Она огляделась по сторонам. Отправления автобуса ждали несколько семейных пар с детьми, три или четыре романтические парочки, несколько девиц поодиночке и парами, одна разношерстная компания и двое одиноких мужчин. Один, помоложе, походил на официанта в неуместных здесь черных брюках со стрелкой, белой рубашке и жилете с атласной спиной, второй – весьма в летах, вполне респектабельный и с хорошими манерами. Оба находились в приподнятом настроении, шутили с дамами, курили с мужчинами, но на Ларису внимания не обращали. Ей больше понравился тот, что постарше, но, в общем, на роль волшебного принца не подходил ни тот ни другой. Улыбчивая девушка-гид, отнюдь не блестяще говорившая по-русски, пригласила всех в автобус, смешно коверкая фамилии, устроила перекличку.
Отель «Папиллон-зюгма» был вторым на пути следования, вместе с Ларисой здесь вышли пожилые супруги, две девушки и… молодой человек в наряде официанта. Все. Что ж… Не Ивар Калныньш. Размечталась! Долго он еще будет продолжать эту клоунаду? От разочарования Лариса снова разозлилась: «Штирлиц на мою голову! Ну тогда я сама, я не гордая».
– Здравствуйте! – Она подошла к молодому человеку. – Вам не кажется, что нам пора познакомиться? Я – Лариса.
– Очень приятно, Павел. Я еще в аэропорту, когда прилетели, хотел к вам подойти, да все как-то… – Новый знакомый оторвался от анкеты, которую надо было заполнить. – Черт, вы английскими буквами умеете писать? Я, честно говоря, не очень.
Лариса взяла бланк и карандаш, Павел раскрыл свой паспорт на нужной страничке и пододвинул к ней.
«Умно, – оценила маневр Лариса. – Теперь мы знакомы по-настоящему. Что дальше?»
Павел проводил Ларису до дверей ее номера. Они договорились встретиться за ужином, Павел пообещал за ней зайти в семь часов. Его номер располагался напротив.
Лариса с изумлением обошла свои владения – роскошные двухкомнатные апартаменты с двумя балконами (один выходил на море, другой – на сосновый лес), двумя телевизорами и джакузи. Огромная кровать, зеркала, приглушенный свет торшеров и бра. В ванной комнате висел белый махровый халат, на полу стояли белые тапочки. Нет, Лариса примерно представляла, что такая роскошь бывает на свете, но себя к этим обстоятельствам никогда не примеряла. Окончательно ошалеть от восторга мешало беспокойство: почему Павел так странно встретил ее? Не хотел заводить разговор на людях? Или не желает ей навязываться? А может, она ему просто не понравилась при ближайшем рассмотрении? Кстати, он ей тоже не очень понравился. Явно не обременен интеллектом, шустрый, но какой-то провинциальный. То, как все было обставлено до их пор, позволяло Ларисе представлять мужчину старше себя, умного, сдержанного, решительного, привыкшего получать все. «Если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца», – именно эта гадкая песенка привязалась к Ларисе, когда она осваивала джакузи, распаковывала вещи и приводила себя в порядок. Поскольку Лариса знала только эту строчку, то, спев ее раз сорок, она развеселилась. В конце концов, поступил он как настоящий герой ее романа, а внешность обманчива. Да и это не худший из возможных вариантов. К тому же к ужину он наверняка переоденется. И ее задача – выглядеть на все сто.
Ровно в семь часов раздался стук в дверь. За порогом стоял улыбающийся Павел в том же странном одеянии, правда, рубашка была свежей, а брюки – отглажены. Уж не привез ли он с собой утюг? Впрочем, у богатых свои причуды.
– Вы пунктуальны, – стараясь скрыть разочарование, улыбнулась Лариса. – Я готова, идемте.
В ресторане играла тихая музыка, народу было немного, в основном немцы пенсионного возраста – они проводят здесь всю зиму: тепло, недорого, чисто, прислуга, бассейн и зимний сад. Чего еще желать на старости лет? Лариса и Павел нашли свободный столик в углу. Официант разлил в бокалы красное вино.
– Ну, за знакомство! – Павел опустошил бокал, с восхищением огляделся по сторонам. – Здорово здесь, правда? Я ведь первый раз за границей. Все работа-работа-работа, с утра до ночи, устал как собака.
– А кем вы работаете?
– Давай на «ты», ладно? Нам ведь тут три дня жить да Новый год встречать, что выкать-то? Завод у нас. Трубопрокатный. А ты?
– А я корректор в издательстве. Ты же знаешь.
– Корректор… А может, ты супермодель по совместительству? Я тебя сразу выделил из всех. Все-таки мне ужасно повезло, что мы с тобой встретились. Я вообще собирался тут один бродить, по сторонам глазеть. Поел-выпил. Может, искупался бы, наши купаются, говорят. А что, водки махнуть – и запросто. Завтра искупаюсь. Нет, о таком Новом годе можно только мечтать – лето, море, ресторан и красивая девушка! И платить ни за что не надо – уплачено! Давай потом на море пойдем, а?
«Он славный, – кивая и улыбаясь, уговаривала себя Лариса. – Да, манеры у него не очень. А что жизнерадостный через край, так я и сама бы повизгивала от счастья, окажись тут не при столь странных обстоятельствах».
– Павел, а зачем ты в агентство пришел? Ведь можно же и так найти.
– Нет, у меня принцип – работать только с профессионалами. Будет к кому претензии предъявить, если что.
– Какие претензии?
– Нет, ну, это я так сказал. Все отлично, просто супер! Давай выпьем за тебя!
– Спасибо тебе! Мне здесь тоже очень нравится. Я никогда в жизни не бывала зимой на море. Смотри – у нас минус двадцать, у них – плюс. Четыре часа полета и сорок градусов разница. Просто чудо.
– Лариса, а почему ты одна приехала?
– Что ж мне, маму с собой тащить?
– У таких красивых женщин, как ты, всегда есть мужья, любовники, приятели, компании всякие. А ты вот тут со мной. То есть я, конечно, счастлив, но…
– Хочешь спросить, есть ли у меня кто-то. Нет. Сейчас нет. Я всегда мечтала, чтобы было серьезно. Но не получалось до сих пор.
– А у меня знаешь мечта какая? Съездить за границу – это уже есть. А еще заработать миллион. Долларов, миллиона рублей ни на что не хватит. Чтобы свой дом. Жена красивая, вот как ты. И дети. Мальчик и девочка обязательно. Муж чтобы деньги зарабатывал, а жена не работала, бегала бы себе по парикмахерским, детей бы по всяким кружкам водила. Ей, конечно, машина своя нужна. А в городе с гаражами проблема. Поэтому надо коттедж на окраине, видел я такие. Но это для семьи, одному не надо. Я ведь сам деревенский. По хозяйству все могу, ну, кроме огорода, – это я только поливать. Или жене садовника нанять.
– Лучше домработницу.
– Да. Чтобы жена всегда дома была, красивая и не уставшая. А то у меня мать на своем хлебозаводе наломается, а дома еще корова, свиньи, куры. Руки у нее теперь болят, никакие врачи не помогают, изработалась, говорят. Я ее уж и на курорт возил, и грязи всякие – нет. Даже в город переезжать не хочет. Хорошо хоть корову больше не держит, говорю ей: мать, я тебя что, не прокормлю?
– Заметно, что ты деревенский.
– Это одет я так? Мне сказали – классика, не ошибешься, мало ли какая там погода, да еще и Новый год. Нет, я пиджак привез, завтра надену.
– Нет, просто руки у тебя… рабочие.
– А что? Я любую машину без всякого сервиса могу, батя у меня механик – во!
Скованность, испортившая первые минуты, исчезла. То ли вино тому причиной, то ли обстановка, то ли просто понравился Ларисе этот парень. Нормальный, простой и не дурак. И мать любит. То, что одет он ни к селу ни к городу, так это даже и к лучшему. Если мужчина плохо одет, это означает лишь то, что никто его гардеробом не занимается, за галстуками-носочками, чтобы все в тон, не следит. Конечно, это обязанность жены. Лариса это делать умеет. Она разбирается и в моде, и в правилах хорошего тона. А Павел, судя по обстоятельствам их знакомства, не жмот, просто руки не доходят или подсказать некому.
Павел закурил. Лариса решила отправить эсэмэску маме, она наверняка там сходит с ума. Маму надо успокоить: «Все в порядке. Павел очень славный. Целую».
Потом они пошли на море. Огромное и страшноватое, оно жило в темноте своей жизнью, сдержанно рокотали волны, ветер трепал фонарь на пирсе. Очень захотелось обратно, к свету и теплу, в уют цивилизации. Но Павел обнял ее за плечи – ненавязчиво, только чтобы согреть, и они простояли так минут пять, затем Лариса все-таки запросилась домой. В баре выпили по коктейлю. И она вдруг страшно захотела спать. Усталость навалилась как снежный ком, и сопротивляться не было сил. Павел проводил ее до дверей номера. Поцеловал не то в щеку, не то в уголок губ, но в конце коридора появилась мужская фигура, они отпрянули друг от друга, как нашкодившие школьники, рассмеялись.
– Если я сейчас не усну, то умру у порога, – пожаловалась Лариса.
– Намек понял! Кругом – шагом марш! – скомандовал сам себе Павел и, шутовски печатая шаг, отправился восвояси.
Лариса, войдя в номер, упала на кровать, скинув только туфли. Так счастливо и блаженно она давно не уставала. И давно не спала так сладко, как в эту ночь.
В шесть утра ее разбудил крик муэдзина из далекой мечети. Она вскочила, прошлепала к окну, отодвинув штору, убедилась, что вчерашняя сказка не исчезла, сосны и море на месте, – и бухнулась обратно в кровать с твердым намерением спать до последней возможности. Это мечту Лариса лелеяла давно, а перед Новым годом, как всегда, валом шли халтуры, надо было подбирать всякие «хвосты», и работала она без выходных. Поэтому проснулась без десяти двенадцать и еще час лежала в кровати, с наслаждением бездельничая и играя телевизионным пультом. Лариса с какой-то щенячьей радостью предвкушала начало чудесного дня и оттягивала это удовольствие. Ей давно не было так хорошо, спокойно и комфортно. И этим она обязана Павлу. «Сегодняшняя ночь будет необыкновенной и сказочной», – подумала Лариса, и эта мысль наконец подняла ее с постели.
Ей немедленно захотелось увидеть море. Море – это ведь тоже чудо из детства, оно, радостно переливавшееся зеленым и бирюзовым до самого горизонта, было так созвучно ее настроению, что Лариса решила отправиться на пляж немедленно, тем более что завтрак она все равно проспала, а до обеда оставалось полтора часа. Открыв дверь, Лариса едва не споткнулась о стоявший у порога поднос. На нем были булочки, сыр, йогурт, вазочка с мюсли, апельсиновый сок. И записка: «Я не знаю, что едят утром принцессы, может, это подойдет? Жду на пляже! Павел». Лариса, стоя на пороге, выпила сок и, прихватив с собой булочку и сыр, отправилась на пляж. Она была счастлива. Завтрак почти в постель ей никогда не приносили.
Царило лето, пальмы были зелеными, розы – розовыми, небо – синим, море – зеленым. Все как положено, но если вспомнить, что сейчас декабрь и еще вчера она пробиралась на работу по снежным тоннелям, то картина получалась совершенно неправдоподобной. Павел грелся на лежаке, прикрыв лицо полотенцем. Прежде чем подойти, Лариса оценила его фигуру. В общем, не бодибилдер, но все на месте, а если добавится загар, то будет совсем неплохо. Лежак по соседству был занят для нее – на нем лежали все те же официантские брюки Павла. Лариса тихонько потянула их к себе. Павел мгновенно проснулся.
– Ну ты и горазда дрыхнуть!
– Спасибо тебе! Только зачем ты мюсли принес, их же надо молоком заливать, а молока нет.
– Что я принес?
– Ну мюсли, хлопья такие, с изюмом, орешками. В вазочке.
– А я думаю, что за гадость? Но все немцы набирали, и я тебе взял. Про молоко недосмотрел. Извините, ваше величество!
Они болтали, будто были знакомы сто лет. Гуляли у моря, рассказывая анекдоты и смеясь всякой чепухе, которую Лариса иногда записывала на работе и по случаю вспоминала. Анекдоты всегда вылетали у нее из головы, а вот перлы авторов застревали намертво. Да такое и не скоро забудешь: «В черный день и в любую погоду, чтоб раскрасить обычную серь – не губите, жалейте природу! На нее вся надежда теперь». Или вот: «Сцепивши зубы, скулы аж хрустели, перед глазами искры и круги, покойник нес бесчувственное тело, как привиденье в саване пурги». Павел хохотал, хотя Лариса и заподозрила, что он не вполне разделил ее филологическое ликование. Просто настроение у него было отменное.
Потом они плавали в бассейне, играли в настольный теннис, заказывали в баре коктейли и кофе, опять сидели на берегу, любуясь закатом. Вечер подкрался незаметно. По согласованию с Павлом Лариса надела не черное платье, а подаренный Катериной топик – им обоим хотелось хихикать и дурачиться. К тому же Павел решил пиджак не надевать, а к ее вечернему платью требовался мужчина, более тщательно одетый. Новогодняя вечеринка их разочаровала: теснота, громкая музыка, сигаретный дым, разноязыкий шум старающихся докричаться друг до друга людей, взмокшие от суеты официанты.
– Давай сбежим отсюда, а? – предложил Павел. – Возьмем шампанское и пойдем встречать Новый год сами по себе. Я с тобой хочу его встретить, а эти все нам по барабану.
И за четверть часа до двенадцати по-русски – а было еще по-турецки и по-немецки – они с бокалами в руках отправились к Ларисе в номер. Включили Первый канал, с неподдельным интересом, который россияне проявляют к официозу лишь раз в году, выслушали речь главы государства (над Кремлем падал крупный, будто бутафорский снег), выпили шампанское. Павел пересел к Ларисе поближе, поцеловал волосы, освободил от тяжелых блестящих прядей ухо, шепча что-то глупое и нежное… И тут, как всегда не вовремя, зазвонил сотовый.
– Паша, погоди, я его выключу, а то не дадут покоя, будут поздравлять, – мягким движением высвободилась Лариса.
Он ласково попытался удержать, обняв сзади, нежно водил губами по шее. На экране телефона горели буковки сообщения: «Лариса, поздравляю вас с Новым годом! Льщу себя надеждой, что мой подарок вас порадовал и вы хорошо отдохнете. До встречи!» Номер не определялся. Лариса отшатнулась. Она стояла с телефоном в руке и смотрела на Павла глазами размером вдвое больше обычного. Это не он! Не ее таинственный незнакомец!
О боже! Она второй день навязывается ему в подружки, кокетничает, старается понравиться, едва в постель не затащила, а ему что, он и рад. Мужик приехал один, собирался поскучать, а тут ему на шею такая фифа! Идиотка! Но он же сам сказал про агентство.
– Паша, послушай… нет… зачем ты мне сказал, что в агентство обращался?
– А где мне путевку-то покупать? Не на оптовом же рынке. Да что с тобой?
Так. Он имел в виду туристическое агентство, а она, дура, хитро все так расспросила. Сама себе лапши на уши навесила – про золотые ручки, и про дом с прислугой, и про деток, и про мамочку. Мысли в голове путались, Лариса лихорадочно соображала, как ей немедленно отделаться от Павла. Может, раз в жизни поступить, как Катерина? Та всегда безмятежно ляпала, как оно есть на самом деле, и это всегда сходило ей с рук. Идиотство, конечно, полное, но другого выхода нет, иначе Павел сразу не уйдет, а Ларисе хотелось избавиться от всего этого немедленно.
– Паша, три дня назад мне кто-то положил в почтовый ящик конверт, а в нем путевка и авиабилеты. И ни записки, ни полслова. Я думала, что мы познакомимся здесь, и решила, что он – это ты. Что он хочет красиво со мной познакомиться. А кроме тебя, в автобусе никого не было, я и подумала… Но раз ты – не он… Извини…
– Вот это да! Смотри, как бывает. Надо же! Просто так вот взял и прислал? Везет вам, бабам. Сунул ручку в почтовый ящик, а там – нате вам, подарочек от неизвестного. Я за свою три года без отпуска горбатился. Да и то на зарплату третьего зама не разбежишься. На жизнь в нашем занюханном Качканаре хватит, а вот на ваш Екатеринбург уж нет, не говоря уж о загранице. Устал как собака. Начальство мне и подарило три дня, чтобы я отдохнул и после Нового года на людей не кидался. А я-то губу раскатал: надо же, классная девчонка, и без всяких там фортелей. А оно, оказывается, все оплачено, «олл инклюзив», как в буклете написано… Слушай, а если б он не позвонил вовремя и ты бы со мной переспала – он у тебя вычел бы из зарплаты или как?
Лариса слушала Павла отстраненно, на нее будто столбняк напал. Если бы это происходило в сериале, то она по законам жанра должна надавать ему пощечин с криком: «Хуан-Карлос, ты не смеешь так говорить обо мне!!!» Но в жизни все сложнее, и ударить человека по лицу Лариса никогда не смогла бы. К тому же Павел прав, она с ним совершенно согласна. Если бы она не решила, что Павел – именно тот человек, который заплатил за ее поездку, она никогда не стала бы заводить с ним знакомство, оно завершилось бы на стадии мятых черных брюк и пустой болтовни. А за тыщу баксов – так, кажется, насчитала секретарша Юля – Лариса легко оправдала для себя и плохие манеры, и дурацкий вид, да что там – с успехом сделала из него героя своего бурно начавшегося романа. Как говорится, это надо же так любить деньги…
Неправда! Дело не в деньгах. Она очень хотела поверить в то, что достойна любви, ждала чуда, не поездки этой злосчастной, а лишь любви, ощущения избранности и единственности, что была готова придумать и свою любовь к этому человеку. А то, что он решил именно так красиво и ошеломляюще начать их роман, подкупило бы любую женщину. Но почему он оставил ее тут одну, заставил кидаться на шею первому встречному? Устроил весь этот спектакль? Уже второй раз за последние два дня она выслушивает гадости от мужчин, будто занимается черт знает чем. Только черт, похоже, и знает, чем она занимается в этом отеле и в номере в данный момент.
Павел сидел молча. Смотрел на Ларису. Кажется, он ее пожалел. Этого еще не хватало. Пока он орал, она держалась. Теперь на глаза навернулись слезы. И спасительная злость не приходила. Да и на кого злиться?
– То есть ты его не видела?
– Нет.
– А как зовут – имя, фамилия?
– Говорю же, ничего не знаю. Мне все сваха из бюро знакомств принесла. Сказала, чтобы ехала и не выпендривалась, раз уж счастье мне выпало.
– На кой тебе сваха? Ты такая… ты красивая. У тебя что, никого нет?
– Почему же? Даже два любовника. Один приезжает три раза в неделю, другой раз в месяц по настроению. Хотя этот уже и не любовник, а… друг. А с тем я поссорилась. Один принципиально женат, другой – принципиальный холостяк. Понимаешь, мне почти тридцать лет. И я хочу замуж. Это стыдно? Или всем положено, а мне – нет?
– Так выходи замуж.
– Ты не понял? Мне не-за-ко-го вы-хо-дить за-муж!
– Выходи за меня. Я серьезно.
– Ага. Ты переедешь из своего Качканара ко мне, будешь работать автослесарем, и мы будем жить в моей однокомнатной квартире припеваючи. У тебя хоть образование есть?
– Да это-то тут при чем? Тебе деньги нужны, диплом или муж?
– Муж! Нормальный мужик, самостоятельный, с деньгами и с дипломом, чтоб перед подругами не стыдно! И чтобы он меня любил! И я его любила! Ясно?
– А без диплома вам прямо не любовь?
– Пойми, это же разный культурный уровень. Вот я тебе стихи читала, ты смеялся, а ведь не сообразил, в чем дело.
– Слушай сюда: не хочешь ты ни за какой замуж. Потому что если любовь, то плевать, слесарь он или директор, а если замуж – так надо, чтобы не пил и руки чтобы росли не из… ну, в общем, на месте были. Я по всем статьям подхожу. Ну что, выходишь за меня замуж? Вот видишь…
– Неужели тебе безразлично, кто у тебя жена – продавец овощей в ларьке или кандидат наук? Честно.
– Честно? Все равно. Если я ее люблю, то безразлично.
– Потому что для мужчины семья – это полдела. Есть еще работа, карьера. А для женщины – это все.
– Ой, не смеши меня. Ты не замуж хочешь, а просто раз – и в дамки. Чтобы все проблемы по жизни решить. Деньги, жилье, машина, квартира, слава, почет, уважение. Ах да, еще и любовь. Я ничего не забыл? Он тебе все это приносит вместе со штампиком в паспорте, а ты – ам, и съела!
– Да какое право ты имеешь читать мне нотации? – возмутилась Лариса.
– Ладно тебе. Не волнуйся, уже ухожу. Мне чужого не надо. Паршивенькая получилась новогодняя ночка. Вот уж на что не рассчитывал.
Павел ушел. Дверь мягко захлопнулась, и стало оглушительно тихо – народ отрывался в ресторане и барах. Лариса вышла на балкон, здесь музыка стала слышнее, добавились смех и голоса. Да, вечер перестал быть томным. Особенно обидно было то, что Павел просто и четко сформулировал то, в чем Лариса и себе самой-то не признавалась. Всякой откровенности есть предел, дальше она превращается в цинизм, а циничной себя Лариса не считала. Просто она верила в такую возможность. Верить в чудеса – это ведь не цинизм? Интересно, а этот самый таинственный незнакомец тоже здесь, в отеле, он так вовремя прислал поздравление, будто следил за ними. Или его тут нет, раз он до сих пор не пожелал познакомиться лично, позволив ей весь день провести с Павлом? Голова шла кругом от глупых и риторических вопросов. По телевизору натужно юморили, спать не хотелось, сидеть на балконе было холодно. Лариса вспомнила про глянцевый журнал, который купила в аэропорту.
Четыреста десять глянцевых страниц тянули примерно на полкило и обещали как минимум пару часов занимательного чтения. Вообще-то дамские журналы, утеху Эллочки-людоедки, Лариса не жаловала. Во-первых, дорого. А во-вторых, по долгу службы ей приходилось читать столько дури, что дополнительную нагрузку она бы не потянула. Но здесь случай был исключительный, и Лариса с преувеличенным вниманием углубилась в лабиринты дамской психологии, заполошно мечущейся между двумя жизненно важными проблемами: как заставить его жениться на тебе и как от него потом отвязаться. Так… Женщина на грани нервного срыва… Стойкий эффект влажных губ… Как не убить его словом на первом свидании… Антицеллюлитное средство с дренажным эффектом… Дневник бедной Лизы, которая любит женатого… Муж: человек или миф… Твоя секс-машина… Две истории любви в одном флаконе… Многогранное ультраосветляющее окрашивание в один этап… Сорок пять мужских секс-грез… Так, это уже интересно. Грезы отсчитывались в обратном порядке, и на номере двенадцатом («Она – негритянка. Моя ладонь гладит ее черную кожу, и я вновь и вновь наполняюсь желанием…») Лариса почувствовала, что засыпает, причем немедленно. Спасибо журналу – она спала крепко и безмятежно, ей снилась прелестная блондинка в розовом пеньюаре, она очень страдала от своего целлюлита и всем отравляла жизнь. Блондинка походила на Ларису, хотя у нее самой волосы были темные и никакого целлюлита в помине…
Утром Лариса специально отправилась на завтрак к закрытию ресторана, чтобы не встречаться с Павлом. Загорать решила на пляже соседнего отеля. Вечером случилось маленькое происшествие: в коридоре возле своей двери она обнаружила мужской кошелек с изрядной суммой денег. Поколебавшись (как бы чего не вышло), Лариса положила его на место, но из номера все же позвонила на ресепшн – немедленно явился служащий отеля и забрал находку. Оставшиеся до отъезда дни не были отмечены даже столь ничтожными событиями. Больше всего Лариса боялась столкнуться с Павлом, только потом поняв свою глупость: ехать в аэропорт им предстояло в одном автобусе. Но Павел к ней не подошел, лишь равнодушно кивнул издали. В самолете они сидели в разных концах салона, но уже дома, в аэропорту, она успела поймать его внимательный взгляд и быстро отвернулась. За ней опять приехал тот самый таксист, и снова все было оплачено, но на сей раз с ним ехала совсем другая Лариса – погасшая и уставшая. Неожиданно наступила оттепель, и теперь вместо сказочного снега в стекла автомобиля летела мокрая грязь из-под колес встречных машин.
Дома было пусто и тихо. Ни Шкирки, ни кошки, остальное все точно так же, как было, когда Лариса бесшумно закрыла дверь, отправляясь в новую жизнь. Опять вечер, телевизор, плед. Елка – глупое пластмассовое сооружение с раздражающе яркими огнями гирлянды. Неуютно приткнувшись на краешке дивана, Лариса подумала, что ее любовно обставленная квартира с головой выдает унылое положение хозяйки – старой девы. Большие цветы в дорогих напольных горшках, стеклянный журнальный столик с изящной вазочкой и композицией из трав, множество привезенных из поездок милых и совершенно ненужных безделушек – ракушки, статуэтки, рамочки для фотографий, куколки… Ежу понятно, что в этом маленьком дамском мирке нет и не было никогда мужчины, и ребенка нет, и жизни тоже никакой не наблюдается, потому что если бы здесь жила семья, все эти финтифлюшки давно бы раскурочили, перебили и свалили в кучу в кладовке. Не квартира, а музей памятных безделушек, в котором и она сама не живет, а ест, спит, смотрит телевизор. От этих мыслей Лариса затосковала еще сильнее, заболела голова. Что с ней произошло? И произошло ли что-нибудь? Может, все это – плод бурной фантазии? На сей раз – никаких материальных свидетельств, которые можно поставить на полочку в дополнение к имеющимся. Даже фотографий не осталось. Лишь странное ощущение, что ее обманули. И проделали так тонко, что обижаться не на что. Пригласили-свозили-заплатили, не обманули и не побеспокоили, даже о такси позаботились. Пять дней отдохнула, как королева. Отчего же так гадко на душе? Наверное, она сделала что-то не так, чем-то его разочаровала.
Отель «Папиллон-зюгма» был вторым на пути следования, вместе с Ларисой здесь вышли пожилые супруги, две девушки и… молодой человек в наряде официанта. Все. Что ж… Не Ивар Калныньш. Размечталась! Долго он еще будет продолжать эту клоунаду? От разочарования Лариса снова разозлилась: «Штирлиц на мою голову! Ну тогда я сама, я не гордая».
– Здравствуйте! – Она подошла к молодому человеку. – Вам не кажется, что нам пора познакомиться? Я – Лариса.
– Очень приятно, Павел. Я еще в аэропорту, когда прилетели, хотел к вам подойти, да все как-то… – Новый знакомый оторвался от анкеты, которую надо было заполнить. – Черт, вы английскими буквами умеете писать? Я, честно говоря, не очень.
Лариса взяла бланк и карандаш, Павел раскрыл свой паспорт на нужной страничке и пододвинул к ней.
«Умно, – оценила маневр Лариса. – Теперь мы знакомы по-настоящему. Что дальше?»
Павел проводил Ларису до дверей ее номера. Они договорились встретиться за ужином, Павел пообещал за ней зайти в семь часов. Его номер располагался напротив.
Лариса с изумлением обошла свои владения – роскошные двухкомнатные апартаменты с двумя балконами (один выходил на море, другой – на сосновый лес), двумя телевизорами и джакузи. Огромная кровать, зеркала, приглушенный свет торшеров и бра. В ванной комнате висел белый махровый халат, на полу стояли белые тапочки. Нет, Лариса примерно представляла, что такая роскошь бывает на свете, но себя к этим обстоятельствам никогда не примеряла. Окончательно ошалеть от восторга мешало беспокойство: почему Павел так странно встретил ее? Не хотел заводить разговор на людях? Или не желает ей навязываться? А может, она ему просто не понравилась при ближайшем рассмотрении? Кстати, он ей тоже не очень понравился. Явно не обременен интеллектом, шустрый, но какой-то провинциальный. То, как все было обставлено до их пор, позволяло Ларисе представлять мужчину старше себя, умного, сдержанного, решительного, привыкшего получать все. «Если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца», – именно эта гадкая песенка привязалась к Ларисе, когда она осваивала джакузи, распаковывала вещи и приводила себя в порядок. Поскольку Лариса знала только эту строчку, то, спев ее раз сорок, она развеселилась. В конце концов, поступил он как настоящий герой ее романа, а внешность обманчива. Да и это не худший из возможных вариантов. К тому же к ужину он наверняка переоденется. И ее задача – выглядеть на все сто.
Ровно в семь часов раздался стук в дверь. За порогом стоял улыбающийся Павел в том же странном одеянии, правда, рубашка была свежей, а брюки – отглажены. Уж не привез ли он с собой утюг? Впрочем, у богатых свои причуды.
– Вы пунктуальны, – стараясь скрыть разочарование, улыбнулась Лариса. – Я готова, идемте.
В ресторане играла тихая музыка, народу было немного, в основном немцы пенсионного возраста – они проводят здесь всю зиму: тепло, недорого, чисто, прислуга, бассейн и зимний сад. Чего еще желать на старости лет? Лариса и Павел нашли свободный столик в углу. Официант разлил в бокалы красное вино.
– Ну, за знакомство! – Павел опустошил бокал, с восхищением огляделся по сторонам. – Здорово здесь, правда? Я ведь первый раз за границей. Все работа-работа-работа, с утра до ночи, устал как собака.
– А кем вы работаете?
– Давай на «ты», ладно? Нам ведь тут три дня жить да Новый год встречать, что выкать-то? Завод у нас. Трубопрокатный. А ты?
– А я корректор в издательстве. Ты же знаешь.
– Корректор… А может, ты супермодель по совместительству? Я тебя сразу выделил из всех. Все-таки мне ужасно повезло, что мы с тобой встретились. Я вообще собирался тут один бродить, по сторонам глазеть. Поел-выпил. Может, искупался бы, наши купаются, говорят. А что, водки махнуть – и запросто. Завтра искупаюсь. Нет, о таком Новом годе можно только мечтать – лето, море, ресторан и красивая девушка! И платить ни за что не надо – уплачено! Давай потом на море пойдем, а?
«Он славный, – кивая и улыбаясь, уговаривала себя Лариса. – Да, манеры у него не очень. А что жизнерадостный через край, так я и сама бы повизгивала от счастья, окажись тут не при столь странных обстоятельствах».
– Павел, а зачем ты в агентство пришел? Ведь можно же и так найти.
– Нет, у меня принцип – работать только с профессионалами. Будет к кому претензии предъявить, если что.
– Какие претензии?
– Нет, ну, это я так сказал. Все отлично, просто супер! Давай выпьем за тебя!
– Спасибо тебе! Мне здесь тоже очень нравится. Я никогда в жизни не бывала зимой на море. Смотри – у нас минус двадцать, у них – плюс. Четыре часа полета и сорок градусов разница. Просто чудо.
– Лариса, а почему ты одна приехала?
– Что ж мне, маму с собой тащить?
– У таких красивых женщин, как ты, всегда есть мужья, любовники, приятели, компании всякие. А ты вот тут со мной. То есть я, конечно, счастлив, но…
– Хочешь спросить, есть ли у меня кто-то. Нет. Сейчас нет. Я всегда мечтала, чтобы было серьезно. Но не получалось до сих пор.
– А у меня знаешь мечта какая? Съездить за границу – это уже есть. А еще заработать миллион. Долларов, миллиона рублей ни на что не хватит. Чтобы свой дом. Жена красивая, вот как ты. И дети. Мальчик и девочка обязательно. Муж чтобы деньги зарабатывал, а жена не работала, бегала бы себе по парикмахерским, детей бы по всяким кружкам водила. Ей, конечно, машина своя нужна. А в городе с гаражами проблема. Поэтому надо коттедж на окраине, видел я такие. Но это для семьи, одному не надо. Я ведь сам деревенский. По хозяйству все могу, ну, кроме огорода, – это я только поливать. Или жене садовника нанять.
– Лучше домработницу.
– Да. Чтобы жена всегда дома была, красивая и не уставшая. А то у меня мать на своем хлебозаводе наломается, а дома еще корова, свиньи, куры. Руки у нее теперь болят, никакие врачи не помогают, изработалась, говорят. Я ее уж и на курорт возил, и грязи всякие – нет. Даже в город переезжать не хочет. Хорошо хоть корову больше не держит, говорю ей: мать, я тебя что, не прокормлю?
– Заметно, что ты деревенский.
– Это одет я так? Мне сказали – классика, не ошибешься, мало ли какая там погода, да еще и Новый год. Нет, я пиджак привез, завтра надену.
– Нет, просто руки у тебя… рабочие.
– А что? Я любую машину без всякого сервиса могу, батя у меня механик – во!
Скованность, испортившая первые минуты, исчезла. То ли вино тому причиной, то ли обстановка, то ли просто понравился Ларисе этот парень. Нормальный, простой и не дурак. И мать любит. То, что одет он ни к селу ни к городу, так это даже и к лучшему. Если мужчина плохо одет, это означает лишь то, что никто его гардеробом не занимается, за галстуками-носочками, чтобы все в тон, не следит. Конечно, это обязанность жены. Лариса это делать умеет. Она разбирается и в моде, и в правилах хорошего тона. А Павел, судя по обстоятельствам их знакомства, не жмот, просто руки не доходят или подсказать некому.
Павел закурил. Лариса решила отправить эсэмэску маме, она наверняка там сходит с ума. Маму надо успокоить: «Все в порядке. Павел очень славный. Целую».
Потом они пошли на море. Огромное и страшноватое, оно жило в темноте своей жизнью, сдержанно рокотали волны, ветер трепал фонарь на пирсе. Очень захотелось обратно, к свету и теплу, в уют цивилизации. Но Павел обнял ее за плечи – ненавязчиво, только чтобы согреть, и они простояли так минут пять, затем Лариса все-таки запросилась домой. В баре выпили по коктейлю. И она вдруг страшно захотела спать. Усталость навалилась как снежный ком, и сопротивляться не было сил. Павел проводил ее до дверей номера. Поцеловал не то в щеку, не то в уголок губ, но в конце коридора появилась мужская фигура, они отпрянули друг от друга, как нашкодившие школьники, рассмеялись.
– Если я сейчас не усну, то умру у порога, – пожаловалась Лариса.
– Намек понял! Кругом – шагом марш! – скомандовал сам себе Павел и, шутовски печатая шаг, отправился восвояси.
Лариса, войдя в номер, упала на кровать, скинув только туфли. Так счастливо и блаженно она давно не уставала. И давно не спала так сладко, как в эту ночь.
В шесть утра ее разбудил крик муэдзина из далекой мечети. Она вскочила, прошлепала к окну, отодвинув штору, убедилась, что вчерашняя сказка не исчезла, сосны и море на месте, – и бухнулась обратно в кровать с твердым намерением спать до последней возможности. Это мечту Лариса лелеяла давно, а перед Новым годом, как всегда, валом шли халтуры, надо было подбирать всякие «хвосты», и работала она без выходных. Поэтому проснулась без десяти двенадцать и еще час лежала в кровати, с наслаждением бездельничая и играя телевизионным пультом. Лариса с какой-то щенячьей радостью предвкушала начало чудесного дня и оттягивала это удовольствие. Ей давно не было так хорошо, спокойно и комфортно. И этим она обязана Павлу. «Сегодняшняя ночь будет необыкновенной и сказочной», – подумала Лариса, и эта мысль наконец подняла ее с постели.
Ей немедленно захотелось увидеть море. Море – это ведь тоже чудо из детства, оно, радостно переливавшееся зеленым и бирюзовым до самого горизонта, было так созвучно ее настроению, что Лариса решила отправиться на пляж немедленно, тем более что завтрак она все равно проспала, а до обеда оставалось полтора часа. Открыв дверь, Лариса едва не споткнулась о стоявший у порога поднос. На нем были булочки, сыр, йогурт, вазочка с мюсли, апельсиновый сок. И записка: «Я не знаю, что едят утром принцессы, может, это подойдет? Жду на пляже! Павел». Лариса, стоя на пороге, выпила сок и, прихватив с собой булочку и сыр, отправилась на пляж. Она была счастлива. Завтрак почти в постель ей никогда не приносили.
Царило лето, пальмы были зелеными, розы – розовыми, небо – синим, море – зеленым. Все как положено, но если вспомнить, что сейчас декабрь и еще вчера она пробиралась на работу по снежным тоннелям, то картина получалась совершенно неправдоподобной. Павел грелся на лежаке, прикрыв лицо полотенцем. Прежде чем подойти, Лариса оценила его фигуру. В общем, не бодибилдер, но все на месте, а если добавится загар, то будет совсем неплохо. Лежак по соседству был занят для нее – на нем лежали все те же официантские брюки Павла. Лариса тихонько потянула их к себе. Павел мгновенно проснулся.
– Ну ты и горазда дрыхнуть!
– Спасибо тебе! Только зачем ты мюсли принес, их же надо молоком заливать, а молока нет.
– Что я принес?
– Ну мюсли, хлопья такие, с изюмом, орешками. В вазочке.
– А я думаю, что за гадость? Но все немцы набирали, и я тебе взял. Про молоко недосмотрел. Извините, ваше величество!
Они болтали, будто были знакомы сто лет. Гуляли у моря, рассказывая анекдоты и смеясь всякой чепухе, которую Лариса иногда записывала на работе и по случаю вспоминала. Анекдоты всегда вылетали у нее из головы, а вот перлы авторов застревали намертво. Да такое и не скоро забудешь: «В черный день и в любую погоду, чтоб раскрасить обычную серь – не губите, жалейте природу! На нее вся надежда теперь». Или вот: «Сцепивши зубы, скулы аж хрустели, перед глазами искры и круги, покойник нес бесчувственное тело, как привиденье в саване пурги». Павел хохотал, хотя Лариса и заподозрила, что он не вполне разделил ее филологическое ликование. Просто настроение у него было отменное.
Потом они плавали в бассейне, играли в настольный теннис, заказывали в баре коктейли и кофе, опять сидели на берегу, любуясь закатом. Вечер подкрался незаметно. По согласованию с Павлом Лариса надела не черное платье, а подаренный Катериной топик – им обоим хотелось хихикать и дурачиться. К тому же Павел решил пиджак не надевать, а к ее вечернему платью требовался мужчина, более тщательно одетый. Новогодняя вечеринка их разочаровала: теснота, громкая музыка, сигаретный дым, разноязыкий шум старающихся докричаться друг до друга людей, взмокшие от суеты официанты.
– Давай сбежим отсюда, а? – предложил Павел. – Возьмем шампанское и пойдем встречать Новый год сами по себе. Я с тобой хочу его встретить, а эти все нам по барабану.
И за четверть часа до двенадцати по-русски – а было еще по-турецки и по-немецки – они с бокалами в руках отправились к Ларисе в номер. Включили Первый канал, с неподдельным интересом, который россияне проявляют к официозу лишь раз в году, выслушали речь главы государства (над Кремлем падал крупный, будто бутафорский снег), выпили шампанское. Павел пересел к Ларисе поближе, поцеловал волосы, освободил от тяжелых блестящих прядей ухо, шепча что-то глупое и нежное… И тут, как всегда не вовремя, зазвонил сотовый.
– Паша, погоди, я его выключу, а то не дадут покоя, будут поздравлять, – мягким движением высвободилась Лариса.
Он ласково попытался удержать, обняв сзади, нежно водил губами по шее. На экране телефона горели буковки сообщения: «Лариса, поздравляю вас с Новым годом! Льщу себя надеждой, что мой подарок вас порадовал и вы хорошо отдохнете. До встречи!» Номер не определялся. Лариса отшатнулась. Она стояла с телефоном в руке и смотрела на Павла глазами размером вдвое больше обычного. Это не он! Не ее таинственный незнакомец!
О боже! Она второй день навязывается ему в подружки, кокетничает, старается понравиться, едва в постель не затащила, а ему что, он и рад. Мужик приехал один, собирался поскучать, а тут ему на шею такая фифа! Идиотка! Но он же сам сказал про агентство.
– Паша, послушай… нет… зачем ты мне сказал, что в агентство обращался?
– А где мне путевку-то покупать? Не на оптовом же рынке. Да что с тобой?
Так. Он имел в виду туристическое агентство, а она, дура, хитро все так расспросила. Сама себе лапши на уши навесила – про золотые ручки, и про дом с прислугой, и про деток, и про мамочку. Мысли в голове путались, Лариса лихорадочно соображала, как ей немедленно отделаться от Павла. Может, раз в жизни поступить, как Катерина? Та всегда безмятежно ляпала, как оно есть на самом деле, и это всегда сходило ей с рук. Идиотство, конечно, полное, но другого выхода нет, иначе Павел сразу не уйдет, а Ларисе хотелось избавиться от всего этого немедленно.
– Паша, три дня назад мне кто-то положил в почтовый ящик конверт, а в нем путевка и авиабилеты. И ни записки, ни полслова. Я думала, что мы познакомимся здесь, и решила, что он – это ты. Что он хочет красиво со мной познакомиться. А кроме тебя, в автобусе никого не было, я и подумала… Но раз ты – не он… Извини…
– Вот это да! Смотри, как бывает. Надо же! Просто так вот взял и прислал? Везет вам, бабам. Сунул ручку в почтовый ящик, а там – нате вам, подарочек от неизвестного. Я за свою три года без отпуска горбатился. Да и то на зарплату третьего зама не разбежишься. На жизнь в нашем занюханном Качканаре хватит, а вот на ваш Екатеринбург уж нет, не говоря уж о загранице. Устал как собака. Начальство мне и подарило три дня, чтобы я отдохнул и после Нового года на людей не кидался. А я-то губу раскатал: надо же, классная девчонка, и без всяких там фортелей. А оно, оказывается, все оплачено, «олл инклюзив», как в буклете написано… Слушай, а если б он не позвонил вовремя и ты бы со мной переспала – он у тебя вычел бы из зарплаты или как?
Лариса слушала Павла отстраненно, на нее будто столбняк напал. Если бы это происходило в сериале, то она по законам жанра должна надавать ему пощечин с криком: «Хуан-Карлос, ты не смеешь так говорить обо мне!!!» Но в жизни все сложнее, и ударить человека по лицу Лариса никогда не смогла бы. К тому же Павел прав, она с ним совершенно согласна. Если бы она не решила, что Павел – именно тот человек, который заплатил за ее поездку, она никогда не стала бы заводить с ним знакомство, оно завершилось бы на стадии мятых черных брюк и пустой болтовни. А за тыщу баксов – так, кажется, насчитала секретарша Юля – Лариса легко оправдала для себя и плохие манеры, и дурацкий вид, да что там – с успехом сделала из него героя своего бурно начавшегося романа. Как говорится, это надо же так любить деньги…
Неправда! Дело не в деньгах. Она очень хотела поверить в то, что достойна любви, ждала чуда, не поездки этой злосчастной, а лишь любви, ощущения избранности и единственности, что была готова придумать и свою любовь к этому человеку. А то, что он решил именно так красиво и ошеломляюще начать их роман, подкупило бы любую женщину. Но почему он оставил ее тут одну, заставил кидаться на шею первому встречному? Устроил весь этот спектакль? Уже второй раз за последние два дня она выслушивает гадости от мужчин, будто занимается черт знает чем. Только черт, похоже, и знает, чем она занимается в этом отеле и в номере в данный момент.
Павел сидел молча. Смотрел на Ларису. Кажется, он ее пожалел. Этого еще не хватало. Пока он орал, она держалась. Теперь на глаза навернулись слезы. И спасительная злость не приходила. Да и на кого злиться?
– То есть ты его не видела?
– Нет.
– А как зовут – имя, фамилия?
– Говорю же, ничего не знаю. Мне все сваха из бюро знакомств принесла. Сказала, чтобы ехала и не выпендривалась, раз уж счастье мне выпало.
– На кой тебе сваха? Ты такая… ты красивая. У тебя что, никого нет?
– Почему же? Даже два любовника. Один приезжает три раза в неделю, другой раз в месяц по настроению. Хотя этот уже и не любовник, а… друг. А с тем я поссорилась. Один принципиально женат, другой – принципиальный холостяк. Понимаешь, мне почти тридцать лет. И я хочу замуж. Это стыдно? Или всем положено, а мне – нет?
– Так выходи замуж.
– Ты не понял? Мне не-за-ко-го вы-хо-дить за-муж!
– Выходи за меня. Я серьезно.
– Ага. Ты переедешь из своего Качканара ко мне, будешь работать автослесарем, и мы будем жить в моей однокомнатной квартире припеваючи. У тебя хоть образование есть?
– Да это-то тут при чем? Тебе деньги нужны, диплом или муж?
– Муж! Нормальный мужик, самостоятельный, с деньгами и с дипломом, чтоб перед подругами не стыдно! И чтобы он меня любил! И я его любила! Ясно?
– А без диплома вам прямо не любовь?
– Пойми, это же разный культурный уровень. Вот я тебе стихи читала, ты смеялся, а ведь не сообразил, в чем дело.
– Слушай сюда: не хочешь ты ни за какой замуж. Потому что если любовь, то плевать, слесарь он или директор, а если замуж – так надо, чтобы не пил и руки чтобы росли не из… ну, в общем, на месте были. Я по всем статьям подхожу. Ну что, выходишь за меня замуж? Вот видишь…
– Неужели тебе безразлично, кто у тебя жена – продавец овощей в ларьке или кандидат наук? Честно.
– Честно? Все равно. Если я ее люблю, то безразлично.
– Потому что для мужчины семья – это полдела. Есть еще работа, карьера. А для женщины – это все.
– Ой, не смеши меня. Ты не замуж хочешь, а просто раз – и в дамки. Чтобы все проблемы по жизни решить. Деньги, жилье, машина, квартира, слава, почет, уважение. Ах да, еще и любовь. Я ничего не забыл? Он тебе все это приносит вместе со штампиком в паспорте, а ты – ам, и съела!
– Да какое право ты имеешь читать мне нотации? – возмутилась Лариса.
– Ладно тебе. Не волнуйся, уже ухожу. Мне чужого не надо. Паршивенькая получилась новогодняя ночка. Вот уж на что не рассчитывал.
Павел ушел. Дверь мягко захлопнулась, и стало оглушительно тихо – народ отрывался в ресторане и барах. Лариса вышла на балкон, здесь музыка стала слышнее, добавились смех и голоса. Да, вечер перестал быть томным. Особенно обидно было то, что Павел просто и четко сформулировал то, в чем Лариса и себе самой-то не признавалась. Всякой откровенности есть предел, дальше она превращается в цинизм, а циничной себя Лариса не считала. Просто она верила в такую возможность. Верить в чудеса – это ведь не цинизм? Интересно, а этот самый таинственный незнакомец тоже здесь, в отеле, он так вовремя прислал поздравление, будто следил за ними. Или его тут нет, раз он до сих пор не пожелал познакомиться лично, позволив ей весь день провести с Павлом? Голова шла кругом от глупых и риторических вопросов. По телевизору натужно юморили, спать не хотелось, сидеть на балконе было холодно. Лариса вспомнила про глянцевый журнал, который купила в аэропорту.
Четыреста десять глянцевых страниц тянули примерно на полкило и обещали как минимум пару часов занимательного чтения. Вообще-то дамские журналы, утеху Эллочки-людоедки, Лариса не жаловала. Во-первых, дорого. А во-вторых, по долгу службы ей приходилось читать столько дури, что дополнительную нагрузку она бы не потянула. Но здесь случай был исключительный, и Лариса с преувеличенным вниманием углубилась в лабиринты дамской психологии, заполошно мечущейся между двумя жизненно важными проблемами: как заставить его жениться на тебе и как от него потом отвязаться. Так… Женщина на грани нервного срыва… Стойкий эффект влажных губ… Как не убить его словом на первом свидании… Антицеллюлитное средство с дренажным эффектом… Дневник бедной Лизы, которая любит женатого… Муж: человек или миф… Твоя секс-машина… Две истории любви в одном флаконе… Многогранное ультраосветляющее окрашивание в один этап… Сорок пять мужских секс-грез… Так, это уже интересно. Грезы отсчитывались в обратном порядке, и на номере двенадцатом («Она – негритянка. Моя ладонь гладит ее черную кожу, и я вновь и вновь наполняюсь желанием…») Лариса почувствовала, что засыпает, причем немедленно. Спасибо журналу – она спала крепко и безмятежно, ей снилась прелестная блондинка в розовом пеньюаре, она очень страдала от своего целлюлита и всем отравляла жизнь. Блондинка походила на Ларису, хотя у нее самой волосы были темные и никакого целлюлита в помине…
Утром Лариса специально отправилась на завтрак к закрытию ресторана, чтобы не встречаться с Павлом. Загорать решила на пляже соседнего отеля. Вечером случилось маленькое происшествие: в коридоре возле своей двери она обнаружила мужской кошелек с изрядной суммой денег. Поколебавшись (как бы чего не вышло), Лариса положила его на место, но из номера все же позвонила на ресепшн – немедленно явился служащий отеля и забрал находку. Оставшиеся до отъезда дни не были отмечены даже столь ничтожными событиями. Больше всего Лариса боялась столкнуться с Павлом, только потом поняв свою глупость: ехать в аэропорт им предстояло в одном автобусе. Но Павел к ней не подошел, лишь равнодушно кивнул издали. В самолете они сидели в разных концах салона, но уже дома, в аэропорту, она успела поймать его внимательный взгляд и быстро отвернулась. За ней опять приехал тот самый таксист, и снова все было оплачено, но на сей раз с ним ехала совсем другая Лариса – погасшая и уставшая. Неожиданно наступила оттепель, и теперь вместо сказочного снега в стекла автомобиля летела мокрая грязь из-под колес встречных машин.
Дома было пусто и тихо. Ни Шкирки, ни кошки, остальное все точно так же, как было, когда Лариса бесшумно закрыла дверь, отправляясь в новую жизнь. Опять вечер, телевизор, плед. Елка – глупое пластмассовое сооружение с раздражающе яркими огнями гирлянды. Неуютно приткнувшись на краешке дивана, Лариса подумала, что ее любовно обставленная квартира с головой выдает унылое положение хозяйки – старой девы. Большие цветы в дорогих напольных горшках, стеклянный журнальный столик с изящной вазочкой и композицией из трав, множество привезенных из поездок милых и совершенно ненужных безделушек – ракушки, статуэтки, рамочки для фотографий, куколки… Ежу понятно, что в этом маленьком дамском мирке нет и не было никогда мужчины, и ребенка нет, и жизни тоже никакой не наблюдается, потому что если бы здесь жила семья, все эти финтифлюшки давно бы раскурочили, перебили и свалили в кучу в кладовке. Не квартира, а музей памятных безделушек, в котором и она сама не живет, а ест, спит, смотрит телевизор. От этих мыслей Лариса затосковала еще сильнее, заболела голова. Что с ней произошло? И произошло ли что-нибудь? Может, все это – плод бурной фантазии? На сей раз – никаких материальных свидетельств, которые можно поставить на полочку в дополнение к имеющимся. Даже фотографий не осталось. Лишь странное ощущение, что ее обманули. И проделали так тонко, что обижаться не на что. Пригласили-свозили-заплатили, не обманули и не побеспокоили, даже о такси позаботились. Пять дней отдохнула, как королева. Отчего же так гадко на душе? Наверное, она сделала что-то не так, чем-то его разочаровала.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента