…Витой ствол, закрученный против солнца, не внушал доверия язычникам. В главе «Даждьбог Сварожич» подробно рассказано о магическом смысле движения «посолонь» и «противосолонь»: всё направленное против движения солнца так или иначе связано со злым колдовством…
Если первые три дерева, намеченные к рубке, по какой-либо причине оказывались непригодными, то в этот день лучше не браться за дело: не будет добра.
Но вот дерево выбрано. Привлекая этнографические материалы, касающиеся соседей славян, а также народов, до сих пор придерживающихся аналогичных воззрений, мы можем представить себе, как поступали с ним наши прапрадеды. В отличие от большинства современных людей, древние славяне твёрдо знали: когда дерево рубят, оно плачет от боли. Кстати, научные исследования подтвердили языческое убеждение. Цветок в горшочке буквально «сходит с ума» от ужаса, когда к нему приближается человек, только что погубивший другое растение: об этом поведали учёным электронные приборы, подключённые к его листьям. Стало быть, рассуждали наши предки, следует объяснить дереву, что ты не выродок, скуки ради замахнувшийся топором. Надо снять перед ним шапку, поклониться земным поклоном и рассказать о нужде, заставившей покуситься на его зелёную жизнь. А ещё – положить рядом с деревом угощение (например, кусочек хлеба с маслом), чтобы древесная душа выбежала из ствола полакомиться и не испытала лишних страданий.
Когда же дерево срублено, следует посмотреть, не легло ли оно макушкой на север (об этом см. выше) и не повисло ли на ветвях соседей: это знак – ищи другое место в лесу и начинай дело заново. И не худо также (согласно верованиям сербов) на свежем срезе пенька тем же самым топором срубить голову курице – на случай, если дерево всё-таки окажется «буйным»: эта жертва отвлечёт от человека внимание разгневанной древесной души…
И уж конечно, вернувшись из леса, непременно следует попоститься и тщательно вымыться: лучше всего – очистить себя банным потением, чтобы души деревьев «потеряли след» и не разыскали обидчика. (Точно так же, заметим, поступали после охоты на опасного зверя или убийства врага.) В некоторых африканских племенах после рубки железного дерева пищевые запреты, аналогичные нашим постам, соблюдались в течение целого года! Всё это время «деревоубийцы» жили в отдельной хижине и не смели войти в общий дом, сесть к очагу, чтобы ненароком не навлечь беду на родных!
Мало, однако, было свалить дерево и перетащить ствол к месту строительства. Древние правила предписывали тщательно осмотреть приготовленное бревно: нет ли в нём какого опасного изъяна, к примеру «пасынка» – сучка, идущего из глубины, при выпадении которого остаётся скошенное отверстие? Ещё в ХIХ веке у славян от Польши до Алтая бытовало убеждение, что подобное бревно в срубе вызовет скорую смерть хозяина дома. Недаром в Польше такое бревно называли «волком», а также «свечой».
Но вот брёвна благополучно выбраны и привезены к месту строительства. Всякое ли место годилось для возведения дома?
Места добрые и недобрые
Выбор места для селения
Выбор места для дома
«Без Троицы дом не строится»
Если первые три дерева, намеченные к рубке, по какой-либо причине оказывались непригодными, то в этот день лучше не браться за дело: не будет добра.
Но вот дерево выбрано. Привлекая этнографические материалы, касающиеся соседей славян, а также народов, до сих пор придерживающихся аналогичных воззрений, мы можем представить себе, как поступали с ним наши прапрадеды. В отличие от большинства современных людей, древние славяне твёрдо знали: когда дерево рубят, оно плачет от боли. Кстати, научные исследования подтвердили языческое убеждение. Цветок в горшочке буквально «сходит с ума» от ужаса, когда к нему приближается человек, только что погубивший другое растение: об этом поведали учёным электронные приборы, подключённые к его листьям. Стало быть, рассуждали наши предки, следует объяснить дереву, что ты не выродок, скуки ради замахнувшийся топором. Надо снять перед ним шапку, поклониться земным поклоном и рассказать о нужде, заставившей покуситься на его зелёную жизнь. А ещё – положить рядом с деревом угощение (например, кусочек хлеба с маслом), чтобы древесная душа выбежала из ствола полакомиться и не испытала лишних страданий.
Деревообрабатывающий инструмент (X–XIII века): 1 – профили полотен пил со сплошным разводным зубом, 2 – пилы разных типов, 3 – реконструкция лучковой пилы, 4 – двухвершинный и обычный треугольный зуб, 5 – сверла, 6 – долота
Так поступали на глазах исследователей африканские дровосеки; отголоски подобных же верований сохранились и в украинском обычае оставлять на земле хлеб-соль и денежку при начале сбора лекарственных трав.Когда же дерево срублено, следует посмотреть, не легло ли оно макушкой на север (об этом см. выше) и не повисло ли на ветвях соседей: это знак – ищи другое место в лесу и начинай дело заново. И не худо также (согласно верованиям сербов) на свежем срезе пенька тем же самым топором срубить голову курице – на случай, если дерево всё-таки окажется «буйным»: эта жертва отвлечёт от человека внимание разгневанной древесной души…
И уж конечно, вернувшись из леса, непременно следует попоститься и тщательно вымыться: лучше всего – очистить себя банным потением, чтобы души деревьев «потеряли след» и не разыскали обидчика. (Точно так же, заметим, поступали после охоты на опасного зверя или убийства врага.) В некоторых африканских племенах после рубки железного дерева пищевые запреты, аналогичные нашим постам, соблюдались в течение целого года! Всё это время «деревоубийцы» жили в отдельной хижине и не смели войти в общий дом, сесть к очагу, чтобы ненароком не навлечь беду на родных!
Мало, однако, было свалить дерево и перетащить ствол к месту строительства. Древние правила предписывали тщательно осмотреть приготовленное бревно: нет ли в нём какого опасного изъяна, к примеру «пасынка» – сучка, идущего из глубины, при выпадении которого остаётся скошенное отверстие? Ещё в ХIХ веке у славян от Польши до Алтая бытовало убеждение, что подобное бревно в срубе вызовет скорую смерть хозяина дома. Недаром в Польше такое бревно называли «волком», а также «свечой».
Но вот брёвна благополучно выбраны и привезены к месту строительства. Всякое ли место годилось для возведения дома?
Места добрые и недобрые
Современные научные изыскания подтверждают: на земле действительно есть места, благоприятные и неблагоприятные для жизни и деятельности человека. Это связано с расположением силовых линий некоторых энергетических полей нашей планеты, а также с факторами «местного значения», скажем с наличием глубоко под землёй родника, не достигшего поверхности. В наше время на подобные обстоятельства долго вообще не обращали внимания, предпочитая отмахиваться от «дремучих суеверий», а уж о том, чтобы учитывать их при строительстве, и посейчас речи нет. Но вот какой случай не так давно привлёк внимание учёных. В современном многоэтажном доме сразу в нескольких семьях, занявших квартиры друг над другом, у жильцов начали невыносимо болеть ноги. Врачи разводили руками: стоило людям выйти из дому – и сразу делалось легче. Приглашённый экстрасенс обошёл квартиры со своей рамкой, и что же? Оказывается, прямо под ними находилось «нехорошее», энергетически неблагоприятное место…
Наши предки, жившие тысячу лет назад, никогда бы здесь не поселились. Они прекрасно знали о «добрых» и «недобрых» местах и умели их отличать. Другое дело, что мифологическое мышление, свойственное эпохе, облекало вполне рациональную мудрость густым коконом мистических представлений.
Древние люди понятия не имели ни о силовых линиях, ни о тончайшем восприятии человеческого организма, которого не осознаёт наш разум, но которое тем не менее заставляет отклоняться проволочную рамку или деревянную рогульку в руке исследователя-«лозоходца». Наши предки считали, что всё это знаки, посылаемые Богами.
Наши предки, жившие тысячу лет назад, никогда бы здесь не поселились. Они прекрасно знали о «добрых» и «недобрых» местах и умели их отличать. Другое дело, что мифологическое мышление, свойственное эпохе, облекало вполне рациональную мудрость густым коконом мистических представлений.
Древние люди понятия не имели ни о силовых линиях, ни о тончайшем восприятии человеческого организма, которого не осознаёт наш разум, но которое тем не менее заставляет отклоняться проволочную рамку или деревянную рогульку в руке исследователя-«лозоходца». Наши предки считали, что всё это знаки, посылаемые Богами.
Выбор места для селения
Очень часто Боги говорили с людьми через свои священные изображения, в том числе указывали места, пригодные для поселений. Подобные обычаи выяснения божественной воли встречались не только у славянских народов, да и традиция отнюдь не пресеклась после принятия христианства. Вот как поступали на Русском Севере христиане-новгородцы, пришедшие осваивать неведомые места: пускали по реке принесенную с собой икону (иногда трижды). Где прибьёт её к берегу, там и деревне быть.
Согласно древнегреческой легенде, город Трою основали на том месте, где был обретён дарованный Богами «палладий» – изображение Афины Паллады, вырезанное из дерева…
А вот как поступил в IХ веке норвежский викинг Ингольв Арнарссон – первый скандинавский поселенец в Исландии. Завидев берег недавно открытого острова, он опустил с корабля в воду резные столбы с изображениями Богов, хранивших его род: в его прежнем доме, в Норвегии, они стояли по сторонам хозяйского места. Вышло так, что Ингольв потерял из виду священные столбы и нашёл их лишь два года спустя на отдалённом мысу. К тому времени у него был уже выстроен дом. Ингольв бросил всё и, невзирая на недовольство рабов, переехал туда, куда указали ему Боги. Теперь, кстати, на этом месте расположена столица Исландии – город Рейкьявик, а священные столбы Ингольва вошли в его герб.
В священных изображениях, по мнению верующих, присутствует божественный дух. Неверующие предпочитают говорить об энергетическом заряде, возникающем в результате многолетнего поклонения. Однако мы помним, что древние люди видели разумную душу во всех существах, явлениях и предметах. Если не было под рукой идола или иконы, к этим душам вполне можно было обратиться, испрашивая совета.
Якуты в старину срывали пучок живой зелёной травы и пускали по течению реки: где она остановится, там и устраивались жить. Северные славяне, карелы и скандинавы (племена, селившиеся в основном по берегам рек и озёр) часто использовали для гадания первый строевой лес (о мифологическом значении всего «самого первого» смотри подробнее, например, в главе «Границы во времени»). Согласно севернорусским преданиям, случалось, что лес, доставленный по воде к намеченному месту, вдруг сам собой отплывал прочь, уводя следом и людей. Похожие верования отразились и в рассказе об основании столицы современной Швеции – Стокгольма. В буквальном переводе это название означает «Остров Бревна»: «сток» по-шведски «бревно», «гольм» (правильнее «хольм») – «остров». Когда настало время выбирать место для города, по водам озера Меларен пустили бревно. Течение затащило его в пороги, туда, где воды озера изливаются в Балтийское море. Там оно и застряло у берега островка…
Гадание было для наших пращуров не просто способом заглянуть в будущее, как обычно понимают его теперь. Гадание должно было в первую очередь раскрыть волю Богов: помогут или не помогут в намеченном деле?
Собираясь закладывать новую деревню, уже в христианские времена славяне нередко запрягали в сани молодого, «неезженого» жеребца и, усердно помолясь, отправлялись с ним в лес. Там в сани грузили первое подходящее строевое дерево, после чего жеребцу позволяли идти, куда ему вздумается. Где он останавливался, можно было селиться. В частности, так выбирали место для церкви; хотя при внимательном рассмотрении все элементы обряда, кроме молитв, оказываются чисто языческими. Здесь и мистическое значение всего «самого первого» (впервые запряженный конь, первое дерево), и непременные сани (в какое бы время года это ни происходило; сравним с этим обычай зимою и летом везти покойного на кладбище в санях). Кстати, если на месте остановки коня в самом деле закладывали сруб (церковь для будущей деревни), привезенное «самое первое» дерево устанавливали посередине будущего здания. В главе
Согласно древнегреческой легенде, город Трою основали на том месте, где был обретён дарованный Богами «палладий» – изображение Афины Паллады, вырезанное из дерева…
А вот как поступил в IХ веке норвежский викинг Ингольв Арнарссон – первый скандинавский поселенец в Исландии. Завидев берег недавно открытого острова, он опустил с корабля в воду резные столбы с изображениями Богов, хранивших его род: в его прежнем доме, в Норвегии, они стояли по сторонам хозяйского места. Вышло так, что Ингольв потерял из виду священные столбы и нашёл их лишь два года спустя на отдалённом мысу. К тому времени у него был уже выстроен дом. Ингольв бросил всё и, невзирая на недовольство рабов, переехал туда, куда указали ему Боги. Теперь, кстати, на этом месте расположена столица Исландии – город Рейкьявик, а священные столбы Ингольва вошли в его герб.
В священных изображениях, по мнению верующих, присутствует божественный дух. Неверующие предпочитают говорить об энергетическом заряде, возникающем в результате многолетнего поклонения. Однако мы помним, что древние люди видели разумную душу во всех существах, явлениях и предметах. Если не было под рукой идола или иконы, к этим душам вполне можно было обратиться, испрашивая совета.
Якуты в старину срывали пучок живой зелёной травы и пускали по течению реки: где она остановится, там и устраивались жить. Северные славяне, карелы и скандинавы (племена, селившиеся в основном по берегам рек и озёр) часто использовали для гадания первый строевой лес (о мифологическом значении всего «самого первого» смотри подробнее, например, в главе «Границы во времени»). Согласно севернорусским преданиям, случалось, что лес, доставленный по воде к намеченному месту, вдруг сам собой отплывал прочь, уводя следом и людей. Похожие верования отразились и в рассказе об основании столицы современной Швеции – Стокгольма. В буквальном переводе это название означает «Остров Бревна»: «сток» по-шведски «бревно», «гольм» (правильнее «хольм») – «остров». Когда настало время выбирать место для города, по водам озера Меларен пустили бревно. Течение затащило его в пороги, туда, где воды озера изливаются в Балтийское море. Там оно и застряло у берега островка…
1. Подвеска с изображением Божества и двухконей. X век. 2. Бронзовый игольник с изображением коней по сторонам здания (храма?). XI век. 3. Бронзовая застежка-фибула. X век. 4. Кованый железный светец на деревянной подставке. Первая половина XIX века
Столь же часто Боги выражали свою волю через посредство священных животных, причём едва ли не чаще всего этим животным был конь. Подробнее о мифологическом смысле, который древние люди придавали коню, говорится в главе «Обереги». Здесь лишь заметим, что культ коня был свойствен как славянам (восточным и западным), так и многим их соседям – финно-уграм, балтам, германцам. Все эти народы (исторически довольно поздно освоившие верховую езду, в особенности конный бой) считали коня тесно связанным со светлыми, солнечными Богами: благородное животное не только хранило человека от сил зла, но и как нельзя лучше подходило для гаданий самого различного рода.Гадание было для наших пращуров не просто способом заглянуть в будущее, как обычно понимают его теперь. Гадание должно было в первую очередь раскрыть волю Богов: помогут или не помогут в намеченном деле?
Собираясь закладывать новую деревню, уже в христианские времена славяне нередко запрягали в сани молодого, «неезженого» жеребца и, усердно помолясь, отправлялись с ним в лес. Там в сани грузили первое подходящее строевое дерево, после чего жеребцу позволяли идти, куда ему вздумается. Где он останавливался, можно было селиться. В частности, так выбирали место для церкви; хотя при внимательном рассмотрении все элементы обряда, кроме молитв, оказываются чисто языческими. Здесь и мистическое значение всего «самого первого» (впервые запряженный конь, первое дерево), и непременные сани (в какое бы время года это ни происходило; сравним с этим обычай зимою и летом везти покойного на кладбище в санях). Кстати, если на месте остановки коня в самом деле закладывали сруб (церковь для будущей деревни), привезенное «самое первое» дерево устанавливали посередине будущего здания. В главе
Конь, запряженный в сани. Фрагмент русского лубка. XIX век
«Что нам стоит дом построить?» показано, что подобное дерево имело смысл «Мирового Древа» вновь создаваемой домашней или деревенской Вселенной. И вот тут русский этнографический материал поневоле заставляет вспомнить скандинавские мифы. Мировое Древо наших северных соседей называлось «Иггдрасиль» – буквально «Конь Игга», где Игг – «Ужасный» – было одним из имён-прозвищ Одина, верховного Бога скандинавов…
Выбор места для дома
Выше было описано, каким образом выбирали место для поселения, точнее, для его ритуального центра: языческого святилища либо, позднее, церкви. Но после того, как Боги указывали людям мыс на озере или поляну в лесу, на этой довольно обширной территории требовалось ещё отыскать конкретное место для каждого дома. Конечно, тот или иной уголок облюбовывали в первую очередь из практических соображений: чтобы не затапливало в паводок, чтобы было солнечно и не задували холодные ветры, чтобы поблизости была вода и так далее. К тому же требовалось, чтобы место было «добрым». Наши предки знали множество способов это проверить, и в любом из них, помимо более или менее ярко выраженного рационального начала, присутствует главная идея славянского язычества – о гармонии Вселенной и о роли Человека в этой гармонии. Вот некоторые способы определения «хороших» мест.
Ни в коем случае не годился участок, где ранее проходила дорога: чего доброго, по ней могли «уйти» из дому достаток, жизнь и здоровье. (В главе «Выбор деревьев для строительства» рассказано о мифологическом смысле дороги и упомянуто, что смертельно опасными считались даже деревья, выросшие на старой дороге.) Нельзя было строиться там, где прежде стояла баня: банный дух, Банник, был существом в общем недоброжелательным – вдруг проникнет в новую избу да примется кого-нибудь обижать?.. Спорный участок земли также не подходил для строительства: в таком доме, считалось, до веку ладу не будет, сразу пойдут споры и ссоры…
Верным признаком «недоброго» места были также найденные в земле человеческие кости, оставшиеся без должного погребения. Если же на этом месте хищные звери задрали какое-нибудь животное, или ктото поранился до крови, или просто сломалась телега, опрокинулся воз, – строиться опять-таки опасались: разве в «добром» месте приключится такое? Лучше уж поискать где-нибудь в стороне!
Не годилось строить жильё и на месте дома, сожжённого молнией либо оставленного из-за болезней, наводнения, других несчастий. Там, куда однажды пал гнев Богов или случилась беда, всё это вполне могло и повториться…
Но если никаких недобрых признаков на облюбованном месте и не обнаруживалось – его непременно надо было «проверить». Вот как это делалось.
В главе «Хлеб» рассказано, какой божественной силой обладал этот священный для славян продукт. С хлебом, по мнению наших предков, была связана идея вечного возрождения, зарождения чего-то нового, живого, доброго, светлого. Соответственно, по хлебу очень часто гадали. Сажая хлебы в печь, «назначали» один из них на будущий дом. Если этот хлеб выходил высоким и пышным, стало быть, Боги благословляли строительство. Если же он поднимался плохо или вовсе разваливался – затея грозила бедой.
Хлеб, засеянное поле, женская беременность – в системе мифологического мышления древних славян эти понятия были тождественны и прямо связаны с образом «домашней Вселенной», а через неё – с Космосом, с гармонией мира. В самом деле, «знак засеянного поля» можно трактовать и как знак Вселенной со сторонами света, отмеченными перекрестьем, с Мировым Древом посередине. А теперь присмотримся к способу гадания, принятому в старину, в частности, у белорусов.
Приглядев место для хаты, хозяин приносил с четырёх разных полей по камешку (причём нёс под шапкой на голове либо за пазухой у голого тела) и раскладывал их на избранном месте, помечая будущие углы. Сам же становился в центр перекрестья – в центр Вселенной, на место Мирового Древа – и, обнажив голову, молился, причём с непременным обращением за благословением и помощью к умершим предкам. Через три дня приходили смотреть камешки: если они оказывались непотревоженными, значит, можно было строиться. Весьма показательно, что вместо камней иногда насыпали кучки зерна. Зерном же зачастую обводили контуры будущего дома, «скрепляя углы». И надо ли говорить, что такое гадание, как и сев хлеба, совершалось исключительно мужчинами. Женщины в нём не участвовали никогда.
Другим воплощением идеи плодородия, размножения, достатка у славян был крупный рогатый скот. О мифологической функции быков и коров, об оберегающей силе бычьего рога подробнее говорится в главах «Перун Сварожич» и «Женский головной убор». В отношении «мировой гармонии» упомянем ещё, что, согласно верованиям наших соседей скандинавов, самого первого предка Богов «вылизала» из солёного камня и выкормила своим молоком корова по имени Аудумла.
У многих народов Земли скот был символом богатства. Когда английские мореплаватели XIX века познакомились с аборигенами одной из вновь открытых земель и стали рассказывать им о величии и несметных богатствах своей королевы Виктории, местный вождь спросил путешественников: «А сколько коров у королевы Виктории?»
Что же касается славян, то «Скотий Бог» Волос был отнюдь не просто «Богом Скота»: в его ведении находилось богатство вообще.
…Так вот, место, где спокойно уляжется, пережёвывая жвачку, молодая корова, считалось счастливым и безопасным. Не правда ли, от кроткой, доброй, безмятежно жующей коровы так и веет покоем, незыблемым крестьянским уютом, тёплым хлебом и парным молоком?.. Видимо, не случайно современные исследователи-экстрасенсы в один голос утверждают, что корова, в отличие, например, от кошки, ни за что не уляжется на месте, по своим энергетическим свойствам неблагоприятном для человека!
В главе «Верхняя одежда» упомянуто и о магических свойствах шерсти, которую славяне и многие другие народы считали одним из символов благополучия и достатка. Облюбовав место для дома, сухую овечью шерсть накрывали сверху горшком и оставляли там до утра. Отсыреет шерсть – значит, место «доброе». Если вспомнить, что говорилось чуть раньше насчёт рубки сухих деревьев, становится ясно, что «сухое» и «сырое» обозначает здесь «мёртвое» и «живое»; предполагалось, что место, где шерсть отсыреет, способствует жизни. Горшок же был связан с огнём, с очагом либо печью, то есть, как утверждают учёные, с самой сущностью дома, его ритуальным центром языческих времён. Горшок предназначался для приготовления пищи – для превращения «диких» веществ в «окультуренные». Это снова выводит нас на идею «домашней Вселенной» и превращения «дикого, чужого» в «домашнее, своё»… На Украине подобный способ гадания существовал ещё в конце ХIХ века в несколько ином виде: на месте будущего дома оставляли перевёрнутую сковородку и смотрели, появится ли под нею роса.
Вода, которую в данном случае явно считали «живой», в некоторых разновидностях гадания прямо обозначала «уровень жизни» в будущем доме. Например, с вечера приносили ведро колодезной воды, отмеряли из «непочатого» (то есть из которого никто ещё не пил и не черпал воды) трижды по девять стаканов (3́3́3), выливали в сухой горшок, плотно покрывали крышкой (из непокрытой, считалось, лакал ночами злой дух) и опять же оставляли до утра. Утром воду вновь измеряли стаканами. Окажется, что её несколько прибыло, – можно строиться, будет дом что «полная чаша». Если же воды убыло, делали вывод: «нет надобности строить дом на убыток хозяйству своему…»
Ещё одним символом домовитости почитались у славян муравьи. Заберутся ночью под оставленный на земле деревянный кружок – значит, место счастливое.
Вот как ответили бы наши предки-язычники на вопрос: «Что нам стоит дом построить?» А ведь строительство ещё и не начиналось!
Ни в коем случае не годился участок, где ранее проходила дорога: чего доброго, по ней могли «уйти» из дому достаток, жизнь и здоровье. (В главе «Выбор деревьев для строительства» рассказано о мифологическом смысле дороги и упомянуто, что смертельно опасными считались даже деревья, выросшие на старой дороге.) Нельзя было строиться там, где прежде стояла баня: банный дух, Банник, был существом в общем недоброжелательным – вдруг проникнет в новую избу да примется кого-нибудь обижать?.. Спорный участок земли также не подходил для строительства: в таком доме, считалось, до веку ладу не будет, сразу пойдут споры и ссоры…
Верным признаком «недоброго» места были также найденные в земле человеческие кости, оставшиеся без должного погребения. Если же на этом месте хищные звери задрали какое-нибудь животное, или ктото поранился до крови, или просто сломалась телега, опрокинулся воз, – строиться опять-таки опасались: разве в «добром» месте приключится такое? Лучше уж поискать где-нибудь в стороне!
Не годилось строить жильё и на месте дома, сожжённого молнией либо оставленного из-за болезней, наводнения, других несчастий. Там, куда однажды пал гнев Богов или случилась беда, всё это вполне могло и повториться…
Но если никаких недобрых признаков на облюбованном месте и не обнаруживалось – его непременно надо было «проверить». Вот как это делалось.
В главе «Хлеб» рассказано, какой божественной силой обладал этот священный для славян продукт. С хлебом, по мнению наших предков, была связана идея вечного возрождения, зарождения чего-то нового, живого, доброго, светлого. Соответственно, по хлебу очень часто гадали. Сажая хлебы в печь, «назначали» один из них на будущий дом. Если этот хлеб выходил высоким и пышным, стало быть, Боги благословляли строительство. Если же он поднимался плохо или вовсе разваливался – затея грозила бедой.
Хлеб, засеянное поле, женская беременность – в системе мифологического мышления древних славян эти понятия были тождественны и прямо связаны с образом «домашней Вселенной», а через неё – с Космосом, с гармонией мира. В самом деле, «знак засеянного поля» можно трактовать и как знак Вселенной со сторонами света, отмеченными перекрестьем, с Мировым Древом посередине. А теперь присмотримся к способу гадания, принятому в старину, в частности, у белорусов.
Приглядев место для хаты, хозяин приносил с четырёх разных полей по камешку (причём нёс под шапкой на голове либо за пазухой у голого тела) и раскладывал их на избранном месте, помечая будущие углы. Сам же становился в центр перекрестья – в центр Вселенной, на место Мирового Древа – и, обнажив голову, молился, причём с непременным обращением за благословением и помощью к умершим предкам. Через три дня приходили смотреть камешки: если они оказывались непотревоженными, значит, можно было строиться. Весьма показательно, что вместо камней иногда насыпали кучки зерна. Зерном же зачастую обводили контуры будущего дома, «скрепляя углы». И надо ли говорить, что такое гадание, как и сев хлеба, совершалось исключительно мужчинами. Женщины в нём не участвовали никогда.
Другим воплощением идеи плодородия, размножения, достатка у славян был крупный рогатый скот. О мифологической функции быков и коров, об оберегающей силе бычьего рога подробнее говорится в главах «Перун Сварожич» и «Женский головной убор». В отношении «мировой гармонии» упомянем ещё, что, согласно верованиям наших соседей скандинавов, самого первого предка Богов «вылизала» из солёного камня и выкормила своим молоком корова по имени Аудумла.
У многих народов Земли скот был символом богатства. Когда английские мореплаватели XIX века познакомились с аборигенами одной из вновь открытых земель и стали рассказывать им о величии и несметных богатствах своей королевы Виктории, местный вождь спросил путешественников: «А сколько коров у королевы Виктории?»
Что же касается славян, то «Скотий Бог» Волос был отнюдь не просто «Богом Скота»: в его ведении находилось богатство вообще.
…Так вот, место, где спокойно уляжется, пережёвывая жвачку, молодая корова, считалось счастливым и безопасным. Не правда ли, от кроткой, доброй, безмятежно жующей коровы так и веет покоем, незыблемым крестьянским уютом, тёплым хлебом и парным молоком?.. Видимо, не случайно современные исследователи-экстрасенсы в один голос утверждают, что корова, в отличие, например, от кошки, ни за что не уляжется на месте, по своим энергетическим свойствам неблагоприятном для человека!
В главе «Верхняя одежда» упомянуто и о магических свойствах шерсти, которую славяне и многие другие народы считали одним из символов благополучия и достатка. Облюбовав место для дома, сухую овечью шерсть накрывали сверху горшком и оставляли там до утра. Отсыреет шерсть – значит, место «доброе». Если вспомнить, что говорилось чуть раньше насчёт рубки сухих деревьев, становится ясно, что «сухое» и «сырое» обозначает здесь «мёртвое» и «живое»; предполагалось, что место, где шерсть отсыреет, способствует жизни. Горшок же был связан с огнём, с очагом либо печью, то есть, как утверждают учёные, с самой сущностью дома, его ритуальным центром языческих времён. Горшок предназначался для приготовления пищи – для превращения «диких» веществ в «окультуренные». Это снова выводит нас на идею «домашней Вселенной» и превращения «дикого, чужого» в «домашнее, своё»… На Украине подобный способ гадания существовал ещё в конце ХIХ века в несколько ином виде: на месте будущего дома оставляли перевёрнутую сковородку и смотрели, появится ли под нею роса.
Вода, которую в данном случае явно считали «живой», в некоторых разновидностях гадания прямо обозначала «уровень жизни» в будущем доме. Например, с вечера приносили ведро колодезной воды, отмеряли из «непочатого» (то есть из которого никто ещё не пил и не черпал воды) трижды по девять стаканов (3́3́3), выливали в сухой горшок, плотно покрывали крышкой (из непокрытой, считалось, лакал ночами злой дух) и опять же оставляли до утра. Утром воду вновь измеряли стаканами. Окажется, что её несколько прибыло, – можно строиться, будет дом что «полная чаша». Если же воды убыло, делали вывод: «нет надобности строить дом на убыток хозяйству своему…»
Ещё одним символом домовитости почитались у славян муравьи. Заберутся ночью под оставленный на земле деревянный кружок – значит, место счастливое.
Вот как ответили бы наши предки-язычники на вопрос: «Что нам стоит дом построить?» А ведь строительство ещё и не начиналось!
«Без Троицы дом не строится»
Зная, насколько придирчиво наши предки выбирали строительный материал и место для будущего дома, следует предположить, что и время начала строительства выбиралось ими не менее тщательно. В самом деле, мы до сих пор ожидаем неприятностей от понедельника или от тринадцатого числа. Многие люди и посейчас избегают приурочивать к ним какие-то важные начинания: поездки, ответственные дела. Поныне дурной репутацией пользуется месяц май: предпринять что-либо в мае – «всю жизнь маяться». Расспросив своих знакомых, каждый может убедиться, как мало среди них родившихся в мае: какие же отец с матерью решатся «заранее испортить жизнь» ребёнку? Столь же редко играют в мае и свадьбы: чего доброго, брак окажется несчастливым и непрочным.
Конечно, тысячу лет назад существовало гораздо больше верований и примет относительно счастливых и несчастливых периодов времени, да и придерживались их строже.
Мы привыкли считать астрологическую науку достоянием то ли восточной, то ли западной, но в любом случае чужой, не славянской премудрости (подробнее см. в главе «Род и Рожаницы»). Сейчас в ходу «непальские» гороскопы, «гороскопы друидов» (кельтских жрецов), а вот «древнеславянских» что-то не видно. Действительно, русское православие к астрологии («звездословию») всегда относилось настороженно. Между тем наши языческие пращуры, как и все древние народы, старались наилучшим образом вписать свою жизнь в гармонию Космоса, частицей которого они себя осознавали. Последние исследования учёных дают основания полагать, что древние славяне внимательно следили за движением звёзд и планет и использовали свои наблюдения не только для ориентировки ночью в лесу. Очень похоже, что наши предки были знакомы с зодиакальной системой, подмечали влияние далёких созвездий на склонности людей и таким образом на их судьбы – и старались жить в соответствии с ритмами Вселенной, сообразуя с ними все свои начинания.
Строительство дома, сотворение домашнего мира было, конечно, делом важнейшим. И очень жаль, что примет и поверий, касающихся выбора времени для начала строительства дома, сохранилось до наших дней относительно немного.
Вряд ли, однако, мы ошибёмся, предположив, что строительство избы редко затевали под вечер. «Утро вечера мудренее» – гласит русская поговорка, отражая древнее верование: утро, лучезарная мощь восходящего солнца олицетворяли для древних людей торжество добра, справедливости, светлых Богов. Вечер же и ночь – временную власть Тьмы, зла, всего враждебного людям. У славян и других народов существовала масса примет на сей счёт. Древние римляне с наступлением ночи прекращали, например, суд; любая сделка, заключённая ночью, была недействительна. Скандинавы, воинственные викинги, избегали ночных сражений. Напасть ночью у них считалось бесчестным, и не только напасть – даже казнить пойманного злодея. (По этой же, кстати, причине в средние века, да и позже, казнили чаще всего на рассвете: восходившее солнце как бы осеняло земное правосудие Божьей справедливостью.) Славяне же после захода солнца избегали, в частности, выбрасывать из дому сор, опасаясь «пробросаться» и обеднеть. Считалось, что жеребёнок, разрезвившийся на закате, в течение года будет непременно съеден волками; если же он играл утром, – ждали, что он будет хорошо расти…
И конечно, важнейшую роль играл годовой солнечный цикл, к которому был тесно привязан сельскохозяйственный оборот и с ним последовательность календарных обрядов. Сотворение «домашней Вселенной» вполне закономерно старались приурочить ко дню… сотворения мира. Ибо наши язычники хорошо знали, в какой день это произошло: а именно, 21 марта, в день весеннего равноденствия. В дохристианские времена около 21 марта справляли Масленицу – древнейший праздник Солнца и Огня, который лишь гораздо позже оказался привязан Церковью к Великому посту и начал «путешествовать» по календарю взад и вперёд.
Конечно, тысячу лет назад существовало гораздо больше верований и примет относительно счастливых и несчастливых периодов времени, да и придерживались их строже.
Мы привыкли считать астрологическую науку достоянием то ли восточной, то ли западной, но в любом случае чужой, не славянской премудрости (подробнее см. в главе «Род и Рожаницы»). Сейчас в ходу «непальские» гороскопы, «гороскопы друидов» (кельтских жрецов), а вот «древнеславянских» что-то не видно. Действительно, русское православие к астрологии («звездословию») всегда относилось настороженно. Между тем наши языческие пращуры, как и все древние народы, старались наилучшим образом вписать свою жизнь в гармонию Космоса, частицей которого они себя осознавали. Последние исследования учёных дают основания полагать, что древние славяне внимательно следили за движением звёзд и планет и использовали свои наблюдения не только для ориентировки ночью в лесу. Очень похоже, что наши предки были знакомы с зодиакальной системой, подмечали влияние далёких созвездий на склонности людей и таким образом на их судьбы – и старались жить в соответствии с ритмами Вселенной, сообразуя с ними все свои начинания.
Строительство дома, сотворение домашнего мира было, конечно, делом важнейшим. И очень жаль, что примет и поверий, касающихся выбора времени для начала строительства дома, сохранилось до наших дней относительно немного.
Вряд ли, однако, мы ошибёмся, предположив, что строительство избы редко затевали под вечер. «Утро вечера мудренее» – гласит русская поговорка, отражая древнее верование: утро, лучезарная мощь восходящего солнца олицетворяли для древних людей торжество добра, справедливости, светлых Богов. Вечер же и ночь – временную власть Тьмы, зла, всего враждебного людям. У славян и других народов существовала масса примет на сей счёт. Древние римляне с наступлением ночи прекращали, например, суд; любая сделка, заключённая ночью, была недействительна. Скандинавы, воинственные викинги, избегали ночных сражений. Напасть ночью у них считалось бесчестным, и не только напасть – даже казнить пойманного злодея. (По этой же, кстати, причине в средние века, да и позже, казнили чаще всего на рассвете: восходившее солнце как бы осеняло земное правосудие Божьей справедливостью.) Славяне же после захода солнца избегали, в частности, выбрасывать из дому сор, опасаясь «пробросаться» и обеднеть. Считалось, что жеребёнок, разрезвившийся на закате, в течение года будет непременно съеден волками; если же он играл утром, – ждали, что он будет хорошо расти…
1. Славянский сосуд для новогодних гаданий. IV век. Поверх волнистой линии изображены символы 12 месяцев. См. календарь. 2. Славянский сосуд-календарь. IV век
Похожие верования касались и лунных фаз. Почитанию месяца без преувеличения можно было бы посвятить целый раздел. Здесь лишь отметим, что строевой лес старались рубить в новолуние, ибо это, по мнению древних, не давало завестись в брёвнах червям-древоточцам. И ни в коем случае не советовали начинать строительство при ущербной, «старой» луне: убыль или прибыль луны должна была прямо сказаться на благосостоянии дома и семьи, которая собиралась в нём жить. Русские крестьяне ещё в ХIХ веке ко всяким важным начинаниям старались приступать при растущей луне…И конечно, важнейшую роль играл годовой солнечный цикл, к которому был тесно привязан сельскохозяйственный оборот и с ним последовательность календарных обрядов. Сотворение «домашней Вселенной» вполне закономерно старались приурочить ко дню… сотворения мира. Ибо наши язычники хорошо знали, в какой день это произошло: а именно, 21 марта, в день весеннего равноденствия. В дохристианские времена около 21 марта справляли Масленицу – древнейший праздник Солнца и Огня, который лишь гораздо позже оказался привязан Церковью к Великому посту и начал «путешествовать» по календарю взад и вперёд.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента