Мария Беляева. Полуночные миры

   Дверь. Металлические ручки в виде трилистников с мокрыми прожилками… ледяные. Открыть не хватает сил.
   Обойдя здание, девушка нашла в кованой решётке выломанные прутья. Ника пробралась во внутренний двор. Пёс протиснулся следом. Подняв морду к водостоку, глухо зарычал.
   — Эй, хватит… — шикнула Ника, обернувшись.
   Разбитый витраж, сплав цветных осколков некогда существовавшей реальности. Девушка взобралась на окно и замерла, не решаясь спрыгнуть во тьму. Она прислушивалась, надеясь, что изнутри раздастся голос или хотя бы шорох. Тогда можно было бы уйти отсюда, оправдав трусость инстинктом самосохранения. Но нет.
   Она нащупала стену… шершавую, словно изрезанную глубокими морщинами. Мерзкое ощущение.
   Стены и изваяния сливались в темноте. Словно окаменевшие души, они глядели глазами святых с мозаик и барельефов. Там, где чернота переходила в полутьму, повороты и рифлёные стены представали лабиринтом.
   Шероховатые стены с маленькими острыми впадинами — недостающими кусочками лепнины. Прямо в центр огромного зала сквозь полуразрушенную крышу, успевшую зарасти плющом, падал огромный сноп лунного псевдосвета. Натыкаясь на колонны и арки, он дробился на световые нити, составлявшие сеть, паутину, в которой замерли, смирившись, лики никем не виденных Высших.
   Ника шла по усыпанным пылью орнаментам, прислушиваясь к похожему на журчание звуку. Через несколько шагов под ногой что-то хрустнуло — лист плюща, проползшего сквозь залу. Ещё через пару шагов раздался плеск, а кроссовки промокли. Ника отскочила. Долго вглядывалась в голые, на первый взгляд, стены.
   В самом углу, там, где должна была быть купель со святой водой, бурлило. Что это? То ли святой источник, то ли повреждённая труба. От угла до потолка, плотно укутывая стены, раскинулось полотно листьев и кое-где проглядывающих стеблей. Бутоны неразличимых в темноте оттенков. Ника погладила тихо шелестящее покрывало. С него тут же сорвалось и устремилось к пролому в куполе облако бабочек.
   Ника уселась в ближайшем углу, возле столба псевдосвета, прижавшего пыль к полу. Тихое шлёпанье лап где-то в загогулинах тьмы. Влажный собачий нос ткнулся в протянутую ладонь. Девушка притянула пса за голову, и он улёгся у ног, придавив ей ступни. Приятная тяжесть.
   Всю ночь сквозь огромное мозаичное окно в зал прорывались вспышки света, не доходящие до противоположной стены, тонущие в пробудившейся священной тишине.

4.

   Стены телефонной будки из оргстекла дребезжали от прокатывающихся мимо мотоциклов. Ника нажала на рычаг. Гудки умерли в трубке.
   Напротив, на противоположной стороне улицы, сидел биомеханический инвалид. Это бесполое существо копошилось в куче коробок, разгребая их заклинившими руками-протезами на литиевых элементах питания. Ника вспомнила о разрекламированной программе льготной замены устаревшей медицинской биомеханики… о которой он и не смеет мечтать.
   Дождавшись шипения встроенного модема начала века, оповещавшего, что звонок оплачен, Ника поднесла тяжёлую трубку к уху. Девушка нажимала на кнопки, с трудом вспоминая номер, когда-то записанный на брошюре с обзорами охранных сканеров, — их всегда было полно у него в рюкзаке…
   Когда Мэйз поднял трубку, Ника поняла, что лучше было бы услышать глупую шутку автоответчика — хоть взбодрилась бы.
   — Привет… да, это я, — замешкавшись, отозвалась она на сонное приветствие. — Я хотела узнать, где Ара, — Ника прислонилась к стенке, повернувшись, чтоб хотя бы не видеть калеку. А он, казалось, впился в девушку взглядом.
   — Не думаю, что это хорошая идея… Это того не стоит… просто скажи, что постараешься её найти.
   Девушка помолчала несколько мгновений, глядя на мокрый след собачьего носа на оргстекле с другой стороны, и добавила:
   — У тебя еда для собак есть?
   Теперь она знала, куда идти.
   Её преследовали — сначала в реальности, потом в мыслях — гудение шестерён механических рук и туберкулёзный кашель…

* * *

   …— Кофе хочешь? — спросил Мэйз, уже нажав кнопку нагревателя.
   — Нет, — из чистого упрямства ответила Ника.
   — Поздно. Уже греется. — Мэйз отодвинул коричневую картонную коробку и прислонился спиной к стене. — Рад, что ты ещё жива. Теперь только об убийствах и передают.
   Он мигом стал серьёзным.
   — Постой, а ты никого не убила? Если так, то мне с тобой о пас… — и запнулся, когда Ника стукнула его ложкой по руке. Улыбнулся.
   Девушка с ногами забралась на диван в форме бумеранга, словно распухший от жары и пропитавшийся запахом кофе. Пальцы потёрли кожаную обивку с глубокими прожилками. Ника знала, что от рук сейчас пахнет привычной смесью терпкого дезодоранта и молотым кофе — настоящим, какой можно найти только по знакомству и за наличные.
   Мэйз поставил тяжёлую кружку на стол и сел напротив.
   — Не надо мне было приходить… — девушка глядела на чашку. Японские символы на боку засветились красным. Ника отдёрнула руку.
   — Боги механики, как ты отстала от мира! — Мэйз наполнил кружку до края и завинтил кран кофеварки. — Все красные, видишь? Они показывают, что он горячий, там нет сахара и он с кофеином. Стильно, правда?
   — Ага.
   Махнув рукой, Мэйз отхлебнул.
   — Энтузиазма ни на грош. Это же потомок того древнего кувшина, который показывал, прокисшее молоко или нет. Там на дисплее в случае чего ещё выскакивали шутки типа «а мне уже неделя — рискнёшь здоровьем?»
   Не дождавшись ответа, парень сел напротив.
   — Хочешь, скажу новость? Хорошую, — он глядел на Нику, замечая, как неуверенно она открывает контейнер с цветным сахаром.
   — Давай.
   — Хотел бы, но хороших новостей нет. Сегодня утром объявили об Ограничении. Теперь с вами… с носителями аномалии… прости, но так вас теперь называют… теперь любые контакты с вами незаконны.
   Кубик синего сахара, распадаясь на крупицы, утонул в кружке. Средний иероглиф стал жёлтым.
   — Думаю, это из-за эпидемии. Говорят, первые заражённые — это одни из…
   — Из нас, — закончила Ника, избегая извинений в его взгляде. — И они думают, что так смогут избежать паники? Как же глупо…
   — Тебе нужно спрятаться где-нибудь, пока не станет безопасно.
   — Думаешь, я доживу до этого момента?
   Щипцами девушка достала второй, зелёный, кусок сахара.
   — Ника, я могу найти место, где ты сможешь переждать. Хозяин обещал придержать квартиру на неделю. Сегодня ещё не поздно.
   — На неделю?! Мэйз… ты знал! Ты знал, что мистера Калеба арестуют. Почему ты ничего не сделал?
   Парень отвернулся, выплёскивая недопитый кофе в умывальник. И долго расставлял тарелки в машине, выравнивая их по размеру. Наконец задвинул лотки и обернулся.
   — Если бы не он, пострадали бы другие. На его месте могла оказаться ты. Я этого не позволю, чего бы оно ни стоило.
   Глоток кофе обжёг горло, на миг отвлекая от ядовитой догадки. Догадки — одной из тех, которые переворачивают всё и одним махом. Ника отхлебнула ещё, не замечая, что пьёт сплошную горечь, напрочь забыв про сахар.
   Мэйз, подойдя к подоконнику, забрался на него. Прямо за левым плечом Ники.
   — За информацию о носителях аномалии объявили награду. Две сотни дитов.
   Ника вскочила.
   — Тогда, может, не стоит с тобой разговаривать? А то либо заразишься, либо продашь меня!
   — Подождёшь здесь, пока я звоню полиции? — спросил Мэйз, спрыгивая с окна.
   Девушка молча села. Подцепила пальцами коричневую коробку. Открыв её, осмелилась взглянуть на Мэйза. Тот, не дожидаясь вопроса, заговорил:
   — Это материнская плата для моего модуля. Помнишь, я хотел показать тебе голограмму? — он замолчал. — Ты уверена, что не хочешь остаться? Я готов рискнуть…
   Ника покачала головой.
   — Спасибо, не надо. Не хочу смотреть, как ты становишься голограммным наркоманом.
   — Тогда, может, тебе будет интересно, где я это взял?
   — Вообще-то не очень.
   — Ты не сможешь остаться в Секторах, ты же понимаешь? — он вздохнул. — Тебе нужно найти аукцион во внесектороной системе. Может, там что-то получится с работой или жильём.
   Резко закрыв коробку, Ника отодвинула её от себя.
   — Тебе пригодятся там наличные. Используешь имплант— и твоя песенка спета, — объяснил Мэйз, доставая из кармана джинсов деньги, скреплённые именным зажимом.
   Ника нехотя взяла их.
   — Спасибо, — проговорила она так тихо, что не знала, услышал ли её Мэйз.
   — Не за что. Ценитель хорошего кофе для меня — почти семья.
   Девушка усмехнулась.
   — Спасибо, что рискуешь, — она поднялась и направилась к выходу. — Но мне пора… понимаешь?
   — Помни, что можешь на меня рассчитывать. Если что-то нужно, хоть что-то, обращайся. Ты же это знаешь?
   — Знаю.
   — Мы же ещё увидимся, правда?
   Ника молчала.
   — Я бы тебя ни за что не продал. Двести дитов — это слишком мало за друга…
   Она обернулась, чтобы улыбнуться в ответ. И исчезла, оставив дверь открытой.

5.

   Ощущение чьего-то присутствия. Не чужого, а чьего-то давно знакомого, но забытого. Девушка прижалась к стене за телефонной будкой, ускользая от света. Шорох шагов. В мигании фонаря надписи, нацарапанные на мутном стекле, казались проклятыми иероглифами. Тяжёлое дыхание. Крики. Ника готова была убежать, сама не понимая, чего хочет — броситься на помощь или спрятаться.
   Чёрный силуэт в сумасшедшем жёлтом мигании. Упал. Оглянулся. Вскочил. Прижался к стене за будкой, метнулся в угол. Ника отскочила.
   — Кто здесь? — хрипло бросил парень.
   Он схватил девушку за руку и потянул на свет.
   — Отпусти.
   Топот тяжёлых полицейских ботинок прямо за углом… близко!
   Когда на Нику упал свет и парень увидел крылья, его передёрнуло. Она вздрогнула.
   — Чёрт, ещё одна!
   Полицейские высыпали в дверной проём.
   — Они здесь!
   — Бежим! — крикнул парень, срываясь с места.
   — Сектор Б-7, левая сторона — окружить… — неслось из раций позади.
   Больше девушка ничего уже не разбирала. Слева на стену упала осветительная сетка, прилипая к бетону и заливая помещение зелёным свечением. Ника бежала вслед за парнем. Они ныряли в переулки и проходы. Лестница, закрытая дверь. Нарастающий гул полицейского шара. Парень затолкнул Нику в очередной проём и захлопнул дверь. Привалился к стене, хватая воздух ртом. Зелёные всполохи сеток мерцали всё ближе, то здесь, то там вытаскивая из сна истершиеся граффити на грязных стенах.
   — Почему они…
   Резкий взмах руки.
   — Не сейчас!
   — Но…
   Парень подошёл к окну. Осколки стекла торчали острыми зубами.
   — Сюда, — он кивнул в сторону узкого карниза, едва выступающего в стене.
   — Куда? Туда?
   Ника недоверчиво смотрела на парня. В его глазах отражались вспышки, которые становились всё чаще.
   — Туда. Я первый, ты за мной.
   Он ступил на карниз. Ника слышала, как о бетон трутся перья, проступающие сквозь разорванную рубашку. Парень обернулся. Взгляд упал на новую знакомую, вцепившуюся в край оконного проёма.
   — Иди сюда, — выдавил парень сквозь стиснутые зубы.
   Ника нерешительно последовала за ним.
   — Быстрее! — парень протягивал ей руку, уже добравшись до конца карниза.
   Полицейский выглянул в окно.
   — Вижу их. Второй этаж… комната 307.
   Девушка ухватилась за протянутую руку и спрыгнула в комнату. Вперёд по коридору, поворот направо. Зелёные квадраты на стене в сантиметрах позади. Ника чувствовала, что больше не может бежать. Парень снова дёрнул её за руку.
   Закрытая дверь. Он выбил препятствие, и беглецы ввалились внутрь, падая. Нику вздёрнули на ноги. Зелёные квадраты рассыпались по стенам вокруг, съедая огрызки темноты по углам.
   — На пол! — крик, многократно механически усиленный, оглушил.
   Девушка обернулась. В изумрудном дрожании света фигуры, залепившие выход, казались пластилиновыми исполинами. Один из них выбросил что-то вперёд. На полу вокруг беглецов высветились белёсые, словно полинялые, круги.
   Парень уже стоял на коленях, когда Нику швырнули на пол. Закрыв глаза, он стиснул зубы. На руках проступали напряженные мускулы, но он не шевелился, ожидая, пока наденут наручники. Пока на запястьях закрепляли магнитные браслеты, Ника изумлённо смотрела на парня, безмолвного и внезапно покорного.
   — Вторая группа на связи, — голос был профессионально-бесстрастным. — Поймали. Нет, двое.
   В горле стоял ком — не от слёз, от внезапно нахлынувшего осознания происходящего. Парень встал по команде, отвернувшись, когда Нику рывком подняли с пола. Взглядом он словно пытался зацепиться за ячейки осветительной сетки, медленно гаснущей на стенах.
   — Эй! Эй! — Ника позвала парня, когда их выводили из комнаты, вниз по лестнице со щербатыми ступенями.
   — Молчать!
   Удар в спину, точно между крыльев. А парень даже не обернулся, лишь опустил голову ещё ниже. Ника с ненавистью посмотрела на идущего рядом конвоира, но тут же отвернулась, боясь, что тот заметит.
   У пролома в стене, некогда бывшего дверным проёмом, стоял тёмно-зелёный фургон. Лишь когда обоих арестантов бросили на пол и магнитный замок с жужжанием закрылся, парень поднял глаза. Ника искала страх на его лице. Безуспешно.
   Парень отодвинулся и прислонился спиной к стенке кузова, устраиваясь удобнее. Ника увидела усмешку в его взгляде.
   — Располагайся, до ближайшего патрульного поста минут сорок, — бросил он. — Я — Зак.
   — А я…
   — Нет, спасибо. Не очень хочу знать. Чувствую, чем дальше от тебя — тем меньше неприятностей.
   — Да что вообще происходит? Что я… — Ника прочистила горло. — Что мы сделали?
   — Я — как обычно, — Зак посмотрел на неё с вызовом. Но, казалось, взгляд был обращён в пустоту. — Плюс нашёл бонус. Интересно, неужели других углов не было? Чёрт меня дёрнул…
   Зак прижался затылком к плотному каркасу, сжимая и разжимая кулаки за спиной, чтобы восстановить кровообращение.
   Ника раскрыла рот, чтобы задать вопрос, но промолчала. Девушка смотрела на его коротко стриженные волосы нежданного попутчика, мокрые от пота. Из-под куртки торчал застиранный ворот дорогой рубашки.
   — Хватит меня разглядывать, — не скрывая раздражения, велел Зак.
   Ника отодвинулась в другой конец фургона.
   — Это из-за Ограничения нас арестовали, да?
   Зак засмеялся, не открывая глаз.
   — Это называется «отловили», а не арестовали. Арестовывают тех, у кого есть права. У такого мусора, как мы, прав нет, — он облизал сухие потрескавшиеся губы. — Откуда ты такая? Прямо как будто домашняя.