Эвелина даже представить себе не могла, как скоро исполнится ее мечта о большой земле.
 
* * *
 
   Новый год принес много неожиданных, а порой и просто фантастичных известий. Началось все с того, что в назначенный срок в порту Лазури не пришвартовался долгожданный корабль с материка. Его прождали месяц, удивляясь, что за напасть могла случиться с хорошо оснащенным, укомплектованным опытной командой судном в столь спокойную и благословенную погоду. Но миновал еще месяц, а вестей из океана не прибавилось. Загадка объяснилась позже, когда вблизи Лазури бросил якорь тяжелый военный бриг. С него спустили шлюпки, и вскоре взорам столпившихся на берегу встречавших предстала группа вооруженных людей, на загорелых лицах которых отчетливо читались усталость и какое-то едва уловимое отчаяние. Их приняли по старинным ритуалам гостеприимства, радушно и без лишних расспросов накормив. Лишь после часа отдыха, который приезжие провели в доме деревенского совета со всеми мыслимыми в этой глуши удобствами, пришла пора вопросов и ответов.
   – Я капитан «Грозы морей», – кратко представился самый рослый из моряков, нервно оглаживая куцую бородку, косой линией убегавшую к кадыку. – Меня отрядили на поиски регулярного судна – вашей связи с Рокнаром. Как вы уже заметили, оно словно сквозь землю, точнее, как в воду кануло.
   – И у вас нет никаких предположений о его судьбе? – выступил вперед староста – маленький полненький человечек, тяжело дышавший от избытка веса и недостатка терпения.
   – Почему нет – есть, – недовольно пробурчал капитан. – Только вряд ли оно вам понравится. В районе архипелага хозяйничает шайка пиратов.
   В домике, забитом до предела, прокатился гул удивления.
   – А вы что думали? – чуть повысив голос, одними краешками губ улыбнулся моряк. – Пираты еще существуют в нашей могущественной империи. Так сказать, пережитки прошлого. Кстати, вполне успешно орудующие в здешних краях. Будь я на вашем месте – я бы поостерегся.
   – Глупости, – засмеялась колдунья. – Чего нам опасаться? Детей, что ли, ночью одних отпускать? Зачем нападать на нас? В Лазури нет золота, подземных сокровищ, никаких реликвий. Мы нищие, словно жрецы Младшего Бога, и так же скучны, как скрижали Предназначенного.
   – Ну не скажите, – мягко возразил мужчина, обводя рукой присутствующих. – Ведь здесь сейчас собралось все население островов?
   Колдунья молча кивнула. Отрицать очевидное было нелепо. Любопытство согнало в просторное помещение всех. Присутствовали даже молодые матери с грудными младенцами, держа их на руках. Кому не хватило места – толпились в проемах, заинтересованно жались к стенам, словом, занимали все свободное вокруг пространство.
   – Так вот, – продолжил мужчина, пожимая плечами, – вы сами – лучший товар.
   – Работорговля? – вскинулась колдунья. – Но император…
   – Император далеко. Где – он, и где – вы, – резко прервал ее капитан и продолжил с ехидной ухмылкой: – Быть может, у Лазури сильный хранитель? Кто ваш колдун?
   – Я, – потупилась ведьма. – Ты прав. Я вряд ли выстою в одиночку против пиратов.
   – Не прибедняйся, старуха, – выкрикнул кто-то с задних рядов под скрытые смешки. – А как же твой выкормыш? Уж она-то точно обрушит на врагов все силы Младших Богов.
   Эвелина молча проглотила насмешку. Она уже привыкла к явным и тайным оскорблениям, и это было не худшим. Ненависть не хотела остывать в сердцах людей, а она не позволяла гневу взять над ней верх, зажечь в глазах пламя возмездия. Ее больше интересовал предводитель приезжих. Он ей не нравился – ой как не нравился. Казалось бы, все в его внешности должно вызывать доверие: светлые волосы, обрамляющие открытый честный лоб, стального цвета глаза, смотрящие прямо и твердо, рыжая, выгоревшая борода, мускулистый торс. Словом, пример истинного служителя императора.
   Чувство неприятия у Эвелины было столь нелогичным, что она сама понимала всю глупость положения. Но ей чудилось, что капитан врет, и врет нагло. Она чувствовала запах лжи, буквально источаемый порами его прекрасно тренированного тела.
   Тем не менее Эвелина подняла голову и упрямо уставилась темными глазами в лицо капитана. Тот заинтересованно окинул маленькую фигурку взглядом.
   – Это правда? – переспросил он колдунью. – Девочка сильна в магии?
   – Ну что вы, – неловко отшутилась ведьма, кладя руку на плечо Эвелины. – Людские перетолки. Конечно, у ребенка есть крупицы таланта, но кто ж его разовьет в глуши? Ведь у меня только восьмая ступень, я не гожусь в учителя.
   – Слабовато против пиратов, – холодно отметил мужчина и наконец-то отпустил Эвелину из плена своего задумчивого взора.
   Девочка облегченно вздохнула и постаралась затеряться в толпе, прокладывая дорогу к выходу. Она не знала, что скрывает капитан, но понимала каким-то шестым чувством: грядет конец представлению. Скоро все откроется. Предчувствия никогда не обманывали ее, и Эвелина предпочла бы в этот момент находиться как можно дальше от поселка.
   – Так чему же вы учили ребенка? – задал новый вопрос мужчина, задумчиво поигрывая эфесом меча.
   – Травы, их свойства, внешний вид, – развела руками колдунья. – Искусство врачевания, подаренное Старшей Богиней. Ничего особенного, никакой магии.
   Эвелина кратко хмыкнула про себя, балансируя на самом пороге, но еще не решаясь окунуться во мрак ночи. Непреодолимым препятствием на ее пути стоял человек капитана, будто охранявший выход. Ребенок оглянулся по сторонам и мысленно присвистнул. Увлеченные диалогом островитяне не обращали внимания на вновь прибывших. А те уже взяли домик в плотное кольцо, незаметно оттеснив людей от стен и окон, и Эвелине решимость в их глазах была не по нутру. При желании ей бы удалось оглушить здоровяка на своем пути, но без повода она не желала применять запрещенное искусство. Ведь ее предчувствия – лишь подозрения, не более. Однако последние слова капитана заставили ее принять решение, причем весьма и весьма срочное.
   – Ну что ж, – начал капитан, вставая и вытягиваясь во весь рост. – Позвольте на этом закончить маскарад. Мне очень жаль вас разочаровывать, милые люди. Но нельзя быть настолько доверчивыми. Итак, представлюсь еще раз. Штамир – капитан пиратов.
   В зале повисла пауза ледяного молчания. Впрочем, бандит и не ждал теплого приема.
   – Взять старуху и девчонку, – приказал Штамир будничным тоном. – Заковать в антимагические оковы – так, на всякий случай. А этот скот, – кивнул он на жителей Лазури, – в кандалы и в трюм.
   Старуха тихо пискнула в руках могучего пирата, который, особо не церемонясь, ловко вывернул ее руки за спину. Щелк – и ведьма больше не опасна. В комнате поднялась толчея. Люди пытались выбраться из дома, неожиданно ставшего западней. Но всюду на их пути оказались люди капитана.
   Где-то громко, навзрыд закричал ребенок, зажатый между дерущимися взрослыми. Молоденькая Девушка нырнула в самую толпу, пытаясь помочь малышу. И тут же, ойкнув от боли, отлетела к стене, походя отброшенная каким-то головорезом.
   Эвелина же быстро отпрыгнула в сторону, уходя от здоровяка. Гордо вскинув голову, она посмотрела тому прямо в глаза, удовлетворенно наблюдая, как он цепенеет от немигающего взора ребенка. Девочка знала, что в ее глазах уже бушует кровавая метель бешенства. И именно гнев вложил в детские уста нужное заклятие.
   – Держать ведьминское отродье, – через толчею суматохи крикнул капитан, пытаясь остановить маленькую ведьму на пути к свободе.
   Эвелина, топнув ногой, мерно и четко выговорила пару слов. Странное звучание их словно заворожило пиратов. В оглушительной тишине девочка щелкнула пальцами. Простой звук будто взорвал напряжение в помещении. Люди вновь услышали мерное дыхание океана и тихие хлопки, с которыми взрывались свечи. Тьма пала на их головы, тьма и неразбериха.
   – Держать ее, – раненым зверем в отдалении ревел капитан. – Принести еще огня, шевелитесь же, яд медузы вам на раны.
   Буквально тотчас запылали факелы, чадящим пламенем освещая перепуганные лица островитян. Вот только девочки среди них не оказалось. Лишь у дальней стены хрипел пират, скрученными от ужаса пальцами размахивая перед лицом в попытке отогнать от себя несуществующий морок. В широко распахнутую дверь за его спиной врывался сырой ветер, насыщенный криками чаек, и непроглядная ночь.
   – Искать ее? – подбежал к капитану помощник.
   – Нет, не сейчас, – отмахнулся тот. – Она здесь как рыба в воде. Дождемся утра. И молитесь, – хмуро добавил Штамир, кровожадно облизывая губы. – Молитесь, сухопутные крысы, чтоб девчонке было не чуждо чувство благодарности. Слышите, твари дрожащие?! Вы все, все один за другим подохнете от боли, если девчонка не сдастся мне. Ваши крики послужат мне наживкой для нее. Мне она ценнее всех вас, вместе взятых. Ты же, старуха, – мерно печатая шаг, приблизился капитан к ведьме, – ответишь за свою ложь о магии. Ты погибнешь под пытками первой, и даже в пыточных подвалах Младших Богов твое наказание назовут неслыханным.
   Капитан грузно опустился на стул, устало прикрыв глаза рукой.
   – Сковать всех и запереть в доме, – отдал он последние указания. – Выставить надежную охрану. Хотя вряд ли девчонка вернется ночью. Она маленький ребенок, напуганный и одинокий. А утром посмотрим, насколько хорошо разбирается она в вопросах тактики и стратегии, да и готова ли пожертвовать своей свободой во имя этого отребья.
 
* * *
 
   Капитан пиратов ошибался. Эвелина не была напугана. Ошеломлена, удивлена и растеряна – может быть, но не подавлена. Она, вопреки ожиданиям Штамира, и не думала удаляться далеко от дома старосты, справедливо рассудив, что ночь и бесшумные ноги – ее лучшие союзники против громких и неуклюжих взрослых. Затаившись в рощице около дома, девочка задумчиво взирала на суматоху незваных гостей. Слышен ей был и заключительный приказ капитана. И это обстоятельство, странное дело, лишь прибавило ребенку уверенности и спокойствия.
   Спустя час все вокруг успокоилось. Вокруг дома молчаливыми тенями застыла стража, привычно держа круговую оборону. Затих плач детей и причитания взрослых, согнанных под одну крышу. Лег спать и Штамир, заняв ближайшее строение, впрочем, и тут не погнушавшись охраной. Глупо было нападать на пиратов сейчас. Да и что сделает один ребенок против отряда головорезов? Конечно, будь они все вместе, можно было бы попытаться придумать заклятие, убивающее волю и отвагу, и напустить наваждение. Но на груди у многих мужчин Эвелина угадала непонятные сгустки тьмы, жадно пьющие магию Лазури. Если бы девочка была чуть старше и опытнее в делах непознанного, то без сомнения узнала бы в них амулеты против колдовства, а так – лишь интуиция приказала ей: даже не пытайся.
   Время шло, а решение все никак не приходило на ум Эвелине. Даже таинственный советчик, так часто нашептывающий ей слова заклинаний и помогающий в повседневных мелочах, сейчас затих будто в сомнениях. Она перебрала тысячи вариантов, и ни один не казался ей абсолютно беспроигрышным и безопасным, а на риск у нее просто не было права. Перебить пиратов? Мало сил, умений и решимости. Обмануть их? Мешают амулеты. Переместить всех островитян в безопасное место, воспользовавшись телепоратацией? Надорвешься, с населением нескольких-то островов. Плюнуть на всех и спасти только ведьму? Хорошая идея, но вряд ли старуха простит ей смерть нескольких десятков людей, причем смерть мучительную и долгую. Да и со своей-то совестью примириться будет ой как нелегко. Сдаться, вытребовав свободу для всех? А где гарантии, что Штамир сдержит свои обещания, – тем более, по его же словам, он никогда не страдал излишней честностью. Попросить помощи у более сильных магов? Но где же их взять в тысячах миль от материка? Здесь и колдунья с восьмой ступенью посвящения уже считается почти всемогущей.
   Вот такие нерадостные мысли гуляли в голове у Эвелины. Так и не найдя приемлемого и разумного выхода, она мирно задремала под тихий шелест листвы и таинственный шепот океана.
   Утро девочка встретила на ногах. Лишь только первые лучи солнца показались из вод океана, Эвелина открыла глаза. Она была абсолютно спокойна. За ночь решение пришло само. Да, она вызовет на поединок Штамира. Для пиратов воинская честь превыше всего, и он не сможет наплевать на вызов к бою, – пусть даже бросит его ребенок, не имеющий истинного имени. Пират побоится обвинений в трусости и сразится с ней. А дальше – будь что будет. Если в мире осталась хоть капля справедливости, то победа будет за ней. В противном случае Эвелина сама бросится на меч. Не в ее правилах быть рабыней и прислуживать кому-то.
   Одним из условий битвы будет полное и безоговорочное освобождение островитян – независимо от результата поединка. Если Штамир не сдержит обещания, – что ж, Эвелина найдет способ вернуться с того света, чтобы проклясть и его, и все его потомство до седьмого колена.
   Пробудились ото сна и вероломные гости. Сладко потягиваясь, вышел из дома Штамир и кинул благостный взгляд на текучую синь небосвода, теряющуюся в безбрежных водах океана. Улыбнулся и многозначительно кивнул своим помощникам. Те засуетились и без особой спешки принялись выгонять островитян из дома. Заработал размеренный механизм их привычной работы. Не впервой было пиратам готовиться к пыткам.
   Через некоторое время все было готово к решающему представлению. На ослепительно-белом, до рези в глазах, песке побережья, под еще по-утреннему приветливым и ласковым солнцем вытянулась шеренга закованных в кандалы людей. Чуть поодаль, под тенью чахлой рощицы, удобно восседал на вынесенном из дома кресле капитан пиратов. Здесь же высилась возведенная на скорую руку виселица, представляющая собой чурбан под ноги да веревку, перекинутую через кряжистую ветку невысокого деревца.
   Штамир провел рукой по еще чуть влажным от умывания светлым волосам и хлопнул в ладоши, призывая к вниманию. Впрочем, все взоры несчастных и так были устремлены на него – у кого-то с отчаянием и тупой покорностью судьбе, у кого-то с еле заметным блеском надежды на чудо, а у некоторых и с легким оттенком восхищения и зависти перед более сильным и удачливым соперником.
   – Я рад, что мы сегодня собрались в столь дружеской и непринужденной обстановке, – с сарказмом начал пират. – Я счастлив лицезреть вас в добром здравии. Тем более что за каждого из вас на невольничьем рынке Запретных Островов мне причитается внушительная сумма, способная сделать меня еще более довольным собой. Лишь одно обстоятельство омрачает мне удовольствие от столь блистательно проведенной операции – ваша старая ведьма и ее выкормыш.
   Штамир почесал бровь, и, словно по безмолвному приказу, вперед вытолкнули колдунью с растрепанными седыми волосами и скрученными руками. У Эвелины слезы подкатили к горлу, когда она заметила свежие кровоподтеки на запястьях и лодыжках ее благодетельницы. Услышала она и стон, который против воли издала ведьма, когда ее силой принудили опуститься на колени перед пиратом.
   Капитан с презрением посмотрел на старуху и продолжил:
   – Я мог бы примерно наказать вашу хранительницу за ложь о воспитаннице и уплыть восвояси, увозя вас в качестве трофея. А ребенок – что ребенок? Пусть живет и вспоминает меня в кошмарах. Но интересное дело. Ведь девчонка и впрямь не имеет ни капли магического образования. Знаний же и умений хватит у нее на десятерых таких ведьм, как ваша. – Пират помолчал и почти ласково обвел островитян рукой. – Вы – хорошая добыча. Стоите, как стадо племенного скота. Но на Запретных Островах всегда в почете была магия. Даже за такую рухлядь, как эта колдунья, я получу больше примерно втрое, чем за всех вас, вместе взятых. Если ведьма откажется служить новым хозяевам, из ее костей сделают прекрасный эликсир Силы. В общем, я внакладе не останусь. Но за девчонку… О! За девчонку я получу в сотни, в тысячи раз больше, чем за старуху. Колдуны Запретных Островов будут сражаться за право владеть таким уникумом, как ваша землячка. На третью-то ступень она точно сможет когда-нибудь претендовать. Боюсь, как бы ваш архипелаг не родил Высокого или, чем Боги не шутят, Высочайшего мага. После ее продажи я смогу купить не то что новый корабль – флотилию хорошо вооруженных и оснащенных парусников. Не обижайтесь, милые люди, ничего личного, но вы для меня – лишь средство получить девчонку.
   Штамир встал и подошел к ведьме. Кончиком меча приподняв ее подбородок, он весело пожал плечами:
   – Я буду тебя пытать, старуха, до тех пор, пока ты не познаешь наслаждение в боли. Когда ты умрешь, проклиная час своего рождения, я выберу следующую жертву. И так до тех пор, пока твое отродье не сдастся мне. Мне плевать, если я перебью всех на этом острове, но учти – начну я с детей. Если и после этого девчонка не придет ко мне сама, – что ж, значит, у нее настолько безжалостное сердце, что со временем она сама найдет колдунов, и ее сопротивление – лишь отсрочка неизбежного.
   Штамир сделал шаг назад и тщательно засучил рукава своей белоснежной рубашки, в вырезе которой на загорелой шее покачивался непонятный знак из тусклого металла – два перекрещивающихся круга, один чуть наклонен по отношению к другому.
   – Начнем, – просто сказал он.
   – Стой! – Звонкий детский выкрик прервал приготовления пирата к чему-то жуткому, но весьма привычному для него.
   Мужчина обернулся и довольно усмехнулся, заметив на берегу тоненькую фигурку ребенка. Девочка упрямо мотнула головой, отгоняя от лица непослушные пряди волос, которыми забавлялся ветер, и с вызовом встретила взгляд капитана.
   – Все оказалось намного легче, чем я предполагал, – пожал плечами Штамир и сделал шаг по направлению к Эвелине.
   – Беги, дочка, спасайся, – перекрывая шум океана, крикнула колдунья, с отчаянием хватая пирата за ногу. – Они сделают из тебя хуже, чем рабыню, – подобие себя. Мы же все равно погибнем…
   Мужчина играючи размахнулся, и старая женщина отлетела на пару шагов в сторону от небрежной пощечины. Эвелина дернулась, будто это ее ударили только что, и с ненавистью вскинула ладонь.
   – Без шуток, девочка, – предупредил ее Штамир. – Твое сопротивление послужит пищей для моей жестокости. Тебе не справиться со всеми.
   – Я знаю, – печально качнула головой маленькая колдунья, и солнце сверкнуло на безжалостной стали ножа в ее высоко поднятой руке.
   – Ты думаешь, твоя смерть спасет этих людей? – Пират холодно усмехнулся. – Огромная ошибка, будь уверена.
   Эвелина покачала головой и с хитрой улыбкой, чуть морщась от боли, легкими касаниями остро заточенного лезвия начертила имя пирата на правом запястье.
   – Ты вызываешь меня на бой? – от души расхохотался пират. – Сумасшедшая. Ты хоть представляешь, сколько схваток я провел за свою жизнь? У тебя даже оружия нет, да мне и стыдно будет сражаться против ребенка.
   – Придется, – скривила губы Эвелина. – Я знаю правила вызова, пират. Победитель выполняет просьбу побежденного. Мое условие – освобождение островитян. Если я проиграю, то ты немедленно покинешь Лазурь и не причинишь никакого вреда здешним обитателям. Я поплыву с тобой по доброй воле. Если выиграю я – ты отпускаешь всех.
   Среди пиратов раздался дружный смех, но Эвелина, ни капли не смутившись, продолжила:
   – Ты вправе отказаться, но твое имя окажется покрытым позором. Испугаться ребенка, да еще с ножом вместо меча – неслыханная трусость, не так ли?
   – Хорошо, – согласился Штамир после минутного замешательства. – Будь по-твоему. Такая дерзость должна быть награждена. Пусть призом будет свобода этих людишек. За тебя я все равно получу много больше. Но учти, мое первое действие после победы – будет порка солеными розгами!..
   Эвелина кивнула в знак согласия. Штамир сделал знак своим людям, и островитян расковали очень скоро. Освободили и колдунью, та медленно проковыляла к своим собратьям по несчастью, держась за ушибленное плечо. Девочка взирала на это без малейшей тени сомнения. Она знала, что мужчина не рискнет преступить древнейшего ритуала схватки. Иначе уважение команды будет утеряно, и несчастья постигнут корабль изменника.
   – Штамир, – окликнул кто-то своего капитана, – дай ребенку меч. Пусть все будет по-честному. Ты же не хочешь, чтобы удача и милость Младшей Богини отвернулись от тебя.
   Девочке бросили оружие. Эвелина крепко обхватила эфес и не без труда оторвала его от песка. Даже среди островитян послышались смешки – настолько нелепо выглядела фигура ребенка против мускулистого и поджарого пирата, уверенно сжимавшего свой меч. Лишь колдунья крепко зажмурила глаза и молилась четырем стихиям о благополучном исходе схватки.
   – Прости, если пораню тебя, – ухмыльнулся Штамир и пошел вперед.
   Девочка с трудом увернулась от его первого наскока. Она не рисковала подставлять свою хрупкую надежду на спасение под удар пирата, прекрасно понимая, что не ей соперничать с ним в силе. Эвелина танцевала под палящими лучами солнца, вновь и вновь уходя от атаки соперника.
   Но вот Штамиру надоела игра в кошки-мышки. Опытный фехтовальщик, он без труда провел обманный замах и выбил оружие из рук ребенка. Пират иронично поклонился своей сопернице, но ребенок, перекатившись, снова вскочил на ноги, сжимая в левой руке нож. Капитан вскинул бровь, дивясь ее настойчивости. Впрочем, уже через миг ему пришлось пожалеть о потере бдительности. Раздался свист рассекаемого воздуха, и его щеку пронзила неожиданная и резкая боль. Не веря своим ощущениям, Штамир поднял руку и недоверчиво вытер лицо. Рукав рубашки тотчас окрасился красным. Взревев, словно раненый зверь, он пошел на обидчицу. Быть помеченным – кем? Несмышленышем? Ребенком, впервые увидевшим оружие? Какой позор для непобедимого пирата! Проучить девчонку, проучить немедленно и жестоко. Чтобы другим неповадно было…
   Эвелина, помертвев от ужаса, наблюдала за приближением гибели. Не уйти от зверя в человеческом облике, не скрыться… Нет спасения…
   Словно пойманная в силок птица, забилась в виске маленькая жилка. Зачесалось горло, жутко захотелось пить. Незнакомые, чуждые и жуткие слова рождались у нее в груди. Замер весь мир, застыл напротив Штамир в потоке раскаленного полудня, с уже занесенным над беззащитной головой мечом. Он был злом, величайшим злом за всю ее маленькую и скучную жизнь…
   И кто-то неизмеримо более могущественный и гораздо древнее, чем сама Лазурь, пришел к ней на безмолвный призыв о помощи. Будто столп света вырвался из глаз Эвелины, сжигая все преграды на пути. Бесцветное пламя охватило пирата, пожирая его широко распахнутый в неслышном крике боли рот, проникая серебристой змеей в глазницы, обнимая все тело. В полной тишине погибал пират, от нестерпимого жара немо трещали его кости, превращаясь в кучу золы, жарилось мясо, чадящим дымом устремляясь вверх.
   Выдохнув последние струйки возмездия, Эвелина медленно осела в темноту небытия.
 
* * *
 
   Колдунья плакала. Горе стало постоянным ее спутником за последние несколько дней. Беда сопровождала старуху во всех хлопотах по дому. Хотя какие хлопоты? Лишь молча сидеть у постели метавшейся в беспамятстве девочки, периодически плотнее укутывать худенькое тельце, которое колотил жестокий озноб, да шептать беспомощные слова заговоров, разом утратившие какую-либо целебную силу.
   Эвелина принесла страшную жертву во имя спасения островитян. То неведомое возмездие, в пламени которого погиб пират, теперь медленно пожирало девочку изнутри. Нет, ребенок не сдался. Он из последних сил цеплялся за жизнь, боролся со смертью отчаянно, с вызовом. Напрасно. Эвелина медленно угасала. И не было на Лазури средства, чтобы спасти ее.
   Как тяжело видеть страдания близкого человека. Если бы можно поменяться с ним местами! Колдунья умоляла Богов сжалиться над ребенком, даровать ему хоть надежду на существование… Безответно.
   Мрак небытия глядел из глаз Эвелины в те краткие мгновения, когда она приходила в себя. Девочка не стонала и не жаловалась. Она хрипло дышала, каждым вздохом рискуя захлебнуться в лающем кашле. Колдунья не знала, какой приступ окажется последним для ребенка, когда Эвелина окончательно сдастся. Но краткие мгновения передышки между волнами безумия все сокращались и сокращались. И девочке все сложнее становилось приходить в сознание.
   Островитяне помогали колдунье, кто как мог. В дом на окраине поселка они не заходили, стыдясь, видимо, смотреть на мучения той, кого так долго презирали. Зато у порога старуха ежедневно находила скромные подношения жителей Лазури. Кто-то жертвовал семейные обереги, чаще – откупались едой.
   Черствел дарственный хлеб. Некому было преломить его за здравие умирающего ребенка. У колдуньи кусок в горло не шел. А талисманы возвращались хозяевам. Разве может помочь благословение, дарованное другому, в борьбе с чужими проклятиями?
   Старуха горестно вздохнула и насторожилась. Надавила на уши неожиданная тишина. Охнув, она поспешила к постели девочки. Неужто не уберегла, не удержала ее хотя бы на грани перехода?
   Эвелина спокойно лежала, вытянувшись по струнке под скомканной, пропитанной потом простыней. Быстро-быстро шептали что-то непонятное обескровленные долгой безуспешной борьбой губы, а глаза так и бегали под плотно прикрытыми веками. Старуха нерешительно взяла ребенка за исхудавшее запястье, проверяя пульс. Сердечко билось рывками, то замирая, то пускаясь в бешеный скач, но все-таки билось.