Страница:
- Мы сделали все, что могли, - отчитался Слава Боровенко, позвонив в заранее оговоренное время Николаю. - Теперь мы можем возвращаться на работу?
Ответ оказался неожиданным.
- Это решаю не я. Вас подключил к делу Андрей Степанович, и только он может решить, будете ли вы и дальше выполнять его задания. Моя роль состоит только в том, чтобы вас консультировать и при необходимости помогать.
- Что же нам делать теперь? - мрачно спросил Вячеслав.
- Позвоните Андрею Степановичу. Он сам скажет.
Разговор с Андреем Степановичем не внес ясности.
- Я же вам объяснял, Слава, вы должны найти материалы. А вы пока только установили, кто из этих Богуславских где живет и с кем. Этого совершенно недостаточно. Если вы сами не понимаете, спросите у Николая, и он все вам объяснит.
На этот раз Николай был более разговорчив и терпелив, объясняя прописные, как ему казалось, истины этим двум далеким от детективной работы людям. Инструктаж он проводил уже не по телефону, а лично. Слава, разговаривавший с Николаем по телефону, по голосу составил примерный его портрет - эдакого самоуверенного молодого человека, может быть, чуть старше их сына Юры, непременно красивого и модно одетого, и был страшно удивлен, когда увидел невысокого лысоватого мужичка средних лет с простоватым лицом.
Встреча по настоянию Николая происходила поздно вечером. Он велел Боровенко приехать на машине в условленное место, сам подошел и сел на заднее сиденье.
Слава и Лиза, сидевшие впереди, слегка повернулись, сели боком, чтобы удобнее было разговаривать, но все равно в темноте разглядеть Николая как следует не смогли.
- Есть два способа выяснить, у кого из троих находятся материалы. Первый - обыскать их жилища. Если с хатой Василия это проделать легко и просто, то со всеми остальными - проблематично. Богданов почти все время сидит дома, да у него еще и старуха там болтается постоянно. У Екатерины тоже проходной двор, муж-домосед, дети, нянька, дочка-прогульщица. Для того чтобы выполнить работу качественно, нужно не менее трех часов. Ни квартира Екатерины, ни квартира Богданова не бывает пустой по три часа. Согласны?
- Не знаю, - растерянно протянул Вячеслав.
Такими категориями он мыслить не умел.
- Ну как же не знаете, когда вы сами час назад мне об этом рассказывали. Это же результаты ваших наблюдений, а не мои выдумки.
- Да, конечно, вы правы, Николай, - вынужден был признать Слава.
- Второй способ - прослушивать разговоры всех троих, когда они собираются вместе, чтобы понять, кто является автором идей, заимствованных из материалов журналиста. Это понятно?
- Понятно, - послушно повторил Боровенко.
- Значит, нужно поставить "жучок" в квартиру Богданова. Технику я вам дам, а ваша задача - подыскать человека, который ее поставит. Потом будете сидеть в машине неподалеку от дома и слушать, как ваши писаки общаются между собой. Кто-нибудь из них обязательно что-нибудь скажет. Здесь тоже все понятно?
- Нет, - вступила в разговор Лиза. - Зачем нужно искать человека, который поставит прослушку? Вы думаете, Слава сам не сумеет? Он, между прочим, кандидат технических наук.
- Ни капли не сомневаюсь в способностях вашего мужа, - неприятно усмехнулся Николай. - А подобрать ключ и открыть чужую дверь, не повредив замок, чтобы хозяева ничего не заметили, он тоже сумеет? И сигнализацию отключить, если она есть?
Об этом Боровенко не подумали. И в эту секунду им впервые стало по-настоящему страшно. Одно дело - следить, наблюдать, никаких законов не нарушая. Даже подслушивать - это… ну, словом, как-то еще ничего. Но вскрывать дверь чужой квартиры…
- Есть еще немаловажный момент, о котором вы наверняка не подумали, - продолжал Николай как ни в чем не бывало. - Вам нельзя светиться в подъезде, где живет писатель, толочься на площадке перед его квартирой и давать возможность соседям себя увидеть и запомнить.
- Почему?
- Потому что вам может понадобиться вступить в контакт с Богдановым под какой-нибудь легендой, и совсем ни к чему, чтобы кто-то из соседей вспомнил, как вы ковырялись в замке его квартиры. И вообще, что вы бывали уже в этом доме.
Да уж, так далеко замыслы супругов Боровенко не заходили.
- И где нам искать такого человека?
- Это на ваше усмотрение. Можете даже попросить кого-нибудь из своих знакомых. Важно, чтобы вы сами там не показывались. Но я вам могу посоветовать найти хорошего вора-домушника, он с этим справится без проблем.
- Да где же мы его найдем?! - в отчаянии воскликнула Лиза. - Вы же милиция, вы могли бы сами… ну хоть познакомить нас с ним… или я не знаю…
Она окончательно потеряла контроль над собой и готова была расплакаться. Голос Николая между тем внезапно стал холодным и отчужденным.
- Кто вам сказал, что я из милиции? С чего вы это взяли?
- Но ведь Андрей Степанович… Мы думали… - бормотала беспомощно Лиза, вцепившись пальцами в рукав куртки сидящего рядом мужа. - А разве нет?
- Нет. Андрей Степанович просил меня консультировать вас и при необходимости помогать, что я и делаю, - повторил он хорошо знакомую супругам Боровенко фразу. - И на этом все.
На следующий день Николай, как и обещал, передал им технику и оставил Славу и Лизу наедине с новыми проблемами. Супруги, раздавленные свалившейся на них необходимостью искать (неизвестно где!) уголовника, даже не могли разговаривать друг с другом. Слава молча ходил из угла в угол и жалел, что несколько лет назад бросил курить, Лиза так же молча сидела в кресле, поджав под себя ноги, и бессмысленно теребила бахрому шелкового платка, наброшенного на плечи.
- Лилька, во что же мы с тобой вляпались? - наконец негромко произнес Вячеслав. - Это же чистый криминал. А начиналось все так невинно… Писатели, книжки, интервью… Мне и в голову прийти не могло, что этим закончится.
- Славочка, не надо рефлексировать, пожалуйста, - отозвалась жена. - Во что бы мы ни впутались, мы все равно уже впутались. Еще тогда, когда Юрик попал в "обезьянник" за кражу, а мы его вытаскивали и платили ментам. Тогда, в первый раз, когда он еще в десятом классе был, помнишь? Мы с тобой тогда решили: все, что угодно, только не тюрьма для мальчика. И когда он попал уже по-настоящему, за групповое изнасилование, мы пошли этим же путем. И теперь мы не можем отступить.
Иначе он сядет. И мы вместе с ним, за дачу взятки. Давай не будем думать, как так получилось, давай думать о том, что делать дальше.
- Что делать, что делать! - внезапно взорвался он. - Уголовника искать, вот что делать! Ты хотя бы представляешь себе как?
- Не кричи. От твоего крика проблема не решится сама собой. Нам не обязательно искать уголовника, вполне подойдет опытный слесарь.
- А сигнализация? Мы даже не знаем, есть ли она у Богданова, и если есть, то какая именно. Как это выяснить?
- Ну, воры же как-то выясняют…
- Вот именно. Значит, ни о каком слесаре не может быть и речи, нужен именно уголовник - Хорошо, - согласилась Лиза, - пусть будет уголовник. И все равно мы должны не волосы на голове рвать, а думать.
- Я и думаю, - проворчал Вячеслав.
Снова на некоторое время воцарилось молчание. Лиза решила пойти самым простым путем и начала мысленно перебирать своих знакомых, а также жильцов своего дома. Может, кто-то из них сидел? Или кто-то из их родственников… Черт возьми, так много воров в стране, тюрьмы, говорят, переполнены, а когда нужен всего один, так не знаешь, где его взять!
Решение пришло в голову неожиданно. На рынке. На рынке есть все. Продукты, вещи. Наркотики, оружие, поддельные документы. И воры.
На следующее утро Вячеслав отправился на ближайший к их дому рынок. Сколько лет прошло с тех пор, когда они с Лизой покупали вещи на таких вот рынках?
Как посмотреть. Семь лет - это много или мало? Семь лет назад они оба, по образованию инженеры-пищевики, работали на умирающем мясокомбинате и получали зарплату из госбюджета, да и ту нерегулярно. Потом комбинат был перекуплен финнами, весь персонал уволен, но супругам Боровенко удалось прорваться в ряды тех, кого заново приняли на работу. Они и в самом деле были толковыми инженерами, у Вячеслава - около сорока патентов и два изобретения, у Елизаветы - чуть больше двадцати, и новые хозяева это оценили. Теперь они - люди состоятельные, на вещевых рынках ничего не покупают. Хотя вещи здесь попадаются очень даже приличные, спору нет, но статус, статус… Человек, зарабатывающий пять тысяч долларов в месяц, просто не может себе позволить одеваться на рынке. Так считала Лиза, и хотя Слава этой позиции не разделял, но поступал в соответствии с желанием жены. Ему было все равно, что носить, лишь бы было функционально и хорошо сидело, но не спорить же по таким пустякам, есть вещи и поважнее.
Вячеслав огляделся, походил по рядам и быстро вычленил несколько фигур, которые могли бы ему подойти. Для этого нужно было только обратить внимание на возникающие то и дело конфликты и на тех, кто немедленно появлялся, чтобы их "развести" или "разрулить".
Понаблюдал еще примерно с полчаса и из этих нескольких выделил одного: если и не смотрящего, то совершенно точно его приближенного, уж больно подобострастно здоровались с ним стоящие за прилавками торговцы, и уж очень много напряжения было в их глазах, когда они смотрели ему вслед.
- Мужик, ты здесь главный? - негромко спросил Слава, подходя к нему.
- Чего надо? - послышался ответ "по существу".
- Нужен хороший инструмент. И к нему - толковый человек. Работа несложная. Тебе - сто баксов за хлопоты, ему - пятьсот за работу. Сговоримся?
Цены, которые называл Боровенко, были им взяты "с потолка", он понятия не имел, сколько стоят такие услуги.
- Ты меня за кого держишь? - надменно цыкнул зубом рыночный начальник.
Слава внутренне дрогнул, но удержался от того, чтобы торопливо извиниться и бежать без оглядки. А очень хотелось.
- За человека, который решает проблемы, - вымученно улыбнулся он. - Ты ведь решаешь проблемы?
- Ну.
- Вот и реши мою. Или твои услуги стоят дороже?
- Ладно, пошли, перетрем базар.
"Базар терли" недолго, и проблема была сформулирована следующим образом: ни о какой квартирной краже речь не идет, просто нужна помощь в поиске человека, хорошо разбирающегося в замках и ключах, даже не сейфовых, а так, дверных, плевое дело. И никакого криминала, боже упаси. Человека Славе пообещали подыскать к завтрашнему дню.
- Это точно, что работа несложная?
- Сто процентов, - покривил душой Боровенко, потому как сам не понимал, сложная ли это работа: войти в квартиру писателя Богданова. Может, и сложная, если там замок навороченный и сигнализация хитрая, а может, и ерундовая совсем.
- И за все про все ты готов отдать шестьсот баксов?
- Точно, - подтвердил он.
- Тогда так. За работу - сотня, остальное мне. За несложную работу сто баксов и то много. И все расчеты через мои руки. С человеком, которого я дам, денежные вопросы не обсуждать. Он - исполнитель, "шестерка".
"А за твои хлопоты полштуки баксов - не много?" - мысленно съехидничал Слава, но вслух произнес, конечно, совсем другое.
Было бы наивным думать, что рыночный "менеджер" окажется порядочным и добросовестным. Слава на это и не рассчитывал. На следующий день к нему подвели человека, готового за сто долларов сделать все, что нужно.
При одном взгляде на него Слава понял, что этот выполнил бы работу и за пятьдесят. Наверняка именно столько он и получит в итоге от "менеджера" (Слава догадывался, что в криминальном мире для должности, которую тот занимал в рыночной иерархии, есть какое-то специальное жаргонное название, но слова этого он не знал, поэтому про себя и в разговорах с Лизой называл его именно так: "менеджер"), который прикарманит себе, помимо обещанных пятисот за хлопоты, еще и львиную долю от остальных денег. Но это их дела, пусть сами разбираются. Для Славы Боровенко главное - дело сделать.
Парень по имени Мишаня был хлипким, прыщавым и напрочь отмороженным. Сразу видно, что наркоман.
Да бог с ним, лишь бы с дверью управился и глупостей не наделал.
Несмотря на прыщавость, внешнюю хлипкость и отмороженность в суждениях, парень оказался сообразительным. Но, однако же, потребовал объяснений. Как это так, ничего не брать? А на хрена ж тогда хату вскрывать?
Прослушку поставить? Это что же, шпионские дела? Не, так дело не пойдет, на фээсбэшные срока он не подписывался, голова дороже.
- Да успокойся ты, Миша, никакого шпионажа. В квартире живет писатель, обыкновенный писатель, старенький. Но понимаешь… как бы тебе объяснить… Ты в политике что-нибудь понимаешь?
- Да нужна она мне! - Мишаня небрежно сплюнул себе под ноги. - Чего с нее толку?
- В общем, я журналист, веду журналистское расследование о связях некоторых партий с якобы независимой прессой. А этот писатель - он со всеми главными редакторами знаком, и есть информация, что деньги от партий к газетчикам идут через него. Он такой благообразный, почтенный, лауреат всяких там премий, короче, на него никто не подумает. А я уверен, что он там всеми делами заправляет. Но мне нужно знать точно. Поэтому я хочу послушать, о чем он разговаривает со своими гостями и по телефону. Ясно тебе?
По Мишаниному виду было понятно, что ни черта ему не ясно и что половину слов он не понял вообще, а другую половину не смог соединить в связную мысль.
- А он точно писатель? Не депутат какой-нибудь там, не генерал?
- Да точно, Миша, точно. Вот, смотри, я специально прихватил с собой, как знал, что ты спросишь. - С этими словами Слава Боровенко вытащил из сумки изрядно зачитанный посетителями библиотеки томик серии "Факел". Роман о жизни Николая Баумана, автор Глеб Богданов, на первой стороне обложки - фотография знаменитого революционера, на четвертой стороне - фото писателя. - Вот его квартиру нужно открыть. Про сигнализацию ничего не скажу - не знаю. Может, ее и вовсе нет. Но я тебе плачу за то, чтобы ты сам это выяснил. Сумеешь?
- А чего там, сделаем. - Миша снова сплюнул и облизал губы. - Не в первый раз замужем. Адресок знаешь?
- Конечно.
- Сколько в хате народу?
- Двое. Писатель и его домработница, совсем дряхлая, на ладан дышит. Писатель по утрам на два часа уходит гулять, но старуха в это время дома, а когда она уходит в магазин, тогда он дома. В общем, нужно ловить момент, когда их обоих не будет.
- Ладно. - Миша вздохнул как-то особенно жалостливо, и Слава понял, что сейчас он начнет просить деньги.
Так оно и случилось.
- Авансик бы, - с деланым равнодушием бросил парень, глядя в сторону.
Слава достал из кармана заготовленную пятисотрублевую купюру.
- Деньги все полностью получишь от него, - он неопределенно махнул рукой в сторону, где находилась будка "менеджера". - Это тебе не аванс, а премиальные.
Только между нами.
- Само собой, - Мишаня широко улыбнулся, и купюра мгновенно исчезла из поля зрения. - Говори адрес.
Вечером того же дня хлипкий воришка сообщил, что никакой сигнализации в квартире Богданова нет и что работу он обещает выполнить в первый же момент, как только хата опустеет.
- Квартира наверняка большая, ты сориентируйся, чтобы "жучок" стоял в том месте, откуда все слышно, - напутствовал его Вячеслав.
- Да ясно, что не в сортире его втыкать, - ухмыльнулся Миша.
- И не в спальне, и не на кухне. У писателя наверняка есть кабинет, все деловые разговоры там происходят.
И про телефонные аппараты не забудь.
- Да ладно учить-то… Соображу как-нибудь. Чего ты всего одного "клопа" ставишь? Поставил бы несколько, во всех комнатах, и голова бы не болела.
- Не достал, - вздохнул Слава. - "Клопы" денег стоят, а я не олигарх какой-нибудь. У журналистов зарплата маленькая.
Ждать подходящего момента пришлось четыре дня.
С половины десятого утра, когда Богданов уходил для совершения моциона, и до одиннадцати вечера, когда в окнах квартиры гас свет и становилось понятно, что писатель лег спать и уже никуда не уйдет, Слава добросовестно дежурил, сидя в машине в обществе то лениво подремывающего, то потягивающего из банки пиво Мишани. Пил Мишаня неаккуратно, пиво то и дело проливалось, текло по его руке, оставляло следы на куртке и капало на пол. "Машина вонять будет", - с досадой думал Боровенко, брезгливо косясь на грязные Мишанины руки, встречавшиеся с мылом недели две назад, если не больше.
Наконец им повезло, писатель ушел гулять, а через некоторое время из подъезда вышла старуха-домработница и засеменила торопливыми шажками в сторону супермаркета.
- Давай быстро! - Слава сильным тычком разбудил спящего Мишу. - Просыпайся, урод!
Тот сонно потянулся, прихватил сумку с инструментами и вышел из машины. Вернулся он через двадцать минут. Лицо его уже не было сонным и ленивым. Он выполнил работу и знал, что через час - именно столько времени ему потребуется, чтобы добраться до рынка, - получит деньги. Ох и раскумарится же он на такие бабки!
- Ну? - коротко спросил его Слава.
- Все сделал, - так же коротко ответил Мишаня.
- Почему не проверил технику? Мы же договорились, как поставишь "жучок", сразу же начнешь говорить из разных комнат и от разных телефонов, чтобы я мог убедиться, что все слышно, - с досадой упрекнул Вячеслав.
- Да ну… забыл я, - равнодушно бросил парень. - Там телефон всего один на всю хату, в прихожке на столе стоит.
- Как - один? - не поверил Боровенко. - Не может быть.
- Точно говорю. Я все комнаты проверил. Нигде нет аппаратов, только в прихожке. Я еще подумал, как этот старый хрыч по всей хате скачет, когда телефон звонит?
И не лень же. Короче, я "клопа" воткнул так, что до телефона и до кабинета совсем близко получилось, там еще столовка есть типа гостиная, что ли, и комната с камином, их тоже будет слышно. А насчет кухни, спальни и еще одной комнаты - не гарантирую. Если двери не закрывать, то услышишь, а если закроют - тогда не знаю.
Уж больно хата большая, я и так самое лучшее место нашел.
- Ладно, Мишаня, спасибо тебе за работу. Если что не так - я знаю, как тебя найти, ты это имей в виду, - на всякий случай добавил Слава.
- Ага, ищи, - скривился Миша. - Если что понадобится, ты знаешь, как меня найти. Ну, бывай.
И потрусил к метро. А Слава немедленно перезвонил Лизе и велел приезжать к дому Богданова. Сегодня среда, одиннадцать утра, через полчаса Глеб Борисович вернется с прогулки, а через час придут его соавторы. И будет что послушать. Может быть, уже сегодня они все узнают.
Но им не повезло. В тот день они слушали про умершего мальчика и разговоры его души с богом, про прокисший борщ, про нравы в среде студентов театрального института, про амбиции Глафиры Митрофановны, которую Василий Славчиков называл бабой Глашей и которая считала, что испорченный суп нанес сокрушительный удар по ее репутации и что Глебушка должен немедленно вызвать милицию, про проработку характера какого-то режиссера, поступки которого не укладываются в схему цельного характера, и нужно сначала придумать его биографию и душевный склад, чтобы понимать, как он может поступать и как не должен… В общем, слушали супруги Боровенко в тот день о чем угодно, только не о том единственном, что их интересовало.
Глава 3
Ответ оказался неожиданным.
- Это решаю не я. Вас подключил к делу Андрей Степанович, и только он может решить, будете ли вы и дальше выполнять его задания. Моя роль состоит только в том, чтобы вас консультировать и при необходимости помогать.
- Что же нам делать теперь? - мрачно спросил Вячеслав.
- Позвоните Андрею Степановичу. Он сам скажет.
Разговор с Андреем Степановичем не внес ясности.
- Я же вам объяснял, Слава, вы должны найти материалы. А вы пока только установили, кто из этих Богуславских где живет и с кем. Этого совершенно недостаточно. Если вы сами не понимаете, спросите у Николая, и он все вам объяснит.
На этот раз Николай был более разговорчив и терпелив, объясняя прописные, как ему казалось, истины этим двум далеким от детективной работы людям. Инструктаж он проводил уже не по телефону, а лично. Слава, разговаривавший с Николаем по телефону, по голосу составил примерный его портрет - эдакого самоуверенного молодого человека, может быть, чуть старше их сына Юры, непременно красивого и модно одетого, и был страшно удивлен, когда увидел невысокого лысоватого мужичка средних лет с простоватым лицом.
Встреча по настоянию Николая происходила поздно вечером. Он велел Боровенко приехать на машине в условленное место, сам подошел и сел на заднее сиденье.
Слава и Лиза, сидевшие впереди, слегка повернулись, сели боком, чтобы удобнее было разговаривать, но все равно в темноте разглядеть Николая как следует не смогли.
- Есть два способа выяснить, у кого из троих находятся материалы. Первый - обыскать их жилища. Если с хатой Василия это проделать легко и просто, то со всеми остальными - проблематично. Богданов почти все время сидит дома, да у него еще и старуха там болтается постоянно. У Екатерины тоже проходной двор, муж-домосед, дети, нянька, дочка-прогульщица. Для того чтобы выполнить работу качественно, нужно не менее трех часов. Ни квартира Екатерины, ни квартира Богданова не бывает пустой по три часа. Согласны?
- Не знаю, - растерянно протянул Вячеслав.
Такими категориями он мыслить не умел.
- Ну как же не знаете, когда вы сами час назад мне об этом рассказывали. Это же результаты ваших наблюдений, а не мои выдумки.
- Да, конечно, вы правы, Николай, - вынужден был признать Слава.
- Второй способ - прослушивать разговоры всех троих, когда они собираются вместе, чтобы понять, кто является автором идей, заимствованных из материалов журналиста. Это понятно?
- Понятно, - послушно повторил Боровенко.
- Значит, нужно поставить "жучок" в квартиру Богданова. Технику я вам дам, а ваша задача - подыскать человека, который ее поставит. Потом будете сидеть в машине неподалеку от дома и слушать, как ваши писаки общаются между собой. Кто-нибудь из них обязательно что-нибудь скажет. Здесь тоже все понятно?
- Нет, - вступила в разговор Лиза. - Зачем нужно искать человека, который поставит прослушку? Вы думаете, Слава сам не сумеет? Он, между прочим, кандидат технических наук.
- Ни капли не сомневаюсь в способностях вашего мужа, - неприятно усмехнулся Николай. - А подобрать ключ и открыть чужую дверь, не повредив замок, чтобы хозяева ничего не заметили, он тоже сумеет? И сигнализацию отключить, если она есть?
Об этом Боровенко не подумали. И в эту секунду им впервые стало по-настоящему страшно. Одно дело - следить, наблюдать, никаких законов не нарушая. Даже подслушивать - это… ну, словом, как-то еще ничего. Но вскрывать дверь чужой квартиры…
- Есть еще немаловажный момент, о котором вы наверняка не подумали, - продолжал Николай как ни в чем не бывало. - Вам нельзя светиться в подъезде, где живет писатель, толочься на площадке перед его квартирой и давать возможность соседям себя увидеть и запомнить.
- Почему?
- Потому что вам может понадобиться вступить в контакт с Богдановым под какой-нибудь легендой, и совсем ни к чему, чтобы кто-то из соседей вспомнил, как вы ковырялись в замке его квартиры. И вообще, что вы бывали уже в этом доме.
Да уж, так далеко замыслы супругов Боровенко не заходили.
- И где нам искать такого человека?
- Это на ваше усмотрение. Можете даже попросить кого-нибудь из своих знакомых. Важно, чтобы вы сами там не показывались. Но я вам могу посоветовать найти хорошего вора-домушника, он с этим справится без проблем.
- Да где же мы его найдем?! - в отчаянии воскликнула Лиза. - Вы же милиция, вы могли бы сами… ну хоть познакомить нас с ним… или я не знаю…
Она окончательно потеряла контроль над собой и готова была расплакаться. Голос Николая между тем внезапно стал холодным и отчужденным.
- Кто вам сказал, что я из милиции? С чего вы это взяли?
- Но ведь Андрей Степанович… Мы думали… - бормотала беспомощно Лиза, вцепившись пальцами в рукав куртки сидящего рядом мужа. - А разве нет?
- Нет. Андрей Степанович просил меня консультировать вас и при необходимости помогать, что я и делаю, - повторил он хорошо знакомую супругам Боровенко фразу. - И на этом все.
На следующий день Николай, как и обещал, передал им технику и оставил Славу и Лизу наедине с новыми проблемами. Супруги, раздавленные свалившейся на них необходимостью искать (неизвестно где!) уголовника, даже не могли разговаривать друг с другом. Слава молча ходил из угла в угол и жалел, что несколько лет назад бросил курить, Лиза так же молча сидела в кресле, поджав под себя ноги, и бессмысленно теребила бахрому шелкового платка, наброшенного на плечи.
- Лилька, во что же мы с тобой вляпались? - наконец негромко произнес Вячеслав. - Это же чистый криминал. А начиналось все так невинно… Писатели, книжки, интервью… Мне и в голову прийти не могло, что этим закончится.
- Славочка, не надо рефлексировать, пожалуйста, - отозвалась жена. - Во что бы мы ни впутались, мы все равно уже впутались. Еще тогда, когда Юрик попал в "обезьянник" за кражу, а мы его вытаскивали и платили ментам. Тогда, в первый раз, когда он еще в десятом классе был, помнишь? Мы с тобой тогда решили: все, что угодно, только не тюрьма для мальчика. И когда он попал уже по-настоящему, за групповое изнасилование, мы пошли этим же путем. И теперь мы не можем отступить.
Иначе он сядет. И мы вместе с ним, за дачу взятки. Давай не будем думать, как так получилось, давай думать о том, что делать дальше.
- Что делать, что делать! - внезапно взорвался он. - Уголовника искать, вот что делать! Ты хотя бы представляешь себе как?
- Не кричи. От твоего крика проблема не решится сама собой. Нам не обязательно искать уголовника, вполне подойдет опытный слесарь.
- А сигнализация? Мы даже не знаем, есть ли она у Богданова, и если есть, то какая именно. Как это выяснить?
- Ну, воры же как-то выясняют…
- Вот именно. Значит, ни о каком слесаре не может быть и речи, нужен именно уголовник - Хорошо, - согласилась Лиза, - пусть будет уголовник. И все равно мы должны не волосы на голове рвать, а думать.
- Я и думаю, - проворчал Вячеслав.
Снова на некоторое время воцарилось молчание. Лиза решила пойти самым простым путем и начала мысленно перебирать своих знакомых, а также жильцов своего дома. Может, кто-то из них сидел? Или кто-то из их родственников… Черт возьми, так много воров в стране, тюрьмы, говорят, переполнены, а когда нужен всего один, так не знаешь, где его взять!
Решение пришло в голову неожиданно. На рынке. На рынке есть все. Продукты, вещи. Наркотики, оружие, поддельные документы. И воры.
На следующее утро Вячеслав отправился на ближайший к их дому рынок. Сколько лет прошло с тех пор, когда они с Лизой покупали вещи на таких вот рынках?
Как посмотреть. Семь лет - это много или мало? Семь лет назад они оба, по образованию инженеры-пищевики, работали на умирающем мясокомбинате и получали зарплату из госбюджета, да и ту нерегулярно. Потом комбинат был перекуплен финнами, весь персонал уволен, но супругам Боровенко удалось прорваться в ряды тех, кого заново приняли на работу. Они и в самом деле были толковыми инженерами, у Вячеслава - около сорока патентов и два изобретения, у Елизаветы - чуть больше двадцати, и новые хозяева это оценили. Теперь они - люди состоятельные, на вещевых рынках ничего не покупают. Хотя вещи здесь попадаются очень даже приличные, спору нет, но статус, статус… Человек, зарабатывающий пять тысяч долларов в месяц, просто не может себе позволить одеваться на рынке. Так считала Лиза, и хотя Слава этой позиции не разделял, но поступал в соответствии с желанием жены. Ему было все равно, что носить, лишь бы было функционально и хорошо сидело, но не спорить же по таким пустякам, есть вещи и поважнее.
Вячеслав огляделся, походил по рядам и быстро вычленил несколько фигур, которые могли бы ему подойти. Для этого нужно было только обратить внимание на возникающие то и дело конфликты и на тех, кто немедленно появлялся, чтобы их "развести" или "разрулить".
Понаблюдал еще примерно с полчаса и из этих нескольких выделил одного: если и не смотрящего, то совершенно точно его приближенного, уж больно подобострастно здоровались с ним стоящие за прилавками торговцы, и уж очень много напряжения было в их глазах, когда они смотрели ему вслед.
- Мужик, ты здесь главный? - негромко спросил Слава, подходя к нему.
- Чего надо? - послышался ответ "по существу".
- Нужен хороший инструмент. И к нему - толковый человек. Работа несложная. Тебе - сто баксов за хлопоты, ему - пятьсот за работу. Сговоримся?
Цены, которые называл Боровенко, были им взяты "с потолка", он понятия не имел, сколько стоят такие услуги.
- Ты меня за кого держишь? - надменно цыкнул зубом рыночный начальник.
Слава внутренне дрогнул, но удержался от того, чтобы торопливо извиниться и бежать без оглядки. А очень хотелось.
- За человека, который решает проблемы, - вымученно улыбнулся он. - Ты ведь решаешь проблемы?
- Ну.
- Вот и реши мою. Или твои услуги стоят дороже?
- Ладно, пошли, перетрем базар.
"Базар терли" недолго, и проблема была сформулирована следующим образом: ни о какой квартирной краже речь не идет, просто нужна помощь в поиске человека, хорошо разбирающегося в замках и ключах, даже не сейфовых, а так, дверных, плевое дело. И никакого криминала, боже упаси. Человека Славе пообещали подыскать к завтрашнему дню.
- Это точно, что работа несложная?
- Сто процентов, - покривил душой Боровенко, потому как сам не понимал, сложная ли это работа: войти в квартиру писателя Богданова. Может, и сложная, если там замок навороченный и сигнализация хитрая, а может, и ерундовая совсем.
- И за все про все ты готов отдать шестьсот баксов?
- Точно, - подтвердил он.
- Тогда так. За работу - сотня, остальное мне. За несложную работу сто баксов и то много. И все расчеты через мои руки. С человеком, которого я дам, денежные вопросы не обсуждать. Он - исполнитель, "шестерка".
"А за твои хлопоты полштуки баксов - не много?" - мысленно съехидничал Слава, но вслух произнес, конечно, совсем другое.
Было бы наивным думать, что рыночный "менеджер" окажется порядочным и добросовестным. Слава на это и не рассчитывал. На следующий день к нему подвели человека, готового за сто долларов сделать все, что нужно.
При одном взгляде на него Слава понял, что этот выполнил бы работу и за пятьдесят. Наверняка именно столько он и получит в итоге от "менеджера" (Слава догадывался, что в криминальном мире для должности, которую тот занимал в рыночной иерархии, есть какое-то специальное жаргонное название, но слова этого он не знал, поэтому про себя и в разговорах с Лизой называл его именно так: "менеджер"), который прикарманит себе, помимо обещанных пятисот за хлопоты, еще и львиную долю от остальных денег. Но это их дела, пусть сами разбираются. Для Славы Боровенко главное - дело сделать.
Парень по имени Мишаня был хлипким, прыщавым и напрочь отмороженным. Сразу видно, что наркоман.
Да бог с ним, лишь бы с дверью управился и глупостей не наделал.
Несмотря на прыщавость, внешнюю хлипкость и отмороженность в суждениях, парень оказался сообразительным. Но, однако же, потребовал объяснений. Как это так, ничего не брать? А на хрена ж тогда хату вскрывать?
Прослушку поставить? Это что же, шпионские дела? Не, так дело не пойдет, на фээсбэшные срока он не подписывался, голова дороже.
- Да успокойся ты, Миша, никакого шпионажа. В квартире живет писатель, обыкновенный писатель, старенький. Но понимаешь… как бы тебе объяснить… Ты в политике что-нибудь понимаешь?
- Да нужна она мне! - Мишаня небрежно сплюнул себе под ноги. - Чего с нее толку?
- В общем, я журналист, веду журналистское расследование о связях некоторых партий с якобы независимой прессой. А этот писатель - он со всеми главными редакторами знаком, и есть информация, что деньги от партий к газетчикам идут через него. Он такой благообразный, почтенный, лауреат всяких там премий, короче, на него никто не подумает. А я уверен, что он там всеми делами заправляет. Но мне нужно знать точно. Поэтому я хочу послушать, о чем он разговаривает со своими гостями и по телефону. Ясно тебе?
По Мишаниному виду было понятно, что ни черта ему не ясно и что половину слов он не понял вообще, а другую половину не смог соединить в связную мысль.
- А он точно писатель? Не депутат какой-нибудь там, не генерал?
- Да точно, Миша, точно. Вот, смотри, я специально прихватил с собой, как знал, что ты спросишь. - С этими словами Слава Боровенко вытащил из сумки изрядно зачитанный посетителями библиотеки томик серии "Факел". Роман о жизни Николая Баумана, автор Глеб Богданов, на первой стороне обложки - фотография знаменитого революционера, на четвертой стороне - фото писателя. - Вот его квартиру нужно открыть. Про сигнализацию ничего не скажу - не знаю. Может, ее и вовсе нет. Но я тебе плачу за то, чтобы ты сам это выяснил. Сумеешь?
- А чего там, сделаем. - Миша снова сплюнул и облизал губы. - Не в первый раз замужем. Адресок знаешь?
- Конечно.
- Сколько в хате народу?
- Двое. Писатель и его домработница, совсем дряхлая, на ладан дышит. Писатель по утрам на два часа уходит гулять, но старуха в это время дома, а когда она уходит в магазин, тогда он дома. В общем, нужно ловить момент, когда их обоих не будет.
- Ладно. - Миша вздохнул как-то особенно жалостливо, и Слава понял, что сейчас он начнет просить деньги.
Так оно и случилось.
- Авансик бы, - с деланым равнодушием бросил парень, глядя в сторону.
Слава достал из кармана заготовленную пятисотрублевую купюру.
- Деньги все полностью получишь от него, - он неопределенно махнул рукой в сторону, где находилась будка "менеджера". - Это тебе не аванс, а премиальные.
Только между нами.
- Само собой, - Мишаня широко улыбнулся, и купюра мгновенно исчезла из поля зрения. - Говори адрес.
Вечером того же дня хлипкий воришка сообщил, что никакой сигнализации в квартире Богданова нет и что работу он обещает выполнить в первый же момент, как только хата опустеет.
- Квартира наверняка большая, ты сориентируйся, чтобы "жучок" стоял в том месте, откуда все слышно, - напутствовал его Вячеслав.
- Да ясно, что не в сортире его втыкать, - ухмыльнулся Миша.
- И не в спальне, и не на кухне. У писателя наверняка есть кабинет, все деловые разговоры там происходят.
И про телефонные аппараты не забудь.
- Да ладно учить-то… Соображу как-нибудь. Чего ты всего одного "клопа" ставишь? Поставил бы несколько, во всех комнатах, и голова бы не болела.
- Не достал, - вздохнул Слава. - "Клопы" денег стоят, а я не олигарх какой-нибудь. У журналистов зарплата маленькая.
Ждать подходящего момента пришлось четыре дня.
С половины десятого утра, когда Богданов уходил для совершения моциона, и до одиннадцати вечера, когда в окнах квартиры гас свет и становилось понятно, что писатель лег спать и уже никуда не уйдет, Слава добросовестно дежурил, сидя в машине в обществе то лениво подремывающего, то потягивающего из банки пиво Мишани. Пил Мишаня неаккуратно, пиво то и дело проливалось, текло по его руке, оставляло следы на куртке и капало на пол. "Машина вонять будет", - с досадой думал Боровенко, брезгливо косясь на грязные Мишанины руки, встречавшиеся с мылом недели две назад, если не больше.
Наконец им повезло, писатель ушел гулять, а через некоторое время из подъезда вышла старуха-домработница и засеменила торопливыми шажками в сторону супермаркета.
- Давай быстро! - Слава сильным тычком разбудил спящего Мишу. - Просыпайся, урод!
Тот сонно потянулся, прихватил сумку с инструментами и вышел из машины. Вернулся он через двадцать минут. Лицо его уже не было сонным и ленивым. Он выполнил работу и знал, что через час - именно столько времени ему потребуется, чтобы добраться до рынка, - получит деньги. Ох и раскумарится же он на такие бабки!
- Ну? - коротко спросил его Слава.
- Все сделал, - так же коротко ответил Мишаня.
- Почему не проверил технику? Мы же договорились, как поставишь "жучок", сразу же начнешь говорить из разных комнат и от разных телефонов, чтобы я мог убедиться, что все слышно, - с досадой упрекнул Вячеслав.
- Да ну… забыл я, - равнодушно бросил парень. - Там телефон всего один на всю хату, в прихожке на столе стоит.
- Как - один? - не поверил Боровенко. - Не может быть.
- Точно говорю. Я все комнаты проверил. Нигде нет аппаратов, только в прихожке. Я еще подумал, как этот старый хрыч по всей хате скачет, когда телефон звонит?
И не лень же. Короче, я "клопа" воткнул так, что до телефона и до кабинета совсем близко получилось, там еще столовка есть типа гостиная, что ли, и комната с камином, их тоже будет слышно. А насчет кухни, спальни и еще одной комнаты - не гарантирую. Если двери не закрывать, то услышишь, а если закроют - тогда не знаю.
Уж больно хата большая, я и так самое лучшее место нашел.
- Ладно, Мишаня, спасибо тебе за работу. Если что не так - я знаю, как тебя найти, ты это имей в виду, - на всякий случай добавил Слава.
- Ага, ищи, - скривился Миша. - Если что понадобится, ты знаешь, как меня найти. Ну, бывай.
И потрусил к метро. А Слава немедленно перезвонил Лизе и велел приезжать к дому Богданова. Сегодня среда, одиннадцать утра, через полчаса Глеб Борисович вернется с прогулки, а через час придут его соавторы. И будет что послушать. Может быть, уже сегодня они все узнают.
Но им не повезло. В тот день они слушали про умершего мальчика и разговоры его души с богом, про прокисший борщ, про нравы в среде студентов театрального института, про амбиции Глафиры Митрофановны, которую Василий Славчиков называл бабой Глашей и которая считала, что испорченный суп нанес сокрушительный удар по ее репутации и что Глебушка должен немедленно вызвать милицию, про проработку характера какого-то режиссера, поступки которого не укладываются в схему цельного характера, и нужно сначала придумать его биографию и душевный склад, чтобы понимать, как он может поступать и как не должен… В общем, слушали супруги Боровенко в тот день о чем угодно, только не о том единственном, что их интересовало.
Глава 3
Настя неторопливо дочитала последнюю из немногочисленных страничек, закрыла папку и посмотрела на Короткова с нескрываемой скукой.
- И что это?
- Убийство, что же еще, - откликнулся Юра, вгрызаясь в яблоко, которое еще пять минут назад лежало, тщательно вымытое, на блюдечке и дожидалось, пока Настя Каменская съест его вместо обеда. - Сочное какое! Как называется?
- Симиренка. Я теперь буду от голода пухнуть, а ты мне еще эти бумажки подсунул. Зачем мне это?
- Это, мать, не бумажки, а приказ начальства. Если бы ты посещала оперативки…
- Меня Афоня отпустил, я у следователя была, - сказала она быстро, словно оправдываясь, хотя с чего бы это ей оправдываться перед Юркой, с которым она вместе работает вот уже без малого двадцать лет. Цифра показалась ей ошеломляющей, и Настя даже запнулась на мгновение. Да, точно, в следующем году будет ровно двадцать лет, как она пришла на службу в уголовный розыск. Они с Юркой - старожилы, сегодня мало найдется оперов, которые просидели бы на одном месте столько лет. Люди растут, карьеру делают, вон Юра, к примеру, уже заместитель начальника отдела, а она как была старшим оперуполномоченным, так и останется, пока на пенсию не турнут. Она женщина, а женщинам в уголовном розыске, как правило, карьеру сделать не дают, оперативная работа испокон веку считается сугубо мужской, и женщин здесь всего лишь терпят. И все-таки двадцать лет…
- Ты чего? - насторожился Короткой, заметивший, что она думает о чем угодно, только не о деле. - Болит что-нибудь?
- Да нет, просто вспомнила, сколько лет мы с тобой в одном отделе пашем. Ты пришел к Колобку в восьмидесятом, я в восемьдесят четвертом, а из тех, кто с нами вместе начинал, никого ведь не осталось, кроме Доценко, да и тот уже другую работу себе присмотрел, ему семью кормить надо. Мы с тобой уже как реликтовые деревья.
Настины пессимистические пассажи Короткова, однако, не обескуражили и с толку не сбили. Несмотря на веселье в глазах и наполненный энтузиазмом хруст, с которым он жевал твердое сочное яблоко, Юра хорошо помнил, зачем пришел в кабинет Каменской, и твердо знал, чего должен добиться.
- Ну и что? Реликтовые так реликтовые, лишь бы зарплату платили. Так ты не отвлекайся, подруга, ты давай к делу поближе. Афоня на совещании радостно объявил, что мы берем это дело на контроль. И в оперативно-следственную группу включаешься ты для оказания практической помощи.
- Почему я? У меня что, нагрузка меньше, чем у остальных? Я тут без работы штаны просиживаю, что ли? - возмутилась Настя.
- Аська, не вредничай. Это я постарался, Афоню уговорил. Ну ты посмотри, какое дело, а? Конфетка! Предприниматель средней руки убил свою беременную жену.
Чего тут делать-то? Ты все концы с концами в два счета сведешь, и у тебя будет раскрытие. Чем плохо-то? Я ж Для тебя, дурочки, старался. Никакой экономики, никакой политики, никакой мафии, не к ночи будь она помянута. Сплошное внутрисемейное дело, как раз как ты любишь. Чего ты нос-то воротишь?
- Юра, я все понимаю, кроме одного. Почему это дело оказалось у нас на контроле? Мы что, окружное управление? Или убили члена правительства? Если убита обыкновенная жена обыкновенного предпринимателя, к тому же все уверены, что он сам же ее и замочил, то при чем тут Петровка? Можешь называть меня дурочкой, дурой или полной кретинкой, но я не понимаю.
Коротков аккуратно сгрыз остатки мякоти с того, что еще недавно было круглым зеленым яблоком, и бросил огрызок в мусорную корзину. Вытащил из кармана джинсов платок, тщательно вытер руки и принялся рассматривать его с повышенным интересом, словно найденную на месте преступления улику.
- Юра! - напомнила о себе Настя. - Я вопрос задала. И пока не услышу ответ, дело по существу мы с тобой обсуждать не будем Он тяжело вздохнул, неторопливо сложил платок и убрал в карман.
- Тебе дал указание Афоня, наш с тобой общий начальник отдела. Ему дал указание наш любимый генерал, начальник МУРа. Начальнику МУРа дал указание наш еще более любимый генерал - начальник ГУВД. А вот кто дал указание начальнику ГУВД, я не знаю. Возможно, это была его личная инициатива, возможно, его по-дружески попросили, а может быть, и приказали. Но это уже не мой уровень, Ася. Все, что ниже начальника МУРа, я могу отследить достоверно, а то, что выше, - извини.
- Но хотя бы то, что касается нашего генерала и ниже, - это точная информация? Или твои домыслы?
- Точная, - усмехнулся Юра.
- Гарантируешь?
- Ася, я столько лет здесь проработал, что в этих стенах просто не найдется человека, который рискнет чего-то мне не сказать, если я спрашиваю. Ты ж сама говоришь: реликтовое дерево. Кстати, я тут недавно в отдел кадров забегал, ну и ради смеха спросил, сколько еще в розыске оперов с таким стажем, как у меня. Ни одного!
Не осталось ни одного сыщика со стажем в двадцать три года. Попробовали бы эти салаги на мои вопросы не ответить!
- То есть ты уверен, что Афоня сам не брал это дело к нам? - на всякий случай уточнила она. - Это не его блажь?
- Нет, Аська, точно не он. Он сам ничего не понимает. Перед оперативкой вызвал меня и спрашивал, не знаю ли я, в чем тут фокус. Но поскольку он подозревает, что фокус какой-то есть, он велел мне самому подключиться и взять дело на контроль. А я уже попросил насчет тебя.
- Ах вот в чем дело! - протянула Настя со смехом. - Так это ты не ради меня старался, а ради себя. Ну ты и пройдоха, Юрик. Ладно, будем считать, что пилюлю ты подсластил, все-таки не одна буду мучиться. Теперь скажи-ка мне, дружочек, почему ты решил, что предприниматель Сафронов сам убил свою жену? Из вот этих вот листочков, - она постучала пальцами по тоненькой папке, - ничего такого не следует.
Из того, что Настя прочитала в материалах, было видно только, что некто Сафронов Егор Витальевич пять дней назад сильно обеспокоился отсутствием своей супруги, прождав ее дома до глубокой ночи, затем принялся обзванивать ее подруг, затем звонил в больницы и справочную о несчастных случаях, а в семь утра догадался наконец съездить на квартиру, в которой означенная супруга проживала до замужества. Открыл дверь имеющимися у него ключами и обнаружил дорогую супругу Елену в вышеупомянутой квартире в виде остывшего тела. И тут же вызвал милицию. Протокола осмотра места преступления не было, поскольку он, как и полагается, находился у следователя в материалах уголовного дела.
- И что это?
- Убийство, что же еще, - откликнулся Юра, вгрызаясь в яблоко, которое еще пять минут назад лежало, тщательно вымытое, на блюдечке и дожидалось, пока Настя Каменская съест его вместо обеда. - Сочное какое! Как называется?
- Симиренка. Я теперь буду от голода пухнуть, а ты мне еще эти бумажки подсунул. Зачем мне это?
- Это, мать, не бумажки, а приказ начальства. Если бы ты посещала оперативки…
- Меня Афоня отпустил, я у следователя была, - сказала она быстро, словно оправдываясь, хотя с чего бы это ей оправдываться перед Юркой, с которым она вместе работает вот уже без малого двадцать лет. Цифра показалась ей ошеломляющей, и Настя даже запнулась на мгновение. Да, точно, в следующем году будет ровно двадцать лет, как она пришла на службу в уголовный розыск. Они с Юркой - старожилы, сегодня мало найдется оперов, которые просидели бы на одном месте столько лет. Люди растут, карьеру делают, вон Юра, к примеру, уже заместитель начальника отдела, а она как была старшим оперуполномоченным, так и останется, пока на пенсию не турнут. Она женщина, а женщинам в уголовном розыске, как правило, карьеру сделать не дают, оперативная работа испокон веку считается сугубо мужской, и женщин здесь всего лишь терпят. И все-таки двадцать лет…
- Ты чего? - насторожился Короткой, заметивший, что она думает о чем угодно, только не о деле. - Болит что-нибудь?
- Да нет, просто вспомнила, сколько лет мы с тобой в одном отделе пашем. Ты пришел к Колобку в восьмидесятом, я в восемьдесят четвертом, а из тех, кто с нами вместе начинал, никого ведь не осталось, кроме Доценко, да и тот уже другую работу себе присмотрел, ему семью кормить надо. Мы с тобой уже как реликтовые деревья.
Настины пессимистические пассажи Короткова, однако, не обескуражили и с толку не сбили. Несмотря на веселье в глазах и наполненный энтузиазмом хруст, с которым он жевал твердое сочное яблоко, Юра хорошо помнил, зачем пришел в кабинет Каменской, и твердо знал, чего должен добиться.
- Ну и что? Реликтовые так реликтовые, лишь бы зарплату платили. Так ты не отвлекайся, подруга, ты давай к делу поближе. Афоня на совещании радостно объявил, что мы берем это дело на контроль. И в оперативно-следственную группу включаешься ты для оказания практической помощи.
- Почему я? У меня что, нагрузка меньше, чем у остальных? Я тут без работы штаны просиживаю, что ли? - возмутилась Настя.
- Аська, не вредничай. Это я постарался, Афоню уговорил. Ну ты посмотри, какое дело, а? Конфетка! Предприниматель средней руки убил свою беременную жену.
Чего тут делать-то? Ты все концы с концами в два счета сведешь, и у тебя будет раскрытие. Чем плохо-то? Я ж Для тебя, дурочки, старался. Никакой экономики, никакой политики, никакой мафии, не к ночи будь она помянута. Сплошное внутрисемейное дело, как раз как ты любишь. Чего ты нос-то воротишь?
- Юра, я все понимаю, кроме одного. Почему это дело оказалось у нас на контроле? Мы что, окружное управление? Или убили члена правительства? Если убита обыкновенная жена обыкновенного предпринимателя, к тому же все уверены, что он сам же ее и замочил, то при чем тут Петровка? Можешь называть меня дурочкой, дурой или полной кретинкой, но я не понимаю.
Коротков аккуратно сгрыз остатки мякоти с того, что еще недавно было круглым зеленым яблоком, и бросил огрызок в мусорную корзину. Вытащил из кармана джинсов платок, тщательно вытер руки и принялся рассматривать его с повышенным интересом, словно найденную на месте преступления улику.
- Юра! - напомнила о себе Настя. - Я вопрос задала. И пока не услышу ответ, дело по существу мы с тобой обсуждать не будем Он тяжело вздохнул, неторопливо сложил платок и убрал в карман.
- Тебе дал указание Афоня, наш с тобой общий начальник отдела. Ему дал указание наш любимый генерал, начальник МУРа. Начальнику МУРа дал указание наш еще более любимый генерал - начальник ГУВД. А вот кто дал указание начальнику ГУВД, я не знаю. Возможно, это была его личная инициатива, возможно, его по-дружески попросили, а может быть, и приказали. Но это уже не мой уровень, Ася. Все, что ниже начальника МУРа, я могу отследить достоверно, а то, что выше, - извини.
- Но хотя бы то, что касается нашего генерала и ниже, - это точная информация? Или твои домыслы?
- Точная, - усмехнулся Юра.
- Гарантируешь?
- Ася, я столько лет здесь проработал, что в этих стенах просто не найдется человека, который рискнет чего-то мне не сказать, если я спрашиваю. Ты ж сама говоришь: реликтовое дерево. Кстати, я тут недавно в отдел кадров забегал, ну и ради смеха спросил, сколько еще в розыске оперов с таким стажем, как у меня. Ни одного!
Не осталось ни одного сыщика со стажем в двадцать три года. Попробовали бы эти салаги на мои вопросы не ответить!
- То есть ты уверен, что Афоня сам не брал это дело к нам? - на всякий случай уточнила она. - Это не его блажь?
- Нет, Аська, точно не он. Он сам ничего не понимает. Перед оперативкой вызвал меня и спрашивал, не знаю ли я, в чем тут фокус. Но поскольку он подозревает, что фокус какой-то есть, он велел мне самому подключиться и взять дело на контроль. А я уже попросил насчет тебя.
- Ах вот в чем дело! - протянула Настя со смехом. - Так это ты не ради меня старался, а ради себя. Ну ты и пройдоха, Юрик. Ладно, будем считать, что пилюлю ты подсластил, все-таки не одна буду мучиться. Теперь скажи-ка мне, дружочек, почему ты решил, что предприниматель Сафронов сам убил свою жену? Из вот этих вот листочков, - она постучала пальцами по тоненькой папке, - ничего такого не следует.
Из того, что Настя прочитала в материалах, было видно только, что некто Сафронов Егор Витальевич пять дней назад сильно обеспокоился отсутствием своей супруги, прождав ее дома до глубокой ночи, затем принялся обзванивать ее подруг, затем звонил в больницы и справочную о несчастных случаях, а в семь утра догадался наконец съездить на квартиру, в которой означенная супруга проживала до замужества. Открыл дверь имеющимися у него ключами и обнаружил дорогую супругу Елену в вышеупомянутой квартире в виде остывшего тела. И тут же вызвал милицию. Протокола осмотра места преступления не было, поскольку он, как и полагается, находился у следователя в материалах уголовного дела.