Страница:
Я как раз вспомнила, что мне пора заменить английскую SIM-карту на питерскую, которая постоянно находится в моем багаже. Что и сделала, после чего отправилась спать.
– Ленка! – заорал Артем. – Пиво неси!
Я не Ленка и вообще как бы по-русски не понимаю, поэтому осталась лежать на диване. Спала я в легкой летней розовой пижаме со штанишками по колено и рукавами до локтя. По всем краям ее украшали нежные белые кружева.
Хозяин квартиры проследовал на кухню, матерясь в процессе. Судя по звукам, пил пиво или, возможно, что-то другое. Потом на всю квартиру раздался вопль:
– Куда же умотала эта тварь?!
Затем парень пошел в ванную, где громко орал. Видимо, стоя под холодным душем. Джон никогда не вел себя так даже после самой сильной студенческой попойки. Он тихо спал и тихо трезвел.
Интересно, Артем заглянет в свою гостиную?
Он не заглянул и отправился готовить себе завтрак.
Я подумала, что мне пора появиться на кухне, дабы хозяин готовил на двоих, и решила совершить выход в пижаме и до умывания. Для большего эффекта.
Артем как раз собирался разбить яйцо на сковородку. Вместо сковородки оно упало на пол.
– Доброе утро! – поздоровалась я на английском. – Что будет на завтрак?
– … – сказал Артем.
– Что это за еда? – уточнила я.
– … – повторил Артем.
– Поясните, пожалуйста, на английском. – Я села за стол, сбросив с табуретки Ленкины чулки и футболку, и подперла подбородок обеими руками. Выжидательно смотрела на Артема. Масло на сковородке горело. Хозяин дома повернулся к плите, вероятно, решив переставить посудину на соседнюю конфорку, но не рассчитал, что ручка нагрелась. Сковородка шмякнулась на пол, Артем заорал, стал прыгать по кухне, поскользнулся, свалился на сковородку, задев по пути носом табуретку, и завопил просто нечеловеческим голосом.
Первым делом я выключила газ, потом помогла подняться неловкому хозяину. Наверняка у него на пальцах и на одном бедре вздуются волдыри.
– Алое тащи, кретинка! – скомандовал Артем. В глазах у него стояли слезы.
«Интересно, кто поливал цветы во время отсутствия Артема и Ленки?» – подумала я, а вслух опять попросила говорить на английском, или на французском, или на немецком.
Артем опять выругался (на русском), встал с табуретки, на которую было рухнул, оттолкнул меня и ринулся в комнату.
Я решила пожарить яичницу сама.
Судя по размерам сковородки, ее тут обычно готовили не менее чем из пяти яиц. Кстати, Анькин папа обычно из десяти ест. Я сделала из трех, поставила на стол сыр и маринованные огурцы (нашлись в холодильнике) и принялась за завтрак. Когда еще удастся поесть?
Хозяин дома кому-то звонил из комнаты. Слов я разобрать не могла, лишь иногда четко долетали отдельные матерные выражения.
Ко времени возвращения Артема я уже пила чай. Грязная посуда стояла в раковине. Я спросила, когда мы пойдем в ресторан.
Не отвечая, Артем плюхнулся на табуретку напротив меня и стал рассматривать, словно видел впервые. Я растянула губы в идиотской улыбке.
– Нет, целый день я с ней не выдержу, – пробурчал Артем себе под нос.
– Что ты сказал?
Не отвечая мне, Артем сходил в коридор и вернулся с трубкой домашнего радиотелефона. Запустил набор и сказал:
– Вася, что хочешь делай, только забери ее от меня!
– А что она делает? – долетел до меня Васин голос. Вася что-то жевал.
– Сидит и чай пьет.
– И все?
– Тебе мало?!
Вася велел передать трубку мне. Вежливо со мной по-английски поздоровался и попросил рассказать, что произошло в квартире с утра. Я честно пересказала все, как было, потом передала трубку Артему.
– Чего ты на нее взъелся? – спросил Вася у друга. Неужели собрался меня защищать? – Это же не она орала с утра. Она роняла посуду, свалила тебя на пол, огрела горячей сковородкой?
– Нет, – вынужден был признать Артем. – Но что мне с ней делать?
– Использовать для избавления от Ленкиной мамаши, – тут же нашелся Вася.
Артем мгновенно заинтересовался.
Вася предложил Артему куда-нибудь уйти, а Вася организует звонок Ленкиной мамаше женским голосом. Женский голос сообщит, что Артем приехал без Ленки, а с какой-то другой бабой. Ленкина мамаша тут же прибежит проверять. А там уж как бог даст…
– А мне-то что делать? – не понял Артем.
– Тебе убраться вон из своей квартиры. Каллиопа сама все сделает.
– Ты думаешь? – Артем никак не верил.
– Ну она же замуж хочет! Конечно, она избавится от матери конкурентки.
А я тут подумала, что и Ленкину мать мы с Анькой вполне можем перетащить на нашу сторону. Надо только сначала с подругой посоветоваться. Может, она тоже подъедет?
Вася давал Артему последние наставления, потом они обговорили время звонка Ленкиной матери, чтобы Артем успел побриться и убраться.
Перед уходом из квартиры он заявил мне, что вскоре придет женщина, с которой, называя ее «ваше змееродие», я могу обговорить культурную программу на время моего пребывания в Петербурге. Парень заставил меня несколько раз повторить слова «ваше змееродие», а я даже показательно записала на бумажке английскими буквами сие вежливое обращение к русской женщине более старшего возраста.
Артем отбыл, и я бросилась звонить Аньке. Подруга сказала, что с Ленкиной матерью не знакома, а потому мне придется действовать по обстоятельствам, пока не показывая знание русского языка. Однако обязательно нужно сообщить ей про мальчишник и место его проведения. Анька рассказала мне, где находится загородный особняк Олега, и рекомендовала записать координаты на русском на бумажке, которую положить на видное место. Причем сверху следовало большими буквами написать «ОЛЕГ» – чтобы Ленкина мать сразу же поняла, что это за адрес. После ее ухода бумажку уничтожить, если женщина ее не унесет с собой. Ежели она туда приедет и еще кого-то с собой привезет на подмогу, будет просто отлично. Мальчишник Олегу запомнится на всю жизнь. Как и Васе с Артемом.
После ухода Ленкиной матери мне следовало сразу же звонить Аньке, которая явно потирала руки от предвкушения мести бросившему ее мужчине.
Я сняла трубку. Женский голос спросил Лену. Я попросила разговаривать на английском. Коверкая английские слова, у меня спросили, не говорю ли я по-немецки. Я ответила утвердительно. Женщина владела немецким очень прилично.
Для начала она спросила, кто я такая. Вообще-то у нас, в Европе, позвонивший кому-то человек вначале сам представляется, но я не стала на это указывать (я же в России) и назвала свое полное имя.
– Каллиопа? Так… И откуда ты взялась, Каллиопа?.. Из Англии? А Лена где? Не знаешь никакой Лены? Артема знаешь, но он ушел? Ты никуда не собираешься? Через двадцать минут я буду, так что можешь, не опасаясь, открыть мне дверь.
Она прибыла через семнадцать.
Тетка оказалась ростом под метр восемьдесят. Не худая и не толстая. Светлые волосы были уложены в кичку, накрашены только губы (вероятно, полный макияж она наложить не успела или вообще этого никогда не делает). На ней были серые брюки и серый свитер, который украшала яркая брошь в виде бабочки. В первую очередь сняв туфли на низком каблуке и вставив ноги в тапочки, дама при виде меня воскликнула:
– Господи помилуй!
– Доброе утро, ваше змееродие! – ответила я, держа бумажку с подсказкой в руке и вроде как читая последние два слова по ней.
Дама побагровела. Потом сказала:
– Ну-ка дай посмотреть! – и вырвала бумажку со «змееродием» у меня из рук.
Я тем временем очень вежливо извинилась, что не обращалась к ней как положено по телефону. На вопрос женщины, откуда я узнала про такое обращение, пояснила и добавила, что Артем несколько раз заставил меня его повторить, но я все равно пока не запомнила, поэтому пользуюсь шпаргалкой.
«Ее змееродие» попросила называть ее просто Клавой, потому что мне будет трудно произносить положенное в России обращение «Клавдия Степановна», потом написала на той же бумажке латинскими буквами обращение к молодым мужчинам, которое обязательно следует употребить при встрече с Артемом, – «козлина кастрированный».
Я не могла просить объяснений, поскольку вроде как не говорю по-русски, и с трудом удержалась от смеха.
Потом Клава вежливо расспросила меня про знакомство с Артемом и Васей и несколько раз уточнила, не видела ли я в Париже Лену.
Я сообщила, что на Международной конференции геев и лесбиянок беседовала только с Зиной и Олей из России. Может, Лена там и была, но я с ней не знакомилась.
– А Вася с Артемом присутствовали на конференции?
– Да, – кивнула я. – Но не все время. Хотя там большое здание. Кто хотел – уединялся. Понимаете, они меня не интересовали…
– Так… – задумчиво произнесла Клава. – Но они тебя пригласили посмотреть Петербург?
– И на мальчишник к их другу Олегу. Я давно хотела посмотреть, как в России проходят свадьбы. Мы разговорились, и они пригласили меня в Петербург. Я очень обрадовалась. У вас такие дорогие отели, я не могу себе позволить в них остановиться, а раз можно у кого-то пожить, я, конечно, поехала. Только я вначале думала, что меня поселят у Васи, а потом меня привезли сюда. Но меня все устраивает. Артем выделил мне комнату. Да, Артем просил своим друзьям сообщать адрес, по которому проводится мальчишник, – если придет кто-то из друзей и будет спрашивать. Вот он тут записан. Вы понимаете, что тут записано?
– Да, – кивнула Клава и мгновенно все переписала в записную книжку.
– Каллиопа, а он к тебе не приставал? – уточнила Клава через некоторое время.
– Нет, конечно. И как такое могло быть? – Я хлопнула глазами.
– Да, нужно разбираться, – буркнула себе под нос по-русски Клава. – Хотя Ваську я всегда подозревала… Вот оно, значит, в чем дело… То-то Ленка говорила, что Артем слабоват в постели… Но Лена-то где? И телефон ее не отвечает. Может, нормального мужика нашла?
Я задумалась насчет Лениного телефона. Я на самом деле не знала, почему он молчит. Его забрали Вася с Артемом? Вообще выкинули? Или у Лены закончились деньги на счету и Артем туда ничего не докладывал? Надо будет как-то выяснить, не привлекая внимания молодых людей к своему аппарату.
– Каллиопа, а ты замужем? – вдруг спросила Ленкина мать.
Я покачала головой.
– И никогда не была?
Я опять покачала.
– Бедная девочка! – печально взглянула на меня Клавдия Степановна. – Надо каким-то образом сходить. Обязательно надо! Женщине просто необходимо побывать замужем!
– Но… – попыталась возразить я.
– Даже если ты специализируешься по женщинам. Это неважно. А вот штамп в паспорте поставить о законном браке, свадебку устроить, всех родственников пригласить… Нужно обязательно. Не понравится – потом тихо разведешься. А может, понравится?
Я хотела было резко ответить, но потом вспомнила, что нахожусь в России, и мысленно себя одернула. Мне Анька неоднократно говорила, что подобные советы от дам в возрасте Клавдии Степановны в России – обычное дело, и Аньку они уже достали. Кстати, в Англии никакой штамп в паспорт не ставится, хотя бы потому, что у нас паспорта только заграничные.
– Подождать еще денек Ленкиного звонка или сразу в милицию идти? – тем временем продолжала разговаривать сама с собой Клава. – Эта дурочка ничего не знает… Но Артем-то хорош! – Женщина взглянула на меня. Я вежливо улыбнулась, постаравшись, чтобы улыбка выглядела как можно более идиотской. – Нет, надо, конечно, сначала поговорить с Артемом… – Тут ее взгляд снова упал на адрес Олега. – А устрою-ка я им памятный мальчишник! Надо только подумать, кого еще с собой взять.
Клава плотоядно улыбнулась, встала, на прощание подала мне руку, я ее пожала, и мы распрощались. По крайней мере, своим врагом она меня не посчитала. Что меня очень устраивало.
– Ну, ты как всегда! – воскликнул вновь пришедший. – Вначале действовал, потом думать начал.
– Он пистолет выхватил и по ним… – опять истерично завизжал банкир.
Убийца со всей силы дал банкиру пощечину. Тот как-то странно квакнул и едва удержался на ногах.
– Тебе давно надо было по морде дать! – рявкнул убийца. – Я все надеялся, что сам успокоишься!
– Да, хватит истерик, – поддержал убийцу третий. – Сейчас вопрос надо решать.
Он уже взял в руки книгу и рассматривал ее.
– Ну, стоит вопрос решать? – уточнил убийца у приехавшего на помощь друга.
– Угу. Одна эта книга стоит решения вопроса. Жаль, конечно, что рабочий на побрякушки завалился, но ничего, отмоем. Главное – чтобы не сломал ничего. Ты хочешь трупы вывозить в мешках из-под мусора?
– Да, и сверху мусором присыпать. Только побыстрее, а то фиг потом засунем. Кстати, вначале надо бы их во что-то завернуть, чтобы кровь сквозь мешки не просочилась.
Банкир издал какой-то нечленораздельный звук.
– Заткнись! – одновременно подали голос убийца и третий.
– Вообще-то тут еще один мешок для мусора явно найдется… – многозначительно произнес убийца.
– Я хотел попросить одно кольцо, – промямлил банкир.
– О, вот уже разговор не мальчика, а мужа! – радостно воскликнул убийца.
– Зачем? – спросил третий.
– Я давно обещал… Мне надо на подарок что-то старинное…
– Твоей пиле ржавой, что ли? – уточнил убийца.
– Да, она прочитала в каком-то женском журнале, что чем более старинное ювелирное украшение дарит мужчина, тем дольше и крепче будет связь и…
– Тогда точно твоей ничего старинного дарить не надо, – хохотнул убийца. – Лучше на какую-нибудь фабрику съездить и взять что-то из самой последней партии. Тебе давно пора гнать ее в шею! Мало одной пилы, так еще и мамаша ее каждый день в гости заявляется, а ты мне с утра звонишь и на жизнь жалуешься! Зачем бабу вообще на порог пускаешь?
– Вот подарю кольцо – может, успокоится немного, – продолжал банкир, словно и не слышал слов приятеля. – А то она все время про старинное кольцо зудит… Живет по женским журналам! Я как-то полистал их и понял, сколько она еще меня пилить будет. Там все расписано по пунктам, как из мужчины ювелирное украшение вытянуть. Я как раз думал, где искать… чтобы она все пункты программы не выполнила.
– А как ты объяснишь его происхождение? – невозмутимо спросил третий.
Они с убийцей неотрывно смотрели на банкира и ждали ответа.
– Скажу, в антикварном магазине купил. Там продают. Не во всех, но я на самом деле видел кольца. Только мне пока ничего не нравилось… То есть мне и не должно нравиться… Но я знал, что такое ей не понравится… А тут красота какая!
– В коробочку нужно будет упаковать, – задумчиво произнес убийца. – В магазине должны упаковывать. А потом еще в мешочек кладут. Слушайте, у нас есть круглосуточные ювелирные?
– У меня дома есть и коробочки, и мешочки, – рявкнул третий. – Но ты что, сегодня ей собираешься подарок делать?
У банкира зазвонила трубка.
– Да, дорогая! – ответил он заискивающим тоном. – Да, мне нужно задержаться. Я же предупреждал тебя…
– Помяни черта – рожки и появятся, – заметил третий.
Глава 5
* * *
Утром проснулась от грохота и воплей. Понятно, это хозяин квартиры наткнулся на оставленный мною у его кровати багаж. Я пополнила свои знания русской нецензурной лексики.– Ленка! – заорал Артем. – Пиво неси!
Я не Ленка и вообще как бы по-русски не понимаю, поэтому осталась лежать на диване. Спала я в легкой летней розовой пижаме со штанишками по колено и рукавами до локтя. По всем краям ее украшали нежные белые кружева.
Хозяин квартиры проследовал на кухню, матерясь в процессе. Судя по звукам, пил пиво или, возможно, что-то другое. Потом на всю квартиру раздался вопль:
– Куда же умотала эта тварь?!
Затем парень пошел в ванную, где громко орал. Видимо, стоя под холодным душем. Джон никогда не вел себя так даже после самой сильной студенческой попойки. Он тихо спал и тихо трезвел.
Интересно, Артем заглянет в свою гостиную?
Он не заглянул и отправился готовить себе завтрак.
Я подумала, что мне пора появиться на кухне, дабы хозяин готовил на двоих, и решила совершить выход в пижаме и до умывания. Для большего эффекта.
Артем как раз собирался разбить яйцо на сковородку. Вместо сковородки оно упало на пол.
– Доброе утро! – поздоровалась я на английском. – Что будет на завтрак?
– … – сказал Артем.
– Что это за еда? – уточнила я.
– … – повторил Артем.
– Поясните, пожалуйста, на английском. – Я села за стол, сбросив с табуретки Ленкины чулки и футболку, и подперла подбородок обеими руками. Выжидательно смотрела на Артема. Масло на сковородке горело. Хозяин дома повернулся к плите, вероятно, решив переставить посудину на соседнюю конфорку, но не рассчитал, что ручка нагрелась. Сковородка шмякнулась на пол, Артем заорал, стал прыгать по кухне, поскользнулся, свалился на сковородку, задев по пути носом табуретку, и завопил просто нечеловеческим голосом.
Первым делом я выключила газ, потом помогла подняться неловкому хозяину. Наверняка у него на пальцах и на одном бедре вздуются волдыри.
– Алое тащи, кретинка! – скомандовал Артем. В глазах у него стояли слезы.
«Интересно, кто поливал цветы во время отсутствия Артема и Ленки?» – подумала я, а вслух опять попросила говорить на английском, или на французском, или на немецком.
Артем опять выругался (на русском), встал с табуретки, на которую было рухнул, оттолкнул меня и ринулся в комнату.
Я решила пожарить яичницу сама.
Судя по размерам сковородки, ее тут обычно готовили не менее чем из пяти яиц. Кстати, Анькин папа обычно из десяти ест. Я сделала из трех, поставила на стол сыр и маринованные огурцы (нашлись в холодильнике) и принялась за завтрак. Когда еще удастся поесть?
Хозяин дома кому-то звонил из комнаты. Слов я разобрать не могла, лишь иногда четко долетали отдельные матерные выражения.
Ко времени возвращения Артема я уже пила чай. Грязная посуда стояла в раковине. Я спросила, когда мы пойдем в ресторан.
Не отвечая, Артем плюхнулся на табуретку напротив меня и стал рассматривать, словно видел впервые. Я растянула губы в идиотской улыбке.
– Нет, целый день я с ней не выдержу, – пробурчал Артем себе под нос.
– Что ты сказал?
Не отвечая мне, Артем сходил в коридор и вернулся с трубкой домашнего радиотелефона. Запустил набор и сказал:
– Вася, что хочешь делай, только забери ее от меня!
– А что она делает? – долетел до меня Васин голос. Вася что-то жевал.
– Сидит и чай пьет.
– И все?
– Тебе мало?!
Вася велел передать трубку мне. Вежливо со мной по-английски поздоровался и попросил рассказать, что произошло в квартире с утра. Я честно пересказала все, как было, потом передала трубку Артему.
– Чего ты на нее взъелся? – спросил Вася у друга. Неужели собрался меня защищать? – Это же не она орала с утра. Она роняла посуду, свалила тебя на пол, огрела горячей сковородкой?
– Нет, – вынужден был признать Артем. – Но что мне с ней делать?
– Использовать для избавления от Ленкиной мамаши, – тут же нашелся Вася.
Артем мгновенно заинтересовался.
Вася предложил Артему куда-нибудь уйти, а Вася организует звонок Ленкиной мамаше женским голосом. Женский голос сообщит, что Артем приехал без Ленки, а с какой-то другой бабой. Ленкина мамаша тут же прибежит проверять. А там уж как бог даст…
– А мне-то что делать? – не понял Артем.
– Тебе убраться вон из своей квартиры. Каллиопа сама все сделает.
– Ты думаешь? – Артем никак не верил.
– Ну она же замуж хочет! Конечно, она избавится от матери конкурентки.
А я тут подумала, что и Ленкину мать мы с Анькой вполне можем перетащить на нашу сторону. Надо только сначала с подругой посоветоваться. Может, она тоже подъедет?
Вася давал Артему последние наставления, потом они обговорили время звонка Ленкиной матери, чтобы Артем успел побриться и убраться.
Перед уходом из квартиры он заявил мне, что вскоре придет женщина, с которой, называя ее «ваше змееродие», я могу обговорить культурную программу на время моего пребывания в Петербурге. Парень заставил меня несколько раз повторить слова «ваше змееродие», а я даже показательно записала на бумажке английскими буквами сие вежливое обращение к русской женщине более старшего возраста.
Артем отбыл, и я бросилась звонить Аньке. Подруга сказала, что с Ленкиной матерью не знакома, а потому мне придется действовать по обстоятельствам, пока не показывая знание русского языка. Однако обязательно нужно сообщить ей про мальчишник и место его проведения. Анька рассказала мне, где находится загородный особняк Олега, и рекомендовала записать координаты на русском на бумажке, которую положить на видное место. Причем сверху следовало большими буквами написать «ОЛЕГ» – чтобы Ленкина мать сразу же поняла, что это за адрес. После ее ухода бумажку уничтожить, если женщина ее не унесет с собой. Ежели она туда приедет и еще кого-то с собой привезет на подмогу, будет просто отлично. Мальчишник Олегу запомнится на всю жизнь. Как и Васе с Артемом.
После ухода Ленкиной матери мне следовало сразу же звонить Аньке, которая явно потирала руки от предвкушения мести бросившему ее мужчине.
* * *
Едва я успела поправить прическу, вставить в нос клипсу и повесить на шею набор сантехника, как зазвонил телефон.Я сняла трубку. Женский голос спросил Лену. Я попросила разговаривать на английском. Коверкая английские слова, у меня спросили, не говорю ли я по-немецки. Я ответила утвердительно. Женщина владела немецким очень прилично.
Для начала она спросила, кто я такая. Вообще-то у нас, в Европе, позвонивший кому-то человек вначале сам представляется, но я не стала на это указывать (я же в России) и назвала свое полное имя.
– Каллиопа? Так… И откуда ты взялась, Каллиопа?.. Из Англии? А Лена где? Не знаешь никакой Лены? Артема знаешь, но он ушел? Ты никуда не собираешься? Через двадцать минут я буду, так что можешь, не опасаясь, открыть мне дверь.
Она прибыла через семнадцать.
Тетка оказалась ростом под метр восемьдесят. Не худая и не толстая. Светлые волосы были уложены в кичку, накрашены только губы (вероятно, полный макияж она наложить не успела или вообще этого никогда не делает). На ней были серые брюки и серый свитер, который украшала яркая брошь в виде бабочки. В первую очередь сняв туфли на низком каблуке и вставив ноги в тапочки, дама при виде меня воскликнула:
– Господи помилуй!
– Доброе утро, ваше змееродие! – ответила я, держа бумажку с подсказкой в руке и вроде как читая последние два слова по ней.
Дама побагровела. Потом сказала:
– Ну-ка дай посмотреть! – и вырвала бумажку со «змееродием» у меня из рук.
Я тем временем очень вежливо извинилась, что не обращалась к ней как положено по телефону. На вопрос женщины, откуда я узнала про такое обращение, пояснила и добавила, что Артем несколько раз заставил меня его повторить, но я все равно пока не запомнила, поэтому пользуюсь шпаргалкой.
«Ее змееродие» попросила называть ее просто Клавой, потому что мне будет трудно произносить положенное в России обращение «Клавдия Степановна», потом написала на той же бумажке латинскими буквами обращение к молодым мужчинам, которое обязательно следует употребить при встрече с Артемом, – «козлина кастрированный».
Я не могла просить объяснений, поскольку вроде как не говорю по-русски, и с трудом удержалась от смеха.
Потом Клава вежливо расспросила меня про знакомство с Артемом и Васей и несколько раз уточнила, не видела ли я в Париже Лену.
Я сообщила, что на Международной конференции геев и лесбиянок беседовала только с Зиной и Олей из России. Может, Лена там и была, но я с ней не знакомилась.
– А Вася с Артемом присутствовали на конференции?
– Да, – кивнула я. – Но не все время. Хотя там большое здание. Кто хотел – уединялся. Понимаете, они меня не интересовали…
– Так… – задумчиво произнесла Клава. – Но они тебя пригласили посмотреть Петербург?
– И на мальчишник к их другу Олегу. Я давно хотела посмотреть, как в России проходят свадьбы. Мы разговорились, и они пригласили меня в Петербург. Я очень обрадовалась. У вас такие дорогие отели, я не могу себе позволить в них остановиться, а раз можно у кого-то пожить, я, конечно, поехала. Только я вначале думала, что меня поселят у Васи, а потом меня привезли сюда. Но меня все устраивает. Артем выделил мне комнату. Да, Артем просил своим друзьям сообщать адрес, по которому проводится мальчишник, – если придет кто-то из друзей и будет спрашивать. Вот он тут записан. Вы понимаете, что тут записано?
– Да, – кивнула Клава и мгновенно все переписала в записную книжку.
– Каллиопа, а он к тебе не приставал? – уточнила Клава через некоторое время.
– Нет, конечно. И как такое могло быть? – Я хлопнула глазами.
– Да, нужно разбираться, – буркнула себе под нос по-русски Клава. – Хотя Ваську я всегда подозревала… Вот оно, значит, в чем дело… То-то Ленка говорила, что Артем слабоват в постели… Но Лена-то где? И телефон ее не отвечает. Может, нормального мужика нашла?
Я задумалась насчет Лениного телефона. Я на самом деле не знала, почему он молчит. Его забрали Вася с Артемом? Вообще выкинули? Или у Лены закончились деньги на счету и Артем туда ничего не докладывал? Надо будет как-то выяснить, не привлекая внимания молодых людей к своему аппарату.
– Каллиопа, а ты замужем? – вдруг спросила Ленкина мать.
Я покачала головой.
– И никогда не была?
Я опять покачала.
– Бедная девочка! – печально взглянула на меня Клавдия Степановна. – Надо каким-то образом сходить. Обязательно надо! Женщине просто необходимо побывать замужем!
– Но… – попыталась возразить я.
– Даже если ты специализируешься по женщинам. Это неважно. А вот штамп в паспорте поставить о законном браке, свадебку устроить, всех родственников пригласить… Нужно обязательно. Не понравится – потом тихо разведешься. А может, понравится?
Я хотела было резко ответить, но потом вспомнила, что нахожусь в России, и мысленно себя одернула. Мне Анька неоднократно говорила, что подобные советы от дам в возрасте Клавдии Степановны в России – обычное дело, и Аньку они уже достали. Кстати, в Англии никакой штамп в паспорт не ставится, хотя бы потому, что у нас паспорта только заграничные.
– Подождать еще денек Ленкиного звонка или сразу в милицию идти? – тем временем продолжала разговаривать сама с собой Клава. – Эта дурочка ничего не знает… Но Артем-то хорош! – Женщина взглянула на меня. Я вежливо улыбнулась, постаравшись, чтобы улыбка выглядела как можно более идиотской. – Нет, надо, конечно, сначала поговорить с Артемом… – Тут ее взгляд снова упал на адрес Олега. – А устрою-ка я им памятный мальчишник! Надо только подумать, кого еще с собой взять.
Клава плотоядно улыбнулась, встала, на прощание подала мне руку, я ее пожала, и мы распрощались. По крайней мере, своим врагом она меня не посчитала. Что меня очень устраивало.
– Ну, ты как всегда! – воскликнул вновь пришедший. – Вначале действовал, потом думать начал.
– Он пистолет выхватил и по ним… – опять истерично завизжал банкир.
Убийца со всей силы дал банкиру пощечину. Тот как-то странно квакнул и едва удержался на ногах.
– Тебе давно надо было по морде дать! – рявкнул убийца. – Я все надеялся, что сам успокоишься!
– Да, хватит истерик, – поддержал убийцу третий. – Сейчас вопрос надо решать.
Он уже взял в руки книгу и рассматривал ее.
– Ну, стоит вопрос решать? – уточнил убийца у приехавшего на помощь друга.
– Угу. Одна эта книга стоит решения вопроса. Жаль, конечно, что рабочий на побрякушки завалился, но ничего, отмоем. Главное – чтобы не сломал ничего. Ты хочешь трупы вывозить в мешках из-под мусора?
– Да, и сверху мусором присыпать. Только побыстрее, а то фиг потом засунем. Кстати, вначале надо бы их во что-то завернуть, чтобы кровь сквозь мешки не просочилась.
Банкир издал какой-то нечленораздельный звук.
– Заткнись! – одновременно подали голос убийца и третий.
– Вообще-то тут еще один мешок для мусора явно найдется… – многозначительно произнес убийца.
– Я хотел попросить одно кольцо, – промямлил банкир.
– О, вот уже разговор не мальчика, а мужа! – радостно воскликнул убийца.
– Зачем? – спросил третий.
– Я давно обещал… Мне надо на подарок что-то старинное…
– Твоей пиле ржавой, что ли? – уточнил убийца.
– Да, она прочитала в каком-то женском журнале, что чем более старинное ювелирное украшение дарит мужчина, тем дольше и крепче будет связь и…
– Тогда точно твоей ничего старинного дарить не надо, – хохотнул убийца. – Лучше на какую-нибудь фабрику съездить и взять что-то из самой последней партии. Тебе давно пора гнать ее в шею! Мало одной пилы, так еще и мамаша ее каждый день в гости заявляется, а ты мне с утра звонишь и на жизнь жалуешься! Зачем бабу вообще на порог пускаешь?
– Вот подарю кольцо – может, успокоится немного, – продолжал банкир, словно и не слышал слов приятеля. – А то она все время про старинное кольцо зудит… Живет по женским журналам! Я как-то полистал их и понял, сколько она еще меня пилить будет. Там все расписано по пунктам, как из мужчины ювелирное украшение вытянуть. Я как раз думал, где искать… чтобы она все пункты программы не выполнила.
– А как ты объяснишь его происхождение? – невозмутимо спросил третий.
Они с убийцей неотрывно смотрели на банкира и ждали ответа.
– Скажу, в антикварном магазине купил. Там продают. Не во всех, но я на самом деле видел кольца. Только мне пока ничего не нравилось… То есть мне и не должно нравиться… Но я знал, что такое ей не понравится… А тут красота какая!
– В коробочку нужно будет упаковать, – задумчиво произнес убийца. – В магазине должны упаковывать. А потом еще в мешочек кладут. Слушайте, у нас есть круглосуточные ювелирные?
– У меня дома есть и коробочки, и мешочки, – рявкнул третий. – Но ты что, сегодня ей собираешься подарок делать?
У банкира зазвонила трубка.
– Да, дорогая! – ответил он заискивающим тоном. – Да, мне нужно задержаться. Я же предупреждал тебя…
– Помяни черта – рожки и появятся, – заметил третий.
Глава 5
Потом приехала Анька, оглядела квартиру Артема, в которой даже была пару раз, но тогда в ней не валялось столько женских вещей.
– Моя новая мачеха точно такая же, – сообщила Анька. – Тоже разбрасывает свои шмотки по всей квартире, а несчастная домработница собирает и мне жалуется. И когда наконец папа ее поменяет…
– Кого? Жену или домработницу?
– Жену, конечно, – хмыкнула Анька. – Домработница у нас появилась еще до моего рождения и всех папиных жен пережила… Он ее взял, потому что мама болела…
Подруга всхлипнула. Мать умерла через два месяца после рождения дочери, поэтому Анна знала ее только по фотографиям и рассказам близких. Отец по-настоящему любил первую жену. Неизвестно, прожил ли бы он с ней до старости или развелся через пару лет, когда разбогател, но у него в памяти она осталась светлым образом любящей и любимой жены. Анька была похожа на мать, была первым его ребенком, к тому же от любимой женщины.
После смерти жены Анькин отец с головой ушел в работу и сделал успешную карьеру. Женщины в его жизни тоже были, причем в больших количествах. И почему-то все хотели родить от него детей. Возможно, потому, что он казался надежным и солидным. Кстати, на самом деле таким был. И все видели, как он любит Аньку.
Каждый раз Анькин отец делал генетическую экспертизу, чтобы удостовериться в отцовстве. Отцовство подтверждалось. Павел Прокофьевич не мог бросить на произвол судьбы своего отпрыска, пусть и появившегося случайно (то есть с его стороны случайно). Он помогал всем своим детям.
Единственный за всю жизнь крупный Анькин скандал с отцом произошел после того, как она посоветовала ему сделать небольшую операцию, которая исключит возможность появления детей, но позволит продолжать нормальную половую жизнь. Отец долго и упорно орал что-то на тему: мужик должен производить потомство и всегда оставаться мужиком. Анька решила, что у папы какой-то комплекс (это был период ее увлечения Фрейдом), но так и не разобралась, какой именно.
После второй папиной женитьбы Аньку отправили учиться в Швейцарию, где мы с ней познакомились. Я сама не хотела оставаться в нашем родовом поместье после смерти мамы, скончавшейся от рака. Все там напоминало мне о ней. И последний год в доме стояла очень гнетущая атмосфера. Друг отца посоветовал элитную школу для девочек в Швейцарии. Павлу Прокофьевичу ту школу тоже посоветовал какой-то друг, знавший ситуацию в семье – Анька не поладила с мачехой. Дочерние чувства она испытывала к домработнице, которая фактически была и няней. Анькин отец тоже видел в ней материнский образ, хотя прислуга была всего на два года старше его.
Эта простая женщина являлась его очень дальней родственницей и приехала в город из деревни. Она была старшей дочерью в семье и откровенно некрасивой. Мужиков в деревне не хватало и на красавиц, так что ей нужно было как-то устраиваться в жизни самой. По-моему, она устроилась очень неплохо. Главное, женщина искренне любила Аньку. Анька ее тоже любила. И ее папа любил, и при конфликтах с женами, желавшими избавиться от простой деревенской тетки, всегда брал сторону домработницы. Жены ненавидели и ее, и Аньку.
В Швейцарии мы оказались с Анькой в одной комнате. Руководство считало необходимым селить вместе представительниц разных стран. Таким образом лучше усваиваются другие языки. Тут они были правы. Хотя русский там не преподавали, но комнаты были на четырех человек, и к нам с Анькой подселили еще испанку и киприотку. Мы постоянно враждовали двое на двое – испанка объединилась с киприоткой, а я с Анькой. Но те двое могли разговаривать только на английском и французском, а у нас в запасе был еще русский, которого они совершенно не понимали…
Не знаю, какому идиоту пришло в голову поселить в одной комнате англичанку и киприотку. Она меня ненавидела! Соседка по комнате постоянно повторяла, что «они» находились под нашим игом аж до 1967 года. Вообще-то на Кипре кто только не был за долгую историю, но, оказывается, все остальные завоеватели делали для Кипра только хорошее – что-то строили, совершенствовали, привносили. А англичане… Не буду повторять! Может, в чем-то она и права, но кто может точно сказать, что делалось в двенадцатом или тринадцатом веках? Как тогда вели себя завоеватели? Да, остались венецианские церкви, одна, открывшаяся после реставрации в 2006 году, напоминает скорее дворец, построенный по проекту Растрелли, а не храм. Я в Петербурге видела подобный. Но когда Венеция была городом-государством, по морям ходили совсем не пай-мальчики, и ни о какой «политкорректности» в завоеванных странах не могло быть и речи.
Испанка мне тоже кое-что припомнила из Средних веков. Я не стала вспоминать своего предка Марвина, чтобы не усугублять ситуацию, но Аньке рассказала, что он участвовал в двух нападениях на испанский флот с сокровищами. Испания везла золото, серебро и драгоценные камни из Мексики и Перу, фактически разграбляя те регионы. Обычно корабли с сокровищами собирались в Гаване, и оттуда раз в год караваном шли в Испанию. Мой предок Марвин участвовал в перехвате этих флотов, оттуда и пошло богатство нашей семьи.
Я никогда не думала, что у меня будет столько общего с русской, и дело не только в том, что мы обе рано лишились матерей. Мы с Анькой прожили бок о бок три года в очень важный период формирования личности. К тому же школа дала прекрасное образование, которое я продолжила в Лондоне, а Анька в Петербурге. Я узнала новую Россию благодаря Аньке, многое поняла в русских. Хотя некоторые вещи остаются мне непонятными до сих пор. Например, почему столько русских женщин, кажется, умных и образованных, позволяют мужчинам вытирать об себя ноги, допускают неуважительное отношение к себе? И тем более грубость и рукоприкладство. Почему для русской до сих пор важен статус замужней женщины? Мы же в двадцать первом веке живем! Зачем все женщины Анькиного отца пытаются затащить его в ЗАГС? Почему сама Анька стремится к браку? По-моему, главное – иметь рядом близкого по духу человека, друга и единомышленника, а не просто законного мужа. В России же мне приходилось слышать фразу: «Выйду замуж, а потом буду спокойно устраивать личную жизнь». Ну не маразм ли?
Со второй женой Анькин отец развелся как раз к Анькиному возвращению из Швейцарии. Потом была третья, которая появилась, когда Анька перешла на второй курс университета, и папа тут же купил Аньке квартиру, где она проживает до сих пор. Та жена продержалась полтора года. А четвертая два года. Сейчас Павел Прокофьевич женат пятый раз – на жуткой стерве (по мнению Аньки), которую я пока не видела.
В последнем браке мужчина стал очень сильно пить. Что имела в виду Анька, произнося эту фразу, мне трудно представить. По-моему (и по английским меркам), ее отец и так «очень сильно пил». Но у русских свои критерии и нормы.
По словам Аньки, стерва его окрутила, все время спаивая, и пьяным отвела в ЗАГС, даже отказавшись от идеи пышной свадьбы после официального предложения руки и сердца в пользу быстрого, за взятку, бракосочетания с женихом, находящимся в полубессознательном состоянии. Анька даже частного детектива наняла, чтобы выяснил, как новая «мамочка» все обстряпала.
В результате отец не успел подписать с ней брачный контракт, как делал с ее предшественницами. Правда, по русским законам его можно заключить в любой период брака, но пятая законная жена наотрез отказывалась.
Проживали супруги в разных комнатах, отец пил, домработница регулярно звонила Аньке и высказывала беспокойство. Пятую жену работодателя она ненавидела сильнее всех его предыдущих баб, вместе взятых. Анька была со своей бывшей нянькой полностью согласна.
Подруга считала, что придется очень много заплатить, чтобы отделаться от пятой папиной женушки. К счастью, детей от нее у папы не было, и она их, похоже, иметь не желала – чтобы не портить фигуру.
Что ей было нужно от Анькиного отца? Анька считала, что деньги и статус. Мадам вела активную светскую жизнь, правда, любовника не заводила – частный детектив работал у Аньки в режиме нон-стоп. Зацепить пятую папочкину «половину» было нечем.
И вот сейчас моя любимая подруга стояла передо мной в квартире Артема. По-моему, она еще немного располнела, о чем я, конечно, не стала ей говорить. Аньку всегда звали Пышкой, и она жутко страдала от излишнего веса, хотя он ей, по-моему, очень шел. Она была добродушной, пухленькой и какой-то кругленькой. При виде Аньки у каждого возникало такое же желание ее потискать, какое возникает при виде ленивого пушистого кота. У Аньки были здоровый розовый цвет лица, огромные карие глаза с длинными пушистыми ресницами, шелковистые каштановые волосы, заплетенные в косу… Красавица, да и только! И ведь масса мужчин любят пухленьких женщин. Насколько я знаю, русский тип женской красоты – это совсем не немощная вешалка, которая, покачиваясь от слабости, разгуливает по подиуму. В Аньке же была настоящая женская красота и стать.
– Бонни, как я соскучилась… – начала Анька, как только я распахнула дверь, и замерла на пороге с открытым ртом. – Бонни, это в самом деле ты? – робко спросила она через некоторое время.
Анька прошла в квартиру и теперь рассматривала меня со всех сторон.
– Если бы я встретила тебя на улице, то не узнала бы, – призналась подруга.
– Вот и отлично! – сказала я. – Как раз то, что нужно. Если меня не узнала ты…
Анька еще меня поразглядывала, потом уточнила, легко ли смыть боевой раскрас, я ее успокоила, и мы прошли в кухню.
– Я опять на диете, – грустно сообщила Анька. – Бонни, мне ничто не помогает! Я думала, хоть во время депрессии похудею, но не тут-то было. Ну вот почему все худеют от несчастной любви, а я, наоборот, толстею? Почему я от всего толстею?
Я пожала плечами. Можно было бы спросить у Аньки, почему я сама ни от чего не толстею, но не хотелось травмировать подругу.
– Моя новая мачеха точно такая же, – сообщила Анька. – Тоже разбрасывает свои шмотки по всей квартире, а несчастная домработница собирает и мне жалуется. И когда наконец папа ее поменяет…
– Кого? Жену или домработницу?
– Жену, конечно, – хмыкнула Анька. – Домработница у нас появилась еще до моего рождения и всех папиных жен пережила… Он ее взял, потому что мама болела…
Подруга всхлипнула. Мать умерла через два месяца после рождения дочери, поэтому Анна знала ее только по фотографиям и рассказам близких. Отец по-настоящему любил первую жену. Неизвестно, прожил ли бы он с ней до старости или развелся через пару лет, когда разбогател, но у него в памяти она осталась светлым образом любящей и любимой жены. Анька была похожа на мать, была первым его ребенком, к тому же от любимой женщины.
После смерти жены Анькин отец с головой ушел в работу и сделал успешную карьеру. Женщины в его жизни тоже были, причем в больших количествах. И почему-то все хотели родить от него детей. Возможно, потому, что он казался надежным и солидным. Кстати, на самом деле таким был. И все видели, как он любит Аньку.
Каждый раз Анькин отец делал генетическую экспертизу, чтобы удостовериться в отцовстве. Отцовство подтверждалось. Павел Прокофьевич не мог бросить на произвол судьбы своего отпрыска, пусть и появившегося случайно (то есть с его стороны случайно). Он помогал всем своим детям.
Единственный за всю жизнь крупный Анькин скандал с отцом произошел после того, как она посоветовала ему сделать небольшую операцию, которая исключит возможность появления детей, но позволит продолжать нормальную половую жизнь. Отец долго и упорно орал что-то на тему: мужик должен производить потомство и всегда оставаться мужиком. Анька решила, что у папы какой-то комплекс (это был период ее увлечения Фрейдом), но так и не разобралась, какой именно.
После второй папиной женитьбы Аньку отправили учиться в Швейцарию, где мы с ней познакомились. Я сама не хотела оставаться в нашем родовом поместье после смерти мамы, скончавшейся от рака. Все там напоминало мне о ней. И последний год в доме стояла очень гнетущая атмосфера. Друг отца посоветовал элитную школу для девочек в Швейцарии. Павлу Прокофьевичу ту школу тоже посоветовал какой-то друг, знавший ситуацию в семье – Анька не поладила с мачехой. Дочерние чувства она испытывала к домработнице, которая фактически была и няней. Анькин отец тоже видел в ней материнский образ, хотя прислуга была всего на два года старше его.
Эта простая женщина являлась его очень дальней родственницей и приехала в город из деревни. Она была старшей дочерью в семье и откровенно некрасивой. Мужиков в деревне не хватало и на красавиц, так что ей нужно было как-то устраиваться в жизни самой. По-моему, она устроилась очень неплохо. Главное, женщина искренне любила Аньку. Анька ее тоже любила. И ее папа любил, и при конфликтах с женами, желавшими избавиться от простой деревенской тетки, всегда брал сторону домработницы. Жены ненавидели и ее, и Аньку.
В Швейцарии мы оказались с Анькой в одной комнате. Руководство считало необходимым селить вместе представительниц разных стран. Таким образом лучше усваиваются другие языки. Тут они были правы. Хотя русский там не преподавали, но комнаты были на четырех человек, и к нам с Анькой подселили еще испанку и киприотку. Мы постоянно враждовали двое на двое – испанка объединилась с киприоткой, а я с Анькой. Но те двое могли разговаривать только на английском и французском, а у нас в запасе был еще русский, которого они совершенно не понимали…
Не знаю, какому идиоту пришло в голову поселить в одной комнате англичанку и киприотку. Она меня ненавидела! Соседка по комнате постоянно повторяла, что «они» находились под нашим игом аж до 1967 года. Вообще-то на Кипре кто только не был за долгую историю, но, оказывается, все остальные завоеватели делали для Кипра только хорошее – что-то строили, совершенствовали, привносили. А англичане… Не буду повторять! Может, в чем-то она и права, но кто может точно сказать, что делалось в двенадцатом или тринадцатом веках? Как тогда вели себя завоеватели? Да, остались венецианские церкви, одна, открывшаяся после реставрации в 2006 году, напоминает скорее дворец, построенный по проекту Растрелли, а не храм. Я в Петербурге видела подобный. Но когда Венеция была городом-государством, по морям ходили совсем не пай-мальчики, и ни о какой «политкорректности» в завоеванных странах не могло быть и речи.
Испанка мне тоже кое-что припомнила из Средних веков. Я не стала вспоминать своего предка Марвина, чтобы не усугублять ситуацию, но Аньке рассказала, что он участвовал в двух нападениях на испанский флот с сокровищами. Испания везла золото, серебро и драгоценные камни из Мексики и Перу, фактически разграбляя те регионы. Обычно корабли с сокровищами собирались в Гаване, и оттуда раз в год караваном шли в Испанию. Мой предок Марвин участвовал в перехвате этих флотов, оттуда и пошло богатство нашей семьи.
Я никогда не думала, что у меня будет столько общего с русской, и дело не только в том, что мы обе рано лишились матерей. Мы с Анькой прожили бок о бок три года в очень важный период формирования личности. К тому же школа дала прекрасное образование, которое я продолжила в Лондоне, а Анька в Петербурге. Я узнала новую Россию благодаря Аньке, многое поняла в русских. Хотя некоторые вещи остаются мне непонятными до сих пор. Например, почему столько русских женщин, кажется, умных и образованных, позволяют мужчинам вытирать об себя ноги, допускают неуважительное отношение к себе? И тем более грубость и рукоприкладство. Почему для русской до сих пор важен статус замужней женщины? Мы же в двадцать первом веке живем! Зачем все женщины Анькиного отца пытаются затащить его в ЗАГС? Почему сама Анька стремится к браку? По-моему, главное – иметь рядом близкого по духу человека, друга и единомышленника, а не просто законного мужа. В России же мне приходилось слышать фразу: «Выйду замуж, а потом буду спокойно устраивать личную жизнь». Ну не маразм ли?
Со второй женой Анькин отец развелся как раз к Анькиному возвращению из Швейцарии. Потом была третья, которая появилась, когда Анька перешла на второй курс университета, и папа тут же купил Аньке квартиру, где она проживает до сих пор. Та жена продержалась полтора года. А четвертая два года. Сейчас Павел Прокофьевич женат пятый раз – на жуткой стерве (по мнению Аньки), которую я пока не видела.
В последнем браке мужчина стал очень сильно пить. Что имела в виду Анька, произнося эту фразу, мне трудно представить. По-моему (и по английским меркам), ее отец и так «очень сильно пил». Но у русских свои критерии и нормы.
По словам Аньки, стерва его окрутила, все время спаивая, и пьяным отвела в ЗАГС, даже отказавшись от идеи пышной свадьбы после официального предложения руки и сердца в пользу быстрого, за взятку, бракосочетания с женихом, находящимся в полубессознательном состоянии. Анька даже частного детектива наняла, чтобы выяснил, как новая «мамочка» все обстряпала.
В результате отец не успел подписать с ней брачный контракт, как делал с ее предшественницами. Правда, по русским законам его можно заключить в любой период брака, но пятая законная жена наотрез отказывалась.
Проживали супруги в разных комнатах, отец пил, домработница регулярно звонила Аньке и высказывала беспокойство. Пятую жену работодателя она ненавидела сильнее всех его предыдущих баб, вместе взятых. Анька была со своей бывшей нянькой полностью согласна.
Подруга считала, что придется очень много заплатить, чтобы отделаться от пятой папиной женушки. К счастью, детей от нее у папы не было, и она их, похоже, иметь не желала – чтобы не портить фигуру.
Что ей было нужно от Анькиного отца? Анька считала, что деньги и статус. Мадам вела активную светскую жизнь, правда, любовника не заводила – частный детектив работал у Аньки в режиме нон-стоп. Зацепить пятую папочкину «половину» было нечем.
И вот сейчас моя любимая подруга стояла передо мной в квартире Артема. По-моему, она еще немного располнела, о чем я, конечно, не стала ей говорить. Аньку всегда звали Пышкой, и она жутко страдала от излишнего веса, хотя он ей, по-моему, очень шел. Она была добродушной, пухленькой и какой-то кругленькой. При виде Аньки у каждого возникало такое же желание ее потискать, какое возникает при виде ленивого пушистого кота. У Аньки были здоровый розовый цвет лица, огромные карие глаза с длинными пушистыми ресницами, шелковистые каштановые волосы, заплетенные в косу… Красавица, да и только! И ведь масса мужчин любят пухленьких женщин. Насколько я знаю, русский тип женской красоты – это совсем не немощная вешалка, которая, покачиваясь от слабости, разгуливает по подиуму. В Аньке же была настоящая женская красота и стать.
– Бонни, как я соскучилась… – начала Анька, как только я распахнула дверь, и замерла на пороге с открытым ртом. – Бонни, это в самом деле ты? – робко спросила она через некоторое время.
Анька прошла в квартиру и теперь рассматривала меня со всех сторон.
– Если бы я встретила тебя на улице, то не узнала бы, – призналась подруга.
– Вот и отлично! – сказала я. – Как раз то, что нужно. Если меня не узнала ты…
Анька еще меня поразглядывала, потом уточнила, легко ли смыть боевой раскрас, я ее успокоила, и мы прошли в кухню.
– Я опять на диете, – грустно сообщила Анька. – Бонни, мне ничто не помогает! Я думала, хоть во время депрессии похудею, но не тут-то было. Ну вот почему все худеют от несчастной любви, а я, наоборот, толстею? Почему я от всего толстею?
Я пожала плечами. Можно было бы спросить у Аньки, почему я сама ни от чего не толстею, но не хотелось травмировать подругу.