Ада смущенно протянула старушке букетик. Она не понимала, о чем та говорит, но стеснялась спросить. Кажется, она угадала, даже слишком.
– Я не специально.
Пани Марта рассмеялась.
– Ты еще прощения попроси! – Старушка вздохнула. – Принеси лучше вазочку с кухни.
Адель резко встала, и вдруг в глазах потемнело. Она быстро схватилась за стол, чтобы не упасть, тряхнула головой, но темнота не пропала.
– Ох, как же я могла, – запричитала Марта. – Садись, девочка!
Ада плюхнулась обратно на диван, тяжело дыша. Комната медленно выходила из темноты, появлялись очертания предметов.
– Что это такое? – хрипло спросила Адель.
– Что-что, – проворчала Марта. – Глупая я, вот что. Да и твоя наставница не умнее.
Она убежала на кухню и вернулась с плиткой шоколада.
– Выдумывать – это прекрасно, но тяжело, – вздохнула Марта. – Тебе кажется, что все происходит само собой, вспышка – и тут же все появилось, но ты сама не чувствуешь, сколько силы на это тратится.
– Из меня выкачали силу? И теперь что мне делать, медитировать?
Старушка тихо рассмеялась.
– Ты была близка к обмороку. – Она протянула Аде шоколадку. – На-ка, поешь. Тебе нужно восполнить силы.
Адель послушно откусила кусочек и почувствовала себя гораздо лучше.
– Возвращаешься потихоньку? – спросила Марта.
Ада кивнула и откусила еще. Старушка довольно кивнула и подлила ей чаю.
– Не переживай, через это проходят почти все. Просто знай, что не стоит особо усердствовать, хорошо?
– Но я не понимаю, – проговорила Ада. – У Лауры все так легко выходило.
– Когда научишься, у тебя тоже легче пойдет, – утешила ее Марта. – Если бы все было так просто, я бы не пекла пироги, а придумывала бы, – усмехнулась она.
– Но Лаура придумывала еду!
Старушка отмахнулась:
– А, пустой выпендреж. Когда я была молодая, тоже любила так делать, чтобы впечатлить новичков. Вот только на создание еды тратишь больше, чем в итоге получаешь из нее.
Некоторое время они молча пили чай. Марта как будто задумалась о чем-то своем, глядя на букет лаванды, а Ада все набиралась смелости, чтобы спросить о том, что ее волновало уже несколько дней.
– Вы думаете, я правда смогу изменять мир? – тихо спросила она, скорее обращаясь к себе.
Марта склонила голову набок и посмотрела на Адель, будто изучая. Наконец сказала:
– Сможешь. Каждый может, если уж на то пошло.
– Каждый?
– Конечно, – фыркнула пани Марта. – И выдумщики, и остальные люди. Первым легче, они уже подозревали, что все не так просто, другим же нужно как-то до этого дойти. Но жить по чужим законам иногда удобнее, тебе не кажется? – Марта задумчиво провела пальцем по ободку кружки. – Даже выдумщики порой отказываются от своих талантов. Иногда слишком страшно, когда все зависит только от тебя. И тогда некоторые уходят… Уходят…
Старушка мотнула головой, прогоняя воспоминания, и улыбнулась Аде.
– Что-то ты меня весь день заставляешь погружаться в прошлое. А почему ты не ешь?
– Не могу больше, спасибо. – Ада решительно отодвинула тарелочку с остатками шоколада. От количества съеденного и сладкого чая глаза начинали слипаться.
– О, да, тебе, девочка, пора домой, – пробормотала пани Марта. – Перезанималась ты сегодня.
– Но я вообще ничего не делала, – сонно ответила Ада.
– Ну как не делала? А кто целое поле выдумал? – покачала головой старушка. – А ну-ка иди домой и отдохни как следует.
Адель с усилием поднялась и пошла в коридор одеваться.
– Только не забывай меня. – Старушка вышла за ней и стояла, прислонившись к косяку, наблюдая за Аделью. – Да рассказывай мне иногда, как там Лаура и ваше обучение, хорошо?
– Обязательно, – заверила ее Ада.
Все-таки Марта волнуется, как будто не доверяет Лауре. Хотя кто бы ей стал доверять с таким обучением, мстительно подумала Адель. Помахала рукой старушке и пошла к себе, наверх. Перед дверью замерла и прислушалась. Вот бы мама уже легла спать, а то ведь опять ругаться будет.
