Страница:
Меня же при воспоминании об этой игре и безумном азарте детей более удивляет то, что они не повалили елку. При описании подарков между прочим сообщается в том же письме: «Еще мама подарила мне две бутылки клею: (Синдетикона и Лапидусзона), а ты мне подарила страшно интересную книгу, которую я уже начал и очень тебе благодарен».
Эта книга «С севера на юг» Каразина, что касается клея, то Саша всегда чувствовал к нему большую слабость, употребляя его для различных потреб. Между прочим, одним из любимых его занятий еще в 13 лет было склеивание домов, нарисованных на больших листах картона. В письме от 24 ноября 1893 года, описывая бабушке день своего рождения (16 ноября, в 13 лет), он пишет: «Мама подарила мне 6 листов бумаги, на которых были нарисованы самые разнообразные животные и клейка «Ноева ковчега». Затем там были: сам Ной, его жена и сыновья со своими женами».
Дарили ему всегда много, причем он очень радовался подаркам и наслаждался ими вовсю. Дня своего рождения и елок он дожидался с великим интересом, но если по редкости случая чей-нибудь подарок оказывался неудачным и обманывал его ожидания, он был неутешен. При одном из таких случаев, когда ему было не меньше 10 лет, он горько плакал у себя дома, вернувшись с какой-то елки. При этом он по обыкновению не хотел сказать, в чем его горе, но долго не мог успокоиться. Отчасти это можно объяснить не только обманутыми надеждами, но и тем, что нервы его были слишком напряжены и возбуждены так, что достаточно было малейшего повода, чтобы произошла реакция. Плакал он вообще очень редко. Говоря о подарках, следует прибавить, что сам он тоже очень любил их делать.
Письма 1893 года все в одном роде: в них много нежности к матери, к отчиму и ко всему домашнему, а также к бабушке, к дедушке и ко мне. Письма пишутся часто, несмотря на уроки и на журнал «Вестник», который начал издаваться с этого года. Интересы все чисто детские и домашние, если не считать книг и «Вестника», о гимназии почти не упоминается, о товарищах ни полслова. О книгах кратко сообщается, что такая-то «страшно понравилась» или «страшно интересная». Читал он тогда романы Купера, Майн-Рида, Жюль Верна и детские книги Марка Твена – «Принц и Нищий» и др., а также журнал «Родник». В 1894 году Саша в первый раз попал в драматический театр (приходится исправлять и эту дату из моей биографии). Сохранилось письмо Саши к бабушке с описанием впечатления от первого спектакля, виденного им в Александрийском театре. Письмо от 16 января 1894 г., значит, ему уже минуло 13 лет. Вот выписки из него: «Сегодня мы были с мамой вдвоем в Александрийском театре и видели «Плоды просвещения». Это мне ужасно понравилось и я хочу очень опять попасть туда… Мы сидели в партере, в пятом ряду. Театр был до того пуст, что во всех рядах перед нами сидело человек восемь, так что мы видели все прекрасно. Я был сегодня только во второй раз в театре и нахожу, что балет «Спящая красавица» скука и гадость в сравнении с этим. Из артистов, особенно хороших не было, кроме Левкеевой[18], Далматова, Панчина и еще некоторых. Мне особенно понравился спиритический сеанс».
В 1894 году Саша начал издавать рукописный журнал «Вестник», но мысль о нем, очевидно, зародилась еще летом 1893 года, когда была составлена детская книжка «Колос», и по внешности, и по содержанию похожая на «Вестник». Этот «Сборник сочинений А. Блока и Ф. Кублицкого-Пиоттух»[19] вышел в августе. Написан он почти целиком рукой Сашиной матери. На обратной стороне заглавной страницы следующая надпись: «Цензор, редактор и издатель А. Кублицкая-Пиоттух. Дозволено цензурой. Шахматово 1893 г.» Саше было тогда около 13 лет. В книге его сказочка «Сон», его же перевод с французского неизвестного автора «Это ты!» и два лирических стихотворения. И сказочка, и французский рассказ годятся для детей лет семи. То и другое написано и выбрано очевидно сознательно, с целью приспособиться к детскому возрасту, что и удалось Саше. В сказке непослушная девочка, которую насилу уложили спать, мечтает в постели: «Ах, если бы я могла делать, что хочу!». Во сне она попадает в царство эльфов, «в прекрасный сад, где на деревьях висели конфеты и пели райские птички». Она играла с эльфами, но вечером соскучилась по маме и стала кричать: «К маме я хочу скорее, где она?» И… проснулась. Солнце ярко светит в комнате, а над нею стоит мама и говорит: «Полно тебе спать, пора вставать». С тех пор девочка боялась попасть в прекрасный сад и сделалась послушной.
Перевод с французского сделан хорошо, а самый рассказ, при большой краткости, имеет свой интерес, хотя основан не на происшествии, а на психологии. Сказочка написана очевидно под влиянием французских нравоучительных, но милых вещиц из журнала «Journal pour tous» («Журнал для всех»), который покупался для Саши, оттуда же взят и рассказ. Замечу в скобках, что присутствие в доме сестры Софьи Андр. гувернанток-француженок таки заставило Сашу говорить по-французски и читать французские книжки. Он говорил с ошибками и неизящно, но мог вполне удовлетворительно объясняться и выражать свои мысли. Но буду продолжать прерванный рассказ. Стихи, попавшие в «Колос», очевидно, написаны уже не специально для детей, а просто такие, какие нашлись тогда у Саши. Оба стихотворения коротенькие. Приведу второе, как более удачное:
«Вестник» издавался три года: начался он, когда Саше было 13 лет, прекратился, когда ему минуло 16. Это немалый период для такого юного возраста. Внимательное рассмотрение материала «Вестника» дает очень интересные результаты, указывая на рост развития Саши за эти три года. Тут особенно ясно обнаруживается, как медленно шло его развитие в смысле житейского опыта и зрелости и насколько быстрее развивались его литературные вкусы и способности. В 16 лет Саша остался почти таким же ребенком, как и в 13. Его интересы – кроме литературных – остались те же. Он ни над чем еще не задумывался и никакие вопросы его не смущали. Правда, в декабрьском номере первого года издания «Вестника» редактор, обращаясь к подписчикам и сотрудникам, говорит между прочим так: «Направление моего журнала совершенно определилось. Оно было в 1894 году чисто беллетристического характера, но теперь я бы очень попросил г. г. сотрудников, чтобы кто-нибудь из них помещал в мой журнал в 1895 году статьи из более или менее выдающихся случаев общественной жизни». Тем не менее журнал не изменил своего направления. За все время своего существования он отметил только два общественных явления. В первом году, в ноябре месяце, появилось «Экстренное прибавление к 1894 году журнала «Вестник» по поводу кончины Александра III». На обложке был его портрет, а в тексте приложения небольшая статейка о кончине «в бозе почившего государя императора Александра Александровича», составленная по «Новому Времени» редактором Ал. Блоком и репортером журнала Ф. Кублицким. Тут же был и высочайший манифест Николая II. В виде иллюстрированного приложения к номеру подписчики получили портреты «ныне благополучно царствующего государя императора Николая Александровича и высоконареченной невесты его, ее великогерцогского высочества принцессы Алисы Гессен-Нассаусской, во святом миропомазании Александры Федоровны», и портрет «наследника цесаревича и великого князя Георгия Александровича».
И стиль, и смысл статьи, и объявления объясняются, конечно, не столько верноподданническими чувствами редактора, сколько желанием подражать «Новому Времени». Другое общественное явление, обратившее на себя внимание редактора «Вестника», было юбилей деда Андр. Никол. Бекетова по случаю его семидесятилетия. Это уже просто дело семейное. В тексте и на отдельном листе помещены были печатные заметки из «Нового Времени» и «Петербургской газеты» и «Портрет профессора А. Н. Бекетова». В этом же номере, в отделе «Новости», помещена краткая заметка о том, что по случаю коронации в гимназиях не будет экзаменов и ученики переводятся в следующий класс по удовлетворительным отметкам. Вот и все «общественные вопросы», затронутые «Вестником». Характерно и то, что сотрудники не отозвались на призыв редактора помещать статьи о более или менее выдающихся случаях общественной жизни. Главными сотрудниками «Вестника» состояли бабушка и мать Саши. Обе они были лишены так называемой «общественной жилки», но отличались сильной склонностью к литературе. Дедушке было, конечно, не до сотрудничества в «Вестнике», а кроме того он относился к внуку как к ребенку и никогда не затрагивал с ним никаких серьезных тем – ни общественных, ни житейских. Сам он со страстью относился к общественным вопросам, читал газеты, интересовался и внутренней, и иностранной политикой. Саша в те годы совсем не читал газет, он изучал только объявления – с юмористической точки зрения, что и заметно по «Вестнику». Объявления начали появляться со второго года его издания, причем Саша все больше и больше ими увлекался. Объявления «Вестника» имеют по большей части или рекламный, или обиходный характер. Больше всего появлялось реклам об надоевшем в то время «Геркулесе» и – о собаках. Саша изощрялся в придумывании разнообразнейших реклам в форме советов, диалогов, восклицаний и даже рисунков. Некоторые из его реклам очень остроумны и всегда придуманы в духе требуемого жанра. Попадались и такие объявления: «Ключ от портфеля господина заведующего беллетристическим отделом упал в Балтийское море. Кто найдет, тот получит приличное вознаграждение. Искать следует в порте города Гапсаля». Или в таком роде: «Молодая особа, свободно говорящая на лягушечьем диалекте, ищет места недалеко от своей квартиры. Адрес: Грязные пруды (недалеко от с. Шахматова, Московск. губ., Клинского уезда)». Было и такое объявление: «Кто не желает сморкаться в дырявые платки, пусть… купит… новые…» Что касается собачьих объявлений, то в этом случае Саша выказал большую изобретательность и не меньшую ребячливость. Наиболее показательны в этом отношении объявления об его любимице рыжей сеттерихе Дианке, с которой он снят на нескольких фотографиях. В июльском номере 1895 года появилось на обложке объявление: «Чудо из чудес – луна на земле в образе рыжей собаки. Адрес: Н<иколаевская> ж<елезная> д<орога>. Подсолнечная, с. Шахматово».
В сентябрьском номере того же года на обложке красовалось следующее сообщение: «По новым исследованиям, луна… имела… десять… спутников! Впоследствии осталось только три из них. Из последнего можно заключить, что: 1) или луна имеет очень малое притяжение (?), 2) или другие более сильные планеты оттянули спутников луны к себе (?) Предоставлю читателям решение этого вопроса. Известный астроном-любитель А. Блок».
И, наконец, в сентябрьском номере «Вестника» 1896 года (редактору почти 16 лет) на обложке помещено объявление жирным шрифтом с украшениями, среди бесчисленных восклицательных знаков: «Диана ощенилась 18 августа».
Многочисленных объявлений о других собаках я не стану уже здесь приводить. Думаю, что приведенные выше в достаточной мере характеризуют тогдашний облик редактора «Вестника». Остальные объявления менее характерны, отдел загадок, ребусов, шарад и обиходной рецептуры не представляет особого интереса, а потому я перейду к оценке литературного развития Саши, насколько можно судить о нем по «Вестнику». Замечу, во-первых, что проза, в особенности самого реального содержания, удавалась Саше хуже стихов. Он делал заметные успехи в прозаических переводах. Вначале и выбор вещей, и форма их указывают на незрелость вкуса и неопытность переводчика. Большинство переводных вещей неплохо, но все, переведенные в 14 и даже в 15 лет, подходят к возрасту не выше 12 и даже 10 лет. Такова драма в 2-х действиях с прологом «Король пингвинов», появившаяся в первый год издания «Вестника», а также другие многочисленные рассказы, сказки и пр. Все это годится для детей или младшего, или среднего возраста. Самые переводы по мере опытности автора становятся все смелее, свободнее и правильнее. В мае месяце 1895 года появляется в числе переводов первая серьезная и литературная вещь, а именно «Орфей и Эвридика» Овидия, переведенная с подлинника и для такого возраста очень недурно. В следующем номере того же года есть «Сказание о Кожемяке», переведенное со славянского. В феврале 1896 года помещен отрывок из романа Бальзака «Эжени Грандэ», «Смерть скупца». В июле 1896 года появились стихи В. Гюго «Бабушка». Перевод правильный, вполне удовлетворительный. В последнем номере «Вестника» (январь 1897 г.) помещен Сашин перевод первой песни «Энеиды» (с подлинника), с заголовком «из Марона» и эпиграфом из Пушкина «Люблю с моим Мароном…»[20] и т. д. Перевод сделан значительно лучше «Орфея и Эвридики». Привожу для сравнения отрывки из обоих переводов.
Из «Орфея и Эвридики»
Уходит
Дальше идет описание местности, которое я опускаю, переходя к следующему отрывку. «Все предвещает грозу. И вот начинаешь прислушиваться: слышен крик ястреба, стук телеги на большой дороге. Станция за пятнадцать верст: слышен стук паровоза…»
Затем следует описание грозы и возвращения домой и переход к другому настроению: «Прошло два года. Зима. Вьюга на улице. Ветер воет… И воспоминается тот вечер, и тянет снова в деревню… Скоро ли теплое, благодатное лето, с треском кузнечиков на жнитве, с полным ликом луны, смотрящим из-за березы в саду, с душистыми липами… А на улице снег падает хлопьями, летает и кружится в вихре…»
В этом отрывке не все одинаково удачно. Хуже всего описание грозы, которое я выпустила. Конец довольно банальный. Но простота, краткость и некоторые чёрточки в описаниях уже приближают его к литературе.
Очень мила Сашина сказочка «Летом», помещенная в январском приложении 1895 года. В ней много собственной выдумки, написана она совсем просто, и приключения жуков, составляющие ее содержание, и до сих пор могут быть интересны детям младшего и даже среднего возраста. По форме, да и по замыслу эта вещь значительно выше приведенного мною отрывка, сочиненного годом раньше. Это уже настоящая детская сказка, написанная с большим знанием природы и не без юмора. Чтобы покончить с Сашиной прозой, упомяну о двух его статьях, появившихся в 1896 году: «О начале русской письменности» (март) и «Рецензия выставки картин императорской Академии Художеств» (апрель). Первая статья написана очень популярно, толково и коротко. Отзывы о картинах указывают на несомненный интерес к живописи. Суждения в общем верны, но не оригинальны, однако по ним уже видно, что художественное развитие Саши было в 16 лет значительно выше уровня среднего зрителя более зрелого возраста.
Перехожу к стихам. В 1894 году появилось 5 стихотворений Саши. Они двоякого рода. Два из них: «Боевое судно» (сентябрь) и «Судьба» (декабрь) эпические с героическим оттенком. Этот жанр совсем не удался Саше. Стихи вышли непрочувствованные, неуклюжие и совсем не самостоятельные. «Судьба» написана трудным размером «Замка Смальгольм», который местами не выдержан. Влияние «Замка Смальгольм» заметно на многих оборотах и образах стихотворения. Все это было бы не беда, если бы самый замысел баллады был интересней задуман. Но это не вышло. Саша взял слишком трудную тему, для которой у него не хватило ни зрелости, ни фантазии. Привожу несколько характерных и более удачных выдержек:
Эта книга «С севера на юг» Каразина, что касается клея, то Саша всегда чувствовал к нему большую слабость, употребляя его для различных потреб. Между прочим, одним из любимых его занятий еще в 13 лет было склеивание домов, нарисованных на больших листах картона. В письме от 24 ноября 1893 года, описывая бабушке день своего рождения (16 ноября, в 13 лет), он пишет: «Мама подарила мне 6 листов бумаги, на которых были нарисованы самые разнообразные животные и клейка «Ноева ковчега». Затем там были: сам Ной, его жена и сыновья со своими женами».
Дарили ему всегда много, причем он очень радовался подаркам и наслаждался ими вовсю. Дня своего рождения и елок он дожидался с великим интересом, но если по редкости случая чей-нибудь подарок оказывался неудачным и обманывал его ожидания, он был неутешен. При одном из таких случаев, когда ему было не меньше 10 лет, он горько плакал у себя дома, вернувшись с какой-то елки. При этом он по обыкновению не хотел сказать, в чем его горе, но долго не мог успокоиться. Отчасти это можно объяснить не только обманутыми надеждами, но и тем, что нервы его были слишком напряжены и возбуждены так, что достаточно было малейшего повода, чтобы произошла реакция. Плакал он вообще очень редко. Говоря о подарках, следует прибавить, что сам он тоже очень любил их делать.
Письма 1893 года все в одном роде: в них много нежности к матери, к отчиму и ко всему домашнему, а также к бабушке, к дедушке и ко мне. Письма пишутся часто, несмотря на уроки и на журнал «Вестник», который начал издаваться с этого года. Интересы все чисто детские и домашние, если не считать книг и «Вестника», о гимназии почти не упоминается, о товарищах ни полслова. О книгах кратко сообщается, что такая-то «страшно понравилась» или «страшно интересная». Читал он тогда романы Купера, Майн-Рида, Жюль Верна и детские книги Марка Твена – «Принц и Нищий» и др., а также журнал «Родник». В 1894 году Саша в первый раз попал в драматический театр (приходится исправлять и эту дату из моей биографии). Сохранилось письмо Саши к бабушке с описанием впечатления от первого спектакля, виденного им в Александрийском театре. Письмо от 16 января 1894 г., значит, ему уже минуло 13 лет. Вот выписки из него: «Сегодня мы были с мамой вдвоем в Александрийском театре и видели «Плоды просвещения». Это мне ужасно понравилось и я хочу очень опять попасть туда… Мы сидели в партере, в пятом ряду. Театр был до того пуст, что во всех рядах перед нами сидело человек восемь, так что мы видели все прекрасно. Я был сегодня только во второй раз в театре и нахожу, что балет «Спящая красавица» скука и гадость в сравнении с этим. Из артистов, особенно хороших не было, кроме Левкеевой[18], Далматова, Панчина и еще некоторых. Мне особенно понравился спиритический сеанс».
В 1894 году Саша начал издавать рукописный журнал «Вестник», но мысль о нем, очевидно, зародилась еще летом 1893 года, когда была составлена детская книжка «Колос», и по внешности, и по содержанию похожая на «Вестник». Этот «Сборник сочинений А. Блока и Ф. Кублицкого-Пиоттух»[19] вышел в августе. Написан он почти целиком рукой Сашиной матери. На обратной стороне заглавной страницы следующая надпись: «Цензор, редактор и издатель А. Кублицкая-Пиоттух. Дозволено цензурой. Шахматово 1893 г.» Саше было тогда около 13 лет. В книге его сказочка «Сон», его же перевод с французского неизвестного автора «Это ты!» и два лирических стихотворения. И сказочка, и французский рассказ годятся для детей лет семи. То и другое написано и выбрано очевидно сознательно, с целью приспособиться к детскому возрасту, что и удалось Саше. В сказке непослушная девочка, которую насилу уложили спать, мечтает в постели: «Ах, если бы я могла делать, что хочу!». Во сне она попадает в царство эльфов, «в прекрасный сад, где на деревьях висели конфеты и пели райские птички». Она играла с эльфами, но вечером соскучилась по маме и стала кричать: «К маме я хочу скорее, где она?» И… проснулась. Солнце ярко светит в комнате, а над нею стоит мама и говорит: «Полно тебе спать, пора вставать». С тех пор девочка боялась попасть в прекрасный сад и сделалась послушной.
Перевод с французского сделан хорошо, а самый рассказ, при большой краткости, имеет свой интерес, хотя основан не на происшествии, а на психологии. Сказочка написана очевидно под влиянием французских нравоучительных, но милых вещиц из журнала «Journal pour tous» («Журнал для всех»), который покупался для Саши, оттуда же взят и рассказ. Замечу в скобках, что присутствие в доме сестры Софьи Андр. гувернанток-француженок таки заставило Сашу говорить по-французски и читать французские книжки. Он говорил с ошибками и неизящно, но мог вполне удовлетворительно объясняться и выражать свои мысли. Но буду продолжать прерванный рассказ. Стихи, попавшие в «Колос», очевидно, написаны уже не специально для детей, а просто такие, какие нашлись тогда у Саши. Оба стихотворения коротенькие. Приведу второе, как более удачное:
Говоря о «Вестнике», я не буду перечислять и оценивать всего того, что принадлежит перу Саши, а буду указывать главным образом на характерные черты журнала.Водопад
С горы низвергаясь,
Шумит водопад.
Блестящие брызги
Над пеной летят.
И с шумом каскады,
Срываясь с брегов,
Уносят громады
Столетних дубов.
«Вестник» издавался три года: начался он, когда Саше было 13 лет, прекратился, когда ему минуло 16. Это немалый период для такого юного возраста. Внимательное рассмотрение материала «Вестника» дает очень интересные результаты, указывая на рост развития Саши за эти три года. Тут особенно ясно обнаруживается, как медленно шло его развитие в смысле житейского опыта и зрелости и насколько быстрее развивались его литературные вкусы и способности. В 16 лет Саша остался почти таким же ребенком, как и в 13. Его интересы – кроме литературных – остались те же. Он ни над чем еще не задумывался и никакие вопросы его не смущали. Правда, в декабрьском номере первого года издания «Вестника» редактор, обращаясь к подписчикам и сотрудникам, говорит между прочим так: «Направление моего журнала совершенно определилось. Оно было в 1894 году чисто беллетристического характера, но теперь я бы очень попросил г. г. сотрудников, чтобы кто-нибудь из них помещал в мой журнал в 1895 году статьи из более или менее выдающихся случаев общественной жизни». Тем не менее журнал не изменил своего направления. За все время своего существования он отметил только два общественных явления. В первом году, в ноябре месяце, появилось «Экстренное прибавление к 1894 году журнала «Вестник» по поводу кончины Александра III». На обложке был его портрет, а в тексте приложения небольшая статейка о кончине «в бозе почившего государя императора Александра Александровича», составленная по «Новому Времени» редактором Ал. Блоком и репортером журнала Ф. Кублицким. Тут же был и высочайший манифест Николая II. В виде иллюстрированного приложения к номеру подписчики получили портреты «ныне благополучно царствующего государя императора Николая Александровича и высоконареченной невесты его, ее великогерцогского высочества принцессы Алисы Гессен-Нассаусской, во святом миропомазании Александры Федоровны», и портрет «наследника цесаревича и великого князя Георгия Александровича».
И стиль, и смысл статьи, и объявления объясняются, конечно, не столько верноподданническими чувствами редактора, сколько желанием подражать «Новому Времени». Другое общественное явление, обратившее на себя внимание редактора «Вестника», было юбилей деда Андр. Никол. Бекетова по случаю его семидесятилетия. Это уже просто дело семейное. В тексте и на отдельном листе помещены были печатные заметки из «Нового Времени» и «Петербургской газеты» и «Портрет профессора А. Н. Бекетова». В этом же номере, в отделе «Новости», помещена краткая заметка о том, что по случаю коронации в гимназиях не будет экзаменов и ученики переводятся в следующий класс по удовлетворительным отметкам. Вот и все «общественные вопросы», затронутые «Вестником». Характерно и то, что сотрудники не отозвались на призыв редактора помещать статьи о более или менее выдающихся случаях общественной жизни. Главными сотрудниками «Вестника» состояли бабушка и мать Саши. Обе они были лишены так называемой «общественной жилки», но отличались сильной склонностью к литературе. Дедушке было, конечно, не до сотрудничества в «Вестнике», а кроме того он относился к внуку как к ребенку и никогда не затрагивал с ним никаких серьезных тем – ни общественных, ни житейских. Сам он со страстью относился к общественным вопросам, читал газеты, интересовался и внутренней, и иностранной политикой. Саша в те годы совсем не читал газет, он изучал только объявления – с юмористической точки зрения, что и заметно по «Вестнику». Объявления начали появляться со второго года его издания, причем Саша все больше и больше ими увлекался. Объявления «Вестника» имеют по большей части или рекламный, или обиходный характер. Больше всего появлялось реклам об надоевшем в то время «Геркулесе» и – о собаках. Саша изощрялся в придумывании разнообразнейших реклам в форме советов, диалогов, восклицаний и даже рисунков. Некоторые из его реклам очень остроумны и всегда придуманы в духе требуемого жанра. Попадались и такие объявления: «Ключ от портфеля господина заведующего беллетристическим отделом упал в Балтийское море. Кто найдет, тот получит приличное вознаграждение. Искать следует в порте города Гапсаля». Или в таком роде: «Молодая особа, свободно говорящая на лягушечьем диалекте, ищет места недалеко от своей квартиры. Адрес: Грязные пруды (недалеко от с. Шахматова, Московск. губ., Клинского уезда)». Было и такое объявление: «Кто не желает сморкаться в дырявые платки, пусть… купит… новые…» Что касается собачьих объявлений, то в этом случае Саша выказал большую изобретательность и не меньшую ребячливость. Наиболее показательны в этом отношении объявления об его любимице рыжей сеттерихе Дианке, с которой он снят на нескольких фотографиях. В июльском номере 1895 года появилось на обложке объявление: «Чудо из чудес – луна на земле в образе рыжей собаки. Адрес: Н<иколаевская> ж<елезная> д<орога>. Подсолнечная, с. Шахматово».
В сентябрьском номере того же года на обложке красовалось следующее сообщение: «По новым исследованиям, луна… имела… десять… спутников! Впоследствии осталось только три из них. Из последнего можно заключить, что: 1) или луна имеет очень малое притяжение (?), 2) или другие более сильные планеты оттянули спутников луны к себе (?) Предоставлю читателям решение этого вопроса. Известный астроном-любитель А. Блок».
И, наконец, в сентябрьском номере «Вестника» 1896 года (редактору почти 16 лет) на обложке помещено объявление жирным шрифтом с украшениями, среди бесчисленных восклицательных знаков: «Диана ощенилась 18 августа».
Многочисленных объявлений о других собаках я не стану уже здесь приводить. Думаю, что приведенные выше в достаточной мере характеризуют тогдашний облик редактора «Вестника». Остальные объявления менее характерны, отдел загадок, ребусов, шарад и обиходной рецептуры не представляет особого интереса, а потому я перейду к оценке литературного развития Саши, насколько можно судить о нем по «Вестнику». Замечу, во-первых, что проза, в особенности самого реального содержания, удавалась Саше хуже стихов. Он делал заметные успехи в прозаических переводах. Вначале и выбор вещей, и форма их указывают на незрелость вкуса и неопытность переводчика. Большинство переводных вещей неплохо, но все, переведенные в 14 и даже в 15 лет, подходят к возрасту не выше 12 и даже 10 лет. Такова драма в 2-х действиях с прологом «Король пингвинов», появившаяся в первый год издания «Вестника», а также другие многочисленные рассказы, сказки и пр. Все это годится для детей или младшего, или среднего возраста. Самые переводы по мере опытности автора становятся все смелее, свободнее и правильнее. В мае месяце 1895 года появляется в числе переводов первая серьезная и литературная вещь, а именно «Орфей и Эвридика» Овидия, переведенная с подлинника и для такого возраста очень недурно. В следующем номере того же года есть «Сказание о Кожемяке», переведенное со славянского. В феврале 1896 года помещен отрывок из романа Бальзака «Эжени Грандэ», «Смерть скупца». В июле 1896 года появились стихи В. Гюго «Бабушка». Перевод правильный, вполне удовлетворительный. В последнем номере «Вестника» (январь 1897 г.) помещен Сашин перевод первой песни «Энеиды» (с подлинника), с заголовком «из Марона» и эпиграфом из Пушкина «Люблю с моим Мароном…»[20] и т. д. Перевод сделан значительно лучше «Орфея и Эвридики». Привожу для сравнения отрывки из обоих переводов.
Из «Орфея и Эвридики»
Уходит
Из «Энеиды»
Бог Гименей через эфир необъятный; певец Родопейский
Тщетно зовет его; правда, пришел он, но ни пожеланий
Он не принес, ни лица выраженье веселого, ни предсказанья
Вечного счастья; и факел, который держал он, ужасный
Дым испускал и не мог от движения вспыхивать даже.
Перехожу от переводов к оригинальным сочинениям Саши. Сначала о прозе. Его роман «По Америке или в погоне за чудовищем», помещенный в 1894 году «Вестника», есть неуклюжее подражение Жюлю Верну с примесью Майн-Рида. Никакого романа нет, нагромождение ужасов, событий и смертей вперемешку с плохими описаниями тропической природы – таково содержание романа; форма тоже очень слаба. Помещенный в 1895 году уголовный рассказ «Месть за месть» написан уже значительно лучше: умереннее и естественнее, но все-таки явно указывает на то, как несвойствен автору этот жанр, целиком заимствованный из книг. Помещенный в январском приложении 1894 года отрывок «Из летних воспоминаний» гораздо выше. Это объясняется тем, что он написан по личным впечатлениям и лишен всякого содержания, кроме лирического. Привожу отрывки: «Вечер. Темнеет. Мы только что пообедали. Жаркий июльский день. Стол, стоящий на балконе, еще покрыт скатертью. Широкая, развесистая липа тихо шумит, покачиваясь от легкого ветерка. Все выходят на дорогу. Вот первая звездочка мелькнула на небе. Все тихо, тихо…»
Древнюю силу троянцев пою, воспеваю героя:
Долго скитался Эней по глубоким волнам океана,
Мучимый голодом, брошен на берег пустынного моря,
Берег Лавиния, славного града Италии древней…
Дальше идет описание местности, которое я опускаю, переходя к следующему отрывку. «Все предвещает грозу. И вот начинаешь прислушиваться: слышен крик ястреба, стук телеги на большой дороге. Станция за пятнадцать верст: слышен стук паровоза…»
Затем следует описание грозы и возвращения домой и переход к другому настроению: «Прошло два года. Зима. Вьюга на улице. Ветер воет… И воспоминается тот вечер, и тянет снова в деревню… Скоро ли теплое, благодатное лето, с треском кузнечиков на жнитве, с полным ликом луны, смотрящим из-за березы в саду, с душистыми липами… А на улице снег падает хлопьями, летает и кружится в вихре…»
В этом отрывке не все одинаково удачно. Хуже всего описание грозы, которое я выпустила. Конец довольно банальный. Но простота, краткость и некоторые чёрточки в описаниях уже приближают его к литературе.
Очень мила Сашина сказочка «Летом», помещенная в январском приложении 1895 года. В ней много собственной выдумки, написана она совсем просто, и приключения жуков, составляющие ее содержание, и до сих пор могут быть интересны детям младшего и даже среднего возраста. По форме, да и по замыслу эта вещь значительно выше приведенного мною отрывка, сочиненного годом раньше. Это уже настоящая детская сказка, написанная с большим знанием природы и не без юмора. Чтобы покончить с Сашиной прозой, упомяну о двух его статьях, появившихся в 1896 году: «О начале русской письменности» (март) и «Рецензия выставки картин императорской Академии Художеств» (апрель). Первая статья написана очень популярно, толково и коротко. Отзывы о картинах указывают на несомненный интерес к живописи. Суждения в общем верны, но не оригинальны, однако по ним уже видно, что художественное развитие Саши было в 16 лет значительно выше уровня среднего зрителя более зрелого возраста.
Перехожу к стихам. В 1894 году появилось 5 стихотворений Саши. Они двоякого рода. Два из них: «Боевое судно» (сентябрь) и «Судьба» (декабрь) эпические с героическим оттенком. Этот жанр совсем не удался Саше. Стихи вышли непрочувствованные, неуклюжие и совсем не самостоятельные. «Судьба» написана трудным размером «Замка Смальгольм», который местами не выдержан. Влияние «Замка Смальгольм» заметно на многих оборотах и образах стихотворения. Все это было бы не беда, если бы самый замысел баллады был интересней задуман. Но это не вышло. Саша взял слишком трудную тему, для которой у него не хватило ни зрелости, ни фантазии. Привожу несколько характерных и более удачных выдержек:
Рыцарь «Мрачных теней» являлся три ночи, неузнанный. На четвертую ночь он привел свою дочь Смерть «в белом всю и с косой на плечах» и открыл свою тайну.
На вершине скалы показался огонь,
Разгораясь сильней и сильней,
Из огня выступал огнедышащий конь
И на нем – рыцарь «Мрачных теней».
Он тяжелой десницей о шею коня
Оперся и в раздумье сидел,
Из железа его дорогая броня,
И на землю он мрачно глядел.
………………………………………
И загробным он голосом мне говорит:
«Встань, проснись, подымись и пойдем,
Я – Судьба, от меня никуда не уйдешь,
Всех убью я железным копьем».
«Боевое судно» (август) проще по замыслу, но картина бури и гибели боевого крейсера тоже не удалась Саше. Привожу выдержки:
«Ты не слышал меня, ты не понял меня,
Вот пришла и четвертая ночь,
И тогда оседлал я другого коня
И привез я к тебе свою дочь»…
И приблизилась Смерть, и по мне, по всему,
Пробежала холодная дрожь,
И последнее слово сказал я ему:
«От Судьбы никуда не уйдешь!»
Описание бури начинается следующей неудачной строфой:
Несется он, рулю покорный,
Клубится пена вслед за ним,
И океан шумливый, бурный,
Не скоро может сладить с ним.
Боевое судно гибнет, стихи заключаются следующими строками:
Трещат брамстеньги, мачты клонит,
Вокруг кичится океан,
В снастях безумно ветер стонет,
Густым становится туман.
…………………………………
Волна пришла, залиты люки,
Вода в каюту с шумом льет.
О, сколько горя, слез и муки
Волна безумная несет.
Все эти картины надуманы и написаны не с натуры, потому, вероятно, и форма стихов так плоха. Лирические стихи вообще лучше эпических. Почти все они антологического характера. В некоторых уже чувствуется лиризм и передано известное настроение. Первое стихотворение «Весна» (февраль 1894 г.) еще довольно неуклюже, но в нем есть совсем простые, искренние строки, чего вовсе нет в эпических стихах, приведенных выше. Вот начало этого стихотворения:
Бушует ветр в скалах пустынных.
Несется чайка над водой,
И океан шумливый, бурный,
Слился в протяжный тяжкий вой.
Помещенное в сентябрьском номере стихотворение «Серебристыми крылами» уже напечатано в моей биографии. Форма его значительно лучше предыдущего, оно даже музыкально, но лиризма в нем еще нет. Стихотворение «Вечер», помещенное в одном из приложений 1894 г. (автору 14 лет), по форме подходит к предыдущему, во всяком случае не ниже его, а по настроению выше. Привожу его целиком.
Весною, раннею порою,
Когда блестит в траве роса,
И белоснежной пеленою
Задернуты бывают небеса,
Когда жужжит в траве назойливая муха,
И эхо песни птичек отдает,
И из травы показывает ухо
Слепой работник – старый крот,
Все полно жизни, свежей влагой веет
От листьев и травы, закапанных росой,
И, распускаясь, зеленеют
Леса, и пчелок вьется рой…
и т. д.
Привожу целиком и последнее из помещенных в этом году стихотворений – «Осенний вечер». В нем есть совсем хорошие строки, и размер рисует настроение, но конец слабее начала. Вот оно:Вечер
Ночь идет. Заходит солнце,
Не блестит лесной ручей,
А в лесу на ветке дуба
Песню грянул соловей.
Лес уснул, кругом прохлада,
Звонче пенье соловья.
Встань под зелень старой ели
И послушай шум ручья
И прислушайся, как звонко
Он по камешкам бежит,
За волной волна вдогонку
Шаловливо как спешит.
Но зима заменит лето,
Все погибнет подо льдом,
И не даст тебе ответа
Соловей в лесу глухом.
Лирических стихов Саши в «Вестнике» больше не появлялось. В 1895 году есть два эпических стихотворения, оба очень слабы. В феврале помещен «Лесной гигант».Осенний вечер
Цветы полевые завяли,
Не слышно жужжанья стрекоз,
И желтые листья устлали
Подножье столетних берез.
Звезда за звездою катится
И тонет в лазури она,
Роса на траве серебрится,
В прозрачном тумане луна.
И звон колокольный далеко
Несется, гудит за рекой,
И темное небо глубоко,
И месяц стоит золотой.
Помещенный в январском приложении «Водопад» совершеннее по форме, но лишен искренности и не прочувствован. По мысли автора, «Водопад»
Качая темною главой,
Лесной гигант стоял,
Своей пахучею смолой
Он землю орошал.
……………………………
На нем годов уж виден след,
И просит смерти он.
И внял господь на небесах
Мольбам высокой ели,
И пал гигант, сраженный в прах,
На моховой постели…
и т. д.
Тут и Пушкин, и Лермонтов, но Блока пока вовсе нет, а все вместе слабо. Все последующие стихи Саши, помещенные в «Вестнике», носят юмористический характер. Этот жанр ему и тогда удавался. Приведу два стихотворения. Первое было помещено в октябре 1895 года.
Подточил утесов своды
И в стремленьи их унес.
Но, как будто мстя за брата,
Весь утес свалился вниз
И чернеющей громадой
Над пучиною повис.
И пучина вод смирилась,
Водопад замедлил бег,
Там, где лишь волна катилась,
Уж проходит человек.
………………………………
И по руслу водопада,
Где ужасный шум умолк,
Меж уступами громады
Лишь струится ручеек.
Эти стихи носят явный след влияния классической формы. В июньском номере 1896 года появились стихи, посвященные Диане (собаке), с особым посвящением в старинном стиле. Привожу целиком эти стихи, как лучший образчик Сашиной юмористики того времени.* * *
Горько рыдает поэт,
Сидя над лирой своею разбитой,
Лирой, венками когда-то увитой,
Всеми покинутый, всеми забытый.
Муза ушла от него,
Стих его рифмою дышит пустою,
Счастливо время поэта былое,
Страшно грядущее все роковое…
Время поэта прошло.
Плачет он горько над лирой разбитой,
Лирой, когда-то венками увитой,
Всеми покинутый, всеми забытый…
(Декадентские стихи).А. Блок.
Посвящается Диане
Полон гнева и клубники
Я стоял меж гряд зеленых,
Меж цветами повилики,
Близ дорожки запыленной.
Розы пышные алели,
Аромат распространяли,
И пастушьей песни трели
То гремели, то смолкали.
Но ни к пастырю в долине
Я не мог свой слух склонить,
Ни к раскидистой рябине
Взор умильный обратить.
Сильным гневом распаленный,
Наконец я так устал,
Что с улыбкою надменной
На кровать свою упал!
И подобно черной туче
Грозной молнией дышал,
Но, смиряя гнев свой жгучий,
Я до вечера проспал.
…………………………………
Я проснулся: все клубника
Багровела меж листов,
И белела повилика,
Обвиваясь вкруг цветов.
И тотчас же грустью нежной
Переполнилась душа:
Ах! Зачем мой гнев безбрежный?
Как природа хороша!..
А. Блок.
В виде пояснения к этим стихам сообщаю, что пейзаж его и вся обстановка взяты с натуры. «Пышные розы» действительно алели на кустах, видневшихся из окна тогдашней Сашиной комнаты. Из этого низкого окна Саша выпрыгивал прямо в сад и отправлялся влево, где за кустами роз шла солнечная лужайка, засаженная грядами клубники, которую с каким-то особым искусством умела выводить бабушка. Тут же была и повилика, и «запыленная дорожка», которая выводила в другую часть сада. А внизу лужайки, против Сашиного окна росла «развесистая рябина». Да и «трели пастушьей песни», т. е. рожка, ежедневно раздавались с дальних лугов из-за ручья, протекавшего в долине и под горой.Посвящается Диане
Сии стихи, мой друг бесценный,
К тебе из-под пера текут,
И я рукою дерзновенной
Вручаю Диане драгоценной
Бесхитростный, но честный труд.
А. Блок.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента