7
– Новости есть? – деловито поинтересовался командир, просовывая голову в люк, ведущий в центральный пост.
– Чисто, товарищ капитан-лейтенант, – отрапортовал штурман, не отрывая головы от окуляров перископа.
– Есть радиограммы с базы, – высунулся из своей конуры радист.
– Добро. – Котлов прошел через отсек, на ходу ловко обогнул старшину отделения рулевых и лейтенанта Серебрякова, умудрился разминуться с ввалившимся на центральный пост заспанным помполитом и втиснулся в радиорубку.
В помещении корабельных Маркони и без того было тесновато. Все пространство занимала радиоаппаратура. Немного места оставалось для шкафов с журналами и кодовыми таблицами. Сам командир отделения радистов Антон Черемизов скорчился за крохотным столиком, заваленным журналами и таблицами. Как там еще поместился Котлов, уму непостижимо!
Первым делом радист протянул командиру сводку погоды, затем последовали два запроса о местоположении подводной лодки. Черемизов и дежуривший до него радист Седлецкий сразу же после получения отбили квитанции. Заурядная процедура, благодаря которой командование знает, что на корабле получили сообщение и все живы-здоровы, подлодка боеспособна.
Последним, на самое сладкое, Черемизов приберег приказ по бригаде, требующий сменить позицию сегодня ночью. Судя по завитушке подписи на бланке, старпом уже успел ознакомиться с этим приказом. Это как раз было его дежурство. Будить командира ради сомнительной радости прочесть несколько коротких строчек старший лейтенант Соколов не стал. И правильно сделал.
Перечитав радиограмму дважды, Котлов негромко выругался и, выскочив из радиорубки, поспешил к штурманскому столику. Да, все точно, указанный в приказе квадрат позиции находится северо-западнее Оркнейских островов, как раз у выхода из Скапа-Флоу.
Кроме того, в приказе рекомендовалось быть осмотрительным – в квадрате должны быть наши подводные лодки. Сколько и кто именно, не уточнялось. Конспираторы фиговы!
– Прикинь курс, Серебряков, – ворчливо бросил командир.
– Четырнадцать часов хода в надводном положении.
– А если экономическим?
– Я рассчитывал на девять с половиной узлов. Это здесь, у берега, волнение слабое, стоит выйти из-под защиты острова – придется побултыхаться.
– На нет и суда нет, – пробурчал Котлов.
Подводная лодка провела на позиции двое суток. Над Атлантикой бушевал шторм, и капитан-лейтенант специально держал свой корабль близ береговой линии острова Мейкленд. Здесь, в тени скалистой громады острова, волнение было терпимым. Можно было крейсировать вдоль побережья в надводном или полупогруженном положении, не превращая стальные отсеки корабля в грохочущий, вибрирующий и вырывающийся из-под ног ад. Вражеских самолетов Котлов не боялся. В такую погоду только сумасшедший рискнет подняться в небо, и только очень везучий человек сможет это сделать.
Кроме того, восточное побережье Шетландских островов считалось прекрасным охотничьим местом. Возвращающиеся с патрулирования в высоких широтах корабли, по разумению командира «Красногвардейца», должны были стремиться проложить свой курс вдоль восточной линии береговой черты, дабы дать своим командам небольшой отдых от шторма. Раз уж распечатанный после выхода в море приказ предписывал не отвлекаться на безоружные транспорты и атаковать только боевые корабли и вспомогательные крейсера, то грех было не воспользоваться удачной нарезкой позиции.
Котлов не знал, кому из товарищей не повезло получить квадраты западнее и севернее архипелага. Можно было предположить, что у Шетландских островов патрулируют «Декабристы», «Ленинцы» и «эски». А может быть, из больших и средних лодок на этом участке только Д-3. Крупных морских лодок у нас мало, куда больше средних «Щук» с небольшой дальностью плавания.
Как бы там ни было, но за двое суток патрулирования наблюдатели «Красногвардейца» заметили только один эсминец и крупное торговое судно, шедшие курсом на север. Дистанция и курс в обоих случаях не позволили выйти в атаку. Гоняться же на подводной лодке за эсминцем считается развлечением для абсолютно отчаянных безумцев.
Подлодка может лишь надеяться, что корабль пройдет на расстоянии в 10—15 кабельтовых от субмарины и подставится под удар. В противном случае пуск торпед приведет только к тому, что охотник и дичь поменяются местами. И как показывает опыт, у современных противолодочных кораблей неплохие шансы если не потопить, то серьезно повредить подлодку.
Поразмыслив, капитан-лейтенант решил не мешкать с исполнением приказа. Хронометр показывает 12.36. На поверхности волнение в 3—4 бала. Метеосводка обнадеживающая, шторм утихает, к ночи должно распогодиться. Самое время совершить пробежку до новой позиции, пока облачность и снегопад закрыли небо для самолетов.
Лично решив проверить дизельный отсек и поинтересоваться у командира БЧ-5 состоянием моторной группы, командир направился в кормовые отсеки. Не успел он взяться за комингс люка дизельного отделения, как из центрального поста донесся громкий, радостный вопль штурмана:
– Вижу корабль!
– Боевая тревога! – вторил ему крик лейтенанта Донцова.
Командир торпедно-артиллерийской части только-только выполз из жилого закутка, но среагировал лейтенант как надо. Сказались выучка и приобретенный за два боевых похода опыт.
– Мотористы, приготовиться к погружению! – бросил Котлов и мелкой рысью метнулся на центральный пост. Быстрее, пока тесный коридор не наполнился спешащими по своим постам моряками.
Прильнув к окулярам, командир повернул зенитный перископ вокруг оси. Точно, со стороны кормы приближается крупный корабль. Судя по силуэту, старый крейсер или эсминец. Подлодка медленно идет в полунадводном положении на электромоторах. Дистанция 20—25 кабельтовых, точнее пока не определить. Заметить на фоне берега низкую ныряющую между волнами рубку подлодки немыслимо, но Котлов командует погружение на 10 метров.
– Носовой отсек к бою готов, – докладывает лейтенант Донцов.
Торпедист успел оценить ситуацию и приготовился к атаке. Впрочем, скорее всего, свою роль сыграл старшина группы. Анашенков мужик серьезный, своих людей не распускает, держит в ежовых рукавицах. Торпедисты втихую скулят, жалуются на старшину, но зато свое дело знают туго. В торпедных отсеках всегда порядок, аппараты исправны, баллоны со сжатым воздухом проверены и заправлены, торпеды надежно принайтованы и смазаны тавотом. Еще не было такого случая, чтобы при выстреле торпеда заклинила или аппарат беспузырьковой стрельбы отказал.
Зато с командиром группы комендоров лейтенанту Донцову не повезло. Владик Сомов хоть и прослужил на флоте 15 лет, но в чинах дальше старшины не поднимался. Всему виной были его безалаберность и любовь к спиртному. За это неоднократно и горел. Владика спасали только его беззаветная верность флоту, легкий характер и наивная полудетская улыбка, которую он нацеплял, как только вляпывался в очередную историю. Помполит как-то в сердцах обозвал Сомова Швейком. Так это прозвище к комендору и прилепилось, особенно после того, как Махнов объяснил людям, кого он имел в виду, да еще притащил на подлодку книгу Ярослава Гашека.
Неизвестный корабль идет прежним курсом, дистанция медленно сокращается.
– Малый вперед, – срывается с губ Котлова, – право руля. Так держать.
– Атакуем? – кивает старпом и тут же добавляет: – Лезет в первый угол.
– Лишь бы не отвернул. Мы его не догоним. Не могу понять, что за посудина. Лидер «Харви» или «Джервис»? Эсминец?
