Страница:
Осторожно отключив зрение и вкус, я до предела обострил слух, обоняние и осязание. Тут же в окутавшей меня темноте я услышал короткое сухое покашливание и несколько невнятное бормотание:
– Кхм, кхм… Что ж это такое мы имеем… Что ж это такое появилось в доме у нашего дорогого Тянь Ши…
Я явственно ощутил прикосновение ловких, жестких, импульсов-пальцев к моему магическому кокону – его снова начали требовательно ощупывать. Это была мощная и еще не до конца понимаемая мной магия!
Качнувшись чуть влево, я ушел от этих нахальных пальцев, зато сразу же почувствовал весьма неприятный запах и в следующее мгновение понял, что эта вонища не что иное, как магическое сопровождение яростного недовольства моего неведомого исследователя.
– Так, так, так… – снова послышалось его бормотание. – А уплотненьице это к тому же весьма резвое… И что же это его вызывает… Ну-ка, ну-ка… где там его сердцевинка?… Кто ж это из гостей моего дорогого Тянь Ши умеет создавать такие магические запасы… и зачем?!!
Пальцы шустро забегали вокруг меня, пока еще не находя моего кокона, но я очень хорошо чувствовал их быстрое перемещение, и было у меня такое ощущение, что этих настойчивых пальчиков не один десяток!
Откачнувшись еще раз влево, я увеличил расстояние между собой и ищущими импульсами. Затем несколько, может быть, небрежно, но зато очень быстро сформировал рядом с собой еще один, правда, довольно рыхлый магический кокон и, поместив в его середину банку с остатками белой глины, толкнул свое создание в сторону чужой магии.
Ищущие меня импульсы почувствовали новый кокон и на мгновение замерли, а затем буквально вцепились в свою находку.
– Вот ты где, дорогой, – раздалось довольное бормотание. – Теперь я тебя уже не упущу… Так, что тут у нас имеется?…
Дальнейшие слова были очень неразборчивы, но, как я понимал, исследование моей «куклы» проводилось весьма подробное. Я сам между тем очень осторожно продолжал увеличивать расстояние между собой и «исследователем», тем более что некоторые из задействованных импульсов продолжали обшаривать пространство вокруг пойманной «куклы».
И тут мне в нос снова шибануло вонью, причем на этот раз аромат был настолько мощным, что из моих незрячих глаз вышибло слезы. Похоже, неведомый исследователь пришел уже в совершеннейшую ярость. И бормотание сразу же стало абсолютно отчетливым:
– Значит, этот дурак снова взялся за изготовление магических предметов!… Я же его предупреждал, чтобы он не делал этого, что его Дар может понадобиться мне в любой момент!… А он, выходит, решил, что мой приказ можно… игнорировать!… Ну, Тянь Ши, ты, видимо, не до конца осознаешь, насколько суров может быть Неповторимый Цзя!… Придется тебе сделать еще одно внушение!!!
И в это же мгновение магическое присутствие Великого мага Поднебесной… исчезло. Вокруг меня клубилась совершенно пустая темнота, окружающий магический фон, еще секунду назад взбаламученный исследовательскими манипуляциями, мгновенно успокоился. Еще несколько секунд я напряженно следил за окружающим пространством, однако ничто не указывало на присутствие рядом со мной какой-либо чужой магии. Глубоко вздохнув, я снял напряжение со слуха, обоняния и осязания, но… зрение и вкус почему-то не возвращались!… Меня по-прежнему окружала вязкая однородная темнота.
Стараясь не впасть в истерику, я со всей тщательностью повторил установку на восстановление зрения и вкуса и… снова у меня ничего не получилось!
Я закрыл глаза и провел по векам пальцами – все вроде бы было в полном порядке, вот только глаза мои не видели. Несколько раз вздохнув, чтобы унять начинающееся сердцебиение, я постарался как можно тщательнее сосредоточиться, еще раз повторил установку на восстановление зрения и совсем уже собрался открыть глаза, как вдруг совсем рядом раздался громкий возглас Юань-чу, прозвучавший с изрядной долей лукавства:
– Ой!… Прошу прощения, господин ученик, я не думала, что вы в такое время будете заниматься медитацией!
Я вздрогнул и быстро огляделся… Зрение мое совершенно восстановилось, как, впрочем, и вкусовые ощущения, поскольку во рту чувствовался сильный привкус крови.
Юань-чу, старательно отворачивая от меня личико, возилась возле кана, рядом с которым появился маленький трехногий столик с установленной на нем лампой из зеленого камня, а я, голый и не совсем обсохший, сидел вовсе и не в лохани, а посреди комнаты, в позе лотоса. Впрочем, через секунду я уже был в своей ванной комнате и быстренько натягивал свое не слишком чистое бельишко, даже не подумав обтереться приготовленным для этой цели полотенцем. Трусы и футболка, надетые на мокрое тело, как-то сразу успокоили меня и вернули некоторую уверенность. Немного подумав, я решил не надевать джинсы и куртку, а ограничиться подаренным учителем халатиком, и тут же вспомнил, что халатик этот утащила нахальная служанка.
Осторожно выглянув из чулана, я увидел, что комната пуста, а на моем спальном месте – кане, как называла его Юань-чу, лежит моя аккуратно свернутая одежка. Накинуть халат было делом нескольких секунд, после чего я смог убедиться, что все прорехи в нем тщательно и умело зашиты, к бортам халата были приделаны новые завязки из узорчатой тесьмы, такая же тесьма была предложена и в качестве пояса. В общем, халатик стал хоть куда!…
Едва я успел завязать последнюю тесемку, как за дверью моей спальни раздался зычный голос Фун Ку-цзы:
– Сор Кин-ир, долго ты еще будешь прихорашиваться?! Или ты думаешь, что госпожа Имань Фу будет безропотно дожидаться, пока столь важная персона, как мой ученик, закончит обрызгивать себя лотосной водой?!
И вдруг, в ответ на вопль моего учителя, раздался мелодичный голосок Юань-чу:
– Господин учитель, господин ученик только что закончил свою дневную медитацию и, безусловно, уже готов к приему у госпожи Имань Фу…
– Медитацию?!! – проревел старикан, и было непонятно, чего в этом реве больше – ярости или удивления.
Я толкнул дверь и с полным достоинством вмешался в разговор:
– А что тебя удивляет, учитель? Не хочешь же ты, чтобы твой ученик предстал перед столь важной персоной полной деревенщиной?… Для такого важного визита мне необходимо было привести в порядок не только свое тело, но и свой дух!
Старик выпучил глаза, набрал полную грудь воздуха и… перевел взгляд на стоявшую рядом служанку, которая с интересом ожидала продолжения нашего разговора. Затем Фун Ку-цзы снова посмотрел на меня, ярость в его узких глазках погасла, и он с шумом выпустил набранный воздух… не произнеся ни одного из приготовленных слов. На мордашке Юань-чу читалось жестокое разочарование, которое, видимо, несколько порадовало моего учителя. Гордый выказанной им выдержкой, он оглядел меня и уже совершенно спокойным тоном произнес:
– А где это ты раздобыл… э-э-э… такую… приличную одежду?…
Поскольку его халат тоже явно побывал в заботливых руках Юань-чу, я со спокойней совестью ответил:
– Здешняя хозяйка весьма сведуща в том, как подобает выглядеть мужской одежде и испо… И старается постоянно совершенствоваться в этом знании!…
При этом я весьма красноречиво взглянул на девушку, и та, вспомнив, видимо, мое «исподнее», густо покраснела.
В этот момент нашу содержательную беседу прервал зычный рев, раздавшийся во дворе:
– Госпожа Имань Фу приглашает многомудрого учителя Фун Ку-цзы и его ученика в свои покои!!!
Мой старый учитель подхватил полы халата и, грохоча своими деревянными сандалиями, ринулся к выходу из павильона. Я поспешил следом, но вполне отчетливо расслышал негромкие слова, сказанные мелодичным голоском за моей спиной:
– Ну… попадется еще раз мне в руки твой халатик, господин ученик!…
И мне живо представилось, что станется в этом случае с моей одежкой.
Фун Ку-цзы, не замедляя хода, врезался во входную дверь, от чего та с грохотом распахнулась, и через мгновение я услышал восторженный вопль моего учителя:
– Приветствую тебя, благой посланник, возвестивший мне благую весть о том, что благодетельная госпожа Имань Фу призывает недостойного предстать пред ее прекрасные очи!!! Я следую за тобой, гонец моей госпожи!!!
На секунду стало тихо, а затем до меня донесся вопрос, заданный неожиданно спокойным тоном:
– А где второй?…
– Второй?… – так же спокойно переспросил Фун Ку-цзы.
– Ну да, второй… Мне было сказано привести двоих… Учителя и его ученика… Ты, собственно, кто будешь: учитель или ученик?…
Именно в этот момент я появился в дверном проеме и смог лицезреть физиономию моего старого учителя, отвечающую на последний слышанный мной вопрос. Испугавшись, что со стариком от нанесенного оскорбления может случиться удар или он сотворит что-нибудь нехорошее с этим посланником, я поспешил вмешаться:
– Даже столь молодой человек, как ты, о посланник несравненной Имань Фу, мог бы догадаться, что почтенный старец, на челе которого написана истинная мудрость, не может являться никем иным, кроме великого учителя Фун Ку-цзы! Однако ты, как я вижу, еще слишком молод и слишком… неопытен, чтобы читать по лицам, а потому говорю тебе – ты сподобился лицезреть саму мудрость, воплощенную в человеке, а я ученик этого человека…
Посланник, действительно бывший весьма еще молодым парнем, стоял открыв рот и с довольно глупым видом слушал эту мою галиматью. Зато ученый старикан, казалось, просто наслаждался звуками моего голоса.
– А теперь выполни свое предназначение и проводи нас к пославшей тебя госпоже!… – самым торжественным тоном закончил я свою речь.
– Чего?… – переспросил парень.
– Веди нас туда, куда тебе приказано! – довольно грубо пояснил мою мысль Фун Ку-цзы, а затем повернулся ко мне. – Твоя речь, может быть, была хороша, но тот, для кого она говорилась, не готов ее понять…
Парень, поскребывая щеку, переводил глаза с меня на старика и пытался сообразить о чем это мы беседуем.
– Но даже сухой куст при обильном поливе может дать свежий побег… Даже скудный разум при достаточных усилиях может родить свежую мысль… – возразил я учителю и с удовольствием увидел, как удивленно вытянулось его круглое лицо.
– Сам придумал?…– недоверчиво поинтересовался он, забывая о посланнике и его невоспитанности.
– Ну что ты, учитель. – Я лукаво склонил голову. – Это твоя мысль.
– Да?! – Старик удивленно поднял правую бровь, но тут же «вспомнил»: – Ах да… Ну конечно же… Кхм…
Он повернулся к посланнику, строго посмотрел на него и сурово поинтересовался:
– И долго ты будешь так стоять?… Веди нас к своей госпоже!…
Парень то ли кивнул в ответ, то ли просто тряхнул головой, повернулся и молча направился по тропке, тянущейся к уже знакомой нам мощеной дорожке. Выйдя на дорожку, наш посланник повернул вправо. Через несколько минут мы вышли к речке или одному из ее рукавов, через который был перекинут маленький, очень изящный, но, на мой взгляд, слишком горбатый мостик. Перебравшись на другой берег речки, мы пошли вдоль ее тихого, но быстрого потока, скрытого от нас ровненькой порослью ивняка, а затем свернули влево, мимо изящной беседки, стоящей на невысоком, явно искусственном холмике, и оказались в двух шагах от довольно большого дома.
Дом был двухэтажный, деревянный и довольно высокий. По бокам к нему примыкали два одноэтажных длинных флигеля, так что вся постройка образовывала букву «П», причем двор перед домом был вымощен гладкой каменной плиткой. Высокие двустворчатые, покрытые затейливой резьбой двери главного здания были широко распахнуты, и за ними виднелся просторный зал.
Едва мы ступили на плиты двора, как наш увалень провожатый куда-то исчез, а мой учитель замедлил шаг и принял весьма почтительный, я бы даже сказал, подобострастный вид. Пристроившись за его спиной, я постарался подражать его манерам. Таким образом мы очень медленно, торжественно подошли к самым дверям дома и… остановились. Эта остановка позволила мне хорошо рассмотреть открывшееся перед нами помещение.
Зал не имел окон, так что свет в него попадал только сквозь распахнутые двери, зато он был очень высок – в два света, что создавало ощущение необыкновенного простора. На противоположной от дверей стене виднелся целый ряд портретов, под которыми была укреплена полированная доска, похоже, из красного дерева, на которой золотом было выведено несколько иероглифов. «Преданность и почтительность к старшим пусть продлятся в семье» прочитал я и перевел взгляд с надписи на стоящий под ней узкий и длинный стол, покрытый, словно некий алтарь, каменной плитой. Весь этот стол был довольно плотно заставлен курильницами, вазами и вазочками, как пустыми, так и с цветами, свечами, деревянными шкатулочками, впереди, масляно поблескивая начищенной бронзой, красовался небольшой колокол. Прямо над серединой этого стола на длинной цепи, начинающейся от центральной потолочной балки, висела большая, по всей видимости масляная, лампа.
Вдоль стен зала, в некотором полумраке, поскольку на дворе уже смеркалось, виднелась расставленная мебель – в основном небольшие диванчики, креслица, столики.
Едва я закончил свой осмотр, как в стене, левой от дверей, открылась небольшая дверка и в зал вошли три женщины. Две из них прошли к центру зала и остановились перед алтарем, а одна, постарше, поспешила к дверям, пришаркивая по плитам пола плетенными из веревки тапочками, мелькавшими из-под подола длинного атласного халата.
Приблизившись к нам, она поклонилась, а потом заговорила низким певучим голосом, обращаясь к Фун Ку-цзы:
– Учитель, госпожа Имань Фу ожидает тебя… – Тут она стрельнула глазом в мою сторону и добавила: – И твоего ученика… Она рада, что именно сейчас судьба привела тебя в ее дом, потому что ей необходим совет столь просвещенного и авторитетного человека…
Отступив чуть в сторону, она плавно повела рукой, приглашая нас войти внутрь дома.
Фун Ку-цзы церемонно поклонился, сохраняя весьма почтительный вид, и негромко ответил:
– Я рад быть полезным госпоже…– после чего медленным, торжественным шагом направился внутрь зала, к двум находившимся там женщинам. Я, естественно, скромненько последовал за ним.
Стоявшая чуть впереди немолодая женщина была, как я понял, хозяйкой дома. Эта невысокая, полненькая дама с высокой, замысловатой прической, пронзенной во многих местах длинными золотыми шпильками, выбеленным щекастым лицом и нарисованными в надлежащих местах бровями, ресницами, губами, родинками, румянцем и даже, по-моему, глазами, была разодета в роскошный шафранного цвета халат, подпоясанный широким, расшитым золотыми нитями поясом. Чуть позади нее, опустив глаза и нервно перебирая пальчиками пластинки веера, стояла совсем молоденькая девчушка в коротком простом голубеньком халатике, из-под которого выглядывали синие шароварчики и крошечные бирюзовые туфельки с загнутыми носами. Личико у девчушки также было полностью замазано белилами по самые уши, так что гладко зачесанные и заплетенные в тугую косу черные волосы казались смешным неподходящим шлемом, надетым на шляпную болванку.
Фун Ку-цзы приблизился к хозяйке дома, остановился, отвесил нижайший церемонный поклон и торжественно произнес:
– Я рад приветствовать госпожу Имань Фу – образец женской красоты и государственного ума, и надеюсь, что она не оставит своими милостями ничтожнейшего из ее почитателей!…
Мне, естественно, пришлось повторить поклон моего учителя, но говорить я, конечно, ничего не стал, хотя мне показалось, что хозяйка ждала от меня каких-то слов.
За приветствием Фун Ку-цзы последовала довольно продолжительная пауза, словно хозяйка дома обдумывала сказанное стариком, а затем она с самой милой непосредственностью и неожиданной живостью заговорила:
– Милый, милый Ку, как я рада, что именно сейчас твоя дорога привела тебя в наш дом… Ты себе представить не можешь, мой дорогой Ку, как мне нужен совет именно такого знающего, мудрого, осторожного, дальновидного человека, каким, без сомнения, являешься ты. Еще вчера я была в полной растерянности, а сегодня, узнав, что в нашу дверь стучится мудрый Ку, я обрела надежду и уверенность!…
Тут она живо обернулась в сторону девчушки и долгим, строгим взглядом уперлась в белую маску, заменявшую той лицо. А я, слегка ошарашенный столь многословной радостью хозяйки и ее своеобразным обращением к Фун Ку-цзы, вдруг подумал: «Три раза „ку“ – зеленые штаны!» – и перед моим мысленным взором предстала сцена из лучшего творения Георгия Данелии.
Имань Фу между тем снова обратила свой взор к нам и предложила:
– Пройдем к столу, накрытому в вашу честь, и продолжим наш разговор за трапезой…
Она повернулась направо, Фун Ку-цзы мгновенно оказался рядом с хозяйкой, и они неторопливо направились в глубь зала к небольшому столику, около которого стояли два полукресла с высокими прямыми спинками и два небольших пуфика, обтянутых цветной рогожкой.
Я последовал за своим учителем, а девушка за хозяйкой дома, таким образом мы оказались рядом, но ни словом не перекинулись, поскольку девчушка явно не была расположена к светской беседе. Более того, мне показалось, что она чем-то чрезвычайно расстроена и буквально готова расплакаться.
А госпожа Имань Фу продолжала говорить:
– Ты, мой милый Ку, конечно, расскажешь, откуда идешь, куда направляешь свой путь и что нового ты увидел в Поднебесной со времени своего последнего пребывания при нашем дворе… Твои интересные рассказы всегда так оживляют нашу размеренную, унылую жизнь, вливают в нее столько… радостного познания. Я надеюсь, что ты пробудешь у нас достаточно долго, что тебя не торопит какое-либо обязательство…
Тут она бросила быстрый взгляд через плечо и мгновенно сменила тему разговора:
– А этот молодой человек и есть тот самый твой ученик… У него такое странное… э-э-э… необычное, я бы сказала, обличье… Даже не верится, что ты, дорогой Ку, принял его ученичество. Откуда он взялся?… Он действительно очень умен?… Мой племянник утверждает, что он имеет очень своеобразный взгляд на вещи и… что он многословен, однако я не почувствовала пока его многословия…
Она остановилась около одного из кресел, подождала, когда Фун Ку-цзы отодвинул его от стола, и уселась на свое место. Затем старик занял кресло, стоявшее напротив, после чего Имань Фу махнула пухлой ручкой в нашу сторону:
– Вы тоже садитесь… Не маячьте перед глазами.
Девчушка быстро опустилась на ближайший пуфик, и мне ничего не оставалось, как только занять последнее сидячее место.
Столик был небольшим, но плотно заставленным всевозможными закусками, большинство из которых были мне незнакомы. В центре стола расположилось большое блюдо, наполненное чем-то похожим на… рис желтовато-серого цвета. Рис этот был присыпан мелко нарубленной зеленью, а само блюдо окружали небольшие глубокие судочки, содержавшие разного вида соусы. Далее следовали мелкие тарелки, наполненные то ли мясом, то ли рыбой, приготовленной также в различных соусах, хотя, может быть, все эти кушанья были растительного происхождения. Прямо передо мной, на небольшой цветастой салфеточке, стояла малюсенькая тарелочка, а по обе стороны от нее лежали две небольшие деревянные лопаточки, причем края одной из этих лопаточек были скруглены и имели острую кромку – по-видимому, это были столовые приборы.
Я сразу же решил, что во время ужина буду стараться самым тщательным образом подражать своему наставнику, который не удосужился ознакомить меня с действующими в Поднебесной порядками поведения за столом.
В этот момент рядом с креслом хозяйки появилась третья женщина, та самая, которая приветствовала нас на пороге зала. Наклонившись к Имань Фу, она внимательно выслушала то, что госпожа прошептала ей на ухо, после чего взяла ее тарелочку, наложила в нее немного «риса» и, полив его зеленоватым соусом, поставила тарелку перед хозяйкой. Затем она налила из посудины, похожей на заварочный чайник, в небольшую чашечку розоватой жидкости и также поставила чашку рядом с хозяйской тарелочкой.
Фун Ку-цзы, нимало не смущаясь, также вовсю орудовал лопаточкой, накладывая себе кушаний и приправляя их соусами. Его чашечка уже была наполнена каким-то густым зеленоватым напитком.
А вот девушка сидела совершенно неподвижно, по-прежнему опустив глаза, и, казалось, совершенно не замечала изобилия, выставленного на столе.
Что касается меня, то я вдруг почувствовал зверский голод, и мне в голову сразу же пришла довольно нахальная мысль:
«Я ж всего-навсего ученик, и к тому же – варвар! Значит, даже если что-нибудь сделаю не так, то имею полное право на снисхождение!» Ободренный этим соображением, я вооружился своей лопаткой и совсем уж собрался покопаться в блюде с «рисом», как вдруг из-за моего плеча раздался еле слышный, но такой знакомый голосок:
– Эй, учитель, не лезь своей черпалкой в общее блюдо… Посмотри внимательно, там специальная накладывалка имеется…
Я «посмотрел внимательно» и действительно обнаружил торчащую из-за горки риса деревянную ручку этой самой накладывалки. Наполнив свою тарелочку, я принялся изучать стоящие рядом с блюдом судки с соусами и совсем уж собрался попробовать нечто, весьма напоминающее жидкий кетчуп, как опять услышал голосок Поганца Сю:
– Не, учитель, возьми лучше крапивной приправы… вон той, зелененькой, она для сорги лучше всего подходит…
Я с сомнением взял судок, наполненный до краев зеленой кашицей, и осторожно понюхал. В нос мне ударил ядреный запах чеснока, смешанный с каким-то странным, отдаленно знакомым, но неопределимым ароматом.
– Твой ученик, дорогой Ку, оказывается, гурман!… – немедленно последовал возглас хозяйки дома. – Он отдает предпочтение крапиве тан!…
Старик с неким удивленным интересом взглянул в мою сторону, но что меня больше всего поразило: девушка, неподвижно сидевшая напротив, тоже подняла свое выбеленное лицо и посмотрела на меня. За этим повышенным интересом я почувствовал подвох, мне даже показалось, что я слышу тихое хихиканье Поганца Сю!…
Тем не менее я отважно сдобрил свою соргу зеленой кашкой и, запустив в это месиво черпалку, приготовился отправить в рот солидную порцию кушанья… Только сначала, незаметно для присутствующих, я произвел пальцами левой руки некий пасс, значительно снизивший мое вкусовое восприятие. Правда, мне не слишком нравилось так часто… угнетать собственные чувственные восприятия, но в этот момент я не видел другого способа достойно выпутаться из ситуации, в которую меня поставил маленький… Поганец!
Потом я не раз вспоминал этот эпизод из своих приключений и благословлял собственную предусмотрительность! Кусочек, который я положил в рот, был настолько жгучим, что при нормальном чувстве вкуса у меня из глаз наверняка брызнули бы слезы, и вряд ли я смог бы быстро отдышаться, а так я всего лишь скривил недовольную физиономию и словно бы про себя пробормотал: «Соус мог бы быть и поострее…» А через секунду я осознал, что все три мои сотрапезника молча и с невообразимым изумлением взирают на мою скромную особу.
Наконец хозяйка дома подняла руку и сделала неуловимое движение пальцами. Служанка немедленно взяла со стола судок с опробованной мною приправой и поднесла своей госпоже. Та, совсем как я, понюхала его содержимое, взяла каплю соуса на кончик своей черпалки и лизнула. Взгляд, брошенный после этой пробы в мою сторону, был еще более удивленный. Поскольку я не показывал виду, что ее удивление замечено, она обратилась к моему учителю:
– Шу Фу предупреждал меня, что твой ученик – весьма необычная личность, но я не думала, что он настолько… э-э-э… необычен!…
Новый взгляд в мою сторону и вопрос:
– И где ты его отыскал, дорогой Ку, наверное, в какой-нибудь совсем уж дикой провинции?… А может быть, ты забредал и к варварам?!
– Конечно, госпожа, – ответил Фун Ку-цзы. – Путь мой, с тех пор как я в последний раз покинул порог твоего гостеприимного дома, уводил меня очень далеко. Проходил он и через земли варваров, и через самые отдаленные провинции Поднебесной… Однако этого ученика Всеблагое Высокое Небо послало мне в ответ на мою молитву… совсем недалеко от вашего дома, буквально в нескольких ли… Мои прежние ученики – а их у меня, как ты, возможно, помнишь, госпожа, было трое – не выдержали павших на их плечи тягот, и они покинули меня, избрав себе иной путь. И вот, приближаясь к Цуду я не желая показываться в твоем доме в одиночку, решил помолиться Высокому Небу о ниспослании мне ученика. Каково же было мое удивление, когда я, даже еще не закончив молитвы, увидел, как он спускается ко мне…
– Что значит – спускается?! – удивленно воскликнула Имань Фу.
– О, госпожа, – оживленно ответил старик. – Он действительно спускался с неба, и мне даже пришлось поторопить его, так как, начав разговор со мной, он… э-э-э… просто висел над землей!…
Обе сидевшие за столом дамы посмотрели на меня буквально раскрыв рот, но я, скромно потупившись, возразил:
– Учитель, по своей доброте, преувеличивает мои способности… Ему, наверное, просто что-то попало в глаз и потому показалось, будто я… не стою на земле… На самом деле я вовсе не умею… левитировать.
– Что делать?! – немедленно переспросила хозяйка.
– Левитировать, – повторил я, – висеть или передвигаться в воздухе без каких-либо приспособлений…
– А с приспособлениями можешь?… – неожиданно вступила в разговор девушка, я даже слегка растерялся и, видимо, поэтому, не подумав, брякнул:
– Кхм, кхм… Что ж это такое мы имеем… Что ж это такое появилось в доме у нашего дорогого Тянь Ши…
Я явственно ощутил прикосновение ловких, жестких, импульсов-пальцев к моему магическому кокону – его снова начали требовательно ощупывать. Это была мощная и еще не до конца понимаемая мной магия!
Качнувшись чуть влево, я ушел от этих нахальных пальцев, зато сразу же почувствовал весьма неприятный запах и в следующее мгновение понял, что эта вонища не что иное, как магическое сопровождение яростного недовольства моего неведомого исследователя.
– Так, так, так… – снова послышалось его бормотание. – А уплотненьице это к тому же весьма резвое… И что же это его вызывает… Ну-ка, ну-ка… где там его сердцевинка?… Кто ж это из гостей моего дорогого Тянь Ши умеет создавать такие магические запасы… и зачем?!!
Пальцы шустро забегали вокруг меня, пока еще не находя моего кокона, но я очень хорошо чувствовал их быстрое перемещение, и было у меня такое ощущение, что этих настойчивых пальчиков не один десяток!
Откачнувшись еще раз влево, я увеличил расстояние между собой и ищущими импульсами. Затем несколько, может быть, небрежно, но зато очень быстро сформировал рядом с собой еще один, правда, довольно рыхлый магический кокон и, поместив в его середину банку с остатками белой глины, толкнул свое создание в сторону чужой магии.
Ищущие меня импульсы почувствовали новый кокон и на мгновение замерли, а затем буквально вцепились в свою находку.
– Вот ты где, дорогой, – раздалось довольное бормотание. – Теперь я тебя уже не упущу… Так, что тут у нас имеется?…
Дальнейшие слова были очень неразборчивы, но, как я понимал, исследование моей «куклы» проводилось весьма подробное. Я сам между тем очень осторожно продолжал увеличивать расстояние между собой и «исследователем», тем более что некоторые из задействованных импульсов продолжали обшаривать пространство вокруг пойманной «куклы».
И тут мне в нос снова шибануло вонью, причем на этот раз аромат был настолько мощным, что из моих незрячих глаз вышибло слезы. Похоже, неведомый исследователь пришел уже в совершеннейшую ярость. И бормотание сразу же стало абсолютно отчетливым:
– Значит, этот дурак снова взялся за изготовление магических предметов!… Я же его предупреждал, чтобы он не делал этого, что его Дар может понадобиться мне в любой момент!… А он, выходит, решил, что мой приказ можно… игнорировать!… Ну, Тянь Ши, ты, видимо, не до конца осознаешь, насколько суров может быть Неповторимый Цзя!… Придется тебе сделать еще одно внушение!!!
И в это же мгновение магическое присутствие Великого мага Поднебесной… исчезло. Вокруг меня клубилась совершенно пустая темнота, окружающий магический фон, еще секунду назад взбаламученный исследовательскими манипуляциями, мгновенно успокоился. Еще несколько секунд я напряженно следил за окружающим пространством, однако ничто не указывало на присутствие рядом со мной какой-либо чужой магии. Глубоко вздохнув, я снял напряжение со слуха, обоняния и осязания, но… зрение и вкус почему-то не возвращались!… Меня по-прежнему окружала вязкая однородная темнота.
Стараясь не впасть в истерику, я со всей тщательностью повторил установку на восстановление зрения и вкуса и… снова у меня ничего не получилось!
Я закрыл глаза и провел по векам пальцами – все вроде бы было в полном порядке, вот только глаза мои не видели. Несколько раз вздохнув, чтобы унять начинающееся сердцебиение, я постарался как можно тщательнее сосредоточиться, еще раз повторил установку на восстановление зрения и совсем уже собрался открыть глаза, как вдруг совсем рядом раздался громкий возглас Юань-чу, прозвучавший с изрядной долей лукавства:
– Ой!… Прошу прощения, господин ученик, я не думала, что вы в такое время будете заниматься медитацией!
Я вздрогнул и быстро огляделся… Зрение мое совершенно восстановилось, как, впрочем, и вкусовые ощущения, поскольку во рту чувствовался сильный привкус крови.
Юань-чу, старательно отворачивая от меня личико, возилась возле кана, рядом с которым появился маленький трехногий столик с установленной на нем лампой из зеленого камня, а я, голый и не совсем обсохший, сидел вовсе и не в лохани, а посреди комнаты, в позе лотоса. Впрочем, через секунду я уже был в своей ванной комнате и быстренько натягивал свое не слишком чистое бельишко, даже не подумав обтереться приготовленным для этой цели полотенцем. Трусы и футболка, надетые на мокрое тело, как-то сразу успокоили меня и вернули некоторую уверенность. Немного подумав, я решил не надевать джинсы и куртку, а ограничиться подаренным учителем халатиком, и тут же вспомнил, что халатик этот утащила нахальная служанка.
Осторожно выглянув из чулана, я увидел, что комната пуста, а на моем спальном месте – кане, как называла его Юань-чу, лежит моя аккуратно свернутая одежка. Накинуть халат было делом нескольких секунд, после чего я смог убедиться, что все прорехи в нем тщательно и умело зашиты, к бортам халата были приделаны новые завязки из узорчатой тесьмы, такая же тесьма была предложена и в качестве пояса. В общем, халатик стал хоть куда!…
Едва я успел завязать последнюю тесемку, как за дверью моей спальни раздался зычный голос Фун Ку-цзы:
– Сор Кин-ир, долго ты еще будешь прихорашиваться?! Или ты думаешь, что госпожа Имань Фу будет безропотно дожидаться, пока столь важная персона, как мой ученик, закончит обрызгивать себя лотосной водой?!
И вдруг, в ответ на вопль моего учителя, раздался мелодичный голосок Юань-чу:
– Господин учитель, господин ученик только что закончил свою дневную медитацию и, безусловно, уже готов к приему у госпожи Имань Фу…
– Медитацию?!! – проревел старикан, и было непонятно, чего в этом реве больше – ярости или удивления.
Я толкнул дверь и с полным достоинством вмешался в разговор:
– А что тебя удивляет, учитель? Не хочешь же ты, чтобы твой ученик предстал перед столь важной персоной полной деревенщиной?… Для такого важного визита мне необходимо было привести в порядок не только свое тело, но и свой дух!
Старик выпучил глаза, набрал полную грудь воздуха и… перевел взгляд на стоявшую рядом служанку, которая с интересом ожидала продолжения нашего разговора. Затем Фун Ку-цзы снова посмотрел на меня, ярость в его узких глазках погасла, и он с шумом выпустил набранный воздух… не произнеся ни одного из приготовленных слов. На мордашке Юань-чу читалось жестокое разочарование, которое, видимо, несколько порадовало моего учителя. Гордый выказанной им выдержкой, он оглядел меня и уже совершенно спокойным тоном произнес:
– А где это ты раздобыл… э-э-э… такую… приличную одежду?…
Поскольку его халат тоже явно побывал в заботливых руках Юань-чу, я со спокойней совестью ответил:
– Здешняя хозяйка весьма сведуща в том, как подобает выглядеть мужской одежде и испо… И старается постоянно совершенствоваться в этом знании!…
При этом я весьма красноречиво взглянул на девушку, и та, вспомнив, видимо, мое «исподнее», густо покраснела.
В этот момент нашу содержательную беседу прервал зычный рев, раздавшийся во дворе:
– Госпожа Имань Фу приглашает многомудрого учителя Фун Ку-цзы и его ученика в свои покои!!!
Мой старый учитель подхватил полы халата и, грохоча своими деревянными сандалиями, ринулся к выходу из павильона. Я поспешил следом, но вполне отчетливо расслышал негромкие слова, сказанные мелодичным голоском за моей спиной:
– Ну… попадется еще раз мне в руки твой халатик, господин ученик!…
И мне живо представилось, что станется в этом случае с моей одежкой.
Фун Ку-цзы, не замедляя хода, врезался во входную дверь, от чего та с грохотом распахнулась, и через мгновение я услышал восторженный вопль моего учителя:
– Приветствую тебя, благой посланник, возвестивший мне благую весть о том, что благодетельная госпожа Имань Фу призывает недостойного предстать пред ее прекрасные очи!!! Я следую за тобой, гонец моей госпожи!!!
На секунду стало тихо, а затем до меня донесся вопрос, заданный неожиданно спокойным тоном:
– А где второй?…
– Второй?… – так же спокойно переспросил Фун Ку-цзы.
– Ну да, второй… Мне было сказано привести двоих… Учителя и его ученика… Ты, собственно, кто будешь: учитель или ученик?…
Именно в этот момент я появился в дверном проеме и смог лицезреть физиономию моего старого учителя, отвечающую на последний слышанный мной вопрос. Испугавшись, что со стариком от нанесенного оскорбления может случиться удар или он сотворит что-нибудь нехорошее с этим посланником, я поспешил вмешаться:
– Даже столь молодой человек, как ты, о посланник несравненной Имань Фу, мог бы догадаться, что почтенный старец, на челе которого написана истинная мудрость, не может являться никем иным, кроме великого учителя Фун Ку-цзы! Однако ты, как я вижу, еще слишком молод и слишком… неопытен, чтобы читать по лицам, а потому говорю тебе – ты сподобился лицезреть саму мудрость, воплощенную в человеке, а я ученик этого человека…
Посланник, действительно бывший весьма еще молодым парнем, стоял открыв рот и с довольно глупым видом слушал эту мою галиматью. Зато ученый старикан, казалось, просто наслаждался звуками моего голоса.
– А теперь выполни свое предназначение и проводи нас к пославшей тебя госпоже!… – самым торжественным тоном закончил я свою речь.
– Чего?… – переспросил парень.
– Веди нас туда, куда тебе приказано! – довольно грубо пояснил мою мысль Фун Ку-цзы, а затем повернулся ко мне. – Твоя речь, может быть, была хороша, но тот, для кого она говорилась, не готов ее понять…
Парень, поскребывая щеку, переводил глаза с меня на старика и пытался сообразить о чем это мы беседуем.
– Но даже сухой куст при обильном поливе может дать свежий побег… Даже скудный разум при достаточных усилиях может родить свежую мысль… – возразил я учителю и с удовольствием увидел, как удивленно вытянулось его круглое лицо.
– Сам придумал?…– недоверчиво поинтересовался он, забывая о посланнике и его невоспитанности.
– Ну что ты, учитель. – Я лукаво склонил голову. – Это твоя мысль.
– Да?! – Старик удивленно поднял правую бровь, но тут же «вспомнил»: – Ах да… Ну конечно же… Кхм…
Он повернулся к посланнику, строго посмотрел на него и сурово поинтересовался:
– И долго ты будешь так стоять?… Веди нас к своей госпоже!…
Парень то ли кивнул в ответ, то ли просто тряхнул головой, повернулся и молча направился по тропке, тянущейся к уже знакомой нам мощеной дорожке. Выйдя на дорожку, наш посланник повернул вправо. Через несколько минут мы вышли к речке или одному из ее рукавов, через который был перекинут маленький, очень изящный, но, на мой взгляд, слишком горбатый мостик. Перебравшись на другой берег речки, мы пошли вдоль ее тихого, но быстрого потока, скрытого от нас ровненькой порослью ивняка, а затем свернули влево, мимо изящной беседки, стоящей на невысоком, явно искусственном холмике, и оказались в двух шагах от довольно большого дома.
Дом был двухэтажный, деревянный и довольно высокий. По бокам к нему примыкали два одноэтажных длинных флигеля, так что вся постройка образовывала букву «П», причем двор перед домом был вымощен гладкой каменной плиткой. Высокие двустворчатые, покрытые затейливой резьбой двери главного здания были широко распахнуты, и за ними виднелся просторный зал.
Едва мы ступили на плиты двора, как наш увалень провожатый куда-то исчез, а мой учитель замедлил шаг и принял весьма почтительный, я бы даже сказал, подобострастный вид. Пристроившись за его спиной, я постарался подражать его манерам. Таким образом мы очень медленно, торжественно подошли к самым дверям дома и… остановились. Эта остановка позволила мне хорошо рассмотреть открывшееся перед нами помещение.
Зал не имел окон, так что свет в него попадал только сквозь распахнутые двери, зато он был очень высок – в два света, что создавало ощущение необыкновенного простора. На противоположной от дверей стене виднелся целый ряд портретов, под которыми была укреплена полированная доска, похоже, из красного дерева, на которой золотом было выведено несколько иероглифов. «Преданность и почтительность к старшим пусть продлятся в семье» прочитал я и перевел взгляд с надписи на стоящий под ней узкий и длинный стол, покрытый, словно некий алтарь, каменной плитой. Весь этот стол был довольно плотно заставлен курильницами, вазами и вазочками, как пустыми, так и с цветами, свечами, деревянными шкатулочками, впереди, масляно поблескивая начищенной бронзой, красовался небольшой колокол. Прямо над серединой этого стола на длинной цепи, начинающейся от центральной потолочной балки, висела большая, по всей видимости масляная, лампа.
Вдоль стен зала, в некотором полумраке, поскольку на дворе уже смеркалось, виднелась расставленная мебель – в основном небольшие диванчики, креслица, столики.
Едва я закончил свой осмотр, как в стене, левой от дверей, открылась небольшая дверка и в зал вошли три женщины. Две из них прошли к центру зала и остановились перед алтарем, а одна, постарше, поспешила к дверям, пришаркивая по плитам пола плетенными из веревки тапочками, мелькавшими из-под подола длинного атласного халата.
Приблизившись к нам, она поклонилась, а потом заговорила низким певучим голосом, обращаясь к Фун Ку-цзы:
– Учитель, госпожа Имань Фу ожидает тебя… – Тут она стрельнула глазом в мою сторону и добавила: – И твоего ученика… Она рада, что именно сейчас судьба привела тебя в ее дом, потому что ей необходим совет столь просвещенного и авторитетного человека…
Отступив чуть в сторону, она плавно повела рукой, приглашая нас войти внутрь дома.
Фун Ку-цзы церемонно поклонился, сохраняя весьма почтительный вид, и негромко ответил:
– Я рад быть полезным госпоже…– после чего медленным, торжественным шагом направился внутрь зала, к двум находившимся там женщинам. Я, естественно, скромненько последовал за ним.
Стоявшая чуть впереди немолодая женщина была, как я понял, хозяйкой дома. Эта невысокая, полненькая дама с высокой, замысловатой прической, пронзенной во многих местах длинными золотыми шпильками, выбеленным щекастым лицом и нарисованными в надлежащих местах бровями, ресницами, губами, родинками, румянцем и даже, по-моему, глазами, была разодета в роскошный шафранного цвета халат, подпоясанный широким, расшитым золотыми нитями поясом. Чуть позади нее, опустив глаза и нервно перебирая пальчиками пластинки веера, стояла совсем молоденькая девчушка в коротком простом голубеньком халатике, из-под которого выглядывали синие шароварчики и крошечные бирюзовые туфельки с загнутыми носами. Личико у девчушки также было полностью замазано белилами по самые уши, так что гладко зачесанные и заплетенные в тугую косу черные волосы казались смешным неподходящим шлемом, надетым на шляпную болванку.
Фун Ку-цзы приблизился к хозяйке дома, остановился, отвесил нижайший церемонный поклон и торжественно произнес:
– Я рад приветствовать госпожу Имань Фу – образец женской красоты и государственного ума, и надеюсь, что она не оставит своими милостями ничтожнейшего из ее почитателей!…
Мне, естественно, пришлось повторить поклон моего учителя, но говорить я, конечно, ничего не стал, хотя мне показалось, что хозяйка ждала от меня каких-то слов.
За приветствием Фун Ку-цзы последовала довольно продолжительная пауза, словно хозяйка дома обдумывала сказанное стариком, а затем она с самой милой непосредственностью и неожиданной живостью заговорила:
– Милый, милый Ку, как я рада, что именно сейчас твоя дорога привела тебя в наш дом… Ты себе представить не можешь, мой дорогой Ку, как мне нужен совет именно такого знающего, мудрого, осторожного, дальновидного человека, каким, без сомнения, являешься ты. Еще вчера я была в полной растерянности, а сегодня, узнав, что в нашу дверь стучится мудрый Ку, я обрела надежду и уверенность!…
Тут она живо обернулась в сторону девчушки и долгим, строгим взглядом уперлась в белую маску, заменявшую той лицо. А я, слегка ошарашенный столь многословной радостью хозяйки и ее своеобразным обращением к Фун Ку-цзы, вдруг подумал: «Три раза „ку“ – зеленые штаны!» – и перед моим мысленным взором предстала сцена из лучшего творения Георгия Данелии.
Имань Фу между тем снова обратила свой взор к нам и предложила:
– Пройдем к столу, накрытому в вашу честь, и продолжим наш разговор за трапезой…
Она повернулась направо, Фун Ку-цзы мгновенно оказался рядом с хозяйкой, и они неторопливо направились в глубь зала к небольшому столику, около которого стояли два полукресла с высокими прямыми спинками и два небольших пуфика, обтянутых цветной рогожкой.
Я последовал за своим учителем, а девушка за хозяйкой дома, таким образом мы оказались рядом, но ни словом не перекинулись, поскольку девчушка явно не была расположена к светской беседе. Более того, мне показалось, что она чем-то чрезвычайно расстроена и буквально готова расплакаться.
А госпожа Имань Фу продолжала говорить:
– Ты, мой милый Ку, конечно, расскажешь, откуда идешь, куда направляешь свой путь и что нового ты увидел в Поднебесной со времени своего последнего пребывания при нашем дворе… Твои интересные рассказы всегда так оживляют нашу размеренную, унылую жизнь, вливают в нее столько… радостного познания. Я надеюсь, что ты пробудешь у нас достаточно долго, что тебя не торопит какое-либо обязательство…
Тут она бросила быстрый взгляд через плечо и мгновенно сменила тему разговора:
– А этот молодой человек и есть тот самый твой ученик… У него такое странное… э-э-э… необычное, я бы сказала, обличье… Даже не верится, что ты, дорогой Ку, принял его ученичество. Откуда он взялся?… Он действительно очень умен?… Мой племянник утверждает, что он имеет очень своеобразный взгляд на вещи и… что он многословен, однако я не почувствовала пока его многословия…
Она остановилась около одного из кресел, подождала, когда Фун Ку-цзы отодвинул его от стола, и уселась на свое место. Затем старик занял кресло, стоявшее напротив, после чего Имань Фу махнула пухлой ручкой в нашу сторону:
– Вы тоже садитесь… Не маячьте перед глазами.
Девчушка быстро опустилась на ближайший пуфик, и мне ничего не оставалось, как только занять последнее сидячее место.
Столик был небольшим, но плотно заставленным всевозможными закусками, большинство из которых были мне незнакомы. В центре стола расположилось большое блюдо, наполненное чем-то похожим на… рис желтовато-серого цвета. Рис этот был присыпан мелко нарубленной зеленью, а само блюдо окружали небольшие глубокие судочки, содержавшие разного вида соусы. Далее следовали мелкие тарелки, наполненные то ли мясом, то ли рыбой, приготовленной также в различных соусах, хотя, может быть, все эти кушанья были растительного происхождения. Прямо передо мной, на небольшой цветастой салфеточке, стояла малюсенькая тарелочка, а по обе стороны от нее лежали две небольшие деревянные лопаточки, причем края одной из этих лопаточек были скруглены и имели острую кромку – по-видимому, это были столовые приборы.
Я сразу же решил, что во время ужина буду стараться самым тщательным образом подражать своему наставнику, который не удосужился ознакомить меня с действующими в Поднебесной порядками поведения за столом.
В этот момент рядом с креслом хозяйки появилась третья женщина, та самая, которая приветствовала нас на пороге зала. Наклонившись к Имань Фу, она внимательно выслушала то, что госпожа прошептала ей на ухо, после чего взяла ее тарелочку, наложила в нее немного «риса» и, полив его зеленоватым соусом, поставила тарелку перед хозяйкой. Затем она налила из посудины, похожей на заварочный чайник, в небольшую чашечку розоватой жидкости и также поставила чашку рядом с хозяйской тарелочкой.
Фун Ку-цзы, нимало не смущаясь, также вовсю орудовал лопаточкой, накладывая себе кушаний и приправляя их соусами. Его чашечка уже была наполнена каким-то густым зеленоватым напитком.
А вот девушка сидела совершенно неподвижно, по-прежнему опустив глаза, и, казалось, совершенно не замечала изобилия, выставленного на столе.
Что касается меня, то я вдруг почувствовал зверский голод, и мне в голову сразу же пришла довольно нахальная мысль:
«Я ж всего-навсего ученик, и к тому же – варвар! Значит, даже если что-нибудь сделаю не так, то имею полное право на снисхождение!» Ободренный этим соображением, я вооружился своей лопаткой и совсем уж собрался покопаться в блюде с «рисом», как вдруг из-за моего плеча раздался еле слышный, но такой знакомый голосок:
– Эй, учитель, не лезь своей черпалкой в общее блюдо… Посмотри внимательно, там специальная накладывалка имеется…
Я «посмотрел внимательно» и действительно обнаружил торчащую из-за горки риса деревянную ручку этой самой накладывалки. Наполнив свою тарелочку, я принялся изучать стоящие рядом с блюдом судки с соусами и совсем уж собрался попробовать нечто, весьма напоминающее жидкий кетчуп, как опять услышал голосок Поганца Сю:
– Не, учитель, возьми лучше крапивной приправы… вон той, зелененькой, она для сорги лучше всего подходит…
Я с сомнением взял судок, наполненный до краев зеленой кашицей, и осторожно понюхал. В нос мне ударил ядреный запах чеснока, смешанный с каким-то странным, отдаленно знакомым, но неопределимым ароматом.
– Твой ученик, дорогой Ку, оказывается, гурман!… – немедленно последовал возглас хозяйки дома. – Он отдает предпочтение крапиве тан!…
Старик с неким удивленным интересом взглянул в мою сторону, но что меня больше всего поразило: девушка, неподвижно сидевшая напротив, тоже подняла свое выбеленное лицо и посмотрела на меня. За этим повышенным интересом я почувствовал подвох, мне даже показалось, что я слышу тихое хихиканье Поганца Сю!…
Тем не менее я отважно сдобрил свою соргу зеленой кашкой и, запустив в это месиво черпалку, приготовился отправить в рот солидную порцию кушанья… Только сначала, незаметно для присутствующих, я произвел пальцами левой руки некий пасс, значительно снизивший мое вкусовое восприятие. Правда, мне не слишком нравилось так часто… угнетать собственные чувственные восприятия, но в этот момент я не видел другого способа достойно выпутаться из ситуации, в которую меня поставил маленький… Поганец!
Потом я не раз вспоминал этот эпизод из своих приключений и благословлял собственную предусмотрительность! Кусочек, который я положил в рот, был настолько жгучим, что при нормальном чувстве вкуса у меня из глаз наверняка брызнули бы слезы, и вряд ли я смог бы быстро отдышаться, а так я всего лишь скривил недовольную физиономию и словно бы про себя пробормотал: «Соус мог бы быть и поострее…» А через секунду я осознал, что все три мои сотрапезника молча и с невообразимым изумлением взирают на мою скромную особу.
Наконец хозяйка дома подняла руку и сделала неуловимое движение пальцами. Служанка немедленно взяла со стола судок с опробованной мною приправой и поднесла своей госпоже. Та, совсем как я, понюхала его содержимое, взяла каплю соуса на кончик своей черпалки и лизнула. Взгляд, брошенный после этой пробы в мою сторону, был еще более удивленный. Поскольку я не показывал виду, что ее удивление замечено, она обратилась к моему учителю:
– Шу Фу предупреждал меня, что твой ученик – весьма необычная личность, но я не думала, что он настолько… э-э-э… необычен!…
Новый взгляд в мою сторону и вопрос:
– И где ты его отыскал, дорогой Ку, наверное, в какой-нибудь совсем уж дикой провинции?… А может быть, ты забредал и к варварам?!
– Конечно, госпожа, – ответил Фун Ку-цзы. – Путь мой, с тех пор как я в последний раз покинул порог твоего гостеприимного дома, уводил меня очень далеко. Проходил он и через земли варваров, и через самые отдаленные провинции Поднебесной… Однако этого ученика Всеблагое Высокое Небо послало мне в ответ на мою молитву… совсем недалеко от вашего дома, буквально в нескольких ли… Мои прежние ученики – а их у меня, как ты, возможно, помнишь, госпожа, было трое – не выдержали павших на их плечи тягот, и они покинули меня, избрав себе иной путь. И вот, приближаясь к Цуду я не желая показываться в твоем доме в одиночку, решил помолиться Высокому Небу о ниспослании мне ученика. Каково же было мое удивление, когда я, даже еще не закончив молитвы, увидел, как он спускается ко мне…
– Что значит – спускается?! – удивленно воскликнула Имань Фу.
– О, госпожа, – оживленно ответил старик. – Он действительно спускался с неба, и мне даже пришлось поторопить его, так как, начав разговор со мной, он… э-э-э… просто висел над землей!…
Обе сидевшие за столом дамы посмотрели на меня буквально раскрыв рот, но я, скромно потупившись, возразил:
– Учитель, по своей доброте, преувеличивает мои способности… Ему, наверное, просто что-то попало в глаз и потому показалось, будто я… не стою на земле… На самом деле я вовсе не умею… левитировать.
– Что делать?! – немедленно переспросила хозяйка.
– Левитировать, – повторил я, – висеть или передвигаться в воздухе без каких-либо приспособлений…
– А с приспособлениями можешь?… – неожиданно вступила в разговор девушка, я даже слегка растерялся и, видимо, поэтому, не подумав, брякнул: