Максимушкин Андрей. Не герой

   – Перебирать надо, – сказал капитан.
   – Что делать будем? – Володя первым задал рвущийся у всех с языка вопрос.
   – Думать, – Виктор Николаевич криво усмехнулся. – Занесло нас черт знает куда. Дизель барахлит, надо еще проверить течи, при таком ударе заклепки могли брызнуть. Соляра у меня километров на двести, не больше.
   – Связи нет. Ориентиры на берегу малознакомые, – добавил Володя.
   Вася пока молчал. По всему выходило, что города нет, людей рядом тоже. И еще неизвестно, что будет, если люди вдруг обнаружатся. Студент был убежден, что в неизбежном постапокалипсическом будущем самый опасный хищник – это двуногий охотник. Паршиво все складывается. Девятнадцать человек, припасов на три-четыре дня. Оружия нет. Из снаряжения только требующий ремонта катерок. Связи нет. Карт нет. Обстановка неизвестна. Все. Приплыли.
   Споров не было. Народ единогласно принял решение пристать к берегу, провести рекогносцировку, пока солнце не зашло, и ждать утра. Что делать дальше, никто не загадывал. Если честно, то все надеялись, что к утру все решится само собой. Над головой пройдет спасательный вертолет. Сотовые оживут. А на противоположном берегу возникнет прекрасная и такая домашняя картина города.
   К сожалению, окрестный пейзаж напрочь убивал какую-либо надежду на благополучный исход водной прогулки. Ни одного знакомого ориентира. Вася вспомнил пару статеек о таких вот аномалиях, когда люди проваливались в прошлое. Хоть какое-то, но объяснение. Именно так и должны были выглядеть берега Ежавы лет семьдесят-восемьдесят назад. Плотины не было, водохранилища, соответственно, тоже. Высокий обрывистый берег и заливные луга напротив. На прирусловом валу лес.
   Но где тогда поселения? Еще километров десять вверх по реке, и на северном берегу должны быть Бондюги. Старый населенный пункт, между прочим. Виденные у берега обломки железной посудины говорили, что люди здесь бывают.
   Может, период гражданской войны? Вот этого как раз и не хватало. Самое худшее время. Красные схватят – расстреляют как антисоветский элемент. Белые тоже могут расстрелять. Примут за красных шпионов или еще за кого. Бандиты ограбят и убьют. Все перспективы равнозначны…
   Катер тем временем повернул к берегу. Обрыв здесь отступал от реки, образуя широкий лог с покатыми, заросшими лесом склонами. У кромки воды светлело что-то вроде причала. С каждым пройденным катером метром открывались все новые и новые следы цивилизации.
   Остатки дороги. Разбросанные волнами плиты. Покосившаяся вышка над обрывом. Выглядывающая из камышей рубка затопленного суденышка. Люди здесь были, но очень давно. Природа не любит вмешательства. Все, созданное руками человека, медленно, но верно разрушается, перемалывается ветром и водой, зарастает и крошится корнями растений, погребается под наносами. Только египетские пирамиды кажутся вечными, да и то их постепенно точат ветер и песок.
   Виктор Николаевич осторожно подвел «Чайку» к причалу. Бетонный пирс как следует попортило волнами, основание размыто, настил из бетонных плит просел и местами провалился, из бетона торчит ржавая арматура, стальные шпунтовые стенки разорваны и погнуты. К счастью, подводных сюрпризов не обнаружилось, дно чистое. Через борт перебросили кранцы, и судно прижалось к причалу. В качестве швартовых тумб пришлось использовать выпирающие из бетона стальные балки.
   Пока ребята разгружали барахлишко и выбирали место для палаток, Вася, Володя и Димон отправились на разведку. Споров не было, пытавшемуся было вякнуть и отказаться от разгрузки Валере намекнули, что бездельники могут остаться без ужина. Перспектива неприятная. Так что паренек быстро впрягся в работу.
   Пристань невелика. Полуразрушенный причал. Кусок дороги. Бетонка идет от берега и скрывается за кустами. Определенно, заброшен причал давно, лет двадцать назад, не меньше.
   – Может, это военный объект, еще советский? Законсервировали после перестройки? – предположил Володя.
   – А как мы сюда попали? Эксперимент военных? – парировал Васёк.
   Парню было не по себе. С ребятами он еще держался, не впадал в панику, но понимал: стоит остаться одному, и нервы не выдержат. Страшно. Невозможность определиться на местности, неизвестная угроза страшат куда больше видимой опасности. О родителях Васёк не думал. До него еще не дошло, что его обязательно будут искать, а у мамы опять будет нервный срыв.
   Студенты прошлись по берегу и вернулись на бетонку. Володя предложил углубиться в лог, посмотреть, куда идет дорога. Вдруг найдется что-то, заслуживающее внимания? Пристань сама по себе не строится, рядом должно быть жилье, промышленная база или еще какой адресат грузов. Военная часть, в конце концов.
   – Мы попали не в ту историю. Подобное я видел в Карелии. – Димон показал рукой на выглядывавший из-за поваленного дерева бетонный купол дота.
   Заброшенная огневая точка. На первый взгляд, дот хорошо сохранился. Но стоило подойти ближе, как стало ясно, что укрепления пережили яростный штурм. Если глядевшая на дорогу амбразура оказалась цела и ее прикрывал стальной козырек, то вторая, державшая под огнем берег, была разбита.
   В стене дота зияла рваная дыра. Ребята поняли, почему не только дорога, но и берег покрыты неглубокими заплывшими ямами. Воронки. Когда-то здесь шел бой. Дот разбит артиллерийским огнем. Стену разорвало, как фанеру. Внутри никто не должен был уцелеть.
   – Интересно… – Вовка обошел вокруг дота и спустился в ровик.
   Дверной проем зиял чернотой. За дотом, между кустами и деревьями, вился старый окоп. Эти кусты и молодые деревья выросли уже после того, как неведомые атакующие заняли пристань. Кусты орешника, акации и волчьей ягоды медленно, но верно захватывали заброшенные укрепления, пробивались из стенок и дна окопа, затягивали воронки.
   Фонарика у ребят не было, а лезть в темень дота, рискуя переломать ноги об арматуру, не зная, куда наступишь, желающих не нашлось.
   – Пошли дальше, – предложил Володя.
   – Сначала вдоль окопа, – добавил Васёк.
   Мелькнула у него надежда выкопать что-нибудь огнестрельное. Понимал, что за столько лет любое оружие превращается в проржавевшую насквозь железяку, а все равно – в душе теплилась надежда на чудо.
   Обследование передовой не заняло много времени. Оборона-то была не ахти. Одна цепочка окопов и два дота у склонов лога. Следов крепления окопов не видно, отдельных огневых позиций под пулеметы и гранатометы не наблюдается. Зато в полусотне метров за окопом, за деревьями, обнаружился танк.
   При виде бронированного чудища Васёк изумленно присвистнул. Машина не походила ни на один образчик советской техники. К сожалению, краска за прошедшие годы пообгорела и облупилась, знаков различия на бортах танка не сохранилось.
   – Что за зверь, кто помнит? – спросил Володя.
   – «Обитаемый остров», – ответил Васёк. – Книжка такая. Не путать с фильмой.
   – Не будем о грустном. Надеюсь, мы на Земле, – заметил Володя.
   Он понял товарища. Поганенькая перспектива очутиться на месте героя-боевика. Жизнь – это не книга, и не кино, и выживание главного героя не является необходимым условием. И кто сказал, что ты главный герой, а не персонаж заднего плана, призванный красиво умереть на фоне героических царапин на кулаках Главного Героя?
   Не только Вася, но и оба его товарища не смогли определить принадлежность и тип танка. Незнакомая машина. Совершенно незнакомая. Широкий корпус с наклонной броней, цельный лобовой лист без люка. Низкая приплюснутая башня. Орудие длинноствольное, с дульным тормозом. Калибр около десяти сантиметров. Гусеницы широкие, катки большого диаметра, похоже на подвеску системы Кристи, как на знаменитой «тридцатьчетверке».
   Подбили танк двумя попаданиями в борт. Аккуратные, с оплавленными краями отверстия. Что творилось внутри машины, лучше и не думать. Однако башенные люки открыты, может, кое-кто и спасся, успел выбраться из горящего танка. Володя первым поднялся на башню и заглянул в люк. Пару минут разглядывал начинку танка, затем решительно полез внутрь.
   Вася ухватился за поручень и двинул вслед за товарищем. Диму же привлек полузасыпанный окопчик в метре от танка и громоздившиеся там железяки.
   – Ну что? – Вася наклонился над люком.
   Видно плохо. Слышится сопение Вовки, скрип, звон железа, шуршание.
   – А ничего. Ни скелетов, ни документов, ни планшетов, – отозвался Воронов.
   – А оружие?
   – Снаряды пойдут?
   – Пойдут. Давай маркировку.
   – А вот фиг я с ней разберусь. Очень странная… Спускайся, сам посмотри.
   В танке было тесно, неудобно, кругом железки, непонятное оборудование. На полу хлюпала грязная, смешанная с маслом вода, везде грязь и пыль. Хорошо, через открытые люки и пробоины проникал свет. Вася осторожно перелез через казенник орудия и непонятную железяку, на которой открыто лежал снаряд.
   «Автомат заряжания» – вспомнилась картинка из давно прочитанной книжки.
   Окошки индикаторов, кнопки, рычажки – кажется, техника второй половины двадцатого века. Или нет?
   – Глянь, – Володя дернул товарища за руку, обращая его внимание на латунные таблички на приборной панели.
   Квакшин посмотрел – надписи на табличках были русские. Шрифт незнакомый, излишне угловатый, написание букв непривычное, но все легко читается: «Угол вверх», «Выкл.», «Разговор включен», «Разговор выключен», «Удаление засветки».
   – Понял?
   – Наши, – кивнул Васёк.
   – Нет. Наши, и не наши. Ты слышал такой термин: «Ползучий ход»?
   – Где нашел?
   – У приводов наведения. Буквы похожи на русские, язык похож, а различия есть. А теперь посмотри вот сюда…
   Да, маркировка на цоколе снарядной гильзы ясности не добавила. Калибр непонятен. Завод Вяткинский. И год выпуска, если надпись «2738 г.» – именно год выпуска, очень и очень странный. В будущее попали? Интересное однако будущее, с подбитыми танками середины двадцатого века, дотами, заброшенными пристанями и следами старых боев.
   Выбравшись из танка, ребята молча спустились на землю. Перед глазами стояли надписи на таком близком и одновременно каком-то не таком языке, и изготовленный в две тысячи семьсот тридцать восьмом году снаряд.
   Обнаруженным Димоном остаткам изувеченной снарядами пушки они уже не удивлялись. Человек такая сволочь, что ко всему привыкает. Раз попали в этот мир – надо жить. Вопросы не первой степени важности оставить на потом.
   Даже если катер перенесся в далекое будущее, это еще не значит, что их должны встретить прекрасные девушки, бегущие в прозрачных нарядах по дорожкам парка, разбитого у кромки Северного Ледовитого океана. Не обязательно должны быть здания до неба, космические корабли и плавучие города. Торжества гуманизма и всеобщего благоденствия может и не случиться.
   Прогресс считается неизбежным, но он не обязан быть непрерывным. Вася знал, что периоды расцвета цивилизаций сменяются распадом и возвратом в варварство. А что бы там ни говорили в телеящике, но мир уверенно движется к очередному периоду всеобщего развала. Выходит, аномалия перенесла их через эти года анархии, варварства, кровавой вакханалии на руинах цивилизации и забросила в более-менее приличное время. Во время, когда человечество понемногу выбирается из хаоса разрухи и войны всех против всех.
   Железобетон, окопы, танки, унитарные выстрелы к пушкам – это уже нормально, это означает, что вокруг существует цивилизация. Уже, наверное, опять есть радио, телевидение, многоэтажное строительство, городской транспорт, канализация. В этом времени даже могут быть компьютеры, пусть и с незнакомым программным обеспечением.
   Сердце Васи грела одна мысль – надписи в танке сделаны на русском языке, это большой плюс. Китайские иероглифы или арабская вязь означают, что их компании в этом мире не выжить, встреча с людьми будет фатальной. А вот язык, очень похожий на русский, это другое дело – на костре, наверное, не сожгут, камнями не закидают, в рабство не продадут.
   Осталось найти людей, договориться с ними, объяснить, откуда студенты взялись, и, может быть даже, местное государство им поможет. Вася очень надеялся, что эти люди будут говорить на русском. От парня ускользнул тот факт, что танк принадлежал оборонявшимся. А раз пристань была захвачена, танк подбит, и затем ничего здесь не восстанавливалось, то далеко не бесспорно, что студенты встретят соотечественников-танкистов. Скорее всего, будет совсем не так.
   – Куда двинем? – спросил Димон.
   – Пройдемся по бетонке, – предложил Володя. – Глянем, куда дорога выводит, и возвращаемся.
   – Пошли, – согласился Васёк.
   Дорога сохранилась относительно неплохо. Если на берегу ее как следует покрошили волны, подточили ручейки, то в лесу по бетонке можно было даже проехать. Пусть не на Васиной «четырнадцатой», но нормальный внедорожник или грузовик пройдут, как по асфальту. Плиты почти не сдвинулись и не поломаны. Пробивающиеся сквозь трещины и стыки чахлые кустики машине не помеха. Единственное препятствие – рухнувшие на бетонку деревья. Вот это проблема. Перелезая через очередной ствол, Васёк понял, что нет, на машине здесь не проехать. Вот если за лесом, по полю. Впрочем, до поля еще надо добраться, и машину тоже надо найти.
   Примерно через полкилометра от дотов в лесу обнаружились разрушенные дома. Ребята прошлись по развалинам, но ничего нового это им не дало. Судя по руинам, раньше это были три небольших дома. Два уже превратились в горы битого кирпича, мусора и железобетона. Как символ торжества силы природы над человеческой цивилизацией из руин прорастали молодые деревца и кустики, между камней вылезала трава, железобетонные плиты перекрытий поросли мхом и лишайником.
   Третий дом – одноэтажный – неплохо сохранился. Неплохо относительно двух других. Во всяком случае, от него остались кирпичные стены. Все остальное начисто выгорело во время пожара. Пол до сих пор сохранял следы буйства огня. Из куч мусора выглядывали куски шлака, обгоревшие балки, куски металлических листов.
   Профессиональный археолог только на основании этих развалин написал бы пять томов диссертации, открыл целую цивилизацию и восстановил быт, обычаи и религиозные взгляды жителей, дал бы заключение об уровне развития обитателей этих домов. Ребята не были археологами и проводить раскопки не собирались. Володя предположил, что дома снесены артиллерийским огнем во время боя. Скорее всего, он был прав. Кирпичный дом просто так не разваливается, нужно время или хорошее внешнее воздействие, желательно в виде тротила.
   – Пойдем дальше? – предложил Володя.
   – Двинули, – согласился Димка Коротков.
   Бетонка шла в гору. Ребята знали, что в их мире за лесом должно быть шоссе, ведущее в Бондюги. Вдоль шоссе – поля, перелески. Что встретит их в этом мире – неизвестно. С одной стороны, бетонка должна куда-то вести, а с другой – следов недавнего присутствия человека не видно. Кругом нехоженые заброшенные развалины. Таким макаром можно пару сотен верст до жилья топать.
   За очередным изгибом дороги обнаружились два разбитых бронеавтомобиля. На этот раз – техника атакующих. Ложбина в этом месте сужалась. Удобное место для засады. Обороняющиеся воспользовались шансом и устроили врагам огненный мешок.
   Один бронеход застыл посреди дороги. Второй лежал на боку. Обойдя подбитые машины, ребята увидели третий броневик. Этому досталось больше всех. Видимо, при первых выстрелах водитель свернул с дороги и рванул напрямик через лес. Успел пройти метров пятьдесят. И тут на него посыпалось.
   Оборонявшиеся стреляли в упор. Били с остервенением. Снаряды изувечили бронетранспортер, как бог черепаху. Борта в дырах. Башенку сорвало взрывом и отбросило в сторону. Морда превращена в клочья рваного металла. Колеса сгорели, от них остались только лохмотья металлического корда.
   – Вот здесь десант и остановился, – сказал Володя.
   – Пойти глянуть, из чего его так раскурочили? – предложил Васёк.
   – Можно. Только ничего не найдем. Они пушки с собой увезли. Или с закрытой позиции били. Фиг мы ее сейчас найдем.
   Дима что-то увидел в кустах, полез туда и вытащил на свет божий солдатскую каску. Это уже что-то. Ребята окружили товарища и с интересом разглядывали находку. Знакомая штука, один к одному – стандартная каска вермахта. Только вместо молний или свастики эмблема в виде скачущей лошади.
   – Пошли назад, – сказал Володя. – Стемнеет скоро.

Неприкаянные

   Рассказ разведчиков вызвал целую бурю эмоций. Истерик не было, но атмосфера в компании не улучшилась. Кое-кто из ребят побежал запасаться кусками арматуры. Какое-никакое, а оружие. Тем более, пока трое дозорных отсутствовали, недалеко от лагеря появился медведь. Косолапый мирно шествовал по берегу, обнюхивая кучи водорослей. При виде людей он остановился, постоял немного, развернулся и побежал к лесу.
   – Мы попали в глубокий анус, – пробормотал Володя.
   Медведей в нижнем течении Ежавы не встречали больше двух столетий. Леса здесь давным-давно повывели, лесное зверье перестреляли. Медведь предпочитает селиться в глухих местах, близость человека для него опасна. А если здесь водятся медведи, значит, люди, соответственно, встречаются редко. Заброшенные руины и техника в лесу говорили о том же самом. Они попали в глухой, забытый людьми район.
   В кино для настоящего героя не составляет проблемы выжить в диком лесу. Настоящий герой легко прокормится грибами и ягодами, соорудит капканы или силки на дичь, наловит самодельной острогой рыбы, отобьется от хищников палкой. Плохо то, что настоящие герои водятся только в книгах и в кино. В жизни заблудившиеся в лесу туристы рискуют умереть от голода в двух шагах от глазеющей на них из кустов еды.
   Будь Володя один или с парой-тройкой крепких сообразительных ребят, он бы выжил. Дошел бы до жилья. А вот тащить на себе компанию горожан, не встречавших зверя страшнее упившегося до состояния дикобраза дворового алкаша, это задачка нетривиальная. Хорошо, что у них есть катер. Если удастся починить дизель, можно будет спуститься вниз по реке. До Волги доберутся. Дальше будет видно.
   – Что с нами будет? – Леночка прижалась в Володе и обняла его за шею.
   – Поживем – увидим. Не бойся. Люди здесь жили, дорога есть, можно по реке спуститься. Утром подумаем, что делать дальше.
   – Почему утром?
   – Лена, мы все устали, мы не понимаем, куда вляпались, что вокруг происходит, – Володя говорил мягким успокаивающим тоном, как с маленькой девочкой.
   – А вдруг ночью на нас нападут?
   – Кто?
   – Ты же говорил: разбитые танки, укрепления. Война была.
   – Война была, – согласился Володя, – давно. Солдаты захватили пристань и ушли.
   – А как мы найдем людей, если все ушли?
   – Вот утром и будем решать.
   – Утром поздно. Я обещала маме позвонить. Когда теперь я ее увижу?
   «Никогда», – чуть было не ляпнул Володя. Вовремя язык прикусил. У самого на душе – как кошки нагадили. Их будут искать. И не найдут. Решат, что утонули. А что? Фарватер глубокий. Найти на дне такую лохань, как «Чайка», сложно. Побегают, опросят свидетелей, установят, что от пристани отчалили, вверх по реке ушли, а к берегу не пристали. Утонули. Спишут все на пьяную молодежь, старый катер и непрофессиональные действия экипажа. Это у нас умеют. Могут проформы ради прочесать берег, это если родители «утопленников» сумеют настоять.
   – Давай по стаканчику, – предложила девушка.
   – Давай. Сегодня можно. После ужина.
   Компания хоть и считалась друзьями, но настоящей дружбы у них не было. Учеба в одной группе института, приятельские отношения – это еще не повод для душевной близости, дружеского участия, взаимовыручки и уверенности в сокурснике. Уже за ужином студенты разбились на несколько кучек. Оставшиеся в одиночестве спешили присоединиться к наиболее подходящей группе.
   Вокруг Володи собрались Васёк с Лизой, Димон Коротков, Вовка Конопатый и Валерка. Собрались сами собой, подсознательно чувствуя близких людей, испытывая потребность в объединении. Это можно было принять и за тягу к сильному лидеру. Лидеру? Володя никогда не считал себя лидером, не стремился вести за собой людей, быть в центре внимания. Не его это. Предпочитал быть сам по себе, подбирать друзей по характеру, а не по богачеству родителей.
   Реакция на приключившееся была разной. Кто-то поспешил вооружиться. Вон, Петро выкопал ржавую арматурину размером с копье и не расстается с ней. Держит под рукой. Наверное, и спать ляжет в обнимку со своим типа оружием. Мишка Широбоков завладел топором и крайне нервно реагирует на просьбы дать инструмент или самому порубить дров, пообтесать колья для палаток. Для него это уже не хозяйственный инвентарь, а оружие. Остальные – скромнее, ограничились метровыми обрезками арматуры или дубинками.
   Кое-кто при первой же возможности поспешил заглушить чувства ударной дозой спиртного. Санька, например, уже окосел, пошатывается, движения дерганые, смеется черт знает над чем, третий раз подряд рассказывает древний анекдот. Валерка молодец. Вроде шибздик, лентяй, гонор у него непонятный, кичится богатенькими родителями, а сейчас держит себя в руках. Залпом высосал треть бутылки вина, и все. На этом студиоз остановился и продолжать не собирается.
   Володя решил ограничиться парой стаканчиков красного. Кому как, а лучше оставаться трезвым. Если они сошли с ума, так уже сошли. Если суждено умереть, так лучше встретить смерть, стоя на ногах, а не с дебильной улыбкой на пьяной роже.
   Дядя Витя и матросы держались отдельно, но при этом поблизости от Володи. Дело было не только в личном знакомстве, но и в умении старого водника разбираться в людях. Виктор Николаевич знал, что в такой ситуации самое страшное это разброд и либеральность, преступная, замешанная на глобальном пофигизме. Если не сегодня, так завтра в коллективе выдвинется лидер, человек, способный взять на себя ответственность за других, лично принимать решения и заботиться о выживании всей группы, а не только самого себя, любимого.
   Ночь незаметно вступила в свои права. На небо высыпали мириады звезд. Такого неба Володя и не видел никогда. Вокруг ни огонька. Только костер бросает отблески на темные кусты, стену леса и реку. Стоит отойти от лагеря, спуститься к воде, и тебя обнимает сверкающая звездными огнями ночь. Над краем горизонта висит серп луны.
   Владимир и дядя Витя специально поднялись на катер и долго изучали окрестности в бинокль. Бесполезно. Никаких признаков цивилизации в пределах видимости. На реке чисто. Ни одного бакена, ни одного огонька с судна. Шума моторов тоже не слышно, а ведь звуки над водой разносятся далеко.
   – Я такое в молодости на Оби видел, – изрек Виктор Николаевич, закурив сигарету.
   – Что утром делать будем? Как я понимаю, помощи ждать бесполезно.
   – Нас искать некому. А если кто случайно наткнется, еще не значит, что они нам помогут.
   – Продовольствие скоро кончится. Мясо надо все пережарить, тогда на пару дней растянем, не протухнет. Хлеба и консервов тоже на пару суток, если есть помаленьку. Зелень, петрушку всякую, салаты надо завтра съесть.
   – Выпивки много?
   – Я попросил Васю и Валеру «забыть» на катере ящик вина и три бутылки водки. Сегодня не напьются, а завтра будет не до выпивки, – понял по-своему Володя.
   – Стратегический запас. Лекарство и меновый товар для аборигенов, – пояснил Виктор Николаевич.
   – Вверх по реке идти смысла нет. Против течения быстро горючку спалим.
   – Согласен, – кивнул капитан. – И вообще, всегда ищи людей вниз по реке. Чем ближе к морю, тем больше деревень и городов.
   – Нам всего один город найти, где русским языком разговаривают.
   – Найдем. Как бы не пожалеть, когда найдем…
   Палаток было всего две. Их предоставили девушкам, а остальным пришлось довольствоваться спальными мешками и брезентом у костра. К счастью, комаров не было, легкий ветерок разогнал всю насекомую гадость.
   Утром первыми поднялись парни. Побежали за хворостом, чтобы разжечь прогоревший костер. Перебравших с вечера спиртного бесцеремонно расталкивали и тащили к реке умываться. Чистая речная водичка оказывает волшебное действие на мучимый похмельем организм – человек почти моментально приобретает способность самостоятельно двигаться, производить осмысленные действия и реагировать на окружающее, к нему возвращается дар речи.
   Часам к семи из палаток выползли девушки. У костра на куске брезента разложили еду. Завтрак состоял из салата и холодного шашлыка. Консервы, сыр и колбасу еще ночью убрали на катер. Это на ужин. Сначала надо съесть все скоропортящееся.
   После завтрака возникли проблемы. Раскол в группе зрел еще с вечера. Полыхнуло, когда Володя предложил свой план дальнейших действий. Петр Савельев, Мишка Широбоков и девчонки, за исключением Лены, заявили, что никуда не поплывут и никто их с места не сдвинет. Будут дожидаться спасателей на берегу. О том, что спасать их некому, они не задумывались. Упрямо стояли на своем – сидим, никого не трогаем, жжем сигнальные костры и ждем.
   – Петро, не хочешь прогуляться? – предложил Володя. – Окрестности посмотреть?
   – Ты мне угрожаешь?
   – Я тебе советую открыть глаза и посмотреть по сторонам, – миролюбиво ответил Воронов.
   Лезть в драку он не собирался, хотел только показать Савельеву заброшенные доты и подбитый танк.
   – Спасать нас некому. Мы не на нашей Земле, мы не в России, – добавил Васёк. – Нас черт знает куда занесло.