– Это крейсер, – уверенно заявляет завладевший вторым перископом командир БЧ-2-3, – старый крейсер тип «Ц». И дистанция 25 кабельтовых, не меньше.
– «Карслай», «Серес» и прочие, – проявляет свою осведомленность штурман. – Старая посудина времен прошлой войны. Небольшой, четыре с половиной тысячи тонн, скорость до 29 узлов, бронирован, несет пять шестидюймовок в щитовых установках, несколько зениток.
– Противолодочного вооружения нет, – продолжил Донцов.
– Кто бы там ни был, цель хорошая. Стоит колупнуть.
Подлодка тем временем неторопливо ползла навстречу противнику. Английский крейсер не менял скорость и курс, видимо, его командир и не подозревал, что у Шетландских островов могут патрулировать советские или немецкие подлодки. Или же он надеялся на скорость – крейсер держал ход в 16 узлов.
– Лейтенант Донцов, рассчитайте торпедный угол на дистанцию в 5 кабельтовых.
– Пять?! – Брови Бориса Алексеевича медленно поползли вверх.
– Трехторпедный залп. – Котлов буквально выстреливает короткими командами.
Не время размусоливать и гадать, что почем. Противник приближается. Острый скошенный нос режет волны, вдоль бортов корабля бегут пенные буруны. Над обеими трубами клубится легкий дымок.
«Две трубы! – щелкает в мозгу Котлова. – Английские эсминцы все однотрубники». По меткам на визирном кольце перископа уже видно, что дистанция сократилась до десяти кабельтовых.
В отсеках подлодки тишина, люди невольно переходят на шепот, как будто противник может их услышать через толщу воды. Только тихо жужжит гирокомпас и из кормовых отсеков доносится гул вентиляции. Стармех готовится к немедленному пуску дизелей на случай экстренного всплытия.
– Носовые. Четвертый, пятый, шестой аппараты, товсь!
– Торпедный отсек к стрельбе готов. Выставлена глубина 4 метра.
– Хорошо, это очень хорошо. Давай, помаленьку, давай, родимый, – шепчет командир.
В этот момент боцман роняет гаечный ключ. На центральном посту все невольно вздрагивают от грохота. Штурман резко выпрямляется и чувствительно бьется затылком о шкаф манометров балластных цистерн.
– Тьфу ты, черт! Напугал, ирод, – срывается с губ помполита.
Неожиданный возглас и особенно последнее замечание вызывают на лицах жизнерадостные улыбки. Почувствовав себя в центре внимания и понимая, что сморозил нелепость, политрук Махнов пытается исправить положение. Он подходит к штурману и внимательно разглядывает через его плечо карту. Удовлетворительно хмыкает и негромко интересуется:
– По нормативам на крейсер требуется две торпеды. Почему вы, Виктор Николаевич, собрались стрелять тремя? Перерасход боеприпасов.
– Для верности. Чтоб ни одна сука не всплыла, – безразличным тоном бросает в ответ Котлов, не отрываясь от перископа. В душе у него все кипит, но внешне командир сохраняет спокойствие. В отличие от помполита он надеется хоть на одно попадание. Даже новые торпеды не отличаются надежностью, уже были случаи, когда взрыватели не срабатывали.
– Начинаю отсчет, – звучит голос старпома. Соколов готовится взять на себя командование стрельбой.
– Машинам стоп.
В этот момент подводная лодка сбрасывает ход. Вперед она движется только по инерции. Еще полминуты, и корабль останавливается. На глубине волнения нет. Ничто не может сбить корпус подлодки с линии прицеливания. Торпедные треугольники рассчитаны. Остается только дождаться, когда крейсер доползет до расчетной точки, и можно стрелять. Крышки трех аппаратов открыты, торпедисты стоят у пусковых приборов. Руки на рычагах и кнопках.
На крейсере до сих пор не поняли, что они на мушке. Три часа назад командование флота метрополии получило панический рапорт от патрулирующей в Норвежском море крейсерской эскадры: обнаружен «Шарнхорст». Линкор в сопровождении трех крейсеров идет по направлению к Исландии. Новость ждали давно. Адмиралтейство готовилось к очередной попытке прорыва в Атлантику вражеских рейдеров.
На перехват немцев вышли тяжелые корабли. Два линейных крейсера, форсируя машины, понеслись напрямик к Фарерско-Исландскому порогу. Следом за ними готовятся сниматься с якоря «Худ» и три восьмидюймовых крейсера. Патрулировавший в проливе Святого Георга «Арк-Ройал» взял курс на запад, ему предстоит полным ходом проскочить через зону шторма, поднять самолеты и немедленно начать поиск вражеских кораблей, если таковым удастся прорваться в Атлантику. Для огневой поддержки и прикрытия авианосца выделено крейсерское соединение.
Все конвои и одиночные суда в восточной части океана получили предупреждение и ложатся на новый курс. Тяжелая махина Королевского флота пришла в движение. Раскрутился огромный маховик, готовый накрыть и раздавить своей массой дерзких джерри.
Одним из винтиков этого маховика, звеном гигантской сети был и крейсер «Кардифф». Ему предстояло пройти восточнее Шетландских островов и встретиться с двумя легкими крейсерами и дивизионом эсминцев на траверзе острова Анст. Дальнейшие действия соединения зависели от уточненных разведданных. Либо им придется догонять и добивать вражескую эскадру или вести поиск, либо перехватывать немецкие транспорты снабжения и русские вспомогательные крейсера. Лорды Адмиралтейства были уверены, что кораблям противника не обойтись без дозаправок в океанской зоне.
Командование эскадры считало, что угроза вражеских подводных лодок восточнее Фарер ничтожна. В основном вражеские подводники действуют на западных подступах к Британии и в Бискайском заливе. Тем более разведка докладывала, что немецкие и русские подводники снизили свою активность. Корабли концентрируются в портах и проходят среднесрочный ремонт, видимо, техника не выдержала напряжения во время последних конвойных битв.
Радиограммы с крейсера «Саутгемптон» и эсминца «Викинг», потопивших вражескую субмарину у острова Анст, пришли слишком поздно. На мостике «Кардиффа» до последнего момента не подозревали о поджидающей их опасности.
– Малый вперед. Держать глубину, – командует капитан-лейтенант Котлов. – Пятый, пли! Шестой, пли!
Подлодка вздрагивает. Нос подпрыгивает вверх. На мгновенье ограждение рубки показывается на поверхности и вновь скрывается под волнами. Данный электромоторами импульс позволяет боцману среагировать рулями и быстро вернуть лодку на глубину.
– Цистерны не трогать! – Старпом останавливает потянувшегося было к вентилям боцмана. – Рулями работай. Рулями.
– Четвертый пли!!! – выпаливает Котлов и в азарте бьет кулаком по бронзовой трубе перископа. – Пошли родимые.
Дистанция ничтожна. Поставленные на максимальную скорость в 44 узла торпеды типа 53-38 меньше чем за минуту достигли борта английского крейсера. Два водяных столба почти одновременно выросли у носового плутонга и первой трубы «Кардиффа». Ужасный грохот. Взметнувшиеся выше надстроек массы воды обрушиваются на палубы корабля. Подводные удары бросают крейсер на правый борт. Люди не успели прийти в себя и понять, что происходит, как под винты ударила третья торпеда.
Агония «Кардиффа» длилась считаные минуты. Капитан-лейтенант Котлов мог быть доволен – на этот раз оружейники не подкачали, загрузили хорошие, надежные торпеды. Разумеется, командир бригады перед выходом в море предупреждал подводников, что специально для них привезли особо качественные торпеды бригадирской сборки, но поверили ему, только когда сами убедились: торпеды с курса не отклоняются, на поверхность не выскакивают, взрыватели работают как надо, а не как сами захотят.
Убедившись, что цель поражена, командир скомандовал всплытие и повернул корабль курсом на юг. Преследования подводники не боялись, вражеский крейсер шел один, без сопровождения эсминцев. Единственно, существовала опасность быть замеченными с береговых наблюдательных постов. Угроза по большому счету незначительная, если кто и заметит подлодку, так пока передадут разведданные морякам, пока разберутся и отреагируют, время уйдет.
Котлов не намеревался задерживаться в этом районе. Даже если радисты потопленного крейсера не успели дать SOS, на берегу должны были обратить внимание на гибель корабля. Такое зрелище трудно не заметить. Через пару часов здесь будет шумно – подтянутся сторожевики или большие катера.
«Красногвардейцу» давно уже было пора зарядить аккумуляторы. Так почему бы не совместить это дело с броском в заданный штабистами новый район патрулирования? Солярки в цистернах с избытком, команда устала от спертого воздуха герметически закрытого корпуса, да и самому командиру жутко хотелось курить. С трубкой в зубах, жадно затягиваясь крепким табаком, Котлов и стоял на мостике, вглядываясь в даль через залитые водой стекла ограждения.
– Идем к Скапа-Флоу? – как бы невзначай спросил помполит.
Махнова тоже вынесло на открытую с боков и тыла, продуваемую ветрами и заливаемую водой подпрыгивающую под ногами крошечную площадку на крыше рубки. Видимо, решил подышать свежим воздухом и немного успокоиться после боя. Командир понимал, на корабле не осталось ни одного человека, который мог бы пожаловаться на недостаток впечатлений от прошедшего боя. Далеко не в каждом походе подлодка выходит в атаку на крупный, хорошо вооруженный быстроходный военный корабль, и еще реже атака завершается победой.
– Я не Гюнтер Приин, – усмехнулся Котлов, – в пасть льву не полезем.
– В приказе сказано: патрулировать у восточного прохода.
– Вот там мы и будем караулить, – отрезал командир.
Командир не собирался раскрываться перед помполитом, и так уже сболтнул лишнего, но он до дрожи в коленках боялся предстоящего рейда. Знал, что англичане ведут плотное патрулирование акватории в районе своей главной базы.
После знаменитого прорыва в Скапа-Флоу U-47 и потопления «Ройал Оук» британцы постарались запечатать все лазейки и перекрыть все подходы еще на дальних подступах. Опасения вызывали и противолодочные корабли со знаменитым прибором АСДИК. Специальные эхолокаторы, позволяющие обнаруживать подлодки и прицельно сбрасывать глубинные бомбы. Страшная, должно быть, вещь.
Виктор Котлов считал, что его экипаж приближается к смертельно опасному району. В действительности «Красногвардеец» с каждой пройденной милей удалялся от яростного сражения за Фарерский барьер. Простых командиров подлодок не информируют о не касающихся их оперативных планах. Вот и капитан-лейтенант Котлов пребывал в счастливом неведении о ночном десанте на Фареры, гибели на минах эсминцев «Куйбышев» и «Теодор Ридель», отчаянном рейде «Шарнхорста» и крейсеров к берегам Исландии, дерзком броске через Норвежское море «Гнейзенау» и «Максима Горького».
Да, на севере разворачивалось большое сражение. Вроде бы разрозненные группы немецких и советских кораблей вышли в море, демонстрируя попытку прорыва в Атлантику. Одновременно произошла дерзкая сумасшедшая высадка полка СС на Фареры и переброска на единственный гидроаэродром архипелага поплавковых самолетов. Занявшие заранее позиции подводные лодки сторожили море, вытягивались завесами на возможных путях подхода английских эскадр.
Уже гремели первые залпы, ледяные волны захлестывали палубы тонущих кораблей. Над холодными просторами раздавался безмолвный вопль утопающих моряков и десантников. Среди туч скользили силуэты поднятых с норвежских аэродромов дальних разведчиков. Сражение за Фарерский барьер началось. Темные водяные валы окрасились кровью.
Никто, кроме немногих посвященных, пока не знал, что все это только прелюдия, отвлекающий маневр перед началом сражения за Англию. В штабах уже были заготовлены приказы, предписывающие соединениям прекратить бой и отрываться от противника. Готовились маршруты отхода. В море вышли флотские танкеры и транспорты, готовые пополнить припасы и боекомплект, залить под завязку топливные цистерны эсминцев и крейсеров. Главной целью Фарерской операции было вытягивание английского флота в море, выматывание противника, навязывание ему искаженной картины театра военных действий, отвлечение от действительно важного морского района.
Поздней ночью наблюдатели на мостике «Красногвардейца» заметили огни на далеком берегу. Суша. Остров Сандей. Несмотря на военное положение, к светомаскировке на Оркнейском архипелаге относились спустя рукава.
Переход к новой позиции прошел спокойно. Волнение стихало. Шторм прекратился. Легкие патрульные суда противника еще не успели выйти из портов, заливов и других укрытий. Только один раз с Д-3 заметили на горизонте вражеский корабль. Дистанция была приличной, и подлодка спокойно проскочила мимо эсминца в надводном положении. Еще пару раз наблюдатели видели дымы на горизонте.
Кто там, и что, и куда шло, командиров подлодки не интересовало. Атаковать транспорты командование запретило, а встречаться с боевыми кораблями в невыгодной позиции Котлов сам не хотел. Удача – девица ветреная, любит только умных и расчетливых, тех, кто не рискует почем зря.
– Чисто, товарищ капитан-лейтенант, – отрапортовал штурман, не отрывая головы от окуляров перископа.
– Есть радиограммы с базы, – высунулся из своей конуры радист.
– Добро. – Котлов прошел через отсек, на ходу ловко обогнул старшину отделения рулевых и лейтенанта Серебрякова, умудрился разминуться с ввалившимся на центральный пост заспанным помполитом и втиснулся в радиорубку.
В помещении корабельных Маркони и без того было тесновато. Все пространство занимала радиоаппаратура. Немного места оставалось для шкафов с журналами и кодовыми таблицами. Сам командир отделения радистов Антон Черемизов скорчился за крохотным столиком, заваленным журналами и таблицами. Как там еще поместился Котлов, уму непостижимо!
Первым делом радист протянул командиру сводку погоды, затем последовали два запроса о местоположении подводной лодки. Черемизов и дежуривший до него радист Седлецкий сразу же после получения отбили квитанции. Заурядная процедура, благодаря которой командование знает, что на корабле получили сообщение и все живы-здоровы, подлодка боеспособна.
Последним, на самое сладкое, Черемизов приберег приказ по бригаде, требующий сменить позицию сегодня ночью. Судя по завитушке подписи на бланке, старпом уже успел ознакомиться с этим приказом. Это как раз было его дежурство. Будить командира ради сомнительной радости прочесть несколько коротких строчек старший лейтенант Соколов не стал. И правильно сделал.
Перечитав радиограмму дважды, Котлов негромко выругался и, выскочив из радиорубки, поспешил к штурманскому столику. Да, все точно, указанный в приказе квадрат позиции находится северо-западнее Оркнейских островов, как раз у выхода из Скапа-Флоу.
Кроме того, в приказе рекомендовалось быть осмотрительным – в квадрате должны быть наши подводные лодки. Сколько и кто именно, не уточнялось. Конспираторы фиговы!
– Прикинь курс, Серебряков, – ворчливо бросил командир.
– Четырнадцать часов хода в надводном положении.
– А если экономическим?
– Я рассчитывал на девять с половиной узлов. Это здесь, у берега, волнение слабое, стоит выйти из-под защиты острова – придется побултыхаться.
– На нет и суда нет, – пробурчал Котлов.
Подводная лодка провела на позиции двое суток. Над Атлантикой бушевал шторм, и капитан-лейтенант специально держал свой корабль близ береговой линии острова Мейкленд. Здесь, в тени скалистой громады острова, волнение было терпимым. Можно было крейсировать вдоль побережья в надводном или полупогруженном положении, не превращая стальные отсеки корабля в грохочущий, вибрирующий и вырывающийся из-под ног ад. Вражеских самолетов Котлов не боялся. В такую погоду только сумасшедший рискнет подняться в небо, и только очень везучий человек сможет это сделать.
Кроме того, восточное побережье Шетландских островов считалось прекрасным охотничьим местом. Возвращающиеся с патрулирования в высоких широтах корабли, по разумению командира «Красногвардейца», должны были стремиться проложить свой курс вдоль восточной линии береговой черты, дабы дать своим командам небольшой отдых от шторма. Раз уж распечатанный после выхода в море приказ предписывал не отвлекаться на безоружные транспорты и атаковать только боевые корабли и вспомогательные крейсера, то грех было не воспользоваться удачной нарезкой позиции.
Котлов не знал, кому из товарищей не повезло получить квадраты западнее и севернее архипелага. Можно было предположить, что у Шетландских островов патрулируют «Декабристы», «Ленинцы» и «эски». А может быть, из больших и средних лодок на этом участке только Д-3. Крупных морских лодок у нас мало, куда больше средних «Щук» с небольшой дальностью плавания.
Как бы там ни было, но за двое суток патрулирования наблюдатели «Красногвардейца» заметили только один эсминец и крупное торговое судно, шедшие курсом на север. Дистанция и курс в обоих случаях не позволили выйти в атаку. Гоняться же на подводной лодке за эсминцем считается развлечением для абсолютно отчаянных безумцев.
Подлодка может лишь надеяться, что корабль пройдет на расстоянии в 10—15 кабельтовых от субмарины и подставится под удар. В противном случае пуск торпед приведет только к тому, что охотник и дичь поменяются местами. И как показывает опыт, у современных противолодочных кораблей неплохие шансы если не потопить, то серьезно повредить подлодку.
Поразмыслив, капитан-лейтенант решил не мешкать с исполнением приказа. Хронометр показывает 12.36. На поверхности волнение в 3—4 бала. Метеосводка обнадеживающая, шторм утихает, к ночи должно распогодиться. Самое время совершить пробежку до новой позиции, пока облачность и снегопад закрыли небо для самолетов.
Лично решив проверить дизельный отсек и поинтересоваться у командира БЧ-5 состоянием моторной группы, командир направился в кормовые отсеки. Не успел он взяться за комингс люка дизельного отделения, как из центрального поста донесся громкий, радостный вопль штурмана:
– Вижу корабль!
– Боевая тревога! – вторил ему крик лейтенанта Донцова.
Командир торпедно-артиллерийской части только-только выполз из жилого закутка, но среагировал лейтенант как надо. Сказались выучка и приобретенный за два боевых похода опыт.
– Мотористы, приготовиться к погружению! – бросил Котлов и мелкой рысью метнулся на центральный пост. Быстрее, пока тесный коридор не наполнился спешащими по своим постам моряками.
Прильнув к окулярам, командир повернул зенитный перископ вокруг оси. Точно, со стороны кормы приближается крупный корабль. Судя по силуэту, старый крейсер или эсминец. Подлодка медленно идет в полунадводном положении на электромоторах. Дистанция 20—25 кабельтовых, точнее пока не определить. Заметить на фоне берега низкую ныряющую между волнами рубку подлодки немыслимо, но Котлов командует погружение на 10 метров.
– Носовой отсек к бою готов, – докладывает лейтенант Донцов.
Торпедист успел оценить ситуацию и приготовился к атаке. Впрочем, скорее всего, свою роль сыграл старшина группы. Анашенков мужик серьезный, своих людей не распускает, держит в ежовых рукавицах. Торпедисты втихую скулят, жалуются на старшину, но зато свое дело знают туго. В торпедных отсеках всегда порядок, аппараты исправны, баллоны со сжатым воздухом проверены и заправлены, торпеды надежно принайтованы и смазаны тавотом. Еще не было такого случая, чтобы при выстреле торпеда заклинила или аппарат беспузырьковой стрельбы отказал.
Зато с командиром группы комендоров лейтенанту Донцову не повезло. Владик Сомов хоть и прослужил на флоте 15 лет, но в чинах дальше старшины не поднимался. Всему виной были его безалаберность и любовь к спиртному. За это неоднократно и горел. Владика спасали только его беззаветная верность флоту, легкий характер и наивная полудетская улыбка, которую он нацеплял, как только вляпывался в очередную историю. Помполит как-то в сердцах обозвал Сомова Швейком. Так это прозвище к комендору и прилепилось, особенно после того, как Махнов объяснил людям, кого он имел в виду, да еще притащил на подлодку книгу Ярослава Гашека.
Неизвестный корабль идет прежним курсом, дистанция медленно сокращается.
– Малый вперед, – срывается с губ Котлова, – право руля. Так держать.
– Атакуем? – кивает старпом и тут же добавляет: – Лезет в первый угол.
– Лишь бы не отвернул. Мы его не догоним. Не могу понять, что за посудина. Лидер «Харви» или «Джервис»? Эсминец?
– Это крейсер, – уверенно заявляет завладевший вторым перископом командир БЧ-2-3, – старый крейсер тип «Ц». И дистанция 25 кабельтовых, не меньше.
– «Карслай», «Серес» и прочие, – проявляет свою осведомленность штурман. – Старая посудина времен прошлой войны. Небольшой, четыре с половиной тысячи тонн, скорость до 29 узлов, бронирован, несет пять шестидюймовок в щитовых установках, несколько зениток.
– Противолодочного вооружения нет, – продолжил Донцов.
– Кто бы там ни был, цель хорошая. Стоит колупнуть.
Подлодка тем временем неторопливо ползла навстречу противнику. Английский крейсер не менял скорость и курс, видимо, его командир и не подозревал, что у Шетландских островов могут патрулировать советские или немецкие подлодки. Или же он надеялся на скорость – крейсер держал ход в 16 узлов.
– Лейтенант Донцов, рассчитайте торпедный угол на дистанцию в 5 кабельтовых.
– Пять?! – Брови Бориса Алексеевича медленно поползли вверх.
– Трехторпедный залп. – Котлов буквально выстреливает короткими командами.
Не время размусоливать и гадать, что почем. Противник приближается. Острый скошенный нос режет волны, вдоль бортов корабля бегут пенные буруны. Над обеими трубами клубится легкий дымок.
«Две трубы! – щелкает в мозгу Котлова. – Английские эсминцы все однотрубники». По меткам на визирном кольце перископа уже видно, что дистанция сократилась до десяти кабельтовых.
В отсеках подлодки тишина, люди невольно переходят на шепот, как будто противник может их услышать через толщу воды. Только тихо жужжит гирокомпас и из кормовых отсеков доносится гул вентиляции. Стармех готовится к немедленному пуску дизелей на случай экстренного всплытия.
– Носовые. Четвертый, пятый, шестой аппараты, товсь!
– Торпедный отсек к стрельбе готов. Выставлена глубина 4 метра.
– Хорошо, это очень хорошо. Давай, помаленьку, давай, родимый, – шепчет командир.
В этот момент боцман роняет гаечный ключ. На центральном посту все невольно вздрагивают от грохота. Штурман резко выпрямляется и чувствительно бьется затылком о шкаф манометров балластных цистерн.
– Тьфу ты, черт! Напугал, ирод, – срывается с губ помполита.
Неожиданный возглас и особенно последнее замечание вызывают на лицах жизнерадостные улыбки. Почувствовав себя в центре внимания и понимая, что сморозил нелепость, политрук Махнов пытается исправить положение. Он подходит к штурману и внимательно разглядывает через его плечо карту. Удовлетворительно хмыкает и негромко интересуется:
– По нормативам на крейсер требуется две торпеды. Почему вы, Виктор Николаевич, собрались стрелять тремя? Перерасход боеприпасов.
– Для верности. Чтоб ни одна сука не всплыла, – безразличным тоном бросает в ответ Котлов, не отрываясь от перископа. В душе у него все кипит, но внешне командир сохраняет спокойствие. В отличие от помполита он надеется хоть на одно попадание. Даже новые торпеды не отличаются надежностью, уже были случаи, когда взрыватели не срабатывали.
– Начинаю отсчет, – звучит голос старпома. Соколов готовится взять на себя командование стрельбой.
– Машинам стоп.
В этот момент подводная лодка сбрасывает ход. Вперед она движется только по инерции. Еще полминуты, и корабль останавливается. На глубине волнения нет. Ничто не может сбить корпус подлодки с линии прицеливания. Торпедные треугольники рассчитаны. Остается только дождаться, когда крейсер доползет до расчетной точки, и можно стрелять. Крышки трех аппаратов открыты, торпедисты стоят у пусковых приборов. Руки на рычагах и кнопках.
На крейсере до сих пор не поняли, что они на мушке. Три часа назад командование флота метрополии получило панический рапорт от патрулирующей в Норвежском море крейсерской эскадры: обнаружен «Шарнхорст». Линкор в сопровождении трех крейсеров идет по направлению к Исландии. Новость ждали давно. Адмиралтейство готовилось к очередной попытке прорыва в Атлантику вражеских рейдеров.
На перехват немцев вышли тяжелые корабли. Два линейных крейсера, форсируя машины, понеслись напрямик к Фарерско-Исландскому порогу. Следом за ними готовятся сниматься с якоря «Худ» и три восьмидюймовых крейсера. Патрулировавший в проливе Святого Георга «Арк-Ройал» взял курс на запад, ему предстоит полным ходом проскочить через зону шторма, поднять самолеты и немедленно начать поиск вражеских кораблей, если таковым удастся прорваться в Атлантику. Для огневой поддержки и прикрытия авианосца выделено крейсерское соединение.
Все конвои и одиночные суда в восточной части океана получили предупреждение и ложатся на новый курс. Тяжелая махина Королевского флота пришла в движение. Раскрутился огромный маховик, готовый накрыть и раздавить своей массой дерзких джерри.
Одним из винтиков этого маховика, звеном гигантской сети был и крейсер «Кардифф». Ему предстояло пройти восточнее Шетландских островов и встретиться с двумя легкими крейсерами и дивизионом эсминцев на траверзе острова Анст. Дальнейшие действия соединения зависели от уточненных разведданных. Либо им придется догонять и добивать вражескую эскадру или вести поиск, либо перехватывать немецкие транспорты снабжения и русские вспомогательные крейсера. Лорды Адмиралтейства были уверены, что кораблям противника не обойтись без дозаправок в океанской зоне.
Командование эскадры считало, что угроза вражеских подводных лодок восточнее Фарер ничтожна. В основном вражеские подводники действуют на западных подступах к Британии и в Бискайском заливе. Тем более разведка докладывала, что немецкие и русские подводники снизили свою активность. Корабли концентрируются в портах и проходят среднесрочный ремонт, видимо, техника не выдержала напряжения во время последних конвойных битв.
Радиограммы с крейсера «Саутгемптон» и эсминца «Викинг», потопивших вражескую субмарину у острова Анст, пришли слишком поздно. На мостике «Кардиффа» до последнего момента не подозревали о поджидающей их опасности.
– Малый вперед. Держать глубину, – командует капитан-лейтенант Котлов. – Пятый, пли! Шестой, пли!
Подлодка вздрагивает. Нос подпрыгивает вверх. На мгновенье ограждение рубки показывается на поверхности и вновь скрывается под волнами. Данный электромоторами импульс позволяет боцману среагировать рулями и быстро вернуть лодку на глубину.
– Цистерны не трогать! – Старпом останавливает потянувшегося было к вентилям боцмана. – Рулями работай. Рулями.
– Четвертый пли!!! – выпаливает Котлов и в азарте бьет кулаком по бронзовой трубе перископа. – Пошли родимые.
Дистанция ничтожна. Поставленные на максимальную скорость в 44 узла торпеды типа 53-38 меньше чем за минуту достигли борта английского крейсера. Два водяных столба почти одновременно выросли у носового плутонга и первой трубы «Кардиффа». Ужасный грохот. Взметнувшиеся выше надстроек массы воды обрушиваются на палубы корабля. Подводные удары бросают крейсер на правый борт. Люди не успели прийти в себя и понять, что происходит, как под винты ударила третья торпеда.
Агония «Кардиффа» длилась считаные минуты. Капитан-лейтенант Котлов мог быть доволен – на этот раз оружейники не подкачали, загрузили хорошие, надежные торпеды. Разумеется, командир бригады перед выходом в море предупреждал подводников, что специально для них привезли особо качественные торпеды бригадирской сборки, но поверили ему, только когда сами убедились: торпеды с курса не отклоняются, на поверхность не выскакивают, взрыватели работают как надо, а не как сами захотят.
Убедившись, что цель поражена, командир скомандовал всплытие и повернул корабль курсом на юг. Преследования подводники не боялись, вражеский крейсер шел один, без сопровождения эсминцев. Единственно, существовала опасность быть замеченными с береговых наблюдательных постов. Угроза по большому счету незначительная, если кто и заметит подлодку, так пока передадут разведданные морякам, пока разберутся и отреагируют, время уйдет.
Котлов не намеревался задерживаться в этом районе. Даже если радисты потопленного крейсера не успели дать SOS, на берегу должны были обратить внимание на гибель корабля. Такое зрелище трудно не заметить. Через пару часов здесь будет шумно – подтянутся сторожевики или большие катера.
«Красногвардейцу» давно уже было пора зарядить аккумуляторы. Так почему бы не совместить это дело с броском в заданный штабистами новый район патрулирования? Солярки в цистернах с избытком, команда устала от спертого воздуха герметически закрытого корпуса, да и самому командиру жутко хотелось курить. С трубкой в зубах, жадно затягиваясь крепким табаком, Котлов и стоял на мостике, вглядываясь в даль через залитые водой стекла ограждения.
– Идем к Скапа-Флоу? – как бы невзначай спросил помполит.
Махнова тоже вынесло на открытую с боков и тыла, продуваемую ветрами и заливаемую водой подпрыгивающую под ногами крошечную площадку на крыше рубки. Видимо, решил подышать свежим воздухом и немного успокоиться после боя. Командир понимал, на корабле не осталось ни одного человека, который мог бы пожаловаться на недостаток впечатлений от прошедшего боя. Далеко не в каждом походе подлодка выходит в атаку на крупный, хорошо вооруженный быстроходный военный корабль, и еще реже атака завершается победой.
– Я не Гюнтер Приин, – усмехнулся Котлов, – в пасть льву не полезем.
– В приказе сказано: патрулировать у восточного прохода.
– Вот там мы и будем караулить, – отрезал командир.
Командир не собирался раскрываться перед помполитом, и так уже сболтнул лишнего, но он до дрожи в коленках боялся предстоящего рейда. Знал, что англичане ведут плотное патрулирование акватории в районе своей главной базы.
После знаменитого прорыва в Скапа-Флоу U-47 и потопления «Ройал Оук» британцы постарались запечатать все лазейки и перекрыть все подходы еще на дальних подступах. Опасения вызывали и противолодочные корабли со знаменитым прибором АСДИК. Специальные эхолокаторы, позволяющие обнаруживать подлодки и прицельно сбрасывать глубинные бомбы. Страшная, должно быть, вещь.
Виктор Котлов считал, что его экипаж приближается к смертельно опасному району. В действительности «Красногвардеец» с каждой пройденной милей удалялся от яростного сражения за Фарерский барьер. Простых командиров подлодок не информируют о не касающихся их оперативных планах. Вот и капитан-лейтенант Котлов пребывал в счастливом неведении о ночном десанте на Фареры, гибели на минах эсминцев «Куйбышев» и «Теодор Ридель», отчаянном рейде «Шарнхорста» и крейсеров к берегам Исландии, дерзком броске через Норвежское море «Гнейзенау» и «Максима Горького».
Да, на севере разворачивалось большое сражение. Вроде бы разрозненные группы немецких и советских кораблей вышли в море, демонстрируя попытку прорыва в Атлантику. Одновременно произошла дерзкая сумасшедшая высадка полка СС на Фареры и переброска на единственный гидроаэродром архипелага поплавковых самолетов. Занявшие заранее позиции подводные лодки сторожили море, вытягивались завесами на возможных путях подхода английских эскадр.
Уже гремели первые залпы, ледяные волны захлестывали палубы тонущих кораблей. Над холодными просторами раздавался безмолвный вопль утопающих моряков и десантников. Среди туч скользили силуэты поднятых с норвежских аэродромов дальних разведчиков. Сражение за Фарерский барьер началось. Темные водяные валы окрасились кровью.
Никто, кроме немногих посвященных, пока не знал, что все это только прелюдия, отвлекающий маневр перед началом сражения за Англию. В штабах уже были заготовлены приказы, предписывающие соединениям прекратить бой и отрываться от противника. Готовились маршруты отхода. В море вышли флотские танкеры и транспорты, готовые пополнить припасы и боекомплект, залить под завязку топливные цистерны эсминцев и крейсеров. Главной целью Фарерской операции было вытягивание английского флота в море, выматывание противника, навязывание ему искаженной картины театра военных действий, отвлечение от действительно важного морского района.
Поздней ночью наблюдатели на мостике «Красногвардейца» заметили огни на далеком берегу. Суша. Остров Сандей. Несмотря на военное положение, к светомаскировке на Оркнейском архипелаге относились спустя рукава.
Переход к новой позиции прошел спокойно. Волнение стихало. Шторм прекратился. Легкие патрульные суда противника еще не успели выйти из портов, заливов и других укрытий. Только один раз с Д-3 заметили на горизонте вражеский корабль. Дистанция была приличной, и подлодка спокойно проскочила мимо эсминца в надводном положении. Еще пару раз наблюдатели видели дымы на горизонте.
Кто там, и что, и куда шло, командиров подлодки не интересовало. Атаковать транспорты командование запретило, а встречаться с боевыми кораблями в невыгодной позиции Котлов сам не хотел. Удача – девица ветреная, любит только умных и расчетливых, тех, кто не рискует почем зря.
8
Ночью Д-3 малым ходом крейсировала на траверзе острова Мейнленд. По здравом размышлении Котлов решил не заходить на мелководье и держаться на дистанции предельной видимости островов. Опасения вызывали минные поля в районе английской базы.
Под утро наблюдатели с мостика заметили корабельное соединение, идущее 16-узловым ходом вдоль берега. Расстояние и ночная тьма не позволяли даже приблизительно определить типы кораблей. Похоже на линкоры в сопровождении крейсеров и эсминцев. Но только похоже. Белкой взлетевший на мостик капитан-лейтенант Котлов до рези в глазах вглядывался в темные силуэты кораблей. Далеко, идут быстро, не догнать.
– Что там? – Старший лейтенант Соколов бесцеремонно дернул командира за рукав реглана.
– Эскадра, десяток вымпелов должно быть, – задумчиво протянул Котлов и, резко обернувшись, скомандовал: – Полный ход! Руль вправо!
– Погоня? – Лицо штурмана расплылось в широкой улыбке.
– У нас 14 узлов, – заметил старпом, – не догоним.
– Ну, так хоть согреемся, – хохотнул Анатолий Серебряков.
Штурман искренне полагал, что лучше пробежаться вслед за вражеской эскадрой, чем болтаться в опасной близости от вражеской базы. Чего доброго, если не на мину, так на противолодочный патруль напорешься.
– Радисту, срочно радиограмму в штаб! – прокричал в люк Виктор Котлов. – Обнаружено вражеское соединение. Идет курсом норд-ост со скоростью 15 узлов. В составе два линкора, крейсера, эскорт миноносцев. Удерживаю визуальный контакт.
– Светает, – старпом махнул рукой в сторону открытого моря.
– Передай помполиту, пусть шифрует сообщение и подписывает, – пробурчал командир.
Да, позиция не самая лучшая, вскоре лучи поднимающегося солнца осветят подлодку, тогда как вражеская эскадра еще несколько часов будет в тени.
– Идем дальше, – жестко с нажимом произнес Котлов.
Погоня продолжалась еще час. Английские корабли держали 14—15 узлов, это как раз предельная скорость «Красногвардейца». Небо над головой светлело, на востоке из-за моря выглянул багровый диск солнца. Несмотря на опасения старлея Соколова, англичане подлодку не обнаружили или просто не предпринимали никаких действий, чтоб отогнать нахалов.
Наконец вражеское соединение повернуло на норд-ост-ост. Теперь уже можно было разглядеть, с кем пришлось иметь дело. В голове ордера три эсминца. За ними идет крейсер типа «Таун». Следом два линкора: «Родней» и старичок класса «Куин Элизабет». На флангах держатся еще 5 эсминцев. Эскадра сильная, не дай бог нашим встретиться с ней в открытом море. «Шарнхорст» и «Гнейзенау» в случае чего могут рассчитывать только на скорость, а нашим «Октябрине» и «Марату» и надеяться не на что. Расстреляют, как на полигоне.
– Как думаешь, куда их несет? – пробормотал Котлов, и сам же себе ответил: – На север к Фарерам или Исландии.
– Надеешься перехватить? Курс неудачный. Придется догонять.
– Не догоним. Сейчас они форсируют проход в заграждении. Видишь, скорость сбросили. В море наберут 16—18 узлов и ручкой помашут.
– Что делать? – вопрос принадлежал помполиту.
Никто и не заметил, как Махнов поднялся на мостик.
– Держать прежний курс, – улыбнулся Котлов, – а там посмотрим.
Над морем сгущалась дымка тумана. Еще полчаса, и видимость упадет до 10 кабельтовых, а то и меньше. Все понимали, что в любом случае придется отказаться от погони. Еще полчаса-час, и командир будет вынужден вернуться на прежнюю позицию и ждать, когда туман рассеется.
Вражеское соединение удалилось от берега на 3—4 мили. Очередной поворот, корабли ложились на прежний курс. Значит, минное заграждение пройдено. Вдруг у борта «Роднея» взметнулся водяной столб. Пять-шесть секунд, и до застывших от неожиданности на мостике подлодки моряков докатился глухой рокот подводного взрыва.
Столб воды осел. Линкор шел дальше как будто ничего не произошло. Но зато эсминцы почти одновременно метнулись на левый фланг ордера. Еще полминуты, и над морем зазвучала грозная музыка грохота взрывов глубинных бомб. С мостика «Красногвардейца» было видно, как два эсминца отстали от эскадры и кружатся в смертоносном хороводе противолодочного танца. Бум! Бум! Бум! За кормой корабля вырастает цепочка взрывов. Разворот. Новая атака. Еще одна серия глубинных бомб.
Чем закончилась дикая охота, на «Красногвардейце» так и не узнали. Сгустившийся туман намертво закрыл горизонт. Вражеские корабли медленно, один за другим, утонули в белесом мареве. Только за кормой подлодки еще долго звучали взрывы. Затем стихли и они.
Котлов распорядился лечь на обратный курс и снизить скорость до семи узлов. По разумению старпома, и этого было много, но спорить с командиром на людях не стал. Капитан-лейтенант спустился на командный пост и направился к радистам. В радиорубке его уже ждала шифровка из штаба бригады.
Зашифровав отчет об увиденном бое, Котлов отдал бланк радиограммы радисту и вернулся в свою каюту. Расшифровка нового приказа не заняла много времени. Закончив писать и перечитав заново текст, командир негромко присвистнул. Содержание радиограммы того стоило. Приказ касался всех подводных лодок Балтийского и Северного флотов.
Им предписывалось незамедлительно идти в Северное море и ложиться курсом на Ла-Манш. При обнаружении вражеских боевых кораблей и вооруженных транспортов атаковать, не считаясь с опасностью ответного удара. При достижении траверза залива Уош подлодки должны будут заполнить бреши в перегородивших подходы к Проливу лодочных завесах. В случае исчерпания боекомплекта торпеды можно получить в портах: Гавр, Дюнкерк, Остенде, Гаага, Харлинген.
Категорически требовалось топить все вражеские корабли, направляющиеся к Ла-Маншу. В конце приказа шло краткое разъяснение. Сегодня ночью, 24 октября, высажены массированные морские и воздушные десанты на южное побережье Англии. Необходимо любой ценой защитить транспорты с подкреплением и прикрыть плацдармы от бомбардировки с моря.
– Твою мать! – Котлов с размаху долбанул кулаком по столику. Стало немного легче.
– Что случилось? – В дверь просунулось озабоченное лицо лейтенанта Донцова.
– Аппараты после вчерашней атаки перезарядил?
– Сразу после боя, – не понял командир БЧ-2-3.
– Вот, еще раз перезарядите, и чтоб всё было готово к бою!
Туман продержался несколько часов. Этого времени хватило, чтобы дойти до северной оконечности Шотландии. Шли в надводном положении. Уточнив положение корабля по наземным ориентирам, Котлов передал вахту лейтенанту Донцову и устроил обход всех семи отсеков, придирчиво осмотрел оборудование, перекинулся ободряющими фразами с матросами.
Отловив в четвертом отсеке Махнова, командир поручил помполиту провести ревизию корабельных припасов, кислородных баллонов, поглотителей углекислоты и спасательных средств. Корабль готовился к бою. Возможно, последнему бою в этой жизни. Котлов с удивлением поймал себя на мысли, что отнесся к этому слишком спокойно, буднично. Как будто так и должно быть. Он отдавал себе отчет, что, если «Красногвардеец» дойдет до района разворачивания лодочных завес, шансы погибнуть возрастают в разы, но и саботировать приказ он не мог и не хотел. Военный моряк слишком хорошо представлял, что такое войсковой транспорт под прицелом орудий. А на транспортах люди, наши и союзники.
Переход до южной части Северного моря занял больше двух суток. Несмотря на хорошую погоду, большую часть маршрута подлодка проделала в надводном положении. Основной и самый страшный враг субмарины – авиация куда-то подевалась. На Д-3 всего три раза играли срочное погружение ввиду самолетов. Да и то, замечавшие воздушного противника наблюдатели не могли толком сказать, англичанин это был или наш.
Куда больше беспокойства доставили легкие противолодочные силы. Обычно ночью шли спокойно, без происшествий. Только в районе мыса Киннэрдс-Хед несший вахту старпом с удивлением обнаружил, что подлодка неизвестно сколько времени идет параллельным курсом со сторожевиком. Старлей не растерялся, сориентировался в обстановке и, не поднимая тревоги, распорядился переложить руль налево. Вскоре неопознанный корабль растворился в ночной тьме.
Жизнь – это жизнь. О происшествии было доложено только при смене вахты. Котлов сначала выговорил помощнику за то, что тот не разбудил командира и не вызвал артиллеристов к орудиям, но по здравом размышлении согласился с правотой Филиппа Соколова. Противник вполне мог оказаться зубастым и дать сдачи как следует.
Возможность пострелять по движущейся цели выдалась на следующий день. Подлодка шла в открытом море, держась на достаточном удалении от английских минных полей вдоль восточного побережья Острова. В 10.23 матрос на мостике обнаружил на кормовой раковине небольшой корабль. Дистанция в 4 мили. Идет быстро.
На этот раз на Д-3 объявили боевую тревогу. Несший вахту командир БЧ-2-3 решил принять бой. Противник по силуэту напоминал противолодочный катер. Быстроходное судно, вооруженное парой скорострельных автоматов или устаревшим «слоновым ружьем», то есть поставленной на морской станок армейской пушкой времен Первой мировой.
Главная задача катера-охотника – заставить подлодку погрузиться и закидать ее глубинными бомбами. Вот этого командиры «Красногвардейца» хотели меньше всего. Экипажу потребовалось всего две минуты, чтоб приготовить корабль к бою. Развернувшись курсом на пересечку противника, советские подводники увеличили ход до полного.
Под утро наблюдатели с мостика заметили корабельное соединение, идущее 16-узловым ходом вдоль берега. Расстояние и ночная тьма не позволяли даже приблизительно определить типы кораблей. Похоже на линкоры в сопровождении крейсеров и эсминцев. Но только похоже. Белкой взлетевший на мостик капитан-лейтенант Котлов до рези в глазах вглядывался в темные силуэты кораблей. Далеко, идут быстро, не догнать.
– Что там? – Старший лейтенант Соколов бесцеремонно дернул командира за рукав реглана.
– Эскадра, десяток вымпелов должно быть, – задумчиво протянул Котлов и, резко обернувшись, скомандовал: – Полный ход! Руль вправо!
– Погоня? – Лицо штурмана расплылось в широкой улыбке.
– У нас 14 узлов, – заметил старпом, – не догоним.
– Ну, так хоть согреемся, – хохотнул Анатолий Серебряков.
Штурман искренне полагал, что лучше пробежаться вслед за вражеской эскадрой, чем болтаться в опасной близости от вражеской базы. Чего доброго, если не на мину, так на противолодочный патруль напорешься.
– Радисту, срочно радиограмму в штаб! – прокричал в люк Виктор Котлов. – Обнаружено вражеское соединение. Идет курсом норд-ост со скоростью 15 узлов. В составе два линкора, крейсера, эскорт миноносцев. Удерживаю визуальный контакт.
– Светает, – старпом махнул рукой в сторону открытого моря.
– Передай помполиту, пусть шифрует сообщение и подписывает, – пробурчал командир.
Да, позиция не самая лучшая, вскоре лучи поднимающегося солнца осветят подлодку, тогда как вражеская эскадра еще несколько часов будет в тени.
– Идем дальше, – жестко с нажимом произнес Котлов.
Погоня продолжалась еще час. Английские корабли держали 14—15 узлов, это как раз предельная скорость «Красногвардейца». Небо над головой светлело, на востоке из-за моря выглянул багровый диск солнца. Несмотря на опасения старлея Соколова, англичане подлодку не обнаружили или просто не предпринимали никаких действий, чтоб отогнать нахалов.
Наконец вражеское соединение повернуло на норд-ост-ост. Теперь уже можно было разглядеть, с кем пришлось иметь дело. В голове ордера три эсминца. За ними идет крейсер типа «Таун». Следом два линкора: «Родней» и старичок класса «Куин Элизабет». На флангах держатся еще 5 эсминцев. Эскадра сильная, не дай бог нашим встретиться с ней в открытом море. «Шарнхорст» и «Гнейзенау» в случае чего могут рассчитывать только на скорость, а нашим «Октябрине» и «Марату» и надеяться не на что. Расстреляют, как на полигоне.
– Как думаешь, куда их несет? – пробормотал Котлов, и сам же себе ответил: – На север к Фарерам или Исландии.
– Надеешься перехватить? Курс неудачный. Придется догонять.
– Не догоним. Сейчас они форсируют проход в заграждении. Видишь, скорость сбросили. В море наберут 16—18 узлов и ручкой помашут.
– Что делать? – вопрос принадлежал помполиту.
Никто и не заметил, как Махнов поднялся на мостик.
– Держать прежний курс, – улыбнулся Котлов, – а там посмотрим.
Над морем сгущалась дымка тумана. Еще полчаса, и видимость упадет до 10 кабельтовых, а то и меньше. Все понимали, что в любом случае придется отказаться от погони. Еще полчаса-час, и командир будет вынужден вернуться на прежнюю позицию и ждать, когда туман рассеется.
Вражеское соединение удалилось от берега на 3—4 мили. Очередной поворот, корабли ложились на прежний курс. Значит, минное заграждение пройдено. Вдруг у борта «Роднея» взметнулся водяной столб. Пять-шесть секунд, и до застывших от неожиданности на мостике подлодки моряков докатился глухой рокот подводного взрыва.
Столб воды осел. Линкор шел дальше как будто ничего не произошло. Но зато эсминцы почти одновременно метнулись на левый фланг ордера. Еще полминуты, и над морем зазвучала грозная музыка грохота взрывов глубинных бомб. С мостика «Красногвардейца» было видно, как два эсминца отстали от эскадры и кружатся в смертоносном хороводе противолодочного танца. Бум! Бум! Бум! За кормой корабля вырастает цепочка взрывов. Разворот. Новая атака. Еще одна серия глубинных бомб.
Чем закончилась дикая охота, на «Красногвардейце» так и не узнали. Сгустившийся туман намертво закрыл горизонт. Вражеские корабли медленно, один за другим, утонули в белесом мареве. Только за кормой подлодки еще долго звучали взрывы. Затем стихли и они.
Котлов распорядился лечь на обратный курс и снизить скорость до семи узлов. По разумению старпома, и этого было много, но спорить с командиром на людях не стал. Капитан-лейтенант спустился на командный пост и направился к радистам. В радиорубке его уже ждала шифровка из штаба бригады.
Зашифровав отчет об увиденном бое, Котлов отдал бланк радиограммы радисту и вернулся в свою каюту. Расшифровка нового приказа не заняла много времени. Закончив писать и перечитав заново текст, командир негромко присвистнул. Содержание радиограммы того стоило. Приказ касался всех подводных лодок Балтийского и Северного флотов.
Им предписывалось незамедлительно идти в Северное море и ложиться курсом на Ла-Манш. При обнаружении вражеских боевых кораблей и вооруженных транспортов атаковать, не считаясь с опасностью ответного удара. При достижении траверза залива Уош подлодки должны будут заполнить бреши в перегородивших подходы к Проливу лодочных завесах. В случае исчерпания боекомплекта торпеды можно получить в портах: Гавр, Дюнкерк, Остенде, Гаага, Харлинген.
Категорически требовалось топить все вражеские корабли, направляющиеся к Ла-Маншу. В конце приказа шло краткое разъяснение. Сегодня ночью, 24 октября, высажены массированные морские и воздушные десанты на южное побережье Англии. Необходимо любой ценой защитить транспорты с подкреплением и прикрыть плацдармы от бомбардировки с моря.
– Твою мать! – Котлов с размаху долбанул кулаком по столику. Стало немного легче.
– Что случилось? – В дверь просунулось озабоченное лицо лейтенанта Донцова.
– Аппараты после вчерашней атаки перезарядил?
– Сразу после боя, – не понял командир БЧ-2-3.
– Вот, еще раз перезарядите, и чтоб всё было готово к бою!
Туман продержался несколько часов. Этого времени хватило, чтобы дойти до северной оконечности Шотландии. Шли в надводном положении. Уточнив положение корабля по наземным ориентирам, Котлов передал вахту лейтенанту Донцову и устроил обход всех семи отсеков, придирчиво осмотрел оборудование, перекинулся ободряющими фразами с матросами.
Отловив в четвертом отсеке Махнова, командир поручил помполиту провести ревизию корабельных припасов, кислородных баллонов, поглотителей углекислоты и спасательных средств. Корабль готовился к бою. Возможно, последнему бою в этой жизни. Котлов с удивлением поймал себя на мысли, что отнесся к этому слишком спокойно, буднично. Как будто так и должно быть. Он отдавал себе отчет, что, если «Красногвардеец» дойдет до района разворачивания лодочных завес, шансы погибнуть возрастают в разы, но и саботировать приказ он не мог и не хотел. Военный моряк слишком хорошо представлял, что такое войсковой транспорт под прицелом орудий. А на транспортах люди, наши и союзники.
Переход до южной части Северного моря занял больше двух суток. Несмотря на хорошую погоду, большую часть маршрута подлодка проделала в надводном положении. Основной и самый страшный враг субмарины – авиация куда-то подевалась. На Д-3 всего три раза играли срочное погружение ввиду самолетов. Да и то, замечавшие воздушного противника наблюдатели не могли толком сказать, англичанин это был или наш.
Куда больше беспокойства доставили легкие противолодочные силы. Обычно ночью шли спокойно, без происшествий. Только в районе мыса Киннэрдс-Хед несший вахту старпом с удивлением обнаружил, что подлодка неизвестно сколько времени идет параллельным курсом со сторожевиком. Старлей не растерялся, сориентировался в обстановке и, не поднимая тревоги, распорядился переложить руль налево. Вскоре неопознанный корабль растворился в ночной тьме.
Жизнь – это жизнь. О происшествии было доложено только при смене вахты. Котлов сначала выговорил помощнику за то, что тот не разбудил командира и не вызвал артиллеристов к орудиям, но по здравом размышлении согласился с правотой Филиппа Соколова. Противник вполне мог оказаться зубастым и дать сдачи как следует.
Возможность пострелять по движущейся цели выдалась на следующий день. Подлодка шла в открытом море, держась на достаточном удалении от английских минных полей вдоль восточного побережья Острова. В 10.23 матрос на мостике обнаружил на кормовой раковине небольшой корабль. Дистанция в 4 мили. Идет быстро.
На этот раз на Д-3 объявили боевую тревогу. Несший вахту командир БЧ-2-3 решил принять бой. Противник по силуэту напоминал противолодочный катер. Быстроходное судно, вооруженное парой скорострельных автоматов или устаревшим «слоновым ружьем», то есть поставленной на морской станок армейской пушкой времен Первой мировой.
Главная задача катера-охотника – заставить подлодку погрузиться и закидать ее глубинными бомбами. Вот этого командиры «Красногвардейца» хотели меньше всего. Экипажу потребовалось всего две минуты, чтоб приготовить корабль к бою. Развернувшись курсом на пересечку противника, советские подводники увеличили ход до полного.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента