Малинин Евгений. Час Черной звезды

   – Быстро, – согласился Вотша.
   – Ну, рассказывай, в чем дело?
   Вотша посмотрел на четверку парней, молча слушавших их беседу, и Выжига, словно угадав его мысли, добавил:
   – Говори при них, дальше не пойдет!
   – Мне надо где-то отсидеться до ночи, а затем уйти из города, – стараясь говорить как можно спокойнее, произнес Вотша.
   Выжига прищурил глаз, внимательно оглядел Вотшу и неожиданно спросил:
   – Так это тебя, что ли, многоликие ищут?..
   Вотша постарался не выдать своего удивления осведомленностью воришки и ответил все с тем же спокойствием:
   – Я точно не знаю, но вполне возможно.
   – Это что ж такое ты натворил?! – усмехнулся конопатый.
   Вотша молча пожал плечами.
   – Верно, – согласился Выжига, – меньше знаешь, лучше спишь… Ну что ж, я обещал тебе помочь, значит, помогу, да и проблема не такая уж большая. До ночи побудешь здесь. – Он кивнул на дверь сарая. – Ребята тебя поберегут, а в начале часа Волчьей звезды я тебя провожу из города.
   Он повернулся к продолжавшей молчать четверке:
   – Вы меня поняли? Это тот самый парень, который повязал нас с Цедрой, а потом взял и отпустил!
   Все четверо посмотрели на Вотшу, и в их глазах появилось уважение.
   – Пошли, – Выжига кивнул на дверь сарая.
   Однако, прежде чем следовать за конопатым вором, Вотша огляделся в поисках своего маленького провожатого. Извержонок отошел метров на пять, но не убежал, а с интересом наблюдал за развитием событий. Вотша жестом подозвал мальчишку и протянул ему монету:
   – Держи свой заработок!
   Но тот спрятал руки за спину и чуть смущенно пробормотал:
   – Я же не знал, что ты… дикарь.
   – А откуда ты знаешь это прозвище? – удивился Вотша.
   – Цедра рассказывал… – Мальчишка улыбнулся.
   Вотша покачал головой и снова протянул монету:
   – Не важно, кто я, важно, что ты мне помог и, значит, заслужил обещанное вознаграждение! Держи!
   Извержонок мгновенно выхватил монету, тут же спрятал ее в своих отрепьях и, крикнув: «Спасибо, дикарь!», – бросился к дальнему углу сарая. Видимо, там имелся подъем на крышу.
   Вотша снова повернулся к Выжиге и устало произнес:
   – Теперь пошли.
   Конопатый провел его в дальний угол сарая, там он поднял замаскированный люк, и они спустились в подвал, где была оборудована вполне приличная комната с кроватью, столом и двумя стульями. Из стенного шкафчика Выжига достал холодное вареное мясо, краюху хлеба и жбан с каким-то пахучим то ли травяным, то ли ягодным настоем. Положив снедь на стол, Выжига предложил:
   – Подкрепимся?..
   Только сейчас Вотша понял, насколько он голоден.
   Но, как известно, за едой и разговор легче идет. Проглотив первые два-три куска, Вотша поднял глаза на своего нового друга и осторожно поинтересовался:
   – А ты откуда знаешь, что многоликие кого-то ищут?
   Выжига довольно ухмыльнулся.
   – Я знаю все, что происходит в городе… – Тут он вдруг запнулся, неожиданно серьезным глазом посмотрел на своего гостя и поправился: – Я должен знать все, что происходит в городе! От этого, как ты сам понимаешь, зависит наша жизнь. А имея полную информацию о том, что здесь творится, можно прикидывать и то, как дальше действовать. Вчера ночью мне сообщили, что к Ловелю приехали трое многоликих, и не из соседних стай, а издалека… Из очень далекого далека. Такие дальние гости бывают нечасто, ведь для подобного путешествия должны быть очень важные причины. Естественно, меня это заинтересовало. Узнал я, правда, немного – двое из них, волк и рысь, с Востока. На Востоке, если ты не знаешь, порядки совсем не такие, как здесь, у нас. Там живут по старинке: князь у них – вожак, и его слово – закон! Изверги у них что скотина – многоликий прирежет, никто не чихнет!
   – Можно подумать, что у вас в Ласте кто-то чихнет, если тебя завтра прирежет многоликий, – усмехнулся Вотша.
   Выжига внимательно посмотрел на него и пожал плечами.
   – Ты прав, чоха не будет… И все-таки у нас на Западе изверги живут посвободнее. Во всяком случае, из деревни в город смотаться удается – стать самому себе хозяином, а на Востоке и городов-то нет!
   – Это откуда ты такое взял?.. – удивился Вотша.
   – Так это всем известно! – безапелляционно заявил Выжига. – На Востоке только деревни, там и князья живут в деревнях, причем не в домах, а в ямах, накрытых травой, которые они называют землянками. У них, видишь ли, деревья не растут, поэтому бревен и досок взять неоткуда, а кирпич из глины они делать не умеют! Там вообще дико живут – едят сырое мясо, огонь-то не на чем развести – дров нет, соль копают в земле – представляешь, какая это соль. Там только драться здорово умеют!.. Я ж тебя недаром восточным дикарем прозвал!
   – А я действительно с Востока… – улыбнулся Вотша.
   Выжига замер с недожеванным куском во рту, уставившись широко раскрытыми глазами на своего гостя. Через десяток секунд, проглотив этот кусок, он недоверчиво выдохнул:
   – Да брось!
   – Точно, – подтвердил Вотша, продолжая улыбаться. – Из города Край, столицы восточных волков. Большой город с огромным каменным княжеским замком…
   – Слушай, – перебил его Выжига, – тогда получается, что многоликие действительно ищут тебя! В этой троице… ну, что в Ласт приехала, волк главный! И разыскивают они какого-то молодого изверга. Ловель уже дал разрешение на розыск в Ласте.
   – Попробовал бы он не дать, – с горькой усмешкой прошептал Вотша.
   – Слушай, Бамбарей, – быстро заговорил Выжига, но Вотша его перебил:
   – Ты откуда мое имя знаешь?!
   – Ну, какой это секрет, – усмехнулся конопатый. – После того как ты нас… отпустил, я Цедру послал обратно на постоялый двор, он через пять минут все, что можно было, о тебе узнал. Зовут тебя Бамбарей, приехал сегодня утром вместе с актерами дядюшки Прока! Это не секрет. Ты лучше скажи, если, конечно, можешь, что ты такого в этом самом Крае натворил, что многоликие за тобой по всему свету гоняются?!
   Вотша аккуратно положил на стол недоеденный кусок хлеба, задумчиво посмотрел на Выжигу, помолчал, а затем неожиданно спросил:
   – А кто третий?
   – Какой – третий? – не понял конопатый.
   – Третий многоликий. Ты сказал, что в Ласт приехали трое многоликих. Двое, волк и рысь, с Востока, а третий кто?..
   – А-а-а… – протянул Выжига. – Третий вообще какая-то редкость, с Юга, из стаи каких-то ирбисов.
   Вотша сгорбился на своем стуле и с тоской протянул:
   – Юсут никак не успокоится!..
   – Кто такой – Юсут?! – тут же встрепенулся Выжига.
   – Княжич из стаи южных ирбисов, – все так же тоскливо ответил Вотша.
   – Да что это за ирбисы такие и что они от тебя-то хотят?! – совсем уже нетерпеливо воскликнул Выжига.
   – Ирбисы? – переспросил Вотша. – Ирбисы – это кошки, чуть поменьше тебя ростом с вот такими вот… – Он поднял сжатый кулак и отогнул мизинец, – …клыками!
   Выжига, приоткрыв от удивления рот, посмотрел на Вотшин мизинец и протянул:
   – Солидный зверюга!..
   – Мой прадед, – медленно, со странным тоскливым нажимом заговорил Вотша, – был знаменитым воином из стаи восточных волков, и его тогдашний князь лишил многоличья!..
   – За что?! – изумленно выдохнул Выжига.
   – Не знаю… – пожал плечами Вотша. – Но когда я был совсем маленький, меня увидел брат нашего князя, Ратмир, дважды посвященный волхв.
   – Волхв – это кто?! – снова перебил Вотшу конопатый.
   – У вас, на Западе, их называют друидами, – ответил Вотша.
   Выжига понимающе кивнул, и Вотша продолжил свой рассказ:
   – Видимо, Ратмир что-то рассказал князю Всеславу обо мне, и тот взял меня в свой замок… – Он чуть помолчал и грустно добавил: – Волки ко мне хорошо относились… Дядя Скал стал моим наставником, Старый учил меня владению оружием…
   – Тебя учили владеть оружием?! – воскликнул Выжига. – Зачем?!
   – Да я сам попросил… – Вотша неожиданно улыбнулся. – Это так красиво!.. – Он покачал головой и продолжил свой рассказ: – Князь Всеслав приставил ко мне учителей, меня учили чтению, письму и счету… И еще… я познакомился с дочерью князя, княжной Ладой… Она меня защитила от ирбиса… от Юсута!.. – Тут он надолго задумался и вдруг все с той же тоской добавил: – А потом я защитил ее от ирбиса… От Юсута!..
   – Ты защитил княжну от ирбиса?! – недоверчиво переспросил Выжига. – Да как же ты мог защитить ее от… многоликого?! Как это возможно?!
   – Около года назад в Край к Всеславу приехали вожаки окрестных стай. Гуляли, пировали, а когда пришло время разъезжаться, князь решил устроить прощальный пир. А перед пиром – воинскую потеху, бой мечников. Кто-то из гостей князя предложил перед этим боем провести поединки княжичей, живших и учившихся в княжеском замке, а дамой этого турнира стала Лада. Юсут – княжич из стаи южных ирбисов был самым сильным из всех гостивших в замке княжичей и, конечно же, рассчитывал на победу. Так и вышло. Лада должна была вручить победителю награду – меч, а Юсут начал требовать, чтобы дама турнира еще и поцеловала его… Тогда княжна выставила своего бойца – меня.
   – Тебя?! – в очередной раз изумился Выжига.
   – Она подглядела, как я занимался со Старым и Скалом, – пожал плечами Вотша.
   – И ты дрался на мечах с многоликим?! – недоверчиво спросил Выжига.
   – И победил его… – заявил Вотша. – Княжна вручила мне меч и… поцеловала меня!
   Целую минуту Выжига смотрел на Вотшу округлившимися от изумления глазами, а затем недоверчиво покачал головой.
   – Дочь вожака стаи поцеловала извержонка?.. Ну, ты ври, да не завирайся! Такого вообще никогда не может быть!
   Однако Вотша не стал доказывать Выжиге свою правоту, вместо этого он просто закончил свой рассказ:
   – Отец Юсута, вожак южных ирбисов, потребовал, чтобы Всеслав отдал меня ему, потому что я вроде бы опозорил его сына. Но Всеслав решил заточить меня в подземелье своего замка… Навсегда!.. Вот тогда я и сбежал. В ту же ночь, в то время как меня уже искали…
   Он помолчал несколько секунд, а затем едва слышно поинтересовался:
   – Ну, и как ты считаешь, достоин я того, чтобы многоликие охотились за мной по всему Миру?!
   Выжига оторвал от краюшки кусочек хлебного мякиша, покатал его между пальцами, кинул в рот, задумчиво прожевал, а потом, взглянув в глаза Вотше, ответил:
   – Вполне!.. Если то, что ты рассказал, – правда!..
   – А зачем мне тебе врать? – пожал плечами Вотша.
   – Врать тебе действительно вроде бы незачем… – протянул Выжига и после секундной паузы поднялся с места. – Ладно, я пойду, попробую поточнее разузнать, что собираются делать многоликие, а ты здесь… отдохни. И не волнуйся, ночью я выведу тебя за городскую стену, а уж там ты сам думай.
   После того как Выжига выбрался из подвала и прикрыл за собой крышку, Вотша вдруг почувствовал, что смертельно устал. И виной этому было совсем не то, что ночью он почти не спал, что ему пришлось разгружать повозку и таскать вещи труппы, – это был результат того психологического напряжения, которое обрушилось на него, когда он узнал, что его разыскивают многоликие. Он улегся на кровать, не сомневаясь, что заснуть ему не удастся, но… заснул, почти сразу и беспробудно, словно его сознание рухнуло в бездонную черную яму. Он не видел снов, не ощущал окружающего мира, он для этого мира почти умер!
   Вернувшийся к вечеру Выжига долго тряс Вотшу за плечо, пока тот не вынырнул из беспробудного сна и не разлепил веки. Увидев, что его гость наконец-то проснулся, конопатый воришка отошел к столу и с уважением проговорил:
   – Ну, у тебя и нервы!.. Если бы меня разыскивали трое многоликих, я бы глаз не мог сомкнуть, а ты дрыхнешь, словно это не твои проблемы.
   – Ты лучше скажи, – перебил его Вотша, садясь на постели, – удалось ли тебе узнать еще что-нибудь о тех трех многоликих?
   – Значит, так, – начал рассказывать Выжига, присаживаясь за стол, – они действительно ищут молодого изверга, грамотного, знающего наречия нескольких, в том числе и западных, стай. Вот только ищут они его без… злости, без остервенения… Доброжелательно ищут…
   – Что значит – доброжелательно? – не понял Вотша.
   – То и значит, что если они его найдут, зарежут не сразу, – усмехнулся Выжига. – А может быть, и совсем резать не будут. Так что ты, Бамбарей, подумай, может быть, тебе просто сдаться?..
   Вотша отрицательно покачал головой и раздумчиво ответил:
   – Нет, Выжига, добра мне от многоликих ждать не приходится, особенно от южных ирбисов. Либо прикончат, либо в подземелье бросят.
   – Смотри, – пожал плечами Выжига, – дело твое…
   – Какое время на дворе? – спросил Вотша.
   Конопатый почесал нос и подмигнул своему гостю:
   – Скоро отправимся, час Вепря кончается!
   – Та-а-а-к!.. – протянул Вотша. – Я тебе не говорил… Прежде чем уходить из города, мне надо наведаться на постоялый двор…
   – Зачем?! – насторожился Выжига.
   – Забрать кое-что…
   – Откуда забрать?! – еще больше насторожился Выжига.
   – Меч у меня под дном нашей повозки спрятан! – после секундной паузы признался Вотша. – Тот самый, что мне после победы над Юсутом Лада вручила!
   Выжига присвистнул, а затем проговорил с легким упреком:
   – Что ж ты мне раньше-то не сказал, я бы его днем вытащил и сюда принес!
   – Да?.. – усмехнулся Вотша. – И как бы ты с такой вещью через город шел?!
   – А это не твое дело! – усмехнулся в ответ Выжига. – Я и не такие… вещи через весь город таскал.
   Вотша почесал затылок и, почти извиняясь, проговорил:
   – Может, ты и прав, да только сейчас что об этом толковать.
   Выжига согласно кивнул и сосредоточенно спросил:
   – Есть будешь?
   Вотша отрицательно помотал головой:
   – Дела надо делать натощак.
   И снова Выжига одобрительно кивнул.
   – Тогда пошли?..
   – Пошли!
   Они выбрались из подвала, пересекли сарай и вышли во двор, в ночь, в темень часа Волчьей звезды.
   Выжига вел Вотшу совсем не тем путем, каким его привел к воровскому притону маленький оборвыш. Они бесшумно скользили меж стен спящих домов, узкими кривыми переулками, превращавшимися порой в странные, страшные, слепые щели, погруженные в вечную, неизбывную темень! И когда Вотша уже совсем потерял способность определить направление движения, Выжига вдруг остановился и, взяв его за руку, зашептал:
   – За этим забором тот самый двор, где ты нас с Цедрой повязал. – Вотша не видел никакого забора в накрывшей их кромешной тьме, но не перебивал своего проводника. – Заберешь свой меч и сразу обратно, нам надо успеть уйти из города до смены караула на стенах.
   Вотша машинально кивнул, хотя понимал, что его кивка никто не увидит.
   Между тем Выжига отпустил его руку, чуть слышно покряхтел, и вдруг перед Вотшей открылась неширокая светлая щель.
   – Давай! – скомандовал конопатый вор.
   Вотша быстро протиснулся в эту щель и огляделся. Он находился рядом с новой конюшней постоялого двора «У трех ослов». Двор, после тех проулков, которыми прошел Вотша, казался ярко освещенным. Находившаяся в последней четверти луна и усыпанное звездами небо заливали его мягким, чуть туманным светом, словно приглашая Вотшу прогуляться через двор к стоявшему в противоположном углу сараю, где стояла повозка труппы, волы и лошадь дядюшки Прока. Однако Вотша двинулся в обход, прячась в тени высокого забора и оглядывая пустой притихший двор, обставленный темными стенами спящих строений. И только одно окно светилось в этом дворе – крайнее справа в первом этаже главного трехэтажного здания.
   Через пять минут Вотша оказался в небольшом ветхом сарае, отведенном хозяином постоялого двора, достопочтенным Морлом для животных и повозки бродячей труппы. Нырнув под повозку, Вотша протянул руку к крышке потайного ящичка и… похолодел – крышка была открыта, а внутри ящика было пусто! Меч исчез!!!
   Минуту он лежал навзничь совершенно неподвижно, и в его голове было пусто, а в груди холодно и горько. А затем сознание его прояснилось. Он выполз из-под повозки и, усевшись рядом с ней на соломе, задумался.
   «Меч пропал! О том, где он был спрятан, знали только дядюшка Прок и Эрих, – но думать, что взял клинок кто-то из них, не хотелось. – Можно было бы, конечно, пробраться к дядюшке Проку и спросить, но времени на это не было – за забором его ждал Выжига, и если он не воспользуется его помощью, то завтра наверняка будет в руках многоликих, которые охотятся за ним. Учитывая, что среди них есть южный ирбис, он, скорее всего, не доедет до Края! Значит, надо уходить из города, притаиться где-нибудь поблизости и, после того как многоликие обыщут Ласт и уедут, снова вернуться в труппу и расспросить дядюшку Прока… Может быть, он просто перепрятал опасную для всех них вещь!..»
   Эта мысль взбодрила Вотшу – ну, конечно, дядюшка Прок, зная, что Вотшу ищут многоликие, просто перепрятал меч – вещь невозможную для извергов! Так что надо уходить из города.
   Вотша вскочил на ноги и осторожно двинулся к выходу из сарая.
   Времени, после того как он проник в сарай, прошло совсем немного, однако ночное небо сильно изменилось. Ущербная луна склонилась к горизонту, а над противоположным краем земли встала оранжевая искра Волчьей звезды.
   Вотша нырнул в тень, отбрасываемую забором, проскользнул вдоль него к зданию новой конюшни и снова оглядел освещенный звездами двор. Его взгляд остановился на светящемся прямоугольнике окна. И вдруг ему стало интересно: кто не спит в такой поздний час, чем это можно сейчас заниматься? Он секунду помедлил, а затем снова вернулся к старой сараюшке, где стояла актерская повозка, и оттуда перебежал к стене постоялого двора. Обогнув угол дома, он оказался совсем рядом со светящимся окном. Через секунду он поднырнул под него, перевел дух, а затем, осторожно выпрямившись, заглянул в светлый прямоугольник… И остолбенел!
   Его глазам открылась жуткая картина.
   В небольшой комнате практически не было мебели, только под самым окном стоял старый обшарпанный столик. На этом столике лежала маленькая Элио. Девочка была обнажена, а ее раскинутые руки и ноги удерживались петлями ремня, протянутого под столешницей. На край того же стола, рядом с Элио, спиной к окну присел темноволосый мужчина, правое запястье которого охватывала кожаная петля рукоятки тяжелой длинной плети. В правом дальнем углу комнаты валялось окровавленное, истерзанное тело, в котором Вотша с трудом узнал Эриха, а рядом с ним, привалясь к стене и опустив голову на грудь, сидел обнаженный до пояса дядюшка Прок. В левом углу, прижавшись друг к дружке, с расширенными от ужаса глазами сидели Вероза и тетушка Мармела. От стены к стене, между столиком и актерами, скаля клыки и посверкивая желтыми глазами, прохаживался здоровенный, дымчато-серый с темными пятнами зверь, в котором Вотша сразу узнал ирбиса. В комнате звучал спокойный, размеренный мужской голос, но Вотша, пораженный увиденным, не сразу сообразил, что говорит сидящий рядом с Элио многоликий. Однако постепенно смысл этой речи стал доходить до него: