Страница:
Малышев Эрнст
Владыка золотого треугольника
Эрнст Малышев
Владыка золотого треугольника
Король Хинза I - так повелел себя именовать новый владыка государства "Золотой треугольник", созданного в горной местности между Лаосом, Таиландом и Бирмой.
Хинза давно рвался к безраздельному господству над территорией, основной производительницей опиумного мака на земном шаре. Основав так называемую "Армию освобождения", он начал вести "личную" войну против всего мира и, наконец, победил.
Правительства Лаоса, Таиланда и Бирмы, не в силах больше сдерживать натиск объединенных сил наркомафии, договорились между собой предоставить Хинзе право образовать около своих границ на специально выделенных территориях новое государство.
Прекрасно сохранившийся для своих 65 лет, плотного телосложения, мускулистый, с широко развернутыми плечами и выпуклой мощной грудью, похожий на борца дзюдо Хинза в совершенстве владел приемами каратэ и кун-фу.
Из предложенных ему рисунков герб своего государства он выбрал сразу золотой треугольник, обрамленный алыми, похожими на кровь лепестками мака на зеленом фоне. С музыкой к гимну было несколько сложнее. К большому удивлению придворных и подручных, знавших слабости шефа, Хинза был фанатическим поклонником Моцарта. После трудов "праведных" он мог часами слушать классическую музыку в исполнении лучших оркестров. При всей своей жестокости он был еще и сентиментален. Ему, например, ничего не стоило пустить слезу во время прослушивания старых записей Марии Каллас и в то же время отдать приказ четвертовать личного парикмахера за то, что тот чуть не поцарапал его.
Отвергнув несколько вариантов гимна, пригрозив Чен-Чину, композитору королевства, что отрубит ему голову, если к завтрашнему утру не будет готов "настоящий, боевой" гимн страны, Хинза вышел из музыкального салона и направился в кабинет.
В приемной толпилось свыше трех десятков человек: и политики, и министры, и руководители различных фирм, и даже несколько эмиссаров полиции.
Хинза шел, набычившись и не глядя по сторонам, тяжелой медленной поступью. Его окружали вооруженные до зубов телохранители. У одного даже болтался за плечами ручной гранатомет.
Король был одет в военный мундир, украшенный золотым и серебряным шитьем. Хинза, при численности армии, насчитывающей не более пятнадцати тысяч человек, недавно присвоил себе звание маршала и с гордостью носил на плечах эполеты с аксельбантами. Его страсть к мишуре, блестящим украшениям, не говоря о золоте и драгоценных камнях, поистине не знала границ. Он сам придумывал фасоны офицерских и солдатских мундиров для своей армии и одежды для высших сановников королевства. По его личному указанию были разработаны этикеты приема зарубежных гостей, которые по пышности вполне могли соперничать со двором французских королей в средние века.
Подземная обитель Хинзы представляла собой практически неприступную крепость. Со всех сторон территорию резиденции окружали ракетные установки, безоткатные орудия, пулеметы. В состав армии короля входил даже специальный полк плавающих танков и эскадрилья всепогодных сверхскоростных самолетов. Пожелай какое-нибудь правительство затеять войну с Хинзой I, то учитывая горную местность, в которой расположено королевство, множество ущелий, основательно заминированных естественных и искусственных пещер, оборудованных средствами защиты по последнему слову техники, боевые действия могли продолжаться до бесконечности. Тем более, что личное состояние Хинзы по предварительным оценкам достигало триллиона долларов, так что при желании численность своей армии он мог удесятерить и сделал бы это в минимальные сроки. А учитывая его почти безраздельное влияние на все страны Юго-Восточной Азии и баснословные гонорары, которые он выплачивал своим солдатам, от желающих служить в армии Хинзы буквально не было отбоя.
Хинза долго шел к власти. Уроженец Бирмы, подлинное имя Чун-Чфу, он с молодых лет занимался продажей и сбытом наркотиков и вскоре стал одной из ведущих фигур в стране. В конце 50-х годов правительство Бирмы, незадолго до этого получившей независимость, поручило ему навести порядок в наиболее неспокойных регионах. Однако в 1956 году за исключительную жестокость к мирному населению он был отстранен от должности. За малейшую провинность солдаты Хинзы отрубали головы, сжигали людей живыми на кострах, четвертовали, пытали людей с использованием самых различных методов и приспособлений. Пытки инквизиции были детской забавой по сравнению с тем, что вытворяли его подручные. Садизм настолько въелся в его плоть, что он дня не мог прожить без зрелища какой-нибудь особо изощренной казни. Казалось, это доставляло ему нездоровое наслаждение. Насытившись видом крови и наслушавшись диких воплей людей, которым отрубали руки и ноги и поджаривали пятки, умиротворенный Хинза обычно уходил в покои своих жен и наложниц. Последних у него насчитывалось свыше полусотни. Он коллекционировал красивейших женщин всех стран по цвету волос и оттенкам кожи.
С 1967 года под контролем Хинзы находилось восемьдесят процентов мирового производства опиума, а с 1991 года он стал полновластным владыкой "белой смерти". На десятках подпольных лабораторий и заводов, разбросанных по всем континентам, днем и ночью из сырца изготовляли тысячи килограммов героина, кокаина и их производных.
Миллионы, миллиарды непрерывной золотой рекой вливались в сейфы владыки мира, как любил себя называть Хинза I, король "Золотого треугольника".
Для создания своей необозримой империи наркотиков Хинза, десятки лет вынашивающий честолюбивые замыслы по объединению под своей эгидой всех преступных синдикатов, приложил немало усилий, но только в начале 90-х годов удалось добиться цели. Долгие переговоры с "крестными отцами" "Коза Ностры", китайской "Триады" и японской "Ядзуки" позволили ему сколотить сверхгигантский концерн организованной преступности, опутавший своими щупальцами большинство стран мира.
По существу образовался колоссальный конгломерат различных преступных организаций, который смог диктовать свою волю народам и правительствам многих государств. Уже создавая свое королевство "Золотой треугольник", Хинза вынашивал идеи о мировом господстве. У него была тщательно скрываемая даже от близких ему людей длительная, рассчитанная на годы программа. Путем постоянного шантажа, угроз и массового террора он надеялся устранить с пути виднейших политических деятелей и руководителей ведущих стран.
В первую очередь ему необходимо было убрать Президента и вице-президента Соединенных Штатов Америки, организовать досрочные выборы и добиться избрания угодного ему кандидата. Благо, такая кандидатура имелась один из сенаторов от республиканской партии, связанный с Хинзой длительной дружбой, давно мечтал о президентском кресле...
Сегодняшний прием посетителей Хинза закончил неожиданно быстро, ему необходимо было уединиться с одним из особо доверенных агентов, только что прибывшим из Европы. Он никогда не читал газет, а всю необходимую ему информацию любил получать из "первых рук" тайных резидентов, разбросанных по всем странам.
Когда Ен-Чинь, тщедушный маленький китаец, низко и часто кланяясь, вошел в кабинет, Хинза взмахом руки подозвал его и нетерпеливо спросил:
"Ну, рассказывай поскорее".
Хинза решил организовать в Италии, где за последнее десятилетие было проведено три больших процесса над главарями местной мафии, маленькое, как он называл, "кровопускание". Время от времени в одной из стран его агенты организовывали террор: убивали политических деятелей, членов правительства, устраивали взрывы в переполненных магазинах, поджигали отели. Проводя политику устрашения, Хинза добивался, чтобы его боялись и, самое главное, чтобы с ним считались.
Щупальца преступных кланов опутали большинство стран. Отцы мафии проникли в высшие эшелоны власти, кое-кто даже держал в своих руках всемирно известные кампании, в том числе по продаже оружия. Им принадлежали отели, бары, увеселительные заведения, дома терпимости...
Весь игорный бизнес, вся торговля наркотиками и порнографией, короче, все, что приносило баснословную прибыль, было в руках синдикатов. Во главе объединенной сверхгигантской преступной корпорации, на самой верхушке иерархической лестницы и стоял Хинза. Он, как марионеток, дергал за ниточки своих "крестных отцов", и всегда, где ему это было необходимо, раздавались выстрелы, взрывы, лилась кровь невинных людей.
Теперь Хинза, ставя перед собой далеко идущую цель, решил с помощью террора "навести порядок" и хорошенько припугнуть, по его выражению, этих "зажравшихся горлопанов в белых перчатках", имея в виду руководителей крупнейших политических партий западноевропейских и латиноамериканских стран.
Ен-Чинь, только что прибывший из Италии, был одним из организаторов "героиновой войны" в этой стране. После убийства лидера прогрессивного оппозиционного блока, больше всех ратовавшего за борьбу с организованной преступностью министра юстиции, пришла очередь судей, комиссаров полиции, главных редакторов отдельных газет и журналов, публикующих статьи о наркобизнесе и гангстерах местной мафии.
С особым удовольствием Хинза выслушал очень подробный рассказ Ен-Чиня об убийстве генерального прокурора республики. У него с этим 43-летним красавцем, сделавшим головокружительную карьеру, были особые счеты.
Десять лет тому назад Микело Перильо, тогда еще молодой комиссар полиции города Палермо, провел блестящую операцию по захвату в джунглях Таиланда крупной подпольной лаборатории по выработке кокаиновой пасты. Микело Перильо в сотрудничестве с Интерполом и войсками разгромил и уничтожил лабораторию, конфисковал самолеты, летающие с грузом "белой смерти" в США, и чуть было не добрался до самого Хинзы, который в это время объезжал свои владения. Хинза еле унес ноги, но с тех пор он хорошо запомнил слишком ретивого комиссара и собирался при случае отыграться, тем более, что Владыка Золотого треугольника никому и никогда не прощал нанесенных ему обид.
С одним он уже рассчитался. Полковник Арандронг Пингехван, в то время непосредственно руководивший войсками при захвате и уничтожении лаборатории и потом занявший пост премьер-министра, уже поплатился жизнью.
Арандронга Пингехвана захватили подручные Хинзы в загородном поместье, находившемся недалеко от столицы, вытащив его прямо из постели. Поднятые по тревоге армейские части и полиция прочесали всю местность вокруг в радиусе пятидесяти километров, ибо дальше преступникам не удалось бы уйти ни при каких обстоятельствах. На этот раз руководители столичного гарнизона и полиции проявили завидную оперативность. Кольцо окружения было таким плотным, что через него не удалось бы вырваться даже комару: перекрыты все дороги и тропинки, в воздухе постоянно курсировали военные и полицейские вертолеты, солдаты обыскивали каждый дом, обшаривали каждый клочок земли.
Поиски продолжались больше недели, когда в канцелярии президента раздался анонимный звонок, сообщивший место нахождения Арандронга Пингехвана. Тайное убежище находилось буквально в двух шагах от президентского дворца, где в одном из подвалов близлежащих домов обнаружили отрубленную голову премьер-министра, с выжженным на лбу треугольником, выкрашенным в ярко-желтый цвет.
Обычно рядом с жертвами, которые уничтожались по личному указанию Хинзы, оставляли "фирменный" знак в виде металлического желтого жетона в форме треугольника. Более десяти лет желтый треугольник находили рядом с телами министров, политиков, прокуроров, полицейских, судей. Таких жертв уже насчитывались сотни, тысячи, и всегда рядом лежал желтый металлический треугольник.
Одно напоминание о желтом треугольнике приводило в трепет некоторых представителей высшей власти. Во всем мире было известно, что означает этот злополучный треугольник и кто стоит за плечами наемных убийц. Надо сказать, желтый треугольник сыграл не последнюю роль, когда между правительствами Таиланда, Лаоса и Бирмы решался важный вопрос о требуемой Хинзой территории.
За генеральным прокурором Италии охотились около года. Сначала Ен-Чинь, чтобы выманить прокурора, хотел организовать похищение его трехлетней дочурки. Но Микеле Перильо был всегда начеку и его семью охраняли особенно тщательно.
Операция готовилась очень тщательно, тем более, что прокурор знал о смертном приговоре: его предупредили об этом по телефону, а затем у себя в прихожей он обнаружил желтый металлический треугольник. После этого в интервью, переданном одной из столичных радиостанций, Микеле Перильо заявил:
"Мне угрожают смертью, но я их никогда не боялся и не боюсь. Никакие запугивания и угрозы меня не остановят. Я, Генеральный прокурор республики, всегда стоял и буду стоять на страже закона".
Ен-Чинь долго выжидал момент... Однажды ему удалось подстроить катастрофу с автомобилем, в котором ехала жена прокурора, - в ее машину врезался продуктовый фургон. Женщина не пострадала.
Пока полиция разбиралась с обстоятельствами дела, в кабинете прокурора раздался звонок и взволнованный девичий голос сообщил, что его жену сшибла машина и она, не приходя в сознание, скончалась в клинике профессора Эстебано.
Прокурор бросился к своей машине, туда еле успели заскочить два его телохранителя, и без сопровождения помчался к больнице. Почти у самой клиники его прижали к обочине дороги три автомобиля, из которых раздался треск автоматных очередей, насквозь изрешетивших лимузин прокурора и сразивших наповал двух его охранников.
Перильо был ранен в грудь и в руку. Из остановившегося рядом четвертого автомобиля выскочили три человека, выволокли его из машины, зашвырнули в открытую дверь и умчались.
Поднятая на ноги по прямому указанию президента вся столичная полиция буквально сбилась с ног, разыскивая преступников. Через три дня министру полиции кто-то позвонил, посоветовав заглянуть в один столичный дом. Там в квартире обнаружили тело прокурора со следами пыток и выжженным на груди желтым треугольником.
"Одновременно с этой акцией мы взорвали железнодорожный вокзал в Милане, - рассказывал Ен-Чинь, - подложили мины в три магазина в Риме и "пощекотали" два банка в Палермо. Вобщем, вся Италия в панике, Ваше Величество..."
Довольный услышанным Хинза удовлетворенно потер руки:
"Неплохо сработали мальчики, совсем неплохо. - "Нажав кнопку звонка, вызвал помощника: - Давай-ка сюда "Финансиста" и "Бэбби-пушку".
Раздался мелодичный сигнал, и четверо дюжих телохранителей пропустили в кабинет двух мужчин. Первый из вошедших - чрезвычайно элегантно одетый, не по годам моложавый Джованни Готиоли, по прозвищу "Финансист", с перстнем на руке, украшенным огромным сверкающим бриллиантом. Второй был в скроимном, мешковато сидевшем на нем костюме, с цветком белой гвоздики в петлице; высокий, седоволосый, с пронзительным взглядом иссиня-черных глаз, слегка прихрамывающий на одну ногу, - глава объединенных "семейств" "Козы Ностры" Личо Миленги по прозвищу "Бэбби-пушка". 2
Джованни, сын строительного рабочего, эмигрировавшего в Соединенные Штаты Америки из Италии, маленького роста, чрезвычайно проворный и юркий мальчишка, с детства отличался недюжинными способностями. В 12-летнем возрасте он связался с бандой юнцов, обиравших проституток. Но очень скоро выделился и возглавил собственную шайку. Надо сказать, что по сообразительности он на голову выше был не только своих сверстников. Когда в тюрьме, где он сидел около полутора лет, проводили тестирование, то Джованни по количеству набранных очков намного опередил самых "интеллектуальных" преступников.
Шайка Готиоли грабила ночные аптеки, делала набеги на небольшие бары, нападала на одиноких прохожих. Уже в 16 лет он был принят в одну из организаций "Коза Ностры". Джованни сделал головокружительную карьеру в американской мафии. Он разработал такой порядок передачи подставным лицам баснословных сумм, который практически исключал возможность контроля со стороны полиции и властей.
Раньше огромным долларовым потоком от реализации наркотиков заправляли "лихие контрабандисты", так называемые перевозчики валюты. Миллионы, миллиарды купюр с изображением Джорджа Вашингтона перебрасывались с одного континента на другой, кочевали по десяткам банков, чтобы "замести следы". Например, вырученные за продажу героина доллары покидали США, Францию, Италию и на борту частных самолетов приземлялись, допустим, в Швейцарии или какой-нибудь стране третьего мира. Затем они по непредсказуемым маршрутам следовали на Богам-ские острова, в Японию, Южную Корею. При этом всегда оставалась определенная доля риска, что некоторые суммы могут попасть в руки тех людей, которым они отнюдь не предназначены.
Готиоли разработал такую изощренную операцию, при которой докопаться до истинного происхождения денег, схватить за руку боссов преступного мира стало практически невозможно.
Оговоренная с соответствующими лицами сумма переводится на счет какой-нибудь компании, прочно обосновавшейся на рынке ценных бумаг. Затем вступает в действие сверхсложная система международных финансовых сделок на компенсационной основе. Одна фирма предоставляет деньги в распоряжение других, и наоборот, но в деле фигурируют лишь банковские счета и платежные ведомости. Ни один доллар не переходит из рук в руки. Таким образом Джованни заслужил свое прозвище "Финансист" и занял подобающее место в верхушке американской мафии.
Совершенно иным был путь к высшей ступеньке власти в "Коза Ностре" Личо Миленги. Сын владельца пиццерии, Личо с детских лет проявлял строптивость. Отец его частенько за это бивал. Однажды 11-летний мальчик, накануне избитый отцом за непослушание, ушел из дома и не вернулся. Его затянули в свои сети наркоманы. Прилично одетого, без дела болтающегося мальчугана приметил известный в округе король "пушеров" Джон Терал. Он пригласил мальчика в свою квартиру, усадил в кресло и сказал:
"Я хочу доставить тебе маленькое удовольствие... Надеюсь, ты не против".
Личо кивнул головой. Тогда Джон перехватил его правую руку чуть выше локтя и стал энергично массировать голубую, пульсирующую под белой кожей вену. Затем ввел туда шприц с какой-то жидкостью, и Личо погрузился в блаженное оцепенение. Сквозь туман, окутавший непроницаемой пеленой его сознание, он услышал пророческий голос Джона:
"Скоро ты будешь уметь это делать без моей помощи".
Около трех лет Личо провел в этом кошмарном бреду. Там он действительно всему научился. Он жил в прекрасной квартире Джона. Скорее всего это была не квартира, а обыкновенный притон для наркоманов. На кухне "стряпали" зелье, в гостиной его тут же продавали, а в спальне "кололись" или, как они называли, "зажигались". Ребенка научили воровать, "делать деньги", продавать наркотики.
Вытащил его из этого ада брат отца, который случайно проходил мимо оживленного перекрестка, где постоянно шла торговля "товаром". Он еле узнал в изможденном, истощенном мальчике племянника. Поместив Личо в клинику, дядя добился его выздоровления и определил "солдатом" в "семейство" Альдо Комроти.
Личо довольно долго пробыл "солдатом", затем "сборщиком податей". У него оказались удивительные способности к стрельбе. С 35 метров он мог вогнать пулю в след пули, за что собственно и получил прозвище "Бэби-пушка".
Безукоризненно выполняя поручения своих боссов, Миленги добился признания своих заслуг. Личо был представлен самому Альдо Комроти, "крестному отцу семейства". Но особенно благосклонно тот стал к нему относиться, когда Миленги спас ему жизнь.
Во время одной из деловых поездок на Альдо Комроти неизвестными лицами было совершено покушение. Когда "крестный отец" выходил из своего автомобиля, кто-то из "случайных" прохожих швырнул в него гранату. Миленги видел это и на долю секунды успел до взрыва отбросить босса в сторону, а сам жестоко пострадал. Ему оторвало часть правой ноги. Когда он пришел в себя и увидел валявшийся рядом свой окровавленный ботинок с торчащим в нем обрубком голени, он застонал не столько от боли, сколько от сознания, что стал инвалидом, и заколотил культей по тротуару.
"Прохожего" пристрелили телохранители, а Миленги отправили в лучшую частную клинику города, где ему сделали операцию. Там ему по особому заказу изготовили великолепный протез, и спустя три месяца Миленги мог ходить. То, что он стал прихрамывать, отнюдь не помешало ему жениться. "Сборщик податей" Томасо Циони выдал за него свою 18-летнюю дочь Марию. Миленги души не чаял в красивой жене, которая подарила ему двух очаровательных девочек.
Когда Личо вышел из больницы, то стал полноправным членом "Коза Ностры", причем вступительную клятву у него принимал лично Альдо Комроти. Миленги отвезли в роскошную загородную виллу, находившуюся в 120 милях от Нью-Йорка. Его ввели в огромный, великолепно обставленный зал, в центре которого стоял длинный стол, весь уставленный яствами и многочисленными бутылками. Вокруг стола сидело человек пятьдесят во главе с Альдо Комроти. Сбоку находился небольшой столик с единственным стулом. На столике лежали пистолет и нож. Что это означало, не было секретом для Личо, отныне он должен никогда не расставаться с пистолетом и ножом и будет умервшлён ими, если провинится.
Миленги предложили сесть перед этим столиком.
"Каким пальцем ты спускаешь курок? - задал ему вопрос Комроти.
"Указательным пальцем правой руки".
"Ладно, тогда сложи вместе ладони".
Личо исполнил приказ. Кто-то из присутствующих, зайдя из-за спины, заложил в его ладони клочок белого листа и поджег.
"А теперь повторяй вслух за мной... Так пусть я сгорю, если выдам тайну "Коза Ностры"... Ну а теперь, слушай меня внимательно и запоминай. Запоминай на всю жизнь, Личо!
Во-первых, в случае предательства "Коза Ностры" тебя ожидает немедленная смерть без суда и следствия.
Во-вторых, не вздумай дотронуться пальцем до жены любого члена "Коза Ностры". Можешь только смотреть на них и радоваться их красоте. Умей вести себя достойно".
"Повелителем" Миленги избрали известного бандита Дика Саркони.
"Протяни мне пальчик, которым стреляешь, - сказал он Личо.
Тот протянул ему ладонь, и Саркони, проколов ему указательный палец длинной, тонкой иглой, выдавил из него несколько капель крови.
"Теперь ты навсегда породнился с нашей "Коза Ностры", - торжественно изрек Комроти и возложил руку на голову Личо.
Когда столик со всеми атрибутами вынесли, Комроти дал знак приступить к пиршеству.
Через несколько лет Комроти попал за решетку, его выдал один из "подручных", у которого босс увел жену, красивейшую 17-летнюю итальянку.
Когда речь зашла о временном преемнике Комроти, то тот, недолго раздумывая, назвал имя Миленги.
"К этому парню я очень привязан, - заявил "крестный отец", - он занимает особое место в моей душе. Это мой настоящий друг. А своих друзей я не забываю и в хорошую, и в плохую погоду".
Этой фразы было вполне достаточно, чтобы Миленги возглавил "семейство". Два дня спустя во время прогулки один из арестантов обрушил на голову Комроти кусок ржавого обрезка трубы и тот, не приходя в сознание, через шесть часов скончался.
Хоронили Комроти пышно. У алтаря стоял позолоченный гроб, усыпанный белыми гвоздиками, орхидеями и розами. У входа в церковь два одетых во все черное верзилы и каждому, кто пытался войти, задавали вопрос:
"Знаем ли мы тебя?"
Если ответ был отрицательным, то этот же вопрос повторяли в некотором измененном виде:
"Должны ли мы знать тебя?"
Если снова следовало "нет", то человека попросту отшвыривали в сторону.
А в это время в благоговейной церковной тиши преподобный отец Георг Клоферн перечислял добрые дела ревностного прихожанина церкви.
"Счастливы те, кто умер в любви к богу, - говорил он. - Покойник прожил хорошую, честную жизнь на земле и в новом мире его ждет вечное блаженство".
Покойник действительно прожил "хорошую" жизнь - на его личном счету числилось 18 убийств, 5 изнасилований, не говоря о прочих "мелких" преступлениях.
Личо с умилением разглядывал своего "благодетеля", одетого в шикарный черный костюм с белой гвоздикой на нагрудном кармане пиджака.
После окончания мессы траурный кортеж на бешеной скорости промчался к кладбищу. Гроб внесли в роскошный мавзолей, на фронтоне которого было выбито "Джон Комроти", и опустили на ложе из белых гвоздик и хризантем.
Каждый из провожающих молча подходил к гробу и клал на его крышку по одному белому цветку, затем садились в машины, которые, взревев моторами, с огромной скоростью увозили джентльменов в черных очках и полумасках.
Полицию, частных детективов и прессу не допустили даже к ограде.
После похорон начавшуюся было грызню между членами "почтенного семейства" "Бэби-пушка" прекратил быстро. Для начала он лично пристрелил две горячие головы, рвавшиеся к "креслу Капо".
Именно на Миленги выпал выбор Хинзы, когда он поставил перед собой задачу возвести на трон короля всей "Коза Ностры" своего человека.
Дело в том, что Хинза довольно быстро договорился с боссами японской "Ядзуки" и китайской "Триады". Но ему никак не удавалось подчинить своему влиянию семейство "Коза Ностры". "Крестные отцы" американской мафии недолюбливали азиатского выскочку.
Когда Хинза ставил перед собой какую-либо цель, то добивался ее сравнительно быстро. В таких случаях Владыка "Золотого треугольника" средств не выбирал. Одного "крестного отца", который был ярым противником Хинзы, нашли в постели с перегрызанным горлом, хотя его спальня находилась в непроницаемой металлической комнате-сейфе, куда был запрещен вход даже жене и детям.
Владыка золотого треугольника
Король Хинза I - так повелел себя именовать новый владыка государства "Золотой треугольник", созданного в горной местности между Лаосом, Таиландом и Бирмой.
Хинза давно рвался к безраздельному господству над территорией, основной производительницей опиумного мака на земном шаре. Основав так называемую "Армию освобождения", он начал вести "личную" войну против всего мира и, наконец, победил.
Правительства Лаоса, Таиланда и Бирмы, не в силах больше сдерживать натиск объединенных сил наркомафии, договорились между собой предоставить Хинзе право образовать около своих границ на специально выделенных территориях новое государство.
Прекрасно сохранившийся для своих 65 лет, плотного телосложения, мускулистый, с широко развернутыми плечами и выпуклой мощной грудью, похожий на борца дзюдо Хинза в совершенстве владел приемами каратэ и кун-фу.
Из предложенных ему рисунков герб своего государства он выбрал сразу золотой треугольник, обрамленный алыми, похожими на кровь лепестками мака на зеленом фоне. С музыкой к гимну было несколько сложнее. К большому удивлению придворных и подручных, знавших слабости шефа, Хинза был фанатическим поклонником Моцарта. После трудов "праведных" он мог часами слушать классическую музыку в исполнении лучших оркестров. При всей своей жестокости он был еще и сентиментален. Ему, например, ничего не стоило пустить слезу во время прослушивания старых записей Марии Каллас и в то же время отдать приказ четвертовать личного парикмахера за то, что тот чуть не поцарапал его.
Отвергнув несколько вариантов гимна, пригрозив Чен-Чину, композитору королевства, что отрубит ему голову, если к завтрашнему утру не будет готов "настоящий, боевой" гимн страны, Хинза вышел из музыкального салона и направился в кабинет.
В приемной толпилось свыше трех десятков человек: и политики, и министры, и руководители различных фирм, и даже несколько эмиссаров полиции.
Хинза шел, набычившись и не глядя по сторонам, тяжелой медленной поступью. Его окружали вооруженные до зубов телохранители. У одного даже болтался за плечами ручной гранатомет.
Король был одет в военный мундир, украшенный золотым и серебряным шитьем. Хинза, при численности армии, насчитывающей не более пятнадцати тысяч человек, недавно присвоил себе звание маршала и с гордостью носил на плечах эполеты с аксельбантами. Его страсть к мишуре, блестящим украшениям, не говоря о золоте и драгоценных камнях, поистине не знала границ. Он сам придумывал фасоны офицерских и солдатских мундиров для своей армии и одежды для высших сановников королевства. По его личному указанию были разработаны этикеты приема зарубежных гостей, которые по пышности вполне могли соперничать со двором французских королей в средние века.
Подземная обитель Хинзы представляла собой практически неприступную крепость. Со всех сторон территорию резиденции окружали ракетные установки, безоткатные орудия, пулеметы. В состав армии короля входил даже специальный полк плавающих танков и эскадрилья всепогодных сверхскоростных самолетов. Пожелай какое-нибудь правительство затеять войну с Хинзой I, то учитывая горную местность, в которой расположено королевство, множество ущелий, основательно заминированных естественных и искусственных пещер, оборудованных средствами защиты по последнему слову техники, боевые действия могли продолжаться до бесконечности. Тем более, что личное состояние Хинзы по предварительным оценкам достигало триллиона долларов, так что при желании численность своей армии он мог удесятерить и сделал бы это в минимальные сроки. А учитывая его почти безраздельное влияние на все страны Юго-Восточной Азии и баснословные гонорары, которые он выплачивал своим солдатам, от желающих служить в армии Хинзы буквально не было отбоя.
Хинза долго шел к власти. Уроженец Бирмы, подлинное имя Чун-Чфу, он с молодых лет занимался продажей и сбытом наркотиков и вскоре стал одной из ведущих фигур в стране. В конце 50-х годов правительство Бирмы, незадолго до этого получившей независимость, поручило ему навести порядок в наиболее неспокойных регионах. Однако в 1956 году за исключительную жестокость к мирному населению он был отстранен от должности. За малейшую провинность солдаты Хинзы отрубали головы, сжигали людей живыми на кострах, четвертовали, пытали людей с использованием самых различных методов и приспособлений. Пытки инквизиции были детской забавой по сравнению с тем, что вытворяли его подручные. Садизм настолько въелся в его плоть, что он дня не мог прожить без зрелища какой-нибудь особо изощренной казни. Казалось, это доставляло ему нездоровое наслаждение. Насытившись видом крови и наслушавшись диких воплей людей, которым отрубали руки и ноги и поджаривали пятки, умиротворенный Хинза обычно уходил в покои своих жен и наложниц. Последних у него насчитывалось свыше полусотни. Он коллекционировал красивейших женщин всех стран по цвету волос и оттенкам кожи.
С 1967 года под контролем Хинзы находилось восемьдесят процентов мирового производства опиума, а с 1991 года он стал полновластным владыкой "белой смерти". На десятках подпольных лабораторий и заводов, разбросанных по всем континентам, днем и ночью из сырца изготовляли тысячи килограммов героина, кокаина и их производных.
Миллионы, миллиарды непрерывной золотой рекой вливались в сейфы владыки мира, как любил себя называть Хинза I, король "Золотого треугольника".
Для создания своей необозримой империи наркотиков Хинза, десятки лет вынашивающий честолюбивые замыслы по объединению под своей эгидой всех преступных синдикатов, приложил немало усилий, но только в начале 90-х годов удалось добиться цели. Долгие переговоры с "крестными отцами" "Коза Ностры", китайской "Триады" и японской "Ядзуки" позволили ему сколотить сверхгигантский концерн организованной преступности, опутавший своими щупальцами большинство стран мира.
По существу образовался колоссальный конгломерат различных преступных организаций, который смог диктовать свою волю народам и правительствам многих государств. Уже создавая свое королевство "Золотой треугольник", Хинза вынашивал идеи о мировом господстве. У него была тщательно скрываемая даже от близких ему людей длительная, рассчитанная на годы программа. Путем постоянного шантажа, угроз и массового террора он надеялся устранить с пути виднейших политических деятелей и руководителей ведущих стран.
В первую очередь ему необходимо было убрать Президента и вице-президента Соединенных Штатов Америки, организовать досрочные выборы и добиться избрания угодного ему кандидата. Благо, такая кандидатура имелась один из сенаторов от республиканской партии, связанный с Хинзой длительной дружбой, давно мечтал о президентском кресле...
Сегодняшний прием посетителей Хинза закончил неожиданно быстро, ему необходимо было уединиться с одним из особо доверенных агентов, только что прибывшим из Европы. Он никогда не читал газет, а всю необходимую ему информацию любил получать из "первых рук" тайных резидентов, разбросанных по всем странам.
Когда Ен-Чинь, тщедушный маленький китаец, низко и часто кланяясь, вошел в кабинет, Хинза взмахом руки подозвал его и нетерпеливо спросил:
"Ну, рассказывай поскорее".
Хинза решил организовать в Италии, где за последнее десятилетие было проведено три больших процесса над главарями местной мафии, маленькое, как он называл, "кровопускание". Время от времени в одной из стран его агенты организовывали террор: убивали политических деятелей, членов правительства, устраивали взрывы в переполненных магазинах, поджигали отели. Проводя политику устрашения, Хинза добивался, чтобы его боялись и, самое главное, чтобы с ним считались.
Щупальца преступных кланов опутали большинство стран. Отцы мафии проникли в высшие эшелоны власти, кое-кто даже держал в своих руках всемирно известные кампании, в том числе по продаже оружия. Им принадлежали отели, бары, увеселительные заведения, дома терпимости...
Весь игорный бизнес, вся торговля наркотиками и порнографией, короче, все, что приносило баснословную прибыль, было в руках синдикатов. Во главе объединенной сверхгигантской преступной корпорации, на самой верхушке иерархической лестницы и стоял Хинза. Он, как марионеток, дергал за ниточки своих "крестных отцов", и всегда, где ему это было необходимо, раздавались выстрелы, взрывы, лилась кровь невинных людей.
Теперь Хинза, ставя перед собой далеко идущую цель, решил с помощью террора "навести порядок" и хорошенько припугнуть, по его выражению, этих "зажравшихся горлопанов в белых перчатках", имея в виду руководителей крупнейших политических партий западноевропейских и латиноамериканских стран.
Ен-Чинь, только что прибывший из Италии, был одним из организаторов "героиновой войны" в этой стране. После убийства лидера прогрессивного оппозиционного блока, больше всех ратовавшего за борьбу с организованной преступностью министра юстиции, пришла очередь судей, комиссаров полиции, главных редакторов отдельных газет и журналов, публикующих статьи о наркобизнесе и гангстерах местной мафии.
С особым удовольствием Хинза выслушал очень подробный рассказ Ен-Чиня об убийстве генерального прокурора республики. У него с этим 43-летним красавцем, сделавшим головокружительную карьеру, были особые счеты.
Десять лет тому назад Микело Перильо, тогда еще молодой комиссар полиции города Палермо, провел блестящую операцию по захвату в джунглях Таиланда крупной подпольной лаборатории по выработке кокаиновой пасты. Микело Перильо в сотрудничестве с Интерполом и войсками разгромил и уничтожил лабораторию, конфисковал самолеты, летающие с грузом "белой смерти" в США, и чуть было не добрался до самого Хинзы, который в это время объезжал свои владения. Хинза еле унес ноги, но с тех пор он хорошо запомнил слишком ретивого комиссара и собирался при случае отыграться, тем более, что Владыка Золотого треугольника никому и никогда не прощал нанесенных ему обид.
С одним он уже рассчитался. Полковник Арандронг Пингехван, в то время непосредственно руководивший войсками при захвате и уничтожении лаборатории и потом занявший пост премьер-министра, уже поплатился жизнью.
Арандронга Пингехвана захватили подручные Хинзы в загородном поместье, находившемся недалеко от столицы, вытащив его прямо из постели. Поднятые по тревоге армейские части и полиция прочесали всю местность вокруг в радиусе пятидесяти километров, ибо дальше преступникам не удалось бы уйти ни при каких обстоятельствах. На этот раз руководители столичного гарнизона и полиции проявили завидную оперативность. Кольцо окружения было таким плотным, что через него не удалось бы вырваться даже комару: перекрыты все дороги и тропинки, в воздухе постоянно курсировали военные и полицейские вертолеты, солдаты обыскивали каждый дом, обшаривали каждый клочок земли.
Поиски продолжались больше недели, когда в канцелярии президента раздался анонимный звонок, сообщивший место нахождения Арандронга Пингехвана. Тайное убежище находилось буквально в двух шагах от президентского дворца, где в одном из подвалов близлежащих домов обнаружили отрубленную голову премьер-министра, с выжженным на лбу треугольником, выкрашенным в ярко-желтый цвет.
Обычно рядом с жертвами, которые уничтожались по личному указанию Хинзы, оставляли "фирменный" знак в виде металлического желтого жетона в форме треугольника. Более десяти лет желтый треугольник находили рядом с телами министров, политиков, прокуроров, полицейских, судей. Таких жертв уже насчитывались сотни, тысячи, и всегда рядом лежал желтый металлический треугольник.
Одно напоминание о желтом треугольнике приводило в трепет некоторых представителей высшей власти. Во всем мире было известно, что означает этот злополучный треугольник и кто стоит за плечами наемных убийц. Надо сказать, желтый треугольник сыграл не последнюю роль, когда между правительствами Таиланда, Лаоса и Бирмы решался важный вопрос о требуемой Хинзой территории.
За генеральным прокурором Италии охотились около года. Сначала Ен-Чинь, чтобы выманить прокурора, хотел организовать похищение его трехлетней дочурки. Но Микеле Перильо был всегда начеку и его семью охраняли особенно тщательно.
Операция готовилась очень тщательно, тем более, что прокурор знал о смертном приговоре: его предупредили об этом по телефону, а затем у себя в прихожей он обнаружил желтый металлический треугольник. После этого в интервью, переданном одной из столичных радиостанций, Микеле Перильо заявил:
"Мне угрожают смертью, но я их никогда не боялся и не боюсь. Никакие запугивания и угрозы меня не остановят. Я, Генеральный прокурор республики, всегда стоял и буду стоять на страже закона".
Ен-Чинь долго выжидал момент... Однажды ему удалось подстроить катастрофу с автомобилем, в котором ехала жена прокурора, - в ее машину врезался продуктовый фургон. Женщина не пострадала.
Пока полиция разбиралась с обстоятельствами дела, в кабинете прокурора раздался звонок и взволнованный девичий голос сообщил, что его жену сшибла машина и она, не приходя в сознание, скончалась в клинике профессора Эстебано.
Прокурор бросился к своей машине, туда еле успели заскочить два его телохранителя, и без сопровождения помчался к больнице. Почти у самой клиники его прижали к обочине дороги три автомобиля, из которых раздался треск автоматных очередей, насквозь изрешетивших лимузин прокурора и сразивших наповал двух его охранников.
Перильо был ранен в грудь и в руку. Из остановившегося рядом четвертого автомобиля выскочили три человека, выволокли его из машины, зашвырнули в открытую дверь и умчались.
Поднятая на ноги по прямому указанию президента вся столичная полиция буквально сбилась с ног, разыскивая преступников. Через три дня министру полиции кто-то позвонил, посоветовав заглянуть в один столичный дом. Там в квартире обнаружили тело прокурора со следами пыток и выжженным на груди желтым треугольником.
"Одновременно с этой акцией мы взорвали железнодорожный вокзал в Милане, - рассказывал Ен-Чинь, - подложили мины в три магазина в Риме и "пощекотали" два банка в Палермо. Вобщем, вся Италия в панике, Ваше Величество..."
Довольный услышанным Хинза удовлетворенно потер руки:
"Неплохо сработали мальчики, совсем неплохо. - "Нажав кнопку звонка, вызвал помощника: - Давай-ка сюда "Финансиста" и "Бэбби-пушку".
Раздался мелодичный сигнал, и четверо дюжих телохранителей пропустили в кабинет двух мужчин. Первый из вошедших - чрезвычайно элегантно одетый, не по годам моложавый Джованни Готиоли, по прозвищу "Финансист", с перстнем на руке, украшенным огромным сверкающим бриллиантом. Второй был в скроимном, мешковато сидевшем на нем костюме, с цветком белой гвоздики в петлице; высокий, седоволосый, с пронзительным взглядом иссиня-черных глаз, слегка прихрамывающий на одну ногу, - глава объединенных "семейств" "Козы Ностры" Личо Миленги по прозвищу "Бэбби-пушка". 2
Джованни, сын строительного рабочего, эмигрировавшего в Соединенные Штаты Америки из Италии, маленького роста, чрезвычайно проворный и юркий мальчишка, с детства отличался недюжинными способностями. В 12-летнем возрасте он связался с бандой юнцов, обиравших проституток. Но очень скоро выделился и возглавил собственную шайку. Надо сказать, что по сообразительности он на голову выше был не только своих сверстников. Когда в тюрьме, где он сидел около полутора лет, проводили тестирование, то Джованни по количеству набранных очков намного опередил самых "интеллектуальных" преступников.
Шайка Готиоли грабила ночные аптеки, делала набеги на небольшие бары, нападала на одиноких прохожих. Уже в 16 лет он был принят в одну из организаций "Коза Ностры". Джованни сделал головокружительную карьеру в американской мафии. Он разработал такой порядок передачи подставным лицам баснословных сумм, который практически исключал возможность контроля со стороны полиции и властей.
Раньше огромным долларовым потоком от реализации наркотиков заправляли "лихие контрабандисты", так называемые перевозчики валюты. Миллионы, миллиарды купюр с изображением Джорджа Вашингтона перебрасывались с одного континента на другой, кочевали по десяткам банков, чтобы "замести следы". Например, вырученные за продажу героина доллары покидали США, Францию, Италию и на борту частных самолетов приземлялись, допустим, в Швейцарии или какой-нибудь стране третьего мира. Затем они по непредсказуемым маршрутам следовали на Богам-ские острова, в Японию, Южную Корею. При этом всегда оставалась определенная доля риска, что некоторые суммы могут попасть в руки тех людей, которым они отнюдь не предназначены.
Готиоли разработал такую изощренную операцию, при которой докопаться до истинного происхождения денег, схватить за руку боссов преступного мира стало практически невозможно.
Оговоренная с соответствующими лицами сумма переводится на счет какой-нибудь компании, прочно обосновавшейся на рынке ценных бумаг. Затем вступает в действие сверхсложная система международных финансовых сделок на компенсационной основе. Одна фирма предоставляет деньги в распоряжение других, и наоборот, но в деле фигурируют лишь банковские счета и платежные ведомости. Ни один доллар не переходит из рук в руки. Таким образом Джованни заслужил свое прозвище "Финансист" и занял подобающее место в верхушке американской мафии.
Совершенно иным был путь к высшей ступеньке власти в "Коза Ностре" Личо Миленги. Сын владельца пиццерии, Личо с детских лет проявлял строптивость. Отец его частенько за это бивал. Однажды 11-летний мальчик, накануне избитый отцом за непослушание, ушел из дома и не вернулся. Его затянули в свои сети наркоманы. Прилично одетого, без дела болтающегося мальчугана приметил известный в округе король "пушеров" Джон Терал. Он пригласил мальчика в свою квартиру, усадил в кресло и сказал:
"Я хочу доставить тебе маленькое удовольствие... Надеюсь, ты не против".
Личо кивнул головой. Тогда Джон перехватил его правую руку чуть выше локтя и стал энергично массировать голубую, пульсирующую под белой кожей вену. Затем ввел туда шприц с какой-то жидкостью, и Личо погрузился в блаженное оцепенение. Сквозь туман, окутавший непроницаемой пеленой его сознание, он услышал пророческий голос Джона:
"Скоро ты будешь уметь это делать без моей помощи".
Около трех лет Личо провел в этом кошмарном бреду. Там он действительно всему научился. Он жил в прекрасной квартире Джона. Скорее всего это была не квартира, а обыкновенный притон для наркоманов. На кухне "стряпали" зелье, в гостиной его тут же продавали, а в спальне "кололись" или, как они называли, "зажигались". Ребенка научили воровать, "делать деньги", продавать наркотики.
Вытащил его из этого ада брат отца, который случайно проходил мимо оживленного перекрестка, где постоянно шла торговля "товаром". Он еле узнал в изможденном, истощенном мальчике племянника. Поместив Личо в клинику, дядя добился его выздоровления и определил "солдатом" в "семейство" Альдо Комроти.
Личо довольно долго пробыл "солдатом", затем "сборщиком податей". У него оказались удивительные способности к стрельбе. С 35 метров он мог вогнать пулю в след пули, за что собственно и получил прозвище "Бэби-пушка".
Безукоризненно выполняя поручения своих боссов, Миленги добился признания своих заслуг. Личо был представлен самому Альдо Комроти, "крестному отцу семейства". Но особенно благосклонно тот стал к нему относиться, когда Миленги спас ему жизнь.
Во время одной из деловых поездок на Альдо Комроти неизвестными лицами было совершено покушение. Когда "крестный отец" выходил из своего автомобиля, кто-то из "случайных" прохожих швырнул в него гранату. Миленги видел это и на долю секунды успел до взрыва отбросить босса в сторону, а сам жестоко пострадал. Ему оторвало часть правой ноги. Когда он пришел в себя и увидел валявшийся рядом свой окровавленный ботинок с торчащим в нем обрубком голени, он застонал не столько от боли, сколько от сознания, что стал инвалидом, и заколотил культей по тротуару.
"Прохожего" пристрелили телохранители, а Миленги отправили в лучшую частную клинику города, где ему сделали операцию. Там ему по особому заказу изготовили великолепный протез, и спустя три месяца Миленги мог ходить. То, что он стал прихрамывать, отнюдь не помешало ему жениться. "Сборщик податей" Томасо Циони выдал за него свою 18-летнюю дочь Марию. Миленги души не чаял в красивой жене, которая подарила ему двух очаровательных девочек.
Когда Личо вышел из больницы, то стал полноправным членом "Коза Ностры", причем вступительную клятву у него принимал лично Альдо Комроти. Миленги отвезли в роскошную загородную виллу, находившуюся в 120 милях от Нью-Йорка. Его ввели в огромный, великолепно обставленный зал, в центре которого стоял длинный стол, весь уставленный яствами и многочисленными бутылками. Вокруг стола сидело человек пятьдесят во главе с Альдо Комроти. Сбоку находился небольшой столик с единственным стулом. На столике лежали пистолет и нож. Что это означало, не было секретом для Личо, отныне он должен никогда не расставаться с пистолетом и ножом и будет умервшлён ими, если провинится.
Миленги предложили сесть перед этим столиком.
"Каким пальцем ты спускаешь курок? - задал ему вопрос Комроти.
"Указательным пальцем правой руки".
"Ладно, тогда сложи вместе ладони".
Личо исполнил приказ. Кто-то из присутствующих, зайдя из-за спины, заложил в его ладони клочок белого листа и поджег.
"А теперь повторяй вслух за мной... Так пусть я сгорю, если выдам тайну "Коза Ностры"... Ну а теперь, слушай меня внимательно и запоминай. Запоминай на всю жизнь, Личо!
Во-первых, в случае предательства "Коза Ностры" тебя ожидает немедленная смерть без суда и следствия.
Во-вторых, не вздумай дотронуться пальцем до жены любого члена "Коза Ностры". Можешь только смотреть на них и радоваться их красоте. Умей вести себя достойно".
"Повелителем" Миленги избрали известного бандита Дика Саркони.
"Протяни мне пальчик, которым стреляешь, - сказал он Личо.
Тот протянул ему ладонь, и Саркони, проколов ему указательный палец длинной, тонкой иглой, выдавил из него несколько капель крови.
"Теперь ты навсегда породнился с нашей "Коза Ностры", - торжественно изрек Комроти и возложил руку на голову Личо.
Когда столик со всеми атрибутами вынесли, Комроти дал знак приступить к пиршеству.
Через несколько лет Комроти попал за решетку, его выдал один из "подручных", у которого босс увел жену, красивейшую 17-летнюю итальянку.
Когда речь зашла о временном преемнике Комроти, то тот, недолго раздумывая, назвал имя Миленги.
"К этому парню я очень привязан, - заявил "крестный отец", - он занимает особое место в моей душе. Это мой настоящий друг. А своих друзей я не забываю и в хорошую, и в плохую погоду".
Этой фразы было вполне достаточно, чтобы Миленги возглавил "семейство". Два дня спустя во время прогулки один из арестантов обрушил на голову Комроти кусок ржавого обрезка трубы и тот, не приходя в сознание, через шесть часов скончался.
Хоронили Комроти пышно. У алтаря стоял позолоченный гроб, усыпанный белыми гвоздиками, орхидеями и розами. У входа в церковь два одетых во все черное верзилы и каждому, кто пытался войти, задавали вопрос:
"Знаем ли мы тебя?"
Если ответ был отрицательным, то этот же вопрос повторяли в некотором измененном виде:
"Должны ли мы знать тебя?"
Если снова следовало "нет", то человека попросту отшвыривали в сторону.
А в это время в благоговейной церковной тиши преподобный отец Георг Клоферн перечислял добрые дела ревностного прихожанина церкви.
"Счастливы те, кто умер в любви к богу, - говорил он. - Покойник прожил хорошую, честную жизнь на земле и в новом мире его ждет вечное блаженство".
Покойник действительно прожил "хорошую" жизнь - на его личном счету числилось 18 убийств, 5 изнасилований, не говоря о прочих "мелких" преступлениях.
Личо с умилением разглядывал своего "благодетеля", одетого в шикарный черный костюм с белой гвоздикой на нагрудном кармане пиджака.
После окончания мессы траурный кортеж на бешеной скорости промчался к кладбищу. Гроб внесли в роскошный мавзолей, на фронтоне которого было выбито "Джон Комроти", и опустили на ложе из белых гвоздик и хризантем.
Каждый из провожающих молча подходил к гробу и клал на его крышку по одному белому цветку, затем садились в машины, которые, взревев моторами, с огромной скоростью увозили джентльменов в черных очках и полумасках.
Полицию, частных детективов и прессу не допустили даже к ограде.
После похорон начавшуюся было грызню между членами "почтенного семейства" "Бэби-пушка" прекратил быстро. Для начала он лично пристрелил две горячие головы, рвавшиеся к "креслу Капо".
Именно на Миленги выпал выбор Хинзы, когда он поставил перед собой задачу возвести на трон короля всей "Коза Ностры" своего человека.
Дело в том, что Хинза довольно быстро договорился с боссами японской "Ядзуки" и китайской "Триады". Но ему никак не удавалось подчинить своему влиянию семейство "Коза Ностры". "Крестные отцы" американской мафии недолюбливали азиатского выскочку.
Когда Хинза ставил перед собой какую-либо цель, то добивался ее сравнительно быстро. В таких случаях Владыка "Золотого треугольника" средств не выбирал. Одного "крестного отца", который был ярым противником Хинзы, нашли в постели с перегрызанным горлом, хотя его спальня находилась в непроницаемой металлической комнате-сейфе, куда был запрещен вход даже жене и детям.