Страница:
– Что это ты такое устроила в ресторане? – прилепилась я к подруге, вернувшись и застав ее читающей книгу.
– Да почему каждый незнакомец почитает своим долгом задеть меня? Я никому ничего плохого не сделала за всю свою жизнь!
– Поясни? – нахмурилась я. На это Образцова выдала трогательную историю под названием «Меня обидела продавщица». Так долго я не смеялась последние пару месяцев… Юлька била меня подушкой, но все было впустую: я никак не могла перестать. Наконец, утерев слезы, попросила: – Юль, не будь такой мнительной. Может, она вообще не это имела в виду?
– Как же! Иначе это никак нельзя трактовать. «Неужто она у вас говорящая?» – как-то так было сказано. Или: «Она еще и говорить умеет?»
– Ты наверняка преувеличиваешь!
– Ничего подобного. Спроси у моей мамы.
– О’кей.
Образцова решила сменить тему:
– Пойдем на экстрасенсов?
Я сморщилась.
– Не знаю даже. Не верю я в это.
– Не понравится – встанем и уйдем.
– Тоже верно, – не могла я не согласиться.
Конференц-зал, откуда мы брали в прошлый раз шарики, представлял собой большое помещение с многочисленными высокими окнами. Возле входа была сцена, дальше – сплошные ряды стульев. Номеров на них не было, они даже не были скреплены, как в кинотеатрах, но стояли – хвала персоналу – ровно. Мы прошли в середину, точнее, чуть ближе к концу, и сели почти с краю. Остальные места были заняты, не считая тех, что еще дальше от сцены. Справа была Юлька, а слева три сестры, которые пришли раньше и уже сидели. Сработал рефлекс – я узрела знакомое приятное лицо и пристроилась поблизости. Ника вежливо мне кивнула, но донимать разговорами не стала, за что ей отдельное спасибо. Еще одной лекции про Неваляшину я не вынесу.
Ведущий представил первого экстрасенса. Его звали Харитон. Он клялся, что умеет читать мысли. Но на слово никто ему верить не собирался. Тогда экстрасенс вызвал из зала одну женщину на сцену и посадил на приготовленный стул.
– Я угадаю номер вашего телефона! Вот два листка бумаги. На одном вы пишете свой номер. На втором напишу я. А потом мы их сверим.
Женщина написала, листок спрятали. Харитон немного поколдовал, побил в бубен и номер в итоге угадал. Ага, нашли дураков! Это его бывшая одноклассница была? Или жена? Фуфло!
Второй горделиво заявил, что может управлять огнем. Такое вытворял с факелами, что мама не горюй… Чуть теплоход не поджег.
Ну а третья, назвавшаяся ни много ни мало Эвелиной, утверждала, что обладает врожденным даром гипноза. Вновь был вызван на сцену испытуемый из зала. Его усадили, Эвелина, обладавшая внешностью не ведьмы, а, скорее, великовозрастной проститутки и по совместительству – цыганки-переростка, стала что-то шептать за его спиной. Наконец она подняла правую руку, сидящий через пару мгновений повторил ее жест, хотя видеть ее никак не мог. Не мог ли? Я обернулась. Зеркала не было. К тому же, у него закрыты глаза, и он вроде как под гипнозом. Опять подставной. Короче, прав был Павел: куклы вуду и пляски у костра… А я еще их серьезными людьми считала…
Не одна я так решила. На пятидесятой минуте спектакля, учиненного фокусниками, а никакими не экстрасенсами, наши три соседки слева поднялись и куда-то удалились. Проводив их глазами, я уставилась на пустые сиденья, а затем… Затем увидела его. Он сидел через три места, которые занимали сестры. Это был Громов. Но меня он явно не замечал, настолько сосредоточенно следил за тем, что творилось на сцене. Однако его взор не выдавал ни малейшего интереса. Он пылал… ненавистью. Я пару раз моргнула ресницами, чтобы проверить, не показалось ли мне. Можно смеяться над этими людьми, можно даже негодовать по поводу потерянного времени, но… Как правильно сказала Юлька, можно же встать и уйти! Денег за вход никто не брал, на теплоходе все бесплатно, all inclusive. Откуда такая ненависть? Зачем такая злость? Еле слышно, практически одними губами, а не голосом Владлен Сергеевич презрительно прошептал:
– Клоуны!
В этот момент в зал влетела чайка. Так как сцена была ближе всего к выходу, что я отметила выше, птица попала сперва туда. Эвелина закричала и начала махать руками. Странно, что герой программы эти жесты уже не повторял. Не успел выучить? Не знаком с импровизацией? Очень возможно.
– Уберите это! Уберите! Охрана! – орала рослая полная женщина, размахивая руками и тряся всеми блестящими аксессуарами, надетыми на нее. Что и говорить, их было много. Одних бус из крупных золоченых колечек наберется с пятнадцать.
Кто-то особо остроумный заорал в ответ из зала:
– А вы загипнотизируйте ее! – и заржал. Многие тоже засмеялись. Значит, не одна я излишней доверчивостью не страдаю. Приятно, что дураков не много. Кстати, а как там моя подруга?
Только я наклонилась к ней, чтобы спросить, нравится ли ей шоу, как дикая птица, отстав от выступающей, полетела в центр зала и замерла прямо над нами. Я даже от шока забыла, что хотела сказать, и замерла с открытым ртом. Юлька тоже не шевелилась. Наконец, чайка издала ужасающий вопль и упала прямо ко мне на колени. Я немедленно вскочила, и трупик угодил мне в ноги. Кто-то совсем рядом взвизгнул, а Юлька закричала:
– Бедненькая!
– Ты про меня или про птицу? – глядя на белое недвижимое тельце, запричитала я чуть дрогнувшим голосом. Не скажу, что я неженка, мне и людские трупы часто доводилось видеть в жизни, но, во-первых, пернатые с самого детства отчего-то вызывали во мне чувства, весьма далекие от приязненных, а во-вторых, сказалась сама ситуация. Уж очень редко на меня пикируют мертвые чайки!
– Про птичку, конечно!
Юлька приготовилась плакать, а вот меня жалеть почему-то никому не приходило в голову. Я так и стояла, не в силах двинуться с места.
Разумеется, и здесь господин Громов не сплоховал. Отдал пару команд матросам, и в мгновение ока труп убрали. Притом так, что птица не задела меня ни одним пером. Отдышавшись, я глянула влево, чтобы поблагодарить неоднократного спасителя, однако того уже и след простыл.
Эвелина наотрез отказалась продолжать выступление, на этом треклятый концерт завершился.
По дороге на нижнюю палубу я передала Юльке разговор с Пашей. Подруга приняла мою сторону.
– То есть он накинулся на тебя лишь за то, что ты на восемь дней вывозишь меня из города? И за то, что ты уплываешь от Женьки, который после двух лет крепких отношений так жестоко предал тебя?
– Да-да! – закивала я, обрадовавшись. Меня поняли!
– Самойлов спятил – не иначе. Он вообще несколько месяцев не звонил, так при чем тут мой отъезд?
– Как несколько месяцев? – выпучила я глаза. – А как же день рождения?
– Только эсэмэску послал. И всё. Но не звал никуда.
– Но, может, он планировал для тебя что-то особенное? Как-то отметить хотел, а тут я!
– Ну да, – фыркнула подружка. – Что он мог мне готовить? К тому же, день рождения был двадцать первого, а сегодня уже тридцатое. Что-то тормозит твой Паша.
– Паша не мой, – хихикнула я, доставая из кармана ключ, так как мы уже спустились с лестницы и направились по коридору к своей каюте. – И он всегда тормозит.
– Кроме тех случаев, когда бывает больно шустр.
– Да, именно в такую фазу он мне выдал про этих экстрасенсов!
– Что выдал?
В номере я достала из чемодана скрепленные листы и передала Образцовой.
– Он полгода тусовался на их форуме. Аргументировал тем, что и сам ясновидящий, – Юлька покатилась от хохота. – Да-да! Сказал, что видит вещие сны. Так или иначе, но съезд экстрасенсов планировался здесь заранее. Паша отговаривал плыть. А я еще с ним спорила. Я ж не знала, что они такие… клоуны.
Сказав последнее слово, я призадумалась, вспоминая лицо Громова, а Юля, начав перелистывать трактат, возразила:
– И что, спорила? Правильно делала. Подумаешь, три экстрасенса неудачника со своими ассистентами. Максимальный ущерб – это то, что лайнер чуть не сгорел дотла. Больше этого кренделя до спичек не допустят, вот и все. Можем плыть спокойно.
– Ура! Образцова наконец-то научилась различать обманщиков и перестала верить людям на слово. Что с тобой?
– Старею, – хмыкнула та весело и углубилась в чтение сообщений форума.
Я достала плеер и стала слушать музыку. Через некоторое время предложила подружке сходить на разведку в бар. Там обещали устраивать каждую ночь дискотеку. Но Юля сморщилась, кинула бумажки на тумбу и, глядя на часы, сообщила:
– Двенадцатый час. Давай спать. А в бар можно и завтра.
– О’к!
Я проснулась от шума. Кто-то совсем рядом взрывал петарды. Странно, обычно фейерверк устраивают в ночь с первого на второе, а не в предыдущую. С другой стороны – по календарю уже Первомай, чего ждать? Я встала с намерением посетить апельсиновый санузел, но вместо этого накинула шелковый халатик и вышла из каюты. Даже не знаю, что это было. Любопытство? Какие-то подозрения? Интуиция?
Короче, я поднялась наверх. Немного понаблюдала, как с кормы шлюпочной палубы пускают фейерверк и орут пьяные сборища, и решила вернуться. Проходя мимо каюты с номером 101, я услышала голоса. Взрывы наверху стали затихать, между ними я отчетливо различила слово «чайка», потому затаилась. Голоса были мужскими.
– Может, не Горгон, а Горгона? – предположил один до ужаса серьезным тоном. Что за бред вообще? – Как и было первоначально: Медуза Горгона. Она же женщина!
– Нет, – отрезал второй незнакомец. – Горгон мужик!
– Хорошо. А помнишь вот это? – По-видимому, первый начал что-то декламировать, потому беру в кавычки: – «И белое падет к ногам. И живое станет мертвым. Ибо ангелы крылатые, что падают, предвещают смерть».
– Хочешь сказать, что белый крылатый ангел – это чайка?
Тут я невольно ахнула, потому как выходило, что труп чайки повлечет за собой новые смерти.
Стоп. Я что, схожу с ума? Подслушиваю под дверью каких-то психованных ребят, всерьез рассуждающих, что чайка является ангелом и вроде каким-то знаком. Может, они фильм какой-нибудь обсуждают, а я тут придумала себе…
К сожалению, мое междометие кто-то услышал.
– Там кто-то есть! – испуганно выдал первый.
– Иди проверь!
Я максимально тихо, но все же быстро добралась до каюты и закрылась изнутри за секунду до того, как открылась дверь интересной комнаты. Чуть постояв, я услышала:
– Тут никого нет!
– О боже, это был Горгон! – очевидно, второй тоже вышел, потому что голос слышался так же хорошо.
– Не знаю. Может, показалось? Пошли спать.
Хлопок – закрылась дверь. Я задышала свободнее и вернулась в постель, забыв посетить уборную.
Глава 4
– Да почему каждый незнакомец почитает своим долгом задеть меня? Я никому ничего плохого не сделала за всю свою жизнь!
– Поясни? – нахмурилась я. На это Образцова выдала трогательную историю под названием «Меня обидела продавщица». Так долго я не смеялась последние пару месяцев… Юлька била меня подушкой, но все было впустую: я никак не могла перестать. Наконец, утерев слезы, попросила: – Юль, не будь такой мнительной. Может, она вообще не это имела в виду?
– Как же! Иначе это никак нельзя трактовать. «Неужто она у вас говорящая?» – как-то так было сказано. Или: «Она еще и говорить умеет?»
– Ты наверняка преувеличиваешь!
– Ничего подобного. Спроси у моей мамы.
– О’кей.
Образцова решила сменить тему:
– Пойдем на экстрасенсов?
Я сморщилась.
– Не знаю даже. Не верю я в это.
– Не понравится – встанем и уйдем.
– Тоже верно, – не могла я не согласиться.
Конференц-зал, откуда мы брали в прошлый раз шарики, представлял собой большое помещение с многочисленными высокими окнами. Возле входа была сцена, дальше – сплошные ряды стульев. Номеров на них не было, они даже не были скреплены, как в кинотеатрах, но стояли – хвала персоналу – ровно. Мы прошли в середину, точнее, чуть ближе к концу, и сели почти с краю. Остальные места были заняты, не считая тех, что еще дальше от сцены. Справа была Юлька, а слева три сестры, которые пришли раньше и уже сидели. Сработал рефлекс – я узрела знакомое приятное лицо и пристроилась поблизости. Ника вежливо мне кивнула, но донимать разговорами не стала, за что ей отдельное спасибо. Еще одной лекции про Неваляшину я не вынесу.
Ведущий представил первого экстрасенса. Его звали Харитон. Он клялся, что умеет читать мысли. Но на слово никто ему верить не собирался. Тогда экстрасенс вызвал из зала одну женщину на сцену и посадил на приготовленный стул.
– Я угадаю номер вашего телефона! Вот два листка бумаги. На одном вы пишете свой номер. На втором напишу я. А потом мы их сверим.
Женщина написала, листок спрятали. Харитон немного поколдовал, побил в бубен и номер в итоге угадал. Ага, нашли дураков! Это его бывшая одноклассница была? Или жена? Фуфло!
Второй горделиво заявил, что может управлять огнем. Такое вытворял с факелами, что мама не горюй… Чуть теплоход не поджег.
Ну а третья, назвавшаяся ни много ни мало Эвелиной, утверждала, что обладает врожденным даром гипноза. Вновь был вызван на сцену испытуемый из зала. Его усадили, Эвелина, обладавшая внешностью не ведьмы, а, скорее, великовозрастной проститутки и по совместительству – цыганки-переростка, стала что-то шептать за его спиной. Наконец она подняла правую руку, сидящий через пару мгновений повторил ее жест, хотя видеть ее никак не мог. Не мог ли? Я обернулась. Зеркала не было. К тому же, у него закрыты глаза, и он вроде как под гипнозом. Опять подставной. Короче, прав был Павел: куклы вуду и пляски у костра… А я еще их серьезными людьми считала…
Не одна я так решила. На пятидесятой минуте спектакля, учиненного фокусниками, а никакими не экстрасенсами, наши три соседки слева поднялись и куда-то удалились. Проводив их глазами, я уставилась на пустые сиденья, а затем… Затем увидела его. Он сидел через три места, которые занимали сестры. Это был Громов. Но меня он явно не замечал, настолько сосредоточенно следил за тем, что творилось на сцене. Однако его взор не выдавал ни малейшего интереса. Он пылал… ненавистью. Я пару раз моргнула ресницами, чтобы проверить, не показалось ли мне. Можно смеяться над этими людьми, можно даже негодовать по поводу потерянного времени, но… Как правильно сказала Юлька, можно же встать и уйти! Денег за вход никто не брал, на теплоходе все бесплатно, all inclusive. Откуда такая ненависть? Зачем такая злость? Еле слышно, практически одними губами, а не голосом Владлен Сергеевич презрительно прошептал:
– Клоуны!
В этот момент в зал влетела чайка. Так как сцена была ближе всего к выходу, что я отметила выше, птица попала сперва туда. Эвелина закричала и начала махать руками. Странно, что герой программы эти жесты уже не повторял. Не успел выучить? Не знаком с импровизацией? Очень возможно.
– Уберите это! Уберите! Охрана! – орала рослая полная женщина, размахивая руками и тряся всеми блестящими аксессуарами, надетыми на нее. Что и говорить, их было много. Одних бус из крупных золоченых колечек наберется с пятнадцать.
Кто-то особо остроумный заорал в ответ из зала:
– А вы загипнотизируйте ее! – и заржал. Многие тоже засмеялись. Значит, не одна я излишней доверчивостью не страдаю. Приятно, что дураков не много. Кстати, а как там моя подруга?
Только я наклонилась к ней, чтобы спросить, нравится ли ей шоу, как дикая птица, отстав от выступающей, полетела в центр зала и замерла прямо над нами. Я даже от шока забыла, что хотела сказать, и замерла с открытым ртом. Юлька тоже не шевелилась. Наконец, чайка издала ужасающий вопль и упала прямо ко мне на колени. Я немедленно вскочила, и трупик угодил мне в ноги. Кто-то совсем рядом взвизгнул, а Юлька закричала:
– Бедненькая!
– Ты про меня или про птицу? – глядя на белое недвижимое тельце, запричитала я чуть дрогнувшим голосом. Не скажу, что я неженка, мне и людские трупы часто доводилось видеть в жизни, но, во-первых, пернатые с самого детства отчего-то вызывали во мне чувства, весьма далекие от приязненных, а во-вторых, сказалась сама ситуация. Уж очень редко на меня пикируют мертвые чайки!
– Про птичку, конечно!
Юлька приготовилась плакать, а вот меня жалеть почему-то никому не приходило в голову. Я так и стояла, не в силах двинуться с места.
Разумеется, и здесь господин Громов не сплоховал. Отдал пару команд матросам, и в мгновение ока труп убрали. Притом так, что птица не задела меня ни одним пером. Отдышавшись, я глянула влево, чтобы поблагодарить неоднократного спасителя, однако того уже и след простыл.
Эвелина наотрез отказалась продолжать выступление, на этом треклятый концерт завершился.
По дороге на нижнюю палубу я передала Юльке разговор с Пашей. Подруга приняла мою сторону.
– То есть он накинулся на тебя лишь за то, что ты на восемь дней вывозишь меня из города? И за то, что ты уплываешь от Женьки, который после двух лет крепких отношений так жестоко предал тебя?
– Да-да! – закивала я, обрадовавшись. Меня поняли!
– Самойлов спятил – не иначе. Он вообще несколько месяцев не звонил, так при чем тут мой отъезд?
– Как несколько месяцев? – выпучила я глаза. – А как же день рождения?
– Только эсэмэску послал. И всё. Но не звал никуда.
– Но, может, он планировал для тебя что-то особенное? Как-то отметить хотел, а тут я!
– Ну да, – фыркнула подружка. – Что он мог мне готовить? К тому же, день рождения был двадцать первого, а сегодня уже тридцатое. Что-то тормозит твой Паша.
– Паша не мой, – хихикнула я, доставая из кармана ключ, так как мы уже спустились с лестницы и направились по коридору к своей каюте. – И он всегда тормозит.
– Кроме тех случаев, когда бывает больно шустр.
– Да, именно в такую фазу он мне выдал про этих экстрасенсов!
– Что выдал?
В номере я достала из чемодана скрепленные листы и передала Образцовой.
– Он полгода тусовался на их форуме. Аргументировал тем, что и сам ясновидящий, – Юлька покатилась от хохота. – Да-да! Сказал, что видит вещие сны. Так или иначе, но съезд экстрасенсов планировался здесь заранее. Паша отговаривал плыть. А я еще с ним спорила. Я ж не знала, что они такие… клоуны.
Сказав последнее слово, я призадумалась, вспоминая лицо Громова, а Юля, начав перелистывать трактат, возразила:
– И что, спорила? Правильно делала. Подумаешь, три экстрасенса неудачника со своими ассистентами. Максимальный ущерб – это то, что лайнер чуть не сгорел дотла. Больше этого кренделя до спичек не допустят, вот и все. Можем плыть спокойно.
– Ура! Образцова наконец-то научилась различать обманщиков и перестала верить людям на слово. Что с тобой?
– Старею, – хмыкнула та весело и углубилась в чтение сообщений форума.
Я достала плеер и стала слушать музыку. Через некоторое время предложила подружке сходить на разведку в бар. Там обещали устраивать каждую ночь дискотеку. Но Юля сморщилась, кинула бумажки на тумбу и, глядя на часы, сообщила:
– Двенадцатый час. Давай спать. А в бар можно и завтра.
– О’к!
Я проснулась от шума. Кто-то совсем рядом взрывал петарды. Странно, обычно фейерверк устраивают в ночь с первого на второе, а не в предыдущую. С другой стороны – по календарю уже Первомай, чего ждать? Я встала с намерением посетить апельсиновый санузел, но вместо этого накинула шелковый халатик и вышла из каюты. Даже не знаю, что это было. Любопытство? Какие-то подозрения? Интуиция?
Короче, я поднялась наверх. Немного понаблюдала, как с кормы шлюпочной палубы пускают фейерверк и орут пьяные сборища, и решила вернуться. Проходя мимо каюты с номером 101, я услышала голоса. Взрывы наверху стали затихать, между ними я отчетливо различила слово «чайка», потому затаилась. Голоса были мужскими.
– Может, не Горгон, а Горгона? – предположил один до ужаса серьезным тоном. Что за бред вообще? – Как и было первоначально: Медуза Горгона. Она же женщина!
– Нет, – отрезал второй незнакомец. – Горгон мужик!
– Хорошо. А помнишь вот это? – По-видимому, первый начал что-то декламировать, потому беру в кавычки: – «И белое падет к ногам. И живое станет мертвым. Ибо ангелы крылатые, что падают, предвещают смерть».
– Хочешь сказать, что белый крылатый ангел – это чайка?
Тут я невольно ахнула, потому как выходило, что труп чайки повлечет за собой новые смерти.
Стоп. Я что, схожу с ума? Подслушиваю под дверью каких-то психованных ребят, всерьез рассуждающих, что чайка является ангелом и вроде каким-то знаком. Может, они фильм какой-нибудь обсуждают, а я тут придумала себе…
К сожалению, мое междометие кто-то услышал.
– Там кто-то есть! – испуганно выдал первый.
– Иди проверь!
Я максимально тихо, но все же быстро добралась до каюты и закрылась изнутри за секунду до того, как открылась дверь интересной комнаты. Чуть постояв, я услышала:
– Тут никого нет!
– О боже, это был Горгон! – очевидно, второй тоже вышел, потому что голос слышался так же хорошо.
– Не знаю. Может, показалось? Пошли спать.
Хлопок – закрылась дверь. Я задышала свободнее и вернулась в постель, забыв посетить уборную.
Глава 4
Юля
– Здесь что-то происходит!
Я в изумлении уставилась в зеркало.
– Прав был Паша, здесь что-то нечисто!
Я медленно выплюнула зубную пасту, прополоскала рот, отложила зубную щетку, умылась, только потом, воззрившись вновь в зеркало, негромко произнесла свои первые за сегодняшний день слова:
– Я, кажется, запирала дверь… Или забыла?
– Знаешь, Юля, когда я хочу поговорить с человеком, какие-то замки и щеколды меня не остановят!
– М-да.
Шел одиннадцатый час, и завтрак мы немного проспали. Я пошла умываться первая, так как Любимова продолжала лениво потягиваться в постели в надежде еще вздремнуть. А теперь она ворвалась в санузел и уселась на крышку унитаза. Не постучала предварительно, не спросила, можно ли войти… Где воспитание у человека? А если бы я была неодета?
Я отвернулась от зеркала, в котором отражалась Любимова, чтобы разглядеть ее без посредников. Каштановые волосы взлохмачены, голубые глаза взирают тревожно и чуть безумно, халатик запахнут наспех, в итоге одна пола выглядывала из-под второй.
– Ты можешь толком сказать? И подоступнее, я по утрам плохо соображаю.
– Я вчера подслушала разговор наших соседей слева.
– Сестер?
– Да нет же, они напротив, через проход. У них трехместный номер. А по нашей стороне два двухместных. Там были два парня.
– О Боже… Макс?
– Что? Я не знаю.
Я вспомнила вчерашний разговор. После официальной части я решила поблагодарить его за сиреневый шарик, за то, что он не побоялся перед всеми выклянчить его у ведущего. Максим удивился, дескать, что такого. Спросил, где мы остановились. Я назвала номер каюты, Макс сказал, что они четверо тоже расположились на нижней палубе. Занимают три каюты. Я только хотела уточнить, он в одиночной живет или с кем-то, да не успела: тамаде вздумалось начать дурацкие, детские, позорящие взрослых интеллигентных людей игры, и мы с подружкой слиняли с палубы.
– Компания Максима, ну… того парня… короче, они четверо занимают здесь три каюты, – решила я пояснить.
– Четвертую мы, пятую сестры, – подытожила подруга.
– Верно, – дешевых кают стандартной планировки было всего пять, как уже говорилось. Две двухместные, одна трех-, две одиночные. Так что выходило, что вся нижняя палуба уже успела познакомиться. То есть не между собой, а с нами. Хотя… Может, и между собой тоже, но у нас на глазах сестры и парни не общались ни разу.
– Значит, это либо твой Макс говорил, либо его дружки. Лучше с ним больше не общайся, оптимизма мне услышанное не внушило.
Я горестно вздохнула, опершись на раковину. Та в ответ на сие издала какой-то безысходный треск, но, несмотря на возникшие опасения, продолжала держать оборону.
– Знаешь, Катя, мне и родителей с их наставлениями хватает. Я бы послала тебя, если бы… – и тут я с унылым видом замолчала.
– Если бы тебе так не везло с мужчинами, – закивала понимающая Катька.
– Именно!
– Вот. Так что слушай меня. Я в людях хорошо разбираюсь. Ничего хорошего это общение не принесет.
– Как и тебе общение с говорящим Владленом, – я думала, что Любимова разозлится, но она прыснула. – Что?
– Извини, но то, как ты произнесла слово «говорящий»… Ну забудь уже эту историю!
– Этих историй уже две! – заспорила я. – И они незабываемы! Меня дважды оскорбили незнакомые люди! Я, видите ли, у них неговорящая!
Вторженец замахал руками:
– Мы не об этом говорить начали! У меня нечто действительно серьезное и странное, – Катька покосилась на стену за моей спиной: она была общей с подозрительной на ее взгляд каютой. Тогда я пустила воду и примостилась к ней на крышку унитаза. Любимова громким шепотом передала мне ночной разговор. – Как? Горгон? – переспросила я.
– Да, я понимаю, что звучит дико, но так оно и было. Добуквенно.
– Умеешь же ты запоминать! Не то что дословно – добуквенно.
Катька уточнила:
– Не я, это все женщины умеют. Так уж мы устроены.
– Но я-то нет.
– А ты и не женщина. Ты какая-то смесь.
– Ну спасибо! – взбунтовалось все мое нутро. – Я что, гермафродит?
– Да нет, мужского в тебе еще меньше. Я имею в виду смесь ребенка и девушки. Но с возрастом все придет.
– Обижаться и спорить сейчас некогда. А то я забуду, что хотела сказать. Видишь ли, я неспроста переспросила про Горгона. Я это уже где-то встречала.
– Да? – Катькины глаза загорелись каким-то то ли адским, то ли солнечным пламенем. Она стиснула мою руку. – Ну! Вспоминай! Это важно!
– Для начала давай чая выпьем. Я ж говорю: я по утрам тугодум.
– Не только по утрам, – обиженно фыркнула Любимова и наконец оставила меня одну.
Нет, она еще и возмущается! А сама сыплет оскорблениями! И врывается без спроса в уборную! Как я ее терплю столько лет?
Негодуя, я вытерлась полотенцем, вышла из помещения и кинулась на поиски пачки чая. Я помню, что мама положила мне его на всякий случай. «Вдруг вы завтрак проспите?» – ну как в воду глядела.
– Что ищешь? – излучая миролюбие, встряла Катька в мои сумбурные действия. Я уже пятый раз переворачивала чемодан, трясла дамскую сумку и заглядывала под кровать. Однако быстро же она отходит!
– Чай.
– Чай? Можем в бар пойти. Не только же спиртное там подают, в самом деле.
– И чего тебя все тянет в этот бар?
Не успела я закончить фразу, как в номер постучали.
– Рум-сервис? – предположила Катя. – Вроде рано. Мы еще на экскурсию не отправились. Могли бы подождать, с уборкой.
– Открой – узнаешь, – пожала я плечами.
– Но я плохо выгляжу! – запоздало спохватилась подруга и предательски скрылась в ванной.
Открывать пришлось мне. Хотя я тоже комплексовала по поводу пижамы, потому распахивать дверь не стала, ограничилась щелочкой.
За порогом стояла молодая девушка в униформе, рядом – железный двухполочный столик на колесиках.
– Вы пропустили завтрак. Я вам его доставила, – лучезарно улыбаясь, словно на свидании с возлюбленным, сообщила она. На столике были две тарелки с омлетом и сосисками и чай. – Через двадцать минут я приду и увезу посуду, – сказала она, вкатывая столик в каюту. – Приятного аппетита.
Я была так шокирована, что промолвила «спасибо», когда ее фигура уже скрылась за дверью. Однако права была подруга, выбирая самый дорогой лайнер. На другом вряд ли бы так заботились о пассажирах.
– Ну, кто там? – выползла причесанная и умытая Любимова из санузла.
– Там наш завтрак. Прошу к столу.
– Ого!
Подруга обрадовалась и накинулась на омлет. Я по утрам есть не люблю и осилила только четверть. Засим мы нарядно оделись, накрасились (Катька – все лицо, я – только губы) и вышли в свет. Вчера нам как-то не удалось обследовать наш четырехпалубный лайнер, но, по рассказам капитана, чего тут только не было: помимо ресторана – еще два бара, музыкальный салон, библиотека, кинотеатр, сауна, парикмахерская, SPA-салон, что-то еще, о чем я забыла… Ну и концертный зал и солярий, где мы уже были.
– Куда отправимся на променад? – спросила я, поднимаясь по лестнице.
Любимова поправила пушистый подол короткого платья и, пожимая плечами, изрекла:
– Может, по палубам прогуляемся?
Миновав лестницу, мы очутились в фойе с ресепшен. Оно было просторным, стойка находилась ближе к выходу, а от лестницы начиналось место для отдыха или ожидания: удобные мягкие белые кресла, стильный журнальный столик из стекла, на котором много экземпляров разных газет и прочей периодики, почти под потолком большой ЖК-телевизор. Я вчера по прибытии не успела толком разглядеть фойе, а теперь пришлось: в мягких креслах восседала компания Макса. Увидев нас, четверо ребят тут же встали, подавшись навстречу. Они что, нас ждали здесь? Но зачем?
Максима я уже описывала, поэтому опишу теперь остальных троих. Здесь мы все были представлены друг другу, поэтому начинаю сразу с имен. Никита был щуплый, невысокий парень с нежным, каким-то даже девичьим лицом. Волосы средней длины были мелированы, так что он казался блондином. Голос его был тоже по-женски высок. В целом, Никита был очень симпатичным, единственное, что его портило, – это на мой взгляд недостаток мужественности. Вот в Максиме, невзирая на красоту лица, брутальности хватало. Так, я опять на него переключилась… Что ж это такое со мной? Другого нам представили как Руслана. У него были черные, аккуратно подстриженные волосы, смуглое лицо, карие глаза. На этом сходство с южанами заканчивалось, черты лица были славянскими. Вот и гадай: то ли русский, то ли нет. Скорее, смесь. Но, как это зачастую бывает, такие смешанные типы внешности являются очень притягательными. Ребенок, находясь в утробе, из абсолютно непохожих наборов хромосом родителей разных национальностей выбирают себе самое лучшее. Вот и Руслан вышел очень даже… красивым. В итоге, только один из четверых новых знакомых из массы ничем не мог выделиться. Долговязый, очкастый, лохматый, тонкогубый. Назван был Костей. Он держался скромно, правда, пару раз произнес несколько таких фраз, по которым сразу можно было навесить на парня ярлык ботаника. Короче, к внешности добавляю, что Константин не только стеснителен, но и умен и эрудирован. Блин, опять соврала! Я сказала, что он не выделяется, но это не так. Ввиду того, что парень неразлучен со своей компанией, он бросается в глаза именно из-за роста, когда все четверо стоят. А вот сидя он как раз абсолютно теряется. Итак, вследствие наличия семидесяти пяти процентов красавчиков в группе молодых людей, она пользуется у дам повышенным интересом. Это было видно по глазам и по общему оживлению всех лиц противоположного пола, которые попадались на пути. Отчего же таким парням нас ждать? С другой стороны, как уже было отмечено, девушек в этом круизе отчего-то меньше, и все так себе, ну разве что Вероника еще более-менее… Но с такими угрюмыми сестрами ей явно не приходится рассчитывать на мужское внимание. А с персоналом ребята по каким-то причинам, наверно, заигрывать не хотели. Остаемся мы с Катькой.
– Что, решили прогуляться? – поздоровавшись и представив своих друзей, сделал предположение Макс.
– В самую точку, – кивнула Катька. – Мы с Юлькой решили прогуляться. Вдвоем. Всего доброго, – и, схватив меня за руку, подруга повела меня прочь.
Но ребята оказались настырными.
– Подождите, – затараторили они, преграждая нам путь. – Мы как раз вчера тут все исследовали, – сказал один.
– Да, и можем устроить вам недорогую экскурсию, – добавил второй.
– Бесплатную! – поправил третий.
Короче, под таким напором мы сдались и разрешили водить себя туда-сюда по палубам и местным достопримечательностям. Что ж, посмотреть действительно было на что. На нашей палубе все было простенько, да и зачем для бедных стараться? А вот оформление других палуб поражало размахом: и уютно, и богато, и стильно. Кругом, куда ни глянь, – позолота, лепнина, большие картины и скульптуры под античность. Качественный паркет прикрывали ковровые дорожки с коротким ворсом. Вдоль стен бесконечные диванчики, кресла и столики, в любой момент пути ты можешь решить, что устал, и, даже не утруждая себя поисками лежбища, просто резко плюхнуться наугад в том же месте, где стоишь, – обязательно утонешь в комфортном кресле. Здесь всегда думают о нуждах и удобствах пассажиров. Все чистенько, но при этом нет урн, сварливых пожилых уборщиц с капризным «Подвиньтесь, вы мне мыть мешаете» и мельтешения обслуживающего персонала – он только там, где он нужен, где он должен быть. Никакого нарушения приватности и желания побыть в окружении элиты, не видя перед глазами лиц рангом пониже. Странно, как пассажиров дешевой палубы вообще сюда пускают на спонтанную экскурсию.
Первой на нашем пути повстречалась сувенирная лавка. Компания, словно в последний день путешествия, тут же кинулась за памятными подарками. Я решила не отставать и тоже купить что-нибудь для родителей и коллег, правда, все было очень дорого, и пришлось тщательно выбирать, чтобы и не совсем пустяк, и не разориться. Остальные, как мне показалось, были менее разборчивыми, впрочем любопытство – не моя фишка, посему я не уследила, кто и что купил, включая мою подругу. Потом парни повели нас по всем палубам, рассказывая, где и что, что было весьма полезным. Иметь представление о наличествующих услугах – хорошо, но еще лучше знать, в каком краю большого теплохода это расположено. Возле входа в сауну сидела приветливая девушка и предлагала всем записаться на процедуру. Максим с гигантским воодушевлением, неясно откуда взявшимся, предложил нам снять целое помещение на шестерых, но поддержки ни с одной стороны не получил. Мы пошли дальше. Возле салона красоты притормозила уже Катерина, но, облизнувшись на цены, вздохнула и надменно поплыла дальше по коридору. К сожалению, не все услуги попадали под inclusive. Прогулка по фешенебельному лайнеру в компании симпатичных молодых людей – это довольно приятное времяпрепровождение, и все же нам хотелось приключений. Парни вняли мольбам новых знакомых и, как истинные джентльмены, стали гадать, как нас развлечь. Константин привел нас на соревнования по шахматам в комнату для игр, соседствующую с тренажерным залом. Но и от шахмат, и от тренажеров находящаяся в образе Любимова наотрез отказалась, заявив, что для беговой дорожки у нее не подходящее платье, а в шахматы она играть умела, но разучилась. Впрочем, в этой же комнате были состязания и по перетягиванию каната, и по настольным теннису и футболу. Для этого длина Катькиного одеяния а-ля Курникова подходила, так что ракетками мы немного поорудовали, удивляясь, как яростные «ах» и «ох» не мешают рефлексирующим шахматистам. Хотя помещение было огромным, и местные каспаровы пребывали за толстой перегородкой. Вскоре беспокойной Любимовой наскучило и это, и она снова пристала к сопровождающим с просьбой найти ей классное развлечение. Тогда ребята заговорили о капитанской рубке, куда обычно в начале путешествия организовывают экскурсию, что, по рассказам побывавших там знакомых, весьма занимательно. Однако на этом лайнере, возможно, такую познавательную забаву нам и не предоставят.
– Как не предоставят?! – загорелась моя легковоспламеняемая подружка. – За что я деньги заплатила? Хочу!
Никита печально вздохнул:
– Не на всех лайнерах открыт доступ в рубку посторонним. А жаль, мы вот тоже мечтали ее посетить.
– Знаешь, если бы я ждала каждый раз, когда хотела что-то получить, я бы так и осталась вообще с пустыми руками!
Константин поправил очки и с сомнением переспросил:
– Ты что, предлагаешь без спроса вторгнуться во владения капитана?
Завязался легкий спор. Я понимала интерес подруги и так же понимала желание мужчин ей угодить, так как это все-таки они нам навязались, но нарушать принятые порядки и, может быть, даже закон, мне явно не улыбалось. В итоге, пока Руслан, Костя и Никита повели Катьку брать штурмом капитанскую рубку, мы с Максом уединились на шлюпочной палубе, ближе к корме, возле поручней, под открытым небом. Рядом стояли стулья, но сидеть не хотелось. Хотелось, чтобы ветер трепал волосы. Хотелось речной свежести. Хотелось видеть, как вода плещется под боком теплохода. И как в ней играет солнце.
Я в изумлении уставилась в зеркало.
– Прав был Паша, здесь что-то нечисто!
Я медленно выплюнула зубную пасту, прополоскала рот, отложила зубную щетку, умылась, только потом, воззрившись вновь в зеркало, негромко произнесла свои первые за сегодняшний день слова:
– Я, кажется, запирала дверь… Или забыла?
– Знаешь, Юля, когда я хочу поговорить с человеком, какие-то замки и щеколды меня не остановят!
– М-да.
Шел одиннадцатый час, и завтрак мы немного проспали. Я пошла умываться первая, так как Любимова продолжала лениво потягиваться в постели в надежде еще вздремнуть. А теперь она ворвалась в санузел и уселась на крышку унитаза. Не постучала предварительно, не спросила, можно ли войти… Где воспитание у человека? А если бы я была неодета?
Я отвернулась от зеркала, в котором отражалась Любимова, чтобы разглядеть ее без посредников. Каштановые волосы взлохмачены, голубые глаза взирают тревожно и чуть безумно, халатик запахнут наспех, в итоге одна пола выглядывала из-под второй.
– Ты можешь толком сказать? И подоступнее, я по утрам плохо соображаю.
– Я вчера подслушала разговор наших соседей слева.
– Сестер?
– Да нет же, они напротив, через проход. У них трехместный номер. А по нашей стороне два двухместных. Там были два парня.
– О Боже… Макс?
– Что? Я не знаю.
Я вспомнила вчерашний разговор. После официальной части я решила поблагодарить его за сиреневый шарик, за то, что он не побоялся перед всеми выклянчить его у ведущего. Максим удивился, дескать, что такого. Спросил, где мы остановились. Я назвала номер каюты, Макс сказал, что они четверо тоже расположились на нижней палубе. Занимают три каюты. Я только хотела уточнить, он в одиночной живет или с кем-то, да не успела: тамаде вздумалось начать дурацкие, детские, позорящие взрослых интеллигентных людей игры, и мы с подружкой слиняли с палубы.
– Компания Максима, ну… того парня… короче, они четверо занимают здесь три каюты, – решила я пояснить.
– Четвертую мы, пятую сестры, – подытожила подруга.
– Верно, – дешевых кают стандартной планировки было всего пять, как уже говорилось. Две двухместные, одна трех-, две одиночные. Так что выходило, что вся нижняя палуба уже успела познакомиться. То есть не между собой, а с нами. Хотя… Может, и между собой тоже, но у нас на глазах сестры и парни не общались ни разу.
– Значит, это либо твой Макс говорил, либо его дружки. Лучше с ним больше не общайся, оптимизма мне услышанное не внушило.
Я горестно вздохнула, опершись на раковину. Та в ответ на сие издала какой-то безысходный треск, но, несмотря на возникшие опасения, продолжала держать оборону.
– Знаешь, Катя, мне и родителей с их наставлениями хватает. Я бы послала тебя, если бы… – и тут я с унылым видом замолчала.
– Если бы тебе так не везло с мужчинами, – закивала понимающая Катька.
– Именно!
– Вот. Так что слушай меня. Я в людях хорошо разбираюсь. Ничего хорошего это общение не принесет.
– Как и тебе общение с говорящим Владленом, – я думала, что Любимова разозлится, но она прыснула. – Что?
– Извини, но то, как ты произнесла слово «говорящий»… Ну забудь уже эту историю!
– Этих историй уже две! – заспорила я. – И они незабываемы! Меня дважды оскорбили незнакомые люди! Я, видите ли, у них неговорящая!
Вторженец замахал руками:
– Мы не об этом говорить начали! У меня нечто действительно серьезное и странное, – Катька покосилась на стену за моей спиной: она была общей с подозрительной на ее взгляд каютой. Тогда я пустила воду и примостилась к ней на крышку унитаза. Любимова громким шепотом передала мне ночной разговор. – Как? Горгон? – переспросила я.
– Да, я понимаю, что звучит дико, но так оно и было. Добуквенно.
– Умеешь же ты запоминать! Не то что дословно – добуквенно.
Катька уточнила:
– Не я, это все женщины умеют. Так уж мы устроены.
– Но я-то нет.
– А ты и не женщина. Ты какая-то смесь.
– Ну спасибо! – взбунтовалось все мое нутро. – Я что, гермафродит?
– Да нет, мужского в тебе еще меньше. Я имею в виду смесь ребенка и девушки. Но с возрастом все придет.
– Обижаться и спорить сейчас некогда. А то я забуду, что хотела сказать. Видишь ли, я неспроста переспросила про Горгона. Я это уже где-то встречала.
– Да? – Катькины глаза загорелись каким-то то ли адским, то ли солнечным пламенем. Она стиснула мою руку. – Ну! Вспоминай! Это важно!
– Для начала давай чая выпьем. Я ж говорю: я по утрам тугодум.
– Не только по утрам, – обиженно фыркнула Любимова и наконец оставила меня одну.
Нет, она еще и возмущается! А сама сыплет оскорблениями! И врывается без спроса в уборную! Как я ее терплю столько лет?
Негодуя, я вытерлась полотенцем, вышла из помещения и кинулась на поиски пачки чая. Я помню, что мама положила мне его на всякий случай. «Вдруг вы завтрак проспите?» – ну как в воду глядела.
– Что ищешь? – излучая миролюбие, встряла Катька в мои сумбурные действия. Я уже пятый раз переворачивала чемодан, трясла дамскую сумку и заглядывала под кровать. Однако быстро же она отходит!
– Чай.
– Чай? Можем в бар пойти. Не только же спиртное там подают, в самом деле.
– И чего тебя все тянет в этот бар?
Не успела я закончить фразу, как в номер постучали.
– Рум-сервис? – предположила Катя. – Вроде рано. Мы еще на экскурсию не отправились. Могли бы подождать, с уборкой.
– Открой – узнаешь, – пожала я плечами.
– Но я плохо выгляжу! – запоздало спохватилась подруга и предательски скрылась в ванной.
Открывать пришлось мне. Хотя я тоже комплексовала по поводу пижамы, потому распахивать дверь не стала, ограничилась щелочкой.
За порогом стояла молодая девушка в униформе, рядом – железный двухполочный столик на колесиках.
– Вы пропустили завтрак. Я вам его доставила, – лучезарно улыбаясь, словно на свидании с возлюбленным, сообщила она. На столике были две тарелки с омлетом и сосисками и чай. – Через двадцать минут я приду и увезу посуду, – сказала она, вкатывая столик в каюту. – Приятного аппетита.
Я была так шокирована, что промолвила «спасибо», когда ее фигура уже скрылась за дверью. Однако права была подруга, выбирая самый дорогой лайнер. На другом вряд ли бы так заботились о пассажирах.
– Ну, кто там? – выползла причесанная и умытая Любимова из санузла.
– Там наш завтрак. Прошу к столу.
– Ого!
Подруга обрадовалась и накинулась на омлет. Я по утрам есть не люблю и осилила только четверть. Засим мы нарядно оделись, накрасились (Катька – все лицо, я – только губы) и вышли в свет. Вчера нам как-то не удалось обследовать наш четырехпалубный лайнер, но, по рассказам капитана, чего тут только не было: помимо ресторана – еще два бара, музыкальный салон, библиотека, кинотеатр, сауна, парикмахерская, SPA-салон, что-то еще, о чем я забыла… Ну и концертный зал и солярий, где мы уже были.
– Куда отправимся на променад? – спросила я, поднимаясь по лестнице.
Любимова поправила пушистый подол короткого платья и, пожимая плечами, изрекла:
– Может, по палубам прогуляемся?
Миновав лестницу, мы очутились в фойе с ресепшен. Оно было просторным, стойка находилась ближе к выходу, а от лестницы начиналось место для отдыха или ожидания: удобные мягкие белые кресла, стильный журнальный столик из стекла, на котором много экземпляров разных газет и прочей периодики, почти под потолком большой ЖК-телевизор. Я вчера по прибытии не успела толком разглядеть фойе, а теперь пришлось: в мягких креслах восседала компания Макса. Увидев нас, четверо ребят тут же встали, подавшись навстречу. Они что, нас ждали здесь? Но зачем?
Максима я уже описывала, поэтому опишу теперь остальных троих. Здесь мы все были представлены друг другу, поэтому начинаю сразу с имен. Никита был щуплый, невысокий парень с нежным, каким-то даже девичьим лицом. Волосы средней длины были мелированы, так что он казался блондином. Голос его был тоже по-женски высок. В целом, Никита был очень симпатичным, единственное, что его портило, – это на мой взгляд недостаток мужественности. Вот в Максиме, невзирая на красоту лица, брутальности хватало. Так, я опять на него переключилась… Что ж это такое со мной? Другого нам представили как Руслана. У него были черные, аккуратно подстриженные волосы, смуглое лицо, карие глаза. На этом сходство с южанами заканчивалось, черты лица были славянскими. Вот и гадай: то ли русский, то ли нет. Скорее, смесь. Но, как это зачастую бывает, такие смешанные типы внешности являются очень притягательными. Ребенок, находясь в утробе, из абсолютно непохожих наборов хромосом родителей разных национальностей выбирают себе самое лучшее. Вот и Руслан вышел очень даже… красивым. В итоге, только один из четверых новых знакомых из массы ничем не мог выделиться. Долговязый, очкастый, лохматый, тонкогубый. Назван был Костей. Он держался скромно, правда, пару раз произнес несколько таких фраз, по которым сразу можно было навесить на парня ярлык ботаника. Короче, к внешности добавляю, что Константин не только стеснителен, но и умен и эрудирован. Блин, опять соврала! Я сказала, что он не выделяется, но это не так. Ввиду того, что парень неразлучен со своей компанией, он бросается в глаза именно из-за роста, когда все четверо стоят. А вот сидя он как раз абсолютно теряется. Итак, вследствие наличия семидесяти пяти процентов красавчиков в группе молодых людей, она пользуется у дам повышенным интересом. Это было видно по глазам и по общему оживлению всех лиц противоположного пола, которые попадались на пути. Отчего же таким парням нас ждать? С другой стороны, как уже было отмечено, девушек в этом круизе отчего-то меньше, и все так себе, ну разве что Вероника еще более-менее… Но с такими угрюмыми сестрами ей явно не приходится рассчитывать на мужское внимание. А с персоналом ребята по каким-то причинам, наверно, заигрывать не хотели. Остаемся мы с Катькой.
– Что, решили прогуляться? – поздоровавшись и представив своих друзей, сделал предположение Макс.
– В самую точку, – кивнула Катька. – Мы с Юлькой решили прогуляться. Вдвоем. Всего доброго, – и, схватив меня за руку, подруга повела меня прочь.
Но ребята оказались настырными.
– Подождите, – затараторили они, преграждая нам путь. – Мы как раз вчера тут все исследовали, – сказал один.
– Да, и можем устроить вам недорогую экскурсию, – добавил второй.
– Бесплатную! – поправил третий.
Короче, под таким напором мы сдались и разрешили водить себя туда-сюда по палубам и местным достопримечательностям. Что ж, посмотреть действительно было на что. На нашей палубе все было простенько, да и зачем для бедных стараться? А вот оформление других палуб поражало размахом: и уютно, и богато, и стильно. Кругом, куда ни глянь, – позолота, лепнина, большие картины и скульптуры под античность. Качественный паркет прикрывали ковровые дорожки с коротким ворсом. Вдоль стен бесконечные диванчики, кресла и столики, в любой момент пути ты можешь решить, что устал, и, даже не утруждая себя поисками лежбища, просто резко плюхнуться наугад в том же месте, где стоишь, – обязательно утонешь в комфортном кресле. Здесь всегда думают о нуждах и удобствах пассажиров. Все чистенько, но при этом нет урн, сварливых пожилых уборщиц с капризным «Подвиньтесь, вы мне мыть мешаете» и мельтешения обслуживающего персонала – он только там, где он нужен, где он должен быть. Никакого нарушения приватности и желания побыть в окружении элиты, не видя перед глазами лиц рангом пониже. Странно, как пассажиров дешевой палубы вообще сюда пускают на спонтанную экскурсию.
Первой на нашем пути повстречалась сувенирная лавка. Компания, словно в последний день путешествия, тут же кинулась за памятными подарками. Я решила не отставать и тоже купить что-нибудь для родителей и коллег, правда, все было очень дорого, и пришлось тщательно выбирать, чтобы и не совсем пустяк, и не разориться. Остальные, как мне показалось, были менее разборчивыми, впрочем любопытство – не моя фишка, посему я не уследила, кто и что купил, включая мою подругу. Потом парни повели нас по всем палубам, рассказывая, где и что, что было весьма полезным. Иметь представление о наличествующих услугах – хорошо, но еще лучше знать, в каком краю большого теплохода это расположено. Возле входа в сауну сидела приветливая девушка и предлагала всем записаться на процедуру. Максим с гигантским воодушевлением, неясно откуда взявшимся, предложил нам снять целое помещение на шестерых, но поддержки ни с одной стороны не получил. Мы пошли дальше. Возле салона красоты притормозила уже Катерина, но, облизнувшись на цены, вздохнула и надменно поплыла дальше по коридору. К сожалению, не все услуги попадали под inclusive. Прогулка по фешенебельному лайнеру в компании симпатичных молодых людей – это довольно приятное времяпрепровождение, и все же нам хотелось приключений. Парни вняли мольбам новых знакомых и, как истинные джентльмены, стали гадать, как нас развлечь. Константин привел нас на соревнования по шахматам в комнату для игр, соседствующую с тренажерным залом. Но и от шахмат, и от тренажеров находящаяся в образе Любимова наотрез отказалась, заявив, что для беговой дорожки у нее не подходящее платье, а в шахматы она играть умела, но разучилась. Впрочем, в этой же комнате были состязания и по перетягиванию каната, и по настольным теннису и футболу. Для этого длина Катькиного одеяния а-ля Курникова подходила, так что ракетками мы немного поорудовали, удивляясь, как яростные «ах» и «ох» не мешают рефлексирующим шахматистам. Хотя помещение было огромным, и местные каспаровы пребывали за толстой перегородкой. Вскоре беспокойной Любимовой наскучило и это, и она снова пристала к сопровождающим с просьбой найти ей классное развлечение. Тогда ребята заговорили о капитанской рубке, куда обычно в начале путешествия организовывают экскурсию, что, по рассказам побывавших там знакомых, весьма занимательно. Однако на этом лайнере, возможно, такую познавательную забаву нам и не предоставят.
– Как не предоставят?! – загорелась моя легковоспламеняемая подружка. – За что я деньги заплатила? Хочу!
Никита печально вздохнул:
– Не на всех лайнерах открыт доступ в рубку посторонним. А жаль, мы вот тоже мечтали ее посетить.
– Знаешь, если бы я ждала каждый раз, когда хотела что-то получить, я бы так и осталась вообще с пустыми руками!
Константин поправил очки и с сомнением переспросил:
– Ты что, предлагаешь без спроса вторгнуться во владения капитана?
Завязался легкий спор. Я понимала интерес подруги и так же понимала желание мужчин ей угодить, так как это все-таки они нам навязались, но нарушать принятые порядки и, может быть, даже закон, мне явно не улыбалось. В итоге, пока Руслан, Костя и Никита повели Катьку брать штурмом капитанскую рубку, мы с Максом уединились на шлюпочной палубе, ближе к корме, возле поручней, под открытым небом. Рядом стояли стулья, но сидеть не хотелось. Хотелось, чтобы ветер трепал волосы. Хотелось речной свежести. Хотелось видеть, как вода плещется под боком теплохода. И как в ней играет солнце.