны нам. – Гальдер предпочел никак не реагировать на выпад «борова».
– Выгодны?! Нам?!!
– Да.
– Поясните, генерал. И предупреждаю: ваши объяснения должны быть ОЧЕНЬ убедительными.
– Конечно, мой фюрер. Все дело в том, что у Британии недостаточно сил для открытого противостояния с нами. То есть они не могут осуществить высадку во Франции, например. В таком случае мы их просто сомнем, так как наши сухопутные и военно-воздушные силы намного превосходят британские как в численном, так и в качественном отношении. Поэтому единственный шанс нанести нам хотя бы локальное поражение заключается для англичан в том, чтобы вести боевые действия там, где мы не сможем в полной мере реализовать эти свои преимущества, вернее, первое из них.
В этом отношении Балканы являются практически идеальным местом для приложения военных усилий Британии. Этот регион достаточно беден дорогами и также слабо связан путями сообщения с центральными областями Европы. То есть, с точки зрения англичан, нам будет достаточно сложно перебросить в этот район крупную группировку войск и абсолютно невозможно развернуть там главные силы наших сухопутных войск и авиации. В основном по причине сложностей со снабжением. Также нам будет крайне затруднительно использовать в этом гористом и бездорожном регионе высокую подвижность и ударную мощь наших механизированных соединений.
К тому же не следует сбрасывать со счетов исторический интерес Британии к этому уголку Европы. В конце концов, у англичан есть достаточно недавний опыт создания Салоникского фронта во времена Великой войны.
– Да и Дарданелльская операция в пятнадцатом году проводилась по инициативе в первую очередь Черчилля, который теперь возглавляет британское правительство и, по данным РСХА, практически единолично определяет внешнюю политику и основные направления военной стратегии Британской империи. – Гальдер невозмутимо кивнул шефу РСХА, благодаря его за полезный, но не обязательный аргумент.
– Хорошо, генерал. То, что высадка англичан на Балканах, для вас не новость, я уже понял. Но я по-прежнему не понимаю, какая в этом выгода для нас! Мы отказались от любых вспомогательных операций за пределами Европы, в том числе и весьма перспективных. Отказались ПО ВАШЕМУ требованию! Мы фактически перешли к обороне в воздухе, не нанося даже ударов возмездия по Британским островам в ответ на их ночные террористические налеты на наши города и ограничившись лишь атаками на конвои в Ла-Манше. Все это делалось с одной-единственной целью, на которой ОКХ неустанно настаивал, – сосредоточить максимум сил для восточного похода. И вот теперь, буквально накануне нашего выступления, британцы высаживаются на Балканах и ставят под угрозу все наши операции!
– Требования ОКХ были направлены лишь на максимально эффективное выполнение задач, изложенных в директивах ОКВ [15] о подготовке восточного похода. – Гальдер упорно не желал брать на себя всю ответственность за сложившуюся ситуацию, справедливо указывая Гитлеру на его непосредственное участие в принятии судьбоносных решений. Такой подход фюреру никогда не нравился. Ситуация грозила закончиться скандалом, и Гейдрих вновь поспешил на помощь начальнику штаба сухопутных войск.
– Мой фюрер, в том, что ситуация сложилась именно так, виноваты в первую очередь итальянцы. Именно их идиотское по сути и бездарное по исполнению нападение на Грецию дало англичанам возможность закрепиться в данном регионе. Если бы не это обстоятельство, то война была бы ограничена рамками североафриканского побережья.
Гитлер, скрипнув зубами, сжал кулаки и, в упор уставившись на Гейдриха, проговорил, словно с усилием цедя каждое слово:
– Не напоминайте мне о них, Рейнхард! Я не хочу сейчас ничего слышать об этих макаронниках! Я хочу знать: как теперь выбраться из сложившейся ситуации с наименьшими потерями? Итальянцы не в состоянии удержать греческий фланг, это совершенно очевидно. Значит, нам придется вмешаться, либо выделив армейский заслон и соответствующие силы люфтваффе для прикрытия румынских нефтепромыслов и транспортного пути по Дунаю, либо атаковав британские и греческие силы. В первом случае мы ослабим свою ударную группировку на востоке, во втором – неизбежна потеря времени на перегруппировки и, соответственно, задержка с началом восточной кампании.
– Совершенно верно, мой фюрер. – Всем своим видом Гальдер излучает уверенность и спокойствие, резко контрастируя с нервно-возбужденным Гитлером. – Именно поэтому я и сказал, что высадка англичан на Балканах в какой-то мере выгодна нам. Вернее будет сказать, что их высадка в этом районе является для нас более предпочтительной, чем, скажем, в Норвегии или на Пиренейском полуострове.
Дело в том, что в рамках подготовки к восточному походу нами уже сосредоточена в данном регионе значительная группировка войск и техники, а также проведена существенная предварительная подготовка. Переориентировка этих сил для удара по Греции потребует сравнительно небольших усилий. Таким образом, задержка с началом восточного похода будет минимальна. В то же время у нас появляется хороший шанс нанести британцам серьезное поражение и надолго привить им нежелание высаживаться в Европе. К тому же это неплохой повод проверить огнем наши новые дивизии в преддверии решающих сражений.
– Гальдер, вас послушать, так высадка англичан является для нас просто подарком! – Гитлер успокаивался буквально на глазах, вновь перейдя от истерики к сарказму.
– Нет. Потеря времени является нежелательным фактором и нам будет трудно скомпенсировать тот вред, что нанесли нам итальянцы своей неуместной инициативой. Но ситуация все же не является критичной, и мы можем попытаться извлечь из нее даже некоторую пользу. По-видимому, противник не в полной мере представляет себе возможности немецких войск в данном регионе. Англичане сами подставляются под наш удар. А это может им затруднить дальнейшее развитие операций в Средиземноморье. Возможно, в конечном итоге мы даже выиграем некоторое время до открытия абсолютно неизбежных действий противника против территории Италии, если, конечно, сможем существенно поколебать экспедиционные силы британцев сейчас.
– Что ж, генерал, считайте, что вы меня убедили. По крайней мере, ваши рассуждения совпадают с мнением аналитиков РСХА и штаба ОКЛ [16]. Они тоже уверены, что в случае нашего решительного наступления сопротивление англичан не затянется, а наши потери будут умеренными.
– Я не сомневаюсь в этом, мой фюрер.
* * *
Легко сказать: «не сомневаюсь, мой фюрер». Одни только боги знают, чего начальнику штаба ОКХ стоили спокойствие и уверенность во время этого разговора! Фюрер не любит признавать свои ошибки, даже если в них и нет ничего постыдного – Гейдрих расстегнул воротник мундира, повел головой из стороны в сторону, разминая шею, и, вытянув ноги, откинулся на спинку кресла. Теперь, в тиши кабинета, можно и расслабиться. А заодно и подумать о будущем…А будущее-то на глазах обрастает проблемами и неопределенностями. Казалось бы, все шло как по маслу. Восточный поход должен был начаться где-то в середине мая. Силы для этого собрали просто огромные. Промышленность работала, как часы. Военные заводы оккупированной Европы тоже работали не покладая рук, причем практически бесплатно! Вернее, оплата производилась за счет тех средств, которые изымались из тех же самых оккупированных стран в счет будущих репараций. Война кормит войну – древнейший принцип, который никто не отменял. Понемногу решались даже казавшиеся поначалу непреодолимыми проблемы в области стандартизации выпускаемой продукции. Костяки новых дивизий были сформированы и обрастали «мясом» прямо на глазах. Для обеспечения всей этой армады топливом был предпринят целый ряд мер, начиная от введения еще более жесткой экономии на бензин в гражданском секторе экономики и заканчивая урезанием поставок румынской нефти союзникам-итальянцам. Кстати, объемы закупаемой в нейтральных странах нефти также удалось несколько увеличить.
Люфтваффе в течение осени и зимы, с легкостью отражая попытки англичан организовать дневные налеты на Германию и оккупированные ею страны, быстро восстановило потери, понесенные во французской кампании, и стремительно наращивало силы, попутно перевооружаясь на новую технику. Кстати, эти английские налеты, абсолютно бестолковые, с военной точки зрения, здорово пригодились Йозефу Геббельсу и его «министерству правды». Хорошо, что удалось тогда убедить фюрера отказаться от аналогичных действий против Англии…
Дааа. Все было хорошо, пока этот идиот Муссолини не ввязался в греческую авантюру. Кретин! Более дурацкий поступок просто невозможно было придумать. Уже ведя неудачную войну с Англией, ввязаться в еще одну войну. И это вместо того, чтобы всеми силами пытаться пробиться в Египет и соединиться со своими войсками в Эфиопии! Променять возможность захватить важнейшую транспортную артерию мира – Суэцкий канал – на козьи пастбища Эпира – уму непостижимо.
Впрочем, дуче был достойным вождем своей страны, ибо тупость итальянского генштаба и беспомощность разведки вполне соответствовали стратегическому гению основателя фашистского движения. А довершала все это великолепие полная неспособность итальянской армии победить хоть какого-то противника. Просто идиллия! Если б только эти пожиратели лука не были союзниками Германии…
Ладно, к чему пустые мечтания? Нужно исходить из реально сложившейся обстановки, а она на редкость паршива, надо сказать.
Итальянцы вместо того, чтобы нанести решительный удар по символическим силам англичан в Египте и на Ближнем Востоке, проложить дорогу в Эфиопию и вывести свой флот в Индийский океан, затеяли абсолютно ненужную войну с Грецией. Причем никуда не годный замысел был дополнен абсолютно бездарным исполнением. В результате имеем то, что имеем: англичане вдребезги разбили итальянцев и в Эфиопии, и в Ливии, греки отразили вторжение итальянцев и сами вторглись в Албанию. Оно бы и ладно. В конце концов, после французского фиаско итальянской армии в Германии никто и не рассчитывал особо на то, что итальянцы дойдут до Персидского залива. Так что поражение войск союзника в Африке было вполне ожидаемым и воспринималось немецким командованием с поистине олимпийским спокойствием. Но греческий провал привел к тому, что войска Альбиона вновь появились в Европе. А вот это уже было крайне нежелательно. Вся дипломатическая подготовка шла насмарку, с таким трудом добытое влияние ставилось под сомнение. Проанглийские и просоветские силы снова восстанавливали утраченное влияние. Балканы вновь превращались в пороховой погреб Европы. – Гейдрих закинул руки за голову и, уставившись на резной карниз мореного дуба, продолжил свои невеселые размышления вслух.
– Ситуацию надо выправлять, причем быстро. Время дипломатии прошло – теперь все решит сила. Собственно, в том, что дни англичан на Балканах сочтены, можно не сомневаться. Вопрос в другом: во что выльется задержка с началом восточной кампании? Если верить пришельцу, то один раз мы уже проиграли на востоке. Не хотелось бы повторить это снова. Кстати, интересно, а в «той» реальности была война на Балканах или это следствие наших попыток изменить ход истории? Впрочем, нет смысла гадать. Нужно постараться скомпенсировать отрицательное воздействие этого фактора и постараться избежать повторения подобного в будущем. Союзников надо держать на коротком поводке – пора уже всем объяснить, КТО теперь хозяин Европы!
* * *
– Итак, господа, я хочу знать: как изменится график наших операций с учетом проведения «Мариты» [17] в расширенном варианте? Генерал Гальдер!– Дополнительных задержек не предвидится, мой фюрер. Развертывание группировок вторжения изначально проводилось так, чтобы в случае, если Югославия займет по отношению к нам враждебную позицию и откажется пропустить наши войска, можно было бы сразу же перейти к активным действиям из районов сосредоточения в Болгарии, Румынии, Штирии и Венгрии.
– А как быстро эти войска могут быть вновь возвращены на восток?
– Это в любом случае займет времени меньше, чем вывод войск из Греции. Таким образом, проведение операции против Югославии потребует от нас дополнительных сил и средств, но не вызовет срыва графиков движения войск.
– Хорошо. Югославский провал [18] и так стоил нам слишком дорого. – Тут Гитлер бросил недобрый взгляд на шефа Абвера. – Мы не можем позволить себе больше ни одной задержки.