Но в этот раз мать ничего не сказала. Молча открыла дверь и пошла на кухню. Ада задумалась, может быть, она что-то забыла? К брату они идут только через несколько дней, день рождения у мамы летом. Тогда почему она в таком состоянии?
Ада быстро скинула ботинки и пошла вслед за матерью.
Та стояла у окна, прижав тонкие руки к груди, и что-то тихо бормотала себе под нос. Лицо почти полностью было отвернуто от Ады, но на фоне снега на улице было хорошо видно, как сильно осунулись щеки, как выступили скулы, а кожа словно потемнела.
Ада хотела спросить ее, что случилось, но тут поняла, что мать разговаривает по телефону.
– …Сильно хуже. Говорят, увеличили дозу лекарств, теперь он все время спит. Не знаю, правда не знаю! – Ее голос сорвался. Она помолчала, видно слушая собеседника. – Я не хочу ей говорить, Даша только расстроится. Она и так сама не своя последние дни, какая-то возбужденная, постоянно сидит в комнате и учится. Я не хочу, чтобы что-то случилось… и с ней. Я просто… Я не…
Ада почувствовала, как в горле образовался комок. Она быстро сглотнула, но он никуда не делся, а, казалось, только увеличился.
– Мам? – неуверенно позвала она.
Та резко обернулась и испуганно посмотрела на Аду, словно не ожидала ее тут увидеть.
Что-то пробормотала в трубку и бросила ее на подоконник. Села на край стула и жестом указала Аде на соседний.
– Что случилось?
Мать положила руки на стол, сцепила их так, что побелели костяшки пальцев, и сильно вздохнула.
– Марку стало хуже.
– Но все же было хорошо.
– Нет, не было. Просто я думала, зачем тебе об этом знать?
«Может, потому, что он мой брат!» – хотела сказать Ада, но промолчала. Сейчас не время для споров. Она ждала, что скажет мать, но та молчала.
– Насколько хуже?
– Настолько, что ему сильно увеличили дозу лекарств. Так что, думаю, тебе не стоит ехать к нему в пятницу.
– Что?! – не поверила Ада.
Он лежал в больнице уже пять лет, и все это время она навещала его несмотря ни на что, даже простуженная. А теперь из-за какого-то повышения дозы лекарств ей нельзя прийти! Но как так можно, он же не псих, не больной.
– Они сделают ему только хуже! – буркнула Ада.
Комок в горле вырос до чудовищных размеров, и она чувствовала, как он давит, ужасно давит, так что нужные слова никак не выходят наружу.
Мать поднялась. Ее лицо стало еще бледнее, чем обычно. Только сейчас Адель заметила, насколько сильно она изменилась за последнее время.
– Дарья, они же врачи. Им лучше знать, что делать. Ты в этом совершенно не разбираешься, так что не неси чушь. И никаких обсуждений, – добавила она, видя, что Ада хочет возразить. – Я сказала тебе это только для того, чтобы ты знала, почему послезавтра никуда не пойдешь. Иди занимайся.
Она вышла с кухни. Ада сидела неподвижно, только вздрогнула, когда хлопнула, закрываясь, дверь в комнату матери.
– «Ты можешь изменить мир», – горько сказала Ада. – Как же. Я даже не могу заставить мать прислушаться к моему мнению. Хотя бы дать мне высказать его. Изменить мир, ага, уже побежала.
Она поплелась в свою комнату, вытирая рукавом набегающие слезы. Захлопнула ногой дверь и, не снимая тапок, плюхнулась на диван. Потянулась к стене и достала первую попавшуюся картинку.
На ней брат изобразил качели посреди густого сада. Почему-то Ада всегда была уверена, что это именно сад. Хотя ничто об этом не говорило, она чувствовала: не парк, не лес, именно сад с фруктовыми деревьями.
Она прижала картинку к себе, закрыла глаза и тут же провалилась в нее. Легко, как в детстве.
Стояла ранняя осень. Ее почти невозможно было увидеть – деревья все еще были зеленые, а в траве прятались ягоды. Но осень уже витала в воздухе – легкий привкус прелых листьев и умирания. Не запах, лишь его обещание.
– Мы давно с тобой никуда не выбирались, – заметил Марк. – Даже не гуляли нигде. Почему ты не появлялась?
Ада вспыхнула.
– Я появлялась, я появлялась! Мы же с мамой ходим к тебе каждые две недели!
– Ну конечно, – грустно улыбнулся брат. – И я целых полчаса, обдолбанный таблетками, общаюсь с тобой на жизненно важные темы.
– Но я не знаю, как еще, – пробормотала Ада, опуская глаза.
Они дошли до качелей. Марк сел на ближайшие – красные – и с силой оттолкнулся от земли.
– Раньше ты знала! – крикнул он, взмывая в небо. – Раньше ты знала, что, стоит тебе взять картинку и закрыть глаза, мы сможем снова с тобой общаться, как прежде. – Он затормозил ногами и остановился прямо перед Адой. – Что изменилось теперь?
– Я выросла, – сказала Адель, чувствуя, как фальшиво звучат ее слова.
– И ты больше не веришь в сказки, Деда Мороза и в то, что ты можешь изменить мир?
– Откуда ты знаешь про наш разговор с Лаурой?
Марк отклонился назад, запрокинул голову и посмотрел на небо.
– Ну… Может быть, я – плод твоего воображения, и это просто сон. И тогда логично, что я знаю все, что с тобой происходит. Ведь я – это ты.
Ада села на соседние качели, легонько оттолкнулась носком ботинка. Качели пронзительно заскрипели.
– То есть ты ненастоящий? – спросила Адель.
– А это уж тебе решать, сестренка. – Марк снова взмыл в воздух. – В любом случае, мне здесь нравится. А тебе? – Он пронесся мимо нее. – Никому не рассказывай об этом месте, ладно? Пусть будет нашей маленькой тайной. – Он снова резко остановился и спрыгнул. – Ого! Давненько я так не делал, – развернулся к Аде. – Зато здесь ты всегда сможешь найти ответы на любые вопросы.
– Это как?
Марк рассмеялся и протянул Адели руку.
– Пойдем, я покажу.
Он встал за красными качелями и сделал длинный шаг.
– Ра-аз! – Он заговорщицки подмигнул и шагнул еще раз. – Два-а. Три, четыре, пять, шесть.
На «шесть» он остановился и присел на корточки.
– Должно быть, тут. – Он провел руками по земле, скинул опавшие листья, убрал ветки. – А, вот и он! – Марк помахал рукой, в которой был зажат большой серебряный ключ.
– Что это?
Брат прищурился и с сомнением произнес:
– Кажется, это ключ!
– Марк!
Он невинно захлопал глазами.
– А по-твоему?
Ада присмотрелась.
– Очень похож на тот, что я нашла дома.
Марк подошел к ней.
– Ты о чем?
– Лаура говорила – это ключ от Мирграда. Но я не знаю, что это такое.
– Зато я знаю. Это ключ от замка.
– Какого замка?
Марк кинул ключ в листву позади себя.
– Эй, я хотела его рассмотреть! – Ада бросилась к тому месту, куда он упал, пошарила руками по земле, но ключа не нашла. Обернулась к брату. – Зачем ты это сделал?
Марк покачал головой.
– Здесь ты все равно не смогла бы его рассмотреть. Приходи сюда на самом деле, тогда может быть. – Он посмотрел куда-то вдаль и нахмурился. – Не стоит нам тут оставаться. Хотя, конечно, я бы хотел побыть с тобой подольше. – Он подошел к Аде и провел пальцами по ее щеке. – Что бы мама ни говорила, все будет хорошо, да? – Он, сощурившись, смотрел через ее плечо. – И не забывай меня.
– Не буду, только ты не уходи, Марк!
Он снова бросил взгляд вдаль. Ада проследила за его взглядом, и ей показалось, что она заметила среди деревьев темную фигуру.
– Марк!
Порыв ветра поднял сухие листья, закружил их вокруг Адели, принялся ерошить волосы.
– Марк! – звала Ада, пытаясь перекричать шум ветра. Сад таял, исчезали деревья, настороженное лицо брата, даже темная фигура вдалеке, которая так испугала его, тоже растворялась.
– Марк, кто это? – успела спросить Ада. Брат быстро зашевелил губами, но звуков не было слышно.
Адель открыла глаза в своей комнате и с досады стукнула кулаком по стене. Она должна туда вернуться! Вдруг этот темный некто причинил Марку зло? Села на кровати. Голова кружилась, но Ада все-таки встала. Рядом, на полу, лежала картинка с садом, темноволосая девушка на ней смотрела как всегда решительно и сурово. Будто говорила Адели: «Ты должна действовать».
Она вышла и побрела к комнате матери. Нужно было поговорить насчет пятницы.
У матери горел свет, из-за двери было слышно, как она отрывисто говорила.
– Я все понимаю, но они сказали, девочке лучше как можно меньше видеться с ним. Что я могу сделать? – Она порывисто вздохнула. – А она винит меня! Все так изменилось, так изменилось. – Голос ее стал тише, и Адель почти не могла различить слов. Но она продолжала стоять под дверью, прислушивалась к таким знакомым и давно забытым интонациям. Это была мама до того, как ушел отец, когда она была просто мамой, а не надзирателем. Тогда она звала ее Адель и не поучала на каждом шагу, как нужно жить.
Ада помнила очень мало. Когда отец ушел, ей было всего пять, но голос, каким говорила мама до его ухода, она не забыла. А еще ее глаза. Они прежде сияли.
Адель пошла обратно в комнату, забралась с ногами на диван, обхватила колени руками и задумалась. Все изменилось, особенно после того, как пропал Марк. Адель легла на диван и провела кончиками пальцев по картинкам.
– Что с тобой случилось, брат? Что с тобой случилось? Куда же ты исчезал тогда?
Рассвет она встретила с открытыми глазами – уснуть так и не получилось. Несколько раз Ада вставала и подходила к комнате матери, и каждый раз под дверью была видна желтая полоска света: маме тоже не спалось в эту ночь.
Как только встало солнце, Ада подошла к окну, села на край и распахнула створки. Снежинки тут же полетели в комнату вместе с порывом ветра.
Адель перегнулась через подоконник, чтоб посмотреть, проснулась ли пани Марта. Утром старушка всегда распахивала окна и выставляла на улицу кусок пирога и чашку чая. «Для пролетающих мимо», – говорила она. А уж открыть окно – это очень важно, ты посылаешь приветствие дню, а заодно и впускаешь его в свою жизнь. Тогда ничего плохого не случится, просто не сможет произойти.
– Я не специально.
Пани Марта рассмеялась.
– Ты еще прощения попроси! – Старушка вздохнула. – Принеси лучше вазочку с кухни.
Адель резко встала, и вдруг в глазах потемнело. Она быстро схватилась за стол, чтобы не упасть, тряхнула головой, но темнота не пропала.
– Ох, как же я могла, – запричитала Марта. – Садись, девочка!
Ада плюхнулась обратно на диван, тяжело дыша. Комната медленно выходила из темноты, появлялись очертания предметов.
– Что это такое? – хрипло спросила Адель.
– Что-что, – проворчала Марта. – Глупая я, вот что. Да и твоя наставница не умнее.
Она убежала на кухню и вернулась с плиткой шоколада.
– Выдумывать – это прекрасно, но тяжело, – вздохнула Марта. – Тебе кажется, что все происходит само собой, вспышка – и тут же все появилось, но ты сама не чувствуешь, сколько силы на это тратится.
– Из меня выкачали силу? И теперь что мне делать, медитировать?
Старушка тихо рассмеялась.
– Ты была близка к обмороку. – Она протянула Аде шоколадку. – На-ка, поешь. Тебе нужно восполнить силы.
Адель послушно откусила кусочек и почувствовала себя гораздо лучше.
– Возвращаешься потихоньку? – спросила Марта.
Ада кивнула и откусила еще. Старушка довольно кивнула и подлила ей чаю.
– Не переживай, через это проходят почти все. Просто знай, что не стоит особо усердствовать, хорошо?
– Но я не понимаю, – проговорила Ада. – У Лауры все так легко выходило.
– Когда научишься, у тебя тоже легче пойдет, – утешила ее Марта. – Если бы все было так просто, я бы не пекла пироги, а придумывала бы, – усмехнулась она.
– Но Лаура придумывала еду!
Старушка отмахнулась:
– А, пустой выпендреж. Когда я была молодая, тоже любила так делать, чтобы впечатлить новичков. Вот только на создание еды тратишь больше, чем в итоге получаешь из нее.
Некоторое время они молча пили чай. Марта как будто задумалась о чем-то своем, глядя на букет лаванды, а Ада все набиралась смелости, чтобы спросить о том, что ее волновало уже несколько дней.
– Вы думаете, я правда смогу изменять мир? – тихо спросила она, скорее обращаясь к себе.
Марта склонила голову набок и посмотрела на Адель, будто изучая. Наконец сказала:
– Сможешь. Каждый может, если уж на то пошло.
– Каждый?
– Конечно, – фыркнула пани Марта. – И выдумщики, и остальные люди. Первым легче, они уже подозревали, что все не так просто, другим же нужно как-то до этого дойти. Но жить по чужим законам иногда удобнее, тебе не кажется? – Марта задумчиво провела пальцем по ободку кружки. – Даже выдумщики порой отказываются от своих талантов. Иногда слишком страшно, когда все зависит только от тебя. И тогда некоторые уходят… Уходят…
Старушка мотнула головой, прогоняя воспоминания, и улыбнулась Аде.
– Что-то ты меня весь день заставляешь погружаться в прошлое. А почему ты не ешь?
– Не могу больше, спасибо. – Ада решительно отодвинула тарелочку с остатками шоколада. От количества съеденного и сладкого чая глаза начинали слипаться.
– О, да, тебе, девочка, пора домой, – пробормотала пани Марта. – Перезанималась ты сегодня.
– Но я вообще ничего не делала, – сонно ответила Ада.
– Ну как не делала? А кто целое поле выдумал? – покачала головой старушка. – А ну-ка иди домой и отдохни как следует.
Адель с усилием поднялась и пошла в коридор одеваться.
– Только не забывай меня. – Старушка вышла за ней и стояла, прислонившись к косяку, наблюдая за Аделью. – Да рассказывай мне иногда, как там Лаура и ваше обучение, хорошо?
– Обязательно, – заверила ее Ада.
Все-таки Марта волнуется, как будто не доверяет Лауре. Хотя кто бы ей стал доверять с таким обучением, мстительно подумала Адель. Помахала рукой старушке и пошла к себе, наверх. Перед дверью замерла и прислушалась. Вот бы мама уже легла спать, а то ведь опять ругаться будет.
Но в этот раз мать ничего не сказала. Молча открыла дверь и пошла на кухню. Ада задумалась, может быть, она что-то забыла? К брату они идут только через несколько дней, день рождения у мамы летом. Тогда почему она в таком состоянии?
Ада быстро скинула ботинки и пошла вслед за матерью.
Та стояла у окна, прижав тонкие руки к груди, и что-то тихо бормотала себе под нос. Лицо почти полностью было отвернуто от Ады, но на фоне снега на улице было хорошо видно, как сильно осунулись щеки, как выступили скулы, а кожа словно потемнела.
Ада хотела спросить ее, что случилось, но тут поняла, что мать разговаривает по телефону.
– …Сильно хуже. Говорят, увеличили дозу лекарств, теперь он все время спит. Не знаю, правда не знаю! – Ее голос сорвался. Она помолчала, видно слушая собеседника. – Я не хочу ей говорить, Даша только расстроится. Она и так сама не своя последние дни, какая-то возбужденная, постоянно сидит в комнате и учится. Я не хочу, чтобы что-то случилось… и с ней. Я просто… Я не…
Ада почувствовала, как в горле образовался комок. Она быстро сглотнула, но он никуда не делся, а, казалось, только увеличился.
– Мам? – неуверенно позвала она.
Та резко обернулась и испуганно посмотрела на Аду, словно не ожидала ее тут увидеть.
Что-то пробормотала в трубку и бросила ее на подоконник. Села на край стула и жестом указала Аде на соседний.
– Что случилось?
Мать положила руки на стол, сцепила их так, что побелели костяшки пальцев, и сильно вздохнула.
– Марку стало хуже.
– Но все же было хорошо.
– Нет, не было. Просто я думала, зачем тебе об этом знать?
«Может, потому, что он мой брат!» – хотела сказать Ада, но промолчала. Сейчас не время для споров. Она ждала, что скажет мать, но та молчала.
– Насколько хуже?
– Настолько, что ему сильно увеличили дозу лекарств. Так что, думаю, тебе не стоит ехать к нему в пятницу.
– Что?! – не поверила Ада.
Он лежал в больнице уже пять лет, и все это время она навещала его несмотря ни на что, даже простуженная. А теперь из-за какого-то повышения дозы лекарств ей нельзя прийти! Но как так можно, он же не псих, не больной.
– Они сделают ему только хуже! – буркнула Ада.
Комок в горле вырос до чудовищных размеров, и она чувствовала, как он давит, ужасно давит, так что нужные слова никак не выходят наружу.
Мать поднялась. Ее лицо стало еще бледнее, чем обычно. Только сейчас Адель заметила, насколько сильно она изменилась за последнее время.
– Дарья, они же врачи. Им лучше знать, что делать. Ты в этом совершенно не разбираешься, так что не неси чушь. И никаких обсуждений, – добавила она, видя, что Ада хочет возразить. – Я сказала тебе это только для того, чтобы ты знала, почему послезавтра никуда не пойдешь. Иди занимайся.
Она вышла с кухни. Ада сидела неподвижно, только вздрогнула, когда хлопнула, закрываясь, дверь в комнату матери.
– «Ты можешь изменить мир», – горько сказала Ада. – Как же. Я даже не могу заставить мать прислушаться к моему мнению. Хотя бы дать мне высказать его. Изменить мир, ага, уже побежала.
Она поплелась в свою комнату, вытирая рукавом набегающие слезы. Захлопнула ногой дверь и, не снимая тапок, плюхнулась на диван. Потянулась к стене и достала первую попавшуюся картинку.
На ней брат изобразил качели посреди густого сада. Почему-то Ада всегда была уверена, что это именно сад. Хотя ничто об этом не говорило, она чувствовала: не парк, не лес, именно сад с фруктовыми деревьями.
Она прижала картинку к себе, закрыла глаза и тут же провалилась в нее. Легко, как в детстве.
Стояла ранняя осень. Ее почти невозможно было увидеть – деревья все еще были зеленые, а в траве прятались ягоды. Но осень уже витала в воздухе – легкий привкус прелых листьев и умирания. Не запах, лишь его обещание.
– Мы давно с тобой никуда не выбирались, – заметил Марк. – Даже не гуляли нигде. Почему ты не появлялась?
Ада вспыхнула.
– Я появлялась, я появлялась! Мы же с мамой ходим к тебе каждые две недели!
– Ну конечно, – грустно улыбнулся брат. – И я целых полчаса, обдолбанный таблетками, общаюсь с тобой на жизненно важные темы.
– Но я не знаю, как еще, – пробормотала Ада, опуская глаза.
Они дошли до качелей. Марк сел на ближайшие – красные – и с силой оттолкнулся от земли.
– Раньше ты знала! – крикнул он, взмывая в небо. – Раньше ты знала, что, стоит тебе взять картинку и закрыть глаза, мы сможем снова с тобой общаться, как прежде. – Он затормозил ногами и остановился прямо перед Адой. – Что изменилось теперь?
– Я выросла, – сказала Адель, чувствуя, как фальшиво звучат ее слова.
– И ты больше не веришь в сказки, Деда Мороза и в то, что ты можешь изменить мир?
– Откуда ты знаешь про наш разговор с Лаурой?
Марк отклонился назад, запрокинул голову и посмотрел на небо.
– Ну… Может быть, я – плод твоего воображения, и это просто сон. И тогда логично, что я знаю все, что с тобой происходит. Ведь я – это ты.
Ада села на соседние качели, легонько оттолкнулась носком ботинка. Качели пронзительно заскрипели.
– То есть ты ненастоящий? – спросила Адель.
– А это уж тебе решать, сестренка. – Марк снова взмыл в воздух. – В любом случае, мне здесь нравится. А тебе? – Он пронесся мимо нее. – Никому не рассказывай об этом месте, ладно? Пусть будет нашей маленькой тайной. – Он снова резко остановился и спрыгнул. – Ого! Давненько я так не делал, – развернулся к Аде. – Зато здесь ты всегда сможешь найти ответы на любые вопросы.
– Это как?
Марк рассмеялся и протянул Адели руку.
– Пойдем, я покажу.
Он встал за красными качелями и сделал длинный шаг.
– Ра-аз! – Он заговорщицки подмигнул и шагнул еще раз. – Два-а. Три, четыре, пять, шесть.
На «шесть» он остановился и присел на корточки.
– Должно быть, тут. – Он провел руками по земле, скинул опавшие листья, убрал ветки. – А, вот и он! – Марк помахал рукой, в которой был зажат большой серебряный ключ.
– Что это?
Брат прищурился и с сомнением произнес:
– Кажется, это ключ!
– Марк!
Он невинно захлопал глазами.
– А по-твоему?
Ада присмотрелась.
– Очень похож на тот, что я нашла дома.
Марк подошел к ней.
– Ты о чем?
– Лаура говорила – это ключ от Мирграда. Но я не знаю, что это такое.
– Зато я знаю. Это ключ от замка.
– Какого замка?
Марк кинул ключ в листву позади себя.
– Эй, я хотела его рассмотреть! – Ада бросилась к тому месту, куда он упал, пошарила руками по земле, но ключа не нашла. Обернулась к брату. – Зачем ты это сделал?
Марк покачал головой.
– Здесь ты все равно не смогла бы его рассмотреть. Приходи сюда на самом деле, тогда может быть. – Он посмотрел куда-то вдаль и нахмурился. – Не стоит нам тут оставаться. Хотя, конечно, я бы хотел побыть с тобой подольше. – Он подошел к Аде и провел пальцами по ее щеке. – Что бы мама ни говорила, все будет хорошо, да? – Он, сощурившись, смотрел через ее плечо. – И не забывай меня.
– Не буду, только ты не уходи, Марк!
Он снова бросил взгляд вдаль. Ада проследила за его взглядом, и ей показалось, что она заметила среди деревьев темную фигуру.
– Марк!
Порыв ветра поднял сухие листья, закружил их вокруг Адели, принялся ерошить волосы.
– Марк! – звала Ада, пытаясь перекричать шум ветра. Сад таял, исчезали деревья, настороженное лицо брата, даже темная фигура вдалеке, которая так испугала его, тоже растворялась.
– Марк, кто это? – успела спросить Ада. Брат быстро зашевелил губами, но звуков не было слышно.
Адель открыла глаза в своей комнате и с досады стукнула кулаком по стене. Она должна туда вернуться! Вдруг этот темный некто причинил Марку зло? Села на кровати. Голова кружилась, но Ада все-таки встала. Рядом, на полу, лежала картинка с садом, темноволосая девушка на ней смотрела как всегда решительно и сурово. Будто говорила Адели: «Ты должна действовать».
Она вышла и побрела к комнате матери. Нужно было поговорить насчет пятницы.
У матери горел свет, из-за двери было слышно, как она отрывисто говорила.
– Я все понимаю, но они сказали, девочке лучше как можно меньше видеться с ним. Что я могу сделать? – Она порывисто вздохнула. – А она винит меня! Все так изменилось, так изменилось. – Голос ее стал тише, и Адель почти не могла различить слов. Но она продолжала стоять под дверью, прислушивалась к таким знакомым и давно забытым интонациям. Это была мама до того, как ушел отец, когда она была просто мамой, а не надзирателем. Тогда она звала ее Адель и не поучала на каждом шагу, как нужно жить.
Ада помнила очень мало. Когда отец ушел, ей было всего пять, но голос, каким говорила мама до его ухода, она не забыла. А еще ее глаза. Они прежде сияли.
Адель пошла обратно в комнату, забралась с ногами на диван, обхватила колени руками и задумалась. Все изменилось, особенно после того, как пропал Марк. Адель легла на диван и провела кончиками пальцев по картинкам.
– Что с тобой случилось, брат? Что с тобой случилось? Куда же ты исчезал тогда?
Рассвет она встретила с открытыми глазами – уснуть так и не получилось. Несколько раз Ада вставала и подходила к комнате матери, и каждый раз под дверью была видна желтая полоска света: маме тоже не спалось в эту ночь.
Как только встало солнце, Ада подошла к окну, села на край и распахнула створки. Снежинки тут же полетели в комнату вместе с порывом ветра.
Адель перегнулась через подоконник, чтоб посмотреть, проснулась ли пани Марта. Утром старушка всегда распахивала окна и выставляла на улицу кусок пирога и чашку чая. «Для пролетающих мимо», – говорила она. А уж открыть окно – это очень важно, ты посылаешь приветствие дню, а заодно и впускаешь его в свою жизнь. Тогда ничего плохого не случится, просто не сможет произойти.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента